Даже если предположить, что немцы, делая демонстрационный шурф на всю глубину и длину могилы № 1, о чем упоминает Гетль, абсолютно точно знали, где искать трупы генералов, то и в этом случае их порядковый номер в списке должен быть, как минимум, в пятой сотне эксгумированных трупов. Отсюда вывод, немцы не только точно знали место расстрелянных польских генералов, но и то, что их можно эксгумировать в первую очередь. Для дополнительного пропагандистского эффекта они даже пригласили поприсутствовать при этом зрителей из числа мало искушенных в эксгумациях людей.
   Стремясь обеспечить показную «объективность» расследованию катынского преступления, немцы уже с начала апреля 1943 г., еще до официального сообщения по радио, приглашали на ПЕРВЫЕ вскрытия захоронений в Козьих Горах не только общественно значимых персон, но и просто посторонних людей, призванных сыграть роль свидетелей и очевидцев.
   Российский журналист Владимир Абаринов, один из первых исследователей Катынского дела, в книге «Катынский лабиринт» приводит свидетельство Людмилы Васильевны Васильевой (урожденной Якуненко), присутствовавшей при обнаружении останков генерала М.Сморавиньского.
   «На глазах Людмилы Васильевны из могилы извлекли труп генерала, из планшета достали документы, среди которых ей запомнилась фотография красавца-генерала с женой и двумя детьми; врезалось в память имя «Мечислав». Таким образом. Л. В. Васильева присутствовала при эксгумации генерала Мечислава Сморавиньского» (Абаринов. Катынский лабиринт. Глава 4). Васильева отмечала, что к моменту прибытия в Козьи Горы ее группы, было вскрыто три могилы. Это, по данным дневника эксгумаций, произошло 8 апреля.
   Вновь находим подтверждение того, что немцы манипулировали захоронениями. То есть 8 апреля, утверждает Л.Васильева, было вскрыто три могилы, и еще на одной сделан поперечный разрез с тем, чтобы продемонстрировать корни высаженных на поверхности молодых сосенок. А Фердинанд Гетль заявлял, что 12 апреля 1943 г., когда труп генерала был уже эксгумирован, только-только начали вскрывать вторую могилу!
   Труп генерала М.Сморавиньского пролежал на открытом воздухе в Козьих горах в качестве «экспоната» больше месяца. 12 апреля 1943 г. этот труп видел Ф.Гетль, 8 мая – Г.Яворовский, внимание которого привлек перстень с бриллиантом, находившийся на руке генерала. Интересно, каким образом немцы умудрились длительное время обеспечивать физическую сохранность останков генерала и его перстня с бриллиантом? возможно, мундир и перстень были постоянными, а трупы по мере их разложения менялись?
   Учитывая все вышеприведенные свидетельства, налицо явно сознательное сокрытие нацистами точного времени и порядка вскрытия могил в Козьих Горах. Это позволяет утверждать, что немецкие эксперты манипулировали останками расстрелянных польских военнопленных и вещественными доказательствами, находившимися на них. Можно предположить, что некоторые останки после тайного первичного извлечения из захоронений подвергались соответствующей обработке и только потом предъявлялись для эксгумации в присутствии представителей технической комиссии ПКК. Учитывая заявление бургомистра Смоленска Меньшагина о 5—5,5 тысячи извлеченных из могил трупов, можно предположить, что часть трупов польских военнопленных в силу каких-то причин немцы были вынуждены скрыть.
   Более того, можно утверждать, что немцы не сумели или не захотели досконально исследовать все возможные захоронения польских военнопленных в Катыни и ее окрестностях. Об этом свидетельствует следующие факты. Ссылаясь на «летнее время», немцы отказались до конца вскрыть могилу №8 с несколькими сотнями трупов. То же произошло с заполненным водой рвом, обнаруженным в Козьих Горах, из которого «торчали части трупов». Немцы так и не «нашли» насос для откачки воды из рва и приказали его засыпать. Однако члены Технической комиссии ПКК сумели за 17 часов работы по одним сведениям «извлечь из воды 46 трупов», по другим «десять». Общее количество трупов во рву так и осталось не выясненным.
   В 2006 г. Дарья Ивановна Иванова, работавшая после освобождения от немцев Смоленской области главным агрономом и начальником отдела заготовок и сбыта льнотреста, проживающая в настоящее время в Минске, сообщила авторам о неизвестном захоронении польских военнопленных. Она утверждала, что в конце лета 1944 г. рядом с поселком Серебрянка, в километре – полутора от льнозавода и одиннадцати километрах от Козьих Гор было обнаружено большое захоронение расстрелянных немцами поляков в военной форме. Утверждение, что это были расстрелянные дезертиры из организации Тодта, не меняет существа дела. Если немцы хотели беспристрастно предъявить миру погибших поляков, то надо было вускрыть и это захоронение.
   Об этом захоронении сообщалось по радио в сводках Совинформбюро. После обнаружения останки поляков были в течение трех дней эксгумированы и оперативно перенесены каким-то советским воинским подразделением к большому общему захоронению на правом берегу Днепра. Однако официальная информация об этой эксгумации отсутствует. Сегодня это захоронение не интересует ни польскую, ни российскую сторону.
   К сожалению, российские и польские власти игнорируют сведения о вновь выявленных польских захоронениях в Катынском лесу и его окрестностях. Так, 12 апреля 2000 г. и. о. президента России В.Путин сообщил в телефонном разговоре президенту Польши А.Квасьневскому. Путин пояснил, что в ходе проводимых российской стороной работ по благоустройству в районе Катынского мемориала, были обнаружены новые захоронения. Эта информация была сообщена польскому президенту в связи с предстоящим посещением Катыни его супругой по случаю 60-й годовщины расстрела поляков (http://2002.kremlin.ru/pressa/2000041204.html).
   !4 апреля 2000 г. «Газета выборча» сообщила, что 13 апреля губернатор Смоленской области Александр Прохоров «показал Иоланте Квасневской место, расположенное в нескольких сотнях метров от польского кладбища, в котором могли находиться очередные тела зверски убитых поляков.» Строители, обнаружившие это захоронение, были уверены, что это польское захоронение, так как на трупах были шинели с польским орлом на пуговицах.
   Это захоронение находится за пределами территории польского мемориального комплекса, рядом с водонапорной башней, в 120 метрах от Днепра. Но главное в том, что оно находится примерно в полусотни метров от того места, где в 1940 г. находилась госдача отдыха НКВД. То есть если следовать официальной версии, получается, что сотрудники НКВД весной 1940 г. расстреливали поляков прямо по окнами госдачи. Кстати, на ней летом 1940 г. отдыхали члены Политбюро ЦК ВКП(б) К.Ворошилов и Л.Каганович, а также первый секретарь ВЦСПС Н.Шверник. Одного этого факта достаточно для вывода о том, что весной 1940 г. сотрудники НКВД не могли производить расстрелы в непосредственной близости от дачи. Все говорит о том, что эти захоронения появились в августе-сентябре 1941 г., когда на даче хозяйничали немцы?
   Последнее в определенной степени подтвердил немецкий полковник Аренс, которого в 1946 г. по Катынскому делу допрашивал Нюрнбергский трибунал. В 1951 г. показания полковника заслушала американская комиссии Мэддена. Аренс тогда заявил о том, что в 1942 г. он видел непосредственно перед дачей НКВД несколько польских захоронений.
   Новое захоронение, о котором упомянул Путин в телефонном разговоре с Квасьневским, не вскрывалось ни немцами в 1943 г., ни комиссией Бурденко в 1944 г. Не вызывает сомнений, что в могиле захоронены поляки. Трупы в могиле лежат в два слоя. По самым скромным подсчетам общее количество трупов в могиле составляет от трехсот до тысячи.
   Однако судьба этого захоронения в Катыни до сих пор осталась не выясненной. В чем дело? Ведь Польша заявляет, что судьба каждого погибшего в Катыни поляка священна. Видимо, все дело в том, что вскрытие нового захоронения «обрушит» официальную версию. Как объяснить, останки каких поляков обнаружены в новой могиле, если по официальной версии ВСЕ польские офицеры из Козельского лагеря перезахоронены в могилах Катынского мемориала? Ну, а признавать, что немцы осенью 1941 г. расстреливали поляков из трех лагерей «особого назначения» НКВД, никто не желает.
   Напрашивается и еще один вывод. Польшу в Катынском деле не столько интересуют реальные обстоятельства и места гибели польских граждан, сколько использование катынской трагедии в целях политического давления на Россию.
   Кроме вышеназванных захоронений, на приусадебном участке одного из домов дачного поселка Козьи Горы смоленские «черные копатели» обнаружили яму с обгоревшими чемоданами и вещмешками. Внутри находились хорошо сохранившиеся предметы польского происхождения, включая документы. Например, там был найден именной проездной билет на сентябрь 1939 г. на варшавский трамвай № 25 одного из чиновников польского МВД Фамилию этого чиновника в билете прочитать не удалось, однако хорошо сохранившаяся фотография владельца позволяет, при желании, провести его опознание.
   Среди найденных в яме вещей польских офицеров были обнаружены артефакты немецкого происхождения, подтверждающие датировку катынского расстрела осенью 1941 г: зажигалки с нацистской символикой, сигареты немецкого производства и т. д. Многие из этих артефактов были проданы на «черном рыке» Смоленска. Но официальные российские власти этим также не заинтересовались, хотя тема «катынских чемоданов» присутствовала не только на «черном рынке» Смоленска, но и активно обсуждалась летом 2007 года в Интернете (см. http://reibert.info/forum/archive/index.php/t– 475-p—4.html).
   В сентябре 2007 года на интернет-сайте католической «Группы 33» из Хожува (пригород г. Катовице) появилось интервью Кристины Щирадловской-Пеца (Krystyna Szczyradłowska-Peca). 1927 г.р., дочери польского полковника Бронислава Щирадловского из «украинского» катынского списка. Пани Кристина рассказала, что в мае 1946 г. она вместе с другими польскими гражданами на поезде репатриировалась из СССР в Польшу.
   Во время вынужденной остановки поезда недалеко от Катыни полякам было предложено сходить в лес посмотреть могилы соотечественников. Пройдя некоторое время по лесу, расположенного по правой стороне от железнодорожного полотна Смоленск-Минск, они увидели: «громадный раскопанный ров – могилу, в которой находились человеческие останки. О том, что это были останки польских офицеров, свидетельствовали детали мундиров (пуговицы с орлами). Тела частично мумифицировались, поскольку почва была песчаная. Уложены они были слоями и было их очень много» (http://www.chorzowmagdalena.katowice.opoka.org.pl/gr33/ index.php?option=com_content&task=view&id=59&Itemid=30
   Известно, что все раскопки в Катыни в 1943 и 1944 гг. велись только слева от железной дороги (если ехать из Смоленска). О раскопках захоронений польских офицеров в Катыни в 1946 г., тем более с правой стороны железной дороги, сведения отсутствуют. Останки каких польских офицеров видела К.Щирадловска? Пока это тоже остается очередной тайной Катыни.
   Смоленскими участниками проекта «Правда о Катыни» удалось найти жителя пос. Катынь, который, будучи подростком, наблюдал в мае 1946 г. эксгумацию этой могилы. По его словам, трупы после той эксгумации не вывозились, а были перезахоронены на прежнем месте. К сожалению, заявление Щирадловской проигнорировали, как российская, так и польская сторона. Это не случайно. Нахождение нескольких новых массовых захоронений польских офицеров вне Катыни-Козьих Гор, как говорилось, просто «похоронит» официальную версию.

Секреты немецкой эксгумации и идентификации

   Темы объективности немецкой эксгумации в Катыни тесно связана с исследованием ранее упомянутого профессора МГУ Валентина Александровича Сахарова «Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.)» (http://kprf.ru/rus_law/79589.html).
   Это исследование он частично озвучил на «Круглом столе», посвященном катынской теме и состоявшемся в Государственной Думе РФ 19 апреля 2010 г.
   В исследовании анализируется переписка администрации Польского Генерал-губернаторства, Немецкого Красного Креста и Польского Красного Креста. Из этой переписки ясно, что польская сторона еще в 1943 году в достаточно полной мере была посвящена во все «тонкости» немецкой эксгумации.
   Да, и сейчас польские исследователи знают о них не понаслышке, так как в 1990-х годах вышеназванная переписка была опубликована в Польше. Однако о результатах работы с этими документами поляки предпочитают молчать. Видимо, это не случайно, так как они наносят серьезный удар по объективности результатов катынской немецко-польской эксгумации.
   Но перейдем к анализу не только немецко-польской переписки, но некоторых документов из немецких «Amtliches Material…». Прежде всего, обратим внимание на показания свидетелей, которыми козыряли нацисты в 1943 г., а теперь козыряют некоторые катыноведы. Отметим, что протоколы допросов русских местных очевидцев, свидетельствующих о том, что в катынском лесу поляков расстреливали сотрудники НКВД, в 1943 году оформлялись только на немецком языке. Под ними стоят русские подписи, подкрепленные подписями немецких чиновников. Не вызывает сомнений, что люди, не владевшие немецким языком, не понимали, под чем они подписывались. Любой суд опротестует такие показания. Не случайно свидетели впоследствии отказывались от этих показаний.
   Помимо этого недоумение вызывают различия в составе свидетелей, допрошенных немцами. Несложный анализ позволяет выявить в составе допрошенных, указанном в немецких «Amtliches Material…» и указанном в протоколах допросов свидетелей и акте приведения их к присяге (ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 114. Д. 36. ЛЛ.40—41,48—49, 51—54, 67—68).
   Особый интерес представляет комплект немецких документов, которые складывался в процессе работы на катынских захоронениях. Прежде всего, это ежедневно составляемые лейтенантом Фоссом краткие статистические справки, направляемые в руководящую инстанцию. Вызывает удивление поистине конвейерная точность ежедневных списков эксгумированных и идентифицированных (примерно 98– 101 человек), что уже само по себе вызывает сомнение. Создается впечатление, что немцы следовали заранее заданному графику, который не предполагал доскональное и объективное проведение эксгумации и идентификации.
   Это впечатление подкрепляет «Судебно-медицинский отзыв на германский официальный материал о массовых убийствах в Катыни («Amtliches Material zum Massenmord von Katyn»)», польских судмедэкспертов Я.Ольбрыхта и С.Сенгалевича (http://www.spa.msu.ru/images/File/Publ/Trud– 6.pdf). Анализируя немецкий отчет доктора Герхарда Бутца, руководившего катынской эксгумацией в 1943 году, Ольбрыхт и Сенгалевич высказали сомнения в том, что 5 судебных медика (четыре немецких и один польский) не могли осуществить тот объем эксгумационных работ, который зафиксировал Бутц.
   Они писали, что даже в научном институте, хорошо оснащенном, когда труп без одежды и представляет собой тело человека, уже опознанного, с распиленным черепом… (так в тексте отзыва. В.Ш.), опытный медик проводит осмотр трупа за 30—60 минут. Помимо этого польские судмедэсперты в своем отзыве отметили массу других ошибок, натяжек и нелепостей, которые допустил Бутц во время проведения эксгумации (полный текст Отзыва содержится в приложение).
   Известно, что в Козьих горах были крайне неблагоприятные условия для эксгумации. Трупы в могилах были спрессованы в слипшуюся массу, в некоторых захоронениях присутствовала вода. В то же время, согласно протоколам Бутца, в ходе эксгумации осматривались все карманы одежды жертв, обувь, на месте исследовалась информация из найденных бумаг, ордена, эмблемы, эполеты, пуговицы от мундиров и т. д. Доктор Бутц утверждал, что в подавляющем большинстве случаев якобы делалось вскрытие черепа и проводилось полное вскрытие трупа. Помимо этого взвешивались и измерялись отдельные органы трупов, проводились их исследования под микроскопом.
   Вывод Ольбрыхта и Сенгалевича следующий: за 67 дней эксгумации (работая без выходных) 5 судебных медиков не могли исследовать 4143 обнаруженных в катынских захоронениях трупа в том объеме, который описывал Бутц (количественные данные по Ольбрыхту и Сенгалевичу). Примечание. Реально эксгумация длилась менее 67 дней, так как были и дни отдыха и перерывы в работе.
   Добавим, что, как выше отмечалось, реально 5 медиков команды Бутца ежедневно должны были эксгумировать и идентифицировать до 100 трупов. Трудно даже представить, сколько времени требовалось бы им, работая в полевых условиях, для объективной эксгумации и идентификации трупов, а также проведения лабораторных исследований. Ясно одно, что работать в таком темпе Бутц и его помощники могли, только фальсифицируя результаты эксгумации и идентификации.
   Можно с уверенностью утверждать, что содержащиеся в отчете Бутца таблицы, диаграммы, результаты сложных лабораторных исследований, не более чем антураж, задача которого придать внешнюю наукообразность результатам эксгумации 1943 г.
   Но вернемся к Фоссу. В ежедневных списках эксгумированных и идентифицированных, составляемых лейтенантом, регулярно пропускались номера. Тем самым автоматически возрастало количество эксгумированных. Всего было пропущено 124 номера, следовательно, если в окончательном списке Фосса фигурировал 4131 труп (с учетом одного дублирующего и трех литерных номеров. Данные Сахарова), то фактически их было 4011.
   Подтвердим это примером. Берем официальный эксгумационный список из «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn». В нем за номером 5 сразу следует 7, за 9 – 11, за 11 – 13, за 14 – 17, за 23 – 25, за 28 – 31 и т. д. В первой сотне списка пропущено 27 номеров, во второй – 23. Итого 50 на 200 первых номеров списка. В целом же 124 трупа, считающихся эксгумированными, в официальном эксгумационном списке отсутствуют.
   Следует также учесть, что до сих не установлено, вошли ли в официальный эксгумированный список выше упомянутые первые 300 эксгумированных трупов польских военнопленных. Также отмечалось, что с 29 марта по 7 апреля включительно, изъятые из могил трупы в эксгумационном списке не фиксировались. Также неизвестно, сколько трупов было эксгумировано 17, 18, 19 апреля 1943 г., так как, несмотря на то, что в эти дни работы в могилах велись, но в ежедневных дневниковых записях утверждается, что эксгумация не проводилась. Какова судьба извлеченных в эти дни останков так и не установлено.
   Соответственно возникает вопрос, сколько же реальных трупов немцы эксгумировали в 1943 г? Создается впечатление, что немецкие эксперты предпочитали «работать» только с «удобными» трупами.
   Нередко вместо трупов учитывались документы, бумаги или предметы (погоны, фуражки). Следует заметить, что точное число таких «замен» установить не удалось. Ориентировочно их число составляет 59. Не вызывает сомнения, что этот метод увеличения численности эксгумированных, а также «идентификации» несуществующих трупов, немецкими экспертами применялся достаточно широко.
   Так, лейтенант Фосс писал, что «в одной из могил найдены документы. Не известно, к каким трупам эти бумаги принадлежат; тем не менее, они могли бы принадлежать трупам до сих пор не идентифицированным». Такие находки были не единичными, о чем свидетельствуют дополнительные списки Фосса. Так, 30 апреля 1943 года он писал: «в могилах обнаруживаются лишь документы и документы, но не трупы… Нужно полагать, что эти документы принадлежат до сих пор не идентифицированным трупам».
   В отчетах за 6, 10, 14, 18, 20, 22, 24, 26 и 31 мая 1943 года, имеются, соответственно, следующие записи: «В одной из могил найдены документы. Не известно, к каким трупам они принадлежат»; «Два заключительных трупа представлены лишь найденными документами»; «Заключительные шесть трупов представлены лишь pp. найденными документами»; «Заключительные непронумерованные трупы представлены лишь найденными документами», «6 трупов снова могут быть представлены только документами»; «Дополнительно идентифицировано 24 следующих, до сих пор неизвестных трупа. 3 заключительных трупа представлены найденными бумагами»; «Нижеследующие 24 имени принадлежат трупам, до сих пор являвшихся не идентифицированными. 3 непронумерованных трупа представлены лишь pp. Документами, найденными в одной из могил»; «Следующие 25 трупов до сих пор считались не идентифицируемыми. Непронумерованные имена представлены изъятыми из могил бумагами»; «Идентифицировались дополнительно: 20 трупов… 2 трупа представлены личным знаком и письмом. Сами трупы не были найдены».
   В последней записке от 8 июня 1943 года Фосс сообщал: «Дополнительно идентифицировано 26 трупов, порядковые № № которых занесены в прежних установках. Следующие 3 польских офицера представлены найденным документы; так как трупы не найдены, они не пронумерованы» (подчеркнуто нами. – В.Ш.).
   Для доказательности приведем примеры из немецкого эксгумационного списка, когда в нем вместо трупов фигурируют документы. Указанные слева номера – это номера эксгумационного списка.
   38. Brief mit Adresse: .... Kozelsk, Erholungsheim ,,Maxim Górki».
   84. Obltn. Anzahl Visitenkarten, Notizbuch (darin sind die beiden Generale Bohaterewicz und Smorawinski erwähnt).
   122. Notizbuch mit Adresse: Helena Koniczka, Lissa (Posen), Kirchring 2.
   195. Liste mit 53 Namen, mit russischer Schieibmaschine geschrieben.
   196. Zettel mit Adresse: Schneider, Tadeusz, Kozelsk. (Подробнее см. http://www.katyn.ru/index.php?go=Pages&in=view&i d=831).
   Особенно беспокоило немецких экспертов дублирование имен «идентифицированных». Так, в письме Шпенглера из главного отдела пропаганды правительства Генерал-губернаторства президиуму ГКК от 27 июня 1943 года говорилось: «бумаги приводились в порядок различными ревизиями документов, в результате документы, принадлежащие одному трупу, при упаковывании раскладывались по различным конвертам. Поэтому, например, бумаги офицера оказывались разложенными по 12 различным конвертам» (подчеркнуто нами. – В.Ш.). Вот откуда «двойники» в катынских захоронениях.
   В письме Министерства пропаганды в президиум ГКК от 30 августа 1943 г. также указывалось, что подлинные документы убитых в Катыни польских офицеров «при упаковывании в конверты неоднократно перепутывались и частично оказывались положенными в конверты, принадлежащие различным покойникам» (подчеркнуто нами. – В.Ш.). (Ссылки на немецкие документы см. в статье Сахарова «Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.)». (http://kprf.ru/rus_law/79589.html).
   Обращает внимание тот факт, что ничтожную ценность произведенной в Катыни-Козьих Горах так называемой «идентификации» знали не только нацистские эксперты, но и их польские помощники. Так, на совещании, проведенном 10 июня 1943 г. в Кракове главным управлением пропаганды правительства Генерал-губернаторства с участием представителей Польского Красного Креста (ПКК) было констатировано: «до сих пор предоставленные и опубликованные в польской прессе списки трупов, идентифицированных в Kaтыни, недостоверны, так как только в немногих случаях соответствуют действительности» (подчеркнуто нами. – В.Ш).
   В одном из писем ПКК, в частности, говорилось: «Из до сих пор поступавших списков мы лишь в немногих случаях можем считать данные достаточным основанием для информирования родных, так как при таком большом количестве имен отсутствуют личные данные, допускающие несомненное опознание умерших» (подчеркнуто нами. – В.Ш.)
   Одним словом, можно с полной уверенностью сделать вывод о том, что в Козьих горах широко практиковалось, по выражению профессора Сахарова, «сводничество» неизвестных трупов со «счастливо обретенными» документами. Мнение, что обнаруженные в Катыни при трупе документы и бумаги являются надежным основанием для его идентификации, на поверку оказалось совершенно несостоятельным.
   Даже в тех случаях, когда в списках Фосса фиксировались документы, якобы принадлежавшие убитому, это не могло служить гарантией правильной идентификации трупа, т. к. при нем могли быть документы и (или) бумаги, либо принадлежащие третьим лицам, либо содержавшие информацию о них (письма, открытки, конверты, записные книжки, визитки, фотографии и т.д.).
   Фосс также отмечал, что «часть найденных документов, принадлежащих одной и той же личности, находилась в карманах форменной одежды одного трупа, а другие либо в песке могилы, либо при других трупах».
   Однако даже присутствие в захоронениях документов, найденных на трупе, не был основанием для идентификации. Вновь обратимся к свидетельству польских судмедэкспертов Ольбрыхту и Сенгалевичу. Они считали, что идентифицировать личность, устанавливать дату и время смерти на основании найденных в катынских захоронениях документов, писем, дневников, следует только после того, как эти артефакты: «пройдут техническую и химическую экспертизы для установления качества бумаги, почерка, печати и для констатации изменений, которым они могли подвергнуться под воздействием разложения трупов и их длительного пребывания в земле, более того, документы эти должны пройти графологическую экспертизу при достаточном количестве сравнительного материала».