Шохов Александр. Танец Вселенных

   Я мог отдать им приказ задержать Алкизира и не пустить его к Инике. Но, скорее всего, Алкизир просто уничтожит их. Они погибнут, исполняя мой приказ. Но их гибель будет напрасной.
   Я выехал перед ровным строем своих воинов и выкрикнул, может быть, чрезмерно громко.
   – Воины! Наступают тяжелые времена, когда сила Ваших рук и знания ваших командиров могут спасти наш мир от вторжения неведомых врагов. Я позвал Вас, чтобы Вы взяли под охрану дворец. Командиры, подойдите ко мне!
   Двое командиров подошли, и я спешился.
   – Доложите, кому были разосланы гонцы, – сказал я.
   – Гонцы уже вернулись, – отрапортовал один из них. – Мы сообщили о похищении пазиры всем подразделениям в округе, и они понесли эту весть дальше. Вероятно, ее уже знают все войска в девятой зоне.
   – Охраняйте Инику и Ахилла. Сюда может пожаловать Алкизир, отец Иники. Пропустите его беспрепятственно. Однако, если Алкизир или Иника захотят покинуть дворец, препятствуйте этому, сославшись на мой приказ. Я не хочу, чтобы с ними что-либо случилось. И никого из гостей к ним не пропускайте. Приказы понятны?
   – Да, повелитель. Но…
   – Спрашивай.
   – Повелительница Иника может воспользоваться магией.
   – Она не сделает этого. Больше не сделает…
   Я посмотрел в его преданные глаза. Он кивнул головой. Власть над войсками осталась в моих руках. Но что могут противопоставить эти воины противникам, способным сокрушить целые Вселенные? Могут ли смелость и верность противостоять мощи неведомых мне Властелинов?
   Как я понимаю сейчас, я вел себя не очень умно. В моих действиях не было логики. Я действовал под влиянием страха и вины. И мои действия не содержали в себе стратегии. Это была ошибка, непростительная для любого правителя. В тот момент я отрекся от престола отца. Не заявив никому об этом, я уходил, потому что чувство вины и страх гнали меня прочь. И я никому не передал полномочия главнокомандующего. Мне просто некому было их передать.
   Кодекс сойкеро, когда-то в детстве преподанный нам Отцом, давал лишь туманный намек на возможную в данном случае стратегию. «Если враг близко, и ты не можешь сокрушить его, удались. Действуй там, где он не может контролировать каждый твой шаг. Увеличивай его неосведомленность о твоих действиях, и жди момента, когда твое нападение окажется неожиданным и смертельным для него».
   Эта стратегема, заученная вместе со множеством остальных, еще никогда не пригождалась мне. Но даже в ней не было указания, что следует делать, когда самый близкий тебе человек оказывается предателем и когда его предательство разрушает всю Вселенную.
   Так или иначе, мое желание удалиться из дворца полностью согласовывалось с первой частью этой рекомендации. И я уцепился за нее как за последнюю возможность объяснить свои действия.
   Я вскочил в седло Монкерстара и поскакал по направлению к Светлой Лужайке, чтобы еще раз взглянуть на Мать Ветров. Трудно передать, что творилось в моей душе. Я все глубже погружался в пучину отчаяния. Все, что я делал, все, чем я гордился, оказалось путем, по которому в нашу Вселенную пришли чуждые силы. Это я виновен, а не Иника. Потому что если бы не моя доверчивость и не моя любовь к ней, наш правящий дом не оказался бы в таком ужасном положении.
   Сойкеро не может никого любить! Наш отец Ахурамазда, чье тайное имя раньше никогда не произносилось вслух, учил нас бесстрастности. А я был плохим учеником. Как я теперь посмотрю ему в глаза? Как вообще случилось, что он доверил мне престол? Ведь он хотел убить меня! Что произошло в ту ночь, когда он исчез, превратив себя всего лишь в перевозчика? Почему я не задал себе эти вопросы вовремя?
   Напоенный ароматом цветов воздух Светлой Лужайки баюкал Мать Ветров, навевая ей сны, слишком глубокие… Слишком… Что же мне делать?
   Я спешился, сел у корней Матери и посмотрел на небо. Что мне делать? Разные мысли танцевали в моей голове. Я вспоминал слова, которые говорил об Инике мой отец, все те меры, которые он предпринял, чтобы я не оказался слепой игрушкой в ее руках. Отец упоминал об Алкизире. Один раз. В тот день, когда он пытал меня. Он спросил, не встречался ли я с ним. А я смеялся ему в лицо… Знал ли отец об опасности, которая грозила всем нам? Знал ли он о Властелинах Вселенных? И если знал, почему не сказал мне об этом? Ведь мы столько времени провели у реки в долгих разговорах, когда он уже стал перевозчиком? И здесь в моем сознании возникла мысль, от которой я вздрогнул: отец, который стал перевозчиком, был во всем похож на прежнего Ахурамазду. Во всем, кроме безудержной ярости, которая время от времени овладевала им. Во всем, кроме фантастической энергии и силы, которая всегда была главнейшей чертой его характера. Я полагал, что он смягчился, уйдя от дел. Но, может быть, на Пограничной реке работал вовсе не мой отец, а кто-то похожий на него? Нет! Этого просто не может быть! Иника сказала, что скопировала только часть его сознания! Но куда же делась другая часть?
   Потом мои мысли обратились к блаженному времени обучения. Я вспомнил тринадцать своих братьев и ветку Матери, которая породила четырнадцать сойкеро. Ветку, которую мой отец навсегда сохранил в подземном замке Матери, – там, где потом скрывалась от его гнева Иника. Интересно, там ли до сих пор эта реликвия? Мать сбросила нас, плоды смерти, вместе с веткой, на которой зачала. Я хотел бы увидеть эту ветку, прикоснуться к тому месту, на котором зрел сам. Но вход в замок Матери был надежно закрыт: она спала.
   Пока я сидел у ствола Матери Ветров, несколько отрядов проехали недалеко от Светлой Лужайки. Они направлялись к моему дворцу. Я не останавливал их. А они, видя Монкерстара, пасущегося у Матери Ветров, наверное, опасались потревожить мой покой и следовали стороной.
   Я не хотел думать о проблемах. Я был не в силах командовать войсками. Я был сломан, как и весь мой мир. Я просто смотрел в небо и предавался утешающим меня воспоминаниям, пока не почувствовал, что голоден.
   Тело, пока оно живо, призвано возвращать нас в реальность из мира грез и иллюзий. Я раскрыл дорожную сумку у седла Монкерстара, но там был только кусок сыра – в этот раз никто не собирал меня в дорогу. В роще неподалеку тек ручей. Как раз там, где Отец подвергал меня пыткам. Там же росли оранжевые плоды туки, вкусные и целебные. Туда я и направился с сумкой и флягой, чтобы пополнить свои запасы.
   Возвращаясь обратно к стволу Матери, я обратил внимание на то, что следы лазутчика никуда не исчезли. Пожелтевшая трава – вот как выглядели они теперь. Они были тем четче и заметнее, чем дальше находились от Матери Ветров. Не значит ли это, что Мать сквозь сон пытается менять нашу Вселенную? Если это так, то еще не все потеряно. Только тут я понял, чего же я ждал, сидя у ее корней. Я ждал порыва Изменяющего Ветра. Попутного ветра, на крыльях которого я привык начинать все свои путешествия. Что ж, мама, считай, что ты породила мой попутный ветер!
   Наскоро съев сыр, я запил его чистой водой из фляги и, упаковав дорожную сумку, пристегнутую к седлу, поскакал по следам похитителя.
   Пазира – ключ, открывший границу нашей Вселенной, зачем-то понадобилась могущественным (как утверждала Иника) Властелинам. Уж не потому ли, что тем же ключом можно было закрыть открывшуюся дверь? Или – мое воображение разыгрывалось все сильнее по мере того, как след становился отчетливее – быть может, они хотят внести в мою пазиру какие-то изменения и вновь поместят ее в ветвях Матери? А может быть, пазира за время своей активности собрала сведения, которые Властелины не могли собрать иным способом?
   Так или иначе, я понимал, что послав за пазирой лазутчика, мои, пока еще неведомые враги, руководствовались вовсе не любовью к коллекционированию редкостей. И если я буду знать ответ на вопрос, зачем им понадобилась пазира, я узнаю хотя бы одну их слабость. А это уже немало.
   Я чувствовал, что след лазутчика ведет к девятым вратам. Конечно, утратив свои способности контролировать вероятность, я даже не мог узнать, как долог путь к ним: изменяющий зоны ветер никогда не имел привычки сохранять расстояния. Я мчался во весь опор. И к концу дня увидел на горизонте девятые врата.
   Великолепные, вечные, они возвышались, как прежде. И я был очень, очень рад увидеть их снова. Каркас моего мира сохранился. Но подъехав ближе, я осознал, что рано радовался. Врата по имени Золотой Дракон были безжизненны. Я попытался преодолеть мембрану, натянутую по всему проему огромных врат, которая разделяла восьмую и девятую зоны. Однако, мембрана выглядела необычно твердой, словно стекло, и преодолеть ее было невозможно. Врата молчали. Они не предлагали никаких заданий, они не откликались на собственное тайное имя. Они были в глубоком сне, как и Мать Ветров. Зоны оказались отделены друг от друга непроницаемыми преградами. След лазутчика поворачивал перед вратами налево. Он двигался вдоль врат. И я последовал за ним, время от времени касаясь рукой мембраны, разделяющей пространства зон. Скоро след прервался. Как будто бы лазутчик взлетел вверх. Всю дорогу я старался не наступать на его следы, помня о своем прошлом опыте. Но сейчас, немного подумав, я решил, что у меня нет другого выхода. Ведь его следы не будут сохраняться здесь вечно! Или будут?
   Я направил упирающегося Монкерстара в ту точку, где завершился путь лазутчика. Но конь не желал идти туда. Тогда я спешился, снял со своего верного друга седло и уздечку, хлопнул его по крупу, прогоняя подальше, и сам вступил на желтый след. Ржание Монкерстара было последним, что я услышал перед тем, как мир вокруг исчез.
   Необычное ощущение потери реальности охватило меня. Я стоял на месте, я никуда не двигался. Но мир вокруг начал таять, словно мираж. И я оказался в пустоте, в которой не было ничего. Сохраняя спокойствие, я извлек из ножен меч, и приготовился дорого отдать свою жизнь, потому что осознал, что нахожусь в ловушке. Но время шло, а я продолжал висеть в полной пустоте. И никто не приходил, чтобы меня уничтожить. Враги убрали меня из игры наиболее простым способом. Я попробовал двинуться с места, но пустота всюду была однородной, и я даже не мог понять, двигаюсь ли я или машу ногами на месте, или выписываю сложные сальто относительно неподвижного наблюдателя. И здесь вторая мысль поразила меня в самое сердце. Быть может, это не я оказался в пустоте, а вся моя Вселенная исчезла, а я остался существовать только потому, что в этот миг вступил на след лазутчика? Никогда в жизни я не испытывал такого сильного приступа паники, как в тот момент, когда эта мысль посетила меня.

Крит. Слепец

   Не знаю, что означало слово «время» в этой пустоте. Но когда мне показалось, что прошла почти вечность, я заметил маленькую черную точку вдалеке. Она увеличивалась в размерах, и скоро я уже мог различить человека в лодке, который продвигался вперед с помощью длинного весла, рассекающего пустоту.
   – Эй! – крикнул ему я.
   Он повернул голову в мою сторону и направил лодку ко мне. Скоро я увидел, что глаза его подернуты белесой дымкой слепоты.
   – Кто здесь? – громко спросил он.
   – Берешь ли ты пассажиров, лодочник?
   – Садись ко мне в лодку. И расскажи, кто ты и откуда. На нашем озере путешественники – большая редкость.
   – На озере? – спросил я.
   И тут глаза мои увидели озеро. И мною овладел смех. Я заливался смехом, а кормчий спокойно пережидал, когда мой приступ радости закончится.
   – Я нечасто возил отсюда путешественников, – сказал он, когда я отдышался. – Некоторые смеялись, как ты. Рассказывай, как тебя называть.
   – Называй меня Айхи, – ответил я.
   На языке духов холодной пустоты это слово означало «никто». Только тут я осознал, что фактически стал тем, кем назвался.
   – Скажи-ка мне, лодочник, не перевозил ли ты недавно еще более странного пассажира, чем я? Я иду по его следу.
   – Ты ведь человек, да? – спросил слепец.
   – Да, – ответил я.
   – Это странно. Очень давно я возил отсюда демонов, являющихся посреди озера. Тогда я еще был зрячим, и мои руки были намного сильнее. Вряд ли ты идешь по следу одного из них.
   Я решил не придавать значения давности событий. Ведь лазутчик явно мог изменять время, в этом я уже убедился.
   – Скажи мне, лодочник, а не было ли среди твоих пассажиров существа прозрачного, словно огромный древесный лист, сделанный из воды?
   – Ты говоришь о Невидимке Ахримана?
   – Может быть, – сказал я, надеясь, что старик продолжит рассказ.
   – Это призрак озера. И он уж точно не нуждается в услугах лодочника, – сказал старик.
   – А почему его называют Невидимкой Ахримана?
   – Легенда. Старая, как этот мир. Властелин Вселенной Ахриман, создавший Город, имел слугу для особых поручений. Однажды этот самый слуга, имя которого мне неизвестно, погиб, но Ахриман нуждался в нем. И тогда Ахриман позвал своего слугу из королевства мертвых. И он вернулся, оставив королю страны мертвых свое тело и создав первую Пещеру Сновидений. С тех пор король Страны Мертвых утратил свою власть, и мы стали перемещаться между мирами жизни, обходя страну смерти. Так рассказывают. Когда я был молод, я много раз видел этого Невидимку. Он прозрачный, как дрожание воздуха в жаркий полдень.
   – А что за город создал Ахриман?
   – Интересный ты путешественник. Похоже, ты действительно идешь по следу, но не знаешь, куда этот след ведет.
   – Верно, лодочник.
   – Ну что ж, в Городе каждый находит то, за чем пришел… До или после смерти. Ты пришел не совсем обычным путем. Но это ничего не меняет.
   Пожалуй, только в этот момент я полностью осознал, что, следуя за лазутчиком, переместился в другую Вселенную.

Крит. Бой с великанами

   Слепец направлял лодку к багровым скалам, иссеченным ущельями и пещерами. Подплыв ближе, я увидел, что внутри этих скал вырублены помещения, из которых то и дело высовывались огромные арбалеты.
   – Кто там, в этих скалах? – спросил я лодочника.
   – Тебе придется встретиться с нашими стражами. Они постоянно ждут гостей из других мест. Пришедшие из других Вселенных иногда появляются на озере. Не бойся. Они многих пропускают беспрепятственно.
   – Больше меня интересует, что они делают с немногими.
   – Когда путешествуешь в соседние Вселенные, приходится полагаться на удачу, не так ли? – усмехнулся слепец.
   Его невидящие глаза смотрели прямо на меня.
   – И кто же эти стражи?
   – Я не могу видеть их. Но говорят, что они пришли совсем недавно, и что Уггрздир приказал им охранять этот берег. Утверждают, что они огромного роста и страшны на вид. Я чувствую, как дрожит земля, когда кто-то из этих стражей подходит к моей лодке.
   – А кто такой Уггрздир, лодочник?
   – Властелин соседней Вселенной. Так говорят, – лодочник снова улыбнулся.
   – А как же ты находишь верный путь, если ты слеп? – спросил я.
   – Чтобы найти путь туда, откуда я тебя забрал, глаза не нужны, а обратно лодка плывет почти что сама, – сказал он.
   – Ладно, лодочник. Как твое имя?
   – Меня называют Хароном. Но это прозвище. А настоящее имя я давно позабыл.
   – У меня предчувствие, что мы еще увидимся, Харон.
   – Если судьба или Властелин Ахриман позволят, конечно, увидимся, – усмехнулся лодочник.
   – А кто же сильнее, Харон? Судьба или Ахриман?
   – Когда как, Айхи… Когда как…
   Я спрыгнул на один из камней, торчащих из воды у берега, переместил Адил в удобное положение и двинулся к самому широкому проходу между скалами.
   Я шел довольно долго: скалы оказались дальше от берега, чем казалось из воды. Открытая местность, кое-где покрытая валунами и небольшими скалами, делала меня уязвимой мишенью, и я был настороже, ожидая нападения или окрика со стороны стражей. Меня остановила огромная стрела, вонзившаяся у моих ног. По длине она была в два раза выше моего роста. А наконечник глубоко вошел в скалу у моих ног.
   Я вспомнил слова отца, которые он произнес когда-то: «Сойкеро может быть побежден только другим сойкеро. Но помните, что смерть каждого из вас – это страшный удар по всей Вселенной. Если вы захотите погибнуть, сделайте это за границами нашей Вселенной, чтобы Мать Ветров не узнала о Вашей смерти». Тогда мы восприняли это как шутку и засмеялись, но отец не шутил. Ахурамазда никогда не шутил. Что же, если я погибну здесь, во всяком случае, моя смерть не навредит моей Матери.
   Я извлек огромную стрелу и, размахнувшись, метнул ее, словно копье, целясь в одно из окон багровых скал-крепостей. Бросок получился мощным, и стрела долетела до скалы, но в окно я не попал. Ударившись о камень, мое оружие рухнуло вниз, воткнувшись в землю.
   Между скал показались две огромные фигуры и двинулись по направлению ко мне.
   – Кто ты такой? – прогремел голос, отражаясь эхом от скал.
   Я ощущал взгляд великана как давящее прикосновение к коже.
   – Мое имя Айхи. И я держу путь в ваш Город.
   – С этой стороны в Город могут войти только те, кто знает, зачем пришел.
   – А если я пришел, чтобы войти в Город?
   – Мы не можем пропустить тебя! – прогремел голос. – Ты скрыл свое имя. Этого достаточно, чтобы погибнуть.
   – Кто же отдал вам такой приказ? – спросил я.
   – Уггрздир привел нас сюда. Он сказал, что если путешественник что-то скрывает, нам придется сразиться с ним. Только в бою можно узнать, кто перед тобой!
   Я громко рассмеялся. Великаны удивленно уставились на меня. Их взгляды буквально прижимали меня к земле.
   – Как же Вы хотите сражаться с тем, кого можете затоптать одной ногой?! – крикнул я. – Не кажется ли вам, что бой будет не совсем честным? Кроме того, вас двое, а я один…
   – Нас четырнадцать братьев.
   – Хотел бы я познакомиться с вашей мамой! – крикнул я.
   – Наша мать – земля другой Вселенной, – ответил Великан. Но мы теряем время!
   Он бросился ко мне, сжимая в руках огромный боевой молот, и его первый удар расколол на части валун рядом со мной. Осколки разлетелись в стороны, и Адил не защитил меня, хотя я, по привычке, отдал ему приказ создать вокруг меня защитное поле. Я с горечью осознал, что мой клинок теперь стал обычным мечом, лишенным множества боевых качеств, природа которых коренилась в свойствах вероятностной Вселенной. Осколки камня больно ударили по телу, один попал в голову, и я почувствовал, что из раны пошла кровь.
   Я выглянул из-за остатков валуна, и увидел, что великан, нагнувшись, ищет меня. От его взгляда дрожали и переворачивались мелкие камешки. Я извлек метательные ножи и бросил четыре клинка один за другим, целясь в глаза великана. Он вскрикнул: два первых клинка впились в его глаза, а два других – в щеки.
   – Он ослепил меня! – проревел он на всю округу.
   Я попытался отнять сознание у великана, но он каким-то образом оттолкнул в сторону луч смерти, исходящий из середины моего лба. Я недостаточно сильно повредил его физическое тело, чтобы отнять сознание таким образом.
   Я услышал тяжелый топот ног, и бросился бежать к ближайшей скале, которая могла укрыть меня от этих невероятно сильных противников. Великаны уже переворачивали валуны, стараясь найти меня, и их глаза горели жаждой убийства.
   Я забежал за скалу, и помчался дальше, стараясь двигаться так, чтобы между мной и великанами было больше препятствий, за которыми я мог укрыться от их взглядов. Теперь то, что я мог чувствовать их взгляды спиной, помогало мне вовремя уходить с линии полета стрел. Линия прибрежных скал приближалась, и я уже видел проход, которым мог воспользоваться, чтобы пробраться внутрь. Стрелы великанов ложились уже слишком близко от меня, разбивая валуны. Вдруг именно из того прохода, к которому я бежал, выдвинулись три великана и, не спеша, направились в мою сторону.
   – Он здесь! – крикнул один из них.
   – Мы поймали его! – крикнул другой.
   Их голоса прокатились по окрестностям, словно штормовые волны. У меня было совсем немного времени, чтобы попытаться преодолеть сопротивление трех великанов. Ровно столько, сколько потребуется их братьям, чтобы подойти ко мне сзади. И я продолжал бежать вперед, понимая, что остановка на этом пути равнозначна смерти в чужой Вселенной.
   Ближайший ко мне великан медленно замахнулся боевым топором, второй приготовил огромный меч, третий уже наводил на меня свой арбалет, заряженный такой же огромной стрелой. И почему-то я не сомневался, что он отменно владеет своим устрашающим дальнобойным оружием. Я мчался на них, приказав себе не думать, полностью полагаясь на рефлексы собственного тела. Топор опустился, я отпрыгнул в сторону, кувыркнулся через голову и продолжал бег, краем глаза отметив, что великан пытается извлечь крепко застрявший топор из скальной породы. Второй великан присел и направил меч по горизонтали: срезая верхушки валунов, лезвие стремительно неслось ко мне, и единственным спасением было сменить направление движения и побежать прямо к нему, но гигантская стрела арбалета вонзилась прямо передо мной, преградив мне путь. Я схватил эту стрелу (благо в этот раз она попала в расселину, и выдернулась легко). Сжимая меч в правой руке, а стрелу в левой, я помчался к великану, вооруженному мечом. Лезвие проскользнуло надо мной, я размахнулся и бросил стрелу в противника. Сразу же я отпрыгнул в сторону, почувствовав, что сзади меня догоняет еще одна стрела, выпущенная одним из моих противников. Обе стрелы достигли великана одновременно: они вонзились в его левую ногу, и он взвыл от боли. Я скрылся за валуном от очередной стрелы и устремился к узкому проходу в скалах, чувствуя, что сзади земля дрожит от бега великанов. Проход в скале был довольно узким, и они не могли бы последовать за мной. Я слышал их крики: «Идем через другое ущелье!», когда бежал по узкому естественному коридору. Мне повезло, что он кончался не тупиком. Я выбежал с другой стороны скал и увидел четырнадцать расположенных параллельно друг другу могил, которые вполне подошли бы по росту моим противникам. От всего сердца пожелав им скорее лечь в свои могилы, я побежал дальше, время от времени оглядываясь. Капли моей крови из раны на голове падали на землю и с шипением впитывались в нее. Я заметил великанов, только добежав до края этого огромного кладбища: они выходили из-за скал, но, казалось, уже не собирались догонять меня. Они сгрудились толпой возле дерева и с удивлением смотрели на него. Но я не помнил никаких деревьев, мимо которых пробегал… Я оглянулся на свой путь и увидел, что деревья быстро растут вдоль него: чем ближе ко мне, тем они были меньше. Я понял, что капли моей крови рождают деревья в этой земле. Не имея времени разбираться с природой этого чуда, я побежал дальше, пока не оказался на городских улицах. Тогда я остановился, вложил в ножны меч и осмотрелся вокруг.
   Здания этого города все были высечены внутри скал. Это поразительное по трудоемкости занятие, похоже, стало здесь традиционным способом строительства. Люди и демоны, а также демоны, похожие на львов, с четырьмя лапами, бродили по городу, казалось, совершенно бесцельно. И на меня не обращали никакого внимания. Город выглядел довольно тоскливо. Я спросил у одного из проходящих мимо людей, где может остановиться путешественник, и он показал мне на огромную скалу.

Крит. Зверодемонесса

   Сумерки, сгущаясь клубами красноватого мрака, размножались в углах. Я наблюдал, сидя у кривого треугольного окна, за игрой двух ящериц на крыше соседнего здания. Пятно небесного светила, прощаясь, изливало на город свет сквозь красноватые облака. Мне было грустно. Как город, расстилавшийся подо мной, мое сердце было наполнено предзакатными сумерками.
   Сидя в приюте для путешественников – в огромной скале возле городской площади, внутри которой кропотливым тысячелетним трудом были выдолблены помещения, пригодные для жизни, я чувствовал себя человеком без судьбы и направления. У меня не было планов. Не было будущего. Я сбежал от проблем, созданных мною. И не знал, чего мне хотеть, чтобы продолжать жить. Можно было бы сказать, что моя воля сломлена. Я больше не знал, за что мне нужно сражаться. У меня не было моей Вселенной. Моя супруга оказалась в числе моих злейших врагов. Мои отец и братья из-за меня оказались в крайне уязвимом положении, и я, при всем своем желании, уже не мог добраться до них. И что они могли бы сказать мне, узнав, что именно я – причина катастрофы?
   Пожалуй только моя способность нести смерть осталась прежней. Напоминая мне о прошлом. О славном прошлом. Я нежно прикоснулся к Адилу, извлек его из ножен, осмотрел внимательно. Он, хотя и утратил многие свои способности, по-прежнему оставался моим верным боевым другом. Я поупражнялся с ним, и, как обычно бывает, физические упражнения улучшили настроение. Здоровое тело определило сознанию ближайшие приоритеты. Следовало поискать место, в котором можно перекусить.
   Захлопнув тяжелую дверь (никаких замков здесь не было) я спустился вниз по широкой винтовой лестнице. Я не беспокоился о деньгах. У меня с собой было достаточно монет из моей Вселенной, и, я полагал, они будут с радостью приняты из-за чистоты и качества драгоценного металла. Смущало только, что на них был вычеканен мой профиль. Но я надеялся, что на эту деталь никто не обратит внимания.
   «Сумерки» – так называлась таверна, расположенная рядом со скалой-гостиницей. Я подошел к дверям, и мой взгляд перехватил великан, стоящий у входа. Он был на две головы выше меня, плечистый, тяжелый, темнокожий. Присмотревшись (нижняя часть его тела тонула в тени) я с удивлением отметил, что вышибалой здесь работает четырехногий полулев-полудемон. Помахивая длинным хвостом с роскошной кисточкой, он смотрел на меня вращающимися треугольными зрачками. Я спокойно выдержал этот взгляд.