Шведов Сергей. Зверь

   – Рейхсфюрер наложил запрет на новые визиты к Зверю.
   – Но почему? – осторожно полюбопытствовал Рильке.
   – Потому что вслед за вашей экспедицией в заповедные места были отправлены еще три, и все они утонули в болоте. Придется ждать зимы. Возможно, тогда нам удастся добраться до лабиринта.
   – Какого лабиринта? – удивился Рильке.
   – Неважно, – отмахнулся Радзинский. – Я имею в виду Горюч-камень. Собирайтесь, Рихард. Ваше лечение закончилось. Месяц мы проведем в Берлине, а потом вас отправят к новому месту службы.
   Сердце Рильке оборвалось. Он почти не сомневался, что его отправят на Восточный фронт. Из него выудили всю информацию, и теперь он никому не нужен. До Горюч-камня сотрудники Аннанербя доберутся и без него. А Рихард теперь отработанный пар, свидетель, от которого следует избавиться как можно быстрей. И хорошо если штандартенфюрер фон Кнобельсдорф ограничится только фронтом, а не контрольным выстрелом в затылок.
   – Я забыл отметить в отчете одну очень важную деталь, господин штурмбанфюрер.
   – А именно?
   – Зверь влил в меня по меньшей мере сто граммов своей крови.
   – Каким образом?
   – Она капала с его руки прямо мне в рот. Я до сих пор помню ее солоноватый вкус.
   – А зачем он это сделал?
   – Вероятно, для того, чтобы вернуть меня к жизни. Я ведь был ранен.
   – Бросьте сочинять, Рильке, – нахмурился Радзинский. – Когда наши люди обнаружили вас в Световидовке, на вашем теле не было ни единой царапины.
   – Тогда откуда у меня на груди взялся этот шрам? Я ведь только дважды участвовал в боевых действиях. Но в первый раз мне действительно повезло.
   – Я проверю ваш послужной список, фельдфебель Рильке, и если вы не солгали, то доложу об этом господину Кнобельсдорфу. Что еще вы упустили из виду?
   – Потенцию, господин Вацлав, – понизил голос почти до шепота Рихард. – У меня сильно возросла потенция.
   – Ах да, – припомнил Радзинский, – мне сказали, что вы соблазнили жену садовника. Не ожидал от вас такой прыти, Рихард.
   – Я думаю, это последствия, господин штурмбанфюрер.
   – Последствия чего?
   – Я имею в виду свой контакт со Зверем.
   Радзинский откинулся на спинку стула и окинул удивленным взглядом съежившегося Рильке.
   – Вы и сиделку соблазнили, Рихард?
   – Так точно, господин штурмбанфюрер. Это выше моих сил.
   – Что еще?
   – Более ничего.
   – Скажите, Рихард, а фон Бюлов ничего вам не рассказывал о своих предках?
   – Рассказывал, но это было очень давно. Задолго до войны. Мы ведь учились с ним вместе в университете. Речь зашла о каком-то Фарлафе фон Бюлове, его жене и их отпрыске. Подробностей не помню, но якобы этот древний рыцарь пал в схватке с загадочным Зверем Арконы. Там был еще какой-то оберег, который Фарлафу фон Бюлову дали жрецы Вотана. Вернер нам его показывал. По-моему, это была фигурка птицы.
   – Вернер фон Бюлов брал оберег с собой?
   – Не знаю, господин штурмбанфюрер. Мне он об этом ничего не говорил.
   – А что стало с рыцарем?
   – Он убит Зверем. Во всяком случае, так говорилось в семейном предании.
   – Выходит, волхвы обманули Фарлафа фон Бюлова?
   – Не знаю, господин Вацлав.
   – Скажите, Рихард, а с женой покойного гауптмана фон Бюлова вы были знакомы?
   – Я видел ее только однажды, мельком, перед самой войной, кажется, в тридцать восьмом году. По-моему, она лет на двадцать моложе Вернера.
   – На пятнадцать, – поправил фельдфебеля Радзинский. – Сейчас ей тридцать лет, она недурна собой, богата.
   – Зачем вы мне это говорите, господин Вацлав?
   – Вы ее соблазните, Рихард. Заодно мы проверим вашу потенцию. По слухам, эта дама очень привередлива по части любовников.
   – Но это не совсем удобно, господин штурмбанфюрер. Все-таки мы с Вернером были друзьями.
   – Это приказ, фельдфебель Рильке, а приказы не обсуждаются. Вы должны выведать все тайны семьи фон Бюловых.
   – Но какие именно, господин штурмбанфюрер?
   – Все, Рильке. Вы будете ежедневно присылать мне отчеты. Я должен знать, кто бывает в этом доме и с кем хозяйка вступает в контакт. В частности, меня очень интересует вот этот человек. – Радзинский бросил на стол фотографию офицера вермахта. – Это обер-лейтенант Генрих фон Зюдов. По нашим сведениям, они знакомы уже несколько лет. Еще с довоенной поры. Более того, есть основания полагать, что сына своего Барбара фон Бюлов родила не от мужа, а от любовника. Месяц назад фон Зюдов приезжал в отпуск после ранения, полученного на Восточном фронте. Их отношения возобновились.
   – Мне, пожалуй, трудно будет соперничать с таким красавцем, – с сомнением покачал головой Рильке.
   – Я жду от вас не сексуальных подвигов, господин фельдфебель, а информацию. Если вам не удастся соблазнить Барбару фон Бюлов, займитесь ее сестрой Марией, которая живет в доме в качестве приживалки. Она вдова, ей тридцать восемь лет, словом, женщина в вашем вкусе. Кстати, вам этот Генрих фон Зюдов никого не напоминает?
   – Нет, господин штурмбанфюрер. Этого молодого человека я вижу в первый раз.
   – Жаль.
   – А как я попаду в дом госпожи фон Бюлов?
   – Вы будете ее дворецким, Рильке, – спокойно отозвался Радзинский. – Вас ей рекомендовало гестапо в моем лице как человека трезвомыслящего, скромного и образованного. Вы бывший фельдфебель вермахта, тяжело раненный на Восточном фронте. Ну а то, что вы еще и хороший знакомый Вернера фон Бюлова, станет для вдовы приятным сюрпризом.
   Так неожиданно для себя Рильке оказался в доме своего старого знакомого. Отправка на Восточный фронт откладывалась на неопределенное время. И Рихард отлично понимал, что многое теперь зависит от его расторопности, и угодить он должен не столько Барбаре фон Бюлов (что само по себе было делом нелегким), сколько штурмбанфюреру Радзинскому, ибо именно от этого поляка, невесть какими путями пробравшегося в СС, где с особой тщательностью следили за расовой чистотой, зависит его будущее.
   В первые дни от обилия впечатлений у Рильке голова шла кругом. Но через неделю он уже довольно сносно чувствовал себя в бабьем царстве, властно покрикивая на кухарок, нянь и горничных, которые оказались в его полном распоряжении. Красавица Барбара большей частью проводила время в будуаре, передоверив управление домом своей старшей сестре, с которой Рильке очень скоро нашел общий язык. Вдовствующая Мария пустила в свою постель бравого фельдфебеля уже на третий день после его появления в доме. О сем прискорбном факте горничные донесли прекрасной Барбаре, но та восприняла эту весть спокойно, и лишь небрежно бросила старшей сестре:
   – Вот уж не думала, что ты станешь путаться со слугами.
   – Война, дорогая, – не осталась в долгу Мария. – Обер-лейтенантов на всех не хватает.
   На красивое лицо Барбары фон Бюлов набежала тень. Она бросила беглый взгляд на портрет фон Бюлова, висевший над камином, и покинула гостиную, оставив поле боя за сестрой и ее верным дворецким. Мария презрительно фыркнула ей вслед. Из монолога обиженной женщины, предназначенного только для его ушей, Рильке узнал, что отцом прелестного Макса является совсем не Вернер фон Бюлов.
   – И он об этом знал?
   – Разумеется, нет, – передернула худыми плечами Мария. – С какой стати я бы стала вредить родной сестре. Они встретились на одном из швейцарских курортов накануне войны. Юноша был очарователен. Барбара влюбилась в него сразу, даром что он был моложе ее на семь лет. А Генриху, видимо, льстило внимание замужней женщины. Они встречались в моем номере. Никогда себе этого не прощу. Я так виновата перед покойным Вернером! Хорошо еще, Генрих из семьи аристократов и кровь фон Бюловых не была осквернена кровью плебеев. Несчастный Вернер относился к подобным вопросам очень трепетно. Он вечерами просиживал за старинными манускриптами. Лучше бы он в это время делал жене ребенка. Но для некоторых семейные предания дороже объятий жены.
   – Хотел бы я взглянуть на эти бумаги, – осторожно заметил Рильке. – Я ведь тоже историк. Мы учились с Вернером на одном факультете университета.
   – Быть того не может! – воскликнула Мария. – Ты был знаком с фон Бюловым?
   – И даже писал статьи в один из журналов, издаваемых им.
   – Почему же ты не рассказал об этом Барбаре?
   – Я не хотел быть навязчивым. В моем положении говорить о давнем знакомстве с хозяином дома было бы не совсем прилично.
   – Ты очень деликатный человек, Рихард.
   – Так я могу ознакомиться с архивом фон Бюловых?
   – Только в том случае, если твои занятия историей не отразятся на наших отношениях, – ласково улыбнулась Мария.
   – Не сомневайся в этом, дорогая.
   В семейном архиве фон Бюлова Рильке почерпнул массу интересной информации. Оказывается, Вернер отлично знал, к кому он направляется в гости, более того, он не без оснований считал Зверя Арконы своим предком. И кажется, страшно гордился этим обстоятельством. Вот и пойми этих аристократов.
   Рихард Рильке, пожалуй, сгорел бы со стыда, узнав, что его прапрабабушка путалась с чудовищем, а Вернер был в восторге от того, что в его жилах течет кровь нибелунга, носителя божественной маны и хранителя сокровищ арийских богов. Отыскал Рихард и загадочного черного ворона, но этот древний оберег большого впечатления на него не произвел. Украсть амулет Рильке не решился, но хранившиеся в архиве фотографии дара языческих жрецов он передал штурмбанфюреру Радзинскому.
   – Так вы считаете, Рильке, что этого черного ворона Фарлаф фон Бюлов получил из рук жрецов Вотана?
   – Так написано в манускрипте. К слову, он не такой уж древний. Видимо, один из фон Бюловых перенес семейное предание на бумагу на рубеже шестнадцатого-семнадцатого веков. Да и вообще сомнительно, чтобы род тянулся, не прерываясь, аж с двенадцатого века. Обязательно нашелся бы доброхот, который подпортил бы кровь аристократического семейства.
   – Тем не менее вы ошибаетесь, Рильке. В жилах Вернера фон Бюлова действительно текла кровь Зверя Арконы.
   – Почему вы так решили, Вацлав?
   – Знаете, чье тело вы видели возле камня?
   – Вы имеете в виду чекиста?
   – Да. Это сын зверя Арконы. Фамилия его Воронин. Владимир Воронин по прозвищу Лютый. Я охотился за ним несколько лет, а он охотился за мной. Финал этой истории вы знаете, мне пришлось эмигрировать. Последний раз я видел его в Швейцарии в тридцать восьмом году. Он был с юношей лет восемнадцати. Возможно, это был его сын.
   – Вы донесли на него в полицию?
   – Не смешите меня, Рихард. Этот человек был оборотнем. Я просто покинул Швейцарию, дабы не нажить крупных неприятностей.
   – Ну а при чем здесь Вернер фон Бюлов?
   – Гауптман повторил судьбу Лютого. Вы же сами пишете, что он пал бездыханным, как только прикоснулся к Горюч-камню.
   – Это правда, но я не вижу связи.
   – Зверь Арконы живет вот уже многие сотни лет. И возникает вопрос: где он черпает энергию для столь продолжительного существования?
   – Так вы считаете, что он получает ее от своих потомков? – ужаснулся Рильке.
   – Именно, Рихард. Вы совершенно правильно угадали мою мысль. Ни одна языческая религия не обходилась без человеческих жертвоприношений. Причем в жертву приносились не только рабы и пленные, но и люди знатные, кичившиеся своим родством с богами. Но, видимо, такое родство обязывало. Получив от бога способность к магии, тогдашняя знать расплачивалась за этот дар жизнью в самом расцвете сил.
   – Но как вы догадались? – воскликнул Рильке и вдруг вспомнил разговор со световидовским старожилом Яковом Беловым. Пьяный Яков помянул тогда нехорошим словом ротмистра Радзинского, устроившего охоту за мореевскими жителями.
   – Я не догадался, Рильке, я просто видел двух мореевских мужиков, стоявших статуями возле Горюч-камня. И слышал страшный крик Зверя, словно бы оплакивающего их.
   – И тогда вы решили истребить всех мореевских баб и детишек, чтобы лишить Зверя потомства и в конце концов умертвить его?
   – Правильно, Рильке, – криво усмехнулся Радзинский. – Мне нужны были сокровища нибелунгов. Но мне мешал Зверь. Было бы безумием вступать с ним в открытую схватку. К сожалению, мне помешал Лютый. Я потерял всех своих людей и вынужден был бежать за границу нищим. А от кого вы узнали эту историю?
   – От Якова Белова.
   – Так он еще жив? – удивился Радзинский. – А впрочем, мы ведь с ним примерно одного возраста.
   – Почему бы вам не повторить попытку? – шепотом спросил Рихард. – Ведь сейчас это сделать гораздо проще.
   – Не уверен, Рильке. Сейчас Зверь силен как никогда. И пусть жертвы приносятся не на его алтарь, – он, видимо, все равно способен аккумулировать их энергию. А счет этим жертвам идет уже на миллионы. Мы потеряли более тысячи человек в районе деревни Световидовки. В них даже не стреляли, как в вас, они просто исчезли, испарились, угодили в бездонный провал.
   Радзинский вскочил на ноги и забегал по комнате. В таком волнении Рильке штурмбанфюрера еще не видел. На нем буквально не было лица.
   – Вы знаете о положении на Восточном фронте, Рихард?
   – Мы взяли Сталинград.
   – Мы его не взяли, Рильке, и никогда не возьмем, слышите, – прошипел Радзинский. – Чем больше мы будем их убивать, тем сильнее будет сопротивление уцелевших. Этот монстр, этот бог, этот Машкин сын просто переливает энергию павших в кровь живых. Они нас сметут, Рихард, они будут в Берлине.
   Наверное, штурмбанфюрер Вацлав Радзинский был сумасшедшим, но провидческим даром он обладал. Рильке это понял, когда умолкли фанфары, прославляющие успехи вермахта в заснеженной России. А потом пришла страшная весть о разгроме армии Паулюса. Весть, потрясшая Германию до основания. Рихард ходил по чужому дому как потерянный и с ненавистью косился на шкатулку, где хранился черный ворон, вестник несчастья.
   В последнее время Рильке стали мучить кошмары. Сначала он решил, что отголосок страшных событий смущает во сне его сознание, но очень скоро сообразил, что ночные видения посещают его неспроста. В них был тайный смысл, пока что просто недоступный его пониманию. Ему вдруг пришло в голову, что ночные видения – это вовсе не его сны. Это вообще не человеческие сны. Это грезит какое-то другое существо. И грезит оно о давно ушедшем мире, который для этого существа был родным. Рильке же боялся странного древнего мира до ужаса и оттого, наверное, запил, повергнув в недоумение Барбару фон Бюлов. В чувство Рихарда привел штурмбанфюрер Радзинский, к которому обратились за помощью озабоченные дамы.
   – Мне нужно попасть в Детмольд, Вацлав, слышите?!
   – Зачем? – удивился Радзинский.
   – Не знаю, – поморщился Рильке, пересиливая похмельную дрожь. – Это нужно ему, Зверю. Там должны быть развалины древнего храма. Именно там хранится купель, в которую его окунули. Это купель доверху наполнена кровью дракона. И той же кровью на стене написаны страшные слова. Роковые слова, изменившие всю его жизнь.
   – Вы прочли это в бумагах фон Бюловых?
   – Нет, Вацлав, я видел это во сне.
   – А что вы видели еще, Рихард?
   – Я видел женщину, прятавшуюся в храме. Беременную женщину. А потом в храм ворвались они. Я не знаю, как назвать этих существ. Какая-то жуткая помесь звериных и человеческих черт. Но самым страшным был Он.
   – Кто он?
   – Дракон, Дьявол, быть может, сам Вотан. Он нацедил в купель собственной крови и велел искупать в ней только что рожденного младенца. Это ужасно, Вацлав. Я даже не знаю, мой ли это ужас, или это ужас младенца, испытанный им в первый час своей жизни.
   – Успокойтесь, Рихард. Раз он хочет, чтобы вы поехали в Детмольд, вы поедете туда. Надо только получить разрешение от штандартенфюрера фон Кнобельсдорфа.
   В эту ночь Рильке спал без сновидений, а по утру проснулся бодрым и полным сил. Марии рядом не было. Это Рихарда слегка удивило, ибо его любовница не любила вставать слишком рано. Так же, впрочем, как и ее сестра, но сегодня обе дамы были уже на ногах. Рильке слышал их голоса, доносящиеся из гостиной. Заинтересованный Рихард быстро оделся и скользнул в дверь. Появление дворецкого не произвело на дам никакого впечатления, зато сидевший у стола молодой человек в форме обер-лейтенанта вермахта вскинул на Рихарда удивленные голубые глаза. Рильке узнал его сразу. Это был Генрих фон Зюдов, чью фотографию ему показывал штурмбанфюрер. Белокурый Генрих держал на руках пятилетнего Макса, тоже белокурого и голубоглазого. Мальчик весело смеялся, а его счастливая мать беззаботно улыбалась.
   – Наш новый дворецкий, господин Рильке, – представила Рихарда Мария. – Он воевал на Восточном фронте, как и вы, Генрих.
   – Рад встретить собрата по оружию. – Фон Зюдов снисходительно усмехнулся и протянул фельдфебелю руку. – Вам нехорошо?
   – Извините, – прохрипел Рихард, прикасаясь к протянутой ладони. – Голова кружится. Последствия контузии.
   Фон Зюдов чуть заметно пожал плечами и повернулся к дамам. Рильке вышел из гостиной на негнущихся ногах. В коридоре он схватил за руку пробегающую мимо Берту.
   – Давно он приехал?
   – Вчера вечером. Мы не стали вас будить, господин дворецкий, уж очень сладко вы спали.
   Телефонный аппарат находился в кабинете Вернера фон Бюлова, где за последние месяцы Рильке провел немало часов, перебирая пожелтевшие от времени бумаги.
   – Он здесь, – тихо прошептал Рильке, услышав уверенный голос штурмбанфюрера Радзинского.
   – Кто он?
   – Капитан Воронин. Я узнал его по голосу.

Глава 19
НЕВЕСТА ЗВОНАРЕВА

   Семен Морозов был убит возле собственного подъезда ранним пасмурным утром двумя выстрелами в упор. Герману сообщил о его смерти Георгий Иванов, загадочный сотрудник всесильной Конторы. С Морозовым Воронин проработал почти десять лет, а потому весть о его гибели воспринял очень болезненно. Через пятнадцать минут он уже был на месте преступления, где столкнулся нос к носу с мрачным и невыспавшимся прокурором Власовым.
   – Прилетел, Ворон, – недовольно прошипел при виде бывшего опера следователь Песков и отвернулся.
   Герман с тоской оглядел обшарпанные стены старого питерского дома, в котором не раз бывал в той, ставшей почти нереальной жизни.
   – Стреляли из-под арки, – пояснил Власов. – Обе пули попали в голову. Смерть наступила мгновенно. Видимо, он даже не успел разглядеть убийцу.
   – Свидетели есть?
   – Пока не нашли. Кто тебе сообщил о смерти Морозова?
   – Иванов.
   Власов вздохнул и почесал небритый подбородок. Судя по всему, ему не очень понравилось вмешательство московского гостя в сугубо питерские дела.
   – Семен сотрудничал с Ивановым, – пояснил Воронин. – В частности, искал по его заданию пропавшего Макса фон Бюлова.
   – Ты считаешь, что смерть Морозова как-то связана с этим делом?
   – Связана, – кивнул головой Герман. – И с пропажей Макса, и с убийством Караваева, которое он тоже расследовал. Я же его предупредил, чтобы он не лез к Звонареву.
   – Видимо, он просто не верил в демонов, – горько усмехнулся Власов.
   – Видимо, так, – не стал спорить Воронин и, круто развернувшись на каблуках, пошел к машине.
   Убийство Морозова не могло быть случайностью. Должно быть, Семен узнал нечто такое, о чем ни ему, ни другим знать не следовало. И во избежание утечки информации его устранили. Это могла сделать либо Василиса Радзинская, либо Константин Звонарев. Точнее, то существо, которое пряталось под личиной бизнесмена.
   Выруливая из-под арки, Воронин едва не сбил человека в белой рубашке и потертых джинсах. И пока Герман подбирал слова для того, чтобы выплеснуть накопившееся раздражение, несостоявшийся потерпевший дорожного происшествия уже занял место на заднем сиденье его автомобиля.
   – Поехали, – сказал он, оглядываясь назад.
   – Может, вы для начала представитесь?
   – Извините. Я думал, вы меня узнали. Седельников Иван Петрович. Лейтенант милиции.
   – Так это вы упустили убийцу Караваева, – припомнил Воронин. – А к чему такая конспирация?
   – Просто не хотел, чтобы Песков видел меня в вашей машине.
   Воронин оглянулся назад и оценивающим взглядом окинул своего нечаянного пассажира. Несмотря на молодость, Седельников не производил впечатления простофили. Да и не стал бы Морозов держать возле себя Иванушку-дурачка и доверять ему ответственные задания.
   – А при чем здесь Песков?
   – Они поссорились. Юрий Григорьевич и Семен Борисович. Я случайно слышал их разговор по телефону.
   – А ты уверен, что Морозов разговаривал именно со следователем?
   – Уверен. Во-первых, он называл своего собеседника Юрием Григорьевичем, а во-вторых, на нашем телефоне есть определитель номера. Я потом посмотрел.
   – Значит, это следователь позвонил Семену?
   – Да. И капитан дважды повторил одну и ту же фразу: «Не надо меня пугать, Юрий Григорьевич».
   – О чем они говорили?
   – Насколько я понял, речь шла о жене Пескова. Сначала я подумал, уж не подсела ли Юлька на наркотики, но капитан говорил о каком-то храме, и я решил, что речь идет о сектантах.
   – А ты что, знаком с женой Пескова?
   – Мы в одном классе учились. Шесть лет не виделись. А потом я увидел, как она вылезала из машины следователя. Догнал. Поздоровался. Зашли в кафе, поговорили о жизни.
   – О храме она тебе не рассказывала?
   – Нет, зато обещала познакомить с ворожеей.
   – Зачем?
   – Так я ведь не женат, товарищ майор. Вот Юлька и решила помочь бывшему однокласснику.
   – И ты согласился?
   – Нет. Я сказал, что женщина, которая мне нравится, уже замужем. Собственно, я Юльку имел в виду. Она это, кажется, поняла, но тем не менее пообещала поспособствовать. А в общем, это был самый обычный треп.
   – Ты сказал ей, что работаешь в милиции?
   – Нет. Сказал, что бизнесмен. Пустил пыль в глаза. Милиционеры нынче у девушек не котируются.
   – К ворожее сходить не побоишься? – обернулся Воронин к лейтенанту.
   – Нет, – усмехнулся Седельников. – Только у меня денег нет, чтобы оплатить ее услуги.
   – Деньги будут.
   Герман достал из кармана мобильник и набрал номер телефона Иванова. Сотрудник ФСБ уловил мысль бывшего опера и обещал содействие, в том числе и материальное.
   – Поедешь по этому адресу, – чиркнул пару строк на листе блокнота Герман, – и получишь сто тысяч рублей. Для начала этого хватит, чтобы сойти за прожигателя жизни. Только не зарывайся. Ничего не предпринимай, не посоветовавшись со мной или Ивановым. Держись настороже. Это очень опасные люди. Задачу уяснил?
   – Так точно, уяснил. Только я ведь на службе.
   – Иванов все утрясет с твоим начальством. Действуй.
   – А за вами хвост, товарищ майор.
   – Вижу, – кивнул Герман. – Выметайся из салона.
   Высадив Седельникова, Воронин попытался оторваться от вишневой иномарки. Но «ауди» никак не хотела отпускать «форд» в свободное плавание и упорно сидела у него на хвосте. Похоже, Германа вели от самого морозовского дома, что не могло его не навести на мысль об утечке информации из правоохранительных органов. В частности, из прокуратуры. До сих пор у него не было никаких оснований подозревать Пескова в служебном несоответствии. Ну зануда, ну сухарь, но ведь как раз такие люди крайне редко переступают границы закона. Видимо, Герман не учел, что и у службиста может быть нежное сердце.
   Убивать Воронина никто пока, похоже, не собирался, да и место для покушения было явно неподходящим, учитывая большое количество машин и прохожих. В какой-то момент Герману показалось, что он оторвался от «ауди», но очень скоро сообразил, что произошла «смена караула» и место вишневой иномарки заняла ничем вроде бы не приметная серенькая «Волга». Слежка велась достаточно профессионально, и Воронин решил, что его недоброжелатель, кем бы он там ни был, воспользовался услугами частного детективного агентства с целью пощекотать нервы оппоненту.
   Клыков на зов старого друга откликнулся неохотно. Видимо, просто не выспался, но тем не менее спустился с небес на грешную землю, дабы буркнуть навязчивому человеку: «Здорово, старик»;
   Воронину показалось, что в окне Славкиной квартиры, расположенной на пятом этаже, промелькнуло женское лицо, но он не стал задавать ненужных вопросов.
   – Позвони Светлане и назначь ей встречу.
   – У тебя запросы, старик, – возмутился Славка. – С какой это стати богатая дама пойдет на свидание с бедным историком?
   – Это твои проблемы, – отмахнулся Воронин. – Придумай что-нибудь, но моего имени не упоминай ни в коем случае.
   – Задал ты мне задачку, – вздохнул Клыков. – А что случилось-то?
   – Убили Семена Морозова, – ровным голосом произнес Герман. – И у меня есть все основания полагать, что сделал это отец Светланы. Он выполняет при Звонареве роль киллера.
   – Но это же бред! – возмутился Славка. – Василий Иванович – добрейшей души человек. Мирный обыватель.
   – Этот мирный обыватель был схвачен на месте преступления, он отправил на тот свет отставного генерала Сабурова. После этого у Васильева случился сердечный приступ, и он скончался на глазах возмущенных сограждан. Его поместили в морг, но через некоторое время он покинул это гостеприимное учреждение.
   – Чушь какая-то, – простонал Клыков. – Ну, хорошо, я позвоню.
   К немалому удивлению Славки, Светлана Васильева согласилась встретиться с ним в ресторане «Славянский базар». Хотя повод для делового свидания Клыков выбрал самый незамысловатый: не нашел ничего лучше, как попросить у богатой дамы взаймы. Будь невеста господина Звонарева скупердяйкой, Славке пришлось бы ждать ее до голубых седин. Но, к счастью, у бывшей однокашницы было отзывчивое сердце, и она примчалась на помощь Клыкову, вечно попадающему в финансовые катастрофы, через каких-нибудь сорок минут. За рулем ее иномарки сидел Игорь, который выполнял при богатой даме роль не только шофера, но и охранника.