- Ха-ха-ха!
- Петька! Немедленно скройся с моих глаз! Что за гнусная птица...
- Птица? - спросила я слабым голосом.
- Да попугай же! - досадливо пояснила Татьяна, помогая мне подняться. - Понимаешь, не терпит голые женские ноги и клюется, как глупый петух!
Ах, да, недавно один знакомый Танькин журналист уехал на постоянное жительство в Америку и подарил ей своего попугая "ара" по кличке Петька. В прошлый свой приход я была в брюках и потому избегла нападения птицы. Кстати, похожей на желчного старика-пенсионера. Наверное, по причине того, что почти все его когда-то роскошные перья выпали, и он имел весьма облезлый и совсем непрезентабельный вид.
- Может, тебя отдать его куда-нибудь в "живой уголок"?
Петька отчетливо возмущенно фыркнул.
- Не обращай на него внимания, - махнула рукой Татьяна.
- Петька - глупый петух! - очень похоже на Танькин голос передразнил её попугай. - Вор-рона!
- Ты доболтаешься! - пригрозила Танька. - Отдам тебя Марату.
Марат - огромный соседский дог, которого, по-видимому, боялся Петька. Он улетел в коридор и продолжал оттуда бурчать:
- Марат! Марат!
И при этом глухо лаял.
Татьяна обреченно вздохнула и сказала:
- Короче, что у тебя стряслось?
- Короче не получится, - невольно повторила её вздох я, стаскивая с головы надоевший парик. - Потому, как история моя длинная и страшная.
Я произнесла это безо всякой патетики, но Татьяна этого все ещё не понимала.
- Читаешь какой-нибудь триллер?
- Скорее, пишу его прямо набело в книгу жизни. Собственной кровью. А если точнее, кровью Артема.
- Белла, ты никогда не была склонна к дешевой мелодраме, это не твой жанр. Что случилось? Откуда эта патетика? Разве ты не поехала в рейс со своим мужем?
- Поехала. Только рейс уже закончился.
- Вот и ладушки! В чем же тогда трагедия?
То ли оттого, что я наконец почувствовала себя в безопасности, то ли из-за Танькиного участливого взгляда, напряжение наконец отпустило меня. Зато навалилась слабость. Мне стало жалко Артема, Сашу, себя... Неужели это все случилось с нами только потому, что мы захотели иметь побольше денег? Не украденных, заработанных... К глазам подступили слезы.
Татьяна усадила меня в кресло и протянула стакан резкого холодного кваса - она делала его сама.
- Только без слез! Пожалуйста, выпей, успокойся и расскажи мне все с самого начала.
В обычное время Таньку хлебом не корми, дай только похохмить, но сейчас в глазах её не было и тени насмешки. Она слушала меня, не перебивая, лишь однажды повторила вслед за мной:
- Дырка во лбу при выстреле из "макарова" в упор. О какой дырке речь? Да ему просто разнесло бы полчерепа. Я, конечно, не большой знаток баллистики, но тут что-то не стыкуется.
- Какая разница! - устало отмахнулась я.
В этом месте моей речи - да и самой реакции! - мой мозг попытался пробуксовать. Как это, какая разница? Убить человека уже для меня семечки?! Но, оказывается, я даже думать не хотела о самом слове "убийство" применительно ко мне. Ерунда это все, господа присяжные! Этого не может быть никогда!
- Не скажи. А что, если этот бандит просто пугал тебя? Отвлекал от собственной персоны. Посмотри на себя - какой из тебя снайпер? Из Чечни она приехала! Только круглый идиот мог в такое поверить. Да он тебя просто забалтывал!
- Нет, это для него слишком сложно. С одной извилиной такого не придумаешь.
- Странная ты женщина, Решетняк, я тебя хочу успокоить, а ты предпочитаешь верить какому-то бандиту. Мазохизмом заболела? Давай, ковыряй свою рану! Чего ж ты тогда ко мне пришла, а не в милицию с повинной: арестуйте меня, я убила человека!.. Слова какие-то театральные, аж противно! Вот что, подружка, у меня есть импортная пена для ванны...
- При чем здесь пена?
- Не перебивай. Я налью тебе ванну с этой чудесной пеной, ты ляжешь в нее, закроешь глаза и постараешься ни о чем не думать. То есть, это тебе вряд ли удастся, но лучше бы тебе представить себе что-нибудь красивое. Море, золотой пляж. Или вечерний ресторан, тихий блюз, и ты танцуешь в объятиях широкоплечего партнера, одетого в смокинг с бабочкой... Даром что ли старые люди говорят: не стоит раньше смерти умирать! Посиди, попей кваску, а я пойду, все приготовлю.
Я откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. В моей гудящей от перенапряжения черепушке, царила чехарда. Женщины-санитарки, уносящие на носилках бледного, без сознания, Артема... Что там сказали эти сельские медики? Большая кровопотеря? А если у них не было донорской крови и... какая у Артема группа крови? Я никак не могла вспомнить. Или не знала? Да и зачем мне прежде было об этом знать? Мой муж никогда ничем не болел. И этот врач... Я даже не спросила его имя-отчество... А вдруг у него не было опыта в подобных операциях?
Я бросилась к телефону - его номер будто выжжен у меня в мозгу. Ответил сонный женский голос. Не Шурин, гораздо более молодой.
- Девушка, миленькая, пожалуйста, мне только что сообщили, - ей-то я могла соврать, но рыдания, которые рвались у меня из горла, самые что ни на есть подлинные; я так себя накрутила, что готова услышать самую страшную весть. - Мне только что сообщили, сказали, муж ранен...
- А, вы жена того шофера? - сразу взбодрилась девушка. - Не плачьте! Операция прошла удачно. У нашего Всеволода Илларионовича золотые руки, его даже в Москву хотели забрать, да он отказался... пуля застряла в мягких тканях...
- Говорили, он потерял много крови, - мне едва удалось втиснуться со своим вопросом в частую речь медсестры.
- Что ж вы думаете, раз у нас село, так и запаса крови нет? - попеняла мне молодая медичка. - Кровь влили, как и положено...
- А у вас сиделки есть?
- У нас есть дежурная медсестра, - сказала девушка, - она все время заходит к раненому в палату. Он сейчас все равно без сознания. Правда, Всеволод Илларионович распорядился... Ладно, вам я могу сказать: он сам нанял сиделку - пришла какая-то молоденькая, сидит возле вашего мужа.
- Вы же сказали, что операция прошла успешно!
- Женщина, что вы кричите? Ему же наркоз давали? Давали. Вот он и спит...
- Все в порядке? - спросила Танька; она подошла так тихо, что я вздрогнула от неожиданности.
- Говорят, операция прошла успешно.
- А я тебе что говорю? Артем - парень крепкий, выздоровеет, не успеешь и глазом моргнуть... А сейчас иди в ванную, я тебе приготовила все, как обещала. Полежи в теплой водичке, расслабься, а потом мы спокойно подумаем, что делать дальше.
В ванне я так расслабилась, что чуть не заснула. Хорошо, Танька запретила закрывать дверь на задвижку. Так что спустя, как мне показалось, несколько минут, подруга заглянула в ванную и спросила:
- Ты долго собираешься здесь сидеть?
- А мы торопимся?
- Есть у меня одна мысль... К тому же, ты сидишь сорок минут, не многовато ли?
- Сорок минут? Я, наверное, заснула.
Татьяна помогла мне вытереться, словно я тяжелобольная и только что поднялась с постели, и запихнула в свой махровый халат.
- Пойдем, мы с тобой ещё не договорили.
Она усадила меня перед журнальным столиком, на котором дымилась яичница с колбасой, а рядом лежал на блюдечке разрезанный пополам огурец.
- Все, что могу!
Она царственным жестом указала на еду. Только тут я почувствовала, как проголодалась. По дороге Глеб останавливался возле какого-то придорожного кафе, но я наотрез отказалась идти есть и просидела в машине, пока мужчины не вернулись.
Казалось, никогда я не ела такой вкусной яичницы. Дома я почти её не готовила, предпочитая подавать своим домашним что-нибудь основательное: плов, котлеты... Для Таньки это привычная еда, потому в ответ на мою похвалу она посмотрела на меня с подозрением.
- Сто лет не ела яичницы!
- Ради бога, приходи, я буду готовить её тебе хоть каждый день!.. Я хотела сказать, что правильно сделала, что приехала ко мне!
- Знаешь, я представила себе, как буду одна слоняться по квартире, а потом не смогу уснуть...
- Одна? Так вот ты о чем подумала! По-моему, ты не все понимаешь. Думаешь, бандиты упустили тебя с такой суммой и успокоились?
- А что они ещё могут сделать?
- Разыскать тебя, глупое создание! Они же понимают, что среди ночи ты с деньгами никуда не пойдешь, а, значит, именно ночью тебя и надо взять. Без шума и пыли, как говорили в известном фильме.
- А откуда они узнают мой адрес?
- Позвонят в свой родной город и спросят у директора торга - как её зовут, напомни...
- Валерия Степановна.
- Позвонят и спросят у друга-Валерии адрес Артема, который наверняка есть в документах. Все гениальное просто... Подскажи-ка мне телефон бабы Мани.
- Какой?
- Здрасьте, твоей соседке по лестничной площадке!
- Зачем он тебе? - все ещё недоумевала я, но когда у Таньки такие глаза, с нею лучше не спорить; я покорно продиктовала телефонный номер.
Подруга тут же перезвонила соседке, которая обычно целыми днями сидит на лавочке у подъезда и знает все обо всех.
- Баб Маня, извините за поздний звонок. Это Татьяна, подруга Беллы. Я вас не разбудила? Детектив смотрите? Ой, простите!.. Сейчас как раз реклама? Тогда я успею спросить: вы не знаете, что с моей подругой? Третий день звоню - телефон не отвечает. С мужем в рейс поехала? А мне ни словечка! Не беспокойтесь, я вас не выдам! Приходили и тоже спрашивали? Вы и им сказали, что в рейсе? Нет, конечно же, не тайна. Просто в спешке она забыла мне позвонить... А они что? А вы? И обо мне? Большое спасибо! Еще раз извините за беспокойство. Спокойной ночи!
Она положила трубку и снова позвонила кому-то.
- Андрюша, ты все ещё один? Шучу. Если ты не передумал, я приеду. Не одна. С подругой. Можно? Я знаю, ты - старый развратник! Заедешь за нами? Ты мой дорогой! Только подъезжай не к дому, а к кустам напротив, где мы с тобой в прошлый раз на лавочке сидели, помнишь? И, пожалуйста, побыстрей. Мы тебя будем ждать.
Она положила трубку и стала поспешно выключать повсюду свет.
- Никого нет дома! В прихожей пусть горит, его с улицы не видно... Петька, если кто позвонит, скажешь, что ты меня любишь. Ну! Петенька, хороший мальчик, красивый, умный, прости, я больше не буду обзывать тебя глупым петухом. Ну!
- Дорогая, я тебе люблю! - сочным басом гаркнул попугай.
- Ты с ним прямо как с человеком, - подивилась я.
- А что, он все понимает.
Петька скосил на меня глаз и пробурчал:
- Вор-рона!
Танька всегда собиралась быстро, но сегодня, по-моему, она побила свои же рекорды. На ходу натянула джинсы. Набросила легкий свитерок.
- Мне парик надевать?
- Обязательно!
Она вытолкнула меня из квартиры, а потом за руку потащила по лестнице, не давая воспользоваться лифтом. Если я, по её выражению, читала триллер, то Танька изучала боевик.
А у меня, после того, как я все рассказала подруге, полежала в ванне и со вкусом поела, наступило странное состояние, словно я опилась транквилизаторами. Наверное, поэтому действия подруги я воспринимала, как иррациональные и вообще лишенные всякого смысла. Кому-то звонила, куда-то бежала, таща меня при этом за собой. Чего беспокоиться? Деньги-то вот они, при мне. А бандиты где? Кто их знает? Если меня что-то и волновало, так это здоровье Артема, который, по свидетельству тамошней медсестры, сейчас спал после наркоза. И подле него дежурила молоденькая сиделка... Нет, права Шедогуб, у меня таки едет крыша...
Когда я наконец поняла, что ничего не понимаю, то есть Танькиной спешки и этого волочения меня по темным ступенькам с шестого этажа, я уперлась. Остановилась и пригрозила, что никуда дальше не пойду, если она не объяснит мне, что происходит?
- Пожалуйста, не сейчас! - прикрикнула Татьяна. - Ты как капризный ребенок! Меня можно назвать паникером?
Немного помедлив, я вынуждена была согласиться, что такого о ней не скажешь.
- Тогда просто доверься мне и помолчи! Я тебе все объясню. Позже.
Понятно, почему я заартачилась. Такой озабоченной я подругу давно не видела. Значит, она считала, что дело серьезное.
На первом этаже Татьяна остановилась. Послушала, как лифт с каким-то пассажиром или пассажирами - пошел наверх и опять потащила меня к входной двери.
На улицу мы с нею просто вывалились и броском пересекли двор, чтобы остановиться у дома напротив, где среди высоких, давно нестриженых кустов самшита, она наконец дала мне возможность перевести дух - усадила на лавочку.
- Нас со стороны дома не видно, зато перед нами двор как на ладони, отдышавшись, довольно произнесла Танька.
А я в слабом свете уличного фонаря, который мерцал где-то вверху вполнакала, как глаз больного динозавра, осмотрела свои новые босоножки. Как в такой гонке я не сломала каблук? Или собственную ногу. Определенно, Татьяну надо срочно выдать замуж, тогда на подобные эскапады у неё не останется времени.
Артем Татьяну любил. По-братски. Может, находил в ней то, чего не было во мне: самостоятельности, смелости, отсутствия преклонения перед авторитетами... Подумать только, ещё совсем недавно я считала, что всякий человек старше меня, непременно умнее... Конечно, я имела в виду близких людей.
Танька сидела молча, думала о чем-то своем, потому я её затеребила.
- Теперь наконец ты можешь объяснить, почему мы неслись, как на пожар?
- Скажи, а внешность этого Рафика ты хорошо запомнила? - не отвечая на мой вопрос, сама спросила подруга.
- Да я вообще его не видела, только слышала голос.
- А разве ты не говорила, что он, скорей всего, был в той машине, которая вас обстреляла.
- Это сказал тот самый водитель, которого я выбросила из машины. А видела я одного Стопа - что его так зовут, знаю, опять-таки, со слов того же бандита - как он целился в меня из автомата и улыбался... Веришь ли, весь мой страх сразу куда-то делся, словно перетек в тихую ярость. Наверное, так чувствуют себя дуэлянты, которые, нажимая на курок, думают: "Или я его, или он меня!"
- Ну и накрутила! Воистину, с кем поведешься, от того и наберешься. Твои романисты пробудили в тебе желание красиво изъясняться.
- Будешь меня вышучивать, я тебе больше ничего не скажу!
- Хорошо, не буду.
Подруга погладила мою руку.
- Ты и вправду натерпелась. Скажи мне кто-нибудь прежде, что обстоятельства вынудят Беллу Решетняк взять в руки оружие, я никогда бы не поверила! Наша тихоня, и вдруг пережила такое приключение!
- Приключение? Разве для того я в рейс поехала?
- Помню, зачем ты поехала: решить окончательно, разводиться тебе с Решетняком или нет?
- Так вопрос вовсе не стоял, - не согласилась я.
- Правда? Значит, я чего-то не поняла.
- Мне только хотелось выяснить, - поспешила я ответить вопросительно-насмешливому Танькиному взгляду, - любит он меня по-прежнему или нет?
- Ну и как, выяснила?
Я вспомнила ночь в гостинице, так похожую на наши прежние, почти забытые ночи. В запале брошенное Артемом: "Я люблю тебя, идиотка!" И после всего этого - признание: "У меня были другие женщины!"
- Не знаю.
- Выходит, зря ездила?
- Не зря. Я-то его люблю.
- А как же...
- Никак! Кроме Артема мне никто не нужен!
Сказала и покраснела. Уж кому, как не Таньке, знать мои настроения последнего времени. Я даже попросила познакомить меня с кем-нибудь. В один из моментов, когда недовольство мужем выплеснулось наружу чуть ли не в крике: "Уж лучше бы он ушел к кому-нибудь!"... Интересно, что вспомнила я об этом только сейчас. Как мы бываем снисходительны к себе, и как не прощаем ничего обидевшим нас!
- Понятное дело, раз ты из-за него собой жертвуешь... А если он скажет - после всего, что ты для него сделала - извини, Белка, я люблю другую женщину?
По тону подруги я чувствовала, что она вовсе так не думает, тогда почему подшучивает надо мной?
- Нашла повод для насмешек! - рассердилась я.
- Заговорила о поводе! - почему-то завелась и Танька. - А подыскивать себе другого мужа, не разведясь с первым, это повод для насмешки?
- Не вмешивайся, Шедогуб! Тоже мне, организовала ООО "Чужую беду руками разведу!" Сама выйди замуж и веди себя, как считаешь нужным!
Это, конечно, удар ниже пояса. Какой змеей я могу быть, самой противно! К счастью, Танька не обиделась, а посмотрела на меня с сожалением.
- Сколько я видела таких дур, как ты! Выйдут замуж и считают, будто приобрели себе в вечное пользование не мужика, а игрушку или живого раба: хоть бей, хоть голодом мори, хоть своей дурью изводи, все равно никуда не денется. Мол, чего церемониться с тем, кто весь сплошной примитив, в то время как сама - только высокие чувства и помыслы!
Чего вдруг Танька стала разговаривать со мной в подобном тоне? Я почувствовала, что ещё немного, и мы с нею поссоримся. К счастью, как раз в это время невдалеке от нас остановилась машина и моя подруга поднялась с лавочки навстречу вышедшему из неё мужчине.
- Андрей!
Ее знакомый оказался высоким и худощавым, с коротко постриженными волосами. Его худоба, впрочем, не создавала впечатления хрупкости. Скорее, про таких говорят - жилистый.
- Знакомься, Андрюша, моя лучшая подруга Белла Решетняк. А это Андрей Громышев. Правда, подходящая фамилия для милиционера?
- Милиционера? - растерянно переспросила я.
- А у вас есть причины бояться милиции? - тем же тоном переспросил Андрей.
- Если я скажу "есть", то что вы сделаете - сразу арестуете? почему-то стала дерзить я.
- Меня мудрено чем-нибудь шокировать, - усмехнулся он. - И я приехал лишь потому, что мне позвонила Татьяна Игоревна, а к ней я отношусь с огромным уважением.
- Только лишь с уважением? - разочарованно поинтересовалась Татьяна.
Ее милиционер так явственно смутился, что я даже его пожалела: такой он, видимо, суровый с преступниками, и такой уязвимый в области чувств. Зато Татьяна чувствовала себя, как рыба в воде.
- Ладно, Андрюша, я больше не буду, не смущайся. Но и ты перед Белой крутого опера не разыгрывай. Я тебя позвала не уголовный кодекс ей рассказывать, а посоветовать что-нибудь дельное. Думаю, кроме тебя, моей подруге никто не поможет. То есть, для неё официальное обращение к органам правопорядка неприемлемо. Пока. Если ты мне хоть чуть-чуть веришь, то не сомневайся: до сего времени эта гражданка закон не преступала. А если сейчас у неё возникли трудности, то лишь по причине не зависящих от неё обстоятельств.
- Все когда-то происходит в первый раз, - пробурчал этот занудный Андрюша, но тут же перешел к делу. - Прежде всего, почему вы ждете меня здесь, а не у тебя дома или хотя бы у подъезда?
Глава тринадцатая
- Я боюсь незваных гостей, - задумчиво проговорила Татьяна, устремляя взгляд куда-то за спину Андрея.
Он невольно проследил за направлением этого взгляда, но, естественно, ничего особенного не увидел. У Татьяны привычка - вдруг посреди разговора замолкать и уставляться в какую-нибудь точку. Иной раз она вот так молча смотрит на пуговицу, галстук или иную деталь туалета своего собеседника, заставляя того ежиться и лихорадочно соображать, что у него с одеждой не в порядке?
Впрочем, Андрея её задумчивость не смутила: то ли он успел к её заморочкам привыкнуть, то ли всерьез заинтересовался неожиданным звонком своей подруги.
- Что же ты вытворила на этот раз? - терпеливо поинтересовался Громышев.
- На этот раз? - теперь в разговор встряла я. - А что уже были и другие "разы"?
- Так, всякие мелочи. Не отвлекайтесь, ребята, у нас мало времени, напомнила Татьяна.
- Мало времени на что? - Андрей никак не мог понять, в чем дело, да и я откровенно недоумевала.
Татьяна посмотрела на нас, как на двух несмышленышей.
- Дело в том, что у этой молодой дамы, - она кивнула на меня, - в её молодежном рюкзачке упакованы большие тысячи рублей, на которые, кроме нее, претендуют ещё очень крутые мальчики.
- На эти деньги не только я претендую, - сочла нужным пояснить "молодая дама", чтобы Андрей не подумал, будто я ограбила какой-нибудь банк. - Большая их часть принадлежит совхозу, а оставшаяся - нашей семье и семье ещё одного шофера. Умершего.
Я невольно вздохнула, вспомнив Сашу.
- Умершего естественной смертью? - решил уточнить Громышев. - Или насильственной?
- Врач предположил обширный инфаркт.
- О чем вы говорите? - не выдержала Танька. - У Беллы на хвосте бандиты. Они уже приходили к ней домой, а теперь могут прийти и ко мне!
- У Тани богатая фантазия, - покачала головой я, - ей бы детективные романы писать.
Сказала и осеклась: Татьяна ведь рассказывала, что Андрей как раз этим грешит. Еще подумает, что я на что-нибудь намекаю.
- И что же она нафантазировала?
- Представила себе провинциального бандита чуть ли не всероссийским паханом. Будто бы он среди ночи, в незнакомом городе смог разыскал вначале мой адрес, а потом и её. При том, что насколько я знаю, у нас ещё нет круглосуточной горсправки!
- Официальной нет, - уточнила Танька. - Но если человеку за какой-то паршивый адрес предложить, скажем, сто долларов, то он из кожи вылезет, чтобы его раздобыть!
- Ну ты и загнула, сто долларов! - не поверила я.
- А что, им есть ради чего палить такие деньги, - не сдавалась подруга. - Кое-что они успели выведать у бабы Мани...
- За доллары?
Образ добродушной соседки, берущей деньги за пустяковую, как она думала, услугу никак не вязался с характером бабы Мани.
- Деньги ей вряд ли предлагали, - рассудительно согласилась с моим молчанием Татьяна. - Она для этого слишком подозрительна. А вот на гражданской сознательности вполне могли сыграть. Рассказать какую-нибудь сказочку о том, что ты уехала куда-то, нечаянно захватив важные документы.
Андрей слушал молча, лишь украдкой переводил взгляд с Таньки на меня, но мы в азарте не обращали на него никакого внимания.
- Баба Маня знает, что я уехала ненадолго.
Свою горячую речь подруга адресовала мне, потому что это я позволила себе усомниться в её рассудительности и знании криминальных тонкостей. Андрей молчал, а значит, как она думала, с нею соглашался.
- Какие мелочи! Если опытный мошенник задумает человека обмануть, он такого накрутит, не захочешь - поверишь. Могли, к примеру, сказать соседке, что ты в город уже вернулась, а домой так и не явилась, только зря тебя у закрытой двери прождали. Мол, не скажет ли добрая женщина, у кого из подруг может остаться на ночь Белла Решетняк. Жалостливая старушка и назвала меня. Хорошо хоть адреса моего не знала. Но если надо, они и его могут найти, исхитрятся. Понимают, что с наступлением дня их шансы поймать тебя со всей суммой значительно уменьшатся...
- А нельзя ли, милые подружки, - нарочито просительно проговорил Громышев, - рассказать все, что случилось с начала и помедленней?
Татьяна некоторое время смотрела на левое плечо Андрея, а потом медленно произнесла:
- Началось все с того, что Белка с мужем решила поехать в рейс...
- Садитесь в машину! - вдруг скомандовал Андрей. - Сейчас, Таня, мы проедем мимо твоего дома. - Может, мне издалека показалось, но, по-моему, каких-то два мужика среди ночи решили читать списки жильцов твоего дома. Неужели ты оказалась права?
- А ты до сих пор в этом сомневаешься? - съязвила Танька.
Между тем Андрей медленно объехал по периметру двор, который со всех четырех сторон окружали многоэтажки, остановил машину в стороне от дома Татьяны и сказал нам:
- Сидите тихо, я сейчас вернусь!
Некоторое время мы молчали, а потом я спросила:
- Таньк, где ты с ним познакомилась?
Мы с Татьяной видимся довольно часто и обычно знаем о жизни друг друга все. Или почти все. Как же я должна была углубиться в свои переживания, что не узнала даже о таком знаменательном моменте жизни подруги, как знакомство с мужчиной. Судя по всему, с ним она довольно близка.
- Как это, где? В газете, конечно... Господин Громышев принес в редакцию детектив собственного сочинения. Видимо, слава тезки Кивинова, автора "ментов", не давала и нашему оперу покоя.
- И как, он оказался хорошим?
- Андрей или детектив?
- А одним словом нельзя ответить?
- Увы. Андрей оказался хорошим, а детектив - плохим.
- Понятно...
И тут тишина как будто взорвалась. Раздался выстрел, другой, замелькали какие-то тени. В погашенных окнах квартир зажегся свет.
Моя рука как будто сама по себе потянулась к сумке и открыла замок. Прикосновение к холодной стали пистолета странным образом успокоило меня, в то время, как Танька, сидящая на переднем сиденье, открыла дверцу машины и тревожно всматривалась вдаль, пытаясь понять, что у её дома происходит?
Наконец она не оборачиваясь глухо произнесла:
- Я не могу больше ждать! А вдруг ему нужна моя помощь?
- Интересно, что ты сможешь для него сделать?
Я бы, наверное, могла, но о том, что у меня есть оружие - целых два пистолета! - я не сказала Татьяне. Скорее всего, стрелял сам Андрей, но бежать сейчас кому-то из нас в темноту - пусть даже и с оружием - наверное, глупость. Мы не столько поможем, сколько навредим. Помогать профессионалу можно, разве что, по его просьбе...
Не знаю, верно я рассуждала или нет, но Андрей приказал нам сидеть тихо, значит, нечего и высовываться! Какой я стала дисциплинированной, даже самой странно.
- Послушай, надо же что-то делать! - опять заговорила Танька.
Наверное, прежде я бы, как и она, вот так бесполезно нервничала, попыталась броситься на подмогу, чтобы ещё больше все испортить, а теперь за два дня я прошла целую школу жизни и потому терпеливо ждала. И попыталась успокоить подругу:
- Давай ещё немного подождем?
- Петька! Немедленно скройся с моих глаз! Что за гнусная птица...
- Птица? - спросила я слабым голосом.
- Да попугай же! - досадливо пояснила Татьяна, помогая мне подняться. - Понимаешь, не терпит голые женские ноги и клюется, как глупый петух!
Ах, да, недавно один знакомый Танькин журналист уехал на постоянное жительство в Америку и подарил ей своего попугая "ара" по кличке Петька. В прошлый свой приход я была в брюках и потому избегла нападения птицы. Кстати, похожей на желчного старика-пенсионера. Наверное, по причине того, что почти все его когда-то роскошные перья выпали, и он имел весьма облезлый и совсем непрезентабельный вид.
- Может, тебя отдать его куда-нибудь в "живой уголок"?
Петька отчетливо возмущенно фыркнул.
- Не обращай на него внимания, - махнула рукой Татьяна.
- Петька - глупый петух! - очень похоже на Танькин голос передразнил её попугай. - Вор-рона!
- Ты доболтаешься! - пригрозила Танька. - Отдам тебя Марату.
Марат - огромный соседский дог, которого, по-видимому, боялся Петька. Он улетел в коридор и продолжал оттуда бурчать:
- Марат! Марат!
И при этом глухо лаял.
Татьяна обреченно вздохнула и сказала:
- Короче, что у тебя стряслось?
- Короче не получится, - невольно повторила её вздох я, стаскивая с головы надоевший парик. - Потому, как история моя длинная и страшная.
Я произнесла это безо всякой патетики, но Татьяна этого все ещё не понимала.
- Читаешь какой-нибудь триллер?
- Скорее, пишу его прямо набело в книгу жизни. Собственной кровью. А если точнее, кровью Артема.
- Белла, ты никогда не была склонна к дешевой мелодраме, это не твой жанр. Что случилось? Откуда эта патетика? Разве ты не поехала в рейс со своим мужем?
- Поехала. Только рейс уже закончился.
- Вот и ладушки! В чем же тогда трагедия?
То ли оттого, что я наконец почувствовала себя в безопасности, то ли из-за Танькиного участливого взгляда, напряжение наконец отпустило меня. Зато навалилась слабость. Мне стало жалко Артема, Сашу, себя... Неужели это все случилось с нами только потому, что мы захотели иметь побольше денег? Не украденных, заработанных... К глазам подступили слезы.
Татьяна усадила меня в кресло и протянула стакан резкого холодного кваса - она делала его сама.
- Только без слез! Пожалуйста, выпей, успокойся и расскажи мне все с самого начала.
В обычное время Таньку хлебом не корми, дай только похохмить, но сейчас в глазах её не было и тени насмешки. Она слушала меня, не перебивая, лишь однажды повторила вслед за мной:
- Дырка во лбу при выстреле из "макарова" в упор. О какой дырке речь? Да ему просто разнесло бы полчерепа. Я, конечно, не большой знаток баллистики, но тут что-то не стыкуется.
- Какая разница! - устало отмахнулась я.
В этом месте моей речи - да и самой реакции! - мой мозг попытался пробуксовать. Как это, какая разница? Убить человека уже для меня семечки?! Но, оказывается, я даже думать не хотела о самом слове "убийство" применительно ко мне. Ерунда это все, господа присяжные! Этого не может быть никогда!
- Не скажи. А что, если этот бандит просто пугал тебя? Отвлекал от собственной персоны. Посмотри на себя - какой из тебя снайпер? Из Чечни она приехала! Только круглый идиот мог в такое поверить. Да он тебя просто забалтывал!
- Нет, это для него слишком сложно. С одной извилиной такого не придумаешь.
- Странная ты женщина, Решетняк, я тебя хочу успокоить, а ты предпочитаешь верить какому-то бандиту. Мазохизмом заболела? Давай, ковыряй свою рану! Чего ж ты тогда ко мне пришла, а не в милицию с повинной: арестуйте меня, я убила человека!.. Слова какие-то театральные, аж противно! Вот что, подружка, у меня есть импортная пена для ванны...
- При чем здесь пена?
- Не перебивай. Я налью тебе ванну с этой чудесной пеной, ты ляжешь в нее, закроешь глаза и постараешься ни о чем не думать. То есть, это тебе вряд ли удастся, но лучше бы тебе представить себе что-нибудь красивое. Море, золотой пляж. Или вечерний ресторан, тихий блюз, и ты танцуешь в объятиях широкоплечего партнера, одетого в смокинг с бабочкой... Даром что ли старые люди говорят: не стоит раньше смерти умирать! Посиди, попей кваску, а я пойду, все приготовлю.
Я откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. В моей гудящей от перенапряжения черепушке, царила чехарда. Женщины-санитарки, уносящие на носилках бледного, без сознания, Артема... Что там сказали эти сельские медики? Большая кровопотеря? А если у них не было донорской крови и... какая у Артема группа крови? Я никак не могла вспомнить. Или не знала? Да и зачем мне прежде было об этом знать? Мой муж никогда ничем не болел. И этот врач... Я даже не спросила его имя-отчество... А вдруг у него не было опыта в подобных операциях?
Я бросилась к телефону - его номер будто выжжен у меня в мозгу. Ответил сонный женский голос. Не Шурин, гораздо более молодой.
- Девушка, миленькая, пожалуйста, мне только что сообщили, - ей-то я могла соврать, но рыдания, которые рвались у меня из горла, самые что ни на есть подлинные; я так себя накрутила, что готова услышать самую страшную весть. - Мне только что сообщили, сказали, муж ранен...
- А, вы жена того шофера? - сразу взбодрилась девушка. - Не плачьте! Операция прошла удачно. У нашего Всеволода Илларионовича золотые руки, его даже в Москву хотели забрать, да он отказался... пуля застряла в мягких тканях...
- Говорили, он потерял много крови, - мне едва удалось втиснуться со своим вопросом в частую речь медсестры.
- Что ж вы думаете, раз у нас село, так и запаса крови нет? - попеняла мне молодая медичка. - Кровь влили, как и положено...
- А у вас сиделки есть?
- У нас есть дежурная медсестра, - сказала девушка, - она все время заходит к раненому в палату. Он сейчас все равно без сознания. Правда, Всеволод Илларионович распорядился... Ладно, вам я могу сказать: он сам нанял сиделку - пришла какая-то молоденькая, сидит возле вашего мужа.
- Вы же сказали, что операция прошла успешно!
- Женщина, что вы кричите? Ему же наркоз давали? Давали. Вот он и спит...
- Все в порядке? - спросила Танька; она подошла так тихо, что я вздрогнула от неожиданности.
- Говорят, операция прошла успешно.
- А я тебе что говорю? Артем - парень крепкий, выздоровеет, не успеешь и глазом моргнуть... А сейчас иди в ванную, я тебе приготовила все, как обещала. Полежи в теплой водичке, расслабься, а потом мы спокойно подумаем, что делать дальше.
В ванне я так расслабилась, что чуть не заснула. Хорошо, Танька запретила закрывать дверь на задвижку. Так что спустя, как мне показалось, несколько минут, подруга заглянула в ванную и спросила:
- Ты долго собираешься здесь сидеть?
- А мы торопимся?
- Есть у меня одна мысль... К тому же, ты сидишь сорок минут, не многовато ли?
- Сорок минут? Я, наверное, заснула.
Татьяна помогла мне вытереться, словно я тяжелобольная и только что поднялась с постели, и запихнула в свой махровый халат.
- Пойдем, мы с тобой ещё не договорили.
Она усадила меня перед журнальным столиком, на котором дымилась яичница с колбасой, а рядом лежал на блюдечке разрезанный пополам огурец.
- Все, что могу!
Она царственным жестом указала на еду. Только тут я почувствовала, как проголодалась. По дороге Глеб останавливался возле какого-то придорожного кафе, но я наотрез отказалась идти есть и просидела в машине, пока мужчины не вернулись.
Казалось, никогда я не ела такой вкусной яичницы. Дома я почти её не готовила, предпочитая подавать своим домашним что-нибудь основательное: плов, котлеты... Для Таньки это привычная еда, потому в ответ на мою похвалу она посмотрела на меня с подозрением.
- Сто лет не ела яичницы!
- Ради бога, приходи, я буду готовить её тебе хоть каждый день!.. Я хотела сказать, что правильно сделала, что приехала ко мне!
- Знаешь, я представила себе, как буду одна слоняться по квартире, а потом не смогу уснуть...
- Одна? Так вот ты о чем подумала! По-моему, ты не все понимаешь. Думаешь, бандиты упустили тебя с такой суммой и успокоились?
- А что они ещё могут сделать?
- Разыскать тебя, глупое создание! Они же понимают, что среди ночи ты с деньгами никуда не пойдешь, а, значит, именно ночью тебя и надо взять. Без шума и пыли, как говорили в известном фильме.
- А откуда они узнают мой адрес?
- Позвонят в свой родной город и спросят у директора торга - как её зовут, напомни...
- Валерия Степановна.
- Позвонят и спросят у друга-Валерии адрес Артема, который наверняка есть в документах. Все гениальное просто... Подскажи-ка мне телефон бабы Мани.
- Какой?
- Здрасьте, твоей соседке по лестничной площадке!
- Зачем он тебе? - все ещё недоумевала я, но когда у Таньки такие глаза, с нею лучше не спорить; я покорно продиктовала телефонный номер.
Подруга тут же перезвонила соседке, которая обычно целыми днями сидит на лавочке у подъезда и знает все обо всех.
- Баб Маня, извините за поздний звонок. Это Татьяна, подруга Беллы. Я вас не разбудила? Детектив смотрите? Ой, простите!.. Сейчас как раз реклама? Тогда я успею спросить: вы не знаете, что с моей подругой? Третий день звоню - телефон не отвечает. С мужем в рейс поехала? А мне ни словечка! Не беспокойтесь, я вас не выдам! Приходили и тоже спрашивали? Вы и им сказали, что в рейсе? Нет, конечно же, не тайна. Просто в спешке она забыла мне позвонить... А они что? А вы? И обо мне? Большое спасибо! Еще раз извините за беспокойство. Спокойной ночи!
Она положила трубку и снова позвонила кому-то.
- Андрюша, ты все ещё один? Шучу. Если ты не передумал, я приеду. Не одна. С подругой. Можно? Я знаю, ты - старый развратник! Заедешь за нами? Ты мой дорогой! Только подъезжай не к дому, а к кустам напротив, где мы с тобой в прошлый раз на лавочке сидели, помнишь? И, пожалуйста, побыстрей. Мы тебя будем ждать.
Она положила трубку и стала поспешно выключать повсюду свет.
- Никого нет дома! В прихожей пусть горит, его с улицы не видно... Петька, если кто позвонит, скажешь, что ты меня любишь. Ну! Петенька, хороший мальчик, красивый, умный, прости, я больше не буду обзывать тебя глупым петухом. Ну!
- Дорогая, я тебе люблю! - сочным басом гаркнул попугай.
- Ты с ним прямо как с человеком, - подивилась я.
- А что, он все понимает.
Петька скосил на меня глаз и пробурчал:
- Вор-рона!
Танька всегда собиралась быстро, но сегодня, по-моему, она побила свои же рекорды. На ходу натянула джинсы. Набросила легкий свитерок.
- Мне парик надевать?
- Обязательно!
Она вытолкнула меня из квартиры, а потом за руку потащила по лестнице, не давая воспользоваться лифтом. Если я, по её выражению, читала триллер, то Танька изучала боевик.
А у меня, после того, как я все рассказала подруге, полежала в ванне и со вкусом поела, наступило странное состояние, словно я опилась транквилизаторами. Наверное, поэтому действия подруги я воспринимала, как иррациональные и вообще лишенные всякого смысла. Кому-то звонила, куда-то бежала, таща меня при этом за собой. Чего беспокоиться? Деньги-то вот они, при мне. А бандиты где? Кто их знает? Если меня что-то и волновало, так это здоровье Артема, который, по свидетельству тамошней медсестры, сейчас спал после наркоза. И подле него дежурила молоденькая сиделка... Нет, права Шедогуб, у меня таки едет крыша...
Когда я наконец поняла, что ничего не понимаю, то есть Танькиной спешки и этого волочения меня по темным ступенькам с шестого этажа, я уперлась. Остановилась и пригрозила, что никуда дальше не пойду, если она не объяснит мне, что происходит?
- Пожалуйста, не сейчас! - прикрикнула Татьяна. - Ты как капризный ребенок! Меня можно назвать паникером?
Немного помедлив, я вынуждена была согласиться, что такого о ней не скажешь.
- Тогда просто доверься мне и помолчи! Я тебе все объясню. Позже.
Понятно, почему я заартачилась. Такой озабоченной я подругу давно не видела. Значит, она считала, что дело серьезное.
На первом этаже Татьяна остановилась. Послушала, как лифт с каким-то пассажиром или пассажирами - пошел наверх и опять потащила меня к входной двери.
На улицу мы с нею просто вывалились и броском пересекли двор, чтобы остановиться у дома напротив, где среди высоких, давно нестриженых кустов самшита, она наконец дала мне возможность перевести дух - усадила на лавочку.
- Нас со стороны дома не видно, зато перед нами двор как на ладони, отдышавшись, довольно произнесла Танька.
А я в слабом свете уличного фонаря, который мерцал где-то вверху вполнакала, как глаз больного динозавра, осмотрела свои новые босоножки. Как в такой гонке я не сломала каблук? Или собственную ногу. Определенно, Татьяну надо срочно выдать замуж, тогда на подобные эскапады у неё не останется времени.
Артем Татьяну любил. По-братски. Может, находил в ней то, чего не было во мне: самостоятельности, смелости, отсутствия преклонения перед авторитетами... Подумать только, ещё совсем недавно я считала, что всякий человек старше меня, непременно умнее... Конечно, я имела в виду близких людей.
Танька сидела молча, думала о чем-то своем, потому я её затеребила.
- Теперь наконец ты можешь объяснить, почему мы неслись, как на пожар?
- Скажи, а внешность этого Рафика ты хорошо запомнила? - не отвечая на мой вопрос, сама спросила подруга.
- Да я вообще его не видела, только слышала голос.
- А разве ты не говорила, что он, скорей всего, был в той машине, которая вас обстреляла.
- Это сказал тот самый водитель, которого я выбросила из машины. А видела я одного Стопа - что его так зовут, знаю, опять-таки, со слов того же бандита - как он целился в меня из автомата и улыбался... Веришь ли, весь мой страх сразу куда-то делся, словно перетек в тихую ярость. Наверное, так чувствуют себя дуэлянты, которые, нажимая на курок, думают: "Или я его, или он меня!"
- Ну и накрутила! Воистину, с кем поведешься, от того и наберешься. Твои романисты пробудили в тебе желание красиво изъясняться.
- Будешь меня вышучивать, я тебе больше ничего не скажу!
- Хорошо, не буду.
Подруга погладила мою руку.
- Ты и вправду натерпелась. Скажи мне кто-нибудь прежде, что обстоятельства вынудят Беллу Решетняк взять в руки оружие, я никогда бы не поверила! Наша тихоня, и вдруг пережила такое приключение!
- Приключение? Разве для того я в рейс поехала?
- Помню, зачем ты поехала: решить окончательно, разводиться тебе с Решетняком или нет?
- Так вопрос вовсе не стоял, - не согласилась я.
- Правда? Значит, я чего-то не поняла.
- Мне только хотелось выяснить, - поспешила я ответить вопросительно-насмешливому Танькиному взгляду, - любит он меня по-прежнему или нет?
- Ну и как, выяснила?
Я вспомнила ночь в гостинице, так похожую на наши прежние, почти забытые ночи. В запале брошенное Артемом: "Я люблю тебя, идиотка!" И после всего этого - признание: "У меня были другие женщины!"
- Не знаю.
- Выходит, зря ездила?
- Не зря. Я-то его люблю.
- А как же...
- Никак! Кроме Артема мне никто не нужен!
Сказала и покраснела. Уж кому, как не Таньке, знать мои настроения последнего времени. Я даже попросила познакомить меня с кем-нибудь. В один из моментов, когда недовольство мужем выплеснулось наружу чуть ли не в крике: "Уж лучше бы он ушел к кому-нибудь!"... Интересно, что вспомнила я об этом только сейчас. Как мы бываем снисходительны к себе, и как не прощаем ничего обидевшим нас!
- Понятное дело, раз ты из-за него собой жертвуешь... А если он скажет - после всего, что ты для него сделала - извини, Белка, я люблю другую женщину?
По тону подруги я чувствовала, что она вовсе так не думает, тогда почему подшучивает надо мной?
- Нашла повод для насмешек! - рассердилась я.
- Заговорила о поводе! - почему-то завелась и Танька. - А подыскивать себе другого мужа, не разведясь с первым, это повод для насмешки?
- Не вмешивайся, Шедогуб! Тоже мне, организовала ООО "Чужую беду руками разведу!" Сама выйди замуж и веди себя, как считаешь нужным!
Это, конечно, удар ниже пояса. Какой змеей я могу быть, самой противно! К счастью, Танька не обиделась, а посмотрела на меня с сожалением.
- Сколько я видела таких дур, как ты! Выйдут замуж и считают, будто приобрели себе в вечное пользование не мужика, а игрушку или живого раба: хоть бей, хоть голодом мори, хоть своей дурью изводи, все равно никуда не денется. Мол, чего церемониться с тем, кто весь сплошной примитив, в то время как сама - только высокие чувства и помыслы!
Чего вдруг Танька стала разговаривать со мной в подобном тоне? Я почувствовала, что ещё немного, и мы с нею поссоримся. К счастью, как раз в это время невдалеке от нас остановилась машина и моя подруга поднялась с лавочки навстречу вышедшему из неё мужчине.
- Андрей!
Ее знакомый оказался высоким и худощавым, с коротко постриженными волосами. Его худоба, впрочем, не создавала впечатления хрупкости. Скорее, про таких говорят - жилистый.
- Знакомься, Андрюша, моя лучшая подруга Белла Решетняк. А это Андрей Громышев. Правда, подходящая фамилия для милиционера?
- Милиционера? - растерянно переспросила я.
- А у вас есть причины бояться милиции? - тем же тоном переспросил Андрей.
- Если я скажу "есть", то что вы сделаете - сразу арестуете? почему-то стала дерзить я.
- Меня мудрено чем-нибудь шокировать, - усмехнулся он. - И я приехал лишь потому, что мне позвонила Татьяна Игоревна, а к ней я отношусь с огромным уважением.
- Только лишь с уважением? - разочарованно поинтересовалась Татьяна.
Ее милиционер так явственно смутился, что я даже его пожалела: такой он, видимо, суровый с преступниками, и такой уязвимый в области чувств. Зато Татьяна чувствовала себя, как рыба в воде.
- Ладно, Андрюша, я больше не буду, не смущайся. Но и ты перед Белой крутого опера не разыгрывай. Я тебя позвала не уголовный кодекс ей рассказывать, а посоветовать что-нибудь дельное. Думаю, кроме тебя, моей подруге никто не поможет. То есть, для неё официальное обращение к органам правопорядка неприемлемо. Пока. Если ты мне хоть чуть-чуть веришь, то не сомневайся: до сего времени эта гражданка закон не преступала. А если сейчас у неё возникли трудности, то лишь по причине не зависящих от неё обстоятельств.
- Все когда-то происходит в первый раз, - пробурчал этот занудный Андрюша, но тут же перешел к делу. - Прежде всего, почему вы ждете меня здесь, а не у тебя дома или хотя бы у подъезда?
Глава тринадцатая
- Я боюсь незваных гостей, - задумчиво проговорила Татьяна, устремляя взгляд куда-то за спину Андрея.
Он невольно проследил за направлением этого взгляда, но, естественно, ничего особенного не увидел. У Татьяны привычка - вдруг посреди разговора замолкать и уставляться в какую-нибудь точку. Иной раз она вот так молча смотрит на пуговицу, галстук или иную деталь туалета своего собеседника, заставляя того ежиться и лихорадочно соображать, что у него с одеждой не в порядке?
Впрочем, Андрея её задумчивость не смутила: то ли он успел к её заморочкам привыкнуть, то ли всерьез заинтересовался неожиданным звонком своей подруги.
- Что же ты вытворила на этот раз? - терпеливо поинтересовался Громышев.
- На этот раз? - теперь в разговор встряла я. - А что уже были и другие "разы"?
- Так, всякие мелочи. Не отвлекайтесь, ребята, у нас мало времени, напомнила Татьяна.
- Мало времени на что? - Андрей никак не мог понять, в чем дело, да и я откровенно недоумевала.
Татьяна посмотрела на нас, как на двух несмышленышей.
- Дело в том, что у этой молодой дамы, - она кивнула на меня, - в её молодежном рюкзачке упакованы большие тысячи рублей, на которые, кроме нее, претендуют ещё очень крутые мальчики.
- На эти деньги не только я претендую, - сочла нужным пояснить "молодая дама", чтобы Андрей не подумал, будто я ограбила какой-нибудь банк. - Большая их часть принадлежит совхозу, а оставшаяся - нашей семье и семье ещё одного шофера. Умершего.
Я невольно вздохнула, вспомнив Сашу.
- Умершего естественной смертью? - решил уточнить Громышев. - Или насильственной?
- Врач предположил обширный инфаркт.
- О чем вы говорите? - не выдержала Танька. - У Беллы на хвосте бандиты. Они уже приходили к ней домой, а теперь могут прийти и ко мне!
- У Тани богатая фантазия, - покачала головой я, - ей бы детективные романы писать.
Сказала и осеклась: Татьяна ведь рассказывала, что Андрей как раз этим грешит. Еще подумает, что я на что-нибудь намекаю.
- И что же она нафантазировала?
- Представила себе провинциального бандита чуть ли не всероссийским паханом. Будто бы он среди ночи, в незнакомом городе смог разыскал вначале мой адрес, а потом и её. При том, что насколько я знаю, у нас ещё нет круглосуточной горсправки!
- Официальной нет, - уточнила Танька. - Но если человеку за какой-то паршивый адрес предложить, скажем, сто долларов, то он из кожи вылезет, чтобы его раздобыть!
- Ну ты и загнула, сто долларов! - не поверила я.
- А что, им есть ради чего палить такие деньги, - не сдавалась подруга. - Кое-что они успели выведать у бабы Мани...
- За доллары?
Образ добродушной соседки, берущей деньги за пустяковую, как она думала, услугу никак не вязался с характером бабы Мани.
- Деньги ей вряд ли предлагали, - рассудительно согласилась с моим молчанием Татьяна. - Она для этого слишком подозрительна. А вот на гражданской сознательности вполне могли сыграть. Рассказать какую-нибудь сказочку о том, что ты уехала куда-то, нечаянно захватив важные документы.
Андрей слушал молча, лишь украдкой переводил взгляд с Таньки на меня, но мы в азарте не обращали на него никакого внимания.
- Баба Маня знает, что я уехала ненадолго.
Свою горячую речь подруга адресовала мне, потому что это я позволила себе усомниться в её рассудительности и знании криминальных тонкостей. Андрей молчал, а значит, как она думала, с нею соглашался.
- Какие мелочи! Если опытный мошенник задумает человека обмануть, он такого накрутит, не захочешь - поверишь. Могли, к примеру, сказать соседке, что ты в город уже вернулась, а домой так и не явилась, только зря тебя у закрытой двери прождали. Мол, не скажет ли добрая женщина, у кого из подруг может остаться на ночь Белла Решетняк. Жалостливая старушка и назвала меня. Хорошо хоть адреса моего не знала. Но если надо, они и его могут найти, исхитрятся. Понимают, что с наступлением дня их шансы поймать тебя со всей суммой значительно уменьшатся...
- А нельзя ли, милые подружки, - нарочито просительно проговорил Громышев, - рассказать все, что случилось с начала и помедленней?
Татьяна некоторое время смотрела на левое плечо Андрея, а потом медленно произнесла:
- Началось все с того, что Белка с мужем решила поехать в рейс...
- Садитесь в машину! - вдруг скомандовал Андрей. - Сейчас, Таня, мы проедем мимо твоего дома. - Может, мне издалека показалось, но, по-моему, каких-то два мужика среди ночи решили читать списки жильцов твоего дома. Неужели ты оказалась права?
- А ты до сих пор в этом сомневаешься? - съязвила Танька.
Между тем Андрей медленно объехал по периметру двор, который со всех четырех сторон окружали многоэтажки, остановил машину в стороне от дома Татьяны и сказал нам:
- Сидите тихо, я сейчас вернусь!
Некоторое время мы молчали, а потом я спросила:
- Таньк, где ты с ним познакомилась?
Мы с Татьяной видимся довольно часто и обычно знаем о жизни друг друга все. Или почти все. Как же я должна была углубиться в свои переживания, что не узнала даже о таком знаменательном моменте жизни подруги, как знакомство с мужчиной. Судя по всему, с ним она довольно близка.
- Как это, где? В газете, конечно... Господин Громышев принес в редакцию детектив собственного сочинения. Видимо, слава тезки Кивинова, автора "ментов", не давала и нашему оперу покоя.
- И как, он оказался хорошим?
- Андрей или детектив?
- А одним словом нельзя ответить?
- Увы. Андрей оказался хорошим, а детектив - плохим.
- Понятно...
И тут тишина как будто взорвалась. Раздался выстрел, другой, замелькали какие-то тени. В погашенных окнах квартир зажегся свет.
Моя рука как будто сама по себе потянулась к сумке и открыла замок. Прикосновение к холодной стали пистолета странным образом успокоило меня, в то время, как Танька, сидящая на переднем сиденье, открыла дверцу машины и тревожно всматривалась вдаль, пытаясь понять, что у её дома происходит?
Наконец она не оборачиваясь глухо произнесла:
- Я не могу больше ждать! А вдруг ему нужна моя помощь?
- Интересно, что ты сможешь для него сделать?
Я бы, наверное, могла, но о том, что у меня есть оружие - целых два пистолета! - я не сказала Татьяне. Скорее всего, стрелял сам Андрей, но бежать сейчас кому-то из нас в темноту - пусть даже и с оружием - наверное, глупость. Мы не столько поможем, сколько навредим. Помогать профессионалу можно, разве что, по его просьбе...
Не знаю, верно я рассуждала или нет, но Андрей приказал нам сидеть тихо, значит, нечего и высовываться! Какой я стала дисциплинированной, даже самой странно.
- Послушай, надо же что-то делать! - опять заговорила Танька.
Наверное, прежде я бы, как и она, вот так бесполезно нервничала, попыталась броситься на подмогу, чтобы ещё больше все испортить, а теперь за два дня я прошла целую школу жизни и потому терпеливо ждала. И попыталась успокоить подругу:
- Давай ещё немного подождем?