Шоу Боб. Деревянные космолеты

   – Надо было им уничтожить корабль. – Из голоса Беризы все еще не выветрилась враждебность.
   – Так-то оно так, но ведь они не в состоянии узнать, сколько еще симбоновых спор на Верхнем Мире ждет встречи с людьми. – Сондевира улыбнулась Беризе: дескать, я понимаю, что твоя озабоченность не имеет ничего общего с ревностью. – Кроме того, строительство корабля потребовало немалых жертв.
   – Могут быть новые жертвы, и не только с их стороны.
   – Знаю, – кивнула Сондевира. – Я вас с самого начала предупреждала.

Глава 18

   Внезапно фургон повернул влево, и через несколько мгновений гладкая мостовая сменилась буграми и ухабами. Повозка завиляла и запрыгала, колеса откликнулись возмущенным лязганьем и скрипом. Толлер встал на ноги, сдвинул парусину и глянул вперед через плечо Сондевиры. Оказалось, они съехали с дороги и теперь катят прямо по луговому дерну. Сквозь дождевые брызги на стекле кабины виднелась почти прямая линия горизонта. Кругом стелилась обыкновенная пустошь, примечательная разве что россыпью невысоких конических деревьев.
   – Далеко еще? – спросил он.
   – Не очень, – ответила Сондевира. – Миль двенадцать. Будет трясти, но ничего не поделаешь – надо спешить. Пока мы ехали по шоссе, у симбонитов не было серьезных оснований для тревоги, но теперь… – У нее вдруг перехватило дыхание, рычаг выскользнул из ладони, и повозку бросило в сторону. Подчиненные Толлера дружно выпрямили спины, руки дернулись к оружию.
   – Что-то не так? – спросил Толлер, уже догадавшись, что произошло.
   – Мы разоблачены. Объявлена тревога. Раньше, чем я ожидала. – Голос ее звучал бесстрастно, чего нельзя было сказать о шуме двигателя и колес, когда она до упора отжала рычаг переключения скоростей.
   В душе у Толлера шевельнулось старое захиревшее возбуждение.
   – Ты хоть немного представляешь, что там впереди? Укрепления? Оружие?
   – Представляю, но, боюсь, слишком слабо. Дальнемирские симбониты пуще глаза берегут свои секреты. Насколько мне известно, космолет находится в естественном укрытии – древнем метеоритном кратере, обнесенном по краю высоким забором. Еще там должны быть охранники… Сколько их, не знаю, а вооружены они, кажется, мечами и пиками.
   – Луков со стрелами нет?
   – Особенности телосложения не располагают туземцев к применению лука и вообще метательного оружия.
   – А как насчет огнестрельного?
   – На этой планете не растет бракка, а познаний в области химии у дальнемирцев еще недостаточно, чтобы изобрести искусственную взрывчатку.
   – Звучит весьма отрадно. – Врэйкер подмигнул Толлеру. – По-моему, с охраной у нас не возникнет особых хлопот.
   – При нормальном течении событий вообще не от кого было бы охранять корабль, разве что от крупных диких зверей, – сказала Сондевира. – В одиночку я бы не рискнула к нему приблизиться. Вдобавок у симбонитов не было провидца, способного предугадать визит верхнемирского космолета не через пять-шесть веков, а сейчас. – Она улыбнулась, и голос потеплел. – С точки зрения симбонитов – резонеров до мозга костей – таких, как вы пятеро, во вселенной просто не существуют.
   Врэйкер ухмыльнулся:
   – Довольно скоро они поймут, что жестоко ошибались.
   Толлер нахмурился.
   – Рано праздновать победу. Сколько им понадобится времени, чтобы прислать войска?
   – Не знаю. – Сондевира на секунду-другую задумалась. – На севере ведутся большие дорожные работы, но где именно, сказать не берусь.
   – Почему? Когда мы были в тысячах миль отсюда, в космосе, ты легко узнавала наше местоположение.
   – Между нашими разумами – естественная и очень крепкая связь, потому что мы – из одной ветви человеческой расы. Дальнемирский мозг для меня не так ясен.
   – Понятно, – произнес Толлер. – Стало быть, заранее выбрать тактику мы не можем. Тогда у меня последний вопрос… насчет самого корабля.
   – Смогу ли я им управлять? Да, безусловно.
   – Несмотря на то что ни разу в жизни не пробовала это делать?
   – Это опять же нельзя объяснить… даже с помощью телепатии. На корабле нет механизма ручного управления, но если ты понимаешь принципы действия космолета, он выполнит все, что ты ему прикажешь. А без этих необходимых знаний он не сдвинется с места ни на дюйм.
   Толлер погрузился в молчание, снова подавленный мыслью, что за вполне обычным обликом и поведением этой женщины кроется загадочный сверхразум. Не будь на то воля Сондевиры, астронавтам вовек не найти бы с ней общего языка; она просто-напросто снизошла до них, как убеленный сединами мудрец снисходит до игры с двухлетним младенцем.
   Он повернул голову к Бартану и снова заметил, что молодой человек выглядит очень странно: лицо задумчивое, если не сказать – угрюмое, взгляд не отрывается от затылка Сондевиры. Почувствовав, что на него смотрят, Бартан изобразил кривую улыбку и поднес к губам мех с бренди. Толлер хотел было остановить его, но юноша так на него зыркнул, что протянутая рука сама собой повернулась ладонью кверху. «Размяк, – подумал о себе Толлер, принимая бурдюк и делая внушительный глоток. – А что, пора уже, наверно…»
   – Эй, Сонди, – проговорил Бартан, как показалось Толлеру, с вызовом, – согреться не прочь, а? Как насчет глоточка бренди?
   – Нет, Бартан, спасибо. Это не настоящее тепло, да и вкус противный…
   – Ну еще бы, – усмехнулся Бартан, больше не тая раздражения. – А чем ты тут освежалась, позволь спросить? Нектаром и росой? Когда вернемся на ферму, всего будет вдоволь: и росы, и нектара. Только, надеюсь, ты не станешь возражать, ежели я предпочту напитки покрепче.
   Сондевира бросила на него умоляющий взгляд.
   – Бартан, ты, конечно, вправе требовать, чтобы мы объяснились, но я бы предпочла кое-что сказать наедине…
   – Сонди! Мне нечего скрывать от друзей. Давай, милая, объясни нам, что постель принцессы – не для деревенского мужика.
   – Бартан, я тебя прошу, не мучай себя понапрасну. – Сондевира выглядела смущенно, она бы охотно понизила голос, если бы не грохот несущегося на всех парах фургона. – Я очень изменилась, но люблю тебя по-прежнему. И все-таки мы не сможем быть мужем и женой, потому что… потому что…
   – Почему?
   – Потому что у меня высший долг – перед всем человечеством Верхнего Мира. Я не желаю лишать мой народ эволюционного будущего. Если я дам начало династии симбонитов, они непременно поднимутся над обычными людьми и вытеснят их в небытие.
   Бартан обмер от потрясения, как будто ожидал услышать что угодно, только не это. Но ему хватило сообразительности сразу придумать выход:
   – Но ведь не обязательно иметь детей. Есть же способы… непорочная любовь, например, и уйма всяких других… И вообще, на что мне сдалась орава шумных сопляков…
   Сондевира невесело рассмеялась.
   – Бартан, кого ты хочешь обмануть? Думаешь, я забыла, как ты мечтал о детях? Милый, если повезет и ты вернешься на Верхний Мир, у тебя будет одна дорожка к счастью: взять в жены нормальную девчонку и обзавестись потомством, тоже нормальным, а не помесью бог знает с чем. Поверь, такой удел стоит того, чтобы за него сражаться.
   – Такой удел – не для меня, – хмуро проговорил Бартан.
   – Милый, тебе не придется выбирать. – Она умолкла – повозка оглушительно загрохотала на трудном участке пути. Когда шум поубавился, Сондевира спросила: – Ты что, забыл о здешних симбонитах? Если мы сумеем угнать корабль и возвратиться на Верхний Мир, они построят новый и прилетят за мной. Они ни за что не позволят мне родить ребенка. Я убеждена, что на втором корабле будет страшное оружие, и симбониты не задумываясь пустят его в ход.
   – Но… – Бартан провел ладонью по наморщенному лбу. – …Но ведь это ужасно! Сонди, что же делать?!
   – Допустим, через час я останусь жива… Тогда у меня один выход: взять корабль и странствовать по галактике или даже по разным галактикам, там, куда дальнемирским симбонитам не дотянуться. Мне будет очень одиноко, но нет худа без добра; я многое увижу, прежде чем умру.
   – Я полечу с… – порывисто начал Бартан и тотчас умолк, в глазах отразилась мука. – Нет, Сонди, не смогу! Я умру от страха. Выходит, я тебя уже потерял…
   Толлер знал, что слышит нормальный голос Сондевиры, но слова падали в глубь его существа, и каждая клеточка мозга отзывалась многоголосым эхом, как при телепатическом диалоге, – эхом мечты, которую прежде он гнал от себя, примиряясь с ней лишь на краткие мгновения полетов реактивного истребителя вниз, сквозь игольчатые брызги солнца, навстречу опасности. Вот он – выход, о котором недавно Толлер даже помыслить не смел: до самой смерти идти только вперед, глазами, разумом и душой жадно поглощать все, чего он не знал прежде, – новые планеты, новые солнца, новые галактики; каждый день – что-нибудь небывалое, невиданное, неизведанное! Вот оно – будущее, для него одного придуманное творцом вселенной; оно заливает своим сиянием червоточины в недрах его души, и он должен заявить о своем праве, сколь ни малы шансы услышать в ответ…
   – А я бы полетел, – прошептал он. – Возьми меня с собой, пожалуйста.
   Сондевира полуобернулась на водительском сиденье, и луч ее разума, точно луч прожектора, заскользил по его мыслям. Он безмолвно, оцепенело ждал ответа.
   – Толлер Маракайн, я тебе уже говорила: твое оправдание полета на Дальний Мир неубедительно; Однако причина твоего желания покинуть его вызывает у меня сочувствие. Я не хочу ничего обещать, ведь через несколько минут все мы, возможно, погибнем, но если ты все-таки отобьешь у симбонитов корабль, вселенная будет твоей.
   Толлер заморгал, чтобы удержать слезы, и не сказал – выдавил, превозмогая судорогу в горле:
   – Спасибо.
   Вал кратера оказался низким, он почти сливался с окружающей равниной и нигде не поднимался выше горизонта. Скудость освещения вкупе с дождевой завесой сводила видимость почти на нет, и до стоянки космолета оставалось не больше мили, когда наконец Толлеру удалось заметить оборонительное сооружение – высокую ограду, о которой предупреждала Сондевира. С такого расстояния ее тусклый серый эллипс был едва различим, но подзорная труба, почти бесполезная из-за тряски фургона, все-таки показала Толлеру темное утолщение предполагаемого входа. Оно и оказалось входом – несколько позже Толлер разглядел ворота, загороженные по меньшей мере двумя паровыми фургонами. Поблизости от них мельтешили крошечные черные пятнышки – дальнемирцы.
   – Ворота трогать не будем, проломим ограду, – сказал он Сондевире, пряча подзорную трубу. – Можно еще сильнее разогнать фургон?
   – Да, но на такой местности ось вряд ли выдержит.
   – Придется рискнуть. Если не пройдем через ограду, то вообще никуда не пройдем.
   Он повернулся к своим людям и сразу понял, что им не по себе – на его памяти так всегда бывало в последние минуты перед боем. У Бартана лицо так побледнело, что почти светилось, и даже Врэйкер с Беризой – знатоки искусства убивать с большого расстояния – излучали мрачность и неуверенность. Только Завотл, деловито проверяющий мушкет, казался невозмутимым.
   – Ничего наперед не задумывайте, – посоветовал им Толлер. – Поверьте, в таком деле лучше всего довериться руке, держащей меч, – она сама все обдумает и сделает верный выбор. А теперь уберите с фургона чехол.
   В считанные мгновения грубая ткань была сорвана и сброшена с кузова, который ужасающе кренился и подскакивал на ухабах. На легко одетых пассажиров обрушились потоки ледяной воды.
   – А еще запомните вот что. – Толлер глянул на затянутые тучами небеса и состроил гримасу отвращения. – Уж лучше пасть в бою, чем жить в этом проклятом мире и постепенно превращаться в рыбу.
   Наверно, шутка не заслуживала громкого хохота, которым ее встретили астронавты, но Толлер давно усвоил, что на поле битвы изящному юмору не место. Главное – он добился, чего хотел, навел необходимый психологический мостик между собой и отрядом. Он обнажил меч и встал за спиной Сондевиры, устремив взор вперед над крышей кабины.
   Фургон двинулся вверх по склону кратера, и только теперь удалось разглядеть, что ограда являет собой частокол из металлических копий, соединенных прочными перекладинами. Толлер хотел было крикнуть Сондевире, чтобы добавила пару, но тут же спохватился: в здешней технике она разбирается получше, чем он. В нескольких футах перед ним дымовая труба плевала в небо оранжевыми искрами; оглушительно лязгая и скрежеща, тяжелая повозка карабкалась на вершину вала. Вдалеке слева виднелись бегущие дальнемирцы, а за ними – большая серая полоса на земле. «Дорожные работы! – осенило Толлера. – Всего в миле!»
   – Держись! – закричал он и вцепился в крышу кабины. Фургон врезался в ограду.
   Целая секция забора сорвалась с фундамента и улетела в глубь огороженной территории. Грохот ее падения слился с ужасающим ревом двигателя и шипящим взрывом котла. Перед Толлером мгновенно выросла белая стена пара, затем фургон покатился вниз, в круглую впадину, посреди которой на платформе из каменных блоков стоял симбонитский корабль. Платформу окружал не то защитный ров, не то просто широкая дренажная канава. Рисуя в воображении инопланетный корабль, который олицетворял его будущее, Толлер ожидал увидеть что угодно, кроме этой невзрачной металлической сферы на расширяющихся книзу ножных опорах, заканчивающихся поперечными дисками. Шар был добрых десяти ярдов в диаметре, верхнюю половину опоясывала цепь иллюминаторов. И ни единого признака люка!
   В тот же миг Толлер заметил справа двух дальнемирцев в коричневом одеянии – они случайно оказались возле пролома и кинулись наперерез фургону. Хотя повозка двигалась теперь вниз по склону, она быстро теряла скорость, и дальнемирцы легко догоняли ее. Семеня вперевалку на коротких ножках, они напоминали цирковых клоунов; на бегу их капюшоны откинулись, и под дождем поблескивали голые черепа. У Толлера болезненно съежился желудок когда стало ясно, что они безоружны.
   – Назад! – невольно рявкнул он, когда дальнемирцы настигли повозку.
   Первый прыгнул и ухватился за борт, второй устремился к кабине, протягивая к Сондевире могучую руку. Толлер рубанул сплеча, клинок глубоко вошел в череп, и дальнемирец рухнул без звука, оросив кровавой струей землю вокруг себя. Первый, напоровшись горлом на меч Врэйкера, исчез за бортом, только руки, судорожно стиснув дерево, остались на виду. Бериза и Врэйкер дружно взмахнули мечами и отсекли дальнемирцу почти все пальцы. Он упал и остался лежать, зато его друг с расколотым черепом, к изумлению Толлера, поднялся, простер руки и сделал несколько шагов к повозке, после чего осел на колени и ткнулся лицом в землю.
   «До чего живучи! – подумал Толлер. – Эти карлики могли бы повергать великанов».
   Фургон в последний раз лязгнул, содрогнулся и замер, окутавшись дымом и паром. Толлер обернулся к воротам – из них по двое и по трое выныривали дальнемирцы и устремлялись вниз по пологому склону. Толлер заметил несколько вспышек – эти туземцы были вооружены.
   Сондевира, не обремененная вещами, оторвалась от спутников и побежала через канаву по простому деревянному мостику. Остальные поспешили за ней, чувствуя, как под ногами трясется настил. Едва Сондевира приблизилась к кораблю, наружу отошла на коленчатых петлях прямоугольная секция обшивки. Толлер остановился, чуть не поскользнувшись на траве, и вскинул мушкет.
   – Не стреляй! – крикнула Сондевира. – Я открыла люк. Сейчас опустится трап, или… или… – В ее голос закралась нотка сомнения, которой раньше Толлер у нее не замечал. Следя за направлением ее взгляда, он поднял глаза и увидел под люком пустые металлические крючья, и в этот миг солдатский опыт превзошел сообразительность сверхженщины: Толлер понял, что обычно на космолет поднимаются по приставному трапу. Похоже, кто-то додумался до простой и действенной меры предосторожности – убрать трап, преградив тем самым доступ к кораблю и дураку, и гению. Люк располагался в нижней полусфере, но от его края до платформы было по меньшей мере двенадцать футов – для типичного дальнемирца преграда почти непреодолимая. Но для людей…
   – Фургон – через мост! – воскликнул Завотл. – Заберемся по нему!
   – Его уже не сдвинуть, – ответила Сондевира. – Да и мост бы не выдержал.
   – Ничего, и так дотянемся. – Толлер положил оружие на платформу. – Сондевира, тебе первой лезть, так будет вернее всего. Давай!
   Он бросил взор на приближающихся туземцев и жестом подозвал Завотла, Бартана, Беризу и Врэйкера.
   – Идите, удерживайте мост. Сколько удастся, пользуйтесь мушкетами, внушите этим уродцам, что им лучше всего держаться подальше. И поглядите, нельзя ли сбросить мост в канаву.
   Они поспешили к мосту, срывая на бегу сетки с шариками, внутри которых уже были соединены крошечные порции пикона и халвелла. Толлер встал под люком и протянул руки к Сондевире, а та, не медля, подошла к нему. Он обхватил ее за талию и посадил к себе на плечи – Сондевира при этом старалась помочь, скользя подошвами по его одежде. Наконец она встала на плечи Толлера и, обретя устойчивость, дотянулась до проема люка.
   Тем временем передовые группы дальнемирцев приблизились на выстрел, и защитники моста открыли огонь. Первым залпом они уложили только одного из нападающих, но грохот выстрелов, усиленный акустикой естественного амфитеатра, поверг туземцев в замешательство. Пытаясь остановиться, они скользили, спотыкались друг о друга и кубарем катились по склону.
   Толлер отвернулся от поля боя, чтобы просунуть руки под ступни Сондевиры и втолкнуть ее в люк. Нервы его вибрировали в ожидании залпа; промедление было мучительным. Стрелку требовалось выскрести из казенной части мушкета обрывки шарика и вставить новый – вот почему Толлер не испытывал особого почтения к огнестрельному оружию.
   Сондевира благополучно забралась в люк, а до дальнемирцев между тем начало доходить, что психологический эффект инопланетного оружия явно превосходит их потери. Размахивая короткими мечами, они снова рванулись вперед. Второй залп, на сей раз – с довольно близкой дистанции, уложил по крайней мере троих, но атака не захлебнулась.
   – Найди веревку! – крикнул Толлер Сондевире.
   – Веревку? На этом корабле веревки не нужны.
   – Ну так найди хоть что-нибудь! – Толлер повернулся к мосту: по нему ломилась толпа дальнемирцев.
   Воюя в одиночку со своим личным врагом, Илвен Завотл бросился к ним навстречу с мушкетом в левой руке и мечом в правой. В упор разрядив мушкет в выпяченный живот туземца, он почти мгновенно исчез среди суматошно мелькающих рук и клинков. Толлер громко всхлипнул, увидев залитое кровью тело старого друга, терпеливого труженика, разгадавшего столько тайн природы.
   Через секунду грянули мушкеты, и на этот раз дальнемирцы, наступающие по мосту узким фронтом, дрогнули. Толпа хлынула вспять, бросив раненых и убитых, но у края канавы остановилась, и там один из них – видимо, командир, – обрушил на прочих гневное стаккато непривычных верхнемирскому уху звуков. Отделенные от них мостом, где лежали в лужах крови убитые и в жутких судорогах бились раненые, трое пришельцев в лихорадочной спешке перезаряжали ружья.
   Толлер подбежал к друзьям, то и дело оглядываясь на корабль. В темном проеме люка белел женский силуэт – Сондевира беспомощно взирала на сражение.
   «Скоро я буду рядом с тобой», – молча поклялся он, отражая натиск внутреннего врага, куда более грозного, чем внешний, – натиск мысли о неизбежном поражении. Он подбежал к мосту сбоку и понял, что с самого начала не ошибся – мост состоял из нескольких бревен и свободно лежащих поверх них досок; все сооружение покоилось на двух каменных выступах из стен рва.
   – Бериза! – прокричал он. – Бери мушкеты и постарайся стрелять почаще. Бартан, Дакан, ко мне!
   Он опустился на колени, просунул руки под крайнее бревно и напряг все свои силы. Бартан и Врэйкер тоже налегли, и втроем они скинули тяжелую сырую лесину в ров. Толпа дальнемирцев с воплями ринулась в новую атаку, но была встречена беглым огнем четырех мушкетов. Страх придал Толлеру и его помощникам сил, и в коричневую воду посыпались живые и мертвые люди. Толлер старался не смотреть на бело-красное пятно – труп Завотла.
   Дальнемирцы с отчаянной храбростью бежали по последнему бревну, и Толлеру пришлось поднять меч. Врэйкер выпрямился раньше и рубанул переднего туземца сбоку по шее, отчего тот кувырком полетел в ров. Следующему Бериза всадила пулю в горло, и он опрокинулся на идущего позади. Они оба не удержались на бревне, но в последнее мгновение невредимый туземец швырнул меч, и тот назло вероятности почти по рукоять вошел Врэйкеру в живот. Раздался страшный булькающий хрип, но Врэйкер остался на ногах.
   Толлер обогнул его, упал на колени и ухватился за последнее бревно. Он застонал от натуги, жилы на руках едва не полопались, но из-за веса дальнемирцев скользкое от ила бревно осталось на месте. Сквозь буханье крови в висках он едва различил мушкетный выстрел, сквозь пелену на глазах – Бартана, орудующего перед ним мечом. Он толкнул бревно вбок, и оно пошло – сдвинулось на самый край выступа. «Скользкое, – сообразил Толлер. – Что ж это я сразу не…» Два дальнемирца уже рядом, но вот последний рывок – и бревно падает в воду. Звучный удар – туземец налетел на Бартана, острая боль – клинок задел Толлеру ухо; было бы хуже, не успей он отпрянуть назад.
   Один далънемирец исчез вместе с бревном, но второй допрыгнул до каменного выступа и размахивал короткими руками, пытаясь вернуть равновесие. Врэйкер ткнул мечом в жирную физиономию, и туземец улетел в ров.
   Бартан, бледный как полотно, зажимал рану в левом плече; между пальцами обильно сочилась кровь. Бериза стояла на коленях, ее проворные пальцы загоняли в мушкеты зарядные шарики.
   Толлер обвел взглядом склон и над деморализованной толпой туземцев увидел толпу несравнимо большую – ее исторгали ворота на гребне кратера. Победа на мосту дала астронавтам время, однако выигрыш был мизерным, какие-то считанные секунды. Им еще предстояло забраться в люк, и в эти мгновения они будут почти беззащитны. Толлер повернулся к Врэйкеру, мысленно спрашивая добродушного паренька, понимает ли он, что скоро умрет, что так и не напишет свой исторический труд? От рукояти дальнемирского меча по пропитанной дождем материи расползалось кровавое пятно, ноги подкашивались, но голос юноши остался спокоен и мягок.
   – Толлер, зачем терять драгоценное время? Уходите, пока не поздно. Жаль, что не смогу составить вам компанию, но мне еще надо кое-что уладить с нашими негостеприимными друзьями.
   Он повернулся и осел на колени у рва; меч опустился на гладкий камень. Бериза принесла и положила рядом с ним три заряженных мушкета. Юноша оглянулся, словно хотел ей что-то сказать, но она, не поднимая глаз, взяла четвертый мушкет, толкнула Бартана, чтобы вывести его из оцепенения, и побежала к кораблю.
   Толлер ждал. Два дальнемирца разбежались и прыгнули, что есть сил суча ногами, чтобы пролететь подальше. Не имело значения, умеют ли они плавать, – он сам сбросил в ров бревна и доски. Вот еще одна причина оставить Врэйкера, который все равно обречен, и побыстрее укрыться на борту космолета. Будь ты проклята, мысль, что он бросает товарища!
   Толлер повернулся и побежал к огромному таинственному шару, под которым его ждали Бериза и Бартан.
   – Ни одной веревки! – донесся из темного отверстия в борту корабля крик Сондевиры. – Что делать?
   – То же, что и раньше, – ответил Толлер. – Я смогу поднять Беризу и Бартана.
   – А сам? Как же ты заберешься?
   При звуке мушкетного выстрела у Толлера екнуло сердце.
   – Спустите пояс от меча, я попробую допрыгнуть. – Он вложил меч в ножны и протянул руки к Беризе. – Полезай!
   Она отрицательно покачала головой.
   – Бартан ранен, без моей помощи он не то что в люк – на плечи тебе не залезет. Пускай он первым…
   – Ладно, – оборвал Толлер и протянул руки к Бартану. Тот отшатнулся, как пьяный; снова грянул мушкет, и у Толлера лопнуло терпение. Зарычав, он обхватил молодого астронавта за бедра и подкинул вверх; Бериза помогла Бартану удержаться в вертикальном положении и ловко подставила ему под ногу плечо, а там и Сондевира подоспела, чтобы втащить в люк упирающегося мужа.
   На все про все ушло несколько секунд, но в этот отрезок времени уложились еще два мушкетных выстрела. Толлер обернулся и увидел, как взлетает и опускается меч стоящего на коленях Врэйкера: он рубил дальнемирцев, которые, вероятно, лезли по приставленным к стене рва бревнам. Драгоценный запас секунд, отбитых астронавтами у врага, таял с ужасающей быстротой.
   Бериза закинула за спину мушкет и подступила к Толлеру вплотную. В один миг он схватил ее за талию, оторвал от платформы и помог встать на плечи. Ей не хватило роста, чтобы дотянуться до края люка, и несколько секунд она угрожающе раскачивалась, пока Сондевира и Бартан не схватили ее за руки и не подняли на корабль. За это время Врэйкер успел скрыться во рву, чтобы разделить могилу с Завотлом, а над ближайшим краем платформы поднялись четыре лысые головы. Помогая себе мечами, дальнемирцы карабкались по камням; на той стороне рва было уже яблоку негде упасть, казалось, по всему склону кишат коричневые насекомые.