— Заткнитесь! — одернул его Хансен и постучал.
Занавеска на кухонном окне отодвинулась, и оттуда выглянула испуганная женщина лет семидесяти с лишним. Хансен поднес к стеклу свой золотой значок.
— Полиция. Откройте, пожалуйста, дверь.
Послышалось щелканье, по-видимому, бесконечного количества замков, задвижек и цепочек. Три детектива, не выказывая нетерпения, дождались окончания процедуры.
Хансен, а за ним двое его подчиненных вошли в кухню женщины. Он кивнул Брубэйкеру, тот подозвал Майерса, и они отправились осматривать другие комнаты дома. Старая леди, глядя на происходящее, в испуге ломала руки.
— Мэм, я капитан Миллуорт из полицейского управления Буффало. Очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас сегодня утром, но мы ищем одну из ваших соседок.
— Арлену? — осведомилась женщина.
— Да, миссис Демарко, да. Вы ее видели? Это очень важно.
— Скажите, офицер, что с ней, произошла какая-то беда? Она... Она просила меня никому не говорить...
— Да, мэм. Я хочу сказать, что мы не намерены причинять миссис Демарко какие-либо неприятности, но у нас есть основания считать, что ей угрожает весьма серьезная опасность. Мы пытаемся разыскать ее. Как вас зовут, мэм?
— Миссис Дзрджски.
— Когда вы видели ее в последний раз, миссис Дзрджски?
— Вчера днем. Сразу же после окончания «Колеса фортуны».
— То есть примерно в шестнадцать тридцать?
— Да.
— И она была одна?
— Нет. С нею был мужчина, негр. Я еще тогда подумала, что он какой-то очень странный. Скажите, офицер, она была его заложницей? Я хочу сказать, что мне все это показалось очень странным. Арлена совсем не выглядела испуганной, а вот мужчина... Я имею в виду, что он показался мне очень благообразным, но... но я подумала, что все это очень странно. Неужели он похитил ее?
— Именно это мы и пытаемся выяснить, миссис Дзрджски. Это тот самый мужчина? — Хансен показал ей фотографию Джона Веллингтона Фрирса.
— О мой бог, да. Он что, на самом деле опасен?
— Вы знаете, куда они отправились?
— Нет. То есть не наверняка. Я одолжила Арлене автомобиль Дзрджского. Я хочу сказать, что теперь почти никогда не езжу на нем сама. Когда мне нужно куда-нибудь отправиться, меня возит маленький Чарльз, который живет тут, недалеко по нашей ули...
— Какой это был автомобиль, миссис Дзрджски?
— О... такой... такой маленький автобус. «Форд». Кертис всегда покупал «Форды» в их представительстве на Юнион, даже когда...
— Вы помните марку и год выпуска машины, мэм?
— Марку? Вы имеете в виду название? То есть еще какие-то слова, кроме «Форда»? Святые небеса, конечно, нет. Знаете ли, такой большой, старый микроавтобус, с отделкой под дерево.
— "Кантри Сквайр"? — спросил Хансен. Брубэйкер и Майерс возвратились в кухню, их оружие было убрано. Брубэйкер помотал головой. В доме никого больше не оказалось.
— Да, вполне возможно. Звучит очень похоже.
— Старый? — продолжал расспрашивать Хансен. — Может быть, семидесятых годов?
— О нет, офицер. Старый, но не настолько. Кертис купил его в тот год, когда у Дженис родилась первая дочь. Это был тысяча девятьсот восемьдесят третий.
— А вы помните номер этого «Форда Кантри Сквайра», мэм?
— Нет, не помню... но вон там, в том ящике, должны лежать все документы и страховой полис на машину. Я всегда... — Она осеклась, глядя на то, как Брубэйкер без лишних слов запустил руку в ящик и почти сразу же извлек оттуда документы на машину. Он громко прочитал номер, а бумагу засунул в карман своего пальто.
— Вы оказали нам очень, очень большую помощь, миссис Дзрджски. Очень большую. — Хансен с величайшей деликатностью взял обеими ладонями испещренные пигментными пятнами руки старухи. — А теперь не можете ли вы сказать нам, куда отправились Арлена и этот мужчина?
Мона Дзрджски покачала головой.
— Этого она не говорила. Я уверена, что не говорила. Арлена только сказала, что у нее произошло что-то очень важное, и спросила, нельзя ли ей воспользоваться моим микроавтобусом. Мне показалось, что они спешили.
— Миссис Дзрджски, у вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, куда они могли поехать? К кому Арлена могла бы обратиться, если бы с ней случилась какая-нибудь неприятность?
Старуха поджала губы и задумалась.
— Ну, конечно же, к сестре ее покойного мужа. Но я думаю, что вы уже говорили с Гэйл.
— Гэйл, — повторил Хансен. — А какая у нее фамилия, мэм?
— Та же самая, что и у Алана с Арленой. Я хочу сказать, что Гэйл дважды была замужем, но детей у нее не было, и после второго развода она взяла свою девичью фамилию. Я часто говорила Арлене, что мужчине-ирландцу верить ни в коем случае нельзя, но Гэйл была всегда...
— Гэйл Демарко, — произнес Хансен.
— Да.
— Вы знаете, где она живет? Где она работает?
Госпожа Дзрджски посмотрела на него с таким видом, будто собиралась заплакать.
— Если я не ошибаюсь, Гэйл живет неподалеку от того места, где Колвин-авеню переходит в Колвин-бульвар. Арлена как-то раз брала меня с собой к ней в гости. Да-да, совсем рядом с Хертел-плаза, к северу от парка.
— А где она работает? — спросил Хансен. В его голосе прозвучало гораздо больше нетерпения, чем ему хотелось бы.
Старуха испуганно взглянула на него.
— О, Гэйл всегда работала в Медицинском центре округа Эри. Она хирургическая сестра.
Хансен снова ласково взял ее за руки.
— Спасибо, миссис Дзрджски. Вы оказали нам поистине неоценимую помощь. — Он кивнул Брубэйкеру и Майерсу, и все трое отправились обратно к дому Демарко.
— О боже, только бы с Арленой ничего не случилось, — сказала им вслед старуха, стоявшая в дверях.
По ее лицу текли слезы. — Только бы с Арленой ничего не случилось.
Вернувшись в кухню Арлены Демарко, Брубэйкер вынул сотовый телефон и позвонил в справочную службу. Ему назвали адрес мисс Гэйл Демарко на Колвин и телефонный номер, по которому Хансен тут же позвонил. Ответа не последовало. Тогда он набрал номер Окружного медицинского центра, представился полицейским и узнал, что медсестра Демарко в данный момент занята на операции, но освободится минут через тридцать.
— Ладно, — сказал Хансен, — вы вдвоем отправляйтесь к дому на Колвин-авеню.
— Вы хотите, чтобы мы вошли туда? — спросил Майерс, поднимая со стола таран.
— Нет. Только заблокируйте это место. Проверьте подъездные пути, и если микроавтобус «Форд» окажется там, то вызывайте меня. Можете расспросить соседей, не видели ли они там этот автомобиль, или Арлену Демарко, или Фрирса, или Курца, но не входите в дом, пока я не приеду туда.
— А где же будете вы, капитан? — Брубэйкер, казалось, был немало удивлен этой неожиданной активностью.
— Я собираюсь заехать по дороге в Медицинский центр. Отправляйтесь.
Из окна гостиной Хансен проследил, как два детектива уселись в свои автомобили без номеров и отъехали. Когда они скрылись из виду, он снова вышел в задний двор, прошел под навесом для машины, пересек переулок и постучал в дверь черного хода дома миссис Дзрджски.
Старуха быстро открыла. Она держала в руке сотовый телефон, но, похоже, еще не успела набрать номер. Когда Хансен вошел в кухню, она убрала телефон в чехол.
— Да, офицер?
Хансен выдернул из кобуры «глок-9» и три раза выстрелил ей в верхнюю часть груди. В любое другое время он предпочел бы дать ей позвонить кому угодно и не пошел бы на то, чтобы оставлять за своей спиной труп, имея к тому же свидетелями двоих детективов, но ситуация была совершенно необычной. Единственное, что ему требовалось, это один или два дня, а потом все это не будет иметь для капитана Роберта Гэйнса Миллуорта ровно никакого значения. Может быть, ему хватит и одного дня.
Хансен переступил через тело убитой наповал старой леди, следя за тем, чтобы не попасть в быстро расползающуюся по полу лужу крови, собрал стреляные гильзы, не спеша вложил три патрона в обойму своего «глока» и лишь после этого прошел по протоптанной тропе в снегу через дворы, туда, где дожидался его «Кадиллак-Эскалада».
Глава 26
Тем же утром, только гораздо раньше, Курц и Анжелина Фарино Феррара, сидя рядом в ее «Линкольне», следили за тем, как капитан Роберт Миллуорт отъезжает от своего дома. Было семь часов пятнадцать минут.
— В гараже был еще один автомобиль, — сказала Анжелина. — Микроавтобус «БМВ».
Курц кивнул, и они принялись ждать дальше. В семь сорок пять в микроавтобус погрузились женщина, подросток и ирландский сеттер. Выехав наружу, женщина выставила из окна руку с пультом управления, дверь закрылась, и машина отъехала.
— Жена, ребенок и собака, — сказала Анжелина. — Там есть кто-нибудь еще?
Курц пожал плечами.
— Сейчас узнаем. — Анжелина подогнала «Таункар» по длинной подъездной дорожке к дому Миллуорта, и они оба вышли. Анжелина несла тяжелую нейлоновую сумку. Курц шел сзади. Она несколько раз постучала в дверь. Никто не ответил.
— Обойдем вокруг, — сказала Анжелина. Курц послушно последовал за нею через двор и заснеженный патио[40]. Ближайшие соседи находились не менее чем в ста ярдах, за глухим забором.
Они остановились перед раздвижной дверью, выходящей в патио. Анжелина пригнулась, рассматривая что-то через стекло.
— Замок системы «секьюр макс», — сказала она. — Дорогой, но не из лучших. Не подадите ли вы мне вон тот стеклорез и присоску? Благодарю вас.
Накануне вечером, вернее, ночью, когда они сидели перед камином с бокалами бренди в руках — хотя Курц чувствовал себя настолько усталым, что не мог толком сосредоточиться, — она рассказала ему свою историю... по крайней мере, ту ее часть, которая заставила ее рассмеяться в ответ на слова Курца о том, что ему потребуется хороший взломщик, знающий охранные системы.
Анжелина Фарино всегда хотела стать воровкой. Ее отец дон Байрон Фарино прилагал немало усилий для того, чтобы держать дочь в стороне от реальных фактов своей жизни, и ни за что на свете не согласился бы позволить ей принять участие в семейном бизнесе. Но Анжелина и сама не хотела вникать во все подробности этого бизнеса — во всяком случае, тогда. Она хотела только одного: стать лучшим вором (а не просто воровкой!) штата Нью-Йорк.
Ее брат Дэвид познакомил сестренку с несколькими легендарными старыми ворами-домушниками, и, учась в школе, Анжелина частенько приходила к ним и угощала их выпивкой, лишь бы только послушать их истории. Дэвид также представил ей некоторых из набиравших силу молодых головорезов, входивших в отцовскую организацию, но эти ее мало заинтересовали: они только и знали, что хвастаться оружием, стрельбой и открытыми нападениями. А Анжелина хотела побольше узнать об умных мужчинах, тонких мужчинах, тихих мужчинах, терпеливых мужчинах. Анжелина не хотела стать еще одним заурядным бандитом. Она стремилась сделаться неслышным, как кошка, вором-домушником, она стремилась сделаться Кошкой, она стремилась сделаться Гэри Грантом из «Поймать вора».
И в историю с Эмилио Гонзагой она, в общем-то, влипла сама. Ей было двадцать с небольшим, и она рассчитывала, что Гонзага познакомит ее со взломщиком сейфов, с которым ей давно уже хотелось встретиться. Однако вместо этого Эмилио, как она выразилась, познакомил ее лишь со своим собственным членом.
Сосланная рожать на Сицилию, она, чтобы «соблюсти приличия», вышла замуж за местного мини-дона. Это был чуть ли не идиот, ее ровесник по возрасту, но по уровню умственного развития уступавший жене едва ли не вдвое. После того как приличия были соблюдены на самом высоком уровне, после того как ребенок умер, после того как с молодым доном случился трагический несчастный случай на охоте — или несчастный случай при чистке пистолета, Анжелина предоставила им самим выбрать подходящую историю, — она перебралась оттуда в Рим, чтобы встретиться со знаменитым графом Пьетро Адольфо Феррарой. Несмотря на свои восемьдесят два года от роду и два перенесенных удара, граф все еще оставался самым прославленным вором в Европе. В промежутке между мировыми войнами он прошел обучение у собственного отца, бывшего столь же легендарным вором, а затем участвовал в итальянском Сопротивлении. Ему приписывали кражу из штаба гестапо документов, благодаря которым удалось арестовать и казнить Муссолини и его любовницу. Часто говорилось, что смелый и красивый граф Феррара послужил прототипом героя Гэри Гранта из «Поймать вора».
Анжелина вышла замуж за прикованного к постели старика спустя четыре дня после их встречи. Следующие четыре года были, по ее словам, учебным лагерем по подготовке вора мирового класса.
— Что вы делаете? — спросил Курц. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, в патио дома Хансена. Было чертовски холодно; к тому же волосы у него промокли от снега.
Анжелина вырезала круглое отверстие в нижней части дверного стекла, аккуратно вынула вырезанный кусок и просунула внутрь длинный инструмент. Слова Курца она пропустила мимо ушей.
— Неужели система безопасности не настроена на движение или какие-то действия со стеклом? — спросил Курд. — Может быть, вы ее уже включили.
— Заткнулись бы вы, что ли... — пробормотала Анжелина. Она перерезала красный и черный провода и присоединила их к модулю, подключенному к электронному органайзеру «визор». Кинув лишь один взгляд на табло «визора», она выключила прибор и отсоединила провода.
— Ладно, — сказала она, выпрямившись и перебросив лямку своей черной сумки через плечо.
— Что ладно?
— Ладно, мы откроем дверь обычным способом, и у нас будет еще восемь секунд для того, чтобы набрать шестизначный код на клавиатуре.
— И вы теперь знаете этот код?
— Там будет видно. — Она еще с минуту рассматривала дверь черного хода, а затем вынула из сумки коротенькую фомку, разбила стекло, сняла цепочку и отперла главный замок. Курцу показалось, что все восемь секунд ушли только на это.
Анжелина быстро прошла в заднюю прихожую, нашла на стене клавиатуру и набрала на ней шесть цифр. Индикатор, светившийся красным, сменил свой цвет на зеленый, а затем на янтарный.
— Все в порядке, — сказала женщина.
Курц перевел дыхание и извлек из-под пальто пистолет.
— Вы думаете, что в доме есть кто-то еще? — спросила Анжелина.
Курц пожал плечами.
— Так теперь-то вы скажете мне, чей это дом и как этот человек связан с Гонзагой?
— Пока еще нет, — ответил Курц. Они вместе обошли весь дом; сначала большие комнаты на первом этаже, а затем расположенные наверху спальни и комнаты для гостей.
— Иисус, — проронила Анжелина, когда они возвратились туда, откуда начали обход. — Это прямо-таки воплощение антикварной лавки. Такое впечатление, что мы ворвались в дом Майка и Кэрол Брейди.
— Черт возьми, кто такие эти Майк и Кэрол Брейди?
Анжелина приостановилась возле лестницы, ведущей в подвал.
— Вы не знаете о семействе Брейди[41]?
Курц непонимающе взглянул на нее.
— Ради Христа, Курц, вы просидели куда больше двенадцати лет.
В подвале оказалась комната с большой стиральной машиной, комната отдыха с покрытым густым слоем пыли столом для пинг-понга и еще одно помещение, путь в которое преграждала стальная дверь со сложным электронным замком и собственной системой сигнализации.
— Ничего себе! — воскликнула Анжелина и присвистнула. Джим".
— Тот же шифр, что и наверху?
— Ничего подобного. Это по-настоящему серьезная штука. — Она принялась извлекать из сумки инструменты и провода.
Курц взглянул на часы.
— У нас не так уж много времени.
— А почему? — возразила Анжелина. — Вам что, нужно сегодня с кем-то увидеться и кого-нибудь сделать?
— Да.
— Что ж, в таком случае не спешите рвать свой график. Через две минуты мы или окажемся внутри, или найдем на свои задницы массу приключений в виде вооруженных людей из охранной фирмы.
— Охранной фирмы? — переспросил Курц. — А разве сигнализация этого парня идет не к копам?
— Ведите себя серьезно. — Анжелина сосредоточенно снимала со стены пульт с клавиатурой и присоединяла к нему провода. Судя по уверенности ее движений, она знала, как это сделать, не заставив сигнализацию сработать.
Курц не спеша поднялся наверх и выглянул в фасадное окно. Их черный «Таункар» стоял на открытом месте, но, благодаря усилившемуся снегопаду, видимость опять сделалась плохой и автомобиль не так уж бросался в глаза. Курц порадовался тому, что Хансен купил относительно изолированный дом с такой длинной подъездной дорогой.
— Святое дерьмо! — донесся издалека голос Анжелины.
Курц торопливо сбежал вниз по лестнице и вошел в раскрывшуюся дверь. За нею обнаружился небольшой кабинет со стенами, облицованными панелями из красного дерева, высокий до потолка, застекленный шкаф с ружьями, освещенными продуманно расположенными светильниками, тяжелый, дорогой с виду деревянный стол. А на стене над столом помещались фотографии Джеймса Б. Хансена, позирующего в обществе различных важных шишек из Буффало, и множество различных удостоверений: диплом флоридской полицейской академии, грамоты за меткую стрельбу и благодарности, полученные лейтенантом и капитаном Робертом Г. Миллуортом, детективом по расследованию убийств.
Анжелина, яростно прищурившись, оглянулась на Курца.
— Вы заставили меня вломится в дом поганого копа?
— Нет. — Он подошел к большому сейфу, вделанному в стену. — Вы можете открыть его?
Анжелина перестала прожигать Курца гневными взглядами и посмотрела на сейф.
— Возможно.
Он снова посмотрел на часы.
— Будь это маленький круглый сейф, нам пришлось бы выламывать пакость из стены и тащить с собой, — сказала Анжелина. — Когда имеешь дело с круглым сейфом, невозможно воспользоваться рычагами. Но наш мальчик позарился на более тяжелый, более дорогой тип.
— И что из того?
— А то, что здесь есть углы, которыми я смогу воспользоваться. — Она положила сумку около железной двери и принялась извлекать оттуда таймеры, детонаторы, палочки термита и комки пластита.
— Вы собираетесь взорвать его? — Курц пожалел, что не съездил проверить, как обстоят дела у Арлены, Фрирса и Пруно, перед тем как приниматься за это дело.
— Я собираюсь прожечь дыру к механизму замка и таким образом добраться до штифтов, — сказала Анжелина. — А почему бы вам тоже не сделать что-нибудь полезное и не приготовить нам обоим немного кофе? — Она еще несколько секунд возилась с инструментами, а потом вскинула глаза на стоявшего рядом Курца. — Я серьезно. Сегодня утром я осталась без своих трех чашек.
Курц поднялся в кухню, нашел кофеварку и приготовил кофе. В холодильнике он увидел несколько канноли[42]. Когда он спускался по лестнице, держа в руках две большие чашки кофе и блюдо с канноли, снизу послышалось громкое шипение, затем раздался приглушенный хлопок, и в воздух поднялось облачко едкого дыма. Сейф, как показалось Курцу, остался неповрежденным, но уже в следующее мгновение он увидел, что вокруг кодового замка появилась трещина. Анжелина Фарино Феррара присоединила к своему «визору» тонкий оптико-волоконный щуп и, глядя на маленький монохромный дисплей, щелкала наборным механизмом.
Тяжелая дверь сейфа распахнулась. Анжелина взяла чашку с кофе и сделала большой глоток.
— Жареный «блю маунтин». Хороший сорт. Канноли тоже очень кстати.
Курц начал разбирать содержимое сейфа. В тяжелой нейлоновой сумке оказалось более дюжины тщательно упакованных кубиков вещества, похожего на серую глину. Там же находились уложенные в пенопласт детонаторы, хрупкие на вид таймеры и рулоны запального шнура.
— Армейские «СИ-4», — сказала Анжелина. — Для чего, черт возьми, ваш охотник за убийцами может держать «СИ-4» у себя дома?
— Он любит сжигать и взрывать свои дома, — пояснил Курц. На полках в сейфе они увидели более 200 000 долларов в наличных деньгах, чеки на предъявителя, пачку сертификатов и полисов, а рядом стоял титановый ящичек. Деньги Курц проигнорировал, а ящичек вынул и поставил на стол.
— Извините меня, — заметила Анжелина, — вы ничего не забыли?
— Я не вор.
— А я — да, — ответила она и стала перекладывать деньги и ценные бумаги в свою сумку.
— Вот дерьмо! — выругался Курц. Замки на ящичке оказались тоже титановыми и решительно отказались поддаться, когда он поддел их фомкой.
— С такой коробочкой возни может быть даже больше, чем с сейфом, — сказала Анжелина.
— Угу, — протянул Курц. Он вынул свой «смит-вессон» 40-го калибра и выстрелил сначала в один замок, потом в другой. Образовалась щель, в которую ему удалось просунуть кончик фомки, и в конце концов крышка отскочила.
Анжелина закончила разгружать сейф, подняла свою сумку, сделавшуюся очень тяжелой, и подошла к столу, на который Курц выложил несколько фотографий.
— Так что же вы на самом деле затея... Святая Матерь Божья! — Курц кивнул. — Кто этот мразный извращенец? — шепотом (у нее вдруг пропал голос) спросила Анжелина.
Курц пожал плечами:
— Мы никогда не узнаем его настоящего имени. Но я был уверен, что он хранит трофеи. Так оно и оказалось.
Настала очередь Анжелины посмотреть на часы.
— Мы очень долго провозились.
Курц кивнул и повесил сумку с «СИ-4» на плечо. Анжелина, потягивая кофе, направилась к двери. Полуобернувшись, она жестом указала на пол.
— Возьмите сумку с деньгами и моим воровским снаряжением. А канноли оставьте.
Глава 27
Хансену пришлось предъявить свой значок трем медсестрам и двум интернам, и лишь после этого ему сообщили, где находится медсестра Гэйл Демарко.
— Она сменилась из операционной и... ах... минуточку-минуточку... сейчас она находится в отделении интенсивной терапии на девятом этаже, — сказала толстая чернокожая медсестра, справившись по своему компьютерному монитору. Очевидно, весь персонал больницы был снабжен электронными датчиками, позволяющими мгновенно установить местонахождение каждого.
Хансен поднялся в ИТ и нашел там медсестру, которая разговаривала по сотовому телефону, поглядывая на спящую, пребывавшую в бессознательном состоянии девочку-подростка. Девочка была перебинтована (из-под повязок виднелись синяки и ссадины); с разных сторон к ней подходили три трубки, по которым что-то подавалось и что-то отводилось.
— Миссис Демарко? — Хансен показал свой значок.
— Я должна идти, — сказала медсестра в телефон и нажала кнопку отключения разговора, но продолжала держать телефон в руке.
— В чем дело, капитан?
Хансен показал зубы в самой обворожительной своей улыбке.
— Вы знаете, что я капитан детективов?
— По крайней мере, так было написано на значке, который вы, капитан, только что показали мне. Давайте выйдем отсюда.
— Нет-нет, поговорим здесь, — возразил Хансен. — Я займу у вас всего лишь минуту. — Ему нравились эти стеклянные двери и стены, отделявшие их от сестринского поста. Он подошел поближе к кровати и наклонился над спящей девочкой.
— Транспортное происшествие?
— Да.
— Как зовут ребенка?
— Рэйчел.
— Сколько лет?
— Четырнадцать.
Хансен снова сверкнул своей всепобеждающей улыбкой.
— А у меня есть четырнадцатилетний сын. Джейсон. Он хочет стать профессиональным хоккеистом.
Медсестра ничего не ответила. Она склонилась поближе к одному из мониторов, а затем чуть-чуть поправила клапан капельницы. И она все так же держала в левой руке свой дурацкий сотовый телефон.
— Малышка выживет? — поинтересовался Хансен. Ему было совершенно наплевать, выживет этот ребенок или у него прямо сейчас остановится сердце и девочка умрет, но он все же рассчитывал произвести на Гэйл Демарко хорошее впечатление. Как правило, женщины не могли устоять перед его обаянием и приветливой улыбкой.
— Мы на это надеемся, — ответила медсестра. — Я могу быть вам чем-то полезна, капитан?
— Вы давно общались с вашей родственницей миссис Арленой Демарко?
— Неделю или полторы тому назад. А что, с нею что-нибудь случилось?
— Мы пока не знаем. — Он показал ей фотографию Фрирса. — Вы когда-нибудь видели этого человека?
— Нет.
Ни малейшего колебания. Никаких вопросов. Ни единого признака тревоги. Похоже, что Гэйл Демарко отвечала не по заранее разработанному сценарию.
— Мы считаем, что этот человек мог похитить вашу родственницу.
Медсестра даже глазом не повела.
— С какой стати он стал бы это делать?
Хансен потер подбородок. При других обстоятельствах он с огромным удовольствием взял бы нож и наказал бы эту несговорчивую женщину. Чтобы успокоиться, он посмотрел на спящую девочку. Она уже приближалась к верхнему краю той возрастной группы, которую он любил. Он поднял ее руку и взглянул на надетый на запястье больничный браслет цвета морской волны.
— Пожалуйста, не прикасайтесь к ней, капитан. Мы очень опасаемся инфекции. Благодарю вас. Мы не должны здесь оставаться.
— Прошу вас, миссис Демарко, еще одну минуту. Ваша родственница работает у человека по имени Джо Курц. Что вы можете сказать мне о мистере Курце?
Медсестра шагнула вперед и загородила собой от Хансена спящую девочку.
— О Джо Курце? Совершенно ничего. Я никогда не встречалась с ним.
— Значит, на протяжении нескольких последних дней вы не общались с Арленой?
— Нет.
Сделав над собой усилие, Хансен снова выдавил из себя свою очаровательную улыбку и поблагодарил женщину.