— Ну что ж — можно сказать, осмотрелись, ситуацию худо-бедно контролируем. Прекрасно, — изрек Гений к недоумению окружающих, не совсем понимавших, что он тут нашел прекрасного? Пейзажем, что ли, впечатляется?
— А теперь прошу внимания, — сказал он. — У меня имеется нетривиальное предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться: прежде чем мы займемся здесь исследовательской деятельностью, давайте попробуем вернуть все на свои места. У меня есть по этому поводу одна идея.
Остальные Смеляковы пришли в заметное волнение.
— У меня тоже наклевываются кое-какие соображения, — сообщил Михалыч.
— И я об этом думал, — признался Жнец, — но давайте уж по порядку, кто первый предложил, тот и излагает. К тому же у него больше опыта, — честно признал он, хотя они с Гением, как ни парадоксально это звучит, друг друга недолюбливали.
— Все очень просто, — сказал Гений. — Мы несем в себе Хаос и способны им, ну, скажем, в некотором роде управлять. Но до сих пор не могли вернуться, несмотря на все желание. Сам Хаос естественным образом этому противостоит: ведь исконная задача вируса — распространять заразу, а ни в коем случае не самоустраняться. Но в данном случае лазейка кроется в самой природе недуга: мы его несем, но сами мы ему неподвластны и неподконтрольны, поскольку власть и контроль подразумевают некий порядок, а порядок есть противоположность Хаоса. Улавливаете мою мысль?
— Мы хотели вернуться к норме, — сказал Жнец, — но это невозможно…
— …И в то же время возможно! — воскликнул Михалыч.
— Так, что ли?.. — недоверчиво спросил Смелый.
— Это Хаос, — развел руками Гений. — Прямое желание — вернуться к норме, естественно, неосуществимо.
— А если нам вернуть одну только Мэри? Общими усилиями? — внес предложение Михалыч. Мэри встрепенулась и оглядела их безрадостно.
— Ну, может быть… — нехотя проговорила она. — С меня все началось, я вас как-то затянула… Верните меня — тогда и вы, глядишь, обратно потянетесь…
— Вы идете путем моих размышлений, — сказал Гений и добавил: — Что, впрочем, неудивительно. Но я успел сделать следующий шаг. Я сегодня немного поэкспериментировал со временем — была такая необходимость, ну и… — он кинул быстрый насмешливый взгляд на Смелого. Тут-то Мэри поняла, почему его нерассказанная история могла быть «сложной» и «запутанной»: если он, как Жнец на съемках, «закольцевал» время, то мог прожить этот день не один раз, снова и снова все переигрывая, пока не встретился с ними… Но Гений не стал вдаваться в подробности, сказал только: — Словом, я понял, что время возможно вернуть, причем без потери памяти о нем для себя лично. Так вот, нашим общим желанием будет вернуть время в исходную точку событий. Итак, Мэри, когда все началось?
— В пятницу, тридцатого июня.
— Какого года? — спросил он, похоже — на всякий случай.
— Этого, конечно!
— Значит, на прошлой неделе, — констатировал он. — Во сколько?
— Около семи часов вечера, — ответила она.
— Точнее!
— Ну, в восьмом часу это произошло…
— Ты понимаешь, чего тебе не стоило в тот вечер делать?
— Кажется, да, — сказала Мэри, а про себя подумала: «Открывать холодильник?..»
— Кажется? — с нажимом переспросил Гений.
— Понимаю, — уверенно заявила она.
— Значит, в восьмом часу. А в шесть вечера все еще было нормально? Так. Временной отсчет, как я заметил, везде идентичен. Берем пятницу тридцатого июня, полшестого вечера. Чуть больше, меньше — думаю, уже роли не играет. Все, что нам требуется, — вернуть время к этому моменту. Каждый из нас должен хорошенько зарубить у себя в мозгу, что в этом спасение, и именно этого больше всего желать.
— Ну хорошо, допустим, зарубили, — сказал Фил. — Но где нам взять такой раздражитель, чтобы всех сразу вставило?
Гения вопрос ничуть не смутил:
— Так, сейчас посмотрим… — он устремил взгляд вперед, на постепенно приближавшийся «остров»: хорошо видны были замшелые развалины домов со слепыми окнами. — Места здесь, как я погляжу, дикие, — сказал он, — наверняка что-нибудь такое непотребное рано или поздно на нас вылезет.
— Идея неплохая… — похвалил Жнец и добавил, покосившись: — Без малого моя. Жаль только, если все получится, мы так и не узнаем, кто за этим стоял. — Он прищурился: — Хотелось бы мне на него взглянуть…
— Их может быть целый коллектив — мы этого в любом случае не узнаем, — сказал Гений. — Мы только жертвы эксперимента — не того полета птицы, чтобы нам открывали подобные секреты.
— Наверняка государственной важности, — вставил Фил и спросил: — На берег-то будем сходить?
— А как же! — отозвалась Мэри и напомнила: — Нам же теперь требуется, кровь из носу, найти на свои задницы паршивое приключение.
Они перебрались с мостика к левому борту. «Берег» медленно проплывал мимо — уровень земли был ниже киля и проходил на достаточном удалении — не перепрыгнешь. Хотя в здешней «плавучей» атмосфере можно было и попробовать…
— Пойти, что ли, в рубку, порулить… Вдруг получится? — подал голос Корень.
В это время «на берегу» из-за развалины поднялся человек. Он был замечен сразу всеми, поскольку имел крупную комплекцию, был одет в светлый костюм и абсолютно лыс. Кроме того, увидев «проплывающий» мимо корабль, он дико заорал:
— Я здесь!!! Ко мне!!! — и побежал к «берегу», махая руками.
— О те на! — произнес Фил, узнавая его отнюдь не первым. — А этот откуда здесь?..
Все подавленно молчали — ответа никто не знал. Между тем они тоже не остались неузнанными.
— Евгений Михалыч! — завопил местный Робинзон, поглядел на них, задрав голову, и поправился: — Евгении Михалычи, погодите! Я сейчас к вам… Сам к вам… — Подбежав к краю, толстяк оттолкнулся ногами, совершил отчаянный прыжок в пустоту и… полетел над бездной. Верней, «поплыл», производя в воздухе нелепые лягушачьи движения.
Вся компания, открыв рты, наблюдала за его неумолимым приближением. А потом…
Потом время повернуло вспять
Глава 10
— А теперь прошу внимания, — сказал он. — У меня имеется нетривиальное предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться: прежде чем мы займемся здесь исследовательской деятельностью, давайте попробуем вернуть все на свои места. У меня есть по этому поводу одна идея.
Остальные Смеляковы пришли в заметное волнение.
— У меня тоже наклевываются кое-какие соображения, — сообщил Михалыч.
— И я об этом думал, — признался Жнец, — но давайте уж по порядку, кто первый предложил, тот и излагает. К тому же у него больше опыта, — честно признал он, хотя они с Гением, как ни парадоксально это звучит, друг друга недолюбливали.
— Все очень просто, — сказал Гений. — Мы несем в себе Хаос и способны им, ну, скажем, в некотором роде управлять. Но до сих пор не могли вернуться, несмотря на все желание. Сам Хаос естественным образом этому противостоит: ведь исконная задача вируса — распространять заразу, а ни в коем случае не самоустраняться. Но в данном случае лазейка кроется в самой природе недуга: мы его несем, но сами мы ему неподвластны и неподконтрольны, поскольку власть и контроль подразумевают некий порядок, а порядок есть противоположность Хаоса. Улавливаете мою мысль?
— Мы хотели вернуться к норме, — сказал Жнец, — но это невозможно…
— …И в то же время возможно! — воскликнул Михалыч.
— Так, что ли?.. — недоверчиво спросил Смелый.
— Это Хаос, — развел руками Гений. — Прямое желание — вернуться к норме, естественно, неосуществимо.
— А если нам вернуть одну только Мэри? Общими усилиями? — внес предложение Михалыч. Мэри встрепенулась и оглядела их безрадостно.
— Ну, может быть… — нехотя проговорила она. — С меня все началось, я вас как-то затянула… Верните меня — тогда и вы, глядишь, обратно потянетесь…
— Вы идете путем моих размышлений, — сказал Гений и добавил: — Что, впрочем, неудивительно. Но я успел сделать следующий шаг. Я сегодня немного поэкспериментировал со временем — была такая необходимость, ну и… — он кинул быстрый насмешливый взгляд на Смелого. Тут-то Мэри поняла, почему его нерассказанная история могла быть «сложной» и «запутанной»: если он, как Жнец на съемках, «закольцевал» время, то мог прожить этот день не один раз, снова и снова все переигрывая, пока не встретился с ними… Но Гений не стал вдаваться в подробности, сказал только: — Словом, я понял, что время возможно вернуть, причем без потери памяти о нем для себя лично. Так вот, нашим общим желанием будет вернуть время в исходную точку событий. Итак, Мэри, когда все началось?
— В пятницу, тридцатого июня.
— Какого года? — спросил он, похоже — на всякий случай.
— Этого, конечно!
— Значит, на прошлой неделе, — констатировал он. — Во сколько?
— Около семи часов вечера, — ответила она.
— Точнее!
— Ну, в восьмом часу это произошло…
— Ты понимаешь, чего тебе не стоило в тот вечер делать?
— Кажется, да, — сказала Мэри, а про себя подумала: «Открывать холодильник?..»
— Кажется? — с нажимом переспросил Гений.
— Понимаю, — уверенно заявила она.
— Значит, в восьмом часу. А в шесть вечера все еще было нормально? Так. Временной отсчет, как я заметил, везде идентичен. Берем пятницу тридцатого июня, полшестого вечера. Чуть больше, меньше — думаю, уже роли не играет. Все, что нам требуется, — вернуть время к этому моменту. Каждый из нас должен хорошенько зарубить у себя в мозгу, что в этом спасение, и именно этого больше всего желать.
— Ну хорошо, допустим, зарубили, — сказал Фил. — Но где нам взять такой раздражитель, чтобы всех сразу вставило?
Гения вопрос ничуть не смутил:
— Так, сейчас посмотрим… — он устремил взгляд вперед, на постепенно приближавшийся «остров»: хорошо видны были замшелые развалины домов со слепыми окнами. — Места здесь, как я погляжу, дикие, — сказал он, — наверняка что-нибудь такое непотребное рано или поздно на нас вылезет.
— Идея неплохая… — похвалил Жнец и добавил, покосившись: — Без малого моя. Жаль только, если все получится, мы так и не узнаем, кто за этим стоял. — Он прищурился: — Хотелось бы мне на него взглянуть…
— Их может быть целый коллектив — мы этого в любом случае не узнаем, — сказал Гений. — Мы только жертвы эксперимента — не того полета птицы, чтобы нам открывали подобные секреты.
— Наверняка государственной важности, — вставил Фил и спросил: — На берег-то будем сходить?
— А как же! — отозвалась Мэри и напомнила: — Нам же теперь требуется, кровь из носу, найти на свои задницы паршивое приключение.
Они перебрались с мостика к левому борту. «Берег» медленно проплывал мимо — уровень земли был ниже киля и проходил на достаточном удалении — не перепрыгнешь. Хотя в здешней «плавучей» атмосфере можно было и попробовать…
— Пойти, что ли, в рубку, порулить… Вдруг получится? — подал голос Корень.
В это время «на берегу» из-за развалины поднялся человек. Он был замечен сразу всеми, поскольку имел крупную комплекцию, был одет в светлый костюм и абсолютно лыс. Кроме того, увидев «проплывающий» мимо корабль, он дико заорал:
— Я здесь!!! Ко мне!!! — и побежал к «берегу», махая руками.
— О те на! — произнес Фил, узнавая его отнюдь не первым. — А этот откуда здесь?..
Все подавленно молчали — ответа никто не знал. Между тем они тоже не остались неузнанными.
— Евгений Михалыч! — завопил местный Робинзон, поглядел на них, задрав голову, и поправился: — Евгении Михалычи, погодите! Я сейчас к вам… Сам к вам… — Подбежав к краю, толстяк оттолкнулся ногами, совершил отчаянный прыжок в пустоту и… полетел над бездной. Верней, «поплыл», производя в воздухе нелепые лягушачьи движения.
Вся компания, открыв рты, наблюдала за его неумолимым приближением. А потом…
Потом время повернуло вспять
Глава 10
Евгений Смеляков оторвался от компьютера, расправил плечи, взглянул на часы и совершенно неожиданно обнаружил, что день уже пролетел. А он так и не выполнил ни одного поручения из списка, оставленного на холодильнике «заботливой» Мэри. Следовало срочно предпринять хоть что-нибудь — гипотетически подмахнуть кое-где веничком, ликвидировать грязную посуду — и он было приподнялся, но в это время из коридора донесся звук открываемой двери.
Поздно! Жена вернулась с работы — усталая, и, конечно, голодная. А ее с порога встречает… этакий хаос. «Нет, только не в обрамлении меня!»
Ген опустился обратно и пристально уставился в монитор.
Легкие шаги пересекли прихожую и замерли где-то на пороге гостиной. Даже не оборачиваясь, Евгений почувствовал сгущающуюся позади предгрозовую атмосферу. В голове оперативно формировались контрдоводы, как вдруг…
Как вдруг она подошла и обняла его сзади за шею. Прижалась щекой.
— Ген, милый, здравствуй… Работаешь?
— Угу… — он растерялся. А ведь запрограммировался на скандал, нисколько не сомневался в предстоящей головомойке, и вдруг… — Прости, я тут заработался… Ничего не убрал…
— Ерунда. Успеется, — сказала она и зашуршала чем-то. — Я вот тут тебе сейчас взяла, — она положила рядом на стол салфетку с горячими пирожками, источающими аппетитный аромат.
— А ты?.. Ты же сама голодная! — воскликнул он и с ужасом вспомнил, что холодильник является лежбищем единственной реликтовой сардельки. — Давай вместе, — предложил он, — я сейчас кофе заварю…
— Нет! — в ее голосе прозвучала испуганная нотка. — Погоди-ка, сейчас, вот, — и она добавила к пирожкам банку колы. — Ешь, пей и не отвлекайся. А я тут рядышком посижу. Отдохну немного. Ты не против?..
«Что-то случилось…» — думал Ген, откусывая пирожок, не в состоянии больше вникать в смысл символов на экране. На душе было тревожно, назревало желание поговорить. Он оглянулся — Мэри, откинувшаяся на спинку кресла, глядела на него с улыбкой сквозь приопущенные веки и выглядела неимоверно усталой.
Не успел он открыть рот, как раздался звонок в дверь. Ген, сам не зная почему, подскочил на месте, словно наэлектризованный. Мэри тоже вздрогнула, рывком поднялась.
— Ты отдыхай, я открою! — велел, верней, попытался велеть он.
— Лучше я, — возразила она.
К двери они подошли вместе. Но открыл все-таки Ген.
— Михалыч, и ты здесь? — сказал человек, стоявший за порогом.
Ген медленно попятился и пятился бы долго, но уперся спиной в вешалку.
— Милый, спокойно, это только его двойник, спокойно… — попыталась утешить его Мэри. Потом, схватив гостя за руку, втянула его в дом.
— Фил, почему ты здесь? Так же не может быть!
— Как видишь, может… — он тяжко вздохнул. — Я не смог вернуться обратно, ну, к себе. Не хотел, но сам не знал этого. Ты сказала, что мне суждено погибнуть, что все мы… Ну какой тогда смысл?
— Так, погоди, — Мэри потерла лоб. — Пойдем. Сейчас. — Она обернулась к безмолвному мужу, погладила его по плечу: — Ген, милый, пойдем в комнату, выпей газировочки. Ты все поймешь, я потом объясню.
Пока Ген пил мелкими глотками колу, Мэри говорила Филу, усаженному ею на диван:
— Слушай, тут что-то не так. Вернуться во времени, значит — к повторению событий, а ты почему-то вернулся в другой мир. Выходит, ты теперь и здесь и там? Конкретно ты, а не твой двойник! И если, допустим, ты там погибнешь, то… то… Все равно исчезнешь? Или нет?..
— Никуда он не исчезнет, — донесся усталый голос от двери. Там, оперевшись плечом о косяк, стоял… Гений? Мэри в отчаянии прикоснулась к виску и встретилась с ним взглядом. Это был Жнец.
— Ты забыла закрыть дверь, — сказал он. — Фил может погибнуть, и одновременно он будет жить, будучи спасенным во времени, которого уже нет. Это Хаос, детка. Пора привыкать.
— А я-то думала, что мы собрались отвыкать. Ты здесь какими судьбами? — спросила она и с беспокойством покосилась на мужа. Ген — бледный, как смерть, молча наблюдал происходящее. Жнец тоже посмотрел на него.
— Смеляков Евгений Михайлович, если не ошибаюсь? — Ген молчал. — Очень приятно, я тоже, — сказал Жнец, заходя и усаживаясь в кресло. Понял, в отличие от Фила, что перед ним не Михалыч. Не тот Михалыч. Все-таки давала себя знать принадлежность к спецслужбам.
— Ты не угостишь нас кофе? — взглянул он на Мэри. — И хорошо бы чего-нибудь пожрать. — Почесал бровь: — Когда же мы в последний раз ели-то?..
— Нет! — опять как будто испугалась Мэри. — Прости, правда, ничего нет. Хочешь пирожок?..
— Ладно, потом. Сначала о деле. Я, видишь ли, совсем не чаял здесь оказаться. Как и Фил, я думаю. — Фил со вздохом кивнул. — Гений ошибся, — сказал Жнец, — у нас не вышло обыграть Хаос. Мы думали, что управляем им, когда не в состоянии управлять даже собой, собственными желаниями. Это он ими манипулирует, как картежник, или скорее шулер. Хотите вернуться во времени и все переиграть — пожалуйста! Но тогда Фила подстерегает гибель. Тогда нам с тобой не суждено встретиться. А мне еще, оказывается, очень хотелось побыть с тобой когда-нибудь наедине.
— Не знаю, о чем вы, — прорезался вдруг Ген низким угрожающим голосом, — но я бы попросил…
— Ген, не надо, — сказала Мэри. — Ты еще не понял? Он — это ты.
Жнец, не обращая внимания на реплики хозяина, глядел на Мэри.
— Вот я и вернулся — но не к себе в пятницу тридцатого, а к тебе. — Он усмехнулся: — А ты, оказывается, замужем.
— Значит, ты пока еще вирус, — сказала Мэри, — и можешь все переиграть.
— Попробовать можно. Но это игра с огнем, или в кошки-мышки с Хаосом. Мало ли у меня еще желаний? Их не вырвать из души. Это, выходит, превалировало. Так что в следующий заход я могу просто убрать себя-здешнего. И ты о нем даже не вспомнишь — ведь ты больше не вирус. Разумеется, я бы никогда такого не сделал, но все будет так, как я хочу на самом деле. Другие мои двойники после этого, возможно, тоже начнут гибнуть в своих мирах, вопреки естественному ходу вещей. Хаос будет разрастаться. А разве я этого хотел? Я просто хотел женщину. И учти — это только одно мое желание. Теперь — как быть с Филом? Его не вернуть, пока он сам этого не хочет. А как человек может пожелать себе гибели?
— Только дойдя до ручки, — грустно откликнулся Фил.
С кухни донеслись какие-то звуки: что-то там хлопнуло, потом загремело и еще раз загремело. Мэри приложила ладони к пылающим щекам:
— Сидите, все сидите! Только не надо туда ходить!
— Что с тобой? — тревожно спросил Ген.
— Чего ты так перепугалась? — поинтересовался Жнец, поднимаясь.
— Может, воры? — предположил Фил, тоже вставая.
— Нет, пожалуйста, сядьте! Туда сейчас нельзя: там все началось, — Мэри бросила взгляд на стенные часы. — Примерно в это время!
Жнец с Филом переглянулись: один почесал в подбородке, другой во лбу. Неизвестно, какое решение явилось бы результатом, поскольку нарушитель спокойствия сам появился на пороге. Мэри ожидала, что это будет Мышка, но…
Она ошиблась.
Явно взволнованный и слегка растерянный, средних лет, довольно крупного, но не спортивного телосложения человек в белом халате обвел компанию светлыми, как весеннее небо, глазами.
Ген сразу узнал его и… одновременно не узнал. Глаза — все дело было в них.
— Добро пожаловать, — произнес Жнец и улыбнулся одним ртом — глаза в улыбке не участвовали. Глаза Жнеца резали ясную голубизну, кромсая живущую в ней счастливую безуминку. — Вот мы, кажется, и встретились.
— Прошу прощения, господа, — сказал пришелец и неуверенно улыбнулся в ответ. — Произошло недоразумение, и… Словом, я надеюсь, что мне удастся в ближайшие же минуты вас покинуть.
— Не торопитесь, док, — сказал Жнец. — Вы только что совершили прорыв в параллельный континуум, а не всякий континуум так просто покинуть, говорю вам это как специалист. Кстати, позвольте узнать ваше гениальное имя, которое, я уверен, еще будет греметь из мира в мир, если только вы не откажетесь отвечать на мои вопросы.
Гость молчал с видом человека, ступившего с любопытством через грань в новый, неизведанный мир и нашедшего там кровожадных мутантов.
— Не надо, Жнец, — включилась в их разговор Мэри. — Это Генрих Блум. Он присылал нам своего двойника, пытался помочь… хотел все исправить.
— Это уже отрадно, — сказал Жнец, кивнув на кресло: — Присаживайтесь, док.
— Увы, это невозможно! — твердо заявил Блум. — Вы не понимаете, чем может быть чревато мое пребывание здесь.
— Понимаю, док, понимаю. Вы даже не представляете себе, как понимаю. Садитесь. И прошу вас, не раздражайтесь, поскольку вы сейчас являетесь вирусом, а это, скажу я вам, страшная штука. И не удивляйтесь: вы же знали, в какие области запускаете лапы, не правда ли? Так вот, в нашем лице вы имеете дело с жертвами вашего эксперимента, вернувшимися из не столь отдаленного будущего. Не уверен, но думаю, что в ближайшее время сюда могут подойти еще несколько жертв. — Блум захлопал глазами и зашарил рукой по халату в поисках очков. — А вы оказались здесь лишь потому, — продолжал Жнец, — что я перед возвращением из будущего высказал желание с вами повидаться. — Блум надел очки и через них еще раз пристально оглядел всех присутствующих. — Видите, насколько все серьезно? — спросил Жнец. — Так что давайте действительно не будем терять время: я предлагаю поделиться информацией и обсудить, куда нам следует запихнуть общими усилиями выпущенный вами Хаос.
В это время раздался звонок в дверь. Ген на сей раз не побежал открывать, а лишь вопросительно поглядел на Мэри. Кивнув ему ободряюще, она с тяжелым сердцем пошла в коридор.
— Ну вот, я говорил, что еще кто-то подтянется, — прокомментировал Жнец.
Все в ожидании поглядели на дверь. Спустя несколько секунд в ней появился новый гость, одновременно в комнате раздался стон дуэтом: Фил с этим стоном откинулся на спинку стула, а Жнец закатил глаза.
— Смеляков! Ну слава богу! Наконец-то я тебя нашел! — воскликнул гость, потрясая животом и богатой русой шевелюрой.
— Жнец, а он-то как здесь оказался? — не в силах протиснуться между гостем и косяком, кричала из коридора Мэри. — А на «острове»? Кто из нас его так любит?
— Неприязнь, — откликнулся Жнец, глядя, как толстяк, преодолев дверной проем, бухается ему в ноги, — может быть почти таким же мощным крюком, как любовь. Так что это, видимо, наш личный Вечный жид.
— Смеляков, я у критической черты! — заявил Андрей Валентинович «из партера». — Ты должен вывести меня из этого состояния! Должен! Проси, чего хочешь! Только помоги!..
— Сделай одолжение, отправляйся к дьяволу!
Мир за окном сверху донизу — по небу, между соседними домами и через двор — пересекла ослепительная багровая трещина. Звук отсутствовал, словно умер, но дом слегка затрясло, когда она стала медленно расширяться…
Поздно! Жена вернулась с работы — усталая, и, конечно, голодная. А ее с порога встречает… этакий хаос. «Нет, только не в обрамлении меня!»
Ген опустился обратно и пристально уставился в монитор.
Легкие шаги пересекли прихожую и замерли где-то на пороге гостиной. Даже не оборачиваясь, Евгений почувствовал сгущающуюся позади предгрозовую атмосферу. В голове оперативно формировались контрдоводы, как вдруг…
Как вдруг она подошла и обняла его сзади за шею. Прижалась щекой.
— Ген, милый, здравствуй… Работаешь?
— Угу… — он растерялся. А ведь запрограммировался на скандал, нисколько не сомневался в предстоящей головомойке, и вдруг… — Прости, я тут заработался… Ничего не убрал…
— Ерунда. Успеется, — сказала она и зашуршала чем-то. — Я вот тут тебе сейчас взяла, — она положила рядом на стол салфетку с горячими пирожками, источающими аппетитный аромат.
— А ты?.. Ты же сама голодная! — воскликнул он и с ужасом вспомнил, что холодильник является лежбищем единственной реликтовой сардельки. — Давай вместе, — предложил он, — я сейчас кофе заварю…
— Нет! — в ее голосе прозвучала испуганная нотка. — Погоди-ка, сейчас, вот, — и она добавила к пирожкам банку колы. — Ешь, пей и не отвлекайся. А я тут рядышком посижу. Отдохну немного. Ты не против?..
«Что-то случилось…» — думал Ген, откусывая пирожок, не в состоянии больше вникать в смысл символов на экране. На душе было тревожно, назревало желание поговорить. Он оглянулся — Мэри, откинувшаяся на спинку кресла, глядела на него с улыбкой сквозь приопущенные веки и выглядела неимоверно усталой.
Не успел он открыть рот, как раздался звонок в дверь. Ген, сам не зная почему, подскочил на месте, словно наэлектризованный. Мэри тоже вздрогнула, рывком поднялась.
— Ты отдыхай, я открою! — велел, верней, попытался велеть он.
— Лучше я, — возразила она.
К двери они подошли вместе. Но открыл все-таки Ген.
— Михалыч, и ты здесь? — сказал человек, стоявший за порогом.
Ген медленно попятился и пятился бы долго, но уперся спиной в вешалку.
— Милый, спокойно, это только его двойник, спокойно… — попыталась утешить его Мэри. Потом, схватив гостя за руку, втянула его в дом.
— Фил, почему ты здесь? Так же не может быть!
— Как видишь, может… — он тяжко вздохнул. — Я не смог вернуться обратно, ну, к себе. Не хотел, но сам не знал этого. Ты сказала, что мне суждено погибнуть, что все мы… Ну какой тогда смысл?
— Так, погоди, — Мэри потерла лоб. — Пойдем. Сейчас. — Она обернулась к безмолвному мужу, погладила его по плечу: — Ген, милый, пойдем в комнату, выпей газировочки. Ты все поймешь, я потом объясню.
Пока Ген пил мелкими глотками колу, Мэри говорила Филу, усаженному ею на диван:
— Слушай, тут что-то не так. Вернуться во времени, значит — к повторению событий, а ты почему-то вернулся в другой мир. Выходит, ты теперь и здесь и там? Конкретно ты, а не твой двойник! И если, допустим, ты там погибнешь, то… то… Все равно исчезнешь? Или нет?..
— Никуда он не исчезнет, — донесся усталый голос от двери. Там, оперевшись плечом о косяк, стоял… Гений? Мэри в отчаянии прикоснулась к виску и встретилась с ним взглядом. Это был Жнец.
— Ты забыла закрыть дверь, — сказал он. — Фил может погибнуть, и одновременно он будет жить, будучи спасенным во времени, которого уже нет. Это Хаос, детка. Пора привыкать.
— А я-то думала, что мы собрались отвыкать. Ты здесь какими судьбами? — спросила она и с беспокойством покосилась на мужа. Ген — бледный, как смерть, молча наблюдал происходящее. Жнец тоже посмотрел на него.
— Смеляков Евгений Михайлович, если не ошибаюсь? — Ген молчал. — Очень приятно, я тоже, — сказал Жнец, заходя и усаживаясь в кресло. Понял, в отличие от Фила, что перед ним не Михалыч. Не тот Михалыч. Все-таки давала себя знать принадлежность к спецслужбам.
— Ты не угостишь нас кофе? — взглянул он на Мэри. — И хорошо бы чего-нибудь пожрать. — Почесал бровь: — Когда же мы в последний раз ели-то?..
— Нет! — опять как будто испугалась Мэри. — Прости, правда, ничего нет. Хочешь пирожок?..
— Ладно, потом. Сначала о деле. Я, видишь ли, совсем не чаял здесь оказаться. Как и Фил, я думаю. — Фил со вздохом кивнул. — Гений ошибся, — сказал Жнец, — у нас не вышло обыграть Хаос. Мы думали, что управляем им, когда не в состоянии управлять даже собой, собственными желаниями. Это он ими манипулирует, как картежник, или скорее шулер. Хотите вернуться во времени и все переиграть — пожалуйста! Но тогда Фила подстерегает гибель. Тогда нам с тобой не суждено встретиться. А мне еще, оказывается, очень хотелось побыть с тобой когда-нибудь наедине.
— Не знаю, о чем вы, — прорезался вдруг Ген низким угрожающим голосом, — но я бы попросил…
— Ген, не надо, — сказала Мэри. — Ты еще не понял? Он — это ты.
Жнец, не обращая внимания на реплики хозяина, глядел на Мэри.
— Вот я и вернулся — но не к себе в пятницу тридцатого, а к тебе. — Он усмехнулся: — А ты, оказывается, замужем.
— Значит, ты пока еще вирус, — сказала Мэри, — и можешь все переиграть.
— Попробовать можно. Но это игра с огнем, или в кошки-мышки с Хаосом. Мало ли у меня еще желаний? Их не вырвать из души. Это, выходит, превалировало. Так что в следующий заход я могу просто убрать себя-здешнего. И ты о нем даже не вспомнишь — ведь ты больше не вирус. Разумеется, я бы никогда такого не сделал, но все будет так, как я хочу на самом деле. Другие мои двойники после этого, возможно, тоже начнут гибнуть в своих мирах, вопреки естественному ходу вещей. Хаос будет разрастаться. А разве я этого хотел? Я просто хотел женщину. И учти — это только одно мое желание. Теперь — как быть с Филом? Его не вернуть, пока он сам этого не хочет. А как человек может пожелать себе гибели?
— Только дойдя до ручки, — грустно откликнулся Фил.
С кухни донеслись какие-то звуки: что-то там хлопнуло, потом загремело и еще раз загремело. Мэри приложила ладони к пылающим щекам:
— Сидите, все сидите! Только не надо туда ходить!
— Что с тобой? — тревожно спросил Ген.
— Чего ты так перепугалась? — поинтересовался Жнец, поднимаясь.
— Может, воры? — предположил Фил, тоже вставая.
— Нет, пожалуйста, сядьте! Туда сейчас нельзя: там все началось, — Мэри бросила взгляд на стенные часы. — Примерно в это время!
Жнец с Филом переглянулись: один почесал в подбородке, другой во лбу. Неизвестно, какое решение явилось бы результатом, поскольку нарушитель спокойствия сам появился на пороге. Мэри ожидала, что это будет Мышка, но…
Она ошиблась.
Явно взволнованный и слегка растерянный, средних лет, довольно крупного, но не спортивного телосложения человек в белом халате обвел компанию светлыми, как весеннее небо, глазами.
Ген сразу узнал его и… одновременно не узнал. Глаза — все дело было в них.
— Добро пожаловать, — произнес Жнец и улыбнулся одним ртом — глаза в улыбке не участвовали. Глаза Жнеца резали ясную голубизну, кромсая живущую в ней счастливую безуминку. — Вот мы, кажется, и встретились.
— Прошу прощения, господа, — сказал пришелец и неуверенно улыбнулся в ответ. — Произошло недоразумение, и… Словом, я надеюсь, что мне удастся в ближайшие же минуты вас покинуть.
— Не торопитесь, док, — сказал Жнец. — Вы только что совершили прорыв в параллельный континуум, а не всякий континуум так просто покинуть, говорю вам это как специалист. Кстати, позвольте узнать ваше гениальное имя, которое, я уверен, еще будет греметь из мира в мир, если только вы не откажетесь отвечать на мои вопросы.
Гость молчал с видом человека, ступившего с любопытством через грань в новый, неизведанный мир и нашедшего там кровожадных мутантов.
— Не надо, Жнец, — включилась в их разговор Мэри. — Это Генрих Блум. Он присылал нам своего двойника, пытался помочь… хотел все исправить.
— Это уже отрадно, — сказал Жнец, кивнув на кресло: — Присаживайтесь, док.
— Увы, это невозможно! — твердо заявил Блум. — Вы не понимаете, чем может быть чревато мое пребывание здесь.
— Понимаю, док, понимаю. Вы даже не представляете себе, как понимаю. Садитесь. И прошу вас, не раздражайтесь, поскольку вы сейчас являетесь вирусом, а это, скажу я вам, страшная штука. И не удивляйтесь: вы же знали, в какие области запускаете лапы, не правда ли? Так вот, в нашем лице вы имеете дело с жертвами вашего эксперимента, вернувшимися из не столь отдаленного будущего. Не уверен, но думаю, что в ближайшее время сюда могут подойти еще несколько жертв. — Блум захлопал глазами и зашарил рукой по халату в поисках очков. — А вы оказались здесь лишь потому, — продолжал Жнец, — что я перед возвращением из будущего высказал желание с вами повидаться. — Блум надел очки и через них еще раз пристально оглядел всех присутствующих. — Видите, насколько все серьезно? — спросил Жнец. — Так что давайте действительно не будем терять время: я предлагаю поделиться информацией и обсудить, куда нам следует запихнуть общими усилиями выпущенный вами Хаос.
В это время раздался звонок в дверь. Ген на сей раз не побежал открывать, а лишь вопросительно поглядел на Мэри. Кивнув ему ободряюще, она с тяжелым сердцем пошла в коридор.
— Ну вот, я говорил, что еще кто-то подтянется, — прокомментировал Жнец.
Все в ожидании поглядели на дверь. Спустя несколько секунд в ней появился новый гость, одновременно в комнате раздался стон дуэтом: Фил с этим стоном откинулся на спинку стула, а Жнец закатил глаза.
— Смеляков! Ну слава богу! Наконец-то я тебя нашел! — воскликнул гость, потрясая животом и богатой русой шевелюрой.
— Жнец, а он-то как здесь оказался? — не в силах протиснуться между гостем и косяком, кричала из коридора Мэри. — А на «острове»? Кто из нас его так любит?
— Неприязнь, — откликнулся Жнец, глядя, как толстяк, преодолев дверной проем, бухается ему в ноги, — может быть почти таким же мощным крюком, как любовь. Так что это, видимо, наш личный Вечный жид.
— Смеляков, я у критической черты! — заявил Андрей Валентинович «из партера». — Ты должен вывести меня из этого состояния! Должен! Проси, чего хочешь! Только помоги!..
— Сделай одолжение, отправляйся к дьяволу!
Мир за окном сверху донизу — по небу, между соседними домами и через двор — пересекла ослепительная багровая трещина. Звук отсутствовал, словно умер, но дом слегка затрясло, когда она стала медленно расширяться…