— Плохая, — заявил Мики, прижавшись к матери. Она ощутила чистый детский запах, исходящий от его медных волос.
— Здесь очень жарко, пойдем в папин кабинет и выпьем чего-нибудь холодненького.
Она встала, легко подхватила Мики и направилась к северному входу в Сити Холл.
Офис Гарри до полудня пустует, и, если Мики найдет себе какое-нибудь занятие, она сможет поработать в более подходящих условиях. Зеркальные двери автоматически распахнулись. Кона ступила в кондиционированную прохладу вестибюля и замешкалась. По правилам сначала нужно зарегистрироваться у главного входа, но платье липло к телу, Мики с каждым шагом становился все тяжелее, — вокруг ни души, ее некому отчитать за нарушение правил.
Кона открыла дверь, ведущую на лестницу, которой часто пользовался Гарри, когда спешил на службу, и стала быстро подниматься по ступенькам. Едва она дошла до площадки между этажами, как воздух завибрировал от пронзительного воя сирены.
Кона вздрогнула, крепче прижала к себе сына и замерла у стены, не зная, повернуть назад или бежать наверх.
Покинув комнату, где стоял компьютер, Мэтью не сомневался, что стер и программу, и память. Когда заревела сирена, он в отчаянии застонал. О такой возможности он не подумал, а это лишний раз доказывало, насколько безрассудно планировать серьезную операцию, находясь под действием фелицитина.
«Ну, что стоишь? — стучало где-то в висках. — Беги! БЕГИ!»
Он рванул на себя дверь и помчался обратно тем же путем, каким пришел. Непрерывный вой сирены заставлял его бежать так быстро, что он буквально слышал в ушах свист ветра. Выскочив на лестницу, он бросился вверх, перепрыгивая сразу через несколько ступеней. Ему казалось, он летит.
«Ничего, обойдется, — стучало в голове. — Со мной все будет в полном порядке. Я должен успеть…» Номера этажей мелькали перед глазами.
Внезапно перед ним возникла женщина с ребенком на руках. Мэтью сразу узнал Кону Даллен и в ту же секунду понял: она его погубит. Обязательно. У него нет выбора. Мгновение превратилось в тягучую бесконечность. Пистолет сам поднялся, палец сам нажал на спуск, невидимый сгусток энергии объял женщину с ребенком.
Они еще не успели упасть, а Мэтью уже мчался вверх. Происшествие уже стало для него достоянием прошлого.
Он добежал до площадки пятого этажа и увидел пустой коридор, за которым — уютная безопасность кабинета. Спрятав пистолет, Джеральд заставил себя идти как можно медленнее, пока не оказался у своей двери.
— Это не убийство, — шепотом сказал он молчаливым стенам кабинета и вновь увидел сползающую по стене Кону Даллен. — Нет, это не убийство…
3
— Здесь очень жарко, пойдем в папин кабинет и выпьем чего-нибудь холодненького.
Она встала, легко подхватила Мики и направилась к северному входу в Сити Холл.
Офис Гарри до полудня пустует, и, если Мики найдет себе какое-нибудь занятие, она сможет поработать в более подходящих условиях. Зеркальные двери автоматически распахнулись. Кона ступила в кондиционированную прохладу вестибюля и замешкалась. По правилам сначала нужно зарегистрироваться у главного входа, но платье липло к телу, Мики с каждым шагом становился все тяжелее, — вокруг ни души, ее некому отчитать за нарушение правил.
Кона открыла дверь, ведущую на лестницу, которой часто пользовался Гарри, когда спешил на службу, и стала быстро подниматься по ступенькам. Едва она дошла до площадки между этажами, как воздух завибрировал от пронзительного воя сирены.
Кона вздрогнула, крепче прижала к себе сына и замерла у стены, не зная, повернуть назад или бежать наверх.
Покинув комнату, где стоял компьютер, Мэтью не сомневался, что стер и программу, и память. Когда заревела сирена, он в отчаянии застонал. О такой возможности он не подумал, а это лишний раз доказывало, насколько безрассудно планировать серьезную операцию, находясь под действием фелицитина.
«Ну, что стоишь? — стучало где-то в висках. — Беги! БЕГИ!»
Он рванул на себя дверь и помчался обратно тем же путем, каким пришел. Непрерывный вой сирены заставлял его бежать так быстро, что он буквально слышал в ушах свист ветра. Выскочив на лестницу, он бросился вверх, перепрыгивая сразу через несколько ступеней. Ему казалось, он летит.
«Ничего, обойдется, — стучало в голове. — Со мной все будет в полном порядке. Я должен успеть…» Номера этажей мелькали перед глазами.
Внезапно перед ним возникла женщина с ребенком на руках. Мэтью сразу узнал Кону Даллен и в ту же секунду понял: она его погубит. Обязательно. У него нет выбора. Мгновение превратилось в тягучую бесконечность. Пистолет сам поднялся, палец сам нажал на спуск, невидимый сгусток энергии объял женщину с ребенком.
Они еще не успели упасть, а Мэтью уже мчался вверх. Происшествие уже стало для него достоянием прошлого.
Он добежал до площадки пятого этажа и увидел пустой коридор, за которым — уютная безопасность кабинета. Спрятав пистолет, Джеральд заставил себя идти как можно медленнее, пока не оказался у своей двери.
— Это не убийство, — шепотом сказал он молчаливым стенам кабинета и вновь увидел сползающую по стене Кону Даллен. — Нет, это не убийство…
3
— Вынужден побеспокоить тебя, Гарри. Похоже, на улице 1990 года объявился террорист.
Голос в приемнике отвлек Даллена от невеселых мыслей. Там, дома, трехлетняя командировка на Землю казалась заманчивой. И дело было не только в продвижении по службе. Земля, колыбель человечества, всегда влекла Даллена очарованием романтики. Он думал, что гораздо лучше узнает Землю, работая здесь, чем съездив сюда на курорт. Но ожидания себя не оправдали. Кона не хотела оставаться здесь, да и сам он мечтал поскорее вернуться домой, в Гарамонд-Сити, вдохнуть алмазно-чистый воздух, принесенный с бесконечных просторов Орбитсвиля. Даллен немного стыдился своей сентиментальности, но тоска по дому не отпускала, ослабевая только тогда, когда нарушался привычный порядок жизни…
— Ты уверен? — спросил Даллен.
Он стоял возле своей машины на трассе, соединявшей Скоттиш-Хилл с городским парком. Только что прошел короткий ливень, и Даллен с наслаждением вдыхал промытый воздух. Музейная часть города, где находилась улица 1990 года, была в четырех километрах отсюда. Гарри видел точки автомобилей, перекрестки блестевшие под утренним солнцем.
— Безусловно, — ответил Джим Мэллор, первый заместитель Даллена. — Два новых детектора зафиксировали слабый сигнал с товарной этикетки из Лейкс-Арсенал. Кто-то постарался стереть с нее информацию, но мы все-таки установили: это фугасная мина TL-37.
— Маленькая?
— Достаточно маленькая, чтобы уместиться в кармане, и достаточно большая, чтобы разнести в клочья человек двадцать-тридцать. — В голосе Мэллора звучало явное отвращение. — Мне все это очень не нравится, Гарри. Мы вызвали патрули, но быстрее, чем за двадцать пять минут, они добраться не сумеют.
— Передай им, чтобы двигались как можно тише. Пусть приземлятся по меньшей мере в километре от улицы. Если наш клиент их заметит, то вполне может выпустить джинна из бутылки. — Даллен сел в машину: — Ты не выяснил, куда он направляется?
— Его заметили на углу Девятой, а потом на перекрестке Восьмой. По-моему, едет к Выставочному центру, ему нужно многолюдье.
— Ясно.
В городе катастрофически не хватало полицейских и машин. Проклиная скупость метаправительства, Даллен включил двигатель и поехал к улице 1990 года. Слухи о готовящихся показательных терактах ходили уже несколько недель. Люди Даллена захватили банду, прибывшую из Корделя. Он старался не обращать внимания на эти разговоры, особенно на те, которые, предсказывали покушение на него самого, ведь предотвратить он ничего не мог. Офицеров его отряда постоянно дергали, отвлекали на выполнение других задач, и теперь, похоже, придется за это расплачиваться.
— Сколько посетителей в музейной части города? — спросил Даллен.
— Не очень много, — ответил Мэллор. — Четыреста-пятьсот. Наверное, четверть из них сейчас в Выставочном центре. Ты предлагаешь начать эвакуацию?
— Нет! Этим мы только вынудим подонка поторопиться. Ты можешь сказать, где он сейчас?
— Сигналы больше не поступают. Должно быть, нам попросту повезло, когда мы поймали их на Восьмой и Девятой. Не знаю, удастся ли зарегистрировать их еще раз.
— Ладно, держи меня в курсе. Я пройдусь по улице со стороны Центра; поглядим, может удастся задержать его по пути.
— Ты не должен делать это, Гарри.
— Выговор себе я объявлю потом.
Когда Даллен, несясь по склону холма и превращая встречные лужи в веер хрустальных брызг, особенно резко кидал машину в сторону, двигатель протестующе поскуливал. Даллен, не обращая внимания на правила уличного движения, вылетал на встречную полосу, и даже на тротуар. Он знал, что здесь практически нет автомобилей и пешеходов, поэтому и позволял себе подобные вольности, совершенно недопустимые в нормальной обстановке. Сверху район Скоттиш-Хилл выглядел обычным жилым кварталом, но все дома и магазины давно пустовали, витрины и стены покрывал невидимый слой прозрачного пластика, предохранявший их от разрушительного воздействия времени. Большая часть Мэдисона жила странной, законсервированной жизнью. С наступлением темноты на улицах зажигались фонари, теплым светом загорались окна домов, но люди давным-давно покинули свой очаг, переселившись на далекий Большой О.
За квартал от улицы 1990 года Даллен сбросил скорость. Впереди раскинулся сектор постоянной экспозиции. По проезжей части двигались трехмерные изображения автомобилей, велосипедов и прочих средств передвижения конца двадцатого века. На тротуарах толпились люди в одежде того же времени, заходили в магазины, глазели на витрины, смеялись.
Людей, точнее их фантомов, было очень много, и это многолюдье создавало впечатление перенаселенности города, характерной для Земли триста лет тому назад. К тротуарам жались бесчисленные автомобили. Казалось, Даллен не сможет протиснуться между ними, но он направил свою машину прямо в корму роскошного белого «кадиллака» и все-таки слегка вздрогнул, пройдя насквозь настоящий с виду кузов. Когда он выбрался из кабины, скрытые динамики и распылители наполнили его уши и ноздри точно воспроизводимыми звуками и запахами Мэдисона конца двадцатого века.
— Гарри! Кажется, мы поймали слабый сигнал с перекрестка Третьей улицы! — раздался тревожный голос. — Это совсем рядом с Выставочным центром.
— Я на Первой. Сворачиваю в двух кварталах к востоку, — ответил Даллен. — Если мы идем с одинаковой скоростью, я встречу его на углу Второй. Обнаружить его будет не так уж сложно.
— Его или ее.
— Местоимение мужского рода подойдет в обоих случаях, особенно в отношении интересующего нас объекта. — Понимая, что старается выглядеть чересчур уж хладнокровным и педантичным, Даллен перешел к делу. — Какого действия взрыватель у TL-37? Двойного?
— Да. Ударно-замедленного. То есть, если ты не обезвредишь его достаточно быстро…
— Знаю. — Даллен был почти у перекрестка. Он старательно обходил трехмерные голоморфные миражи, отчасти подчиняясь инстинктам, отчасти потому, что среди смоделированной толпы попадались настоящие пешеходы. В большинстве случаев он распознавал туристов по современной одежде, но некоторые чудаки предпочитали одежду в стиле той эпохи, которую изображала улица. Именно их было довольно сложно отличить от голоморфов.
Даллен остановился на углу и посмотрел по сторонам. Справа виднелась прозрачная стена Выставочного центра, впереди находились перекрестки улиц 2090 и 2190 годов, каждая их которых воспроизводила свою эпоху, а влево уходила оживленная главная артерия Мэдисон-Сити, такая, какой она выглядела три века назад. И где-то рядом, в мешанине людей и голоморфов притаился террорист, готовый сделать свое черное дело. Призраки автобусов и грузовиков на мостовой создавали непроницаемую преграду, за ними можно было так же легко укрыться, как за настоящими. Даллен опустил правую руку в карман пиджака, крепко сжав рукоятку лучевого пистолета, который полагался ему по чину. Он установил оружие на излучение широким веером. Вряд ли у него хватит времени прицелиться, уж лучше уложить пяток туристов, но не упустить того, кто ему нужен. Остальные пускай жалуются на произвол, поправляясь в больнице.
— Иду по улице 1990 года на восток, — пробормотал он сквозь зубы. — Если доберусь до Второй без происшествий, буду считать, что террорист либо где-то рядом, либо только что прошел мимо. Я выжду тридцать секунд, затем дам команду «стоп». Как только услышите этот сигнал, отключите все голопроекторы и ликвидируйте образы на улицах. Пока наш клиент придет в себя от изумления, у меня будет секунда-другая, чтобы обнаружить его.
— Хорошо, Гарри. А вдруг их будет несколько?
— Неважно. Я могу парализовать пол-улицы.
— Я с тобой.
— Слава Богу, нет.
Даллен осторожно двигался вперед, радуясь, что мужская мода за несколько столетий почти не изменилась, и он не выделялся ни среди туристов, ни среди голоморфов. Гарри шел по внешнему краю тротуара, стараясь наблюдать сразу за обеими сторонами улицы. Он узнавал некоторых постоянных, хотя ничем и не примечательных местных жителей. У входа в отель «Кларенс» стоял продавец газет, у банка — добродушный толстяк-охранник, улыбался прохожим владелец табачной лавки. Тот, кто, подчиняясь своей программе, останавливался и заговаривал с ними, тут же причислялся к голоморфам, как водители такси, посыльные и тому подобные.
Настоящей проблемой для Даллена были фланирующие зеваки. Вот чинно шествует пара с двумя детьми — это, скорее всего, туристы из плоти и крови, но точно такие же семейные пары попадались и среди голоморфов. Затеряться среди них не представляло труда. Пока Даллен дошел до середины квартала, ладони у него взмокли, а сердце билось с такой частотой, что, казалось, вырвется из грудной клетки.
Стараясь выглядеть спокойным и непринужденным, он остановился и прикрыл глаза. Мимо шагали клерки в деловых костюмах, с портфелями в руках, юноша в зеленой рубашке был целиком поглощен беседой с блондинкой в розовом платье, два подростка уплетали сахарную вату, пожилая дама с хозяйственной сумкой…
«А ведь забавно: одни оставляют следы, а другие нет».
Он уставился на то место, где в углублении образовалась лужица. Солнце уже высушило асфальт, поэтому наступавшие в воду некоторое время оставляли после себя мокрые следы.
«Кроме голоморфов, разумеется. У иллюзий ноги не мокнут».
Даллен нахмурился, не понимая, отчего его сердце вдруг застучало мерно и тяжело. В следах не было ничего примечательного, но… Беззвучно шевеля губами, он повернулся и быстро пошел обратно, внимательно разглядывая прохожих. Состав толпы уже изменился, но парня в зеленой рубашке и белокурую девушку он нашел сразу. Теперь Даллен увидел то, на что не обратил внимания раньше — говорил лишь спутник, и только его обувь оставляла на тротуаре влажные пятна.
Гарри резко остановился, почти столкнувшись с тремя беззаботными туристками в шортах. Одна из девушек ойкнула. Хотя ее возглас тут же потонул в уличном шуме, но и этого оказалось достаточно. Парень в зеленой рубашке оглянулся, увидел Даллена и бросился прочь, на бегу доставая что-то из кармана.
Даллен рванул за ним. Он понимал, через секунду будет уже поздно, поэтому не раздумывая выстрелил сквозь ткань пиджака. Несколько фигур попало в энергетический конус, но на них это никак не сказалось. Голоморфы! Даллен проскочил сквозь них. Террорист вдруг споткнулся и начал падать.
«Взрыватель! Какой он выдержит удар?!»
Даллен успел подхватить обмякшее тело и по инерции втолкнул его в узкий проход магазина электроники. На выпуклых экранах старинных телевизоров мелькали кадры далекой эпохи. Супружеская пара средних лет, с интересом изучавшая их устройство, в ужасе отпрянула.
— Вам не о чем беспокоиться. — Даллен улыбнулся как можно спокойнее. Он просунул правую руку под парализованного террориста и выхватил металлический цилиндрик, уже наполовину извлеченный им из кармана.
— Эй, что тут происходит? — Грузный человек с сомнением наблюдал за ними. — Парню плохо?
По правилам Даллен обязан был предъявить служебное удостоверение, отделаться от посторонних и вызвать подмогу. Но если действовать согласно инструкции, террорист достигнет-таки своей цели. Почти наверняка часовой механизм бомбы запущен и сработает через несколько минут, поэтому по инструкции нужно либо эвакуировать людей и сознательно допустить разрушения, либо подвергнуть их жизнь риску и попытаться обезвредить бомбу. В обоих случаях новость о происшествии распространится со сверхсветовой скоростью, и Мэдисон приобретет славу небезопасного для туристов места.
Сделав вид, что бережно поддерживает своего спутника, Даллен заглянул ему в глаза и, получив в ответ взгляд, полный лютой ненависти, он ощутил, как часть его души откликнулась тем же. Он с доверительной ухмылкой посмотрел на супружескую чету.
— Плохо? — переспросил он. — Хотел бы я, чтоб мне было так же плохо, как сейчас Джо. Наглотался, сопляк, порошка счастья. На сотню монит! Водится за ним такая слабость, любит побаловаться дозой.
Напудренное лицо дамы выражало смесь тревоги и отвращения.
— С ним все будет в порядке?
— В полнейшем. С минуты на минуту он встанет на ноги. — Даллен простодушно взглянул на чинных супругов. — Вы не одолжите мне какой-нибудь платок, тряпку, чтобы я мог обтереть его?
В горле террориста раздался клекот, и Даллен с деланным добродушием похлопал парня по щеке.
— Простите… мы опаздываем… нас ждут друзья.
Толстяк подхватил жену под руку, поспешно вывел ее на улицу, и они мгновенно затерялись в толпе.
Убедившись, что происшествие не привлекло больше ничьего внимания, Даллен опустил бомбу в карман, подхватил обмякшее тело, поднес свой значок к замку у внутренней двери магазина и быстро втащил парня внутрь. Он довольно легко управлялся с тяжелым телом, помогли регулярные тренировки. Внутреннее помещение магазина напоминало длинную узкую пещеру, затянутую паутиной. Двигаясь к двери в дальнем конце магазина, Даллен тихо, чтобы его могли услышать только в штаб-квартире, зашептал:
— Я его задержал, Джим. Мы в магазине телевизоров, сотый квартал. Без лишнего шума, все тихо-спокойно. Подгони автомобиль к черному ходу. Скажи своим людям, чтобы не входили, пока я не подам знак.
— Что с бомбой? — быстро спросил Мэллор.
— Ее необходимо разрядить.
— Гарри, ты не собираешься делать глупости? Обезвредить TL-37 невозможно.
«Возможно. Есть один способ», — подумал Даллен, вслух же прошептал:
— Какие-то помехи, Джим. Ты меня слышишь?
Он двинул челюстью, и приемник отключился. Оставляя неровную полосу на пыльном полу, Даллен втащил пленника в комнату, служившую когда-то кабинетом, прислонил к стене, вытащил из его кармана бумажник и просмотрел содержимое.
— Дерек Х.Бомон. Тебе следовало сидеть у себя дома в Корделе, Дерек.
— А вам… — Губы Бомона кривились, преодолевая онемение. — Вам следует катиться к…
— Заткнись, — оборвал его Даллен. — Тебе лучше помолчать, если не хочешь лишиться передних зубов.
Он впервые внимательно рассмотрел задержанного, и с облегчением убедился, что парень очень ему не нравится. Некоторые террористы с виду были вполне милыми ребятами, поэтому он легко мог вообразить его собственным сыном, но этот отталкивал своим высокомерием и явной тупостью. С бледного, отечного лица смотрели серые водянистые глаза. Обвисшие усы скорее обезличивали, чем придавали индивидуальность.
«У них у всех усы, как у Сапаты. А может, это одни и те же усы, которые они просто одалживают друг другу».
— Лучше не трогай меня, — прохрипел Бомон.
— Я очень чистоплотен. — Даллен осторожно достал из кармана цилиндрик. — Скольких ты надеялся угробить этой штукой?
— Из нас двоих убийца ты, Гарри Даллен.
— Ты меня знаешь?
— Тебя все знают. — Усатый говорил как сквозь вату, связки еще не пришли в норму после временного паралича. — Скоро ты…
— Тогда ты должен знать, что я не люблю шутить. Ты, сопляк, сейчас назовешь мне комбинацию. — Даллен провел ногтем по шести кольцам с цифрами.
Бомон скривился, пытаясь изобразить презрительную усмешку.
— Какого черта я стану помогать тебе?
— Мне казалось, это очевидно, — благожелательно ответил Даллен. — Ведь тебе придется посидеть на этой штуке. Сколько ты выдержишь? Десять минут? Пятнадцать?
— Меня не запугаешь, Даллен. Если бомба взорвется, тебе тоже не уйти.
— Разве? — На мгновение Гарри представил себе последствия взрыва в многолюдном Выставочном Центре. Остатки гуманности сразу улетучились. — Если ты надеешься на рекламу, то советую о ней забыть. Думаешь, я зря корячился, тащил тебя сюда? Нескольких стен и воздушной прослойки вполне достаточно для того, чтобы взрыв не затронул ничего за пределами этого здания. Грохот, конечно, будет изрядный, все испугаются, но, узнав, что взорвалась старая газовая магистраль, быстро успокоятся. Никто никогда о тебе не услышит, приятель. От тебя станется лишь куча крысиного помета.
— Ты ублюдок, Даллен. Ты грязный…
Террорист замолчал, и в его глазах появилось напряжение. Он попытался пошевелиться, но, несмотря на все его усилия, конечности остались неподвижными.
— Я все сказал. Даже больше, чем надо. — Даллен присел на корточки, поднес бомбу к лицу Бомона. — Комбинацию, Дерек.
— Я… я не знаю.
— В таком случае ничем не могу тебе помочь. — В голове мелькнуло: вдруг Бомон и впрямь не лжет? Но он решительно отогнал эту мысль. — Сейчас я тебя покину, а то, не дай Бог, взорвется раньше. Не вешай нос, я мысленно с тобой.
Смертельная бледность разлилась по лицу Бомона, наполнив его потусторонним свечением.
— Мы распнем тебя, Даллен… Тебя, твою жену и твоего ребенка… Ты будешь смотреть на них… Обещаю тебе… Все уже готово…
— Ты умеешь подыскать нужные слова. — Даллен говорил спокойно, но в груди у него все клокотало. — Мне больше не нужен шифр. Сохрани его при себе, пусть тебя утешит сознание исполненного долга.
Он аккуратно установил цилиндр между ног Бомона и, полюбовавшись на подобие серебристого фаллоса, вышел из комнаты.
«Все неправильно, — обвинял он себя, прижавшись к противоположной стороне стенки, к которой прислонил Бомона. Он несколько раз глубоко вздохнул, подавляя подкатывающую тошноту. — Я должен был выбросить эту чертову бомбу, вытащить наружу Бомона и эвакуировать людей. Но теперь поздно, слишком поздно. После того, как он упомянул Кону и Мики…»
Даллен вытащил из кармана трубку, набил ее черно-желтыми хлопьями, сжал зубами мундштук, но курить вдруг расхотелось. Показалось чудовищным так нелепо растрачивать последние минуты.
Зачем он загнал себя в эту затхлую лавку, торчит в компании с несостоявшимся убийцей, рядом с бомбой, которая вот-вот взорвется? Зачем сам сослал себя на дряхлую Землю, где того и гляди свихнешься от клаустрофобии? Ради чего отказался от счастливой, благословенной жизни на Орбитсвиле?
За два века, миновавших с момента открытия Вэнса Гарамонда, жизнь человечества коренным образом изменилась.
Все достижения земной науки, техники и промышленности были перенацелены на выполнение великой задачи — скорейшее переселение землян в новый дом. Каждая нация, каждое государство, каждая партия, каждая семья и отдельно взятая личность могли выбрать себе участок, равный по площади целой планете. Открылись просторы для воплощения любых идеалов и мечтаний. Зеленые города и деревни приходили в упадок, сельскохозяйственные угодья зарастали бурьяном, а люди — люди охотно заглатывали наживку «золотого путешествия» — бесплатного переселения на Большой О.
Были, естественно, и те, кто наотрез отказался улетать с Земли, в основном старики, желавшие умереть на родине. Но некоторые земляне отвергали саму идею переселения. Даже сейчас, в 2296 году, спустя два века после открытия Гарамонда, консерваторы не оставили надежду сохранить на Земле подобие организованного общества, хотя с каждым десятилетием техника, здания и оборудование постепенно ветшали, а материальная помощь с Орбитсвиля неуклонно сокращалась…
— Тебе не одурачить меня, Даллен, — прозвучал уверенный голос из-за перегородки. — Я знаю, что ты там.
Даллен затаил дыхание.
— Говорю святую правду: шифр мне неизвестен.
«Тебе не следовало угрожать моей жене и моему ребенку».
Вспомнив об обещании пообедать с Коной и Мики, Гарри взглянул на часы. Теперь он в любом случае опоздает. Предупредить ее можно только через Мэллора, но связаться сейчас со штаб-квартирой равносильно отказу от своего решения взять на себя ответственность.
«Не так все, не так, — вновь начал он бичевать себя. — Почему бы этому идиоту не уступить, пока еще не поздно!»
Тишину помещения нарушали только невнятные уличные звуки, доносящиеся словно из другого мира. Наконец Бомон снова подал голос. На сей раз он звучал менее уверенно.
— Зачем ты приперся к нам, Даллен? Почему тебе не сиделось на твоем Большом О, ведь ты там родился?
— Это моя работа.
— Хватать людей, борющихся за свои права? Достойное занятие!
— Эти люди крадут запасы и имущество, принадлежащее метаправительству.
— Они вынуждены красть, потому что не могут договориться с чиновниками по-хорошему. Будь честным хотя бы перед самим собой. Неужели ты действительно убежден в правоте разъевшихся бюрократов, которые заставляют целый город жить, как… Целый город пустует, а вокруг люди болеют и голодают.
Даллен покачал головой, хотя Бомон и не видел его. Подобные доводы давно набили ему оскомину.
— Никто не вынуждает их болеть и голодать.
— Еще бы! — с горечью ответил Бомон. — Стоит лишь согласиться и переехать на Большой О, где нас как скотину выпустят на сытное пастбище… Только мы никогда не пойдем на это, Даллен. Мы свободны.
— Свободны? Ваша независимость подразумевает жизнь на подачки. Как-то не вяжется с понятием свободы, ты не находишь, Дерек?
— Нам не нужна ваша поддержка… Мы тоже вносим свой вклад, но никто… Мы просто хотим… Мы… — Запутавшись, Бомон замолчал.
Даллен отчетливо слышал его тяжелое дыхание.
— Мне нужна лишь комбинация цифр, — жестко сказал он. — Твое время истекает.
Он постарался придать своему голосу уверенность, подавив противоречивое чувство, возникающее обычно, когда он задумывался о недавнем прошлом Земли. В первые годы переселения люди вовсе не собирались бросать свою планету на произвол судьбы. Правительства вкладывали крупные суммы в поддержание городов. Сотни великих культурных центров от Йорка до Нью-Йорка, от Парижа до Пекина предполагалось превратить в памятники и музеи, куда дети Земли время от времени могли бы возвращаться, чтобы не утратить свои корни.
Но канула в Лету эпоха, когда романтики воспевали бродяжий дух, и люди, движимые тягой к путешествиям, стремились от звезды к звезде. Светила больше не манили их. В ночном небе Орбитсвиля не было звезд, зато он обеспечил землянам Lebensraum на многие тысячелетия. Земля становилась все более далекой и ненужной, деньги можно было потратить на что-нибудь более насущное, чем подновление развалин забытых земных городов. Мэдисон, административный центр по эвакуации семи штатов, оставался одним из немногих действующих городов-музеев, но даже ему уделяли все меньше внимания и средств.
Даллен взглянул на часы.
— Я больше не хочу рисковать собственной шкурой, разыгрывая из себя няньку, — крикнул он. — Счастливо оставаться!
— Тебе не обмануть меня, Даллен!
— А я и не собираюсь этого делать.
Даллен двинулся к выходу из магазина, уворачиваясь от невесомых сталактитов паутины. Мысль, что он совершает непоправимую ошибку, лишала его мужества. А вдруг Бомон на самом деле не знает шифра, вдруг он не знает даже времени, на которое установлен часовой механизм? Какие найти оправдания, если бомба взорвется и обрушит на прохожих град осколков?
Голос в приемнике отвлек Даллена от невеселых мыслей. Там, дома, трехлетняя командировка на Землю казалась заманчивой. И дело было не только в продвижении по службе. Земля, колыбель человечества, всегда влекла Даллена очарованием романтики. Он думал, что гораздо лучше узнает Землю, работая здесь, чем съездив сюда на курорт. Но ожидания себя не оправдали. Кона не хотела оставаться здесь, да и сам он мечтал поскорее вернуться домой, в Гарамонд-Сити, вдохнуть алмазно-чистый воздух, принесенный с бесконечных просторов Орбитсвиля. Даллен немного стыдился своей сентиментальности, но тоска по дому не отпускала, ослабевая только тогда, когда нарушался привычный порядок жизни…
— Ты уверен? — спросил Даллен.
Он стоял возле своей машины на трассе, соединявшей Скоттиш-Хилл с городским парком. Только что прошел короткий ливень, и Даллен с наслаждением вдыхал промытый воздух. Музейная часть города, где находилась улица 1990 года, была в четырех километрах отсюда. Гарри видел точки автомобилей, перекрестки блестевшие под утренним солнцем.
— Безусловно, — ответил Джим Мэллор, первый заместитель Даллена. — Два новых детектора зафиксировали слабый сигнал с товарной этикетки из Лейкс-Арсенал. Кто-то постарался стереть с нее информацию, но мы все-таки установили: это фугасная мина TL-37.
— Маленькая?
— Достаточно маленькая, чтобы уместиться в кармане, и достаточно большая, чтобы разнести в клочья человек двадцать-тридцать. — В голосе Мэллора звучало явное отвращение. — Мне все это очень не нравится, Гарри. Мы вызвали патрули, но быстрее, чем за двадцать пять минут, они добраться не сумеют.
— Передай им, чтобы двигались как можно тише. Пусть приземлятся по меньшей мере в километре от улицы. Если наш клиент их заметит, то вполне может выпустить джинна из бутылки. — Даллен сел в машину: — Ты не выяснил, куда он направляется?
— Его заметили на углу Девятой, а потом на перекрестке Восьмой. По-моему, едет к Выставочному центру, ему нужно многолюдье.
— Ясно.
В городе катастрофически не хватало полицейских и машин. Проклиная скупость метаправительства, Даллен включил двигатель и поехал к улице 1990 года. Слухи о готовящихся показательных терактах ходили уже несколько недель. Люди Даллена захватили банду, прибывшую из Корделя. Он старался не обращать внимания на эти разговоры, особенно на те, которые, предсказывали покушение на него самого, ведь предотвратить он ничего не мог. Офицеров его отряда постоянно дергали, отвлекали на выполнение других задач, и теперь, похоже, придется за это расплачиваться.
— Сколько посетителей в музейной части города? — спросил Даллен.
— Не очень много, — ответил Мэллор. — Четыреста-пятьсот. Наверное, четверть из них сейчас в Выставочном центре. Ты предлагаешь начать эвакуацию?
— Нет! Этим мы только вынудим подонка поторопиться. Ты можешь сказать, где он сейчас?
— Сигналы больше не поступают. Должно быть, нам попросту повезло, когда мы поймали их на Восьмой и Девятой. Не знаю, удастся ли зарегистрировать их еще раз.
— Ладно, держи меня в курсе. Я пройдусь по улице со стороны Центра; поглядим, может удастся задержать его по пути.
— Ты не должен делать это, Гарри.
— Выговор себе я объявлю потом.
Когда Даллен, несясь по склону холма и превращая встречные лужи в веер хрустальных брызг, особенно резко кидал машину в сторону, двигатель протестующе поскуливал. Даллен, не обращая внимания на правила уличного движения, вылетал на встречную полосу, и даже на тротуар. Он знал, что здесь практически нет автомобилей и пешеходов, поэтому и позволял себе подобные вольности, совершенно недопустимые в нормальной обстановке. Сверху район Скоттиш-Хилл выглядел обычным жилым кварталом, но все дома и магазины давно пустовали, витрины и стены покрывал невидимый слой прозрачного пластика, предохранявший их от разрушительного воздействия времени. Большая часть Мэдисона жила странной, законсервированной жизнью. С наступлением темноты на улицах зажигались фонари, теплым светом загорались окна домов, но люди давным-давно покинули свой очаг, переселившись на далекий Большой О.
За квартал от улицы 1990 года Даллен сбросил скорость. Впереди раскинулся сектор постоянной экспозиции. По проезжей части двигались трехмерные изображения автомобилей, велосипедов и прочих средств передвижения конца двадцатого века. На тротуарах толпились люди в одежде того же времени, заходили в магазины, глазели на витрины, смеялись.
Людей, точнее их фантомов, было очень много, и это многолюдье создавало впечатление перенаселенности города, характерной для Земли триста лет тому назад. К тротуарам жались бесчисленные автомобили. Казалось, Даллен не сможет протиснуться между ними, но он направил свою машину прямо в корму роскошного белого «кадиллака» и все-таки слегка вздрогнул, пройдя насквозь настоящий с виду кузов. Когда он выбрался из кабины, скрытые динамики и распылители наполнили его уши и ноздри точно воспроизводимыми звуками и запахами Мэдисона конца двадцатого века.
— Гарри! Кажется, мы поймали слабый сигнал с перекрестка Третьей улицы! — раздался тревожный голос. — Это совсем рядом с Выставочным центром.
— Я на Первой. Сворачиваю в двух кварталах к востоку, — ответил Даллен. — Если мы идем с одинаковой скоростью, я встречу его на углу Второй. Обнаружить его будет не так уж сложно.
— Его или ее.
— Местоимение мужского рода подойдет в обоих случаях, особенно в отношении интересующего нас объекта. — Понимая, что старается выглядеть чересчур уж хладнокровным и педантичным, Даллен перешел к делу. — Какого действия взрыватель у TL-37? Двойного?
— Да. Ударно-замедленного. То есть, если ты не обезвредишь его достаточно быстро…
— Знаю. — Даллен был почти у перекрестка. Он старательно обходил трехмерные голоморфные миражи, отчасти подчиняясь инстинктам, отчасти потому, что среди смоделированной толпы попадались настоящие пешеходы. В большинстве случаев он распознавал туристов по современной одежде, но некоторые чудаки предпочитали одежду в стиле той эпохи, которую изображала улица. Именно их было довольно сложно отличить от голоморфов.
Даллен остановился на углу и посмотрел по сторонам. Справа виднелась прозрачная стена Выставочного центра, впереди находились перекрестки улиц 2090 и 2190 годов, каждая их которых воспроизводила свою эпоху, а влево уходила оживленная главная артерия Мэдисон-Сити, такая, какой она выглядела три века назад. И где-то рядом, в мешанине людей и голоморфов притаился террорист, готовый сделать свое черное дело. Призраки автобусов и грузовиков на мостовой создавали непроницаемую преграду, за ними можно было так же легко укрыться, как за настоящими. Даллен опустил правую руку в карман пиджака, крепко сжав рукоятку лучевого пистолета, который полагался ему по чину. Он установил оружие на излучение широким веером. Вряд ли у него хватит времени прицелиться, уж лучше уложить пяток туристов, но не упустить того, кто ему нужен. Остальные пускай жалуются на произвол, поправляясь в больнице.
— Иду по улице 1990 года на восток, — пробормотал он сквозь зубы. — Если доберусь до Второй без происшествий, буду считать, что террорист либо где-то рядом, либо только что прошел мимо. Я выжду тридцать секунд, затем дам команду «стоп». Как только услышите этот сигнал, отключите все голопроекторы и ликвидируйте образы на улицах. Пока наш клиент придет в себя от изумления, у меня будет секунда-другая, чтобы обнаружить его.
— Хорошо, Гарри. А вдруг их будет несколько?
— Неважно. Я могу парализовать пол-улицы.
— Я с тобой.
— Слава Богу, нет.
Даллен осторожно двигался вперед, радуясь, что мужская мода за несколько столетий почти не изменилась, и он не выделялся ни среди туристов, ни среди голоморфов. Гарри шел по внешнему краю тротуара, стараясь наблюдать сразу за обеими сторонами улицы. Он узнавал некоторых постоянных, хотя ничем и не примечательных местных жителей. У входа в отель «Кларенс» стоял продавец газет, у банка — добродушный толстяк-охранник, улыбался прохожим владелец табачной лавки. Тот, кто, подчиняясь своей программе, останавливался и заговаривал с ними, тут же причислялся к голоморфам, как водители такси, посыльные и тому подобные.
Настоящей проблемой для Даллена были фланирующие зеваки. Вот чинно шествует пара с двумя детьми — это, скорее всего, туристы из плоти и крови, но точно такие же семейные пары попадались и среди голоморфов. Затеряться среди них не представляло труда. Пока Даллен дошел до середины квартала, ладони у него взмокли, а сердце билось с такой частотой, что, казалось, вырвется из грудной клетки.
Стараясь выглядеть спокойным и непринужденным, он остановился и прикрыл глаза. Мимо шагали клерки в деловых костюмах, с портфелями в руках, юноша в зеленой рубашке был целиком поглощен беседой с блондинкой в розовом платье, два подростка уплетали сахарную вату, пожилая дама с хозяйственной сумкой…
«А ведь забавно: одни оставляют следы, а другие нет».
Он уставился на то место, где в углублении образовалась лужица. Солнце уже высушило асфальт, поэтому наступавшие в воду некоторое время оставляли после себя мокрые следы.
«Кроме голоморфов, разумеется. У иллюзий ноги не мокнут».
Даллен нахмурился, не понимая, отчего его сердце вдруг застучало мерно и тяжело. В следах не было ничего примечательного, но… Беззвучно шевеля губами, он повернулся и быстро пошел обратно, внимательно разглядывая прохожих. Состав толпы уже изменился, но парня в зеленой рубашке и белокурую девушку он нашел сразу. Теперь Даллен увидел то, на что не обратил внимания раньше — говорил лишь спутник, и только его обувь оставляла на тротуаре влажные пятна.
Гарри резко остановился, почти столкнувшись с тремя беззаботными туристками в шортах. Одна из девушек ойкнула. Хотя ее возглас тут же потонул в уличном шуме, но и этого оказалось достаточно. Парень в зеленой рубашке оглянулся, увидел Даллена и бросился прочь, на бегу доставая что-то из кармана.
Даллен рванул за ним. Он понимал, через секунду будет уже поздно, поэтому не раздумывая выстрелил сквозь ткань пиджака. Несколько фигур попало в энергетический конус, но на них это никак не сказалось. Голоморфы! Даллен проскочил сквозь них. Террорист вдруг споткнулся и начал падать.
«Взрыватель! Какой он выдержит удар?!»
Даллен успел подхватить обмякшее тело и по инерции втолкнул его в узкий проход магазина электроники. На выпуклых экранах старинных телевизоров мелькали кадры далекой эпохи. Супружеская пара средних лет, с интересом изучавшая их устройство, в ужасе отпрянула.
— Вам не о чем беспокоиться. — Даллен улыбнулся как можно спокойнее. Он просунул правую руку под парализованного террориста и выхватил металлический цилиндрик, уже наполовину извлеченный им из кармана.
— Эй, что тут происходит? — Грузный человек с сомнением наблюдал за ними. — Парню плохо?
По правилам Даллен обязан был предъявить служебное удостоверение, отделаться от посторонних и вызвать подмогу. Но если действовать согласно инструкции, террорист достигнет-таки своей цели. Почти наверняка часовой механизм бомбы запущен и сработает через несколько минут, поэтому по инструкции нужно либо эвакуировать людей и сознательно допустить разрушения, либо подвергнуть их жизнь риску и попытаться обезвредить бомбу. В обоих случаях новость о происшествии распространится со сверхсветовой скоростью, и Мэдисон приобретет славу небезопасного для туристов места.
Сделав вид, что бережно поддерживает своего спутника, Даллен заглянул ему в глаза и, получив в ответ взгляд, полный лютой ненависти, он ощутил, как часть его души откликнулась тем же. Он с доверительной ухмылкой посмотрел на супружескую чету.
— Плохо? — переспросил он. — Хотел бы я, чтоб мне было так же плохо, как сейчас Джо. Наглотался, сопляк, порошка счастья. На сотню монит! Водится за ним такая слабость, любит побаловаться дозой.
Напудренное лицо дамы выражало смесь тревоги и отвращения.
— С ним все будет в порядке?
— В полнейшем. С минуты на минуту он встанет на ноги. — Даллен простодушно взглянул на чинных супругов. — Вы не одолжите мне какой-нибудь платок, тряпку, чтобы я мог обтереть его?
В горле террориста раздался клекот, и Даллен с деланным добродушием похлопал парня по щеке.
— Простите… мы опаздываем… нас ждут друзья.
Толстяк подхватил жену под руку, поспешно вывел ее на улицу, и они мгновенно затерялись в толпе.
Убедившись, что происшествие не привлекло больше ничьего внимания, Даллен опустил бомбу в карман, подхватил обмякшее тело, поднес свой значок к замку у внутренней двери магазина и быстро втащил парня внутрь. Он довольно легко управлялся с тяжелым телом, помогли регулярные тренировки. Внутреннее помещение магазина напоминало длинную узкую пещеру, затянутую паутиной. Двигаясь к двери в дальнем конце магазина, Даллен тихо, чтобы его могли услышать только в штаб-квартире, зашептал:
— Я его задержал, Джим. Мы в магазине телевизоров, сотый квартал. Без лишнего шума, все тихо-спокойно. Подгони автомобиль к черному ходу. Скажи своим людям, чтобы не входили, пока я не подам знак.
— Что с бомбой? — быстро спросил Мэллор.
— Ее необходимо разрядить.
— Гарри, ты не собираешься делать глупости? Обезвредить TL-37 невозможно.
«Возможно. Есть один способ», — подумал Даллен, вслух же прошептал:
— Какие-то помехи, Джим. Ты меня слышишь?
Он двинул челюстью, и приемник отключился. Оставляя неровную полосу на пыльном полу, Даллен втащил пленника в комнату, служившую когда-то кабинетом, прислонил к стене, вытащил из его кармана бумажник и просмотрел содержимое.
— Дерек Х.Бомон. Тебе следовало сидеть у себя дома в Корделе, Дерек.
— А вам… — Губы Бомона кривились, преодолевая онемение. — Вам следует катиться к…
— Заткнись, — оборвал его Даллен. — Тебе лучше помолчать, если не хочешь лишиться передних зубов.
Он впервые внимательно рассмотрел задержанного, и с облегчением убедился, что парень очень ему не нравится. Некоторые террористы с виду были вполне милыми ребятами, поэтому он легко мог вообразить его собственным сыном, но этот отталкивал своим высокомерием и явной тупостью. С бледного, отечного лица смотрели серые водянистые глаза. Обвисшие усы скорее обезличивали, чем придавали индивидуальность.
«У них у всех усы, как у Сапаты. А может, это одни и те же усы, которые они просто одалживают друг другу».
— Лучше не трогай меня, — прохрипел Бомон.
— Я очень чистоплотен. — Даллен осторожно достал из кармана цилиндрик. — Скольких ты надеялся угробить этой штукой?
— Из нас двоих убийца ты, Гарри Даллен.
— Ты меня знаешь?
— Тебя все знают. — Усатый говорил как сквозь вату, связки еще не пришли в норму после временного паралича. — Скоро ты…
— Тогда ты должен знать, что я не люблю шутить. Ты, сопляк, сейчас назовешь мне комбинацию. — Даллен провел ногтем по шести кольцам с цифрами.
Бомон скривился, пытаясь изобразить презрительную усмешку.
— Какого черта я стану помогать тебе?
— Мне казалось, это очевидно, — благожелательно ответил Даллен. — Ведь тебе придется посидеть на этой штуке. Сколько ты выдержишь? Десять минут? Пятнадцать?
— Меня не запугаешь, Даллен. Если бомба взорвется, тебе тоже не уйти.
— Разве? — На мгновение Гарри представил себе последствия взрыва в многолюдном Выставочном Центре. Остатки гуманности сразу улетучились. — Если ты надеешься на рекламу, то советую о ней забыть. Думаешь, я зря корячился, тащил тебя сюда? Нескольких стен и воздушной прослойки вполне достаточно для того, чтобы взрыв не затронул ничего за пределами этого здания. Грохот, конечно, будет изрядный, все испугаются, но, узнав, что взорвалась старая газовая магистраль, быстро успокоятся. Никто никогда о тебе не услышит, приятель. От тебя станется лишь куча крысиного помета.
— Ты ублюдок, Даллен. Ты грязный…
Террорист замолчал, и в его глазах появилось напряжение. Он попытался пошевелиться, но, несмотря на все его усилия, конечности остались неподвижными.
— Я все сказал. Даже больше, чем надо. — Даллен присел на корточки, поднес бомбу к лицу Бомона. — Комбинацию, Дерек.
— Я… я не знаю.
— В таком случае ничем не могу тебе помочь. — В голове мелькнуло: вдруг Бомон и впрямь не лжет? Но он решительно отогнал эту мысль. — Сейчас я тебя покину, а то, не дай Бог, взорвется раньше. Не вешай нос, я мысленно с тобой.
Смертельная бледность разлилась по лицу Бомона, наполнив его потусторонним свечением.
— Мы распнем тебя, Даллен… Тебя, твою жену и твоего ребенка… Ты будешь смотреть на них… Обещаю тебе… Все уже готово…
— Ты умеешь подыскать нужные слова. — Даллен говорил спокойно, но в груди у него все клокотало. — Мне больше не нужен шифр. Сохрани его при себе, пусть тебя утешит сознание исполненного долга.
Он аккуратно установил цилиндр между ног Бомона и, полюбовавшись на подобие серебристого фаллоса, вышел из комнаты.
«Все неправильно, — обвинял он себя, прижавшись к противоположной стороне стенки, к которой прислонил Бомона. Он несколько раз глубоко вздохнул, подавляя подкатывающую тошноту. — Я должен был выбросить эту чертову бомбу, вытащить наружу Бомона и эвакуировать людей. Но теперь поздно, слишком поздно. После того, как он упомянул Кону и Мики…»
Даллен вытащил из кармана трубку, набил ее черно-желтыми хлопьями, сжал зубами мундштук, но курить вдруг расхотелось. Показалось чудовищным так нелепо растрачивать последние минуты.
Зачем он загнал себя в эту затхлую лавку, торчит в компании с несостоявшимся убийцей, рядом с бомбой, которая вот-вот взорвется? Зачем сам сослал себя на дряхлую Землю, где того и гляди свихнешься от клаустрофобии? Ради чего отказался от счастливой, благословенной жизни на Орбитсвиле?
За два века, миновавших с момента открытия Вэнса Гарамонда, жизнь человечества коренным образом изменилась.
Все достижения земной науки, техники и промышленности были перенацелены на выполнение великой задачи — скорейшее переселение землян в новый дом. Каждая нация, каждое государство, каждая партия, каждая семья и отдельно взятая личность могли выбрать себе участок, равный по площади целой планете. Открылись просторы для воплощения любых идеалов и мечтаний. Зеленые города и деревни приходили в упадок, сельскохозяйственные угодья зарастали бурьяном, а люди — люди охотно заглатывали наживку «золотого путешествия» — бесплатного переселения на Большой О.
Были, естественно, и те, кто наотрез отказался улетать с Земли, в основном старики, желавшие умереть на родине. Но некоторые земляне отвергали саму идею переселения. Даже сейчас, в 2296 году, спустя два века после открытия Гарамонда, консерваторы не оставили надежду сохранить на Земле подобие организованного общества, хотя с каждым десятилетием техника, здания и оборудование постепенно ветшали, а материальная помощь с Орбитсвиля неуклонно сокращалась…
— Тебе не одурачить меня, Даллен, — прозвучал уверенный голос из-за перегородки. — Я знаю, что ты там.
Даллен затаил дыхание.
— Говорю святую правду: шифр мне неизвестен.
«Тебе не следовало угрожать моей жене и моему ребенку».
Вспомнив об обещании пообедать с Коной и Мики, Гарри взглянул на часы. Теперь он в любом случае опоздает. Предупредить ее можно только через Мэллора, но связаться сейчас со штаб-квартирой равносильно отказу от своего решения взять на себя ответственность.
«Не так все, не так, — вновь начал он бичевать себя. — Почему бы этому идиоту не уступить, пока еще не поздно!»
Тишину помещения нарушали только невнятные уличные звуки, доносящиеся словно из другого мира. Наконец Бомон снова подал голос. На сей раз он звучал менее уверенно.
— Зачем ты приперся к нам, Даллен? Почему тебе не сиделось на твоем Большом О, ведь ты там родился?
— Это моя работа.
— Хватать людей, борющихся за свои права? Достойное занятие!
— Эти люди крадут запасы и имущество, принадлежащее метаправительству.
— Они вынуждены красть, потому что не могут договориться с чиновниками по-хорошему. Будь честным хотя бы перед самим собой. Неужели ты действительно убежден в правоте разъевшихся бюрократов, которые заставляют целый город жить, как… Целый город пустует, а вокруг люди болеют и голодают.
Даллен покачал головой, хотя Бомон и не видел его. Подобные доводы давно набили ему оскомину.
— Никто не вынуждает их болеть и голодать.
— Еще бы! — с горечью ответил Бомон. — Стоит лишь согласиться и переехать на Большой О, где нас как скотину выпустят на сытное пастбище… Только мы никогда не пойдем на это, Даллен. Мы свободны.
— Свободны? Ваша независимость подразумевает жизнь на подачки. Как-то не вяжется с понятием свободы, ты не находишь, Дерек?
— Нам не нужна ваша поддержка… Мы тоже вносим свой вклад, но никто… Мы просто хотим… Мы… — Запутавшись, Бомон замолчал.
Даллен отчетливо слышал его тяжелое дыхание.
— Мне нужна лишь комбинация цифр, — жестко сказал он. — Твое время истекает.
Он постарался придать своему голосу уверенность, подавив противоречивое чувство, возникающее обычно, когда он задумывался о недавнем прошлом Земли. В первые годы переселения люди вовсе не собирались бросать свою планету на произвол судьбы. Правительства вкладывали крупные суммы в поддержание городов. Сотни великих культурных центров от Йорка до Нью-Йорка, от Парижа до Пекина предполагалось превратить в памятники и музеи, куда дети Земли время от времени могли бы возвращаться, чтобы не утратить свои корни.
Но канула в Лету эпоха, когда романтики воспевали бродяжий дух, и люди, движимые тягой к путешествиям, стремились от звезды к звезде. Светила больше не манили их. В ночном небе Орбитсвиля не было звезд, зато он обеспечил землянам Lebensraum на многие тысячелетия. Земля становилась все более далекой и ненужной, деньги можно было потратить на что-нибудь более насущное, чем подновление развалин забытых земных городов. Мэдисон, административный центр по эвакуации семи штатов, оставался одним из немногих действующих городов-музеев, но даже ему уделяли все меньше внимания и средств.
Даллен взглянул на часы.
— Я больше не хочу рисковать собственной шкурой, разыгрывая из себя няньку, — крикнул он. — Счастливо оставаться!
— Тебе не обмануть меня, Даллен!
— А я и не собираюсь этого делать.
Даллен двинулся к выходу из магазина, уворачиваясь от невесомых сталактитов паутины. Мысль, что он совершает непоправимую ошибку, лишала его мужества. А вдруг Бомон на самом деле не знает шифра, вдруг он не знает даже времени, на которое установлен часовой механизм? Какие найти оправдания, если бомба взорвется и обрушит на прохожих град осколков?