Сименон Жорж. Мегрэ напуган

   - Отпечатки пальцев?
   - Ни единого. Если речь идет о душевнобольном, то, вероятно, последует и другие убийства.
   - Ясно. И как лично ты расцениваешь эти события?
   - Никак. Ищу. Озабочен.
   - Чем?
   - Пока все настолько туманно, что я даже затрудняюсь связно изложить тебе свою версию. Чувствую чудовищную ответственность, навалившуюся на мои плечи.
   Он говорил это как удрученный чиновник. И сейчас перед Мегрэ сидел именно госслужащий, причем из администрации городка местного значения, и жил этот человек под гнетом страха совершить неверный шаг.
   А не стал ли таким же с годами и комиссар? Из-за своего друга Мегрэ почувствовал, как стареет и он.
   - Мне подумалось, а не лучше ли мне первым же поездом вернуться в Париж. В конечном счете я завернул в Фонтенэ, чтобы пожать тебе руку. Это уже свершилось. Мое присутствие здесь чревато возникновением для тебя осложнений.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   Первая реакция Шабо на его предложение была примечательной - он отнюдь не отверг его сразу же.
   - Ведь рыжий тип, как и комиссар полиции убеждены, что это ты вызвал меня на подмогу. Начнут утверждать, что ты испугался, не знаешь, мол, как из этой передряги выпутаться, что...
   - Ну уже нет...
   Однако следователь протестовал против слов Мегрэ как-то вяло.
   - Не позволю тебе уехать. Я все-таки имею право принимать своих друзей, когда и как мне заблагорассудится.
   - Мой сын прав, Жюль. А сама я думаю, что вам надо все же переехать жить в нашем доме.
   - Мегрэ предпочитает никак не ограничивать свою свободу передвижений, правда ведь?
   - Да, у меня выработались определенные привычки.
   - Тогда я не настаиваю.
   - И тем не менее было бы предпочтительнее мне уже завтра утром отправиться восвояси.
   Может быть, Шабо все же согласится? И тут раздался телефонный звонок, в этом доме и он был не обычным, а каким-то старомодным, что ли.
   - Ты позволишь?
   Шабо снял трубку.
   - Следователь Шабо у аппарата.
   То, как он произносил эту фразу, было ещё одним знаковым явлением для Мегрэ, но он все-таки сумел сдержаться и не улыбнуться.
   - Кто?.. Ах! да... Слушаю вас, Ферон... Как?.. Гобийяр?.. Где?.. На углу Марсового поля и улицы... Сейчас буду... Да... Он здесь... Не знаю... Пусть до моего прихода ничего не трогают...
   Его мать посмотрела на Шабо, прижав руку к груди.
   - Опять? - прошептала она.
   Он показал жестом, что да.
   - Гобийяр.
   И объяснил Мегрэ:
   - Старый пьяница, известный всему Фонтенэ, поскольку б(льшую часть своего времени проводит, сидя с удочкой у моста. Его только что обнаружили на тротуаре мертвым.
   - Убили?
   - Пробит череп, как и в двух предыдущих случаях, и, похоже, тем же самым орудием.
   Он вскочил, открыл дверь, снял с вешалки старый макинтош и потерявшую форму шляпу, надевавшуюся, по-видимому, только в дождливую погоду.
   - Идешь со мной?
   - Считаешь, что так надо?
   - Теперь, когда уже известно, что ты в городе, начнут задавать вопросы, почему я тебя не захватил с собой. Два преступления - это было уже много. Теперь их три, и население запаникует.
   В тот момент, когда они выходили из дома, маленькая нервная ручонка ухватила Мегрэ за рукав и старушка-мамаша прошептала ему на ухо:
   - Присмотрите за ним хорошенько, Жюль! Он настолько добросовестен, что теряет чувство опасности.
   Глава вторая
   Торговец кроличьими шкурками
   Когда совсем недавно Мегрэ стоял на едва укрытом он непогоды перроне вокзала в Ниоре, этот затяжной и неистовый дождь, в сущности оборачивавшийся ледяном шквалом, а то и разгулом стихий, напомнил вконец изнуренному нескончаемыми конвульсиями зимы комиссару какую-то тварь, никак не желавшую издыхать и огрызавшуюся до последнего.
   Уже не было никакого смысли как-то уберегаться от власти. Вода лилась не только с небес, но и крупными брызгами выплескивалась из водосточных труб, струйками стекала по дверям домов, шумными потоками неслась вдоль тротуаров; она была повсюду: стегала по лицу, попадала за воротник, просачивалась в обувь, наливалась даже в карманы одежды, не успевавшей высыхать от прогулки до прогулки.
   Они шли, преодолевая этот штормовой натиск, молча, наклонившись вперед, - следователь в своем стареньком плащике, полы которого хлопали, как знамена на ветру, и Мегрэ, чье пальто сейчас весило сто килограммов, а табак в трубке, обреченно всхлипнув, угас уже через несколько шагов.
   То здесь, то там виднелось освещенное окно, но их было немного. Миновав мост, они прошли мимо кафе "У почты", осознавая, что его посетители наблюдали за ними поверх занавесок; стоило им чуть отойти, как дверь заведения распахнулась, и сзади послышались голоса.
   Убийство произошло неподалеку отсюда. В Фонтенэ вообще куда ни пойди, далеко не покажется, так что выводить машину из гаража чаще всего не было никакой необходимости. Справа от них отходила короткая улочка, связывавшая улицу Республики с Марсовым полем. Перед третьим или четвертым по счету домом на тротуаре перед фарами "скорой" сгрудились люди, некоторые держали в руках карманные фонарики.
   От группы отделилась малорослая фигура - это был комиссар Ферон, и он чуть было не обратился к Мегрэ, а не к Шабо, допустив бы тем самым досадный промах.
   - Я позвонил вам тотчас же из кафе "У почты". Как, впрочем, и прокурору.
   Поперек тротуара лежало, судя по контурам, тело человека, одна рука свешивалась в ручей, между штанинами брюк и черными ботинками тускло поблескивала кожа: покойник Гобийяр носки не носил. В метре от него валялась шляпа. Фонарик комиссара высветил лицо убитого и в то время, как Мегрэ вместе со следователем наклонялись к нему, сверкнула вспышка, щелкнул спуск фотоаппарата и раздался голос рыжего журналиста:
   - Пожалуйста, ещё раз. Подойдите поближе, месье Мегрэ.
   Тот, наоборот, отступил, недовольно ворча. На него смотрели два или три человека, стоявшие у трупа, а чуть далее, метрах в пяти-шести горожан собралось уже поболее; они вполголоса переговаривались.
   Шабо задавал вопросы, получалось это у него одновременно и официально, как-то вымученно.
   - Кто обнаружил Гобийяра?
   Ответил Ферон, показав на один из наиболее близких силуэтов.
   - Доктор Верну.
   Интересно, он из той же семьи, что и спутник в поезде? Насколько можно было судить в этой темнотище, медик был намного моложе. Лет тридцати пяти? Высокий, с вытянутым нервным лицом, он носил очки, по стеклам которых скатывались капельки дождя.
   Шабо и врач машинально обменялись рукопожатием, как это делают люди, встречающие друг друга ежедневно, и даже не раз.
   Доктор негромко пояснил:
   - Я шел к другу, что по ту сторону площади. Заметил нечто темное на тротуаре. Наклонился. Он был уже мертв. Чтобы выиграть время, позвонил комиссару кафе "У почты".
   В круге, очерченном электрическим светом, стали возникать, одно за другим, лики собравшихся, все - в ореоле, иссеченные штрихами не утихавшего ни на минуту дождя.
   - Вы здесь, Жюсьё?
   Снова пожимают руки. Все тут знают каждого, словно ученики одного и того же класса в школе.
   Следователь, вспомнив о Мегрэ, державшемся в стороне, представил его:
   - Доктор Жюсьё, мой друг. Комиссар Мегрэ...
   Тот немедленно начал комментировать:
   - Способ убийства такой же, как и в двух предыдущих случаях. Очень сильный удар по верхней части черепа. На этой раз орудие, которым он был нанесен чуть скользнуло влево. На Гобийяра напали опять спереди, он и не помышлял о защите.
   - Пьян?
   - Достаточно наклониться, чтобы уловить запах алкоголя. Впрочем, вы ведь знаете, что к этому часу он уже...
   Мегрэ рассеянно прислушивался к их разговору. Ломель, только что сделавший ещё один снимок, попытался отвести его в сторону. Комиссар никак не мог определить, что именно в происходящем так поражало его.
   В меньшую из двух групп, державшихся близ трупа, казалось, входили люди, хорошо знакомые друг с другом, должно быть, именитые граждане Фонтенэ, выделившуюся в некую элитную касту: следователь, два медика, другие лица, очевидно, только что игравшие с доктором Жюсьё в бридже.
   Другая, находившаяся скорее в тени, были не столь молчалива. От неё веяло определенной враждебностью, не принимавшей, однако, открытых форм. Тем не менее оттуда донеслись два-три замечания насмешливого характера.
   Подъехал автомобиль темного цвета, остановившийся позади "скорой", из него вышел мужчина, который направился к месту происшествия, но, завидев Мегрэ, резко остановился.
   - Вы здесь, патрон?
   Видно, это обстоятельство не слишком-то его обрадовало. Это был Шабирон, инспектор Мобильной бригады, вот уже несколько лет приписанный к подразделению в Пуатье.
   - Они вас вызвали сюда?
   - Я тут оказался случайно.
   - Это называется попасть в яблочко, а?
   Он тоже позволил себе позубоскалить.
   - А я патрулировал город на своей колымаге, поэтому меня так долго и не могли разыскать. Кто это?
   Ферон, комиссар полиции, просветил его:
   - Некий Гобийяр, тип, который раз-другой в неделю обходил Фонтенэ, собирая у жителей кроличьи шкурки. На муниципальной бойне покупал также и коровьи, равно как и овчины. У него есть тележка и старая лошадь, а жил он в неказистой хибаре вне города. Основное занятие - сидеть день-деньской с удочкой у моста, используя самые отвратные приманки типа костного мозга, куриных потрохов, свернувшейся крови...
   Шабирон, по всей вероятности, сам был рыбаком.
   - И что, клевало?
   - Да, из местных только он и ловил там рыбу. А вечером шлялся от бистро к бистро, и в каждом опрокидывал рюмашку красненького, пока не доходил до нужной кондиции.
   - Не скандалил?
   - Никогда.
   - Женат?
   - Живет бобылем, плюс лошаденка да изрядное количество кошек и котов.
   Шабирон развернулся к Мегрэ:
   - Ваше мнение о случившемся, патрон?
   - Абсолютно никакого.
   - Три жмурика за неделю не так уж плохо для такого захолустья, как это.
   - Так что будем с ним делать? - спросил Ферон у следователя.
   - Полагаю, нет необходимости дожидаться прокурора. Его что, не было дома?
   - Да. Жена в поисках супруга сейчас обзванивает всех знакомых.
   - Думаю, что труп вполне можно отвезти в морг.
   Он обратился к доктору Верну.
   - У вас есть что добавить к уже сказанному, видели вы или слышали ещё что-нибудь?
   - Нет. Я шел быстрым шагом, засунув руки в карманы. Фактически едва не споткнулся об него.
   - Ваш отец у себя?
   - Он только сегодня вернулся из Ниора; когда я уходил, ужинал.
   Насколько Мегрэ смог понять из этого краткого диалога, доктор был сыном Верну де Курсона, с которым он недавно ехал в одном купе.
   - Эй, можете забрать его.
   Журналист все ещё цеплялся к Мегрэ.
   - Ну на сей-то раз вы займетесь этим делом?
   - Наверняка нет.
   - Даже в приватном порядке?
   - Даже так.
   - Разве вам не интересно?
   - Ничуть.
   - Вы тоже считаете, что тут орудует маньяк?
   Шабо и доктор Верну, слышавшие этот разговор, переглянулись, причем вновь с видом особ, принадлежащих к одному и тому же клану и настолько хорошо знавших всех входивших в него, что отпадала всякая необходимость в обмене словами.
   И это было вполне естественно. С такой ситуацией сталкиваешься повсюду. И все же до сих пор у Мегрэ не часто складывалось впечатление о столь ярко выраженной групповщине. Нечего говорить, что в таком городишке, как Фонтенэ, круг видных лиц не мог не быть достаточно узким, и в силу обстоятельств они многократно виделись на дню, хотя бы на тех же улицах.
   Разумеется, существовал и другой полюс, к примеру, имелась общность интересов у тех, кто стоял сейчас на отшибе, они выглядели не такими уж довольными развитием событий.
   Комиссар вовсе не собирался о чем-то расспрашивать инспектора Шабирона, но тот счел почему-то необходимым доложиться:
   - Мы прибыли сюда из Пуатье вдвоем. Сопровождавший меня Левра был вынужден нынче утром уехать, поскольку его жена должна вот-вот родить. Но я делаю все, что могу. Обсасываю это дело одновременно со всех сторон. Но, знаете ли, заставить этот люд разговориться...
   И он двинул подбородком в сторону первой кучки, тех, кто составлял знать Фонтенэ. Невооруженным взглядом было видно, что его симпатии на стороне других.
   - Комиссар полиции также старается изо всех сил. У него в распоряжении всего-то четыре человека. И они вкалывали весь день. Сколько из них сейчас патрулируют город, Ферон?
   - Трое.
   И как бы в подтверждение его слов в тот же момент к тротуару подъехал велосипедист в форме полицейского и принялся стряхивать влагу, скопившуюся на его плечах.
   - Пусто?
   - Проверил документы у полдюжины попавшихся на глаза лиц. Список представлю чуть позже. У всех были весомые причины находиться в этот час вне дома.
   - Заглянешь ко мне на минутку? - обратился Шабо к Мегрэ.
   Тот заколебался. Если комиссар и согласился, то лишь потому, что ему захотелось чего-нибудь впить, чтобы согреться, а в отеле, догадывался он, уже ничего не допросишься.
   - Пройдусь-ка я с вами, - заявил доктор Верну. - Не помешаю?
   - Ну что вы.
   На этот раз ветер дул им в спины и можно было перебрасываться фразами на ходу. Карета "скорой помощи" укатила, её красные стоп-сигналы виднелись где-то в районе площади Вьет.
   - Я совсем забыл вас представить друг другу. Верну - сын Юбера Верну, с которым ты познакомился в поезде. Он изучал медицину, но не практикует и занят, главным образом, научно-исследовательскими проблемами...
   - Скажете тоже, изысканиями... - вяло воспротивился медик.
   - Он два года отработал интерном* в больнице Святой Анны, увлекается психиатрией и два-три раза в неделю ездит в психиатричку города Ниора.
   ____
   * Интерн: студент-медик, стажирующийся в больнице.
   - На ваш взгляд, все эти преступления - дело рук психически ненормального человека? - скорее из чистой вежливости спросил Мегрэ.
   Выложенные Шабо сведения о Верну не могли сделать того привлекательной личностью в глазах комиссара, ибо он не переносил любителей.
   - Это более, чем вероятно, если не очевидно.
   - А вам лично известны сумасшедшие в Фонтенэ?
   - Таковые встречаются повсюду, но чаще всего их выявляют только в момент душевных кризисов.
   - Наверное , речь не может идти о женщине?
   - Почему?
   - По той причине, что каждый раз удары наносились с такой силой, что приводили к смертельному исходу. Не так-то легко трижды убит подобным способом с одного раза, не повторяя попытки.
   - Во-первых, встречаются женщины, ничуть не слабее мужчин. А во-вторых, когда дело касается тех, у кого рассудок помутился...
   Но они были уже у цели.
   - Желаешь ещё что-нибудь сказать, Верну?
   - Пока нет.
   - Увидимся завтра?
   - Почти наверняка.
   Шабо пошарил в кармане в поисках ключа. В прихожей они оба отряхнули верхнюю одежду, влажную от дождя, на устилавших пол плитках тут же образовались лужицы. Женщины, мать Шабо и горничная, ожидали в слишком слабо освещенном, выходившем окнами на улицу малом салоне.
   - Маман, вам лучше пойти прилечь. Этой ночью не остается ничего другого, как попросить жандармерию задействовать весь свой наличный состав для патрулирования.
   Мадам Шабо в конечном счете согласилась с сыном.
   - Я и в самом деле расстроена, что вы не остановились у нас, Жюль!
   - Обещаю, что если задержусь здесь больше чем на сутки, в чем сильно сомневаюсь, то непременно воспользуюсь вашим гостеприимством.
   И они вновь оказались в словно навечно застывшей атмосфере кабинета, бутылка коньяка стояла на прежнем месте. Мегрэ налил себе и, взяв с собой рюмку, встал спиной к огню, у камина.
   Он догадывался, что Шабо сейчас не по себе, и что именно поэтому тот и пригласил его зайти к нему. Следователь первым делом набрал номер жандармского участка.
   - Это вы, лейтенант? Вы уже спали? Извините, что беспокою в столь поздний час...
   Часы с красновато-коричневым, отливавшем позолотой циферблатом, на котором с трудом просматривались стрелки, показывали половину двенадцатого.
   - Да, ещё одно... Гобийяр... На этот раз прямо на улице... Опять спереди... Его уже увезли в морг... Жюсьё сейчас, должно быть, производит вскрытие, но не вижу оснований, чтобы у него появилось что-либо новое... У вас есть люди под рукой?.. Полагаю, было бы целесообразно послать их патрулировать город и начать следует не ночью, а в ранние утренние часы, чтобы успокоить население... Вы понимаете?.. Да... Я это тоже только что почувствовал... Благодарю вас, лейтенант...
   Вешая трубку, он произнес вполголоса:
   - Приятный парень, окончил училище в Сомюре*...
   ___
   * Сомюр - город на Луаре, с 1825 г. там существует кавалерийско-бронетанковое училище.
   - Надо полагать, он тут же понял, что отражало это вскользь брошенное замечание - снова элитарность! - и слегка покраснел.
   - Ты же сам видишь! Делаю все, что в моих силах. Тебе это должно казаться мальчишеством. А сами мы, наверное, производим впечатление людей, размахивающих деревянными ружьями. Но у нас не такая мощная организация, в рамках которой ты привык действовать у себя, в Париже. Простой пример: чтобы снять отпечатки пальцев, мне всякий раз приходится вызывать эксперта из Пуатье. И так во всем. Местная полиция куда больше привыкла иметь дело с мелкими нарушениями закона типа штрафов, нежели с преступлениями. А инспектора из Пуатье совсем не знают горожан Фонтенэ...
   Помолчав, он опять принялся за свое:
   - За три года до отставки мне совсем не улыбается столкнуться с таким делом, как это. Кстати, ведь мы с тобой почти одного возраста. Ты ведь тоже через...
   - Да, и я.
   - И какие строишь планы?
   - Готовясь к пенсии, даже купил домик в деревне на берегу Луары.
   - Будешь там скучать.
   - А тебе разве тоскливо здесь?
   - Это не одно и то же. Я тут родился. Как и мой отец. Всех знаю в лицо.
   - Жители вроде бы выказывают недовольство.
   - Едва приехав, ты уже это уловил? Так оно и есть. Думаю, сие неизбежно. Добро бы хоть одно преступление. Особенно первое.
   - Почему так?
   - Потому что жертва - Робер де Курсель.
   - Его не любили?
   Следователь ответил не сразу. Было заметно, что он тщательно подбирает слова.
   - В сущности простые люди знали его мало, разве что встречали на улицах.
   - Женат? Дети?
   - Убежденный холостяк. Чудак, но славный. Если бы убили только его, население восприняло бы это довольно равнодушно. Слегка пощекотало бы нервы, как обычно бывает при преступлениях. А тут целый залп: после него старуха Жибон, а теперь и Гобийяр. Завтра я ожидаю...
   - Уже началось.
   - Ты о чем?
   - О группе, что держалась в стороне, предполагаю, что это и есть твои "простолюдины", как и те, что вышли вслед нам из кафе "У почты", они-то уж точно не скрывали своей неприязни.
   - Ну до этого ещё не доходит. Однако...
   - Город в целом стоит на очень левых позициях?
   - И да, и нет. Но суть не совсем в этом.
   - Не любят семейку Верну?
   - Тебе об этом сказали?
   Пытаясь выиграть время, Шабо стал задавать вопросы:
   - А почему это ты не садишься? Может, ещё рюмочку? Попытаюсь тебе объяснить. Не так уж и легко это сделать. Ты знаешь, что такое Вандея, хотя бы по той репутации, которая о ней сложилась. Долгое время те, кто задавал тут тон, являлись владельцами замков, графами, виконтами и прочими мелкими "де", которые общались почти исключительно между собой, образуя замкнутое сообщество. Живы они и до сих пор, хотя почти все разорились и социального веса уже не имеют. Правда, кое-кто и сейчас пыжится, но на таких посматривают с жалостью. Понимаешь?
   ____
   * Приставка "де" к имени означает принадлежность к аристократии.
   - Ситуация, типичная для сельской местности.
   - Сегодня их место заняли другие?
   - Верну?
   - Ты видел его, угадай, чем занимался его отец?
   - Понятия не имею! Чего ты хочешь от меня?..
   - Торговал скотом. Дед был батраком на ферме. А отец Верну скупал скотину в округе и гонял её своим ходом целыми стадами до Парижа. Здорово заработал на этом. Притом сам так и остался грубым животным, всегда полупьяный, он, кстати, так и умер от delirium tremens*. Его сын...
   ___
   * Белая горячка (лат.).
   - Юбер? Тот, что с поезда?
   - Он самый. Его послали учиться в колледже. Насколько помню, он даже осилил один год в университете. Перед смертью отец принялся скупать землю, фермы и скот, и Юбер унаследовал его дело...
   - Одним словом, он торговец недвижимым и движимым имуществом.
   - Так оно и есть. Его контора у самого вокзала. Помнишь большой домина из тесаного камня, там он и проживал до женитьбы.
   - На какой-нибудь девице из замка?
   - Некоторым образом да. Но и не совсем так. Она из Курсонов. Это тебе интересно?
   - Разумеется!
   - Заодно и составишь более четкое представление о городе. На самом деле Курсонов звали чуть иначе: Курсон-Лагранж. Вначале они вообще было просто "Лагранж", добавив "Курсон", когда купили одноименный замок. С тех пор сменилось три-четыре поколения. Теперь уж и не знаю, что та продавал основатель этой династии. Наверное, тоже скот, если не металлолом. Об этом все давно позабыли к моменту, когда на сцене появился Юбер Верну. Дети и внуки Лагранжей не работали. Местная аристократия приняла в свои ряды Робера де Курсона, того самого, которого убили; более того, он сделался ведущим специалистом в наших краях по части геральдики. Имеет ряд публикаций на эту тему. У него две сестры - Изабелла и Люсиль. Первая вышла замуж за Верну, который разом стал величать себя Верну де Курсон. Успеваешь следить за нитью моего рассказа?
   - Это не так уж и трудно! Догадываюсь, что ко дню этого брака Курсоны опять скатились вниз по социальной лестнице и остались без гроша, верно?
   - Почти. У них ещё оставался гипотетический замок в лесу Мерван и особняк на улице Рабле - самое красивое здание в нашем городе, которое неоднократно собирались занести в список исторических памятников. Да и ты сам его увидишь.
   - А Юбер Верну по-прежнему торгует имуществом?
   - На его плечах лежит колоссальное бремя. С ними живет ещё и Эмилия, старшая сестра его жены. Сын, доктор Ален, ты знаком с ним, не желает заниматься медициной и копается в каких-то исследованиях, которые ни франка дохода не приносят.
   - Он женат?
   - На демуазели де Кадёй, чистокровной аристократке, которая одарила его тремя детьми. Младшему всего восемь месяцев.
   - И все они кучкуются вокруг отца?
   - Дом достаточно велик, чтобы вместить семью полностью, сам убедишься. Но и это ещё не всё. У Юбера помимо сына Алена есть ещё и дочь, Аделина, которая вышла замуж за некоего Пайе, познакомившись с ним на отдыхе в Руайане. Не ведаю, чем он занимается по жизни, но насколько довелось слышать, Юбер Верну содержит и эту чету. А те предпочитают пребывать в основном в Париже. Время от времени возникают здесь на несколько дней или недель, и это, смею думать, означает, что они сидят на мели. Теперь понимаешь ситуацию?
   - А что я должен понимать?
   Шабо печально улыбнулся, чем на какое-то мгновение напомнил Мегрэ прежнего товарища по учебе.
   - Верно. Я с тобой беседую, как если бы ты был родом отсюда. Ты видел Верну. Держится как самый первый из всех первых сельских дворян региона. Что касается его жены и сестры последней, то они чуть ли не соревнуются, как бы перещеголять друг друга в том, чтобы заслужить ещё бульшую ненависть к себе со стороны простых смертных. И все вместе образуют клан.
   - Его члены общаются лишь с избранными?
   Шабо второй раз за вечер покраснел.
   - Этого не избежать, - еле слышно выдохнул он, словно чувствуя себя немного виноватым.
   - Тем самым Верну, Курсоны и их друзья образуют в этом городе отдельный мирок.
   - Точно. Я обязан встречаться с ними в силу служебного положения. И по сути они не столь уж невыносимы, как кажутся. Готов поклясться, что Юбер Верну, например, это человек, который действительно преуспел в жизни. Он был очень богат. Теперь менее. И порой я даже задумываюсь, а при деньгах ли он вообще сейчас, поскольку с тех пор, как большинство фермеров стали собственниками, торговля землей - дело не столь прибыльное, как раньше; к тому же Юбер буквально раздавлен расходами, поскольку считает своим долгом содержать всех своих близких. Что до Алена, которого я знаю лучше, то ему не дает покоя одна навязчивая идея.
   - Какая?
   - Будет лучше, если ты узнаешь и об этом. Тогда, кстати, и поймешь, почему мы с ним недавно, на улице, обменялись тревожными взглядами. Я уже говорил тебе, что отец Юбера Верну умер от белой горячки. По материнской линии, то есть со стороны Курсонов, прошлое с медицинской точки зрения выглядит отнюдь не лучшим образом. Старый Курсон покончил с собой при достаточно загадочных обстоятельствах, правду о которых продолжают скрывать. У Юбера был брат, Базиль, о нем никогда не упоминают, но известно, что и он лишил себя жизни в семнадцать лет. Все выглядит так, что как далеко ни копни в генеалогии их семьи, все равно наткнешься либо на безумцев, либо на эксцентрических личностей.
   Мегрэ слушал, лениво попыхивая трубкой, при этом нет-нет да и пригубляя рюмку с коньяком.
   - По этой причине Ален изучал медицину и работал интерном в больнице Святой Анны. Утверждают - полагаю, не без резона, - что большинство медиков специализируется по тем болезням, которые, как они считают, угрожают им самим.
   У Алена есть идефикс, что он родом из семьи сумасшедших. Заявляет, что его тетка, Люсиль, уже наполовину помешалась. Хотя в беседах со мной прямо этого не утверждал, но я убежден, что он также с подозрением следит в этом плане за поведением не только отца и матери, но и собственных детей.