Сименон Жорж. Терпение Мегрэ

   — Алло! Справочное? У телефона комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Мне нужно срочно узнать, какому абоненту принадлежит номер сорок два — тридцать восемь. Последняя цифра под вопросом. Будьте так любезны, позвоните мне сюда…
   — А теперь, — сказал он Пернелю, — я с удовольствием выпил бы стакан пива.
   — Вы уверены, что больше ничего не знаете о месье Луи?
   Пернель колебался, отдавая себе отчет в том, что дело принимает серьезный оборот.
   — Лично я его не знаю. Только вижу в баре. Случается, в отсутствие Жюстена обслуживаю его я, и мы перекидываемся несколькими словами о погоде.
   — Его никто не сопровождает?
   — Редко. Несколько раз я видел его с молоденькими мальчиками. Я даже подумал, не интересуется ли он этим…
   — Вы не знаете его фамилию, адрес?
   — Его всегда называют месье Луи, причем с явным уважением. Думаю, живет он где-нибудь поблизости, потому что никогда не приезжает на машине.
   Зазвонил телефон. Мегрэ снял трубку.
   — Комиссар Мегрэ? Кажется, я могу дать вам справку, которая вас интересует, — говорила девушка из справочного. — Абонент сорок два — тридцать восемь полгода назад временно отключил телефон из-за отъезда за границу. Владелец номера сорок два — тридцать восемь — Фернан Барийар, адрес…
   Комиссар знал продолжение. Речь шла о представителе фирмы, изготовляющей роскошные коробки и футляры. Он жил на той же лестничной площадке, что и Пальмари.
   — Благодарю вас, мадемуазель.
   — Дать вам предыдущие номера?
   — Дайте на всякий случай…
   Предыдущие фамилии и адреса были ему неизвестны.
   Мегрэ грузно поднялся, отяжелев от жары и утомительного дня.
   — Подумайте о том, что я вам сказал, Пернель. Теперь, когда вы ни от кого не зависите, приобрели ресторан, который дает неплохой доход, было бы досадно иметь неприятности. Не так ли? Я думаю, что скоро увижу вас. Мой совет: не распространяйтесь о нашей беседе. Такой товар, как роскошные упаковки, вам ничего не говорит?
   Новый владелец «Золотого бутона» посмотрел на него с Удивлением.
   — Не понимаю.
   — Некоторые картонажники специализируются на коробках для шоколада, рожках для драже и так далее.
   Так вот, к этим «и так далее» можно причислить коробки, которые используют ювелиры вместо футляров.
   Он опустился по темной и не очень чистой лестнице, пересек ресторан, где теперь в углу сидела какая-то пара, а у другого столика ужинали четверо.
   Поднялся по улице до табачной лавочки с баром и заметил Лапуэнта, который мирно потягивал аперитив, а в углу сидел месье Луи и читал вечернюю газету. Ни тот, ни другой его не заметили, и несколько минут спустя комиссар сел в такси.
   — Улица Акаций, на углу улицы Триумфальной арки.
   В воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения, и Мегрэ чувствовал, что рубашка у него прилипла к телу.
   В такси он, кажется, дремал и, вероятно, дремал на самом деле, потому что вздрогнул, когда шофер объявил:
   — Приехали, месье.
   Мегрэ поднял голову и посмотрел снизу вверх на дом из красного кирпича, с окнами, обрамленными белым камнем. На лифте он поднялся до пятого этажа и по привычке чуть не позвонил у двери налево.
   У дверей направо его заставили некоторое время подождать, и та же самая блондинка, которую он расспрашивал после обеда, наконец открыла ему дверь.
   — Опять вы! — залепетала она с удивлением. — Мы с мужем сейчас ужинаем.
   — Я хотел бы сказать ему несколько слов.
   — Входите!
   Гостиная была похожа на ту, что он видел в квартире напротив, но не такая роскошная, с более скромным ковром. Из гостиной дверь вела не в каморку, как у Пальмари, а в буржуазную столовую с мебелью в деревенском стиле.
   — Это комиссар Мегрэ, Фернан.
   Мужчина лет сорока тоже встал с салфеткой в руке.
   Он был без пиджака, в рубашке с распахнутым воротом.
   — Весьма польщен, — прошептал он, глядя то на жену, то на гостя.
   — Комиссар уже приходил сегодня днем. Я не успела сказать тебе об этом. По случаю убийства этого жильца он обошел весь дом, звонил у каждой двери.
   — Продолжайте ужинать, — сказал Мегрэ, — я не тороплюсь.
   На столе стояла жареная телятина и лапша в томате.
   Они, не без некоторого смущения, сели на свои места, а комиссар занял место в конце стола.
   — Вы ведь выпьете стаканчик вина?
   Графин с белым вином, только что из холодильника, так аппетитно запотел, что Мегрэ не стал сопротивляться. И хорошо сделал, потому что это было легкое вино из Сансера, которое конечно же купили не в бакалейной лавке.
   Наступило неловкое молчание, когда Барийары снова принялись за еду под рассеянным взглядом своего гостя.
   — Все, что я могла сказать комиссару, это то, что мы не знакомы с Пальмари. Я-то никогда его и не видела и еще сегодня утром не знала его фамилии. Что до его жены…
   Ее муж был красивым мужчиной, стройным и мускулистым, он, должно быть, пользовался успехом у женщин. Его усы подчеркивали чувственные губы, безупречные зубы, открывавшиеся даже тогда, когда он чуть-чуть улыбался.
   — А ты их знаешь?
   — Нет. Но пусть говорит комиссар. Я вас слушаю, господин Мегрэ.
   В его словах чувствовались ирония и чуть заметная агрессивность. Это был уверенный в себе красавец-самец, охотно вступающий в спор, не сомневающийся ни в своей силе, ни в своем обаянии.
   — Заканчивайте сначала обед. Где вы сегодня побывали?
   — В квартале Лила.
   — На машине?
   — Ясно, на машине. У меня «Пежо-404», я им очень Доволен, эта модель престижна. А в моем деле это очень важно.
   — Я полагаю, вы возите с собой чемодан с образцами товаров?
   — Конечно, как и все мои коллеги.
   — Когда вы поужинаете, я попрошу вас показать мне его.
   — Это любопытство довольно неожиданно, не правда ли?
   — Смотря с какой точки зрения.
   — Можно спросить вас, обращались ли вы с подобными просьбами на других этажах?
   — Пока нет, месье Барийар. Добавлю, что вы имеете право не откликаться на мою просьбу. Тогда мне придется позвонить одному симпатичному следователю, который пришлет сюда с курьером мандат на обыск, а в случае надобности и на арест. Может, вы предпочитаете, чтобы мы продолжили разговор на набережной Орфевр?
   Мегрэ заметил, что выражение лица его собеседника резко изменилось. Женщина же вообще вытаращила глаза, удивленная неожиданной резкостью обоих мужчин.
   Она положила руку на ладонь мужа и спросила:
   — Что происходит, Фернан?
   — Ничего, милочка. Не беспокойся. Сейчас комиссар принесет мне свои извинения. Когда полиция встречается с преступлением, которое ей не по зубам, она всегда начинает нервничать.
   — Это вам, мадам, кто-то звонил по телефону около часа назад?
   Она повернулась к мужу, как будто спрашивая, что ответить, но тот смотрел на комиссара, стараясь угадать, что тот надеется выяснить.
   — Это звонили мне.
   — Приятель?
   — Клиент.
   — Шоколадник? Кондитер? Парфюмер? Ведь это все ваша клиентура, не так ли?
   — Вы довольно хорошо осведомлены.
   — Если только это звонил не ювелир. Месье Барийар, не назовете ли вы мне его фамилию?
   — Признаюсь, не запомнил, потому что его предложение меня не заинтересовало.
   — Клиент, который звонит по окончании рабочего дня? Что ему было от вас нужно?
   — Прейскуранты.
   — Вы давно знаете месье Луи?
   Удар попал в цель. Красавец Фернан нахмурился, и даже его жена заметила, что ему не по себе.
   — Я не знаю никакого месье Луи. А теперь, если вы считаете необходимым продолжить разговор, пройдемте в мой кабинет. У меня свой принцип: не вмешивать в дела женщин.
   — Женщин?
   — Мою жену, если так вам больше нравится. Ты позволишь, милочка?
   Он провел его в смежную комнату, приблизительно такого же размера, как каморка Пальмари, довольно комфортабельно обставленную. Так как окна выходили во двор, здесь было темнее, чем в других комнатах, и Барийар зажег свет.
   — Садитесь, и, если вы непременно хотите и раз уж так нужно, я вас слушаю.
   — Вы только что произнесли довольно забавную фразу.
   — Поверьте, у меня нет никакого намерения вас забавлять. Мы с женой собирались сегодня вечером в кино, а из-за вас опоздаем к началу фильма. Что же смешного я сказал?
   — Что у вас есть принцип не вмешивать в дела женщин.
   — Я не единственный в этом отношении.
   — Что касается мадам Барийар, тут я охотно вам поверю. Вы давно женаты?
   — Восемь лет.
   — Вы тогда занимались тем же делом, что и сейчас?
   — Приблизительно.
   — А в чем же разница?
   — Я занимался производством на картонажной фабрике в Фонтэне-су-Буа.
   — Вы тогда жили в этом доме?
   — Я жил в отдельном домике, в Фонтэне.
   — Давайте посмотрим на этот чемодан с образцами.
   Чемодан стоял на паркете, слева от двери, и Барийар неохотно поставил его на письменный стол.
   — А ключ?
   — Чемодан не заперт.
   Мегрэ открыл его и, как и ожидал, среди роскошных коробок — почти все были сделаны со вкусом — нашел коробочки, в которые ювелиры кладут часы и драгоценности, продающиеся без футляров.
   — Сколько ювелирных магазинов вы посетили сегодня?
   — Не знаю. Три или четыре. Часовщики и ювелиры составляют только часть нашей клиентуры.
   — Вы записали названия фирм, в которых побывали?
   Лицо Фернана Барийара передернулось во второй раз.
   — Мне не по душе ни счетоводство, ни статистика.
   Я записываю только заказы.
   — И, конечно, передав эти заказы вашей фирме, вы оставляете себе копию?
   — Другие, может быть, так и поступают. Но я доверяю своим хозяевам…
   — Значит, вы не можете дать мне список ваших клиентов?
   — Это и в самом деле невозможно.
   — В какой фирме вы работаете?
   — «Жело и сын», авеню Гобелен.
   — Их бухгалтерия, полагаю, содержится в большем порядке, чем ваша? Я навещу их завтра утром.
   — Объясните ли вы, наконец, в чем дело?
   — Сначала вопрос. Вы утверждаете, что никогда не вмешивали женщин в свои дела, не так ли?
   Барийар, зажигавший в это время сигарету, пожал плечами.
   — Даже если эту женщину зовут Алиной и она живет рядом с вами?
   — Я не знал, что ее зовут Алиной.
   — Однако вы сразу узнали, о ком я говорю.
   — Есть только одна квартира напротив нашей, и, насколько мне известно, в этой квартире живет только одна женщина. Мне случается встречаться с ней на лестнице, но я не помню, чтобы мне приходилось говорить с ней.
   — Ваша жена в курсе ваших дел?
   — Каких именно?
   — Вашей торговли. Вашей разнообразной деятельности. Ваших отношений с месье Луи.
   — Я вам уже сказал, что не знаю никакого месье Луи.
   — Однако вот уже прошел час, как он предупредил вас по телефону, что я произвожу расследование на улице Фонтен и частично передал вам содержание моего разговора с хозяином «Золотого бутона» и барменом.
   — Что вы от меня хотите?
   — Ничего. Как видите, говорю я. Бывают случаи, когда выгоднее играть в открытую, выложить свои карты противнику. Я могу отложить встречу с вашими хозяевами с авеню Гобелен. А иначе… Они не успеют к завтрашнему утру подделать свои книги, чтобы выручить вас. А вы хорошо знаете, что именно я там обнаружу.
   — Обнаружите имена, адреса, цифры. Столько-то коробок в стиле Помпадур по сто пятьдесят франков за дюжину. Столько-то…
   — Столько-то футляров по такой-то цене за дюжину или сотню.
   — Ну и что тогда?
   — Представьте себе, месье Барийар, что у меня есть список ювелиров, которые в Париже или в пригородах были за последние годы ограблены на солидные суммы.
   Вы начинаете понимать? Я почти уверен, что в списке, который мне представит фирма «Жело и сын», найду фамилии почти всех клиентов, значащихся в моем собственном списке.
   — А если даже и так? Я действительно посещаю большинство магазинов этого района, кроме самых крупных фирм, которые пользуются только футлярами из сафьяна. И это совершенно нормально…
   — Не думаю, что следователь, которому поручено Дело Пальмари, будет того же мнения.
   — А разве мой сосед по лестничной площадке занимался ювелирными изделиями?
   — Да, по-своему занимался. И последние три года, с тех пор как стал инвалидом, вел свои дела через посредничество женщины.
   — Так вот почему вы меня спрашивали…
   — Вот именно. А теперь еще вопрос: Алина Бош ваша любовница?
   Фернан Барийар действовал инстинктивно. Он сразу взглянул на дверь, потом крадучись подошел и приоткрыл ее, чтобы убедиться, не подслушивает ли жена.
   — Если бы вы говорили так со мной в столовой, я, наверное, дал бы вам по физиономии. Вы не имеете права, как и никто другой, вызывать подозрение в семье.
   — Вы не ответили на мой вопрос.
   — Отвечаю — нет.
   — И вы не знакомы с месье Луи?
   — Не знаю никакого месье Луи.
   — Разрешите?
   Мегрэ протянул руку к телефонному аппарату, набрал номер квартиры напротив, узнал голоса Люка.
   — Что делает твоя клиентка?
   — Она немного поспала, потом решила съесть кусочек ветчины и яйцо. Она нервничает, ходит по комнатам, бросает на меня убийственные взгляды каждый раз, когда проходит мимо.
   — Она не пыталась звонить по телефону?
   — Нет. Я за этим слежу.
   — Никто не приходил?
   — Никто.
   — Спасибо. Я буду у нее через несколько минут. Позвони, пожалуйста, на Набережную, пусть пришлют еще одного человека. Да, сюда. Я знаю, что Бонфис внизу, но мне нужен еще один человек с машиной. Он должен будет следить за неким Фернаном Барийаром, торговым представителем, на тот случай, если он решит выйти из дома, один или с женой. Барийар на одной площадке с Алиной. Я сейчас у него. Пусть его телефон подключат на прослушивание. Приметы Барийара: около сорока лет, густые каштановые волосы, довольно элегантный, мужчины такого типа нравятся женщинам. Его жена, на тот случай, если она будет с ним, лет на десять его моложе, блондинка, аппетитная, упитанная. Я подожду здесь, пока наш инспектор не появится внизу. До встречи, старина.
   Пока он говорил, коммивояжер с ненавистью смотрел на него.
   — Ну, так как, — произнес Мегрэ почти ласково, — вам все еще нечего мне сказать?
   — Совершенно нечего.
   — Мой инспектор будет здесь минут через десять, я пока посижу с вами.
   — Как вам угодно.
   Барийар сел в кожаное кресло, взял со столика иллюстрированный журнал и сделал вид, что погрузился в чтение. А Мегрэ встал и принялся подробнейшим образом осматривать комнату — читал названия книг, стоявших в шкафу, приподнимал пресс-папье, выдвигал ящики письменного стола.
   Для хозяина квартиры время тянулось медленно. Поверх своего журнала он иногда поглядывал на этого тучного, безмятежного человека, который, казалось, заполнил своей массой весь кабинет.
   Время от времени комиссар вынимал из кармана часы — он никогда не мог привыкнуть к ручным и тщательно хранил золотой хронометр, который достался ему в наследство от отца, — и объявлял:
   — Еще четыре минуты, месье Барийар.
   Тот старался не показывать виду, но руки выдавали его нетерпение.
   — Три минуты.
   Барийару все труднее было сдерживаться.
   — Вот и все! Желаю вам доброй ночи в ожидании нашей близкой встречи, которая, надеюсь, будет такой же сердечной, как эта.
   Мегрэ вышел из кабинета и увидел в столовой молодую женщину. Глаза у нее были красные.
   — Мой муж не сделал ничего дурного, правда, господин комиссар?
   — Это надо спросить у него, милая дамочка. Я желаю этого для вас.
   — Хоть с виду и не скажешь, но он очень добрый, очень любящий человек. Иногда вспыльчив — такой уж У него характер, но всегда первый жалеет о том, что натворил.
   Она проводила Мегрэ тревожным взглядом и увидела, что он направился не к лифту, а к двери напротив.

Глава 5

   Дверь Мегрэ, более безмятежному, чем когда-либо, открыла Алина, вся какая-то взвинченная, с неподвижным и напряженным взглядом. Пока Мегрэ пересекал лестничную площадку, он принял добродушный вид, хорошо известный его инспекторам и никогда их не обманывавший.
   — Я не хотел покидать этот дом, не пожелав вам спокойной ночи.
   Люка, сидевший в кресле, бросил на ковер иллюстрированный журнал и лениво поднялся. Нетрудно было заметить, что далеко не сердечные отношения связывали этих людей, которым предстояло оставаться вместе до утра.
   — А вы не думаете, Алина, что вам следовало бы лечь спать? Сегодня у вас было немало волнений. Боюсь, что завтра день будет такой же трудный, если не труднее. В вашей аптечке не найдется снотворного?
   Она злобно наблюдала за ним, в бешенстве от того, что он не давал ей никакого повода для ссоры.
   — Ну а я многое узнал за этот день, но должен кое-что проверить, прежде чем говорить с вами об открытиях. Например, сегодня вечером познакомился с довольно интересным человеком, вашим соседом по лестничной площадке. Сначала я принял его за простого представителя торговой фирмы по продаже коробок для кондитерских изделий и шоколада, но, оказывается, деятельность его значительно шире и включает также мир ювелиров.
   Он не торопился. Привычным жестом указательного пальца набивал табак в трубку, выбрасывая лишние стебельки, и наконец чиркнул спичкой, в то время как Алина с растущим нетерпением следила за его чересчур старательными движениями.
   — Красивый мужчина, этот Фернан Барийар. Я бы удивился, узнав, что у него нет любовницы, тем более, что его жена кажется мне женщиной незначительной.
   А что вы об этом думаете?
   — Я с ним не знакома.
   — Понятно, что владелица дома не может знать близко всех своих жильцов. Тем более, что я не уверен, одним ли домом вы владеете. Об этом я узнаю завтра у нотариуса Дегриера. Это такое сложное дело, Алина, что иногда мне кажется, будто я даже теряюсь. На всякий случай — вдруг Барийару захочется выйти — я поставил внизу своего человека, а его телефон взят на прослушивание. Видите, я обо всем вас любезно предупреждаю.
   А вам нечего мне сказать?
   Сжав губы, она направилась четким механическим шагом к себе в спальню и захлопнула дверь.
   — Шеф, то, что вы сейчас сказали, правда?
   — Почти. Доброй ночи. Постарайся не заснуть. Приготовь себе сколько нужно крепкого кофе и, если что-нибудь произойдет, звони мне на бульвар Ришар-Ленуар. Не знаю, когда вернусь домой, но я твердо решил поспать.
   Вместо того чтобы вызвать лифт, он спустился по лестнице, чуть замедляя шаг у каждой квартиры. Что за жизнь там, за этими дверьми? Некоторые смотрели телевизор, и во многих квартирах слышались одни и те же голоса, одна и та же музыка.
   Инспектор Лагрюм дремал у руля машины уголовной полиции, и Мегрэ рассеянно пожал ему руку.
   — У вас нет машины, шеф?
   — Я поймаю такси на авеню Гранд-Арме. Ты получил инструкции?
   — Следить за этим типом, Фернаном Барийаром.
   Мегрэ чувствовал себя не так легко, как утром, когда проснулся в квартире, залитой солнцем, и когда по пути на службу наслаждался картинками Парижа, раскрашенного, как иллюстрированная книжка для детей.
   Многие преследовали Мегрэ расспросами о его методах. Некоторые даже считали себя способными анализировать их и смотрели на его действия с развязным любопытством, считая, что понимают в его методах даже больше, чем он сам, не подозревая того, что комиссар всякий раз импровизировал и в основном прислушивался к тому, что подсказывал ему инстинкт.
   Префект, конечно, не оценил бы того, что Мегрэ делал в этот день, повинуясь все тому же инстинкту, а маленький судебный следователь, несмотря на свое восхищение комиссаром, наверняка бы нахмурился.
   Так, например, прежде чем допрашивать Фернана Барийара, Мегрэ, конечно, должен был по правилам собрать о нем как можно больше сведений, завести папку, уточнить даты, которые наверняка можно узнать в торговом доме «Жело и сын», кое-что уточнить у мэтра Дегриера…
   А он предпочел вызвать тревогу у торгового представителя, намеренно заставил его остерегаться, предупредив, что за ним теперь следят.
   Сначала он ничего не хотел говорить Алине, намереваясь на следующий день застать ее врасплох, устроив внезапную встречу с соседом по площадке, чтобы проследить за ее реакцией.
   Но поступил иначе, и она уже вечером знала, что для него ясна связь между ней и представителем фирмы «Жело и сын».
   За ними обоими наблюдали. Они не могли ни встретиться, ни связаться по телефону. Невозможно было выйти из дома, так как за каждым их шагом следили.
   Могли ли они в таких условиях спокойно спать? Мегрэ точно так же поступил с месье Луи, дав ему понять, что каждый его поступок отныне регистрируется полицией.
   Установить связь между этими тремя людьми пока еще не представлялось возможным. Единственное, что их объединяло, — это тревога, которую Мегрэ старался разжечь в каждом из них как можно сильнее.
   — «Золотой бутон», улица Фонтен.
   Здесь он тоже играл в открытую или почти в открытую. И уж если приходилось ужинать вне дома, то лучше было выбрать ресторан, владельцем которого долгое время был Пальмари.
   Войдя в ресторан, он удивился царящему там оживлению. Почти все столы были заняты, слышался гул голосов, а дым от сигарет клубился под потолком сизым облаком.
   В розовом свете ламп он заметил месье Луи, сидевшего за столиком напротив красивой девушки, в то время как Лапуэнт у стойки изнывал от скуки, потягивая лимонный сок.
   Пернель с профессиональной улыбкой ходил от клиента к клиенту, пожимая руки, наклоняясь, чтобы выслушать смешной анекдот или принять заказ, который он передавал одному из двух официантов.
   Две женщины, забравшись на табуреты бара, кокетничали с Лапуэнтом, который, стесняясь, старался смотреть в другую сторону.
   Когда вошел Мегрэ, одна из них нагнулась к своей подруге, конечно, чтобы шепнуть ей:
   — Это шпик!
   И когда комиссар подошел к Лапуэнту, тот для них сразу же потерял всякий интерес.
   — Ты ужинал?
   — Я съел бутерброд в табачной лавчонке, где он проторчал больше часа. Потом он вернулся сюда и ждал эту молодую женщину, чтобы сесть с ней за столик.
   — Ты не слишком устал?
   — Нет.
   — Я хотел бы, чтобы ты продолжал за ним следить.
   Когда он вернется домой, позвони на Набережную, чтобы тебя сменили. Сделай это и в том случае, если он пойдет к девице, что весьма возможно, или поведет ее в какой-нибудь отель. Тебе надо поесть вместе со мной.
   Он подозвал Пернеля, который усадил их за маленький столик, освещенный позолоченной лампой с шелковым абажуром.
   — Сегодня я рекомендую вам острое испанское блюдо паэллу, а начать советую с тарталеток с сыром, приготовленных по ниццкому рецепту. К этому очень подходит сухое вино тавель, если только вы не предпочитаете пуйи.
   — Давайте паэллу и тавель.
   — Два прибора?
   Комиссар кивнул и во время ужина, казалось, занимался только едой и вином, действительно очень душистым. Месье Луи, со своей стороны, делал вид, что смотрит только на подружку, которая все-таки два или три раза поворачивалась в сторону полицейских и, конечно, расспрашивала о них своего кавалера.
   — Чем больше я смотрю на него, — вздохнул комиссар, — тем больше убеждаюсь, что знаю этого человека. Это было давно, может быть, лет десять назад, а может быть, и того больше. Возможно, тогда он был молодым и стройным, и меня сбивает с толку, что теперь он такой толстый.
   Пернель принес счет и склонился с профессиональным видом над посетителем.
   — После вашего ухода, — зашептал он на ухо Мегрэ, — я вспомнил одну деталь. Некоторое время назад ходили слухи, что Пальмари принадлежит отель на улице Этуаль.
   Это был тогда отель для любовных свиданий, «Бюсьер» или «Бесьер».
   Мегрэ расплатился, сделав вид, что не придает значения словам Пернеля.
   — Я пошел, Лапуэнт, — прошептал он немного погодя. — Думаю, задержусь там недолго. Желаю удачи!
   Месье Луи проследил за ним глазами до самых дверей. Проезжало свободное такси. Десять минут спустя Мегрэ вышел из машины напротив отеля «Бюсьер», находящегося меньше чем в ста метрах от полицейского комиссариата, что не мешало двум или трем девицам неподвижно стоять на тротуаре с самыми откровенными намерениями.
   — Пойдешь со мной?
   Он покачал головой и, войдя в отель, нашел дежурного, сидевшего за окошком, отделявшим коридор от маленькой комнаты.
   — На одну ночь? Вы один? У вас нет багажа? В таком случае прошу заплатить вперед. Тридцать франков плюс двадцать процентов за обслуживание.
   Он подвинул комиссару тетрадь.
   — Фамилию, адрес, номер паспорта или удостоверения личности, профессию.
   Если бы Мегрэ пришел с девушкой, он избежал бы всех этих формальностей. После ловушки, которую ему расставили две недели назад и которая чуть не привела его к преждевременной отставке, он предпочел не компрометировать себя и явился один.
   Он указал свою фамилию, адрес, номер удостоверения, но уклонился от того, чтобы написать профессию.
   Ему вручили ключ, и плохо выбритый дежурный нажал кнопку электрического звонка, предупреждая второй этаж о клиенте. Здесь его встретила не горничная, а лакей без пиджака, в белом переднике, он взял ключ и с недовольным видом посмотрел на номер.
   — Сорок второй? Пойдемте.
   В отеле не было лифта, чем и объяснялось плохое настроение лакея. Ночной персонал в гостиницах второго и третьего сорта часто состоит из малопривлекательных образцов человеческой породы.
   Этот парень хромал, и лицо его с кривым носом было неприятного желтого цвета — признак больной печени.
   — Ох уж эти лестницы! Все лестницы да лестницы! — ворчал он вполголоса. — Проклятый бордель!