Уже закрывая дверь кабинета, я услышала, как главбух философски говорил директору:
- Люди гибнуть за металл!
Я подошла к Андрею как раз в тот момент, когда он, закончив разговор, прятал в карман кителя мобильник.
- Как у нас нынче технически подкована милиция!
- Ага, размечталась! Это мой личный телефон.
- Наследство получил?
- Ты будешь смеяться, но это в самом деле так.
Он опять распахнул дверцу машины и, заметив, что я невольно оглянулась, хмыкнул.
- Вы, гражданка Решетняк, отныне можете спать спокойно. Ваши враги повержены в прах!
- Что-то сегодня все говорят со мной каким-то особо торжественным языком.
- Наверное, оттого, что события с тобой происходят глобальные.
- Например? - насторожилась я.
Мне больше не хотелось шутить. Даже тот факт, что я за всех нас расплатилась с совхозом, почти не принес мне облегчения.
- Например, те двое грабителей, которых вчера совершенно случайно задержали возле дома Татьяны, никакого отношения к твоему делу не имеют. То, что я одного из них задержал, а опергруппа взяла второго, просто совпадение. Это как раз тот случай, когда новичок, - в нашем случае Таня впервые делающий ставку в тотализаторе, на произвольно выбранного коня, вдруг выигрывает, опровергая все прогнозы знатоков и игроков. Или человек, впервые увидевший рулетку, ставит не глядя на "зеро" и срывает банк...
- Я не поняла, для чего тебе такое длинное вступление?
- Просто я объясняю самому себе, как получилось так, что вчера наш отдел задержал двух гастролеров, которые уже несколько лет числились в розыске, и которых не могли взять прежде опытные опера, которые специально готовили операцию по их задержанию.
- Надеюсь, это единственное, что так тебя завело?
- Не скажи, - Андрей помедлил. - Не знаю, что заставило меня посмотреть сводки ГИБДД по нашему городу за прошедшие сутки в разделе дорожно-транспортных происшествий. И что, ты думаешь, я в них прочитал? Некие "жигули" девятой модели красного цвета вчера, около двадцати одного часа, на большой скорости проломив ограждение виадука, рухнули вниз на железнодорожное полотно. Трое пассажиров скончались на месте. Четвертый пока в реанимации, но, по мнению врачей, шансов у него нет...
- Зачем ты мне это рассказываешь? - спросила я, внутренне холодея.
- Затем, что ты подруга Татьяны, а она мне далека небезразлична. Затем, что она попросила тебе помочь, а я не сказал ей, что не стану делать того, что противоречит закону. Возможно, я ненормальный, нетипичный, не такой, каким нас рисуют писатели, но моя вера - закон. И пока я жив... Извини, не смог обойтись без патетики... В общем, когда я стал узнавать, откуда машина, выяснилось, из тех самых краев. А ещё мне шепнул приятель, что происшествием заинтересовались ребятки из крутого ведомства, потому что в упавшей машине оказалась уйма оружия...
- И что же мне делать?
- Богу молиться. И своего ангела-хранителя благодарить.
- А если они все равно узнают?
- Могу лишь пообещать, что не от меня. И еще, как говорится, бесплатный совет: никому ничего о поездке не рассказывай. Помнишь, как говорил в "Бриллиантовой руке" Никулин? Поскользнулся, упал, очнулся, гипс!.. Да, и мужу скажи: впредь, если захочет приобрести оружие, пусть сделает это законным путем. Вот здесь я ему даже постараюсь помочь. Вряд ли такому бравому старшине откажут в лицензии на ношение оружия.
- Ты узнавал и это?
Я слегка обиделась.
- Что поделаешь, как говорит твоя подруга Шедогуб, я зануда и педант.
- Погоди, Андрей, а как же с неизвестными, которые расспрашивали у бабы Маги - моей соседке - обо мне? И о Том, где меня можно найти.
- Ах, да, вот видишь, и я не обо всем помню. Это, дорогая, по твою душу коллеги приходили. Тебе не икалось. Говорят, ты унесла с собой какую-то рукопись, приготовленную к печати.
Я ахнула.
- Мать моя! С этими всеми заморочками я и вправду не отнесла в издательство рукопись нашего автора - народного целителя Митрохина, одного из немногих, с кем наше издательство заключает договоры, издает и кому платит гонорары...
- Одного из немногих? - вроде равнодушно спросил Андрей. - А как же издаются остальные.
- За свой счет или за счет спонсора... Андрюша, - мой голос стал просительным, - а ты не мог бы уделить мне ещё пятнадцать минут?
- Могу. А для чего?
- Подвези меня домой, я возьму рукопись, а потом подъедем к издательству...
Он нарочито тяжело вздохнул.
- Ладно, говори, где ты живешь. Я знал, но забыл.
Правда, по тому, как быстро он нашел дорогу к моему дому, в это трудно верилось.
Он отвез меня в издательство, подождал, пока я получала "пилюлю" от моего начальника отдела за "ранний склероз", а потом довез даже до дома Лилии Коваль.
Я надеялась, что она окажется дома. Ведь пока я не отдам все долги, не смогу поехать к Артему. Как бы не успокаивали меня орловские медики, и, со слов Андрея, Татьяна, на душе у меня было по-прежнему тревожно. Я отчетливо представляла себе, каково пришлось Артему - очнуться после наркоза среди посторонних людей. И не знать даже о том, добралась ли я с деньгами до дома. И вообще, чем все закончилось.
Лилия была дома. Она открыла мне дверь изрядно подшофе.
- Белла, заходи!
- Ты не одна? - осторожно спросила я.
- Почему не одна? Одна. Осуждаешь? Считаешь, в одиночку только алкоголики могут пить? Ерунда это все. Есть такие алкоголики, которым необходима компания. Так и пристают ко всем: "Ты меня уважаешь?" Если уж на то пошло, я пью с мужем.
Она пьяно засмеялась и кивнула на большую фотографию Саши, уже перевитую черной лентой, возле которой стояла накрытая куском хлеба рюмка с водкой.
Отчего-то Лилия казалась мне странной, этакой виртуальной копией Валерии Степановны. Вроде, и работала она не в торговле, а на заводе контролером ОТК, но, как и в портрете пособницы бандитов, который я себе мысленно нарисовала, её ухватки так походили на действия той, которая ничтоже сумнящеся отдала Артема под пули бандитов.
- Сижу вот и думаю: моя жизнь тоже кончилась, только гораздо раньше. Если подумать, я прожила двадцать четыре года, можно сказать, с чужим человеком. Без любви, без добра... Нет, того добра, материального, хватает, натаскали, а вот доброты... Наверное, всех, кто выходит замуж за одного назло другому, настигает кара. Ну да тебе-то чего о том знать...
Я протянула ей деньги, которые Лилия небрежно положила на край стола.
- Пересчитай!
- А зачем? Семейство Решетняк у нас всегда было образцом честности. Вон, видишь, в красном углу висит ваша семейная икона... Шучу! Небось, ты каждую пачку по три раза пересчитала.
- А как же.
- Вот и я говорю: хорошего же ты обо мне мнения. Как и твоя прекрасная подружка. Думаешь, не знаю кто она? Слава богу, читала её статьи. И всегда думала: ты бы, милочка, нашла себе хорошего трахальщика, да и перестала на людей отвязываться.
- А при чем здесь моя подруга? Или я?
- При том! Вы уже решили, какая дрянь Лиля Коваль. Тело мужа ещё не остыло, а она уже деньгами интересуется. Не волнуйтесь, мне на мою жизнь хватит. А не хватит, я пойду на другую работу, на третью... У меня всегда была голова на плечах, и начальство это ценило.
- А мы и не волнуемся. Возьми деньги и напиши мне расписку, что я с тобой полностью рассчиталась.
Лилия откровенно нарывалась на ссору, и в какой-то момент мне в самом деле захотелось сцепиться с нею. Но я понимала, этого делать нельзя. Кто знает, может, у неё такая своеобразная реакция на стресс.
- Ладно, расслабься, - усмехнулась Лилия, - напишу я тебе расписку. А сейчас давай вместе Сашу помянем.
- Прости, не могу, я от тебя прямо к Артему в больницу, а это полдня езды.
- А я выпью... Боже, как я ненавидела эту его поганую работу! Мне так хотелось его полюбить, быть ему хорошей женой. Но кому быть женой? Этой фотографии?.. Рейсы, рейсы! А когда возвращался, о чем говорил? Темка то, Темка это... Правда, ты, молодец, тоже не терялась.
- В каком смысле?
Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня от лица. Но Лилия продолжала бурчать, словно и не на мой вопрос отвечала, а говорили сама с собой.
- Я как узнала, посмеялась от души! Надо же, думаю, и святая Белла не без греха. Муж - в дальнюю дорогу, а она к дружку под бочок...
- Заткнись! - заорала я дурным голосом, в момент забыв о своем высшем образовании и редакторской работе, которыми так гордилась моя мама, сравнивая меня с другими женщинами. - Что ты мелешь, какой дружок?!
- Ого! Мы уже кричим дурным голосом. Значит, за живое тебя задела? Как там вы, литераторы, любите цитировать насчет того, что сердишься, значит, ты неправ... Брось, об этом весь гараж гудит: Решетняк - рогоносец!
Вот оно что! Я вовсе не собиралась у Лилии задерживаться, а сейчас в растерянности плюхнулась в рядом стоящее кресло, сразу позабыв обо всем, кроме страшных слов "Решетняк - рогоносец".
Глава пятнадцатая
Кто-то из великих сказал: "Поклеп - что уголь, не обожжет, так замарает!" Наверное, у каждого человека есть недоброжелатели. И, скорей всего, тот самый главный механик, и немногословный, и не сплетник, все же обмолвился кому-то о неверной жене Артема. А сухой хворост уже был приготовлен, и вспыхнул даже не от спички, а при одном упоминании о ней...
- На вот, выпей! - Лилия втиснула мне в руку бокал с какой-то рубиновой жидкостью.
- Что это?
- Гранатовый сок. Сама делаю. У нас соковыжималка немецкая. Дорогущая, но, как видишь, выжимает - я тебе дам!.. А ты что же, не знала об этом? Ну, что твоего мужа так называют?
- Не знала, - поневоле горестно выдохнула я. - Да и кто бы мне об этом сказал?
- А твой Решетняк знал. Шурик рассказывал, как ему своего дружка пришлось успокаивать. Да что там Шурик! Я и сама Артему говорила, чтоб не переживал. Мало что ли баб в городе!
- Когда это ты ему такое говорила?
- Если тебя интересует число, то я не помню. Тогда ещё он у нас ночевать остался. Коваля мы спать отправили, а с Артемом часов до двух ночи на кухне просидели. Ты не думай, я не слишком на тебя наезжала. Наоборот. Сказала, не все же вам, кобелям, гулять! Можно подумать, ты без греха. А он так, знаешь, лицом потемнел и говорит: "Хочешь верь, хочешь не верь, а только я Белле никогда не изменял!" Говорите и вы! Кто ж такому поверит?
- Послушай, Лиля, - голос мой звучал чуть ли не просительно. - А это было не десятого мая?
Тогда Артем впервые не ночевал дома.
- Говорю же тебе, не помню!.. Постой, это было на праздники. Девятого мы ходили поздравлять моего отца, а десятого... Правильно, десятого мая твой муж к нам и приходил. Я его ещё пожурила: мол, почему без Беллы пришел? А он так усмехнулся и говорит: "Что ей за интерес с необразованными шоферами время проводить?"
Я не просто покраснела - краска залила мое лицо. Я всегда была плохой актрисой, а тут вдруг почему-то стала оправдываться перед Лилией, словно у неё было право меня судить.
- Ерунда какая-то! Ты не поверишь, но я всего лишь раз пошла в ресторан с одним из авторов издательства, а при выходе из ресторана сдуру с ним поцеловалась...
Не понимаю, отчего я разоткровенничалась с женщиной, которая не только никогда не была моей приятельницей, а и вообще не вызывала у меня симпатии.
- Бывает, - неожиданно мягко проговорила Лилия, усаживаясь в кресло напротив. - Завистников на свете много. Кто-то живет плохо, и хочет, чтобы всем вокруг было так же плохо! Говорят, что люди за все получают по заслугам. Ничего подобного. Чаще всего именно негодяи благоденствуют. По крайней мере, при жизни.
Поймав мой изумленный взгляд, - никогда прежде жена Саши при мне не философствовала - Лилия осеклась и перевела разговор на другое.
- Саша всегда говорил мне: "Змея ты, Лилька, особо ядовитая! Тебе бы подошло имя Зоя". А мне, представь себе, нравилось, все же змея лучше, чем серая мышь... Змея может жить и одна. И отравляться собственным ядом...
- А ты не думала, что Саше могла нравиться его работа? - спросила я у Лилии, но словно у себя; ведь и я в отношении Артема никогда прежде об этом не задумывалась.
- Что в ней любить-то? Дорога, она и есть дорога. Серая лента, как сами шоферы и поют. А дорога серою лентою вьется! Серая лента, завязанная узлом на шеях жен. Твои авторы ещё не создали такой образ?
- Ты можешь быть первой, - с усмешкой откликнулась я.
Наверное, мне пора было уходить. Но едва я стала приподниматься из кресла, как Лилия ухватила меня за руку.
- Погоди, неужели я не заслуживаю никаких подробностей? Я хочу знать, как умер мой муж.
- Подробности теперь может сообщить только патологоанатом. Предварительный диагноз - обширный инфаркт.
- Не притворяйся. Я не эти подробности имею в виду! - рассердилась Лилия. У неё странным образом менялись периоды опьянения с чуть ли не полной трезвостью.
- Думаю, Саша разволновался из-за этой клубники. Как-то в суматохе сборов он, видимо, о таком не думал, а чем ближе мы стали подъезжать к этой базе, тем больше его стала точить мысль, что Валерия ведет нечестную игру. Конечно, он и представить себе не мог того, что случилось на самом деле. А тут ещё машину занесло на глине, которую натаскали трактора. Фура развернулась на шоссе, прицеп оторвался...
- Опять не то. Ты говорила, что в вас стреляли. Когда ранили Артема? На обратном пути?
- На обратном. Тогда у нас не было груза, а был лишь дипломат с деньгами, - его подарила Артему добрая Валерия Степановна. За нами сразу кинулись две машины с бандитами. Едва мы отъехали от города. Веришь, кабину фуры в решето превратили. Из автомата стреляли. Хорошо, мы об этом узнали заранее, и Артем за дверцами поставил такие толстые металлические листы. Двери получились как бы бронированные...
- Постой! - Лилия протянула вперед руку с растопыренными пальцами, и в эту минуту опять будто враз протрезвела. - А как он узнал, что в вас будут стрелять?
Так получилось, что мне в третий раз пришлось рассказывать, как я невольно подслушала разговор директора торга Валерии Степановны с неким Рафиком, главарем местных бандитов.
- Это что же получается, - неожиданно разволновалась Лилия, - значит, не случись у Шурика сердечного приступа, его все равно могли бы застрелить с подачи этой сучки?
- Не знаю, - вздохнула я, - может, Саше и Артему вдвоем удалось бы больше, чем мне. Но то, что они заранее приговорили их обоих к смерти, это точно! Что-то у них, видимо, горело, для чего-то немедленно понадобились деньги, если они за мной даже в погоню кинулись. В чужой город. На неисправной машине...
- Откуда ты знаешь, что на неисправной?
- Я ведь тебе рассказывала, что машина эта слетела с дороги и перевернулась на крышу. Удар был такой силы! Я, конечно, не специалист, но, скорее всего, машина пострадала серьезно...
Я ещё не успела рассказать Лилии, что бандиты и сами погибли в аварии, как невольно замолчала, взглянув на лицо вдовы, осветившееся странным зловещим светом. Словно узнавая от меня подробности случившегося, она все больше укреплялась в каком-то своем решении. Ее взгляд, опять ставший нетрезвым, приобретал хитроватость лисы из мультфильма.
- Что ты задумала? - не выдержав, спросила я.
- Тебе, Белла, все равно такое не по зубам, а я ещё заставлю её носом землю рыть!
- Кого - ее?
Впрочем, на этот вопрос я и сама могла бы ответить.
- Лерочку, северную вампиршу!
С чего вдруг Лилию потянуло на поэтические образы!
- Я заставлю её за смерть мужа заплатить все, до копейки!..
Интересно, во сколько вдова Коваль оценила Сашину смерть?
- Человек с больным сердцем мотался по дорогам, рисковал жизнью, чтобы обеспечить семью, а эта дрянь... Бандерша! Я ей покажу!
Оставалось надеяться, что это всего лишь пьяный бред. Поэтому я осторожно попыталась вернуть Лилию к действительности.
- Лиля, выбрось ты эту глупость из головы! Валерия Степановна опасная женщина. Для этого есть правоохранительные органы...
- А у меня есть свои органы!
- Поверь, эта Валерия - слишком крепкий орех.
- А у меня есть для неё хар-рошие щипцы! Расколем, не боись! Я поеду забрать тело Шурика, а перед тем загляну к ней на огонек...
Подозревая, что Лилины речи исключительно на публику, то есть, для меня, я решила с нею проститься.
- Извини, мне пора. Если хочешь, я зайду к тебе, когда мы вернемся.
- Заходи в любое время. Поговорим. Привет Артему!.. Везет же людям: любовь, ревность, любящая жена у постели раненого героя, ля-ля-тополя...
В её голове прозвучала злая зависть. Будто это из-за Артема умер Саша. Или жизнь Лилии роковым образом не сложилась.
Я спускалась по лестнице, уговаривая себя не думать больше о Лилии. Мне предстояла серьезная поездка, и я дала слово Таньке перед отъездом непременно заехать к ней домой. Сегодня рабочий день, но моя подруга продолжала прогуливать.
Рынок, который я собиралась посетить, чтобы закупить Темушке все самое свежее, самое лучшее, просто гору витаминов, был как раз на выезде из города. В любом случае я бы мимо него не проехала. А вот родные...
Да, я не заехала ни к своим родителям, ни тем более к родителям Артема. Они не знали о несчастье, и я решила, пусть пока побудут в неведении. Вот поставлю любимого мужа на ноги, тогда им его и предъявлю.
У Татьяны дома меня ждал и Андрей. Он передал мне какую-то папку.
- Это для Льва Гавриловича. Привет от наших ребят. Кое-что ему передали по факсу, но получить от тебя документы лично, наверное, будет ему приятно. Постарайся с ним встретиться.
- У вас есть общие знакомые в тех местах? - изумилась Танька.
Она уже и забыла, что я рассказывала ей о Могильном, который обещал покарать бандитов, нападавших на водителей большегрузов. Пришлось ей напомнить.
- Вот, я приготовила для Артема, - между тем сказала мне Танька и протянула большую корзину, прикрытую белой марлей.
- Ты думаешь, я не в состоянии ему все купить?
- Такое - не в состоянии. Здесь все самое свежее: творог, сметанка, куры копченые, клубника...
- Что - клубника?
- Думаешь, он её переел?
- У тебя как всегда черный юмор, Шедогуб!
- Клубника, поверь мне, не чета той, что вы возили. Мама сегодня её с дачи привезла. Новый сорт. Посмотри, какая огромная! Такая и в рот не влезет, её разрезать надо... Что ты на меня так смотришь? Спроси у врачей: для тех, кто потерял много крови, клубника - самый лучший фрукт!
На меня нашел какой-то ступор: я не знаю, плакать или смеяться.
- Не вздумай реветь! - предупредила подруга и даже пальцем погрозила. - Я же не виновата, что нынче сезон клубники.
- Ранней клубники.
- Так уж и ранней. Пока ты ездила туда-сюда, она уже всюду стала созревать... Скажи Темке, что он - мой любимый мужчина. После Андрюши, конечно.
- Смотри, Татьяна, я не ревную, но зло берет! - заметил Андрей.
Они посмотрели друг на друга взглядами, не предназначенными для посторонних глаз.
- Спасибо, ребята, я поехала.
- Хочешь, я тебя провожу? - предложил Танькин мент. - Километров двадцать. С мигалкой поедем.
- Не надо, - мне отчего-то расхотелось продолжать разговор на шутливой волне.
Словно в один миг вся бравада, весь неестественный задор ушли, оставив мне тихую грусть и нетерпение от предстоящей встречи с мужем.
Ехала я в том самом наряде, который приобрела недавно в сельском универмаге. Не пропадать же зазря такому прикиду. Вряд ли мне ещё когда-нибудь придется его надеть.
На посту ГИБДД под Мало-Степанцом - меня уже достал этот город! - я недостаточно быстро сбавила ход и молоденький сержант замахал мне своим полосатым жезлом. Пришлось останавливаться.
Сержант так тщательно принялся изучать мои документы, что я уже начала нервничать.
- Это ваша машина?
- Моя.
Артем действительно оформил документы на меня, а сам ездил по доверенности.
- Это не ваши документы, - наконец сказал сержант твердо.
Если бы я так не торопилась к раненому мужу, то не отказала бы себе в удовольствии поморочить глупого мальчишку. Небось, он уже предвкушал, что поймал серьезного нарушителя.
Теперь же я просто сняла с головы парик.
- А так похоже?
Сержантик покраснел и ещё раз украдкой оглядел мою фигуру и мини-юбку. Прикинул по документам мой возраст и никак не мог подогнать его под оригинал. И, надо сказать, в его взгляде я прочла неодобрение тому, что я вырядилась, как молодая! Но я не обиделась и посмотрела на него почти с материнской улыбкой: Молодая, не молодая, но ты купился!
Если уж на то пошло, между нами всего лет восемь разницы в возрасте, и этот провинциал не знает, что сейчас моден куда больший разрыв между мужчиной и женщиной. Лет этак пятнадцать, семнадцать. Наша эстрадная звезда положила начало такой моде, но ей многое прощается за её талант, а вот рядовым женщинам приходится труднее.
Только вот стала бы я встречаться с двенадцатилетним мальчиком?.. Старая пошлячка!
Молодой гаишник со вздохом вернул мне документы, забыв даже высказать замечание за быструю езду.
Теперь я ехала аккуратно, как на экзамене. Переодеваться только ради того, чтобы соответствовать фотографии на документах мне не хотелось. Не могу отказать себе в удовольствии разыграть собственного мужа.
Недавно я прочла статью одного ученого, который описывал невероятные случаи излечения людей от самых серьезных болезней при помощи смеха и хорошего настроения. Пусть и Артем посмеется!
Я полна уверенности, что теперь между нами все будет хорошо и больше не останется никаких недомолвок. А насчет того, что он мне изменял... Лилии он говорил, что этого не было. А мне - полностью противоположное. Что ж, придется принять это мое знание как наказание за недостойные мысли и попытку измены...
Дело не в моей боязни одиночества или того, что я сама не сумею воспитать наших детей. Дело в том, что я вдруг поняла: уйдет Артем, и другого такого мужчины у меня больше не будет. Моего мужчины. Любимого. Единственного.
Но чего вдруг я стала настраиваться на разлуку. Надо бороться за свое счастье!
Глава шестнадцатая
В приемном отделении меня встретила та же Шура. По её отстраненно-холодному взгляду я поняла: она меня не узнала!
Можно было бы вообще так и играть до конца эту роль роковой юной блондинки - ведь местные врачи не поняли бы жену, которая бросила истекающего кровью мужа и уехала.
- Девушка, вам кого?
- Я приехала к раненому Решетняку.
- Мы пропускаем только близких родственников.
Елки зеленые! Ну и порядки пошли в сельских больницах! Уж если и здесь ввели пропускную систему!.. Еще не хватало, чтобы Шура потребовала у меня документы.
- Ни фига себе! - "юным" голосом капризно проговорила я. - Звонят, я еду в такую даль, а теперь меня ещё и не пускают.
- Вы - сестра больного?
- Я - его жена.
Отчего-то мое известие так ошеломило Шуру, что у меня появилась надежда: документы показывать не придется. Она быстро ушла куда-то, бросив мне на ходу:
- Минуточку!
Интересно, какой она представляла себе жену Артема? Хуже? Лучше? Старше?
Шура вернулась и почти скороговоркой проговорила:
- Всеволод Илларионович - лечащий врач вашего мужа и главврач больницы - попросил вас прежде пройти к нему. Его кабинет - налево по коридору.
У кабинета главврача меня неожиданно охватила робость. Вдруг операция Артема прошла вовсе не так успешно, как мне рассказывали? И сейчас врач скажет мне что-нибудь страшное... Иначе, зачем ещё я ему понадобилась?!
Определенно, в последнее время со мной происходит что-то неладное. То в самую трудную минуту я становлюсь спокойной как слон, то ни с того, ни с сего начинаю трястись, как в лихорадке. Чего мне бояться какого-то главврача?!
Сжав зубы, я заставила себя поднять руку и решительно постучать.
- Входите!
При виде меня Всеволод Илларионович - наверное, он здесь один такой: значительный, импозантный - поднялся и вышел из-за стола. Это был тот самый врач, который воспринял меня как любовницу Артема. По крайней мере, я его отношение к себе так поняла.
Он подошел поближе, оглядел, едва сдерживаясь, чтобы не улыбнуться и довольно покивал головой.
- Значит, это все-таки вы!
Пришлось согласиться, что я - это я. И снять темные очки, чего при Шуре я не стала делать.
- Я хотела бы объясниться, - робко начала я.
- Не надо, - сказал он.
- Но вы можете подумать, что я бросила истекающего кровью мужа на чужих людей...
- Для настоящей медицины нет чужих и своих, все больные - просто пациенты.
- В идеале.
- Пусть будет, в идеале, - согласился он. - Но а сейчас-то переодевание зачем?
- Хочу мужа порадовать.
- Что ж, это ему не помешает. Кажется, он заскучал, не успев прийти в себя. И я его понимаю.
- Зато я не понимаю, - не выдержала я, - что вы можете понимать, не зная, что с нами случилось.
Вот это я накрутила! Но меня возмутила самоуверенность врача. Он не захотел даже выслушать моих объяснений.
- Почему же, не знаю. Лев Гаврилович мой хороший приятель. Вообще-то свои служебные тайны он со мной не обсуждает, но если случается что-то неординарное и в чем нет большого секрета, рассказывает. И временами он даже позволяет мне пофантазировать, выдвигать свои версии того или иного происшествия. Вы ведь знаете, о ком я говорю?
- О Могильном, - кивнула я.
- Несмотря на свою зловещую фамилию, Лев - очень оптимистичный человек... Минуточку, а то я забуду!
Всеволод Илларионович вернулся к своему столу, открыл ящик и достал из него пачку денег.
- Вот, возьмите, - сказал он. - Я заплатил из них медсестре, чтобы она просидела ночь у постели вашего мужа. У нас как-то принято, чтобы это делали близкие родственники... Нет в штате сиделок! Есть две ночные медсестры, но им некогда сидеть всю ночь возле кого-то одного!
- Люди гибнуть за металл!
Я подошла к Андрею как раз в тот момент, когда он, закончив разговор, прятал в карман кителя мобильник.
- Как у нас нынче технически подкована милиция!
- Ага, размечталась! Это мой личный телефон.
- Наследство получил?
- Ты будешь смеяться, но это в самом деле так.
Он опять распахнул дверцу машины и, заметив, что я невольно оглянулась, хмыкнул.
- Вы, гражданка Решетняк, отныне можете спать спокойно. Ваши враги повержены в прах!
- Что-то сегодня все говорят со мной каким-то особо торжественным языком.
- Наверное, оттого, что события с тобой происходят глобальные.
- Например? - насторожилась я.
Мне больше не хотелось шутить. Даже тот факт, что я за всех нас расплатилась с совхозом, почти не принес мне облегчения.
- Например, те двое грабителей, которых вчера совершенно случайно задержали возле дома Татьяны, никакого отношения к твоему делу не имеют. То, что я одного из них задержал, а опергруппа взяла второго, просто совпадение. Это как раз тот случай, когда новичок, - в нашем случае Таня впервые делающий ставку в тотализаторе, на произвольно выбранного коня, вдруг выигрывает, опровергая все прогнозы знатоков и игроков. Или человек, впервые увидевший рулетку, ставит не глядя на "зеро" и срывает банк...
- Я не поняла, для чего тебе такое длинное вступление?
- Просто я объясняю самому себе, как получилось так, что вчера наш отдел задержал двух гастролеров, которые уже несколько лет числились в розыске, и которых не могли взять прежде опытные опера, которые специально готовили операцию по их задержанию.
- Надеюсь, это единственное, что так тебя завело?
- Не скажи, - Андрей помедлил. - Не знаю, что заставило меня посмотреть сводки ГИБДД по нашему городу за прошедшие сутки в разделе дорожно-транспортных происшествий. И что, ты думаешь, я в них прочитал? Некие "жигули" девятой модели красного цвета вчера, около двадцати одного часа, на большой скорости проломив ограждение виадука, рухнули вниз на железнодорожное полотно. Трое пассажиров скончались на месте. Четвертый пока в реанимации, но, по мнению врачей, шансов у него нет...
- Зачем ты мне это рассказываешь? - спросила я, внутренне холодея.
- Затем, что ты подруга Татьяны, а она мне далека небезразлична. Затем, что она попросила тебе помочь, а я не сказал ей, что не стану делать того, что противоречит закону. Возможно, я ненормальный, нетипичный, не такой, каким нас рисуют писатели, но моя вера - закон. И пока я жив... Извини, не смог обойтись без патетики... В общем, когда я стал узнавать, откуда машина, выяснилось, из тех самых краев. А ещё мне шепнул приятель, что происшествием заинтересовались ребятки из крутого ведомства, потому что в упавшей машине оказалась уйма оружия...
- И что же мне делать?
- Богу молиться. И своего ангела-хранителя благодарить.
- А если они все равно узнают?
- Могу лишь пообещать, что не от меня. И еще, как говорится, бесплатный совет: никому ничего о поездке не рассказывай. Помнишь, как говорил в "Бриллиантовой руке" Никулин? Поскользнулся, упал, очнулся, гипс!.. Да, и мужу скажи: впредь, если захочет приобрести оружие, пусть сделает это законным путем. Вот здесь я ему даже постараюсь помочь. Вряд ли такому бравому старшине откажут в лицензии на ношение оружия.
- Ты узнавал и это?
Я слегка обиделась.
- Что поделаешь, как говорит твоя подруга Шедогуб, я зануда и педант.
- Погоди, Андрей, а как же с неизвестными, которые расспрашивали у бабы Маги - моей соседке - обо мне? И о Том, где меня можно найти.
- Ах, да, вот видишь, и я не обо всем помню. Это, дорогая, по твою душу коллеги приходили. Тебе не икалось. Говорят, ты унесла с собой какую-то рукопись, приготовленную к печати.
Я ахнула.
- Мать моя! С этими всеми заморочками я и вправду не отнесла в издательство рукопись нашего автора - народного целителя Митрохина, одного из немногих, с кем наше издательство заключает договоры, издает и кому платит гонорары...
- Одного из немногих? - вроде равнодушно спросил Андрей. - А как же издаются остальные.
- За свой счет или за счет спонсора... Андрюша, - мой голос стал просительным, - а ты не мог бы уделить мне ещё пятнадцать минут?
- Могу. А для чего?
- Подвези меня домой, я возьму рукопись, а потом подъедем к издательству...
Он нарочито тяжело вздохнул.
- Ладно, говори, где ты живешь. Я знал, но забыл.
Правда, по тому, как быстро он нашел дорогу к моему дому, в это трудно верилось.
Он отвез меня в издательство, подождал, пока я получала "пилюлю" от моего начальника отдела за "ранний склероз", а потом довез даже до дома Лилии Коваль.
Я надеялась, что она окажется дома. Ведь пока я не отдам все долги, не смогу поехать к Артему. Как бы не успокаивали меня орловские медики, и, со слов Андрея, Татьяна, на душе у меня было по-прежнему тревожно. Я отчетливо представляла себе, каково пришлось Артему - очнуться после наркоза среди посторонних людей. И не знать даже о том, добралась ли я с деньгами до дома. И вообще, чем все закончилось.
Лилия была дома. Она открыла мне дверь изрядно подшофе.
- Белла, заходи!
- Ты не одна? - осторожно спросила я.
- Почему не одна? Одна. Осуждаешь? Считаешь, в одиночку только алкоголики могут пить? Ерунда это все. Есть такие алкоголики, которым необходима компания. Так и пристают ко всем: "Ты меня уважаешь?" Если уж на то пошло, я пью с мужем.
Она пьяно засмеялась и кивнула на большую фотографию Саши, уже перевитую черной лентой, возле которой стояла накрытая куском хлеба рюмка с водкой.
Отчего-то Лилия казалась мне странной, этакой виртуальной копией Валерии Степановны. Вроде, и работала она не в торговле, а на заводе контролером ОТК, но, как и в портрете пособницы бандитов, который я себе мысленно нарисовала, её ухватки так походили на действия той, которая ничтоже сумнящеся отдала Артема под пули бандитов.
- Сижу вот и думаю: моя жизнь тоже кончилась, только гораздо раньше. Если подумать, я прожила двадцать четыре года, можно сказать, с чужим человеком. Без любви, без добра... Нет, того добра, материального, хватает, натаскали, а вот доброты... Наверное, всех, кто выходит замуж за одного назло другому, настигает кара. Ну да тебе-то чего о том знать...
Я протянула ей деньги, которые Лилия небрежно положила на край стола.
- Пересчитай!
- А зачем? Семейство Решетняк у нас всегда было образцом честности. Вон, видишь, в красном углу висит ваша семейная икона... Шучу! Небось, ты каждую пачку по три раза пересчитала.
- А как же.
- Вот и я говорю: хорошего же ты обо мне мнения. Как и твоя прекрасная подружка. Думаешь, не знаю кто она? Слава богу, читала её статьи. И всегда думала: ты бы, милочка, нашла себе хорошего трахальщика, да и перестала на людей отвязываться.
- А при чем здесь моя подруга? Или я?
- При том! Вы уже решили, какая дрянь Лиля Коваль. Тело мужа ещё не остыло, а она уже деньгами интересуется. Не волнуйтесь, мне на мою жизнь хватит. А не хватит, я пойду на другую работу, на третью... У меня всегда была голова на плечах, и начальство это ценило.
- А мы и не волнуемся. Возьми деньги и напиши мне расписку, что я с тобой полностью рассчиталась.
Лилия откровенно нарывалась на ссору, и в какой-то момент мне в самом деле захотелось сцепиться с нею. Но я понимала, этого делать нельзя. Кто знает, может, у неё такая своеобразная реакция на стресс.
- Ладно, расслабься, - усмехнулась Лилия, - напишу я тебе расписку. А сейчас давай вместе Сашу помянем.
- Прости, не могу, я от тебя прямо к Артему в больницу, а это полдня езды.
- А я выпью... Боже, как я ненавидела эту его поганую работу! Мне так хотелось его полюбить, быть ему хорошей женой. Но кому быть женой? Этой фотографии?.. Рейсы, рейсы! А когда возвращался, о чем говорил? Темка то, Темка это... Правда, ты, молодец, тоже не терялась.
- В каком смысле?
Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня от лица. Но Лилия продолжала бурчать, словно и не на мой вопрос отвечала, а говорили сама с собой.
- Я как узнала, посмеялась от души! Надо же, думаю, и святая Белла не без греха. Муж - в дальнюю дорогу, а она к дружку под бочок...
- Заткнись! - заорала я дурным голосом, в момент забыв о своем высшем образовании и редакторской работе, которыми так гордилась моя мама, сравнивая меня с другими женщинами. - Что ты мелешь, какой дружок?!
- Ого! Мы уже кричим дурным голосом. Значит, за живое тебя задела? Как там вы, литераторы, любите цитировать насчет того, что сердишься, значит, ты неправ... Брось, об этом весь гараж гудит: Решетняк - рогоносец!
Вот оно что! Я вовсе не собиралась у Лилии задерживаться, а сейчас в растерянности плюхнулась в рядом стоящее кресло, сразу позабыв обо всем, кроме страшных слов "Решетняк - рогоносец".
Глава пятнадцатая
Кто-то из великих сказал: "Поклеп - что уголь, не обожжет, так замарает!" Наверное, у каждого человека есть недоброжелатели. И, скорей всего, тот самый главный механик, и немногословный, и не сплетник, все же обмолвился кому-то о неверной жене Артема. А сухой хворост уже был приготовлен, и вспыхнул даже не от спички, а при одном упоминании о ней...
- На вот, выпей! - Лилия втиснула мне в руку бокал с какой-то рубиновой жидкостью.
- Что это?
- Гранатовый сок. Сама делаю. У нас соковыжималка немецкая. Дорогущая, но, как видишь, выжимает - я тебе дам!.. А ты что же, не знала об этом? Ну, что твоего мужа так называют?
- Не знала, - поневоле горестно выдохнула я. - Да и кто бы мне об этом сказал?
- А твой Решетняк знал. Шурик рассказывал, как ему своего дружка пришлось успокаивать. Да что там Шурик! Я и сама Артему говорила, чтоб не переживал. Мало что ли баб в городе!
- Когда это ты ему такое говорила?
- Если тебя интересует число, то я не помню. Тогда ещё он у нас ночевать остался. Коваля мы спать отправили, а с Артемом часов до двух ночи на кухне просидели. Ты не думай, я не слишком на тебя наезжала. Наоборот. Сказала, не все же вам, кобелям, гулять! Можно подумать, ты без греха. А он так, знаешь, лицом потемнел и говорит: "Хочешь верь, хочешь не верь, а только я Белле никогда не изменял!" Говорите и вы! Кто ж такому поверит?
- Послушай, Лиля, - голос мой звучал чуть ли не просительно. - А это было не десятого мая?
Тогда Артем впервые не ночевал дома.
- Говорю же тебе, не помню!.. Постой, это было на праздники. Девятого мы ходили поздравлять моего отца, а десятого... Правильно, десятого мая твой муж к нам и приходил. Я его ещё пожурила: мол, почему без Беллы пришел? А он так усмехнулся и говорит: "Что ей за интерес с необразованными шоферами время проводить?"
Я не просто покраснела - краска залила мое лицо. Я всегда была плохой актрисой, а тут вдруг почему-то стала оправдываться перед Лилией, словно у неё было право меня судить.
- Ерунда какая-то! Ты не поверишь, но я всего лишь раз пошла в ресторан с одним из авторов издательства, а при выходе из ресторана сдуру с ним поцеловалась...
Не понимаю, отчего я разоткровенничалась с женщиной, которая не только никогда не была моей приятельницей, а и вообще не вызывала у меня симпатии.
- Бывает, - неожиданно мягко проговорила Лилия, усаживаясь в кресло напротив. - Завистников на свете много. Кто-то живет плохо, и хочет, чтобы всем вокруг было так же плохо! Говорят, что люди за все получают по заслугам. Ничего подобного. Чаще всего именно негодяи благоденствуют. По крайней мере, при жизни.
Поймав мой изумленный взгляд, - никогда прежде жена Саши при мне не философствовала - Лилия осеклась и перевела разговор на другое.
- Саша всегда говорил мне: "Змея ты, Лилька, особо ядовитая! Тебе бы подошло имя Зоя". А мне, представь себе, нравилось, все же змея лучше, чем серая мышь... Змея может жить и одна. И отравляться собственным ядом...
- А ты не думала, что Саше могла нравиться его работа? - спросила я у Лилии, но словно у себя; ведь и я в отношении Артема никогда прежде об этом не задумывалась.
- Что в ней любить-то? Дорога, она и есть дорога. Серая лента, как сами шоферы и поют. А дорога серою лентою вьется! Серая лента, завязанная узлом на шеях жен. Твои авторы ещё не создали такой образ?
- Ты можешь быть первой, - с усмешкой откликнулась я.
Наверное, мне пора было уходить. Но едва я стала приподниматься из кресла, как Лилия ухватила меня за руку.
- Погоди, неужели я не заслуживаю никаких подробностей? Я хочу знать, как умер мой муж.
- Подробности теперь может сообщить только патологоанатом. Предварительный диагноз - обширный инфаркт.
- Не притворяйся. Я не эти подробности имею в виду! - рассердилась Лилия. У неё странным образом менялись периоды опьянения с чуть ли не полной трезвостью.
- Думаю, Саша разволновался из-за этой клубники. Как-то в суматохе сборов он, видимо, о таком не думал, а чем ближе мы стали подъезжать к этой базе, тем больше его стала точить мысль, что Валерия ведет нечестную игру. Конечно, он и представить себе не мог того, что случилось на самом деле. А тут ещё машину занесло на глине, которую натаскали трактора. Фура развернулась на шоссе, прицеп оторвался...
- Опять не то. Ты говорила, что в вас стреляли. Когда ранили Артема? На обратном пути?
- На обратном. Тогда у нас не было груза, а был лишь дипломат с деньгами, - его подарила Артему добрая Валерия Степановна. За нами сразу кинулись две машины с бандитами. Едва мы отъехали от города. Веришь, кабину фуры в решето превратили. Из автомата стреляли. Хорошо, мы об этом узнали заранее, и Артем за дверцами поставил такие толстые металлические листы. Двери получились как бы бронированные...
- Постой! - Лилия протянула вперед руку с растопыренными пальцами, и в эту минуту опять будто враз протрезвела. - А как он узнал, что в вас будут стрелять?
Так получилось, что мне в третий раз пришлось рассказывать, как я невольно подслушала разговор директора торга Валерии Степановны с неким Рафиком, главарем местных бандитов.
- Это что же получается, - неожиданно разволновалась Лилия, - значит, не случись у Шурика сердечного приступа, его все равно могли бы застрелить с подачи этой сучки?
- Не знаю, - вздохнула я, - может, Саше и Артему вдвоем удалось бы больше, чем мне. Но то, что они заранее приговорили их обоих к смерти, это точно! Что-то у них, видимо, горело, для чего-то немедленно понадобились деньги, если они за мной даже в погоню кинулись. В чужой город. На неисправной машине...
- Откуда ты знаешь, что на неисправной?
- Я ведь тебе рассказывала, что машина эта слетела с дороги и перевернулась на крышу. Удар был такой силы! Я, конечно, не специалист, но, скорее всего, машина пострадала серьезно...
Я ещё не успела рассказать Лилии, что бандиты и сами погибли в аварии, как невольно замолчала, взглянув на лицо вдовы, осветившееся странным зловещим светом. Словно узнавая от меня подробности случившегося, она все больше укреплялась в каком-то своем решении. Ее взгляд, опять ставший нетрезвым, приобретал хитроватость лисы из мультфильма.
- Что ты задумала? - не выдержав, спросила я.
- Тебе, Белла, все равно такое не по зубам, а я ещё заставлю её носом землю рыть!
- Кого - ее?
Впрочем, на этот вопрос я и сама могла бы ответить.
- Лерочку, северную вампиршу!
С чего вдруг Лилию потянуло на поэтические образы!
- Я заставлю её за смерть мужа заплатить все, до копейки!..
Интересно, во сколько вдова Коваль оценила Сашину смерть?
- Человек с больным сердцем мотался по дорогам, рисковал жизнью, чтобы обеспечить семью, а эта дрянь... Бандерша! Я ей покажу!
Оставалось надеяться, что это всего лишь пьяный бред. Поэтому я осторожно попыталась вернуть Лилию к действительности.
- Лиля, выбрось ты эту глупость из головы! Валерия Степановна опасная женщина. Для этого есть правоохранительные органы...
- А у меня есть свои органы!
- Поверь, эта Валерия - слишком крепкий орех.
- А у меня есть для неё хар-рошие щипцы! Расколем, не боись! Я поеду забрать тело Шурика, а перед тем загляну к ней на огонек...
Подозревая, что Лилины речи исключительно на публику, то есть, для меня, я решила с нею проститься.
- Извини, мне пора. Если хочешь, я зайду к тебе, когда мы вернемся.
- Заходи в любое время. Поговорим. Привет Артему!.. Везет же людям: любовь, ревность, любящая жена у постели раненого героя, ля-ля-тополя...
В её голове прозвучала злая зависть. Будто это из-за Артема умер Саша. Или жизнь Лилии роковым образом не сложилась.
Я спускалась по лестнице, уговаривая себя не думать больше о Лилии. Мне предстояла серьезная поездка, и я дала слово Таньке перед отъездом непременно заехать к ней домой. Сегодня рабочий день, но моя подруга продолжала прогуливать.
Рынок, который я собиралась посетить, чтобы закупить Темушке все самое свежее, самое лучшее, просто гору витаминов, был как раз на выезде из города. В любом случае я бы мимо него не проехала. А вот родные...
Да, я не заехала ни к своим родителям, ни тем более к родителям Артема. Они не знали о несчастье, и я решила, пусть пока побудут в неведении. Вот поставлю любимого мужа на ноги, тогда им его и предъявлю.
У Татьяны дома меня ждал и Андрей. Он передал мне какую-то папку.
- Это для Льва Гавриловича. Привет от наших ребят. Кое-что ему передали по факсу, но получить от тебя документы лично, наверное, будет ему приятно. Постарайся с ним встретиться.
- У вас есть общие знакомые в тех местах? - изумилась Танька.
Она уже и забыла, что я рассказывала ей о Могильном, который обещал покарать бандитов, нападавших на водителей большегрузов. Пришлось ей напомнить.
- Вот, я приготовила для Артема, - между тем сказала мне Танька и протянула большую корзину, прикрытую белой марлей.
- Ты думаешь, я не в состоянии ему все купить?
- Такое - не в состоянии. Здесь все самое свежее: творог, сметанка, куры копченые, клубника...
- Что - клубника?
- Думаешь, он её переел?
- У тебя как всегда черный юмор, Шедогуб!
- Клубника, поверь мне, не чета той, что вы возили. Мама сегодня её с дачи привезла. Новый сорт. Посмотри, какая огромная! Такая и в рот не влезет, её разрезать надо... Что ты на меня так смотришь? Спроси у врачей: для тех, кто потерял много крови, клубника - самый лучший фрукт!
На меня нашел какой-то ступор: я не знаю, плакать или смеяться.
- Не вздумай реветь! - предупредила подруга и даже пальцем погрозила. - Я же не виновата, что нынче сезон клубники.
- Ранней клубники.
- Так уж и ранней. Пока ты ездила туда-сюда, она уже всюду стала созревать... Скажи Темке, что он - мой любимый мужчина. После Андрюши, конечно.
- Смотри, Татьяна, я не ревную, но зло берет! - заметил Андрей.
Они посмотрели друг на друга взглядами, не предназначенными для посторонних глаз.
- Спасибо, ребята, я поехала.
- Хочешь, я тебя провожу? - предложил Танькин мент. - Километров двадцать. С мигалкой поедем.
- Не надо, - мне отчего-то расхотелось продолжать разговор на шутливой волне.
Словно в один миг вся бравада, весь неестественный задор ушли, оставив мне тихую грусть и нетерпение от предстоящей встречи с мужем.
Ехала я в том самом наряде, который приобрела недавно в сельском универмаге. Не пропадать же зазря такому прикиду. Вряд ли мне ещё когда-нибудь придется его надеть.
На посту ГИБДД под Мало-Степанцом - меня уже достал этот город! - я недостаточно быстро сбавила ход и молоденький сержант замахал мне своим полосатым жезлом. Пришлось останавливаться.
Сержант так тщательно принялся изучать мои документы, что я уже начала нервничать.
- Это ваша машина?
- Моя.
Артем действительно оформил документы на меня, а сам ездил по доверенности.
- Это не ваши документы, - наконец сказал сержант твердо.
Если бы я так не торопилась к раненому мужу, то не отказала бы себе в удовольствии поморочить глупого мальчишку. Небось, он уже предвкушал, что поймал серьезного нарушителя.
Теперь же я просто сняла с головы парик.
- А так похоже?
Сержантик покраснел и ещё раз украдкой оглядел мою фигуру и мини-юбку. Прикинул по документам мой возраст и никак не мог подогнать его под оригинал. И, надо сказать, в его взгляде я прочла неодобрение тому, что я вырядилась, как молодая! Но я не обиделась и посмотрела на него почти с материнской улыбкой: Молодая, не молодая, но ты купился!
Если уж на то пошло, между нами всего лет восемь разницы в возрасте, и этот провинциал не знает, что сейчас моден куда больший разрыв между мужчиной и женщиной. Лет этак пятнадцать, семнадцать. Наша эстрадная звезда положила начало такой моде, но ей многое прощается за её талант, а вот рядовым женщинам приходится труднее.
Только вот стала бы я встречаться с двенадцатилетним мальчиком?.. Старая пошлячка!
Молодой гаишник со вздохом вернул мне документы, забыв даже высказать замечание за быструю езду.
Теперь я ехала аккуратно, как на экзамене. Переодеваться только ради того, чтобы соответствовать фотографии на документах мне не хотелось. Не могу отказать себе в удовольствии разыграть собственного мужа.
Недавно я прочла статью одного ученого, который описывал невероятные случаи излечения людей от самых серьезных болезней при помощи смеха и хорошего настроения. Пусть и Артем посмеется!
Я полна уверенности, что теперь между нами все будет хорошо и больше не останется никаких недомолвок. А насчет того, что он мне изменял... Лилии он говорил, что этого не было. А мне - полностью противоположное. Что ж, придется принять это мое знание как наказание за недостойные мысли и попытку измены...
Дело не в моей боязни одиночества или того, что я сама не сумею воспитать наших детей. Дело в том, что я вдруг поняла: уйдет Артем, и другого такого мужчины у меня больше не будет. Моего мужчины. Любимого. Единственного.
Но чего вдруг я стала настраиваться на разлуку. Надо бороться за свое счастье!
Глава шестнадцатая
В приемном отделении меня встретила та же Шура. По её отстраненно-холодному взгляду я поняла: она меня не узнала!
Можно было бы вообще так и играть до конца эту роль роковой юной блондинки - ведь местные врачи не поняли бы жену, которая бросила истекающего кровью мужа и уехала.
- Девушка, вам кого?
- Я приехала к раненому Решетняку.
- Мы пропускаем только близких родственников.
Елки зеленые! Ну и порядки пошли в сельских больницах! Уж если и здесь ввели пропускную систему!.. Еще не хватало, чтобы Шура потребовала у меня документы.
- Ни фига себе! - "юным" голосом капризно проговорила я. - Звонят, я еду в такую даль, а теперь меня ещё и не пускают.
- Вы - сестра больного?
- Я - его жена.
Отчего-то мое известие так ошеломило Шуру, что у меня появилась надежда: документы показывать не придется. Она быстро ушла куда-то, бросив мне на ходу:
- Минуточку!
Интересно, какой она представляла себе жену Артема? Хуже? Лучше? Старше?
Шура вернулась и почти скороговоркой проговорила:
- Всеволод Илларионович - лечащий врач вашего мужа и главврач больницы - попросил вас прежде пройти к нему. Его кабинет - налево по коридору.
У кабинета главврача меня неожиданно охватила робость. Вдруг операция Артема прошла вовсе не так успешно, как мне рассказывали? И сейчас врач скажет мне что-нибудь страшное... Иначе, зачем ещё я ему понадобилась?!
Определенно, в последнее время со мной происходит что-то неладное. То в самую трудную минуту я становлюсь спокойной как слон, то ни с того, ни с сего начинаю трястись, как в лихорадке. Чего мне бояться какого-то главврача?!
Сжав зубы, я заставила себя поднять руку и решительно постучать.
- Входите!
При виде меня Всеволод Илларионович - наверное, он здесь один такой: значительный, импозантный - поднялся и вышел из-за стола. Это был тот самый врач, который воспринял меня как любовницу Артема. По крайней мере, я его отношение к себе так поняла.
Он подошел поближе, оглядел, едва сдерживаясь, чтобы не улыбнуться и довольно покивал головой.
- Значит, это все-таки вы!
Пришлось согласиться, что я - это я. И снять темные очки, чего при Шуре я не стала делать.
- Я хотела бы объясниться, - робко начала я.
- Не надо, - сказал он.
- Но вы можете подумать, что я бросила истекающего кровью мужа на чужих людей...
- Для настоящей медицины нет чужих и своих, все больные - просто пациенты.
- В идеале.
- Пусть будет, в идеале, - согласился он. - Но а сейчас-то переодевание зачем?
- Хочу мужа порадовать.
- Что ж, это ему не помешает. Кажется, он заскучал, не успев прийти в себя. И я его понимаю.
- Зато я не понимаю, - не выдержала я, - что вы можете понимать, не зная, что с нами случилось.
Вот это я накрутила! Но меня возмутила самоуверенность врача. Он не захотел даже выслушать моих объяснений.
- Почему же, не знаю. Лев Гаврилович мой хороший приятель. Вообще-то свои служебные тайны он со мной не обсуждает, но если случается что-то неординарное и в чем нет большого секрета, рассказывает. И временами он даже позволяет мне пофантазировать, выдвигать свои версии того или иного происшествия. Вы ведь знаете, о ком я говорю?
- О Могильном, - кивнула я.
- Несмотря на свою зловещую фамилию, Лев - очень оптимистичный человек... Минуточку, а то я забуду!
Всеволод Илларионович вернулся к своему столу, открыл ящик и достал из него пачку денег.
- Вот, возьмите, - сказал он. - Я заплатил из них медсестре, чтобы она просидела ночь у постели вашего мужа. У нас как-то принято, чтобы это делали близкие родственники... Нет в штате сиделок! Есть две ночные медсестры, но им некогда сидеть всю ночь возле кого-то одного!