Сингх Налини. Сердце героя

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   – У Кори трехлетняя дочка. Ее мать сбежала, оставив его с ребенком на руках в шестнадцать лет.
   В глазах Гейба застыло недоумение.
   – Откуда ты знаешь?
   – Он показал мне фотографию дочки и спросил, могу ли я написать ее портрет. – Джесс тогда увидела в глазах Кори такую любовь, что ее сердце дрогнуло. – Он взял на себя ответственность за своего ребенка, хотя ему пришлось бросить школу. Работа на ранчо – это все, что он умеет. Других вариантов у него нет, а ты выгоняешь его.
   Лицо Гейба снова стало непроницаемым.
   – Он знал правила, но нарушил их. Ему еще повезло, что я не подал на него в суд.
   – Но…
   Она сжала его руку.
   – Оставь, Джесс. Мне надо работать.
   Он отвернулся и подошел к окну.
   Джесс поняла, что и на этот раз достучаться до мужа ей не удастся.
   – У тебя камень вместо сердца.
   Гейб услышал, как у него за спиной хлопнула дверь.
   … камень вместо сердца.
   Джесс права. Ему было десять лет, когда после смерти семьи иссохли все его чувства, и он не хотел, чтобы они появились снова. Ни к Джесс, ни к кому-либо еще. Она знала это, когда выходила за него. Почему же она так удивлена теперь?
   Удержавшись от желания ударить кулаком по столу, он взял телефон и машинально набрал знакомый номер.
   – Сэм?
   – Привет, Гейб. – Сэм говорил без заносчивости, хотя владел одним из самых прибыльных виноградников в Марлборо. – Как дела?
   – Я вынужден просить тебя кое о чем.
   Джесс была так сердита на Гейба, что заперла обе двери, ведущие в ее спальню. Она сделала это впервые. И ей плевать, что подумает Гейб.
   Тогда, в больнице, ее поразила его холодность к Сесили, а случай с Кори послужил еще одним свидетельством его жестокости. И она не могла представить себе, что сможет спать с мужчиной, способным на такие низкие поступки.
   Комок встал у нее в горле. Да, Кори допустил ошибку, ужасную ошибку, но неужели люди не заслуживают второго шанса? Его судьба находится в руках Гейба. И он без колебаний вышвырнул Кори. Джесс не могла понять, поступил Гейб так из-за своей давней боли или просто был жесток от природы.
   Слезы струились по ее лицу. Глупые, ненужные слезы. Она положила руку на живот и снова спросила себя, каким отцом будет Гейб. Если он мог так легко осудить Кори, то не отвергнет ли собственного ребенка, когда тот нарушит какое-нибудь правило?
   Гейб часто ранил ее своей безжалостной практичностью, но любовь к Дамону помогала Джесс выдерживать его нападки.
   Но любви к Дамону больше нет. В чем теперь ей искать поддержку и опору?
   Когда она проснулась, была поздняя ночь. Гейбриел нес ее к своей кровати, и Джесс обнимала его за шею. Тело предало ее даже во сне.
   – Что ты делаешь?
   – Несу тебя туда, где ты должна быть.
   Он сел на кровать, держа Джесс на коленях.
   – А если я не хочу спать с тобой?
   В ответ он подарил ей такой долгий поцелуй, что мир вокруг нее закружился. Она цеплялась за мужа, как цеплялась бы в шторм за спасательный плот. Гейб казался ей могучим защитником. Но, конечно, это была только иллюзия.
   Прервав поцелуй, Джесс посмотрела в безжалостное лицо Гейба.
   – Мы ведь поссорились.
   Ее прямолинейность, казалось, забавляла его.
   – Не имеет значения. Ты все еще хочешь меня.
   Он положил руку ей на бедро и начал целовать шею. Она вздохнула и попыталась отодвинуться. Но тщетно.
   – Это… так не должно быть.
   Он бережно положил ее на кровать, потом лег сам. Следующий поцелуй был соблазнительным, нежным.
   – Мы испытываем страсть. Этого достаточно. Пробиваясь через чувственный туман, она спросила:
   – А как же любовь?
   Ее шепот был таким тихим, что она не знала, услышал ли ее Гейб.
   Но он услышал.
   – Любовь придумана для глупцов.
   Больше они не произнесли ни слова. Их переплетенные тела говорили на беззвучном языке невысказанного желания. Джесс плыла по волнам наслаждения, но что-то сегодня казалось ей не таким, как прежде.
   Сегодня в прикосновениях Гейба ощущались забота и нежность.
   В конце концов, Джесс сдалась его опытным губам и рукам, пообещав себе подумать над поведением мужа завтра.
   После волшебных ласк той ночи Джесс ожидала, что их отношения изменятся. Но проходили дни, а Гейб, казалось, все дальше отдалялся от нее.
   Потом она начала замечать, что Гейб уклоняется от разговоров о ребенке. Сначала он был очень занят и не пошел с ней к врачу. Она не обратила на это внимания – он не был похож на тех мужей, которые пристально следят за беременностью своей жены.
   Однако говорить с Гейбом было так же трудно, как бежать против ветра вверх по склону холма.
   Дни шли. Их натянутые отношения, возможно, сохранялись бы такими в течение многих месяцев, если бы однажды вечером она не подняла трубку телефона.
   – «Энджел стейшн».
   Джесс потягивала кофе, думая о выставке, до которой осталась неделя. Но приближалась еще одна важная дата, о которой Гейб пока не сказал ни слова.
   – Джесс, это ты? – Голос был женским, немного хриплым и удивленным. – И давно ты стала секретаршей Гейба?
   Кофе внезапно потерял вкус.
   – Привет, Сильвия. Чем могу тебе помочь?
   – Мне надо поговорить с Гейбом. – Она помолчала. – Это касается приближающейся годовщины.
   Джесс стиснула трубку.
   – Очень любезно с твоей стороны, что ты позвонила.
   – Как же я могла не позвонить? Я хочу сказать, немного людей знает правду. Но ты-то, конечно, знаешь?
   В этот момент вошел Гейб.
   – Подожди, Сильвия. Гейб уже здесь.
   Передав ему трубку, Джесс взяла кружку и вышла на веранду. На сей раз она преодолела искушение послушать и села на ступеньки. Яркие звезды искрились над головой, но она едва замечала их. Она не двинулась с места, даже услышав шаги Гейба. Он сел сзади, поставив ноги с обеих сторон от нее, и она чувствовала жар, исходящий от его груди. Но он не мог изгнать холод из ее сердца.
   – Что тебе сказала Сильвия?
   Джесс поставила кофе на пол и охватила себя руками.
   – Не волнуйся. Она не раскрыла мне ваших тайн.
   Гейбриел провел рукой по ее руке.
   – Сильвия и…
   – Я не хочу ничего знать. – Она упрямо тряхнула головой. – Мне на нее плевать. Но ты мой муж, и я бы очень хотела, чтобы ты уважал мои чувства.
   – Джесс.
   Это было тихое предупреждение.
   – Пища, крыша над головой, секс. – Джесс будто читала список, отмечая галочкой прочитанные строки. – О, подожди, я забыла упомянуть ребенка. Ты дал мне и его. Но ты, кажется, не очень хочешь иметь этого ребенка.
   – Я обеспечу нашего ребенка.
   – Как ты обеспечиваешь меня? Или как ты обеспечивал Сильвию?
   – Об этом мы уже говорили.
   – Я не верю, что ты меня обманываешь, Гейб. По крайней мере, не телом. – Джесс встала и повернулась к нему лицом. – Но почему ты говоришь ей то, чего не говоришь мне?
   Он не повысил голоса, но гнев прозвучал в его словах:
   – Ты упрекаешь меня, но сама ведешь себя ничуть не лучше.
   – Согласна, я должна была сразу сообщить тебе о ребенке вместо того, чтобы ждать, пока ты узнаешь об этом от Дамона.
   – Очень великодушно с твоей стороны признать это.
   Сарказм звучал в каждом его слове.
   – Не перебивай, пожалуйста. Я пошла на этот брак сознательно. – Она ударила себя в грудь кулачком. – Я вышла за тебя, прекрасно зная, что ты за человек. Но наш ребенок не делал этого выбора. Мне все равно, как ты относишься ко мне, но ты дашь нашему ребенку любовь и уважение, которые он заслуживает!
   Гейб поднялся на ноги.
   – Ты все сказала?
   – Нет, не все. – Она была слишком сердита, чтобы бояться его. – Я могу долго говорить на эту тему. Ты хотел иметь жену и ребенка, но это означает, что ты должен быть мужем и отцом. Знаешь что, забудь о том, что надо быть достойным мужем, и сконцентрируйся на том, чтобы быть хорошим отцом.
   – Я вообще не хочу быть отцом.
   Джесс показалось, что она ослышалась.
   – Что?
   – Я сделал ошибку, когда попросил тебя родить ребенка.
   Джесс покачнулась и снова села на ступеньку. Защищающим жестом она положила руку на свой живот.
   – Ты ведь не хочешь, чтобы я…
   – Конечно, нет. Я не чудовище. Но не жди от меня особой любви к ребенку. Я буду относиться к нему с должным уважением, но хочу, чтобы он учился в интернате, когда достаточно подрастет.
   – Да что с тобой такое? – закричала Джесс. – Ты будто не о живом человеке говоришь, а о ненужной мебели!
   – Ты слышала. – В его голосе прозвучала сталь. – Этот ребенок не останется в моем доме ни на мгновение дольше, чем необходимо.
   Ужасное подозрение закралось в ее душу.
   – Ты действительно думаешь, что я обманывала тебя? – прошептала она. – Ты думаешь, что это не твой ребенок?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   – Не говори глупости, Джесс. Я знаю, что отвечаю за это так же, как и ты.
   – Отвечаешь? За это? Мы говорим о нашем ребенке, Гейбриел! – она захватила его руки и попыталась встряхнуть, но он остался недвижим. – Как ты можешь единолично принимать подобное решение?
   – Обсуждение закончено.
   Он оттолкнул ее руки нежно, но твердо.
   Потрясенная до глубины души, она наблюдала, как Гейб поворачивался, чтобы идти в дом. И внезапно будто ангел прошептал ответ ей на ухо.
   – Это все из-за них.
   Гейб остановился и повернулся к Джесс.
   – Хорошо, если тебе так будет легче, я признаю, что совершил ошибку. Я не хочу, чтобы ребенок путался под ногами, и я не хочу быть отцом. Точка.
   – И то, что через два дня годовщина пожара, не имеет ничего общего с твоим нежеланием иметь детей?
   – Я давным-давно привык. Это самый обычный день.
   Он ушел в дом, громко хлопнув дверью.
   Джесс села на ступеньку, охватив руками поднятые колени. Она понятия не имела, что делать. Гейбриел казался таким решительным, таким упрямым.
   Но надежда все еще теплилась в ее душе. Гейб не хочет признать, что его поведение имеет отношение к пожару и гибели его семьи. А после пожара, в котором чуть не погибла сама Джесс, его страхи наверняка окрепли еще больше.
   Джесс вытерла слезы, встала и собралась вернуться в дом. Еще есть немного времени, чтобы достучаться до мужа. Но если у нее не получится, их брак потеряет всякий смысл.
   Гейб занимался обычными делами, и все работники следовали его примеру.
   – В день годовщины всегда так? – спросила Джесс у миссис Крофт.
   – Все годы, что я работаю здесь. Не беспокойся, Джесс. Он был маленьким мальчиком, когда это случилось. Естественно, он забыл страшные события того дня.
   Но Джесс была уверена, что он ничего не забыл – ведь ночью ему снова приснился кошмар. Подумав еще несколько минут, она взяла ключи от машины.
   – Я еду на «Рендалл стейшн», – объяснила она миссис Крофт. – Хочу поработать в саду. Вернусь засветло.
   – Я передам Гейбу.
   Дорога уже была знакомой, и Джесс совсем не устала. Следующий час она убирала мусор в саду. Потом начала собирать букет.
   Положив цветы на пассажирское сиденье, она поехала к могилам родителей.
   – Мне вас не хватает, – сказала она спокойно. – Но думаю, теперь со мной все будет хорошо. Забавно, как крошечный младенец, растущий в тебе, может сделать тебя такой сильной.
   Возвратившись к машине, она направилась к кладбищу «Энджел стейшн». Дорога туда заняла минут пятнадцать.
   Подъезжая, Джесс заметила маленький грузовичок. Остановив машину, она взяла цветы и вышла.
   И увидела мужчину, который стоял на коленях у маленького надгробного камня.
   Джесс чувствовала, что не следует ему мешать, и ушла бы, если бы он ее не заметил.
   – Я принес цветы.
   На одном надгробном камне Джесс увидела сосновую шишку, на втором – речной камень, а на третьем – крошечный букетик полевых маргариток. Глотая слезы, она положила свои цветы. Гейб стоял рядом с ней.
   – Извини. Я не хотела тебе мешать.
   – Тебе не за что извиняться. – Он стряхнул пыль со своей шляпы и надел ее. – Мне пора возвращаться.
   И очень быстро ушел.
   Джесс опять посмотрела на могилы. Маргаритки для младшей сестры – вероятно, она любила плести венки из них. Речной камень для Рейфиела – возможно, он любил ловить рыбу или плавать. Сосновая шишка для Майкла – наверное, он был большой любитель лазить по деревьям. У нее не осталось сомнений, что Гейб нежно любил своих братьев и сестру.
   Дав волю слезам, Джесс пошла к своей машине, но что-то заставило ее обернуться.
   На могилах родителей Гейба лежали лишь те цветы, которые она только что положила.
   Значит, им он ничего не принес. Что случилось со Стивеном и Мэри Дюмон? И почему Гейб до сих пор так сердит на них?
   В следующие дни Джесс несколько раз пыталась поговорить с Гейбом, но каждый раз наталкивалась на глухую стену. Гейб стал отчужденным, и это пугало ее, заставляя терять веру в будущее. Ко времени ее прилета в Окленд, где должна была открыться выставка, Джесс буквально места себе не находила.
   – Джесс!
   Она вздрогнула, не ожидая услышать свое имя, и увидела взволнованное лицо миссис Килпатрик.
   – Спасибо, что встретили меня.
   – Не стоит благодарности. Я так рада за тебя. Ричард устроил большую шумиху по поводу открытия филиала его галереи. Выставка твоих картин будет заметным событием.
   – Кажется, и у вас было много хлопот.
   Джесс очень хорошо знала об общественной деятельности миссис Килпатрик. Та махнула рукой.
   – Я отвезу тебя в отель. Сейчас одиннадцать часов, и у тебя еще достаточно времени, чтобы подготовиться к открытию выставки. Ричард сказал, что оно назначено на семь вечера?
   – Да.
   – А Гейбриел? Он прилетит сам?
   Миссис Килпатрик открыла багажник, и Джесс положила туда свой маленький чемоданчик.
   – Его не будет. – Она попыталась скрыть свое разочарование. – Он слишком занят.
   Через час Джесс была в своем номере. Вскоре она спустилась позавтракать в ресторан, где и встретилась с Ричардом.
   – Моя дорогая Джесс, я думаю, нас ждет длительное и взаимовыгодное сотрудничество. – Улыбнувшись, он поцеловал ее в щеку. – Я счастлив тем, что мне выпал шанс устроить выставку такой талантливой художницы, как вы.
   Комплимент укрепил ее веру в себя.
   – Спасибо.
   Когда Ричард уехал, она возвратилась в свою комнату и повесила на плечики платье цвета красного вина. Сегодня в него еще можно втиснуться, а потом она его не скоро сможет надеть. Жаль, что Гейб не увидит ее в этом платье.
   Она ненадолго вышла в магазин и вскоре вернулась. Пора было одеваться. Ричард хотел, чтобы она пришла за час до открытия. Она взяла платье, и тут зазвонил телефон. Возможно, Гейб все же решил прилететь.
   – Алло.
   – Джесси, догадайся, где я?
   Улыбка исчезла с ее лица.
   – Дамон. – Она села на кровать. – Разве ты не должен быть в заливе Хок?
   – Я и был там, а вчера вечером позвонил домой и услышал, что у тебя выставка. Разве я могу пропустить первую выставку моей Джесси? Мама позвонила миссис Килпатрик, и теперь мое имя в списке гостей. – Он хихикнул. – Я сейчас в Гамильтоне и скоро буду в Окленде.
   – А Кейла и Сесили?
   – Они дома. Кейла не захотела ехать на машине с ребенком.
   – Конечно. Сесили слишком мала для такой долгой поездки.
   Пауза.
   – Я думал, ты обрадуешься. Мы не виделись после рождения Сесили.
   – У тебя есть жена и ребенок, Дамон. – Джесс не знала, понимает ли он, что она пытается сказать. – Так что отправляйся домой, а то однажды и Кейла перестанет ждать тебя.
   – Как ты, Джесс? – Он стал говорить тише. – Ты перестала ждать меня?
   Она закрыла глаза.
   – Я всегда буду твоим другом.
   – Я сам все испортил, когда позволил тебе уйти.
   – Нет, не испортил. – Он никогда не сделал бы ее счастливой. Это она наконец начала понимать. – Ты женился на женщине, которая тебя любит, у тебя прекрасная дочь. Не потеряй их.
   Снова пауза.
   – Кажется, я стал эгоистичным, желая твоей любви. Но теперь это все в прошлом, да?
   – Да, – подтвердила она. – В прошлом. Заботься о своей семье, Дамон.
   – А ты будь осторожна, Джесси. Он не…
   – Счастливого пути домой.
   – Надеюсь, ты скоро прославишься.
   Джесс вошла в галерею, чувствуя себя самозванкой. Снимая пальто, она мельком увидела свое отражение в зеркале, висящем около входа. Цвет платья гармонировал с оттенком ее волос, шелковистая ткань удивительно облегала ее тело.
   Она должна была чувствовать себя сексуальной и уверенной. Но ей так хотелось, чтобы ее увидел мужчина, который не собирался быть здесь сегодня вечером. Она не была достаточно важна для него. Сердце ее болезненно сжалось.
   – Джесс! – Лицо Ричарда сияло. – Вы выглядите восхитительно!
   Все его помощники были в черном, а сам он – в элегантном сером костюме. Ричард предложил ей руку, и она позволила ему проводить себя в фойе.
   – Сколько стоят мои картины?
   – Много.
   – Люди будут платить за неизвестное имя?
   – Они сделают, как я скажу. – Его глаза блеснули. – Я даю им шанс приобрести первые картины художников, которые обречены на успех. К слову сказать, я ни разу не ошибся в своих прогнозах.
   Эти слова должны бы были подбодрить Джесс, но когда начали прибывать гости, она почувствовала себя очень странно. Ее тело было в Окленде, а душа – в Стране Маккензи.
   Она разговаривала с незнакомой молодой парой, когда Ричард положил руку ей на талию.
   – Мистер Мэттью считает, что вы сами – редкостное произведение искусства.
   – Скажите мистеру Мэттью, что это произведение искусства принадлежит другому.
   Услышав знакомый голос, Джесс замерла. Рука Ричарда исчезла, и на талию Джесс легла другая рука.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   Ричард отошел на шаг.
   Джесс улыбнулась.
   – Ричард, познакомьтесь, мой муж Гейбриел.
   Пока мужчины пожимали друг другу руки, ее сердце трепетало. Гейб приехал, чтобы поддержать ее, несмотря на то, что был очень занят!
   – Я вижу потенциального покупателя, – заявил Ричард и отошел.
   Джесс передвинулась так, чтобы взглянуть Гейбу в лицо.
   – Ты приехал!
   Но тут она заметила его сжатые губы.
   – Что ты вытворяешь, Джесс? Где он?
   – Кто?
   – Кейла в истерике. Она позвонила мне и умоляла, чтобы я просил тебя не отнимать у нее мужа.
   Кровь отлила от лица Джесс.
   – Так вот зачем ты приехал, – прошептала она.
   – Джесс, дорогая. – Голос миссис Килпатрик раздался как нельзя кстати. – Я могу украсть тебя у твоего мужа? Мне надо обсудить с тобой продажу картин.
   – Конечно.
   Поговорив с миссис Килпатрик, Джесс направилась к картине с табличкой «Не для продажи». Это был пейзаж «Рендалл стейшн».
   – «Дом». – Гейб прочитал название, стоя у нее за спиной. – Но теперь твой дом в другом месте.
   – Нет. Дом – это безопасное место, где люди не думают о тебе плохо.
   Он коснулся ее плеча с необычной нежностью.
   – Если я скажу «Прости меня», это поможет?
   Пораженная тем, что он готов принести извинения, она тихо ответила:
   – Не уверена.
   – Кейла позвонила, когда я уже и сам был готов лететь в Окленд. Приехал и увидел, что ты одета так, будто ждешь любовника. Возможно, я поторопился с выводами.
   Джесс была поражена его словами.
   – Так ты собирался прилететь сюда еще до того, как она позвонила? Я думала, ты очень занят.
   – Я выкроил время.
   Росток надежды пробился сквозь ее боль, но в этот момент подошел Ричард и повел ее прощаться с посетителями. В результате наедине с Гейбом она оказалась лишь в коридоре отеля.
   – Мне страшно представить, что испытала Кейла… – Она смолкла на полуслове, услышав восклицание мужа.
   – В чем дело?
   Проследив за его взглядом, она похолодела. На полу возле двери сидел Дамон.
   – Что ты здесь делаешь?
   Дамон встал.
   – Я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.
   – Все, что я должна была тебе сказать, я уже сказала по телефону. – Джесс старалась говорить тихо, чтобы не привлекать внимание пары, выходящей из лифта. Это было трудно – гнев бушевал в ней. – Я сказала, чтобы ты отправлялся домой к своей жене.
   Джесс вставила карточку в замок и вошла. Гейб не сказал ни слова, но положил руку на дверь и остановился, загородив вход.
   – Думаю, Джесс все ясно объяснила тебе.
   Она положила руку на плечо Гейба.
   – Уходи, Дамон. Что бы нас с тобой ни связывало в прошлом, этого больше нет. Все кончено.
   Дамон попытался протестовать.
   – Ты и вправду предпочитаешь его мне? Джесс! Все знают, что ты вышла за него из-за денег.
   – Ты ничего не знаешь о моем браке, – быстро возразила она, но увидела боль в глазах Дамона. – Не разрушай нашу дружбу. Пожалуйста, уходи.
   – Значит, он может делать с тобой то же самое, что его отец делал с его матерью?
   Крик Дамона привлек внимание горничной, идущей по коридору. Она развернула тележку и заторопилась в противоположную сторону.
   – Что?
   Джесс нахмурилась, потому что Гейб молчал. А Дамон продолжал:
   – До пожара моя мать работала на «Энджел стейшн». Она знает все их грязные тайны! – Он протянул руку, будто желая выхватить Джесс из-под руки Гейба. – Я не оставлю тебя здесь с ублюдком, который будет тебя бить!
   Гейб со всего размаху ударил Дамона в челюсть кулаком. Джесс тут же встала перед Гейбом, упираясь руками ему в грудь.
   – Не надо, Гейб! – Она не была уверена, что сможет удержать его. – Пожалуйста!
   Наконец он опустил руки ей на талию. Дамон крикнул:
   – Я не уеду, пока ты не скажешь, что не любишь меня!
   Джесс встретилась взглядом с Гейбом. Его руки опустились, и она повернулась к Дамону, который пытался встать на ноги.
   Она проглотила слезы.
   – Я не люблю тебя.
   – Ты лжешь.
   – Нет, Дамон. Не лгу. Я даже не знаю, любила ли тебя когда-нибудь.
   Она цеплялась за него после смерти матери, отца и потери дома. Он был последним напоминанием о ее счастливом детстве.
   – Пусть ты не любила меня, но ты и его не любишь. Разве не так?
   Она выпрямилась.
   – Это касается только меня и Гейба. Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы. Отправляйся домой, Дамон. Ради бога, отправляйся домой, пока не потерял еще и Кейлу.
   Он только что потерял дружбу Джесс. Как может она уважать мужчину, который игнорирует все, что она пытается сказать ему?
   Дамон молча ушел.
   Джесс повернулась и пошла в номер, пытаясь понять, что случилось со своенравным, но не жестоким мальчиком, которого она когда-то знала. У нее было ощущение, будто она только что разорвала последнюю связь со своим прошлым. Впереди ее ждала неопределенность. И твердо известно было только одно.
   Она любит Гейбриела Дюмона.
   Слишком много времени потребовалось, чтобы понять это. Она была ослеплена девичьими мечтами о том, какой должна быть любовь. Она видела в Дамоне то, что хотела видеть, поместив его на романтический пьедестал и соткав совершенство из фантазии.
   Гейб же не совершенен. Отнюдь. Он держится с ней холодно, и одному богу известно, как долго это еще будет продолжаться. Но, тем не менее, она влюбилась в него. В сурового мужчину, который всегда будет поддерживать ее, уважать свои клятвы и обещания.
   И что бы Гейб ни говорил о себе, он способен на глубокие чувства. Она увидела свидетельство этого в сосновой шишке, речном камне и крошечном букетике диких маргариток.
   Джесс не была столь наивной, чтобы думать, что он любит ее, но она сердцем чувствовала, что Гейб может любить, и любить так, как женщина мечтает быть любимой. Если бы только он не прятал свои чувства за стеной отчуждения!
   – Я сожалею, что так получилось. Мне кажется, ты разбила ему сердце.
   – Он выживет. – Во многом ее друг детства оставался ребенком. Поэтому Джесс было так трудно оторваться от него. Пока Дамон занимал место в ее жизни, она могла притворяться, что ничего не' изменилось. – И если у него осталась хоть капля здравого смысла, он постарается спасти свой брак.
   Гейб положил руки ей на плечи.
   – Что-ты хочешь, Гейб? Я признала, что не люблю его. Этого недостаточно?
   Он порывисто обнял ее.
   – Я никогда не ударю тебя.
   Джесс потрясло неожиданное напоминание о нелепом обвинении, брошенном Дамоном.
   – Что он говорил о твоих родителях?
   – Отец любил мою мать. Любил так сильно, что хотел, чтобы она принадлежала только ему. Даже если для этого должен был запереть ее в подвале.
   – Он бил тебя, твоих братьев и сестру?
   – Анжелика была слишком мала, – уклонился он от ответа. – Он, должно быть, и пальцем ее не тронул.
   – Вы все были слишком малы.
   – Я давно оставил прошлое в прошлом.
   – Но оно может настигнуть нас, как случилось сегодня, – возразила Джесс спокойно. – Я твоя жена. Ты можешь довериться мне, Гейб.
   Он переместил руки на талию Джесс и притянул ее к себе. Она провела ладонью по ссадинам на его пальцах.
   – Никогда не думала, что ты можешь ударить человека.
   – Насилие присуще нашему роду.
   – Любой на твоем месте ударил бы его после того, что он сказал.
   – Защищаешь меня, Джесс?
   – Всего лишь говорю правду.
   – Дамон тоже сказал правду, – произнес Гейб после долгого молчания. – Хотя отец редко бил мою мать. Чтобы сломить ее дух, он предпочитал применять способы, которые не оставляли отметин на теле. Я думаю, мать обезумела в тот день, когда он попытался отвести Анжелику в подвал.
   Джесс так разволновалась, что едва могла дышать.
   – Моя мать сошла с ума, хотя я не знал этого тогда. В тот вечер, после того, как пьяный отец заснул на кушетке, она дала нам всем по стакану молока.
   – Ты ненавидишь молоко, – машинально отметила она.