В наушнике Раулинс услышал голос Бордмана:
— Мы уже потеряли четыре зонда прямо в воротах. Что с твоим?
— Согласно программе, — доложил Раулинс. — До сих пор все в порядке.
— Скорее всего мы потеряем его в течениии шести минут с начала входа. Сколько прошло времени?
— Две минуты пятнадцать секунд. Робот выглянул из-за стены и быстро двинулся по мостовой, где только что плясал луч. Раулинс включил одоратор и почувствовал вонь паленого и множество озона. Мостовая разделилась. Каменный мост в один пролет дугой разгибался над какой-то полной огня яме. С другой — над дорогой нависал столб каменных блоков, неустойчиво нагроможденный один на другой. Мост выглядел более безопасным, но робот начал карабкаться на блоки. Раулинс передал вопрос: почему? Робот передал, что моста вообще не существует. Раулинс потребовал симуляцию изображения прохода по мосту и увидел, как призрак робота поднимается на пролет, потом качается, пытаясь сохранить равновесие. Ловко, подумал Раулинс и содрогнулся.
Тем временем робот перебрался через нагромождение блоков неповрежденным. Прошло три минуты восемь секунд.
Дальнейший путь шел прямо. Это была улица между башнями без окон. В начале четвертой минуты робот миновал светлую решетку и отскочил в сторону, благодаря чему не был разможден копром в форме зонтика. Восемь секунд спустя он обогнул трамплин, ловко избежал удара копий и оказался в желобе, длинным настолько, что скольжение хотя и очень быстрое заняло сорок секунд.
Все это давно уже встретил на своем пути Картиссан, стой поры мертвый. Он продиктовал рапорт об именно таких проишествиях в лабиринте. Он просуществовал в нем пять минут и тридцать секунд и его ошибка была в том, что он не выскочил и желоба на сорок первой секунде. Но что произошло с ним дальше, сведений не было.
Раулинс попросил еще одну симуляцию и увидел: в конце желоба открылась широкая щель и проглотила призрак робота. Тем временем робот осторожно продвигался к чему-то что могло быть проходом в лабиринт.
Раулинс сказал:
— мы уже на седьмой минуте и все еще продвигаемся вперед, Чарльз. Прямо перед нами я вижу ворота в зону «Г». Не следует ли теперь тебе взять моего робота под свой контроль?
— Если вы продержитесь еще две минуты, я так и сделаю, — ответил Бордман. Перед воротами робот задержался. Он включил свой гравитрон и создал энергетический шар. Толкнув его в ворота, он подождал, но ничего не произошло. Словно бы успокоенный, робот двинулся к воротам сам. Когда он проходил их, створки внезапно сомкнулись, расплющив его. Экран погас. Человека такая ловушка превратила бы в пыль.
— Мой робот влип, сообщил Раулинс. — Шесть минут сорок секунд.
— Так как и предвидели, — послышался ответ. — У нас остались всего два робота. Переключайся и смотри.
На экране показалась общая картина. Раулинс после недолгих поисков отыскал трассу своего робота и значок на границе между двумя зонами и убедился, что этот робот пробрался дальше остальных. Так или иначе, но два робота еще продолжали путь. Один был во второй зоне, а другой кружил по ведущему к ней проходу.
Схема исчезла. Раулинс видел изображение лабиринта. Чуть ли не с грациозностью этот металический цилиндр высотой с человека лавировал среди в стиле «бароко» изгибов лабиринта, минуя золотистую колону, от которой доносилась верещащая музыка со странной тональностью, потом световой пруд, наконец, паутину и кучу побелевших костей. Раулинс только мельком заметил эти кости, это были останки человека.
С большим восторгом он следил за путешествим робота. Будто он сам шел там, избегая смертельгых ловушек. Шла уже пятнадцатая минута, второй уровень лабиринта. Видны широкие аллеи, изящные колонады, длинные галлереи. Гордясь ловкостью этого робота и совершенством его датчиков, он перестал волноваться. И потому получил болезненый удар, когда одна из плит тротуара внезапно поднялась вверх, и робот скатился прямо между крутящихся колес какой-то могучей машины.
Последний робот был направлен через главные ворота — безопасные. Благодаря скромному запасу инфорации, до сих пор он избегнул всех опасностей и находился сейчас в зоне «З», почти на границе с зоной «Ф». Робот шел точно тем же самым путем — тут обходя, там перепрыгивая и прошел в лабиринте восемнадцать минут без последствий.
— Хорошо, — сказал Бордман. — На этом месте погиб Мортенсон. Правда?
— Да, — ответил Хостен. — В последнем его рапорте сообщалось, что он стоит вон там, около пирамиды. Потом связь прервалась.
— Значти, начнем собирать свежую информацию. Мы убедились, наши сведения точны. Входом в лабиринт служат главные ворота. Но сюда…
Робот без программы стал продвигаться медленно, поминутно останавливаясь, чтобы во все стороны раскинуть сеть для сбора данных. Он искал открытые дври, замаскированные отверстия в мостовой, аппаратуру, лазеры, масс-детекторы, источники энергии.
Таким путем он прошел двадцать три метра. Далее робот сообщил, что Мартенсон был раздавлен каким-то катком, приведенным в действие его неосторожным шагом. Далее робот миновал еще две ловушки поменьше, но не смог справиться с дезориентационным экраном, который нарушил работу его механического сознания. И в результате его разрушил удар молота.
— Следующий робот должен будет отключить все свои цепи, пока не пройдет этого места, — проворчал Хостин. — Идти наощупь с отключенным зрением…
— Может, человеку там было бы лучше, чем машине, — заметил Бордман. — мы не знаем, как этот экран может воздействовать на него.
— Мы еще не готовы выслать туда людей, — напомнил Хостин. Бордман согласился. В путь отправился новый робот. Хостин посоветовал выслать вторую группу аппаратов для прокладывания пути в лабиринте. Одного робота Хостин послал вперед, остальных задержал для наблюдения. Головной робот, оказавшись в зоне действия дезориентационного экрана, отключил сенсорный механизм. Лишенный связи с окружающим, он не реагировал на пение сирен. Компьютер скоректировал эти данные с роковым путем предыдущего робота и рассчитал новый путь. Пару минут спустя слепой робт двинулся вперед под воздейсвием наружных сигналов. Теперь можно было снова включать сенсорный механизм. Это удалось. Тогда пустили третьего робот с включенной аппаратурой.
— Порядок, — сказал Хостин. — Раз мы можем провести через преграду машину, значит, сможем провести и человека. Он пройдет с закрытыми глазами, а компьютер будет отсчитывать его шаг за шагом.
Головной робот двинулся дальше. Он преодолел семнадцать метров от экрана, прежде чем его прижала к мостовой серебристая решетка, из которой высунулась два электрода. Раулинс напряженно наблюдал, как гибнет следующий робот. Так и высылали робота за роботом из резерва.
А ведь скоро пойдут люди. И мы тоже пойдем. Он направился к Бордману.
— Как выглядит обстановка? — спросил он.
— Трудная, но не безнадежная, — ответил Бордман. — Не может же вся трасса быть столь опасной.
— А если так?
— Роботов нам хватит. Составим точную карту и будем знать все ловушки. И лишь тогда попробуем сами. — Ты пойдешь туда, Чарльз?
— Разумеется. И ты тоже.
— И какие шансы, что мы вернемся?
— Большие, — ответил Бордман. — Иначе я бы не занялся этим. Да, не простая прогулка, Нед. но не стоит пугаться. Мы только приступили к обследованию лабиринта. Пройдем несколько дней, и мы начнем ориентироваться в нем.
Раулинс молчал.
— А ведь у Мюллера не было никаких роботов, — сказал он наконец. — Каким же чудом он преодолел все это?
— Не знаю, — буркнул Бордман. — Я полагаю, что он счастливчик от рождения.
— Мы уже потеряли четыре зонда прямо в воротах. Что с твоим?
— Согласно программе, — доложил Раулинс. — До сих пор все в порядке.
— Скорее всего мы потеряем его в течениии шести минут с начала входа. Сколько прошло времени?
— Две минуты пятнадцать секунд. Робот выглянул из-за стены и быстро двинулся по мостовой, где только что плясал луч. Раулинс включил одоратор и почувствовал вонь паленого и множество озона. Мостовая разделилась. Каменный мост в один пролет дугой разгибался над какой-то полной огня яме. С другой — над дорогой нависал столб каменных блоков, неустойчиво нагроможденный один на другой. Мост выглядел более безопасным, но робот начал карабкаться на блоки. Раулинс передал вопрос: почему? Робот передал, что моста вообще не существует. Раулинс потребовал симуляцию изображения прохода по мосту и увидел, как призрак робота поднимается на пролет, потом качается, пытаясь сохранить равновесие. Ловко, подумал Раулинс и содрогнулся.
Тем временем робот перебрался через нагромождение блоков неповрежденным. Прошло три минуты восемь секунд.
Дальнейший путь шел прямо. Это была улица между башнями без окон. В начале четвертой минуты робот миновал светлую решетку и отскочил в сторону, благодаря чему не был разможден копром в форме зонтика. Восемь секунд спустя он обогнул трамплин, ловко избежал удара копий и оказался в желобе, длинным настолько, что скольжение хотя и очень быстрое заняло сорок секунд.
Все это давно уже встретил на своем пути Картиссан, стой поры мертвый. Он продиктовал рапорт об именно таких проишествиях в лабиринте. Он просуществовал в нем пять минут и тридцать секунд и его ошибка была в том, что он не выскочил и желоба на сорок первой секунде. Но что произошло с ним дальше, сведений не было.
Раулинс попросил еще одну симуляцию и увидел: в конце желоба открылась широкая щель и проглотила призрак робота. Тем временем робот осторожно продвигался к чему-то что могло быть проходом в лабиринт.
Раулинс сказал:
— мы уже на седьмой минуте и все еще продвигаемся вперед, Чарльз. Прямо перед нами я вижу ворота в зону «Г». Не следует ли теперь тебе взять моего робота под свой контроль?
— Если вы продержитесь еще две минуты, я так и сделаю, — ответил Бордман. Перед воротами робот задержался. Он включил свой гравитрон и создал энергетический шар. Толкнув его в ворота, он подождал, но ничего не произошло. Словно бы успокоенный, робот двинулся к воротам сам. Когда он проходил их, створки внезапно сомкнулись, расплющив его. Экран погас. Человека такая ловушка превратила бы в пыль.
— Мой робот влип, сообщил Раулинс. — Шесть минут сорок секунд.
— Так как и предвидели, — послышался ответ. — У нас остались всего два робота. Переключайся и смотри.
На экране показалась общая картина. Раулинс после недолгих поисков отыскал трассу своего робота и значок на границе между двумя зонами и убедился, что этот робот пробрался дальше остальных. Так или иначе, но два робота еще продолжали путь. Один был во второй зоне, а другой кружил по ведущему к ней проходу.
Схема исчезла. Раулинс видел изображение лабиринта. Чуть ли не с грациозностью этот металический цилиндр высотой с человека лавировал среди в стиле «бароко» изгибов лабиринта, минуя золотистую колону, от которой доносилась верещащая музыка со странной тональностью, потом световой пруд, наконец, паутину и кучу побелевших костей. Раулинс только мельком заметил эти кости, это были останки человека.
С большим восторгом он следил за путешествим робота. Будто он сам шел там, избегая смертельгых ловушек. Шла уже пятнадцатая минута, второй уровень лабиринта. Видны широкие аллеи, изящные колонады, длинные галлереи. Гордясь ловкостью этого робота и совершенством его датчиков, он перестал волноваться. И потому получил болезненый удар, когда одна из плит тротуара внезапно поднялась вверх, и робот скатился прямо между крутящихся колес какой-то могучей машины.
Последний робот был направлен через главные ворота — безопасные. Благодаря скромному запасу инфорации, до сих пор он избегнул всех опасностей и находился сейчас в зоне «З», почти на границе с зоной «Ф». Робот шел точно тем же самым путем — тут обходя, там перепрыгивая и прошел в лабиринте восемнадцать минут без последствий.
— Хорошо, — сказал Бордман. — На этом месте погиб Мортенсон. Правда?
— Да, — ответил Хостен. — В последнем его рапорте сообщалось, что он стоит вон там, около пирамиды. Потом связь прервалась.
— Значти, начнем собирать свежую информацию. Мы убедились, наши сведения точны. Входом в лабиринт служат главные ворота. Но сюда…
Робот без программы стал продвигаться медленно, поминутно останавливаясь, чтобы во все стороны раскинуть сеть для сбора данных. Он искал открытые дври, замаскированные отверстия в мостовой, аппаратуру, лазеры, масс-детекторы, источники энергии.
Таким путем он прошел двадцать три метра. Далее робот сообщил, что Мартенсон был раздавлен каким-то катком, приведенным в действие его неосторожным шагом. Далее робот миновал еще две ловушки поменьше, но не смог справиться с дезориентационным экраном, который нарушил работу его механического сознания. И в результате его разрушил удар молота.
— Следующий робот должен будет отключить все свои цепи, пока не пройдет этого места, — проворчал Хостин. — Идти наощупь с отключенным зрением…
— Может, человеку там было бы лучше, чем машине, — заметил Бордман. — мы не знаем, как этот экран может воздействовать на него.
— Мы еще не готовы выслать туда людей, — напомнил Хостин. Бордман согласился. В путь отправился новый робот. Хостин посоветовал выслать вторую группу аппаратов для прокладывания пути в лабиринте. Одного робота Хостин послал вперед, остальных задержал для наблюдения. Головной робот, оказавшись в зоне действия дезориентационного экрана, отключил сенсорный механизм. Лишенный связи с окружающим, он не реагировал на пение сирен. Компьютер скоректировал эти данные с роковым путем предыдущего робота и рассчитал новый путь. Пару минут спустя слепой робт двинулся вперед под воздейсвием наружных сигналов. Теперь можно было снова включать сенсорный механизм. Это удалось. Тогда пустили третьего робот с включенной аппаратурой.
— Порядок, — сказал Хостин. — Раз мы можем провести через преграду машину, значит, сможем провести и человека. Он пройдет с закрытыми глазами, а компьютер будет отсчитывать его шаг за шагом.
Головной робот двинулся дальше. Он преодолел семнадцать метров от экрана, прежде чем его прижала к мостовой серебристая решетка, из которой высунулась два электрода. Раулинс напряженно наблюдал, как гибнет следующий робот. Так и высылали робота за роботом из резерва.
А ведь скоро пойдут люди. И мы тоже пойдем. Он направился к Бордману.
— Как выглядит обстановка? — спросил он.
— Трудная, но не безнадежная, — ответил Бордман. — Не может же вся трасса быть столь опасной.
— А если так?
— Роботов нам хватит. Составим точную карту и будем знать все ловушки. И лишь тогда попробуем сами. — Ты пойдешь туда, Чарльз?
— Разумеется. И ты тоже.
— И какие шансы, что мы вернемся?
— Большие, — ответил Бордман. — Иначе я бы не занялся этим. Да, не простая прогулка, Нед. но не стоит пугаться. Мы только приступили к обследованию лабиринта. Пройдем несколько дней, и мы начнем ориентироваться в нем.
Раулинс молчал.
— А ведь у Мюллера не было никаких роботов, — сказал он наконец. — Каким же чудом он преодолел все это?
— Не знаю, — буркнул Бордман. — Я полагаю, что он счастливчик от рождения.
Глава третья
1
В лабиринте Мюллер следил за ходом операции на своих экранах. Используя метод проб и ошиок, эти роботы преодолели зону «Д» и «Г». Он был готов защищаться.
По утрам ему всегда вспоминалось прошлое. Ласковые глаза когда-то смотрели в его глаза, руки тянулись к его рукам, он видел улыбки, смех, скользил по паркету. Дважды он был женат. И первое, и второе супружество завершилось без скандалов. Часто путешествовал. Имел дело с королями и министрами. И теперь он чуть ли не наяву ощущал аромат сотен планет. Он весной и летом горел ярким огнем и считал, что не заслужил для себя такую печальную осень.
Город — лабиринт по своему заботился о нем. У него была крыша над головой. Он устроил себе ложе из шкур убитых зверей, выслал его кусками меха, смастерил кресло из шкуры и ребер. Город снабжал его водой. С Земли он прихватил необходимые вещи. Три кубика с книгами и с музыкальными записями. Этой духовной пищи хватило бы на его оставшуюся жизнь. Блок для рисунков. Оружие. Масс-детектор. Диагност.
Он питался регулярно. Спал хорошо. Он уже смирился со своей судьбой.
В том, что произошло с ним, он не винил ни кого. Он сам породил это своей жаждой, своим голодом. Он хотел узурпировать права Господни, и тогда некая неуловимая сила, управляющая всем, сбросила его с высоты, и ему пришлось жить на мертвой планета в полном одиночестве.
Станции по пути на Лемнос были ему знакомы. К двадцати пяти годам он начал достигать того, о чем мечтал. Он завоевал известность в тридцати звездных системах. Десять лет спустя ему грезилась большая политика, что поделаешь, если он подался на уговоры Бордмана и взялся за миссию на Бете Гидры 4.
В тот год он проводил отпуск в системе Тау Кита. Мардук, четвертая из ее планет, использовалась как место отдыха для горняков. Мюллеру не нравились те способы, которые пользовались на этих планетах. Он решил поискать разрядки на Мардуке. Там почти небыло времен года. Постоянно царила весна, окружал неглубокий океан. На этой планете сделали что-то наподобие Земли в ту пору свой невиности — повсюду леса и луга, уютные гостиницы. Как правило, Мюллер не любил этих мест. Но утомленный приключениями, решил провести пару недель на Мардуке в обществе девушки, с которой познакомился.
Ее звали Марта — высокая, смуглая, с большими темными глазами, со светлыми с голубоватым отливом волосами. Она выглядела двадцатилетней, хотя вообще трудно определить возраст женьщины. Мюллеру казалось, что она и правда молоденькая. Что при плавании с электродвигателем, что при перелетах с дерева на дерево, что при охоте с пневматаческой винтовкой, что в любви Марта демонстрировала такой восторг, словно все это случилось с ней первый раз в жизни.
Мюллеру не хотелось внимать в эти дела слишком глубоко. Марта была богатой, родилась на Земле и путешествовала везде. Влекомый неожиданным побуждением, он набрал ее номер и договорился о встрече на Мардуке, И она охотно прилетела. Скорее всего она знала, кто такой Мюллер, но ореол славы не имел для нее значения.
Отель, стрельчатая башня, стоял в долине над озером. Они занимали номер на двухсотом этаже, завтракали в башенке на крыше, а на протяжении дня могли себя тешить разнообразными удовольствиями. неделю они не расставались. Ее маленькие прохладные груди как раз умещались в его ладоня, длинные ноги гибко оплетали его в моменты экстаза. Но на восьмой день прилетел Бордман. И пригласил Мюллера к себе.
— Я на отдыхе, — Ответил Мюллер.
— Подари мне полдня своего отдыха.
— Я не один.
— Я знаю. Приглашаю обоих. немножко прошвырнемся. Это очень важное дело, Дик.
Я сюда прилетел отдохнуть от дел.
— От них не убежишь. И не мне тебе говорить об этом. Назавтра ранним утром они с Мартой полетели на аэротакси к отелю Бордмана. Такси чуть ли не вспарывало собой воду. Они не смогли даже хорошо разглядеть великолепное длиннорогое животное, напоминающее козла.
Они совершили три круга над могучим животным и полетели дальше, в низину, где мерцала цепь озер. Около полудня они опустились на опушке. Бордман снял дорогой номер в отеле. В знак приветствия он пожал Мюллеру запястье, а Марту оглядел с бестыдным интересом.
Марта отнеслась к этому безразлично.
— Проголадалась? — спросил Бордман. — Сперва обед, разговоры потом. Он угостил их янтарным вином. потом они вошли в капсулу ресторана и вылетели их отеля, чтобы во время обеда любоваться зрелищем озер и лесов. Блюда подавались под, емниками. Замкнутые в летящей капсуле, они небрежно наслаждались пищей, питьем, пейзажем. Бордман все великолепно распланировал, чтобы создать соответствующее настроение, но Мюллер знал, что все его старания пойдут насмарку. Он не даст уговорить себя.
Марта скучала. Кольчужка, в которую она была одета, была сконструирована так, чтобы не скрывать, а скорее оттенять ее формы. Бордман оценил демонстрацию, полный готовности подфлиртовать с девушкой, столь доступной с виду, но она игнорировала его заигрывания. Мюллера это забавляло.
После обеда капсула опустилась на берег озера. Стена разошлась. Бордман спросил:
— Может ваша дама предпочла бы искупаться, пока мы будем говорить о скучных делах?
— Прелестная идея, — ответила Марта. Поднявшись из кресла, она коснулась защелки на плече, и кольчужка упала. Бордман поднял ее и положил на багажную полку. Она поблагодарила его и пошла к берегу озера. На минуту она остановилась в воде, потом нырнула и принялась сильными размашистыми движениями кружить по поверхности озера.
Бордман спросил:
— Дик, кто она?
— Девушка. Вроде бы довольно молодая.
— Моложе, чем твои обычные пасии. И немножко испорченая. Ты давно ее знаешь?
— С прошлого года. Нравиться?
— Разумеется.
— Я скажу ей об этом, — пообещал Мюллер. — Но не сегодня. Марта возвращалсь к берегу. Они оба следили за этим. Они казались ровестниками. Но в действительности дело было иначе. Бордман был старше на целое поколение, а Мюллер выше его на целых пятнадцать сантиметров. Знакомы они были лет тридцать.
В определенном смысле они занимались одним и тем же делом — принадлежали к национальному корпусу, который следил за тем, чтобы структуры об, единенного человечества не разрушалась в размерах галактики. Мюллер уважал Бордмана за то, каким именно способом тот применял свои таланты на протяжении своей карьеры. Он знал, что Бордман быстр в решениях и лишен сантиментов.
Бордман извлек из кармана туники кубик визиозаписи и поставил перед Мюллером.
— Включи, — попросил Бордман. — Пректор за тобой. Мюллер вставил кубик в отверстие, Из центра тут же выдвинулся гораздо больший куб. Мюллер увидел какую-то планету . Возможно, это Венера. Регистрирующий глаз проникал сквозь слой облаков. Почва была мокрой, губчатой, на которой росли словно резиновые деревья. Трудно быдо ориентироваться в пропорциях. Неожиданно появились ти странные фигуры. Шли высокие, худые, чуть ли не паукообразные, и из узких плеч у них вырастали пучки примерно десяти конечностей, сгибающихся в суставах. Головы у них были конической формы с цепочкой глаз вдоль основания, ноздри — вертикальные отверстия. Рот раскрывался на две стороны. Кроме того, что вокруг них развевались какие-то ленты, завязанные между пучками рук — явно украшения — они были обнажены. Но Мюллер не нашел ничего, что бы говорило о их детородных органах, или о том, что они млекопитающиеся. Их кожа была серая и шершавая, покрытая чем-то вроде ромбоидальной чешуи.
С поразительной грацией они приблизились к грибообразным деревьям и вскарабкались на них. Каждый стал в самом центре шляпки и вытянул вниз одну их конечностей вроде длинного жала. Она легко вошла в рыхлый ствол дерева. Потом они спустились вниз и вновь зашагали по лесу.
Неожиданно одно их этих существ задержалось и наклонилось, рассматривая грунт под ногами. Пучком рук оно подняло глаз зонда. На экране начался хаос. Неожиданнно изображение потемнело и погасло. Глаз был уничтожен.
После минуты неспокойного молчания Мюллер сказал:
— Они выглядели весьма убедительно.
— Еще бы, они существуют на самом деле.
— С, емки переданы одним из внегалактичских зондов?
— Нет, — сказал Бордман, — это из нашей галактики.
— Значит, с Беты Гидры 4?
— Да. Мюллер силой заставил себя не вздрогнуть.
— Могу я еще раз посмотреть это, Чарльз?
— Разумеется. Мюллер включил проектор.
— Снимки сделаны не полный месяц тому назад, — сказал Бордман. — Зондирующий корабль мы припарковали на высоте в пятьдесят тысяч метров над Бетой Гидры 4 и выбросили на нее тысячу наблюдательных зондов. По крайней мере половина из них просто упалана дно океанов. И только один передал изображение незнакомых существ.
— Почему вы решили снять карантин с этой планеты?
— Мы считаем, что пора вступить в контакт, Дик. Вто уже десять лет мы крутимся вокруг них и до сих пор не поздоровались. И поскольку они гидряне, мы являемся единственными разумными существами.
— Твои недомолвки не очень-то меня убеждают. Ведь решение Совета осталось неизменным, в котором было решено оставить гидрян в покое по меньшей мере на сто лет… Кто решил изменить это решение и почему?
Бордман ухмыльнулся. Но Мюллер знал, что единственным способом добиться чего-либо была фронтальная атака. Бордман пояснил:
— Я вовсе не собираюсь хитрить, Дик, решение было принято, когда ты был на пути к Ригелю.
— С чем это связано?
— Один из внешнегалактических зондов доставил нам факты, что в соседнем созвездии существует вид высокоразумных существ, подчинивших себе все остальные.
— В каком скоплении?
— Прости, но сейчас я не могу сказать тебе.
— Ладно.
— Достаточно того, что эти существа, если судить по тому, что мы о них знаем, ставят перед нами проблему. У них есть галактические двигатели, так что, логически рассуждая, мы можем ожидать их визита в любое вгновенье… И когда посещение это произойдет, мы окажемся в весьма нелегкой ситуации.
— Не хочешь ли ты сказать, — спросил Мюллер, — что речь идет о том, чтобы нам установить дружеские отношения с другим видом разумных существ в нашей галактике до того, как прибудут гости?
— Вот именно.
— Теперь мне следует выпить, — заявил Мюллер. Бордман указал рукой. Мюллер нацедил себе из крана сосуда крепкий коктейль. Он оторвал глаза от Бордмана и взял со стола кубик визеозаписи.
По утрам ему всегда вспоминалось прошлое. Ласковые глаза когда-то смотрели в его глаза, руки тянулись к его рукам, он видел улыбки, смех, скользил по паркету. Дважды он был женат. И первое, и второе супружество завершилось без скандалов. Часто путешествовал. Имел дело с королями и министрами. И теперь он чуть ли не наяву ощущал аромат сотен планет. Он весной и летом горел ярким огнем и считал, что не заслужил для себя такую печальную осень.
Город — лабиринт по своему заботился о нем. У него была крыша над головой. Он устроил себе ложе из шкур убитых зверей, выслал его кусками меха, смастерил кресло из шкуры и ребер. Город снабжал его водой. С Земли он прихватил необходимые вещи. Три кубика с книгами и с музыкальными записями. Этой духовной пищи хватило бы на его оставшуюся жизнь. Блок для рисунков. Оружие. Масс-детектор. Диагност.
Он питался регулярно. Спал хорошо. Он уже смирился со своей судьбой.
В том, что произошло с ним, он не винил ни кого. Он сам породил это своей жаждой, своим голодом. Он хотел узурпировать права Господни, и тогда некая неуловимая сила, управляющая всем, сбросила его с высоты, и ему пришлось жить на мертвой планета в полном одиночестве.
Станции по пути на Лемнос были ему знакомы. К двадцати пяти годам он начал достигать того, о чем мечтал. Он завоевал известность в тридцати звездных системах. Десять лет спустя ему грезилась большая политика, что поделаешь, если он подался на уговоры Бордмана и взялся за миссию на Бете Гидры 4.
В тот год он проводил отпуск в системе Тау Кита. Мардук, четвертая из ее планет, использовалась как место отдыха для горняков. Мюллеру не нравились те способы, которые пользовались на этих планетах. Он решил поискать разрядки на Мардуке. Там почти небыло времен года. Постоянно царила весна, окружал неглубокий океан. На этой планете сделали что-то наподобие Земли в ту пору свой невиности — повсюду леса и луга, уютные гостиницы. Как правило, Мюллер не любил этих мест. Но утомленный приключениями, решил провести пару недель на Мардуке в обществе девушки, с которой познакомился.
Ее звали Марта — высокая, смуглая, с большими темными глазами, со светлыми с голубоватым отливом волосами. Она выглядела двадцатилетней, хотя вообще трудно определить возраст женьщины. Мюллеру казалось, что она и правда молоденькая. Что при плавании с электродвигателем, что при перелетах с дерева на дерево, что при охоте с пневматаческой винтовкой, что в любви Марта демонстрировала такой восторг, словно все это случилось с ней первый раз в жизни.
Мюллеру не хотелось внимать в эти дела слишком глубоко. Марта была богатой, родилась на Земле и путешествовала везде. Влекомый неожиданным побуждением, он набрал ее номер и договорился о встрече на Мардуке, И она охотно прилетела. Скорее всего она знала, кто такой Мюллер, но ореол славы не имел для нее значения.
Отель, стрельчатая башня, стоял в долине над озером. Они занимали номер на двухсотом этаже, завтракали в башенке на крыше, а на протяжении дня могли себя тешить разнообразными удовольствиями. неделю они не расставались. Ее маленькие прохладные груди как раз умещались в его ладоня, длинные ноги гибко оплетали его в моменты экстаза. Но на восьмой день прилетел Бордман. И пригласил Мюллера к себе.
— Я на отдыхе, — Ответил Мюллер.
— Подари мне полдня своего отдыха.
— Я не один.
— Я знаю. Приглашаю обоих. немножко прошвырнемся. Это очень важное дело, Дик.
Я сюда прилетел отдохнуть от дел.
— От них не убежишь. И не мне тебе говорить об этом. Назавтра ранним утром они с Мартой полетели на аэротакси к отелю Бордмана. Такси чуть ли не вспарывало собой воду. Они не смогли даже хорошо разглядеть великолепное длиннорогое животное, напоминающее козла.
Они совершили три круга над могучим животным и полетели дальше, в низину, где мерцала цепь озер. Около полудня они опустились на опушке. Бордман снял дорогой номер в отеле. В знак приветствия он пожал Мюллеру запястье, а Марту оглядел с бестыдным интересом.
Марта отнеслась к этому безразлично.
— Проголадалась? — спросил Бордман. — Сперва обед, разговоры потом. Он угостил их янтарным вином. потом они вошли в капсулу ресторана и вылетели их отеля, чтобы во время обеда любоваться зрелищем озер и лесов. Блюда подавались под, емниками. Замкнутые в летящей капсуле, они небрежно наслаждались пищей, питьем, пейзажем. Бордман все великолепно распланировал, чтобы создать соответствующее настроение, но Мюллер знал, что все его старания пойдут насмарку. Он не даст уговорить себя.
Марта скучала. Кольчужка, в которую она была одета, была сконструирована так, чтобы не скрывать, а скорее оттенять ее формы. Бордман оценил демонстрацию, полный готовности подфлиртовать с девушкой, столь доступной с виду, но она игнорировала его заигрывания. Мюллера это забавляло.
После обеда капсула опустилась на берег озера. Стена разошлась. Бордман спросил:
— Может ваша дама предпочла бы искупаться, пока мы будем говорить о скучных делах?
— Прелестная идея, — ответила Марта. Поднявшись из кресла, она коснулась защелки на плече, и кольчужка упала. Бордман поднял ее и положил на багажную полку. Она поблагодарила его и пошла к берегу озера. На минуту она остановилась в воде, потом нырнула и принялась сильными размашистыми движениями кружить по поверхности озера.
Бордман спросил:
— Дик, кто она?
— Девушка. Вроде бы довольно молодая.
— Моложе, чем твои обычные пасии. И немножко испорченая. Ты давно ее знаешь?
— С прошлого года. Нравиться?
— Разумеется.
— Я скажу ей об этом, — пообещал Мюллер. — Но не сегодня. Марта возвращалсь к берегу. Они оба следили за этим. Они казались ровестниками. Но в действительности дело было иначе. Бордман был старше на целое поколение, а Мюллер выше его на целых пятнадцать сантиметров. Знакомы они были лет тридцать.
В определенном смысле они занимались одним и тем же делом — принадлежали к национальному корпусу, который следил за тем, чтобы структуры об, единенного человечества не разрушалась в размерах галактики. Мюллер уважал Бордмана за то, каким именно способом тот применял свои таланты на протяжении своей карьеры. Он знал, что Бордман быстр в решениях и лишен сантиментов.
Бордман извлек из кармана туники кубик визиозаписи и поставил перед Мюллером.
— Включи, — попросил Бордман. — Пректор за тобой. Мюллер вставил кубик в отверстие, Из центра тут же выдвинулся гораздо больший куб. Мюллер увидел какую-то планету . Возможно, это Венера. Регистрирующий глаз проникал сквозь слой облаков. Почва была мокрой, губчатой, на которой росли словно резиновые деревья. Трудно быдо ориентироваться в пропорциях. Неожиданно появились ти странные фигуры. Шли высокие, худые, чуть ли не паукообразные, и из узких плеч у них вырастали пучки примерно десяти конечностей, сгибающихся в суставах. Головы у них были конической формы с цепочкой глаз вдоль основания, ноздри — вертикальные отверстия. Рот раскрывался на две стороны. Кроме того, что вокруг них развевались какие-то ленты, завязанные между пучками рук — явно украшения — они были обнажены. Но Мюллер не нашел ничего, что бы говорило о их детородных органах, или о том, что они млекопитающиеся. Их кожа была серая и шершавая, покрытая чем-то вроде ромбоидальной чешуи.
С поразительной грацией они приблизились к грибообразным деревьям и вскарабкались на них. Каждый стал в самом центре шляпки и вытянул вниз одну их конечностей вроде длинного жала. Она легко вошла в рыхлый ствол дерева. Потом они спустились вниз и вновь зашагали по лесу.
Неожиданно одно их этих существ задержалось и наклонилось, рассматривая грунт под ногами. Пучком рук оно подняло глаз зонда. На экране начался хаос. Неожиданнно изображение потемнело и погасло. Глаз был уничтожен.
После минуты неспокойного молчания Мюллер сказал:
— Они выглядели весьма убедительно.
— Еще бы, они существуют на самом деле.
— С, емки переданы одним из внегалактичских зондов?
— Нет, — сказал Бордман, — это из нашей галактики.
— Значит, с Беты Гидры 4?
— Да. Мюллер силой заставил себя не вздрогнуть.
— Могу я еще раз посмотреть это, Чарльз?
— Разумеется. Мюллер включил проектор.
— Снимки сделаны не полный месяц тому назад, — сказал Бордман. — Зондирующий корабль мы припарковали на высоте в пятьдесят тысяч метров над Бетой Гидры 4 и выбросили на нее тысячу наблюдательных зондов. По крайней мере половина из них просто упалана дно океанов. И только один передал изображение незнакомых существ.
— Почему вы решили снять карантин с этой планеты?
— Мы считаем, что пора вступить в контакт, Дик. Вто уже десять лет мы крутимся вокруг них и до сих пор не поздоровались. И поскольку они гидряне, мы являемся единственными разумными существами.
— Твои недомолвки не очень-то меня убеждают. Ведь решение Совета осталось неизменным, в котором было решено оставить гидрян в покое по меньшей мере на сто лет… Кто решил изменить это решение и почему?
Бордман ухмыльнулся. Но Мюллер знал, что единственным способом добиться чего-либо была фронтальная атака. Бордман пояснил:
— Я вовсе не собираюсь хитрить, Дик, решение было принято, когда ты был на пути к Ригелю.
— С чем это связано?
— Один из внешнегалактических зондов доставил нам факты, что в соседнем созвездии существует вид высокоразумных существ, подчинивших себе все остальные.
— В каком скоплении?
— Прости, но сейчас я не могу сказать тебе.
— Ладно.
— Достаточно того, что эти существа, если судить по тому, что мы о них знаем, ставят перед нами проблему. У них есть галактические двигатели, так что, логически рассуждая, мы можем ожидать их визита в любое вгновенье… И когда посещение это произойдет, мы окажемся в весьма нелегкой ситуации.
— Не хочешь ли ты сказать, — спросил Мюллер, — что речь идет о том, чтобы нам установить дружеские отношения с другим видом разумных существ в нашей галактике до того, как прибудут гости?
— Вот именно.
— Теперь мне следует выпить, — заявил Мюллер. Бордман указал рукой. Мюллер нацедил себе из крана сосуда крепкий коктейль. Он оторвал глаза от Бордмана и взял со стола кубик визеозаписи.
2
Вот уже два столетия человек исследовал комос, так и не находя следов собратьев. На небосводе достаточно планетных систем, благодаря которым существует вероятность появления жизни. Процесс планетогинеза не является чем-то необычным, и большинство систем насчитывает от пяти до десяти планет, причем размеры некоторых, масса и плотность параметров делают возможным соддержание атмосферы и не мешают эволюции жизни. Определенное количество таких планет находится в орбитальной зоне, и потому населены живыми творениями, и эта галактика сущий рай для зоологов.
И однако в быстрой хаотической экспансии за пределы солнечной системы люди наткнулись на следы некогда существовавших созданий, наделенных разумом. В руинах невообразимо древних цивилизаций звери теперь устраивали логова. На Лемносе и других планетах были найдены развалины городов, пострадавшых от атмосферных воздействий. Космос оказался раем и для археологов. Появились новые направления в науке. Люди пытались воссоздать жизнь обществ, исчезнувших до того, как в человеческом сознании родилась концепция пирамиды.
И однако какая-то странная гибель поджидала все разумные расы галактики. Очевидно существовали они давно, что не сохранились даже их деградировавшие потомки. Ниневия и Тир просто исчезли бесследа.
Но галактика обширна, и человек не прекращает поисков своих космических товаришей, влекомый смесью любопытства и тревоги. И хотя использование эффектов подпространства сделало возможным быстрые перелеты в любую точку в пределах нашей вселенной, обученого персонала и звездолетов не хватало, чтобы справиться с всей бездной задач, которые возникают при поиске. Столетия назад вторглись в галактику, человечество до сих пор делает открытия, причем зачастую сравнительно недалеко от матери земли. Зведа Бета Гидры 4 — эта система из семи планет, и было установлено, что на четвертой из них существует вид разумных существ.
Никто еще не высаживался там. Все возможности проникновения старательно изучили, чтобы избежать непредвиденных последствий от поспешного контакта с жителями Беты Гидры 4. Наблюдения производили сквозь слой облаков. Специальная аппаратура замеряла степень активности планеты с поразительной точностью. Установили — энергия, излучаемая Гидрой, достигает нескольких миллионов киловат в час. Составили карты с обзначением населенных пунктов на планете и вычислили примерную плотность населения. Установили уровень развития промышленности. Гидряне все еще не вышли в космическое пространство. Этому мешал слой облаков вокруг планеты. Трудно надеятся, что существа, не видевшие звезд, мечтали достичь их.
И однако в быстрой хаотической экспансии за пределы солнечной системы люди наткнулись на следы некогда существовавших созданий, наделенных разумом. В руинах невообразимо древних цивилизаций звери теперь устраивали логова. На Лемносе и других планетах были найдены развалины городов, пострадавшых от атмосферных воздействий. Космос оказался раем и для археологов. Появились новые направления в науке. Люди пытались воссоздать жизнь обществ, исчезнувших до того, как в человеческом сознании родилась концепция пирамиды.
И однако какая-то странная гибель поджидала все разумные расы галактики. Очевидно существовали они давно, что не сохранились даже их деградировавшие потомки. Ниневия и Тир просто исчезли бесследа.
Но галактика обширна, и человек не прекращает поисков своих космических товаришей, влекомый смесью любопытства и тревоги. И хотя использование эффектов подпространства сделало возможным быстрые перелеты в любую точку в пределах нашей вселенной, обученого персонала и звездолетов не хватало, чтобы справиться с всей бездной задач, которые возникают при поиске. Столетия назад вторглись в галактику, человечество до сих пор делает открытия, причем зачастую сравнительно недалеко от матери земли. Зведа Бета Гидры 4 — эта система из семи планет, и было установлено, что на четвертой из них существует вид разумных существ.
Никто еще не высаживался там. Все возможности проникновения старательно изучили, чтобы избежать непредвиденных последствий от поспешного контакта с жителями Беты Гидры 4. Наблюдения производили сквозь слой облаков. Специальная аппаратура замеряла степень активности планеты с поразительной точностью. Установили — энергия, излучаемая Гидрой, достигает нескольких миллионов киловат в час. Составили карты с обзначением населенных пунктов на планете и вычислили примерную плотность населения. Установили уровень развития промышленности. Гидряне все еще не вышли в космическое пространство. Этому мешал слой облаков вокруг планеты. Трудно надеятся, что существа, не видевшие звезд, мечтали достичь их.
3
Мюллер был посвящен в дискуссии яростных совещаний, которые последовали после обнаружния гидрян. он знал, почему на них наложен карантин, и если карантин решили нарушить, то о серьезным причинам. человечество, не будучи уверенно в умении установить взаимопонимание с существами другой культуры, явно желаоло как можно дольше держаться вдалеке от гидрян. Но теперь ситуация изменилась.
— Как это будет выглядеть? — спросил Мюллер. — Экспедиция?
— Да.
— Когда?
— Очевидно, на следующий год. Мюллер насторожился.
— Кто будет руководить?
— Может быть и ты, Дик.
— Почему"может быть»?
— А вдруг ты не захочешь.
— Когда мне было восемнадцать лет, — сказал Мюллер, — мы с одной девушкой гуляли в лесу, на Земле. Любили друг друга, это было для меня не впервые, но зато впервые когда получилось как надо… Потом мы лежали на спине, любуясь звездами, и тогда я сказал ей, что отправлюсь туда, чтобы ходить по этим звездам. Она ответила: «Ох, Дик, как это прекрасно! Любой юнец говорит так, глядя на звезды». Еще я сказал, что собираюсь наделать открытий, что я знаю, я всегда буду впереди. Я был весьма красноречив. есть вещи, которые мы способны говорить в восемнадцаитилетнем возрасте.
— Есть вещи, которые мы способны делать лишь в восемнадцатилетнем возасте, — Заметил Бордман. — Ну, Дик, теперь тебе пятьдесят, верно? И ты гуляешь по звездам. И тебе кажеться, что ты Бог?
— Временами.
— И ты хочешь отправиться на Бету Гидры 4?
— Ты знаешь хочу.
— Один? Мюллер онемел и немного погодя переспросил:
— Один?
— Мы запрогромировали все это дело и пришли к выводу, что посылка туда нескольких людей была бы грубейшей ошибкой. Гидяне не особенно хорошо относятся к нашим наблюдательным зондам. мы не можем начать с углубления в их психику, так как ни разу еще не имели дело с чужой психологией. Но нам кажеться, что наиболее верным… принимая во внимание как возможные потери в людях, так и шок, каким это могло бы оказаться для совершенно неведомой нам культуры… выслать одного посланца Земли с добрыми целями, умного и крепкого человека, который прошел уже не одну пробу огнем. Возможно, человек этот будет четвертован через тридцать секунд. С другой же стороны, если ему удасться наладить взаимопонимание, то он совершит нечто ункальное в истории человечества. Ты можешь выбирать.
— И каким ты представляешь шансы на успех? — спросил Мюллер.
— Из расчетов вытекает, что есть только один шанс на шестьдесят пять выбраться из этого в невредимости, Дик. Не забывай, что планету трудно назвать землеподобной, там требуются проспособления для поддерживания жизни. И можно наткнуться на враждебное отношение. Один шанс.
— Не самое худшее.
— В любом случае не пошел бы при таких условиях, — сказал Бордман.
— Ты нет, а я бы пошел. Мюллер осушил стакан. Выполнение этой миссии означает бессмертную славу. Неудача — смерть. Бывает худший приговор судьбы, чем гибель, когда ты несешь флаг человечества в иные миры.
Вернулась Марта. Она была мокрая и поблескивающая. Груди ее ритмично вздрагивали — небольшие холмики плоти. С тем же успехом она может быть четырнадцатилетней девушкой, подумал Мюллер, глядя на ее узкие бедра и небольшие ягодицы. Бордман протянул ей сушилку. Уже сухая, она сняла с полки свое платье.
— Это было изумительно, — сообщила она. — Дик, что случилось? Ты выглядишь так… как ошаршенный. Тебе плохо?
— Мне превосходно.
— Так в чем дело? Мистер Бодман сделал мне предложение.
— Можешь сказать, какое, Дик. Мы не собираемся делать из этого тайны.
— Будет высадка на Бету Гидры 4, — хрипло сказал Мюллер, — один человек. Только как это будет выглядеть, Чарльз? Корабль на парковой орбите и спуск в капсуле с запасом горючего для возвращения?
— Именно. Марта сказала:
— Дик, это безумие. Не делай этого. Ты будешь жалеть до конца жизни.
— Смерть будет скорой, если что-либо не удасться.
— Нет, послушай, временами у меня бывает ясновидение. Я могу предвидеть будущее, Дик. — Нервно посмеиваясь, Марта перестала играть роль холодной и уравновешенной. — Если ты отправишся туда, то не умрешь, как мне кажеться. Но и не видиться мне, чтобы ты остался жив. Поклянись, что не полетишь туда, Дик!
— Официально ты еще не принял этого предложения, — заметил Бордман.
— Знаю, — сказал Мюллер. Он поднялся из кресла и подошел к Марте. Он сильно прижал Марту к себе. Она поглядела на него с угрозой. Тогда он чмокнул ее в кончик носа и мочку левого уха.. Она вырвалась из его об, ятий так стремительно, что чуть не упала Бордману на колени.
— Как это будет выглядеть? — спросил Мюллер. — Экспедиция?
— Да.
— Когда?
— Очевидно, на следующий год. Мюллер насторожился.
— Кто будет руководить?
— Может быть и ты, Дик.
— Почему"может быть»?
— А вдруг ты не захочешь.
— Когда мне было восемнадцать лет, — сказал Мюллер, — мы с одной девушкой гуляли в лесу, на Земле. Любили друг друга, это было для меня не впервые, но зато впервые когда получилось как надо… Потом мы лежали на спине, любуясь звездами, и тогда я сказал ей, что отправлюсь туда, чтобы ходить по этим звездам. Она ответила: «Ох, Дик, как это прекрасно! Любой юнец говорит так, глядя на звезды». Еще я сказал, что собираюсь наделать открытий, что я знаю, я всегда буду впереди. Я был весьма красноречив. есть вещи, которые мы способны говорить в восемнадцаитилетнем возрасте.
— Есть вещи, которые мы способны делать лишь в восемнадцатилетнем возасте, — Заметил Бордман. — Ну, Дик, теперь тебе пятьдесят, верно? И ты гуляешь по звездам. И тебе кажеться, что ты Бог?
— Временами.
— И ты хочешь отправиться на Бету Гидры 4?
— Ты знаешь хочу.
— Один? Мюллер онемел и немного погодя переспросил:
— Один?
— Мы запрогромировали все это дело и пришли к выводу, что посылка туда нескольких людей была бы грубейшей ошибкой. Гидяне не особенно хорошо относятся к нашим наблюдательным зондам. мы не можем начать с углубления в их психику, так как ни разу еще не имели дело с чужой психологией. Но нам кажеться, что наиболее верным… принимая во внимание как возможные потери в людях, так и шок, каким это могло бы оказаться для совершенно неведомой нам культуры… выслать одного посланца Земли с добрыми целями, умного и крепкого человека, который прошел уже не одну пробу огнем. Возможно, человек этот будет четвертован через тридцать секунд. С другой же стороны, если ему удасться наладить взаимопонимание, то он совершит нечто ункальное в истории человечества. Ты можешь выбирать.
— И каким ты представляешь шансы на успех? — спросил Мюллер.
— Из расчетов вытекает, что есть только один шанс на шестьдесят пять выбраться из этого в невредимости, Дик. Не забывай, что планету трудно назвать землеподобной, там требуются проспособления для поддерживания жизни. И можно наткнуться на враждебное отношение. Один шанс.
— Не самое худшее.
— В любом случае не пошел бы при таких условиях, — сказал Бордман.
— Ты нет, а я бы пошел. Мюллер осушил стакан. Выполнение этой миссии означает бессмертную славу. Неудача — смерть. Бывает худший приговор судьбы, чем гибель, когда ты несешь флаг человечества в иные миры.
Вернулась Марта. Она была мокрая и поблескивающая. Груди ее ритмично вздрагивали — небольшие холмики плоти. С тем же успехом она может быть четырнадцатилетней девушкой, подумал Мюллер, глядя на ее узкие бедра и небольшие ягодицы. Бордман протянул ей сушилку. Уже сухая, она сняла с полки свое платье.
— Это было изумительно, — сообщила она. — Дик, что случилось? Ты выглядишь так… как ошаршенный. Тебе плохо?
— Мне превосходно.
— Так в чем дело? Мистер Бодман сделал мне предложение.
— Можешь сказать, какое, Дик. Мы не собираемся делать из этого тайны.
— Будет высадка на Бету Гидры 4, — хрипло сказал Мюллер, — один человек. Только как это будет выглядеть, Чарльз? Корабль на парковой орбите и спуск в капсуле с запасом горючего для возвращения?
— Именно. Марта сказала:
— Дик, это безумие. Не делай этого. Ты будешь жалеть до конца жизни.
— Смерть будет скорой, если что-либо не удасться.
— Нет, послушай, временами у меня бывает ясновидение. Я могу предвидеть будущее, Дик. — Нервно посмеиваясь, Марта перестала играть роль холодной и уравновешенной. — Если ты отправишся туда, то не умрешь, как мне кажеться. Но и не видиться мне, чтобы ты остался жив. Поклянись, что не полетишь туда, Дик!
— Официально ты еще не принял этого предложения, — заметил Бордман.
— Знаю, — сказал Мюллер. Он поднялся из кресла и подошел к Марте. Он сильно прижал Марту к себе. Она поглядела на него с угрозой. Тогда он чмокнул ее в кончик носа и мочку левого уха.. Она вырвалась из его об, ятий так стремительно, что чуть не упала Бордману на колени.