Страница:
Уолтон даже похолодел. Много тысяч лет! Только теперь до него дошло, какая могучая раса противостоит людям.
— Мы научились стабилизировать рождаемость и смертность, — высокопарно продолжал дирнианин. — Такое равновесие является основополагающим законом Вселенной, и вы, земляне, тоже раньше или позже научитесь этому. Каким образом вы этого добьетесь — ваше дело. Нам совершенно не нужны планеты вашей системы, вас же мы очень боимся пускать в свою. Обсуждаемый нами вопрос очень легко сформулировать, но столь же трудно решить. Однако мы готовы выслушать ваши предложения.
Мозг Уолтона лихорадочно заработал. Предложения? Что еще он может предложить?
— У нас есть еще кое-что, — неожиданно для самого себя выпалил он. — А для расы, добившейся стабильной численности, наше предложение может оказаться особо ценным. Нам есть что предложить в обмен на право заселения соседней с вами планеты.
— Что же это? — спросил дирнианин.
— Бессмертие, — ответил ему Уолтон.
19
20
— Мы научились стабилизировать рождаемость и смертность, — высокопарно продолжал дирнианин. — Такое равновесие является основополагающим законом Вселенной, и вы, земляне, тоже раньше или позже научитесь этому. Каким образом вы этого добьетесь — ваше дело. Нам совершенно не нужны планеты вашей системы, вас же мы очень боимся пускать в свою. Обсуждаемый нами вопрос очень легко сформулировать, но столь же трудно решить. Однако мы готовы выслушать ваши предложения.
Мозг Уолтона лихорадочно заработал. Предложения? Что еще он может предложить?
— У нас есть еще кое-что, — неожиданно для самого себя выпалил он. — А для расы, добившейся стабильной численности, наше предложение может оказаться особо ценным. Нам есть что предложить в обмен на право заселения соседней с вами планеты.
— Что же это? — спросил дирнианин.
— Бессмертие, — ответил ему Уолтон.
19
В Нью-Йорк он возвращался один, очень поздно ночью, слишком усталый, чтобы заснуть, и слишком взволнованный, чтобы хотя бы просто расслабиться. Чувствовал он себя как игрок в покер, который перебил четырех королей четверкой тузов, а теперь перекладывает карты, пытаясь нащупать хоть одного туза, чтобы предъявить недоверчивым партнерам.
Инопланетянин не устоял перед предложением Уолтона. Это было единственным непреложным фактом, за который он все еще мог цепляться во время одинокого ночного перелета из Найроби. Все остальное — зыбучие пески, одни «если» и «возможно».
Если удастся отыскать Ламарра…
Если сыворотка в самом деле столь чудодейственна…
Если она в равной степени подходит и землянам, и дирнианам…
Уолтон пытался выбросить из головы все альтернативы. Он выдвинул отчаянно смелое предложение, и оно было принято. Новая Земля открыта для колонизации, если…
Земля под крылом сверхзвукового лайнера выглядела темным, неясным пространством. Из Найроби Уолтон вылетел в 05.18 по местному времени. Возвращаясь через восемь часовых поясов, он должен прибыть в Нью-Йорк примерно в полночь. Полеты на сверхзвуковых самолетах делают возможным и такое — утро девятнадцатого июня ему предстоит пережить дважды.
В Нью-Йорке дождь этой ночью по графику шел пятнадцать минут с часу ночи. Уолтон успел добраться до комплекса, в котором жил, как раз к началу дождя. Ночь была теплой и даже несколько душноватой. Уолтон вышел из-под козырька над главным входом в комплекс и подставил голову под редкие капли. Постояв несколько минут, он понял, что просто глупо вот так мокнуть под дождем, и, чувствуя себя все равно смертельно усталым, прошел внутрь, вытерся досуха и отправился поскорее в постель. Однако сон не шел.
На следующее утро только четыре таблетки кофеина помогли ему взбодриться в достаточной степени, чтобы начать новый рабочий день. Он рано прибыл в Каллин-Билдинг, примерно в 08.35, и какое-то время приводил в порядок записи в своем личном журнале. Сегодня это были мельчайшие подробности его переговоров с посланником Дирны. Когда-нибудь, отметил про себя Уолтон, этот журнал попадет в руки историка, который к немалому своему удивлению обнаружит, что в середине 2232 года некто по имени Рой Уолтон позволил себе поступать как истинный диктатор. Но самым странным в этом было то, что он вовсе не жаждал власти. Он неожиданно даже для самого себя был вознесен столь высоко и каждый успешный, хоть и противозаконный, шаг совершал исходя из подлинных интересов человечества, либо во имя человечности как таковой.
Оправдание задним числом? Может быть. Но совершенно необходимое.
В 09.00 Уолтон собрался с духом и позвонил Килеру из службы безопасности.
— Я сам как раз сейчас собирался вам позвонить, — как-то загадочно улыбаясь, произнес Килер. — Наконец кое-что прояснилось.
— Что же именно?
— Судьба, постигшая Ламарра. Сегодня утром мы нашли его тело, всего только час назад. Его труп обнаружили в Марселе, очень сильно обезображенный, но после тщательной проверки и исследования сетчатки глаз мы с полной уверенностью можем утверждать, что убитым мог быть только Ламарр.
— М-да, — еле выдавил из себя Уолтон, испытывая острый приступ головокружения. — Только Ламарр, — тупо повторил он последние произнесенные Килером слова. — Спасибо, Килер. Вы хорошо поработали. Просто отлично.
— Что-то не так, сэр? У вас такой вид, будто…
— Я чертовски устал, — признался Уолтон. — И больше ничего. Просто устал. Благодарю вас, Килер.
— Вы о чем-то хотели спросить меня, сэр, когда позвонили? — ненавязчиво напомнил ему Килер.
— Как раз о Ламарре. Теперь это потеряло всякий смысл. Еще раз спасибо вам, Килер. — С этими словами он прервал контакт.
Впервые за несколько последних дней Уолтон почувствовал острейшее отчаяние, перешедшее в смертельное спокойствие. После гибели Ламарра последняя надежда заполучить сыворотку заключалась в освобождении Фреда из-под стражи, чтобы потом каким-либо образом выманить у него записи убитого ученого. Но ценой, которую назначит Фред за эти записи, будет, скорее всего, пост директора Бюро. Круг замкнулся, а это означало полнейшую безысходность.
Не исключено также, что удастся вынудить Фреда рассказать, где записи. Хотя это было маловероятно, но все же возможно. А если и из этого ничего не получится? Уолтон только пожал плечами. Выше головы не прыгнешь. Завершились полным провалом эксперименты по переустройству Венеры, дальнейшее выравнивание плотности народонаселения было не более чем временной мерой, на которую вряд ли можно рассчитывать, а единственная пригодная для заселения планета за пределами Солнечной системы принадлежит дирнианам. Полный тупик.
«Но ведь я же сделал все, что только было в моих силах, — подумал Уолтон. — Теперь пусть кто-нибудь другой попробует».
Он мотнул головой, пытаясь рассеять туман слабодушия, которым вдруг наполнилось его сознание. Так думать не годится. Нет, нельзя останавливаться на полпути, нужно продолжать борьбу и, прежде чем капитулировать, необходимо тщательно обследовать любую тропинку, которая может вывести из сложившегося тупика.
Он уже протянул руку к очередной таблетке бензолуретрина, но отдернул ее. Напрягшись всем телом, Рой поднялся с кресла и включил интерком.
— Я выйду на некоторое время, — хрипло произнес он в микрофон. — Все вызовы отсылайте мистеру Эглину.
Обязательно нужно повидаться с Фредом.
Тюрьма службы безопасности была огромным массивным зданием без каких-либо архитектурных украшений, расположенным за пределами мегаполиса, этакой лишенной окон башней недалеко от поселка Ниак в штате Нью-Йорк. Персональный турболет Уолтона бесшумно опустился на посадочную площадку, устроенную на широком парапете этой мрачной твердыни. Перед тем как пройти обитую тусклой бронзой дверь, Рой на мгновение задумался.
— Подождать вас здесь? — спросил пилот.
— Пожалуйста, — ответил Уолтон. Как постоянному директору Бюро ему полагался персональный транспорт и личный водитель. — Я не задержусь здесь надолго.
У самой двери он попал в поле зрения сканирующей телекамеры и приостановился. Вздохнул полной грудью. Воздух здесь был чистый и свежий, совсем не такой, как в городе.
— Что вы здесь делаете? — раздался безликий голос из невидимого репродуктора.
— Я — Уолтон, директор ВЫНАСа. Мне нужно встретиться с главой службы безопасности Мартинесом.
— Подождите пару минут, директор Уолтон.
И никаких там тебе подобострастных «сэров» и «пожалуйста», к которым Рой уже привык в Бюро. По-своему такая прямота в обращении столь же освежала, как и незагрязненный воздух.
От острого слуха Уолтона не ускользнуло очень тихое жужжание сервопривода. Пока он стоял у входа, скрытые камеры производили тщательное обследование. Прошло еще несколько мгновений, тяжелая механическая дверь бесшумно поднялась в особую нишу в стене над ней, и он увидел внутреннюю дверь, все металлические поверхности которой были начищены до блеска. В центре ее располагался встроенный видеоэкран, с которого смотрело лицо Мартинеса.
— Доброе утро, директор Уолтон. Вы пришли, чтобы встретиться со мной?
— Да.
Внутренняя дверь открылась. Теперь прямо перед носом Роя опустились две массивные атомные пушки, выдвинув вперед, почти к самому его лицу, свои дула. Уолтон непроизвольно вздрогнул и попятился назад, но тут вперед вышел сам Мартинес и приветствовал его.
— Так какова же истинная цель визита в столь славное заведение?
— Я прибыл сюда, чтобы встретиться с одним из ваших узников. Со своим братом Фредом.
Мартинес нахмурился и провел ладонью по своим взъерошенным волосам.
— Свидания с узниками категорически запрещены, мистер Уолтон. То есть свидания лицом к лицу. Я могу устроить вам встречу по закрытому телевизионному каналу.
— Даже мне нельзя? Но ведь человек этот находится здесь только на основании моего устного распоряжения. Я…
— Ваша власть, мистер Уолтон, пока еще не абсолютна. Это единственное правило, у которого нет исключений. Заключенные находятся под нашим неусыпным наблюдением, а ваше присутствие в блоке, где размещены камеры, подорвет основы заведенных у нас порядков. Поладим на видео?
— Раз уж ничего не остается иного…
Не то настроение было сейчас у Уолтона, чтобы спорить.
— Тогда следуйте за мной, — велел Мартинес.
Шеф секретной службы Аппалач провел его через тускло освещенный коридор в служебное помещение, одна из стен которого представляла собой огромный выключенный видеоэкран.
— Здесь вы сможете беседовать с узником в обстановке строжайшей конфиденциальности, — заверил его Мартинес, затем произвел какие-то манипуляции на пульте справа от экрана и тихо произнес несколько слов. Экран засветился. — Когда закончите разговор, позвоните мне, — сказал он напоследок, после чего как-то незаметно выскользнул из комнаты для видеосвиданий, оставив Уолтона «с глазу на глаз» с Фредом.
Вид у Фреда был демонический — волосы растрепаны, под глазами глубокие черные тени, мертвенно-бледное немытое лицо.
— Добро пожаловать в мою роскошную обитель, дражайший братец, — криво усмехнулся он.
— Фред, не создавай излишних трудностей. Я пришел сюда, чтобы попытаться внести ясность в наши с тобой отношения. Лично у меня не было ни малейшего желания упекать тебя сюда. Но я просто вынужден был это сделать.
Фред зловеще улыбнулся:
— Тебе вовсе не нужно извиняться. Я один во всем виноват. Недооценил тебя. Я не понял, как ты изменился, и все считал прежним слабохарактерным остолопом, с которым вместе рос. Но ты уже совсем иной.
— Возможно. — Сейчас Уолтон уже сожалел о том, что так и не принял таблетку бензолуретрина. Каждый его нерв, казалось, был натянут, как струна. — Сегодня я узнал, что Ламарр мертв.
— И что из этого?
— А то, что теперь у ВЫНАСа не осталось иной возможности заполучить сыворотку бессмертия, кроме как через тебя. Фред, мне очень нужна эта сыворотка. Я пообещал ее инопланетянину в обмен на право колонизировать Процион-8.
— Удачная комплексная сделка на основе мелких взаимных уступок, — с откровенной издевкой произнес Фред. — Услуга за услугу. Так вот, Рой, страшно не хочется испортить такое ловко обтяпанное дельце, но я совсем не намерен раскрывать, где спрятано то сокровище, которое тебя угораздило пообещать. От меня ты не получишь эту сыворотку.
— Я могу распорядиться, чтобы твой мозг подвергли принудительному зондированию, — сказал Уолтон. — Твой череп вскроют, а затем будут снимать один слой за другим, пока не обнаружат то, что ищут. К тому времени очень немногое останется от твоей прежней личности, но в наших руках окажется сыворотка.
— Этот номер не пройдет. Даже тебе не удастся этого провернуть. У тебя нет права решать единолично вопросы психозондирования — ты должен получить на это разрешение президента. А для того чтобы подступиться к нему по официальным каналам, потребуется не менее суток и уж, во всяком случае, полдня, не меньше, если ты нажмешь на все педали, прибегнув к связям среди лиц, приближенных к особе президента. Но к тому времени, Рой, меня уже здесь не будет.
— Как так?
— У тебя что, уши заложило? Не будет! Слишком ничтожны те основания, на которых ты меня здесь держишь. Слава богу, пока что еще никто не отменял «хабеас корпус», [2]Рой, а ВЫНАС еще не вошел в такую силу, чтобы сделать это. Я добился разрешения обратиться в суд. Меня отсюда выпустят в 15.00.
— А в 15.30 я снова засажу тебя сюда, — в сердцах выпалил Уолтон. — Мы как раз сейчас проводим облаву на ди Кассио и всю остальную твою свору, и у нас будут достаточные основания, чтобы наплевать на твой «хабеас корпус».
— Вот как! Может быть. Но в течение получаса я все-таки буду на свободе. Этого времени мне вполне хватит, чтобы весь мир узнал о твоих злоупотреблениях своим высоким положением, о том, как ты незаконно вытащил Филипа Приора из камеры Счастливого Сна. Чтобы покончить с тобой раз и навсегда, достаточно будет только этого!
Уолтон почувствовал, что его бросило в жар.
На сей раз Фред не промахнулся и действительно припер его к стенке.
Кто-то в службе безопасности, очевидно, посодействовал ему и тайком вынес за стены тюрьмы его исковую жалобу. Мартинес? Какое теперь это все имело значение? К 15.00 Фред будет освобожден, а так долго скрываемый инцидент с Приором появится на страницах всех факсимильных бюллетеней. С Уолтоном будет покончено. И без того щекотливое положение, в котором он сейчас находится, станет настолько безысходным, что вряд ли кто-нибудь рискнет своей репутацией, став на его сторону. Этим Фред, возможно, и не спасет себя, но зато уж точно утопит своего брата.
Получить ордер на психозондирование до 15.00 не было ни малейшей возможности. Его должен подписать сам президент Лэнсон, а старый маразматик вряд ли будет особенно торопиться с этим.
Итак, психозондирование исключено, однако в распоряжении руководителя ВЫНАСа еще оставалось одно грозное оружие, к которому при особом желании он мог бы прибегнуть. Но даже от мысли об этом у Уолтона пересохло в горле.
— Тебя послушать, так у тебя во всем теперь полный порядок. С этим трудно спорить, — сказал Уолтон. — И все же я рискну спросить у тебя в последний раз: ты отдашь мне сыворотку Ламарра, чтобы я мог воспользоваться ею в своих переговорах с дирнианином?
— Ты что, шутишь? Конечно же, нет! — решительно ответил Фред. — Ни за что на свете! Даже ради того, чтобы спасти твою и свою жизнь! Получи сполна по заслугам, Рой! Именно этого я давно добивался. Можно даже сказать, мечтал об этом всю свою жизнь. Теперь тебе ни за что не выкрутиться.
— Мне кажется, ты меня снова недооцениваешь, — спокойно произнес Уолтон. — И притом в последний раз.
Он поднялся и открыл дверь из комнаты. Снаружи стоял охранник в серой униформе.
— Будьте любезны, передайте мистеру Мартинесу, что я собираюсь уходить.
Уолтон вышел на посадочную площадку, разбудил вздремнувшего в кабине пилота.
— Возвращаемся назад, в Каллин-Билдинг, — сказал ему Уолтон. — И как можно быстрее.
Весь полет занял примерно десять минут. Войдя к себе в кабинет, Уолтон дал знать, что он вернулся, но одновременно распорядился, чтобы его никто не тревожил. Ему нужно было до конца разобраться в обстановке, тщательно взвесить возможности, придать намечаемым действиям должную стройность и последовательность.
К полуночи будут безусловно арестованы ди Кассио и другие заговорщики. Но не время сейчас решало все. Уолтон понимал, что в течение дня ему так или иначе удастся заполучить необходимые ордера на психозондирование, которому затем подвергнутся все заговорщики один за другим, пока в конце концов не удастся узнать, где спрятана формула сыворотки Ламарра. Это было крайне жестоко, но совершенно необходимо.
Куда сложнее дела обстояли с Фредом. Если только Уолтон каким-то образом не помешает этому, то всего через несколько часов его брата выпустят на свободу на основании поданной им жалобы о незаконном задержании без предъявления обвинения. А когда тот разоблачит Уолтона, позволившего себе единолично решать судьбу ущербного сына Приора, то рухнет и разобьется вдребезги все хрупкое здание, которое возводил Уолтон, пока находился на посту директора Бюро.
Ему не одолеть «хабеас корпус». Но директор располагал все же оружием, с помощью которого можно было преодолеть самым законным образом стоящие на его пути препятствия. Фред, затевая с ним игру, поставил на мягкосердечие брата — и проиграл.
Уолтон включил диктопринтер и спокойным, безучастным голосом начал диктовать распоряжение о немедленном переводе Фредерика Уолтона из отделения предварительного заключения, находящейся в ведении службы безопасности округа Аппалачи, в отделение эвтаназии клиники Бюро Выравнивания Населенности на основании выявления у того признаков преступного поведения, обусловленных умственным расстройством.
Инопланетянин не устоял перед предложением Уолтона. Это было единственным непреложным фактом, за который он все еще мог цепляться во время одинокого ночного перелета из Найроби. Все остальное — зыбучие пески, одни «если» и «возможно».
Если удастся отыскать Ламарра…
Если сыворотка в самом деле столь чудодейственна…
Если она в равной степени подходит и землянам, и дирнианам…
Уолтон пытался выбросить из головы все альтернативы. Он выдвинул отчаянно смелое предложение, и оно было принято. Новая Земля открыта для колонизации, если…
Земля под крылом сверхзвукового лайнера выглядела темным, неясным пространством. Из Найроби Уолтон вылетел в 05.18 по местному времени. Возвращаясь через восемь часовых поясов, он должен прибыть в Нью-Йорк примерно в полночь. Полеты на сверхзвуковых самолетах делают возможным и такое — утро девятнадцатого июня ему предстоит пережить дважды.
В Нью-Йорке дождь этой ночью по графику шел пятнадцать минут с часу ночи. Уолтон успел добраться до комплекса, в котором жил, как раз к началу дождя. Ночь была теплой и даже несколько душноватой. Уолтон вышел из-под козырька над главным входом в комплекс и подставил голову под редкие капли. Постояв несколько минут, он понял, что просто глупо вот так мокнуть под дождем, и, чувствуя себя все равно смертельно усталым, прошел внутрь, вытерся досуха и отправился поскорее в постель. Однако сон не шел.
На следующее утро только четыре таблетки кофеина помогли ему взбодриться в достаточной степени, чтобы начать новый рабочий день. Он рано прибыл в Каллин-Билдинг, примерно в 08.35, и какое-то время приводил в порядок записи в своем личном журнале. Сегодня это были мельчайшие подробности его переговоров с посланником Дирны. Когда-нибудь, отметил про себя Уолтон, этот журнал попадет в руки историка, который к немалому своему удивлению обнаружит, что в середине 2232 года некто по имени Рой Уолтон позволил себе поступать как истинный диктатор. Но самым странным в этом было то, что он вовсе не жаждал власти. Он неожиданно даже для самого себя был вознесен столь высоко и каждый успешный, хоть и противозаконный, шаг совершал исходя из подлинных интересов человечества, либо во имя человечности как таковой.
Оправдание задним числом? Может быть. Но совершенно необходимое.
В 09.00 Уолтон собрался с духом и позвонил Килеру из службы безопасности.
— Я сам как раз сейчас собирался вам позвонить, — как-то загадочно улыбаясь, произнес Килер. — Наконец кое-что прояснилось.
— Что же именно?
— Судьба, постигшая Ламарра. Сегодня утром мы нашли его тело, всего только час назад. Его труп обнаружили в Марселе, очень сильно обезображенный, но после тщательной проверки и исследования сетчатки глаз мы с полной уверенностью можем утверждать, что убитым мог быть только Ламарр.
— М-да, — еле выдавил из себя Уолтон, испытывая острый приступ головокружения. — Только Ламарр, — тупо повторил он последние произнесенные Килером слова. — Спасибо, Килер. Вы хорошо поработали. Просто отлично.
— Что-то не так, сэр? У вас такой вид, будто…
— Я чертовски устал, — признался Уолтон. — И больше ничего. Просто устал. Благодарю вас, Килер.
— Вы о чем-то хотели спросить меня, сэр, когда позвонили? — ненавязчиво напомнил ему Килер.
— Как раз о Ламарре. Теперь это потеряло всякий смысл. Еще раз спасибо вам, Килер. — С этими словами он прервал контакт.
Впервые за несколько последних дней Уолтон почувствовал острейшее отчаяние, перешедшее в смертельное спокойствие. После гибели Ламарра последняя надежда заполучить сыворотку заключалась в освобождении Фреда из-под стражи, чтобы потом каким-либо образом выманить у него записи убитого ученого. Но ценой, которую назначит Фред за эти записи, будет, скорее всего, пост директора Бюро. Круг замкнулся, а это означало полнейшую безысходность.
Не исключено также, что удастся вынудить Фреда рассказать, где записи. Хотя это было маловероятно, но все же возможно. А если и из этого ничего не получится? Уолтон только пожал плечами. Выше головы не прыгнешь. Завершились полным провалом эксперименты по переустройству Венеры, дальнейшее выравнивание плотности народонаселения было не более чем временной мерой, на которую вряд ли можно рассчитывать, а единственная пригодная для заселения планета за пределами Солнечной системы принадлежит дирнианам. Полный тупик.
«Но ведь я же сделал все, что только было в моих силах, — подумал Уолтон. — Теперь пусть кто-нибудь другой попробует».
Он мотнул головой, пытаясь рассеять туман слабодушия, которым вдруг наполнилось его сознание. Так думать не годится. Нет, нельзя останавливаться на полпути, нужно продолжать борьбу и, прежде чем капитулировать, необходимо тщательно обследовать любую тропинку, которая может вывести из сложившегося тупика.
Он уже протянул руку к очередной таблетке бензолуретрина, но отдернул ее. Напрягшись всем телом, Рой поднялся с кресла и включил интерком.
— Я выйду на некоторое время, — хрипло произнес он в микрофон. — Все вызовы отсылайте мистеру Эглину.
Обязательно нужно повидаться с Фредом.
Тюрьма службы безопасности была огромным массивным зданием без каких-либо архитектурных украшений, расположенным за пределами мегаполиса, этакой лишенной окон башней недалеко от поселка Ниак в штате Нью-Йорк. Персональный турболет Уолтона бесшумно опустился на посадочную площадку, устроенную на широком парапете этой мрачной твердыни. Перед тем как пройти обитую тусклой бронзой дверь, Рой на мгновение задумался.
— Подождать вас здесь? — спросил пилот.
— Пожалуйста, — ответил Уолтон. Как постоянному директору Бюро ему полагался персональный транспорт и личный водитель. — Я не задержусь здесь надолго.
У самой двери он попал в поле зрения сканирующей телекамеры и приостановился. Вздохнул полной грудью. Воздух здесь был чистый и свежий, совсем не такой, как в городе.
— Что вы здесь делаете? — раздался безликий голос из невидимого репродуктора.
— Я — Уолтон, директор ВЫНАСа. Мне нужно встретиться с главой службы безопасности Мартинесом.
— Подождите пару минут, директор Уолтон.
И никаких там тебе подобострастных «сэров» и «пожалуйста», к которым Рой уже привык в Бюро. По-своему такая прямота в обращении столь же освежала, как и незагрязненный воздух.
От острого слуха Уолтона не ускользнуло очень тихое жужжание сервопривода. Пока он стоял у входа, скрытые камеры производили тщательное обследование. Прошло еще несколько мгновений, тяжелая механическая дверь бесшумно поднялась в особую нишу в стене над ней, и он увидел внутреннюю дверь, все металлические поверхности которой были начищены до блеска. В центре ее располагался встроенный видеоэкран, с которого смотрело лицо Мартинеса.
— Доброе утро, директор Уолтон. Вы пришли, чтобы встретиться со мной?
— Да.
Внутренняя дверь открылась. Теперь прямо перед носом Роя опустились две массивные атомные пушки, выдвинув вперед, почти к самому его лицу, свои дула. Уолтон непроизвольно вздрогнул и попятился назад, но тут вперед вышел сам Мартинес и приветствовал его.
— Так какова же истинная цель визита в столь славное заведение?
— Я прибыл сюда, чтобы встретиться с одним из ваших узников. Со своим братом Фредом.
Мартинес нахмурился и провел ладонью по своим взъерошенным волосам.
— Свидания с узниками категорически запрещены, мистер Уолтон. То есть свидания лицом к лицу. Я могу устроить вам встречу по закрытому телевизионному каналу.
— Даже мне нельзя? Но ведь человек этот находится здесь только на основании моего устного распоряжения. Я…
— Ваша власть, мистер Уолтон, пока еще не абсолютна. Это единственное правило, у которого нет исключений. Заключенные находятся под нашим неусыпным наблюдением, а ваше присутствие в блоке, где размещены камеры, подорвет основы заведенных у нас порядков. Поладим на видео?
— Раз уж ничего не остается иного…
Не то настроение было сейчас у Уолтона, чтобы спорить.
— Тогда следуйте за мной, — велел Мартинес.
Шеф секретной службы Аппалач провел его через тускло освещенный коридор в служебное помещение, одна из стен которого представляла собой огромный выключенный видеоэкран.
— Здесь вы сможете беседовать с узником в обстановке строжайшей конфиденциальности, — заверил его Мартинес, затем произвел какие-то манипуляции на пульте справа от экрана и тихо произнес несколько слов. Экран засветился. — Когда закончите разговор, позвоните мне, — сказал он напоследок, после чего как-то незаметно выскользнул из комнаты для видеосвиданий, оставив Уолтона «с глазу на глаз» с Фредом.
Вид у Фреда был демонический — волосы растрепаны, под глазами глубокие черные тени, мертвенно-бледное немытое лицо.
— Добро пожаловать в мою роскошную обитель, дражайший братец, — криво усмехнулся он.
— Фред, не создавай излишних трудностей. Я пришел сюда, чтобы попытаться внести ясность в наши с тобой отношения. Лично у меня не было ни малейшего желания упекать тебя сюда. Но я просто вынужден был это сделать.
Фред зловеще улыбнулся:
— Тебе вовсе не нужно извиняться. Я один во всем виноват. Недооценил тебя. Я не понял, как ты изменился, и все считал прежним слабохарактерным остолопом, с которым вместе рос. Но ты уже совсем иной.
— Возможно. — Сейчас Уолтон уже сожалел о том, что так и не принял таблетку бензолуретрина. Каждый его нерв, казалось, был натянут, как струна. — Сегодня я узнал, что Ламарр мертв.
— И что из этого?
— А то, что теперь у ВЫНАСа не осталось иной возможности заполучить сыворотку бессмертия, кроме как через тебя. Фред, мне очень нужна эта сыворотка. Я пообещал ее инопланетянину в обмен на право колонизировать Процион-8.
— Удачная комплексная сделка на основе мелких взаимных уступок, — с откровенной издевкой произнес Фред. — Услуга за услугу. Так вот, Рой, страшно не хочется испортить такое ловко обтяпанное дельце, но я совсем не намерен раскрывать, где спрятано то сокровище, которое тебя угораздило пообещать. От меня ты не получишь эту сыворотку.
— Я могу распорядиться, чтобы твой мозг подвергли принудительному зондированию, — сказал Уолтон. — Твой череп вскроют, а затем будут снимать один слой за другим, пока не обнаружат то, что ищут. К тому времени очень немногое останется от твоей прежней личности, но в наших руках окажется сыворотка.
— Этот номер не пройдет. Даже тебе не удастся этого провернуть. У тебя нет права решать единолично вопросы психозондирования — ты должен получить на это разрешение президента. А для того чтобы подступиться к нему по официальным каналам, потребуется не менее суток и уж, во всяком случае, полдня, не меньше, если ты нажмешь на все педали, прибегнув к связям среди лиц, приближенных к особе президента. Но к тому времени, Рой, меня уже здесь не будет.
— Как так?
— У тебя что, уши заложило? Не будет! Слишком ничтожны те основания, на которых ты меня здесь держишь. Слава богу, пока что еще никто не отменял «хабеас корпус», [2]Рой, а ВЫНАС еще не вошел в такую силу, чтобы сделать это. Я добился разрешения обратиться в суд. Меня отсюда выпустят в 15.00.
— А в 15.30 я снова засажу тебя сюда, — в сердцах выпалил Уолтон. — Мы как раз сейчас проводим облаву на ди Кассио и всю остальную твою свору, и у нас будут достаточные основания, чтобы наплевать на твой «хабеас корпус».
— Вот как! Может быть. Но в течение получаса я все-таки буду на свободе. Этого времени мне вполне хватит, чтобы весь мир узнал о твоих злоупотреблениях своим высоким положением, о том, как ты незаконно вытащил Филипа Приора из камеры Счастливого Сна. Чтобы покончить с тобой раз и навсегда, достаточно будет только этого!
Уолтон почувствовал, что его бросило в жар.
На сей раз Фред не промахнулся и действительно припер его к стенке.
Кто-то в службе безопасности, очевидно, посодействовал ему и тайком вынес за стены тюрьмы его исковую жалобу. Мартинес? Какое теперь это все имело значение? К 15.00 Фред будет освобожден, а так долго скрываемый инцидент с Приором появится на страницах всех факсимильных бюллетеней. С Уолтоном будет покончено. И без того щекотливое положение, в котором он сейчас находится, станет настолько безысходным, что вряд ли кто-нибудь рискнет своей репутацией, став на его сторону. Этим Фред, возможно, и не спасет себя, но зато уж точно утопит своего брата.
Получить ордер на психозондирование до 15.00 не было ни малейшей возможности. Его должен подписать сам президент Лэнсон, а старый маразматик вряд ли будет особенно торопиться с этим.
Итак, психозондирование исключено, однако в распоряжении руководителя ВЫНАСа еще оставалось одно грозное оружие, к которому при особом желании он мог бы прибегнуть. Но даже от мысли об этом у Уолтона пересохло в горле.
— Тебя послушать, так у тебя во всем теперь полный порядок. С этим трудно спорить, — сказал Уолтон. — И все же я рискну спросить у тебя в последний раз: ты отдашь мне сыворотку Ламарра, чтобы я мог воспользоваться ею в своих переговорах с дирнианином?
— Ты что, шутишь? Конечно же, нет! — решительно ответил Фред. — Ни за что на свете! Даже ради того, чтобы спасти твою и свою жизнь! Получи сполна по заслугам, Рой! Именно этого я давно добивался. Можно даже сказать, мечтал об этом всю свою жизнь. Теперь тебе ни за что не выкрутиться.
— Мне кажется, ты меня снова недооцениваешь, — спокойно произнес Уолтон. — И притом в последний раз.
Он поднялся и открыл дверь из комнаты. Снаружи стоял охранник в серой униформе.
— Будьте любезны, передайте мистеру Мартинесу, что я собираюсь уходить.
Уолтон вышел на посадочную площадку, разбудил вздремнувшего в кабине пилота.
— Возвращаемся назад, в Каллин-Билдинг, — сказал ему Уолтон. — И как можно быстрее.
Весь полет занял примерно десять минут. Войдя к себе в кабинет, Уолтон дал знать, что он вернулся, но одновременно распорядился, чтобы его никто не тревожил. Ему нужно было до конца разобраться в обстановке, тщательно взвесить возможности, придать намечаемым действиям должную стройность и последовательность.
К полуночи будут безусловно арестованы ди Кассио и другие заговорщики. Но не время сейчас решало все. Уолтон понимал, что в течение дня ему так или иначе удастся заполучить необходимые ордера на психозондирование, которому затем подвергнутся все заговорщики один за другим, пока в конце концов не удастся узнать, где спрятана формула сыворотки Ламарра. Это было крайне жестоко, но совершенно необходимо.
Куда сложнее дела обстояли с Фредом. Если только Уолтон каким-то образом не помешает этому, то всего через несколько часов его брата выпустят на свободу на основании поданной им жалобы о незаконном задержании без предъявления обвинения. А когда тот разоблачит Уолтона, позволившего себе единолично решать судьбу ущербного сына Приора, то рухнет и разобьется вдребезги все хрупкое здание, которое возводил Уолтон, пока находился на посту директора Бюро.
Ему не одолеть «хабеас корпус». Но директор располагал все же оружием, с помощью которого можно было преодолеть самым законным образом стоящие на его пути препятствия. Фред, затевая с ним игру, поставил на мягкосердечие брата — и проиграл.
Уолтон включил диктопринтер и спокойным, безучастным голосом начал диктовать распоряжение о немедленном переводе Фредерика Уолтона из отделения предварительного заключения, находящейся в ведении службы безопасности округа Аппалачи, в отделение эвтаназии клиники Бюро Выравнивания Населенности на основании выявления у того признаков преступного поведения, обусловленных умственным расстройством.
20
Даже после этого — вины он совершенно не ощущал, наоборот, только облегчение — все вокруг продолжало видеться Уолтону в удручающе черном цвете, тягостные предчувствия все больше одолевали его. В этот же день, позже, ему позвонил Мартинес и сообщил, что облава на сотню крупных землевладельцев успешно завершилась и все они сейчас содержатся в тюрьмах местных служб безопасности.
— Они непрестанно вопят и визжат, — сказал Мартинес. — В самом скором времени, можете не сомневаться, у них появится множество заступников в высших судебных инстанциях, так что не очень-то тяните с оформлением обвинительного заключения.
— Я сейчас готовлю разрешение на психозондирование некоего ди Кассио. Как я полагаю, это один из вожаков. — Уолтон задумался на несколько мгновений, затем спросил: — Уже прибыл вертолет, принадлежащий Бюро, чтобы забрать Фредерика Уолтона?
— Да, — ответил Мартинес. — В 14.06. Чуть позже здесь объявился адвокат, гневно размахивающий судебным предписанием об освобождении, но наша юрисдикция, естественно, уже больше не распространялась на его подзащитного. — Взгляд ветерана секретных служб был холодным и даже осуждающим, но Уолтон и глазом не моргнул.
— В 14.06? — повторил он. — Хорошо, Мартинес. Спасибо за помощь.
Он отключил экран. Действовал он теперь хладнокровно и решительно. Чтобы получить разрешение на психозондирование, необходимо лично встретиться с президентом Лэнсоном. Вот и прекрасно — он встретится с президентом.
Сморщенный старикашка, хозяин Белого Дома, встретил главу ВЫНАСа с нескрываемой почтительностью. Уолтон быстро, даже в несколько грубоватой манере, изложил ему суть дела. Выжившему из ума кроткому старцу было трудно разобраться во всех сложностях создавшейся ситуации. Он то и дело щурил водянистые глаза, часто недоуменно моргал, затем стал беспокойно раскачиваться в кресле.
— Это психозондирование… оно, что — необходимо? — в конце концов спросил он.
— Абсолютно. Мы обязательно должны знать, где спрятана сыворотка.
Лэнсон тяжело вздохнул:
— Я разрешаю его проведение.
Выглядел он при этом совершенно несчастным и жалким.
Обратная дорога из Вашингтона в Нью-Йорк потребовала всего лишь несколько минут. Держа в руках драгоценное разрешение, Уолтон обратился к ди Кассио по внутренней видеосети здания окружной тюрьмы службы госбезопасности и подробно объяснил, что его ожидает с минуты на минуту. Затем, несмотря на истерические протесты толстяка, передал разрешение Мартинесу, не забыв при этом распорядиться, чтобы тот не мешкал с психозондированием.
На это ушло пятьдесят восемь минут. Уолтон остался ждать результатов в одном из стерильно чистых, скромно обставленных кабинетов где-то в глубине тюрьмы. Теперь, когда специалисты по психозондированию все глубже, слой за слоем, проникали в самые потаенные уголки сознания ди Кассио, Роя уже не терзали никакие противоречия, совесть его не мучили никакие сомнения. Он уже самому себе казался всего лишь роботом, тупо выполняющим определенную, заранее кем-то установленную программу действий.
В 19.50 Мартинес собственной персоной предстал перед Уолтоном. Мрачным, отсутствующим взглядом старый, видавший виды контрразведчик смотрел на Уолтона.
— Готов. От Кассио остались только рожки да ножки. И не приведи Господь в скором времени стать свидетелем еще одного психозондирования.
— А ведь придется, — не преминул заметить Уолтон, — если я ошибся, посчитав ди Кассио главарем. В этом случае я намерен пропустить через эту мозгокрутку все сто с лишним участников заговора. Один из них точно имел дело с Фредом. Один из них должен непременно знать, где находятся бумаги Ламарра.
Мартинес устало покачал головой:
— Нет. Можно больше не прибегать к психозондированию. Все, что вас интересует, мы извлекли из мозга ди Кассио. Распечатка должна прийти с минуты на минуту.
Не успел шеф службы безопасности закончить предложение, как загорелась красная лампочка над приемным бункером внутренней пневмопочты, и в него выпал пакет. Уолтон тут же рванулся, чтобы схватить пакет, но Мартинес взмахом руки остановил его.
— Здесь мои владения, мистер Уолтон. Пожалуйста, потерпите немного.
Со способной привести в бешенство медлительностью Мартинес вскрыл пакет, извлек из него несколько заполненных убористым машинописным шрифтом листов, внимательно просмотрел все, по очереди кивая после просмотра каждого из них. Затем передал их Уолтону.
— Вот. Прочтите сами. Здесь воспроизведен разговор между вашим братом и ди Кассио. Мне кажется, это как раз то, что вы ищете.
С огромным трудом унимая дрожь пальцев, Уолтон взял у Мартинеса листы и начал читать:
— Боже мой! — еле слышно прошептал он. — Боже ты мой!
Мартинес перевел взгляд с пальцев Уолтона на рассыпавшиеся по полу страницы.
— Что с вами, Уолтон? Ведь сейчас Фред помещен в ваше собственное заведение, разве не так?
— Вы, что, не читали распоряжения, которое я вам послал?
Мартинес сокрушенно покачал головой.
— Разумеется, читал. Это по сути был ордер на предание Счастливому Сну. Но я подумал, что вы сделали это, лишь бы воспрепятствовать освобождению… Я имею в виду… Но чтобы… Своего родного брата?
— Это действительно не было уловкой, — сказал Уолтон. — Это был ордер на Счастливый Сон, и я именно это и имел в виду. В самом деле. Если только кто-то не допустил оплошности, то Фред отправлен в газовую камеру четыре часа назад. И унес с собой формулу Ламарра.
Оставшись один в своем кабинете в опустевшем на ночь Каллин-Билдинге, Уолтон хмуро рассматривал свое собственное искаженное изображение в поляризованных оконных стеклах, не пропускающих свет снаружи. На его письменном столе лежал список тех, кто отошел к Счастливому Сну в 15.00.
Фредерик Уолтон значился под четвертым номером. В данном случае не произошло какой-либо ошибки.
Перед мысленным взором Уолтона чередой проходили события последних девяти дней. Анализируя их сейчас, он пришел к малоутешительному выводу, что, пожалуй, в первую очередь к нему пришло понимание той простой истины, что глава ВЫНАСа по сути обладает властью над жизнью и смертью любого жителя Земли.
Уподобив себя самому Господу Богу, он самозванно присвоил себе право принимать окончательное решение, кому жить, а кому умирать. Он даровал жизнь Филипу Приору. Это как раз и послужило толчком к событиям, нараставшим снежным комом, было первой из многих его ошибок. А вот теперь по его воле умер Фредерик Уолтон, что, если не думать обо всем остальном, было вполне оправданным поступком, но на самом деле стало самой страшной из его ошибок.
— Они непрестанно вопят и визжат, — сказал Мартинес. — В самом скором времени, можете не сомневаться, у них появится множество заступников в высших судебных инстанциях, так что не очень-то тяните с оформлением обвинительного заключения.
— Я сейчас готовлю разрешение на психозондирование некоего ди Кассио. Как я полагаю, это один из вожаков. — Уолтон задумался на несколько мгновений, затем спросил: — Уже прибыл вертолет, принадлежащий Бюро, чтобы забрать Фредерика Уолтона?
— Да, — ответил Мартинес. — В 14.06. Чуть позже здесь объявился адвокат, гневно размахивающий судебным предписанием об освобождении, но наша юрисдикция, естественно, уже больше не распространялась на его подзащитного. — Взгляд ветерана секретных служб был холодным и даже осуждающим, но Уолтон и глазом не моргнул.
— В 14.06? — повторил он. — Хорошо, Мартинес. Спасибо за помощь.
Он отключил экран. Действовал он теперь хладнокровно и решительно. Чтобы получить разрешение на психозондирование, необходимо лично встретиться с президентом Лэнсоном. Вот и прекрасно — он встретится с президентом.
Сморщенный старикашка, хозяин Белого Дома, встретил главу ВЫНАСа с нескрываемой почтительностью. Уолтон быстро, даже в несколько грубоватой манере, изложил ему суть дела. Выжившему из ума кроткому старцу было трудно разобраться во всех сложностях создавшейся ситуации. Он то и дело щурил водянистые глаза, часто недоуменно моргал, затем стал беспокойно раскачиваться в кресле.
— Это психозондирование… оно, что — необходимо? — в конце концов спросил он.
— Абсолютно. Мы обязательно должны знать, где спрятана сыворотка.
Лэнсон тяжело вздохнул:
— Я разрешаю его проведение.
Выглядел он при этом совершенно несчастным и жалким.
Обратная дорога из Вашингтона в Нью-Йорк потребовала всего лишь несколько минут. Держа в руках драгоценное разрешение, Уолтон обратился к ди Кассио по внутренней видеосети здания окружной тюрьмы службы госбезопасности и подробно объяснил, что его ожидает с минуты на минуту. Затем, несмотря на истерические протесты толстяка, передал разрешение Мартинесу, не забыв при этом распорядиться, чтобы тот не мешкал с психозондированием.
На это ушло пятьдесят восемь минут. Уолтон остался ждать результатов в одном из стерильно чистых, скромно обставленных кабинетов где-то в глубине тюрьмы. Теперь, когда специалисты по психозондированию все глубже, слой за слоем, проникали в самые потаенные уголки сознания ди Кассио, Роя уже не терзали никакие противоречия, совесть его не мучили никакие сомнения. Он уже самому себе казался всего лишь роботом, тупо выполняющим определенную, заранее кем-то установленную программу действий.
В 19.50 Мартинес собственной персоной предстал перед Уолтоном. Мрачным, отсутствующим взглядом старый, видавший виды контрразведчик смотрел на Уолтона.
— Готов. От Кассио остались только рожки да ножки. И не приведи Господь в скором времени стать свидетелем еще одного психозондирования.
— А ведь придется, — не преминул заметить Уолтон, — если я ошибся, посчитав ди Кассио главарем. В этом случае я намерен пропустить через эту мозгокрутку все сто с лишним участников заговора. Один из них точно имел дело с Фредом. Один из них должен непременно знать, где находятся бумаги Ламарра.
Мартинес устало покачал головой:
— Нет. Можно больше не прибегать к психозондированию. Все, что вас интересует, мы извлекли из мозга ди Кассио. Распечатка должна прийти с минуты на минуту.
Не успел шеф службы безопасности закончить предложение, как загорелась красная лампочка над приемным бункером внутренней пневмопочты, и в него выпал пакет. Уолтон тут же рванулся, чтобы схватить пакет, но Мартинес взмахом руки остановил его.
— Здесь мои владения, мистер Уолтон. Пожалуйста, потерпите немного.
Со способной привести в бешенство медлительностью Мартинес вскрыл пакет, извлек из него несколько заполненных убористым машинописным шрифтом листов, внимательно просмотрел все, по очереди кивая после просмотра каждого из них. Затем передал их Уолтону.
— Вот. Прочтите сами. Здесь воспроизведен разговор между вашим братом и ди Кассио. Мне кажется, это как раз то, что вы ищете.
С огромным трудом унимая дрожь пальцев, Уолтон взял у Мартинеса листы и начал читать:
«Ди Кассио: Так что это вы заимели?Страницы с расшифровкой результатов психозондирования ди Кассио выпали из трясущихся пальцев Уолтона на пол.
Фред Уолтон: Сыворотку, дарующую бессмертие. Вечную жизнь. Понятно? Ее изобрел один из ученых Бюро, а я украл его портфель из кабинета своего брата. Там было все, что нужно для изготовления такой сыворотки.
Ди Кассио: Буоно! Великолепно! Поразительно! Вы сказали — бессмертие?
Фред Уолтон: Оно самое. И еще это оружие, с помощью которого нам удастся вытурить Роя с его должности. Все, что от меня для этого потребуется, это сказать ему, чтоб он больше не путался у нас под ногами, не то мы бросим сыворотку, как кость, человечеству. Он после этого сразу же уйдет со сцены. Он идеалист, немножко не от мира сего, витает в облаках и все такое прочее. Он не осмелится противиться.
Ди Кассио: Прекрасно задумано! Вы, разумеется, перешлете формулу этой сыворотки на хранение к нам?
Фред Уолтон: Как бы не так! Я храню эти формулы в единственно безопасном месте — у себя в голове. Я уничтожил все записи, а самого ученого убил. Единственный на всем белом свете человек, обладающий тайной сыворотки, это ваш покорный слуга. И сделал я так, чтоб вы не вздумали меня перехитрить, Ди Кассио. Я, разумеется, нисколько не хочу этим сказать, что не доверяю вам, поймите это, просто мне…
Ди Кассио: Фред, мальчик мой…
Фред Уолтон: Ради Бога, не надо этих телячьих нежностей. Лучше позвольте мне действовать на свой собственный страх и риск. Перестаньте вмешиваться в мои действия».
— Боже мой! — еле слышно прошептал он. — Боже ты мой!
Мартинес перевел взгляд с пальцев Уолтона на рассыпавшиеся по полу страницы.
— Что с вами, Уолтон? Ведь сейчас Фред помещен в ваше собственное заведение, разве не так?
— Вы, что, не читали распоряжения, которое я вам послал?
Мартинес сокрушенно покачал головой.
— Разумеется, читал. Это по сути был ордер на предание Счастливому Сну. Но я подумал, что вы сделали это, лишь бы воспрепятствовать освобождению… Я имею в виду… Но чтобы… Своего родного брата?
— Это действительно не было уловкой, — сказал Уолтон. — Это был ордер на Счастливый Сон, и я именно это и имел в виду. В самом деле. Если только кто-то не допустил оплошности, то Фред отправлен в газовую камеру четыре часа назад. И унес с собой формулу Ламарра.
Оставшись один в своем кабинете в опустевшем на ночь Каллин-Билдинге, Уолтон хмуро рассматривал свое собственное искаженное изображение в поляризованных оконных стеклах, не пропускающих свет снаружи. На его письменном столе лежал список тех, кто отошел к Счастливому Сну в 15.00.
Фредерик Уолтон значился под четвертым номером. В данном случае не произошло какой-либо ошибки.
Перед мысленным взором Уолтона чередой проходили события последних девяти дней. Анализируя их сейчас, он пришел к малоутешительному выводу, что, пожалуй, в первую очередь к нему пришло понимание той простой истины, что глава ВЫНАСа по сути обладает властью над жизнью и смертью любого жителя Земли.
Уподобив себя самому Господу Богу, он самозванно присвоил себе право принимать окончательное решение, кому жить, а кому умирать. Он даровал жизнь Филипу Приору. Это как раз и послужило толчком к событиям, нараставшим снежным комом, было первой из многих его ошибок. А вот теперь по его воле умер Фредерик Уолтон, что, если не думать обо всем остальном, было вполне оправданным поступком, но на самом деле стало самой страшной из его ошибок.