Страница:
Александр Шохов
Танец Вселенных
Роман-миф
Путь, не требующий усилий, разрушает тебя.
Лан-Буэ-Су «Записки на подкладке плаща»
Часть первая
Крит. Предисловие
Я – сойкеро, я – смерть. Я говорю на всех языках. И хотя у меня есть имя, это всего лишь имя одного из четырнадцати братьев, и каждый из нас – другая смерть.
Мой отец Ахурамазда, имя которого было тайной, пока он не удалился от дел, – четыре года был перевозчиком на реке, которая отделяет меняющийся мир от неизменного. В тот день, когда я вернулся в Девятую зону, он поменялся со мной местами. Я принял титул Отца Смерти. Я полагал, это случилось из-за того, что Ахурамазду настигло раскаяние… Как я был глуп! Как все мы были глупы!
Четыре года назад я взял на себя все хлопоты управления. С тех пор Мать Ветров четырежды принесла необычные плоды, и Зоны, разделенные Вратами, многократно изменились.
Никто не возражал против того, чтобы я унаследовал титул Отца Смерти и место главы правящего дома. Другие братья не претендовали на престол Ахурамазды. Я объяснял это тем, что Отец раскаялся. Ведь ранее он сделал все, чтобы уничтожить меня и Инику. Я решил, что он передал мне власть именно по этой причине. А остальные посчитали решение Отца неоспоримым, потому и промолчали. Сейчас я уже не могу себе представить, как я мог настолько ошибаться!
К вопросу о власти. Внесу ясность: я никогда не хотел получить ее. Все, чего я хотел – это вернуться домой. Быть послушным сыном. Любить отца и мать. Беречь свою жену Инику и сына Ахилла. Я хотел только этого.
Но, видимо, моя судьба с самого начала имела намерение посмеяться над моими желаниями. И в один совершенно обычный день я вдруг обнаружил, что все, сделанное мною за последние десятилетия, было слепым следованием чужой воле. А потом я в один миг утратил все, что имел. Но не стану забегать вперед. Я расскажу мою историю для тех, кто захочет ее слушать. Чтобы никто из моей семьи не повторил моих ошибок.
Так пиши, писец! И не упусти ни слова из моего рассказа. А если что-то покажется тебе изложенным неудовлетворительно, расспроси других участников событий. Потому что любая история ошибок требует полноты.
Мой отец Ахурамазда, имя которого было тайной, пока он не удалился от дел, – четыре года был перевозчиком на реке, которая отделяет меняющийся мир от неизменного. В тот день, когда я вернулся в Девятую зону, он поменялся со мной местами. Я принял титул Отца Смерти. Я полагал, это случилось из-за того, что Ахурамазду настигло раскаяние… Как я был глуп! Как все мы были глупы!
Четыре года назад я взял на себя все хлопоты управления. С тех пор Мать Ветров четырежды принесла необычные плоды, и Зоны, разделенные Вратами, многократно изменились.
Никто не возражал против того, чтобы я унаследовал титул Отца Смерти и место главы правящего дома. Другие братья не претендовали на престол Ахурамазды. Я объяснял это тем, что Отец раскаялся. Ведь ранее он сделал все, чтобы уничтожить меня и Инику. Я решил, что он передал мне власть именно по этой причине. А остальные посчитали решение Отца неоспоримым, потому и промолчали. Сейчас я уже не могу себе представить, как я мог настолько ошибаться!
К вопросу о власти. Внесу ясность: я никогда не хотел получить ее. Все, чего я хотел – это вернуться домой. Быть послушным сыном. Любить отца и мать. Беречь свою жену Инику и сына Ахилла. Я хотел только этого.
Но, видимо, моя судьба с самого начала имела намерение посмеяться над моими желаниями. И в один совершенно обычный день я вдруг обнаружил, что все, сделанное мною за последние десятилетия, было слепым следованием чужой воле. А потом я в один миг утратил все, что имел. Но не стану забегать вперед. Я расскажу мою историю для тех, кто захочет ее слушать. Чтобы никто из моей семьи не повторил моих ошибок.
Так пиши, писец! И не упусти ни слова из моего рассказа. А если что-то покажется тебе изложенным неудовлетворительно, расспроси других участников событий. Потому что любая история ошибок требует полноты.
Крит. Предчувствия
Поначалу казалось, что дела идут превосходно. Иника, которую я любил всем своим сердцем, оказалась не только прекрасной женой, но и мудрой правительницей. Благодаря ее усилиям нам удалось заключить взаимовыгодные соглашения с воинами глубин и с другими сущностями, которые в прошлом доставили немало хлопот нашему правящему дому.
Даже духи холодной пустоты, атаки которых долгое время сдерживал мой безвременно погибший дядя Карахман, оказались вплетены в сложную ткань дипломатических отношений, и их опустошительные набеги, наконец, прекратились. Мы жили в мире и наслаждались семейным счастьем.
Однако, на фоне покоя и благополучия происходили очень тревожные события.
Плоды, принесенные Матерью в первый год, не превратились в моих руках в новых существ. Они все погибли. Во второй год плоды, упавшие в мои руки, улетучились, став чистыми бесплотными сознаниями. Я спрашивал у Отца, в чем дело, и даже уговаривал его оставить место перевозчика и вернуться, но он отклонял мои просьбы и повторял инструкции, которые я и без того прекрасно знал и старательно исполнял. На третий год Мать Ветров принесла плоды, которые, оказавшись в моих руках, превратились в драконов, и исчезли без следа из этого мира. А я испытал настоящий ужас, поскольку осознал, что Вселенная больше не является прежней: ведь в ней теперь рождаются существа, которые не предназначены для нее. Я был Отцом Смерти только по названию. Ведь Отец Смерти в нашей Вселенной всегда был и отцом жизни: силой, которая формирует качества рожденных Матерью Ветров существ. Я не мог исполнять эту роль. Я мог только отнимать сознания в момент смерти, как это умели делать тринадцать моих братьев-сойкеро.
В четвертый год плоды, принесенные Матерью Ветров, рассыпались в моих руках в темный прах. И после этого я стал видеть сны. Странные, пугающие, от которых я пробуждался с криком, потому что прозрачные руки, тянущиеся из бесконечности, вырывали мое сердце. Эти сны являлись мне все чаще, и я не мог истолковать их. Иника, которой я говорил об этом, слушала, но делала вид, что не придает значения моим сновидениям. Я, сойкеро, ставший Отцом Смерти, – говорила она, – не мог видеть веселых и радостных снов.
Но по-настоящему тревожиться я начал в тот день, когда от Морталии пришло сообщение, что Моргульский обнаружил стаи необычных птиц. Они не были созданиями нашей Вселенной. По пути домой, преодолев Восьмые Врата, я уже встречал необычные для нашей Вселенной сгустки тьмы, питающиеся светом. Но тогда мой кровный брат Элексигаль истолковал их появление как признак, что время Ахурамазды кончается. Появление новых необычных существ, и то, что Мать Ветров принесла плоды, не предназначенные для жизни в этой Вселенной, – все это говорило о том, что я больше не контролирую ситуацию. Сведения о странных кровожадных существах стали все чаще поступать от дозорных отрядов, охраняющих девятую и восьмую зоны. Они видели их, сражались с ними, и я отправлялся на поле боя, чтобы принять участие в битвах и отнять сознания чудовищ. Но их было так много, что мы не успевали отражать атаки. Сознания этих существ были настолько чужды, что даже поместив их в специально созданные усиленные резервуары, я не мог вступить с ними в контакт.
Иника, хотя она и уверяла меня, что не происходит ничего особенного, все чаще уединялась в своем рабочем кабинете, переполненном оборудованием, предназначения большей части которого я не понимал. Мне казалось, что она нечто скрывает от меня, поскольку мрачная сосредоточенность появлялась на ее лице все чаще и чаще.
Я знал, что в меняющемся мире нет ничего неизменного, и был уверен, что рано или поздно покой и счастье сменятся новым периодом борьбы и страстей. Так было всегда, и так будет впредь. Но все же мне было жаль оставлять в прошлом долгий период блаженства и благополучия.
Впрочем, я даже представить не мог, что перемены будут столь сокрушительны для всего нашего мира.
Даже духи холодной пустоты, атаки которых долгое время сдерживал мой безвременно погибший дядя Карахман, оказались вплетены в сложную ткань дипломатических отношений, и их опустошительные набеги, наконец, прекратились. Мы жили в мире и наслаждались семейным счастьем.
Однако, на фоне покоя и благополучия происходили очень тревожные события.
Плоды, принесенные Матерью в первый год, не превратились в моих руках в новых существ. Они все погибли. Во второй год плоды, упавшие в мои руки, улетучились, став чистыми бесплотными сознаниями. Я спрашивал у Отца, в чем дело, и даже уговаривал его оставить место перевозчика и вернуться, но он отклонял мои просьбы и повторял инструкции, которые я и без того прекрасно знал и старательно исполнял. На третий год Мать Ветров принесла плоды, которые, оказавшись в моих руках, превратились в драконов, и исчезли без следа из этого мира. А я испытал настоящий ужас, поскольку осознал, что Вселенная больше не является прежней: ведь в ней теперь рождаются существа, которые не предназначены для нее. Я был Отцом Смерти только по названию. Ведь Отец Смерти в нашей Вселенной всегда был и отцом жизни: силой, которая формирует качества рожденных Матерью Ветров существ. Я не мог исполнять эту роль. Я мог только отнимать сознания в момент смерти, как это умели делать тринадцать моих братьев-сойкеро.
В четвертый год плоды, принесенные Матерью Ветров, рассыпались в моих руках в темный прах. И после этого я стал видеть сны. Странные, пугающие, от которых я пробуждался с криком, потому что прозрачные руки, тянущиеся из бесконечности, вырывали мое сердце. Эти сны являлись мне все чаще, и я не мог истолковать их. Иника, которой я говорил об этом, слушала, но делала вид, что не придает значения моим сновидениям. Я, сойкеро, ставший Отцом Смерти, – говорила она, – не мог видеть веселых и радостных снов.
Но по-настоящему тревожиться я начал в тот день, когда от Морталии пришло сообщение, что Моргульский обнаружил стаи необычных птиц. Они не были созданиями нашей Вселенной. По пути домой, преодолев Восьмые Врата, я уже встречал необычные для нашей Вселенной сгустки тьмы, питающиеся светом. Но тогда мой кровный брат Элексигаль истолковал их появление как признак, что время Ахурамазды кончается. Появление новых необычных существ, и то, что Мать Ветров принесла плоды, не предназначенные для жизни в этой Вселенной, – все это говорило о том, что я больше не контролирую ситуацию. Сведения о странных кровожадных существах стали все чаще поступать от дозорных отрядов, охраняющих девятую и восьмую зоны. Они видели их, сражались с ними, и я отправлялся на поле боя, чтобы принять участие в битвах и отнять сознания чудовищ. Но их было так много, что мы не успевали отражать атаки. Сознания этих существ были настолько чужды, что даже поместив их в специально созданные усиленные резервуары, я не мог вступить с ними в контакт.
Иника, хотя она и уверяла меня, что не происходит ничего особенного, все чаще уединялась в своем рабочем кабинете, переполненном оборудованием, предназначения большей части которого я не понимал. Мне казалось, что она нечто скрывает от меня, поскольку мрачная сосредоточенность появлялась на ее лице все чаще и чаще.
Я знал, что в меняющемся мире нет ничего неизменного, и был уверен, что рано или поздно покой и счастье сменятся новым периодом борьбы и страстей. Так было всегда, и так будет впредь. Но все же мне было жаль оставлять в прошлом долгий период блаженства и благополучия.
Впрочем, я даже представить не мог, что перемены будут столь сокрушительны для всего нашего мира.
Крит. Похищение пазиры
В то утро я в седле своего верного коня Монкерстара неторопливо объезжал окрестности. Как обычно, я посетил Светлую Лужайку, чтобы пожелать доброго утра Матери Ветров. Я не сразу заметил, что пазира, которую я четыре года назад закрепил в ее ветвях, исчезла. Но уже издали меня насторожило, что священное дерево, центр и средоточие нашей вероятностной Вселенной, погружено в глубокий сон.
Подъехав ближе, я попытался разбудить ее – огромное мудрое семя Вселенной. Но она не откликалась на мой голос. Я произнес все тайные заклинания, которые передал мне мой отец Ахурамазда, но она не пробудилась.
Монкерстар заржал и поднялся на дыбы. Я заметил легкое искажение воздуха, которое двигалось прочь от Матери Ветров, – словно бы над травой перемещался сгусток живого ветра. Я погнался за ним, не спуская глаз с похитителя. Он мчался, каким-то образом держа в центре тела мою пазиру. Я разглядел, что это не был житель облаков: он не выбрасывал в стороны характерные голубовато-белые вихри, и был слишком раздражающе прозрачным. Этот незваный гость скорее напоминал стеклянную гибкую линзу непостоянной формы с минимальным увеличением.
Я направил Монкерстара в погоню, и пожалел, что мой меч, Адил, остался в замке. Пришелец скользил над травой, слегка задевая самые высокие цветы. Он двигался быстро и, пытаясь его догнать, я совершил роковую ошибку: направил коня точно по линии следа. В тот же момент я ощутил, как ускорился весь окружающий мир.
Я и Монкерстар попали в полосу замедленного времени. И уже не могли догнать лазутчика. Он ускользнул раньше, чем мой конь сумел сделать несколько шагов. Я, преодолевая сопротивление воздуха, выехал из полосы замедленного времени.
Трудно передать, как я был раздосадован. Меня застали врасплох. И не только меня: все многочисленные войска, выставленные в районах девятой зоны, оказались бессильны против странного лазутчика. Как он мог пробраться сюда, если воинские отряды, составленные из самых разных существ, охраняли подступы к Матери Ветров и моему дворцу? Как? У меня не было ответа.
Я спешился и попытался открыть индивидуальный портал. Нет отклика. Еще раз. Ничего. Новая попытка – слабый отклик, и ощущение, что я на один миг находился одновременно по обе стороны портала. Я потянулся к сознанию Вселенной, но оно пребывало в хаосе, и я не сумел установить контакт. Я подъехал к Матери Ветров, спешился и прислонил ухо к стволу. Под корой угадывалось движение жизни, но очень медленное. Я взглянул на то место, где была пазира – несколько небольших веточек были сломаны.
Вскочив в седло, я помчался во дворец, надеясь, что с помощью магии Иники мне все-таки удастся настичь похитителя.
Я въехал в ворота и, бросив поводья своему верному слуге Хеориксу, быстро взбежал по лестнице на третий этаж.
Иника возилась с сыном. Ахилл что-то оживленно рассказывал ей на своем детском языке, а она улыбалась немного отрешенной улыбкой взрослого, мысли которого заняты другим.
– Иника! – сказал я, и почувствовал, как мой напряженный и встревоженный голос вступает в диссонанс со всей обстановкой дома. Я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и заметил, что она встревожена не меньше, чем я сам.
– Что произошло, Крит?
– Пазира похищена. Мать Ветров усыплена. Я видел вора. Он словно огромный древесный лист, сделанный из воды, очертания которого все время меняются. Я никогда не видел таких существ.
– Милый, не торопись. Ты говоришь слишком быстро. Сядь, успокойся.
Я успокоился. Иника редко теряла контроль над собой. Она, благодаря мне и интригам моего отца, побывала по обе стороны смерти. Она познавала и создавала наш мир вместе с моими предками. Она была древнее, мудрее и могущественнее, чем я. И это было известно нам обоим.
– Дело очень серьезное, Иника. Какое-то существо незамеченным проникло к Матери Ветров и унесло мою пазиру.
И я в подробностях, рассказал, как неосторожно попался в расставленную мне ловушку. И спокойствие Иники улетучилось. Я пристально посмотрел на нее.
– Дело серьезное?
– Я должна была почувствовать это, – сказала она, и я услышал напряженные нотки в ее голосе. – Пойдем со мной.
Не очень-то я любил входить в ее кабинет. Он был заполнен самыми разнообразными устройствами, и лишь часть из них была мне хоть как-то знакома. Иника знала здесь свойства каждой магической вещи. Более того, многие приборы сконструировала сама.
Когда ее взгляд пробежал по кабинету, я увидел, что ее лицо отразило сложную смесь чувств: испуг, смущение, радость… Что творится? Я уже ничего не понимал…
– Что произошло? – спросил я.
– Что-то необычное, – сказала она. – Мои магические способности теперь ничтожно малы. Я больше не могу взаимодействовать ни с зеркалами, ни с кристаллами, ни с генераторами полей. Сама ткань вероятности нарушена.
Пораженный в самое сердце этой новостью, я опустился в кресло. Да, только теперь я увидел, что линии вероятности вытанцовывают все время один и тот же узор, не изменяясь. Я, отмечая краем сознания, что они, как и всегда, движутся, не обращал внимания на характер этого движения. Теперь я осознал, что с момента пробуждения наблюдаю один и тот же танец, состоящий из нескольких тысяч фигур, повторяющихся по циклу.
– Я вижу, что мы потеряли контроль над вероятностью, – сказал я.
Иника посмотрела на меня глазами, в которых читалась тревога, и произнесла:
– Я не смогу ничего сделать. Вся моя магия основана на законах нашего мира. Если они изменились, я бессильна.
В этот момент меня настигла страшная догадка. Мать Ветров спит не потому, что на нее наложили какие-то чары, а потому, что в этом мире она больше ничего делать не может. Она в этом мире – самое обычное дерево…
Наш мир сломался.
По обе стороны реки, через которую перевозил пассажиров мой отец, теперь был один и тот же мир. Мир, в котором и я, и Иника были лишены своего исключительного положения. Я был всего лишь главой правящего дома, возможно, я утратил даже способности сойкеро и уже не смогу отнимать сознания у умирающих существ. Случайно заняв место своего Отца во Вселенной, я потерял контроль над ней.
Впрочем, когда-то я уже был в подобном положении. Четыре года назад я также чувствовал себя обычным человеком. Но сейчас эта мысль казалась слабым утешением.
Иника подошла и положила мне руку на плечо.
– Крит, – сказала она. – Я надеюсь, что мы сможем справиться с этим.
– Кто похитил пазиру? – спросил я ее.
Она покачала головой, показывая, что не знает. Я чувствовал, что этот прозрачный гость был чужим. И в то же время, что-то подсказывало мне, что он был по-другому чужой в сравнении с большинством тех хищных тварей, которых мне приходилось убивать в последнее время. Я не стал говорить об этом Инике. Она все равно не могла мне помочь настичь похитителя.
Подъехав ближе, я попытался разбудить ее – огромное мудрое семя Вселенной. Но она не откликалась на мой голос. Я произнес все тайные заклинания, которые передал мне мой отец Ахурамазда, но она не пробудилась.
Монкерстар заржал и поднялся на дыбы. Я заметил легкое искажение воздуха, которое двигалось прочь от Матери Ветров, – словно бы над травой перемещался сгусток живого ветра. Я погнался за ним, не спуская глаз с похитителя. Он мчался, каким-то образом держа в центре тела мою пазиру. Я разглядел, что это не был житель облаков: он не выбрасывал в стороны характерные голубовато-белые вихри, и был слишком раздражающе прозрачным. Этот незваный гость скорее напоминал стеклянную гибкую линзу непостоянной формы с минимальным увеличением.
Я направил Монкерстара в погоню, и пожалел, что мой меч, Адил, остался в замке. Пришелец скользил над травой, слегка задевая самые высокие цветы. Он двигался быстро и, пытаясь его догнать, я совершил роковую ошибку: направил коня точно по линии следа. В тот же момент я ощутил, как ускорился весь окружающий мир.
Я и Монкерстар попали в полосу замедленного времени. И уже не могли догнать лазутчика. Он ускользнул раньше, чем мой конь сумел сделать несколько шагов. Я, преодолевая сопротивление воздуха, выехал из полосы замедленного времени.
Трудно передать, как я был раздосадован. Меня застали врасплох. И не только меня: все многочисленные войска, выставленные в районах девятой зоны, оказались бессильны против странного лазутчика. Как он мог пробраться сюда, если воинские отряды, составленные из самых разных существ, охраняли подступы к Матери Ветров и моему дворцу? Как? У меня не было ответа.
Я спешился и попытался открыть индивидуальный портал. Нет отклика. Еще раз. Ничего. Новая попытка – слабый отклик, и ощущение, что я на один миг находился одновременно по обе стороны портала. Я потянулся к сознанию Вселенной, но оно пребывало в хаосе, и я не сумел установить контакт. Я подъехал к Матери Ветров, спешился и прислонил ухо к стволу. Под корой угадывалось движение жизни, но очень медленное. Я взглянул на то место, где была пазира – несколько небольших веточек были сломаны.
Вскочив в седло, я помчался во дворец, надеясь, что с помощью магии Иники мне все-таки удастся настичь похитителя.
Я въехал в ворота и, бросив поводья своему верному слуге Хеориксу, быстро взбежал по лестнице на третий этаж.
Иника возилась с сыном. Ахилл что-то оживленно рассказывал ей на своем детском языке, а она улыбалась немного отрешенной улыбкой взрослого, мысли которого заняты другим.
– Иника! – сказал я, и почувствовал, как мой напряженный и встревоженный голос вступает в диссонанс со всей обстановкой дома. Я несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и заметил, что она встревожена не меньше, чем я сам.
– Что произошло, Крит?
– Пазира похищена. Мать Ветров усыплена. Я видел вора. Он словно огромный древесный лист, сделанный из воды, очертания которого все время меняются. Я никогда не видел таких существ.
– Милый, не торопись. Ты говоришь слишком быстро. Сядь, успокойся.
Я успокоился. Иника редко теряла контроль над собой. Она, благодаря мне и интригам моего отца, побывала по обе стороны смерти. Она познавала и создавала наш мир вместе с моими предками. Она была древнее, мудрее и могущественнее, чем я. И это было известно нам обоим.
– Дело очень серьезное, Иника. Какое-то существо незамеченным проникло к Матери Ветров и унесло мою пазиру.
И я в подробностях, рассказал, как неосторожно попался в расставленную мне ловушку. И спокойствие Иники улетучилось. Я пристально посмотрел на нее.
– Дело серьезное?
– Я должна была почувствовать это, – сказала она, и я услышал напряженные нотки в ее голосе. – Пойдем со мной.
Не очень-то я любил входить в ее кабинет. Он был заполнен самыми разнообразными устройствами, и лишь часть из них была мне хоть как-то знакома. Иника знала здесь свойства каждой магической вещи. Более того, многие приборы сконструировала сама.
Когда ее взгляд пробежал по кабинету, я увидел, что ее лицо отразило сложную смесь чувств: испуг, смущение, радость… Что творится? Я уже ничего не понимал…
– Что произошло? – спросил я.
– Что-то необычное, – сказала она. – Мои магические способности теперь ничтожно малы. Я больше не могу взаимодействовать ни с зеркалами, ни с кристаллами, ни с генераторами полей. Сама ткань вероятности нарушена.
Пораженный в самое сердце этой новостью, я опустился в кресло. Да, только теперь я увидел, что линии вероятности вытанцовывают все время один и тот же узор, не изменяясь. Я, отмечая краем сознания, что они, как и всегда, движутся, не обращал внимания на характер этого движения. Теперь я осознал, что с момента пробуждения наблюдаю один и тот же танец, состоящий из нескольких тысяч фигур, повторяющихся по циклу.
– Я вижу, что мы потеряли контроль над вероятностью, – сказал я.
Иника посмотрела на меня глазами, в которых читалась тревога, и произнесла:
– Я не смогу ничего сделать. Вся моя магия основана на законах нашего мира. Если они изменились, я бессильна.
В этот момент меня настигла страшная догадка. Мать Ветров спит не потому, что на нее наложили какие-то чары, а потому, что в этом мире она больше ничего делать не может. Она в этом мире – самое обычное дерево…
Наш мир сломался.
По обе стороны реки, через которую перевозил пассажиров мой отец, теперь был один и тот же мир. Мир, в котором и я, и Иника были лишены своего исключительного положения. Я был всего лишь главой правящего дома, возможно, я утратил даже способности сойкеро и уже не смогу отнимать сознания у умирающих существ. Случайно заняв место своего Отца во Вселенной, я потерял контроль над ней.
Впрочем, когда-то я уже был в подобном положении. Четыре года назад я также чувствовал себя обычным человеком. Но сейчас эта мысль казалась слабым утешением.
Иника подошла и положила мне руку на плечо.
– Крит, – сказала она. – Я надеюсь, что мы сможем справиться с этим.
– Кто похитил пазиру? – спросил я ее.
Она покачала головой, показывая, что не знает. Я чувствовал, что этот прозрачный гость был чужим. И в то же время, что-то подсказывало мне, что он был по-другому чужой в сравнении с большинством тех хищных тварей, которых мне приходилось убивать в последнее время. Я не стал говорить об этом Инике. Она все равно не могла мне помочь настичь похитителя.
Крит. Коварство Иники
Мой меч, Адил, которым я мог сокрушить целую армию врагов, стал просто хорошим клинком, из магических способностей которого только настройка на хозяина и умение самозатачиваться и восстанавливать нанесенные ему повреждения проявлялись более или менее интенсивно. Остальные функции исчезли. Убедившись в этом, я вложил его в ножны, и поблагодарил неведомых врагов за то, что хотя бы мой меч не превратился просто в кусок металла.
Я отправил Хеорикса и его сына к ближайшим воинским отрядам, с приказом, чтобы они собрались у дворца и разослали гонцов ко всем подразделениям с известием, что пазира похищена, и с описанием лазутчика. А сам снова поднялся к Инике и Ахиллу. У меня возникла потребность поговорить с моей супругой. Правда, я точно не знал, о чем мне следует ее спросить. До этого момента я доверял ей полностью, абсолютно. Однако, теперь что-то переменилось.
– Ты помнишь, мне снились сны? – спросил я, подходя к ней.
Ахилл строил замок из разноцветных каменных и деревянных деталей, разбросанных на большом ковре детской комнаты. Его магических способностей хватало на то, чтобы нужные детали прилетали к нему по воздуху. В последние полгода для Ахилла это было привычным занятием. Я некоторое время смотрел на него, пока до моего сознания не дошло, что магические чары Иники исчезли, а вот Ахилл, похоже, сохранил их в достаточном для себя объеме. Но от решения этой загадки меня отвлекла Иника.
– Крит, – и я увидел, как слезы текут по ее лицу.
– Если ты плачешь, значит все серьезнее, чем я предполагал, – улыбнулся я, обнимая ее за плечи.
– Крит, я… Наш мир изменился… Ты… Постарайся вернуться быстрее.
– Ты уже почувствовала, что я уезжаю?
И здесь произошло нечто странное. Иника отстранилась от меня, испуганно посмотрела в глаза, потом опустила взгляд, сделала несколько шагов назад и присела на край кресла.
– Что случилось? – спросил я.
– Ты должен кое о чем знать, – сказала она медленно. – Я не знаю, кто похитил пазиру. Но причина того, что в наш мир стали проникать чужие существа, во мне. Это я сделала нашу Вселенную открытой для внешнего вторжения. И твоя пазира, созданная с моей помощью, помогла мне в этом. Я говорю это потому, что для нас с тобой раскрытие Вселенной может быть источником невероятного, немыслимого могущества.
– Излагай.
– Но за могущество придется заплатить. Почти все твои братья погибнут. А Мать Ветров никогда не проснется.
Мое сердце словно ухнуло в бездну. Я понял, что теряю опору под ногами.
– Я не готов платить настолько высокую цену, – сказал я.
– А мне пришлось согласиться.
– Почему?
– Ты никогда не видел моего отца, – сказала Иника.
– Да. Верно.
– И я никогда не говорила тебе о нем. Ты даже не знаешь его имени.
– Среди вечных существ принято не говорить о родителях без большой надобности.
– Его зовут Алкизир.
– Звучное демоническое имя, – сказал я. – Жаль, что ты раньше о нем не рассказывала.
Я вспомнил, что уже слышал это имя раньше. От Ахурамазды. И почти забытое воспоминание о жестокой боли пронизало мое тело.
– Я не говорила о нем, потому что у меня были на то причины. Сейчас ты столкнешься с силами, которые именно я впустила в нашу вероятностную Вселенную. Впустила, потому что мой отец уже много столетий находится у них в плену. Потому, что они обещали мне освободить его, если я смогу открыть для них границу нашего мира.
– Кто они?
– Властелины семи Вселенных. Теперь они получили контроль над восьмой.
– Ты не хочешь мне рассказать все с самого начала? – спросил я, чувствуя, что самообладание постепенно покидает меня.
– Все просто и ужасно жестоко, Крит. Но я должна сказать тебе правду. Потому что если ты вступишь в борьбу, не зная этого, ты погибнешь. А ведь ты отец Ахилла. И я хочу, чтобы ты остался жив. И еще я хочу, чтобы ты продолжал быть моим супругом, доверял и помогал мне во всем.
Я сел в кресло, почти не чувствуя под собой ног. Мне казалось, что я еще сплю, что слова Иники можно истолковать по-другому. Потому что если это было правдой, то я… я был именно тем предателем и изменником, которого хотел убить мой отец.
– Послушай меня внимательно, Крит. Пазира, которую ты создал с моей помощью, на самом деле стала тем ключом, который открыл границу. Властелины угрожали убить моего отца, если я не уговорю тебя сделать эту пазиру. Твой отец Ахурамазда заподозрил неладное, но он ничего не знал точно. Он приказал тебе забыть обо мне и убить меня. Что ты и сделал. Но когда пазира стала активной впервые, я вырвалась на свободу из резервуара сознаний, и на волнах ветра, порожденного пазирой, умчалась через границу нашей Вселенной. Мое сознание притянули к себе могущественные Властелины. Поэтому твои братья так и не смогли найти меня. Впрочем, Баргим нашел. Но я уговорила его отпустить меня… Потом, когда ты стал перевозчиком на реке, Властелины отправили меня и Алкизира, чтобы мы доставили пазиру тебе. И мы сделали так, что пазира оказалась в твоих руках. Как только ты появился в вероятностном мире с пазирой в руке, Властелины отпустили меня, подарив мне новое тело и новую жизнь. Я сумела, обманув Мать Ветров, особым образом изменить сознание твоего Отца. Можно сказать, что я скопировала только ту часть его сознания, которая любила тебя. Этим объясняется столь быстрая перемена в нем по отношению к тебе.
– Значит, ты просто использовала меня и ситуацию?! – мое сердце билось, словно огромный боевой молот, но я постарался успокоиться и, насколько это было возможно, сохранить беспристрастность.
– Извини, – Иника смотрела мне в глаза, и в ее голосе не было раскаяния. – У меня не было выбора.
– Но ведь твои предки произошли от Ахурамазды и Матери Ветров! Как же ты могла подвергнуть нас всех столь могущественной и столь неизвестной опасности? – спросил я.
– Вопросы происхождения всегда запутаны. Мой отец Алкизир рассказывал мне совсем другую историю. Мать Ветров и твой отец не играют в ней столь значительных ролей, как ты думаешь.
– Хорошо.
Я решил оставить эту тему, поскольку выяснить у вечных нюансы их генеалогического древа никогда не было простой задачей, на это требовалось слишком много времени. А меня сейчас интересовало другое.
– Как же тебе удалось обмануть Мать?
– Это было просто. При всем моем уважении к ней, она – всего лишь большое дерево. Она поверила мне. Остальное было простым делом. За те годы, которые наша с тобой пазира корректирует изменяющий ветер, были проложены многочисленные тоннели, через которые Властелины Семи Вселенных прислали сюда свои войска, задача которых – установить контроль. Наша Вселенная утратила герметичность, и ее вероятностная природа оказалась в значительной мере изменена. Сегодня мы перестали быть отдельной Вселенной, мы включены в систему, законы которой мне пока неизвестны. Властелины Семи Вселенных обещали мне, что мой отец сегодня вернется. А мы с тобой сможем обрести невероятное могущество, став их союзниками.
– Иника, как ты могла?! – меня переполняло отчаяние и разочарование, столь сильное, что я начал задыхаться от ярости.
– Это еще не все, Крит. Что-то пошло не так. В моем соглашении с Властелинами не было предусмотрено уменьшение моих магических способностей. А они уменьшились. И мы не договаривались о том, что пазира будет унесена из этой Вселенной. А я не сомневаюсь, что она уже далеко за ее пределами.
Эмоции кипели во мне, готовые выплеснуться наружу. В какой-то миг я почувствовал, что готов лишить Инику жизни. Но мне удалось обуздать свою природу. Я сойкеро. Я одна из смертей этого мира. И даже теперь я остался ею. Я ощутил, что сила отнимать жизнь присущим мне образом сохранилась неприкосновенной. И это ощущение почему-то утихомирило мою ярость.
– Враги играют по собственным правилам, потому что ты предоставила им такую соблазнительную возможность, – сказал я, стараясь быть спокойным. – Возможно, мы уже потеряли нашу Вселенную, и завтра будем уничтожены. Такова цена сделки, которую они с тобой решили не оговаривать заранее.
– Крит, я хочу, чтобы ты понял. Я говорю это только потому, что я на твоей стороне. Как только мой отец Алкизир окажется рядом со мной, я сделаю все, чтобы исправить такое положение вещей. Поверь мне. Мы можем остаться одной семьей. Но кое-кто должен будет погибнуть.
– Мне очень жаль, что я взял тебя в жены. Думаю, упомянутые тобой Властелины Семи Вселенных не дадут тебе обещанного могущества. Да, твой отец будет отпущен, но он будет под постоянным контролем с их стороны. И если ты поведешь себя неправильно, они найдут способ вернуть себе заложника и снова взять тебя под контроль. Я больше не верю тебе. И, если есть хотя бы один способ, твои Властелины будут мной уничтожены! Если есть хоть один способ исправить сделанную мною ошибку, я спасу мою семью от уничтожения! А если ты встанешь на моем пути, я, не колеблясь, лишу тебя жизни!
– Без моей помощи ты погибнешь, – сказала Иника. – Ты даже не представляешь, насколько они могущественны!
– Риск, конечно, существует. Но не забывай о том, что у меня тринадцать братьев. Кто-нибудь из них доведет до конца дело, которое я начну делать сегодня. Если я погибну, мои братья без колебаний уничтожат тебя. Ты им никогда не нравилась. Помни об этом.
– Я всего лишь хотела помочь… Не воспринимай меня как угрозу. Я друг, а не враг.
– Ты поставила на грань уничтожения мою семью и всю мою Вселенную, – горько усмехнулся я. – Ты заслуживаешь жестокой смерти. Ты мне не друг.
– Еще одной смерти от твоей руки? – спросила она.
– Я не убиваю тебя по двум причинам. Во-первых, ты мать Ахилла. Во-вторых, ты все эти годы была моей женой. Но клянусь моим отцом Ахурамаздой, если ты предпримешь что-либо еще, ставящее эту Вселенную на край гибели, я не остановлюсь перед необходимостью убить тебя. Я – сойкеро, я – смерть. Помни об этом.
– Уже нет, Крит. Ты уже не сойкеро.
Я исторг луч смерти из центра своего лба, и цветок, стоящий у окна, опал, лишенный жизни. Она видела это. Ахилл удивленно смотрел на цветок. А потом одним движением руки создал вместо него новое растение. Я выбежал прочь, разрывая на части освобожденное безмолвное сознание убитого мною цветка, лишая его любого возможного бытия.
Так в течение непродолжительного разговора с Иникой моя семья превратилась в воспоминания. Я потерял жену, соправительницу, соратника и друга в лице Иники. Впрочем, выходило, что она никогда и не была для меня тем человеком, каким я ее видел все эти годы. Я больше не знал, что мне делать. Мне неудержимо хотелось покинуть стены своего дворца. Может быть, я хотел бежать от самого себя. Может быть, я рассчитывал, что смогу оказаться в таком месте, где сумею изменить ход событий. Сила, которую я не мог контролировать, вынесла меня из дворца. Я вскочил на своего коня Монкерстара и двинулся прочь.
Я отправил Хеорикса и его сына к ближайшим воинским отрядам, с приказом, чтобы они собрались у дворца и разослали гонцов ко всем подразделениям с известием, что пазира похищена, и с описанием лазутчика. А сам снова поднялся к Инике и Ахиллу. У меня возникла потребность поговорить с моей супругой. Правда, я точно не знал, о чем мне следует ее спросить. До этого момента я доверял ей полностью, абсолютно. Однако, теперь что-то переменилось.
– Ты помнишь, мне снились сны? – спросил я, подходя к ней.
Ахилл строил замок из разноцветных каменных и деревянных деталей, разбросанных на большом ковре детской комнаты. Его магических способностей хватало на то, чтобы нужные детали прилетали к нему по воздуху. В последние полгода для Ахилла это было привычным занятием. Я некоторое время смотрел на него, пока до моего сознания не дошло, что магические чары Иники исчезли, а вот Ахилл, похоже, сохранил их в достаточном для себя объеме. Но от решения этой загадки меня отвлекла Иника.
– Крит, – и я увидел, как слезы текут по ее лицу.
– Если ты плачешь, значит все серьезнее, чем я предполагал, – улыбнулся я, обнимая ее за плечи.
– Крит, я… Наш мир изменился… Ты… Постарайся вернуться быстрее.
– Ты уже почувствовала, что я уезжаю?
И здесь произошло нечто странное. Иника отстранилась от меня, испуганно посмотрела в глаза, потом опустила взгляд, сделала несколько шагов назад и присела на край кресла.
– Что случилось? – спросил я.
– Ты должен кое о чем знать, – сказала она медленно. – Я не знаю, кто похитил пазиру. Но причина того, что в наш мир стали проникать чужие существа, во мне. Это я сделала нашу Вселенную открытой для внешнего вторжения. И твоя пазира, созданная с моей помощью, помогла мне в этом. Я говорю это потому, что для нас с тобой раскрытие Вселенной может быть источником невероятного, немыслимого могущества.
– Излагай.
– Но за могущество придется заплатить. Почти все твои братья погибнут. А Мать Ветров никогда не проснется.
Мое сердце словно ухнуло в бездну. Я понял, что теряю опору под ногами.
– Я не готов платить настолько высокую цену, – сказал я.
– А мне пришлось согласиться.
– Почему?
– Ты никогда не видел моего отца, – сказала Иника.
– Да. Верно.
– И я никогда не говорила тебе о нем. Ты даже не знаешь его имени.
– Среди вечных существ принято не говорить о родителях без большой надобности.
– Его зовут Алкизир.
– Звучное демоническое имя, – сказал я. – Жаль, что ты раньше о нем не рассказывала.
Я вспомнил, что уже слышал это имя раньше. От Ахурамазды. И почти забытое воспоминание о жестокой боли пронизало мое тело.
– Я не говорила о нем, потому что у меня были на то причины. Сейчас ты столкнешься с силами, которые именно я впустила в нашу вероятностную Вселенную. Впустила, потому что мой отец уже много столетий находится у них в плену. Потому, что они обещали мне освободить его, если я смогу открыть для них границу нашего мира.
– Кто они?
– Властелины семи Вселенных. Теперь они получили контроль над восьмой.
– Ты не хочешь мне рассказать все с самого начала? – спросил я, чувствуя, что самообладание постепенно покидает меня.
– Все просто и ужасно жестоко, Крит. Но я должна сказать тебе правду. Потому что если ты вступишь в борьбу, не зная этого, ты погибнешь. А ведь ты отец Ахилла. И я хочу, чтобы ты остался жив. И еще я хочу, чтобы ты продолжал быть моим супругом, доверял и помогал мне во всем.
Я сел в кресло, почти не чувствуя под собой ног. Мне казалось, что я еще сплю, что слова Иники можно истолковать по-другому. Потому что если это было правдой, то я… я был именно тем предателем и изменником, которого хотел убить мой отец.
– Послушай меня внимательно, Крит. Пазира, которую ты создал с моей помощью, на самом деле стала тем ключом, который открыл границу. Властелины угрожали убить моего отца, если я не уговорю тебя сделать эту пазиру. Твой отец Ахурамазда заподозрил неладное, но он ничего не знал точно. Он приказал тебе забыть обо мне и убить меня. Что ты и сделал. Но когда пазира стала активной впервые, я вырвалась на свободу из резервуара сознаний, и на волнах ветра, порожденного пазирой, умчалась через границу нашей Вселенной. Мое сознание притянули к себе могущественные Властелины. Поэтому твои братья так и не смогли найти меня. Впрочем, Баргим нашел. Но я уговорила его отпустить меня… Потом, когда ты стал перевозчиком на реке, Властелины отправили меня и Алкизира, чтобы мы доставили пазиру тебе. И мы сделали так, что пазира оказалась в твоих руках. Как только ты появился в вероятностном мире с пазирой в руке, Властелины отпустили меня, подарив мне новое тело и новую жизнь. Я сумела, обманув Мать Ветров, особым образом изменить сознание твоего Отца. Можно сказать, что я скопировала только ту часть его сознания, которая любила тебя. Этим объясняется столь быстрая перемена в нем по отношению к тебе.
– Значит, ты просто использовала меня и ситуацию?! – мое сердце билось, словно огромный боевой молот, но я постарался успокоиться и, насколько это было возможно, сохранить беспристрастность.
– Извини, – Иника смотрела мне в глаза, и в ее голосе не было раскаяния. – У меня не было выбора.
– Но ведь твои предки произошли от Ахурамазды и Матери Ветров! Как же ты могла подвергнуть нас всех столь могущественной и столь неизвестной опасности? – спросил я.
– Вопросы происхождения всегда запутаны. Мой отец Алкизир рассказывал мне совсем другую историю. Мать Ветров и твой отец не играют в ней столь значительных ролей, как ты думаешь.
– Хорошо.
Я решил оставить эту тему, поскольку выяснить у вечных нюансы их генеалогического древа никогда не было простой задачей, на это требовалось слишком много времени. А меня сейчас интересовало другое.
– Как же тебе удалось обмануть Мать?
– Это было просто. При всем моем уважении к ней, она – всего лишь большое дерево. Она поверила мне. Остальное было простым делом. За те годы, которые наша с тобой пазира корректирует изменяющий ветер, были проложены многочисленные тоннели, через которые Властелины Семи Вселенных прислали сюда свои войска, задача которых – установить контроль. Наша Вселенная утратила герметичность, и ее вероятностная природа оказалась в значительной мере изменена. Сегодня мы перестали быть отдельной Вселенной, мы включены в систему, законы которой мне пока неизвестны. Властелины Семи Вселенных обещали мне, что мой отец сегодня вернется. А мы с тобой сможем обрести невероятное могущество, став их союзниками.
– Иника, как ты могла?! – меня переполняло отчаяние и разочарование, столь сильное, что я начал задыхаться от ярости.
– Это еще не все, Крит. Что-то пошло не так. В моем соглашении с Властелинами не было предусмотрено уменьшение моих магических способностей. А они уменьшились. И мы не договаривались о том, что пазира будет унесена из этой Вселенной. А я не сомневаюсь, что она уже далеко за ее пределами.
Эмоции кипели во мне, готовые выплеснуться наружу. В какой-то миг я почувствовал, что готов лишить Инику жизни. Но мне удалось обуздать свою природу. Я сойкеро. Я одна из смертей этого мира. И даже теперь я остался ею. Я ощутил, что сила отнимать жизнь присущим мне образом сохранилась неприкосновенной. И это ощущение почему-то утихомирило мою ярость.
– Враги играют по собственным правилам, потому что ты предоставила им такую соблазнительную возможность, – сказал я, стараясь быть спокойным. – Возможно, мы уже потеряли нашу Вселенную, и завтра будем уничтожены. Такова цена сделки, которую они с тобой решили не оговаривать заранее.
– Крит, я хочу, чтобы ты понял. Я говорю это только потому, что я на твоей стороне. Как только мой отец Алкизир окажется рядом со мной, я сделаю все, чтобы исправить такое положение вещей. Поверь мне. Мы можем остаться одной семьей. Но кое-кто должен будет погибнуть.
– Мне очень жаль, что я взял тебя в жены. Думаю, упомянутые тобой Властелины Семи Вселенных не дадут тебе обещанного могущества. Да, твой отец будет отпущен, но он будет под постоянным контролем с их стороны. И если ты поведешь себя неправильно, они найдут способ вернуть себе заложника и снова взять тебя под контроль. Я больше не верю тебе. И, если есть хотя бы один способ, твои Властелины будут мной уничтожены! Если есть хоть один способ исправить сделанную мною ошибку, я спасу мою семью от уничтожения! А если ты встанешь на моем пути, я, не колеблясь, лишу тебя жизни!
– Без моей помощи ты погибнешь, – сказала Иника. – Ты даже не представляешь, насколько они могущественны!
– Риск, конечно, существует. Но не забывай о том, что у меня тринадцать братьев. Кто-нибудь из них доведет до конца дело, которое я начну делать сегодня. Если я погибну, мои братья без колебаний уничтожат тебя. Ты им никогда не нравилась. Помни об этом.
– Я всего лишь хотела помочь… Не воспринимай меня как угрозу. Я друг, а не враг.
– Ты поставила на грань уничтожения мою семью и всю мою Вселенную, – горько усмехнулся я. – Ты заслуживаешь жестокой смерти. Ты мне не друг.
– Еще одной смерти от твоей руки? – спросила она.
– Я не убиваю тебя по двум причинам. Во-первых, ты мать Ахилла. Во-вторых, ты все эти годы была моей женой. Но клянусь моим отцом Ахурамаздой, если ты предпримешь что-либо еще, ставящее эту Вселенную на край гибели, я не остановлюсь перед необходимостью убить тебя. Я – сойкеро, я – смерть. Помни об этом.
– Уже нет, Крит. Ты уже не сойкеро.
Я исторг луч смерти из центра своего лба, и цветок, стоящий у окна, опал, лишенный жизни. Она видела это. Ахилл удивленно смотрел на цветок. А потом одним движением руки создал вместо него новое растение. Я выбежал прочь, разрывая на части освобожденное безмолвное сознание убитого мною цветка, лишая его любого возможного бытия.
Так в течение непродолжительного разговора с Иникой моя семья превратилась в воспоминания. Я потерял жену, соправительницу, соратника и друга в лице Иники. Впрочем, выходило, что она никогда и не была для меня тем человеком, каким я ее видел все эти годы. Я больше не знал, что мне делать. Мне неудержимо хотелось покинуть стены своего дворца. Может быть, я хотел бежать от самого себя. Может быть, я рассчитывал, что смогу оказаться в таком месте, где сумею изменить ход событий. Сила, которую я не мог контролировать, вынесла меня из дворца. Я вскочил на своего коня Монкерстара и двинулся прочь.
Крит. Поход в неизвестность
Монкерстар прекрасно чувствовал мое настроение. Я был крепостью с обрушившимися стенами. Я был мужем, которого предали. Я был правителем, который не сумел править даже собственной семьей. Я выехал из ворот дворца, оказавшись перед строем своих войск.
В тот момент я сам себе не признавался в том, что страх овладел мною. Страх. Чувство, которое, как я полагал, было неведомо мне. Я боялся взглянуть в глаза своим братьям, если они появятся. Я боялся взглянуть в глаза своему отцу. И у меня была слабая, призрачная надежда, что я в одиночку смогу все исправить. След лазутчика был одной из ниточек, за которые мне следовало потянуть, чтобы распутать клубок загадок. Другой ниточкой были Иника и Алкизир. Но я не мог оставаться во дворце. Не мог оставаться с Иникой. Потому что мне неудержимо хотелось убить ее за предательство.
Я боялся, что не смогу удержаться. И в то же время я понимал, что ее смерть уже ничего не изменит. А Ахилл, мой сын, лишится матери. Меня переполняло и душило неумолимое чувство вины перед отцом и братьями за то, что я отдал нашу Вселенную в руки этой проклятой ведьмы, которая отняла у нас все. Если бы в тот миг мне предложили отдать мою жизнь, чтобы спасти Вселенную, я сделал бы это со счастливой улыбкой. Но моя жизнь никому не была нужна настолько сильно. А Вселенная уже оказалась захваченной. О чем я мог сказать воинам, выстроившимся у ворот моего дворца в ожидании моих приказов?
В тот момент я сам себе не признавался в том, что страх овладел мною. Страх. Чувство, которое, как я полагал, было неведомо мне. Я боялся взглянуть в глаза своим братьям, если они появятся. Я боялся взглянуть в глаза своему отцу. И у меня была слабая, призрачная надежда, что я в одиночку смогу все исправить. След лазутчика был одной из ниточек, за которые мне следовало потянуть, чтобы распутать клубок загадок. Другой ниточкой были Иника и Алкизир. Но я не мог оставаться во дворце. Не мог оставаться с Иникой. Потому что мне неудержимо хотелось убить ее за предательство.
Я боялся, что не смогу удержаться. И в то же время я понимал, что ее смерть уже ничего не изменит. А Ахилл, мой сын, лишится матери. Меня переполняло и душило неумолимое чувство вины перед отцом и братьями за то, что я отдал нашу Вселенную в руки этой проклятой ведьмы, которая отняла у нас все. Если бы в тот миг мне предложили отдать мою жизнь, чтобы спасти Вселенную, я сделал бы это со счастливой улыбкой. Но моя жизнь никому не была нужна настолько сильно. А Вселенная уже оказалась захваченной. О чем я мог сказать воинам, выстроившимся у ворот моего дворца в ожидании моих приказов?