Хантер перевел его слова Самбо. Негр бросился перед Томеком на колени и стал кричать на ломаном английском языке:
   — Самбо любить малый и большой буано и очень хороший собака! Самбо тоже пойти ловить диких животных! Потом Самбо поехать с белый буана за большую воду. Отец и мать Самбо погибли в войне с луо. Сестра и брат взял торговец. Малый буана не прогнать от себя бедный Самбо!
   — Мы должны ему помочь. Возьмем его с собой, -обратился к Вильмовскому Томек.
   — Кто знает, может быть, это теперь лучший выход? Хорошо, пусть Самбо идет с нами. О его дальнейшей судьбе мы подумаем после, — сказал Вильмовский, очень обрадовав этим сына.
   — Значит, все в порядке. Время не ждет, — закончил Хантер. — Появление Самбо в нашем обществе вызовет среди кавирондо разные разговоры. Лучше всего будет, если он при случае скажет, что мы его купили у Кастанедо.


IX

Волнения среди кавирондо


   Хантер быстро готовил караван к отходу. Во главе каравана, кроме проводника, должны были ехать Вильмовский, Томек и два масая из конвоя. Вслед за ними — кавирондо с ношей на плечах, а дальше навьюченные ослы. Замыкать колонну должны были Смуга, боцман Новицкий и три воина масая.
   Перед самым началом похода Томек обратился к отцу:
   — Папа, нельзя ли сделать так, чтобы Самбо ехал со мной?
   Вильмовский вопросительно посмотрел на следопыта.
   — Томеку и в самом деле приходят в голову хорошие идеи, — сказал Хантер. — Я советую отдать Самбо в распоряжение Томека. Таким образом мы удержим освобожденного раба от слишком большой близости к кавирондо, которые не очень дружелюбно на него посматривают.
   — Вы правы, Хантер. Томек, возьми Самбо под свою опеку, — решил Вильмовский.
   — Спасибо, папа. Я придумал ему отличную работу. Подождите минутку, я должен кое-что приготовить перед тем, как отправиться в путь.
   Томек побежал в лес; вскоре он вернулся оттуда, Держа в руках длинную прямую палку. Из рюкзака мальчик достал бело-красный флаг, который прикрепил к древку.
   — Самбо, ты будешь нести польский флаг впереди каравана, — приказал он негру.
   Самбо, гордясь столь почетным поручением, взял флаг из рук Томека. Несколько раз он махнул им высоко над головой. Польский национальный флаг гордо развевался в самом центре Африки.
   — Как ты додумался до этого? — изумленно спросил Вильмовский, с нежностью глядя на сына.
   — В записках Стэнли я прочел, что он всегда приказывал нести флаг Соединенных Штатов впереди своего каравана. Я подумал, что он прав, поэтому еще в Лондоне я приготовил польский флаг, чтобы здесь все знали, кто мы такие, — рассказывал мальчик. — Ты, пожалуй, не станешь возражать, папочка?
   — Наоборот, я охотно признаю, что твоя идея мне нравится. Я горжусь, Томек, что ты помнишь о нашей родине, — ответил отец, следя взглядом за развевающимся флагом.
   — Вот так сюрприз! — воскликнул боцман Новицкий. — Провалиться мне на месте, браток! У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидел наш польский флаг.
   Потрепав дружески мальчика по плечу и насвистывая польский национальный гимн, моряк вернулся на свое место.
   — Слушай, Томек! Если уж подражать Стэнли, то надо в момент отъезда дать почетный салют, — предложил Смуга.
   — Превосходная идея, — обрадовался мальчик, хватая штуцер, висевший на луке седла.
   Хантер еще раз проверил расстановку людей, уже готовых двинуться в путь. По его команде раздался залп из десяти ружей. Негры подняли громкий крик, потрясая копьями. Караван переправился вброд через реку Нзоя. Из-под ног бегущих негров, которые подняли сумасшедший крик, чтобы отогнать крокодилов, во все стороны полетели брызги воды. Преодолев реку, экспедиция очутилась на противоположном берегу.
   Томек ехал шагом рядом с отцом и Хантером. Он с удовольствием смотрел на Самбо, прилежно несущего флаг. За ними растянулась длинная цепь носильщиков, в конце которой ехал арьергард каравана. В этот момент Самбо запел песню собственного сочинения; Томек прислушался:
   «Малый белый буана быть отважный, как великий лев! Он не бояться злых соко! Он не бояться даже Кастанедо, который бить бедный Самбо. Малый белый буана великий воин. Он никому не позволит бить Самбо. Он приказал нести красивый флаг. Теперь Самбо тоже быть великий человек и иметь много еды, а Кастанедо побит великим белым буана... Самбо любить буана и его добрый собака, который как леопард бросаться на злого Кастанедо...»
   Ближайшие к Самбо носильщики немедленно передали по шеренге услышанную ими новость. Среди кавирондо воцарилось большое оживление.
   — Ах, черт возьми! — выругался Хантер. — Самбо уже выболтал секрет о побоях, нанесенных Кастанедо. Нет, негры совсем не умеют держать язык за зубами!
   — Ничего с этим не поделаешь, — заметил Вильмовский. — Ведь мы находимся на материке, на котором все известия разносятся с быстротой молнии.
   — Однако надо предупредить Смугу, что кавирондо все уже знают. Мы должны быть бдительны, если не хотим нажить неприятностей, — хмуро заявил Хантер.
   — Томек, попроси, чтобы Смуга подъехал к нам, — приказал Вильмовский.
   Мальчик осадил коня на месте и свистом подозвал Динго. Негры уже успокоились. Они начали монотонную песнь, но когда проходили мимо мальчика, ускоряли шаг. Томек натянул поводья и подъехал к арьергарду.
   — Соскучился за нами, браток? — рассмеялся боцман. — Киту бы в глотку всю эту твою Африку! Она мне напоминает варшавскую баню на Краковском Предместье.
   — Может быть, после этой парильни вы с удовольствием влезете на ледник Килиманджаро, — пошутил Томек.
   — Оставь в покое, браток, эти горы! У меня нет никакого желания растрясти мое боцманское брюхо, прыгая по ледникам. Лучше уж слушать негритянские колыбельные. Хотя, если они не перестанут петь, я могу заснуть и свалиться кляче под ноги.
   — Лучше не засыпайте, потому что Хантер сказал, что из-за этих песен могут выйти крупные неприятности, — сообщил Томек.
   — О чем ты говоришь? — спросил Смуга.
   — Самбо сочинил и запел красивую песенку, но не очень удачную, так как из нее кавирондо узнали о борьбе на фактории и о том, что дядя боцман побил работорговца, — пояснил Томек.
   — Зная обычаи негров, я был к этому готов. Они любят хвалить все, что им кажется необычным. Самбо из одной лишь благодарности будет везде воспевать героизм твой и боцмана, — сказал Смуга.
   — О чем он там пел? — спросил моряк.
   — Я не все понял, но мне кажется, что он очень хвалил вас, меня и Динго.
   — Гм, шут с ними, с этими кавирондо, пусть Самбо поет сколько хочет,пробормотал довольный боцман.
   — А папа меня прислал к вам, дядя Смуга, — заявил Томек, — Хантер очень обеспокоен, он опасается каких-то сюрпризов со стороны носильщиков.
   — Боцман, следите внимательно за всем, что здесь происходит. Я с Томеком поеду к Андрею, — распорядился Смуга, погоняя плеткой коня.
   Лошади быстро догнали авангард каравана.
   — Томек тебе уже сказал, что кавирондо узнали о происшествии с Кастанедо, — начал Вильмовский, когда Смуга подъехал к нему. — Хантер считает, что это может кончиться плохо.
   — Опасения Хантера могут оказаться справедливыми, — признал Смуга. Кастанедо пользуется большим влиянием среди кавирондо. Будем надеяться, что мы с ними справимся.
   — Я хотел, чтобы ты об этом знал и поэтому пригласил тебя сюда,добавил Вильмовский.
   — Я к такой вести был готов, потому что знаю любопытство и догадливость негров. Я сразу же почувствовал их волнение, когда они передавали друг другу то, что узнали из песенки Самбо. Советую ускорить темп марша.
   — Я сейчас дам нужное распоряжение Месхерии. Это интеллигентный человек, он моментально поймет, в чем дело, — сказал Хантер. — Чем дальше мы отойдем от фактории Кастанедо, тем лучше будет для нас.
   Вскоре раздались гортанные крики масаев, понукавших носильщиков идти быстрее. Дорога вилась между холмами. Растущие на них деревья несколько облегчали жару, лившуюся с безоблачного неба. Время от времени носильщики останавливались, чтобы перевести дыхание, но Хантер даже в самую жаркую пору дня не разрешал сделать привал, обещая неграм хороший обед вечером. Кавирондо принимали все приказания молча, и караван двигался вперед довольно быстро.
   Наконец стало вечереть.
   — Мы сегодня проделали большой путь, — заметил Вильмовский. — Не кажется ли вам странным, что за все это время мы не встретили ни одной негритянской деревни?
   — Мы находимся на рубеже террритории кавирондо и негров племени луо,ответил Хантер. — Вскоре мы должны перейти границу Уганды. Если все пойдет хорошо, то завтра мы сможем нанять новых носильщиков.
   — У вас нет причин жаловаться на кавирондо, до сих пор они не причинили нам хлопот, — заметил Вильмовский, который не хотел поверить опасениям Хантера.
   — Я предпочитаю всегда предполагать самое худшее, — скептически ответил Хантер. — Однако пора уже подумать о ночлеге. Я поеду вперед, чтобы выбрать место под стоянку.
   Сказав это, следопыт пришпорил лошадь и исчез среди холмов. Носильщики, которых масаи подгоняли своими хриплыми голосами, шли еще довольно быстро, но было уже видно, что они выбились из сил. Поэтому Вильмовский, услышав издали выстрел, с облегчением вздохнул.
   — Почему Хантер стреляет? — тревожно спросил Томек.
   — Я думаю, что он подстрелил что-нибудь на ужин, — высказал предположение Вильмовский. — НаДо признать, что носильщики заслужили обильный ужин.
   Негры, по-видимому, были согласны с Вильмовским, потому что без понуканий ускорили шаг. Вскоре караван вышел в обширную степь, поросшую пожелтевшей травой. Охотники увидели лошадь Хантера, привязанную к дереву, а в некотором отдалении, в степи, заметили его самого. Кавирондо сгрузили ящики на землю. Некоторые из них побежали к Хантеру, а масаи начали расставлять палатки. Не успели они окончить свою работу, как появился Хантер в сопровождении кавирондо, несших большую зебру. Негры сразу принялись свежевать убитое животное.
   — Но мы же не станем есть конину? — возмутился Томек.
   — А почему бы нет? — вмешался Смуга. — Мясо молодых зебр очень вкусно. Если я не ошибаюсь, то это зебра Гранта.
   — Да, это зебра Гранта, — подтвердил Хантер. Несколько голов паслось здесь вместе с антилопами гну и страусами. Я хотел подстрелить антилопу, но предводитель стада, старый, мощный самец, слишком рано меня заметил. Он стал ржать и бить землю копытами. Животные уже были предупреждены о моем присутствии, поэтому я был вынужден подстрелить ближайшую зебру.
   Несколько негров ушли на поиски воды, захватив с собой бурдюки. Охотники решили не строить бомы. Многочисленный караван мог не бояться нападения диких животных. Достаточно было развести несколько костров, которые, впрочем, были нужны для варки пищи.
   — Папа, что это за гора виднеется там, на севере? — спросил Томек, показывая рукой на вершину, черневшую на фоне светлого неба.
   — По всей вероятности это гора Элгон, лежащая на границе Кении и Уганды, — ответил отец.
   — Неужели мы так близко подошли к Уганде? — обрадовался Томек. — Я должен посмотреть на карту.
   Томек на раскладном столике разложил большую карту Африки. Он быстро нашел гору Элгон, расположенную к северо-востоку от озера Виктория. Высота ее, как значилось на карте, составляла четыре тысячи триста двадцать один метр. Оказалось, что они находятся в нескольких километрах от обозначенной пунктиром границы, которая протянулась на юг от горы Элгон до самого озера Виктория.
   — Завтра мы должны пересечь границу Уганды, — заявил Томек, складывая карту.
   На степь опустилась ночь. Негры еще занимались приготовлением пищи. Некоторые из них жадно поглощали большие куски слегка поджаренного мяса, другие жарили дольше. Месхерия высасывал мозг из костей зебры, а Самбо внимательно следил за супом, кипящим в котле. Он ловко перемешивал суп, тщательно удаляя пену. Кавирондо собирали топливо, подкладывали его в горящие костры, блики которых отражались на их нагих коричневых телах, краснели на палатках и терялись в глубине чащи растущих вблизи деревьев, отбрасывая фантастические тени. Томек с хрустом грыз сухари и любовался живописной картиной лагеря, раскинувшейся перед ним, как вдруг услышал глухие, далекие звуки тамтама.
   — Слышите, дядя боцман, заиграли тамтамы, — обратился он к сидящему рядом боцману.
   — Черт с ними, — проворчал боцман. — У меня кишки уже давно играют с голоду марш, и никто этому не удивляется. Наверно, в какой-то негритянской деревне устроили танцы.
   — Вы ошибаетесь. Это не те звуки, которые бывают при танцах, — ответил Томек. — Я слышал, как папа говорил, что в Африке все известия разносятся с быстротой молнии. Во всяком случае быстрее, чем в Европе, где есть и телеграф, и телефон. А вы знаете, как это делается? Роль телеграфа тут играют тамтамы. Прислушайтесь, не кажется ли вам, что звуки их похожи на азбуку Морзе?
   — Знаешь что, браток, возможно, ты и прав. Мне уже говорили, что негры в Африке передают известия с помощью барабанов, — согласился боцман, вслушиваясь в глухие звуки.
   Они прекратили беседу. Сперва тамтамы звучали где-то на востоке, но потом к ним присоединились звуки с севера и запада.
   — Идите ужинать! — позвал Вильмовский, подходя к двум приятелям, слушающим тамтамы.
   — Папа, ты не знаешь, какие вести несут сейчас тамтамы? — спросил мальчик.
   — Язык тамтамов понимают в деревнях только немногочисленные «телеграфисты». Они посылают и получают известия, которые затем распространяют среди членов своего племени. Белые люди не знакомы с их шифром и не знают той таинственной роли, которую тамтамы играют в жизни негров. Хантер считает, что тамтамы сейчас передают какие-то известия о нас, — сказал Вильмовский. — Не теряйте же даром времени и идите ужинать.
   Ужин тянулся долго. Кавирондо будто совсем забыли о мучительном марше, длившемся целый день; они доставали из котлов все новые куски вареного мяса, собирались в группы и о чем-то оживленно разговаривали.
   — Интересно, что за известия передали тамтамы нашим носильщикам? — сказал Хантер, внимательно наблюдая за поведением негров.
   — Вы полагаете, что они поняли язык тамтамов? — спросил Вильмовский.
   — Что между нашими неграми есть люди, знакомые с негритянским телеграфом, в этом нет никакого сомнения, — ответил следопыт. — Вы заметили, что, услышав звуки тамтамов, носильщики стали собираться в группы и что-то друг другу объясняют?
   — Ночью мы будем посменно охранять лагерь, — сказал Смуга. — Мне кажется, что назревают события, которых так опасался Хантер. Я советую всем сейчас лечь спать, чтобы хорошо отдохнуть перед завтрашним походом. Мы должны быть готовы ко всему.
   — Эх, если бы можно было знать, о чем гремели тамтамы, — вздохнул Томек.
   Смуга задумчиво посмотрел на мальчика.
   — Мне пришла в голову хорошая идея, Томек, — сказал он. — Возьми-ка на ночь Самбо в свою палатку.
   Встревоженный Вильмовский посмотрел на Смугу, который задумчиво попыхивал своей короткой трубкой. В уме Вильмовского возникла связанная с советом опытного путешественника и словами Томека догадка о том, что его друг может понимать сигналы тамтамов. Ведь он достаточно долго жил в Африке и проник во множество тайн африканского континента. Однако Смуга не спешил продолжать беседу. Он попросил Хантера установить очередность дежурств и вскоре отправился спать. Вслед за ним удалились в свои палатки и остальные охотники, за исключением Вильмовского, который должен был первым заступить на вахту.
   Томек не мог заснуть. Он ворочался на койке с боку на бок, прислушиваясь к гудению тамтамов. Рядом с его раскладной койкой, подстелив одеяло, спал Самбо, очень довольный добротой своего юного друга. Спокойное, глубокое дыхание молодого негра служило лучшим доказательством того, что он не понимал языка тамтамов. Хантер приказал разбудить на рассвете всех находившихся в лагере. Когда Томек вышел из палатки, Самбо уже вертелся возле дымящихся котлов. Масаи быстро складывали вещи. Томек сразу же обратил внимание на мрачное молчание кавирондо, которые завтракали без всякой спешки. Смуга приказал Месхерии распорядиться кончать поскорее завтрак. Однако слова Месхерии не оказали на носильщиков должного впечатления. Белые звероловы уже были готовы к походу, а кавирондо все еще ели.
   Хантер подошел к товарищам и шепнул:
   — Я думаю, что они нарочно так медлят. Обратите внимание на их мрачные взгляды.
   Смуга вторично позвал Месхерию.
   — Месхерия, ты им сказал, чтобы они поторапливались?
   — Они говорить, что вчерашняя еда им повредила, — ответил Месхерия.Они не хотят быстро идти.
   — Если пища им вредит, то вылей ее из котлов на землю. Мы отправляемся в путь, — приказал Смуга.
   — В чем дело, Ян? — встревоженно спросил Вильмовский. — Не лучше ли дать им время окончить завтрак?
   — Будь спокоен, после вчерашнего ужина не заболел ни один из кавирондо. Они просто хотят задержать наш поход, — ответил Смуга.
   Месхерия дал своим воинам приказ. Едва они опрокинули на землю первый котел, как кавирондо подняли крик и, схватив копья, окружили масаев. Смуга не колебался ни минуты.
   — Боцман, вы пойдете со мной, — кратко приказал он. — Хантер, ты, Андрей, и Томек с Самбо, оставайтесь здесь и будьте готовы.
   Он быстрым шагом направился к орущим кавирондо. Со всей решимостью Хантер приказал им замолчать. Когда они успокоились, Смуга обратился к Месхерии:
   — Выливай котлы!
   Масаи схватили второй котел, желая вылить его содержимое на землю, как вдруг нагой, высокого роста кавирондо подскочил к Смуге и стал грозить ему обоими кулаками.
   — Чего ты хочешь? — холодно спросил Смуга.
   — Вы отравить вчера кавирондо. Мы сегодня очень больные, а вы не даете нам отдохнуть и есть! — нахально ответил носильщик.
   Среди кавирондо послышался враждебный шум. Негр сделал шаг по направлению к Смуге, но прежде, чем он коснулся путешественника, тот твердым, как железо кулаком, свалил его на землю.
   Носильщик потерял сознание.
   — Мы отдадим этого человека английским властям за то, что он подстрекал к бунту, — громко заявил Смуга. — Месхерия, свяжите его и держите под стражей. Масаи ловко и быстро связали руки носильщика. Двое из них с оружием в руках встали рядом с лежащим пленником. Увидев поражение своего предводителя, кавирондо остановились в нерешительности.
   — Взять груз и — в путь, — приказал Смуга. Кавирондо стали перешептываться. Смуга достал из кобуры револьвер. Он подошел к первому попавшемуся негру.
   — Немедленно взять груз! — решительно приказал он.
   Кавирондо заколебался, но, когда Смуга коснулся концом холодного ствола его груди, схватил лежащий на земле багаж и поднял его на плечи, готовый двинуться в путь. Остальные носильщики не сопротивлялись. Тем временем их предводитель пришел в сознание. Он бросал хмурые взгляды на Смугу, но держал себя спокойно.
   Хантер, Томек и один из масайских воинов тронулись вперед вслед за несущим флаг Самбо. За ними гуськом двинулись носильщики. Так же, как и вчера, Смуга и боцман замыкали шествие. Перед ними два воина-масая вели предводителя кавирондо. Вильмовкий и Месхерия шли по обеим сторонам цепи носильщиков.
   Спустя некоторое время Вильмовский задержался и поравнялся с арьергардом. Он присоединился к Смуге, который был в хорошем настроении, как будто уже забыл о неприятном происшествии с кавирондо.
   — Послушай, Ян, я встревожен сегодняшним событием, — начал Вильмовский. — Неужели ты в самом деле решил выдать английскому гарнизону этого глупого кавирондо? Ты знаешь, что я не люблю пользоваться силой в отношениях с туземцами.
   — Напрасно беспокоишься, Андрей, — успокоил его Смуга. — Я должен был так поступить, чтобы предотвратить несчастье. Я уверен, что этот молодой негр вскоре попросит у нас прощения, и я с удовольствием исполню его просьбу.
   — Мне совершенно непонятно это внезапное выступление носильщиков,продолжал тревожиться Вильмовский. — Как бы это не повлекло за собой серьезных осложнений.
   Смуга задумчиво молчал. Потом посмотрел на своего друга и сказал:
   — Несколько лет тому назад я путешествовал в районе южного побережья озера Виктория. В то время племя батусси воевало с немцами, которые стремились силой удалить их из своей колонии Танганьики[32]. В меру моих скромных возможностей, я обучал ватусси европейской военной тактике...
   — Впервые об этом слышу... — удивленно заметил Вильмовский.
   — Разное случалось в моей жизни, — продолжал Смуга. — Я пользовался у ватусси большим доверием. Можно сказать, что мы были друзьями. Отдельным негритянским отрядам иногда приходилось передавать друг другу приказы или сведения о движении отрядов врага. Я был командиром одного из негритянских отрядов. Поэтому специалисты по языку тамтамов много потрудились, чтобы научить меня кое-как разбираться в звуках африканского «телеграфа».
   — Неужели это возможно, Ян? — воскликнул Вильмовский, пораженный неожиданным известием. — Ведь даже весьма опытные в африканских делах люди утверждают, что некоторые звуки тамтамов не доступны нам, так как из-за частоты звуковой волны не воспринимаются ухом европейца!
   — Я не удивляюсь, что мои слова вызывают недоверие. Но должен сказать, что опытный в африканских делах европеец может свободно различить звуки разных тамтамов и понять их смысл.
   — Ба, но это вовсе не значит, что он может понять весь текст передаваемого тамтамом сообщения, — возразил Вильмовский.
   — Ты не ошибаешься, — признал Смуга. — Мне тоже не всегда удается понять язык тамтамов. Однако, когда известия передаются на знакомом мне наречии, я кое-что понимаю[33].
   — Ты, Ян, пожалуй, первый европеец, который может похвастаться тем, что понимает язык тамтамов. Неужели ты и в самом деле понял, о чем говорили тамтамы вчера?!
   Смуга кивнул головой.
   — Что же они передавали?
   — Черное Око приказал во чтобы то ни стало замедлить движение каравана белых звероловов, — ответил Смуга.
   — Не может быть! — воскликнул Вильмовский.
   — Теперь ты понимаешь, почему я должен был так энергично сломить сопротивление кавирондо. Я должен помешать осуществлению неизвестных нам планов Кастанедо.
   — Значит, наши расчеты с работорговцем еще не окончены, — огорченно сказал Вильмовский.
   — Я предполагаю, что он планирует месть, — сказал Смуга. — Особенно тревожиться из-за этого не стоит, но осторожность все же нужна. Я надеюсь, что его влияние не распространяется дальше границы с Угандой, как-никак совсем другим государством, а поэтому, чем быстрее мы будем идти вперед, тем лучше для нас.
   — Ты, как всегда, прав, Ян! Думаю, что мы должны рассказать нашим товарищам, о чем вчера говорили тамтамы.
   — Ну, нет! Это было бы тактической ошибкой. Никому не говори о том, что я понимаю сигналы тамтамов.


X

Таинственное нападение


   Решительность звероловов заставила кавирондо отказаться от попыток явного бунта. Несмотря на это, поход каравана значительно замедлился. Негры находили десятки причин, чтобы остановиться. То они калечили ноги колючками терновника, то у кого-нибудь из них вдруг начинались боли живота или несносная боль зубов; один из носильщиков ни с того ни с сего вывихнул себе ногу, у второго развязался багаж, который пришлось перевязать наново. Поэтому нет ничего удивительного, что солнце поднялось уже высоко, а караван все еще не дошел до границы Уганды. На одной из таких принудительных стоянок Смуга подошел к Вильмовскому, игравшему роль санитара, и сказал:
   — Муравьи двигаются, пожалуй, быстрее, чем наш караван. Необходимо что-то предпринять.
   — Что же можно поделать? — ответил Вильмовский, подавая одному из носильщиков, жалующемуся на боль в животе, стакан воды с горькой солью.
   — Кавирондо симулируют разные болезни, чтобы задержать наше движение. Надо у них отбить охоту жаловаться на болезни. Я советую всем таким больным давать понюхать аммиака, — предложил Смуга. — Может, хоть это прекратит внезапную вспышку эпидемий разных болезней.
   Не прошло и пятнадцати минут, как к Вильмовскому подошел прекрасно сложенный негр.
   — У меня очень много болеть голова, — жаловался он, хитро поглядывая на Вильмовского.
   — Я тебе дам самое верное лекарство, какое только есть у белых людей, — сказал Вильмовский. — Оно лечит все болезни, и я его буду давать всем больным кавирондо.
   Хантер немедленно и громко перевел слова Вильмовского на местное негритянское наречие. Носильщики с любопытством окружили пациента и врача, чтобы убедиться в чудодейственной силе великолепного лекарства белых людей. По приказанию Вильмовского кавирондо приложил широкий нос к флакону с аммиаком и сильно потянул воздух. Немедленное действие превысило всякие ожидания охотников. Некоторое время кавирондо с широко раскрытым ртом пытался сделать хоть глоток воздуха, но вместо этого зажмурил глаза и, не произнеся ни слова, повалился на землю, словно пораженный молнией. На его лбу появились крупные капли пота. Только через некоторое время он отдышался.