Синицын Олег Геннадьевич. Скалолазка и мертвая вода (Скалолазка - 2)

   Оценив варианты, я приготовилась к длительным переговорам. Настолько длительным, насколько хватит крепости пальцев.
   - Видите ли, уважаемый! - закричала я в ответ. Не знаю, поймет ли румын. Плохо у него с французским. Чувствую по речи. - Я могла бы...
   Как пальцы соскочили - сама не поняла. Наверное, пот проступил. Обычно на скале их постоянно окунаешь в мешочек с магнезией. Это такой белый порошок. Как у штангистов или гимнастов...
   В следующий миг с отчаянным воплем я оторвалась от крыши.
   Пролетела несколько метров, которые отделяли меня от окна. Шваркнулась плечом о кирпичи, словно к горячей печке прислонилась.
   И рухнула на голову огорошенного Чиву.
   Думаете - этим все закончилось? Как бы не так!
   Я надеялась, что изуродую румына - сломаю ему несколько ребер, по дружбе устрою смещение позвонков... Если с высоты в несколько метров вам на голову падает симпатичная девушка, то не следует ожидать приятных ощущений, поскольку она все же обладает определенным весом. Все скорее всего закончится растяжкой в травматологическом отделении... Вот я и думала изуродую Чиву, но зацеплюсь за него, повисну. Авось втащат в окно.
   Но вместо этого мой преследователь вывалился из окна!
   Я успела только произнести "Ах!", не ощутив останавливающего рывка. И, держа Чиву за воротник смокинга, утащила его за собой. В ту самую засасывающую пустоту.
   Так и полетели втроем. Я, лысый румын и его пистолет-пулемет "Хеклер-Кох".
   Темная непрозрачная вода приближалась стремительно.
   Нас бросило на стену. Я прикрылась телом Чиву, и шваркнуло только его.
   Раздался треск - это смокинг сразу сделался поношенным. Чиву успел что-то прокричать по-румынски. Я не поняла реплики. Во-первых, языка почти не знаю. А во-вторых, была занята собственным воплем. Наверное, румын выражал неудовольствие по поводу костюма.
   Нас слегка отбросило от стены. Мелькнуло длинное окно первого этажа. Чиву задел его каблуком и разнес вдребезги.
   ...В реку мы рухнули, сопровождаемые целым дождем осколков. Подняли столб брызг, словно начинающие прыгуны с трамплина.
   Нам повезло: река здесь оказалась достаточно глубокой. Вода была чересчур холодной для начала лета. Вдохнуть я не успела, поэтому сразу нахлебалась. Пузыри окружили, обволокли - и видом, и на ощупь напоминая стаю мелких медуз. Платье опутало ноги и тянуло на дно. Благо я еще оттолкнула от себя бегемота в смокинге.
   Долгое падение способствовало глубокому погружению. Я мощно гребла руками, выбираясь к поверхности. Навстречу плавно опустился автомат "Хеклер-Кох".
   Еще рывок...
   Я вынырнула, хрипло откашливая воду. Рядом булькал поднимающийся с глубины воздух. Наверное, это Чиву - чтоб он захлебнулся! Подозреваю, жив курилка! Отъявленные мерзавцы так просто не погибают.
   Широкий мост нависал над головой огромным мрачным казематом. Здесь, под аркой, было на удивление тихо - где-то даже успокаивающе тихо... Чем не место для лечения нервов и снятия стресса? Сумрак, тишина, легкий плеск воды. Лишь прямо надо мной раздавались какие-то скрипы, шорохи. Скорее всего, из окна, откуда мы вывалились. Фальшивые лакеи пытались разобраться, что к чему.
   Не дожидаясь, пока Чиву появится на поверхности, чтобы объяснить мне жестами свою искаженную концепцию мировосприятия, я поплыла к ближайшей опоре моста. Платье определенно переняло противный Светкин характер и опутало ноги, превратив меня в этакую Русалочку. Пришлось работать "хвостом".
   Когда до опоры оставалось метра два, позади раздался шумный всплеск, а следом - сиплый надрывный кашель. Я не стала оглядываться, проворнее замахав руками.
   Едва коснулась покрытых водорослями камней опоры, как сверху протрещала автоматная очередь. Рядом на поверхности воды вспенилась рваная строка. Я шарахнулась под мост.
   Куда деваться? Подниматься наверх? Там меня ждут. Плыть к берегу далеко. Оставаться здесь - тоже ничего хорошего. Ко мне со страшным лицом уже гребет Чиву.
   - Эй, где вода? - прокричал он, тяжело дыша. Кажется, перепугался. Небось подумал, что я пролила жидкость Энкеля в речку. Интересно, а что бы случилось?
   - Во-первых, меня зовут не "эй", а Алена. А во-вторых - тут кругом вода! - ответила я. И поплыла на другую сторону моста.
   Пыхтя и отплевываясь, добралась до тыльной стороны особняка. Чиву отстал. Явно плавать не умеет, я его даже со связанными ногами обогнала.
   Задрала голову, разглядывая стену. По опоре могу вскарабкаться до первого этажа. Мне нужно найти Анри. Только он может навести порядок в своем доме.
   Нащупывая первые зацепы и радуясь их удобству, я вспомнила о фужере с таинственной жидкостью, который остался в водостоке на краю крыши.
   Глава 3
   ГРАВЮРА И ПИРУЭТ
   Чиву доплыл до основания опоры, когда я уже вскарабкалась на ее середину. Он что-то прокричал, но я не обратила внимания: этот румын казался выведенным из игры.
   Окно на первом этаже было не заперто. Приоткрыв створку, я перелезла через подоконник в комнату. На меня, разинув рты, уставились две пожилые и совершенно одинаковые дамы. Близняшки, скорее всего. Я застала их в тот момент, когда они примеряли драгоценности. Одна - бриллиантовые сережки, другая - колье.
   Неловкая пауза.
   - Здравствуйте! - вежливо произнесла я наконец. - Не обращайте на меня внимания. Считайте, что я такой же неодушевленный предмет, как этот шкаф...
   Дамы-близняшки завизжали, едва не обрушив потолок девятнадцатого века. Хрустальная люстра отозвалась приятным гудением. Из солидарности завизжала и я. Платье, снова расправившись, изрыгнуло на персидский ковер литра два воды.
   Я понимаю этих дам! Хоть и говорю - не обращайте внимания, - но как не обратить? Находитесь вы с кем-то в комнате, занимаетесь чем-то заветным, можно даже сказать - интимным... Вдруг распахивается окно и в него влезает мокрое пугало - волосы растрепаны, платье лопнуло на бедре, тушь давно исчертила щеки черными полосами! Тут не закричишь!
   Отдав долг коллективной панике, я выглянула в окно. Чиву пытался карабкаться по опоре моста. Вот дурень! Неужели решил, что если какая-то кукла залезла, то и он, маньяк в авторитете и виртуоз ножа, тоже сможет?
   Схватила горшок с тянувшимся из него по стене вьюнком и запустила в румына. Горшок разбился об опору чуть выше головы Чиву, обдав румына осколками и сбросив обратно в воду. Я радостно засмеялась, захлопала в ладоши. Много ли человеку нужно для счастья?
   В этот светлый момент в комнату ввалился рослый детина в пиджаке. Из его правого уха тянулся тоненький, телесного цвета проводок.
   Он уставился на меня.
   - Что здесь случилось?
   Господи! Наконец ты ниспослал мне охранника! Как долго пришлось его искать!
   Я сидела в глубоком кожаном кресле и вытирала волосы махровым полотенцем. На мне по-прежнему красовалось сырое Светкино платье, но плечи укутал мужской пиджак. Анри не нашел в своем огромном особняке ничего подходящего для дамы. "Единственное, что могу предложить, - произнес он подозрительно серьезно, - это сарафан галльской крестьянки с экспозиции".
   Мы устроились в кабинете этнографа. Наверное, самом тихом месте в особняке. Ни одного окна; все стены заставлены стеллажами с книгами; в центре - массивный стол, на котором в беспорядке навалены бумаги, папки. Веруня с растерянным видом устроилась за столом. Рядом с ней стояла початая бутылка шампанского, из которой моя подружка периодически наливала себе в высокий фужер, успокаивая нервы. Иногда она виновато поглядывала на меня, хотя я на нее не обижалась. У меня просто натура такая. Неприятности ко мне прилипают, как мухи на клейкую ленту.
   Кучерявый Анри Жаке нервно бродил по кабинету, что-то бормоча и беспокойно потирая щеки, словно проверяя - успел ли сегодня побриться.
   Наше безмолвие нарушила открывшаяся дверь. На пороге возник невысокий коренастый человек с внимательными глазами. Сквозь редкие волосы просвечивали залысины. Пиджак был расстегнут, под мышкой виднелась вороненая рукоять. С начальником охраны Жаке я уже познакомилась.
   - Полиция прибудет не раньше чем через полчаса, - сообщил он. - Мы продолжаем прочесывать здание, но вынужден сказать... Он посмотрел на меня. - Мы никого не нашли.
   - Ну как же! - Я вскочила с кресла, сжимая полотенце. Пиджак свалился к ногам. - Их не меньше пяти человек! Убийца доктора Энкеля - совершенно лысый. Он сейчас такой же промокший, как и я. Еще не меньше трех одеты в форму лакеев. Только лица у них не лакейские!..
   Я не сказала еще об одном - человеке в черной шляпе и черных очках. Но что это за приметы! Под такой личиной может скрываться кто угодно. Снял шляпу, сунул очки в карман - вот и нет примет!
   - Мы проверили гостей, заканчиваем разбираться с прислугой. Все присутствующие в зале зафиксированы в пригласительном списке. Среди слуг тоже посторонних нет... Лысых проверили в первую очередь.
   - Как они могли попасть в дом? - произнес Жаке, выйдя из задумчивости. - Парадный вход охранялся! Остальные двери были заперты!
   - Мы сейчас проверяем все залы, комнаты, чердаки, кладовые. Если преступники еще в здании, мы их отыщем.
   Мне бы его уверенность. Я опустилась в кресло.
   Что-то устала за сегодняшний вечер... Вспомнились Верочкины слова, когда она уговаривала меня лететь сюда: "Отдохнешь, повеселишься..." Вот и повеселилась. Скоро полиция приедет. Следователи примутся за бесконечные допросы. И стоило за этим удовольствием отправляться во Францию! Покидать бывшую свекровь, которая меня могла отыскать даже на дне морском, чтобы грозно осведомиться, почему у ее сына Лешеньки синяк под глазом. Будто я ведаю! Мы теперь с Овчинниковым идем по жизни разными дорожками...
   Во время очередного рейда через кабинет Жаке остановился рядом со мной, нервно потирая руки.
   - Вам что-нибудь нужно? - волнуясь, спросил он.
   - Ужасно хочу домой, - устало ответила я. - В Москву. Больше ничего.
   - Полиция наверняка захочет поговорить с мадемуазель Овчинниковой, осторожно напомнил начальник охраны. - Она единственный свидетель.
   - Ничего страшного, - заверил Жаке, теребя подбородок. Он явно не знал, куда деть руки. - Полиция снимет показания, возьмет адрес, и я уверен, что уже утренним рейсом вы сможете отправиться в Москву.
   - Было бы здорово, - кивнула я. Начальник охраны ушел, оставив после себя сладковатый запах сигары.
   Мы некоторое время молчали, затем голос подала Верочка:
   - Алена, мне...
   - Не надо, Вера, - оборвала я ее. Знаю наперед, что она скажет. У нее все на лице написано. - Никто не виноват.
   - Поверить не могу, что это произошло в моем доме! - произнес Жаке. Ведь для приема я специально нанял охранную фирму! Как такое могло произойти?
   - Вы знали доктора Энкеля? - спросила я.
   - Мы дружим лет десять. Клаус - милейший человек. Умный, образованный!.. Не представляю, зачем кому-то потребовалось...
   Он замолчал.
   - Я успела познакомиться с ним. Он просил меня перевести одно загадочное слово. Даже не знал, к какому языку оно относится. Чем он занимался?
   - Он - самый настоящий доктор медицины. Очень хороший специалист в области биохимии и травматологии. У него своя клиника в Швейцарии.
   - А хобби у него какое-нибудь было?
   - Его хобби - наука. Он отдался ей беззаветно и всецело. У него даже семьи нет. Энкель по четырнадцать-пятнадцать часов пропадает в клинике... Жаке замолчал, а затем поправил себя: - Пропадал. В клинике...
   Этнограф думал, и мне показалось, что он готов сказать что-то еще. Я оказалась права.
   - Знаете, Алена. Не могу судить о хобби доктора Энкеля. Но однажды на день рождения он подарил мне древнюю гравюру, сопроводив ее странной легендой...
   Я утопала в кресле. Жаке возвышался надо мной, лицо его обрело задумчивое, отрешенное выражение. Он стеснительно потирал руки, словно они мерзли.
   - Легендой? - выдавила я. Отчего-то пересохло в горле.
   - Возможно, это сказка, возможно, легенда.
   Жаке перестал потирать руки и посмотрел на меня сверху вниз. Отчего-то вдруг сделалось неуютно. Что-то не понравилось мне в его взгляде.
   - В одном из городов средневековой Европы, - произнес этнограф, - жил человек по фамилии Ганеш. Он был умен, образован, знал языки, был сведущ в разных науках, но предпочтение отдавал алхимии. Он много времени проводил за текстами древних манускриптов и ставил по их описаниям бесчисленные опыты... Однажды по доносу злоязыких соседей Ганеша схватили и привели к главному инквизитору города - лютому Иоганну Мейфарту. Во время страшного допроса инквизитор обвинил Ганеша в ереси и колдовстве. Обвинения были столь серьезны, что алхимику грозила не плеть и даже не mums strictissimus - каторжная тюрьма, а очищающий костер. Ганеш смертельно испугался и сообщил Мейфарту, что знает, как выделить мертвую воду.
   - Мертвую воду? - переспросила я.
   - Да. Магическое вещество с могущественными свойствами. Его называли еще "черным львом"... Так вот, инквизитор, алчность которого была больше, чем его вера в Бога, загорелся желанием обладать "мертвой водой". Он отпустил Ганеша и даже дал ему денег. Однако, чтобы алхимик не обманул или не сбежал, инквизитор-францисканец посадил в тюрьму четырнадцатилетнего сына Ганеша.
   Опасаясь за жизнь единственного сына, в течение года алхимик не спал ночей и положил здоровье, стараясь выделить "мертвую воду". Но случилось страшное. Сын Ганеша пытался бежать из тюрьмы, и один из охранников снес ему голову. Тело и голову юноши выставили на площади в назидание еретикам и сочувствующим. Узнав об этом, ослепленный горем отец пробрался ночью на площадь и выкрал останки сына, чтобы оплакивать его три дня и три ночи. Инквизитор рассвирепел, повелел схватить Ганеша и...
   Жаке обернулся к стене. Проследив за его взглядом, я увидела старинную гравюру в золоченой рамке. Подарок доктора Энкеля.
   На гравюре изображался помост с двумя столбами и привязанными к ним людьми. Ноги несчастных утопали в вязанках дров и хвороста, от которых поднимался огонь; чернильные жгуты пламени обвивали страдальцев. Один человек что-то кричал, обращаясь к высокому худому священнику в черной сутане. Второй стоял покорно, закрыв глаза.
   - В обычной процедуре аутодафе перед тем, как предать еретиков огню, их сначала душили удавкой на палке, - холодно произнес Жаке. - Это делалось для того, чтобы крамольные речи не оскверняли слух горожан, собравшихся на казнь... Но Мейфарт хотел видеть страдания Ганеша. Поэтому алхимика оставили в сознании. И еще. Видите, пламя какое-то скудное? Инквизитор приказал использовать сырые дрова, чтобы смерть была долгой и мучительной.
   Я проглотила сухой комок, застрявший в горле.
   - Инквизитор предал Ганеша костру на исходе третьего дня. Алхимик смеялся из огня, и над площадью, над толпой летели его слова: "Глупый францисканец вместо силы двух львов получит пепел укротителя!"
   Верочка за столом уронила слезу. Я сидела в кресле, не в состоянии отвести взгляд от древней гравюры. Жуткая история околдовала меня. Только...
   - Не поняла, - нарушила я тишину. - А за что инквизитор сжег алхимика? Почему Ганеш вызвал в нем такую неистовую ярость?
   Жаке пожал плечами. Повернулся ко мне и закрыл гравюру спиной.
   - Вероятно, после смерти сына Ганеш отказался искать для Мейфарта "мертвую воду".
   - Тогда при чем тут три дня?
   - Наверное, это связано с христианским представлением о вознесении души на третий день после смерти.
   - В легенде сказано - три дня и три ночи. Вы не ошиблись в пересказе?
   - Исключено, - ответил Жаке.
   - Если тело сына выставили днем, а Ганеш выкрал его ночью... Прибавим к этому времени еще три ночи - получится уже четверо суток. Никак не вяжется с христианским обрядом... А если, допустим, юноша был умерщвлен днем ранее, прежде чем его тело выставили на обозрение? Тогда и вовсе пять суток!.. Что-то не сходится.
   - Это легенда. В ней допустимы нестыковки.
   Если я завелась, меня трудно остановить.
   - А кто второй несчастный? С закрытыми глазами?
   - Не знаю, - ответил Жаке. - Инквизиция казнила многих.
   Почему-то я не поверила его объяснению. Вроде логично, но какой-то червь сомнения скребся в груди.
   - Кстати, - вдруг произнес Жаке. - Это загадочное слово, о котором вы упоминали... о котором вас спрашивал Энкель... Возможно, оно как-то связано с Новой Зеландией.
   - С Новой Зеландией? - удивилась я. Верочка за столом поперхнулась шампанским.
   По-моему, ей пора было прекратить себя "успокаивать". Ведь утром самолет?
   - Да, - кивнул Анри. - Энкель пару лет пропадал в Новой Зеландии. Совершенно не представляю, чем он там занимался. Затем вернулся в свою клинику.
   Я размышляла: стоит ли говорить этнографу о странной жидкости, которую всучил мне доктор? Судя по всему, маньяк Чиву и остальные члены шайки охотились именно за ней. Зачем милейший старикан притащил ее на прием?
   Кстати...
   А вдруг эта темноватая жидкость и есть "мертвая вода"?
   По спине заструился нехороший холодок.
   Бред, Алена! Взрослая девочка, а в голове одни глупости... Может быть и так... Но фужер с той водой до сих пор находится на крыше!
   Я взволнованно поднялась с кресла, чтобы рассказать обо всем Жаке. Не хотелось больше никаких проблем. Скоро полечу домой, в Москву. Местным полицейским предстоит расследовать убийство Энкеля. Информация о странной жидкости им пригодится. Пускай они голову ломают о ее назначении - это их работа.
   Едва я успела открыть рот, как дверь распахнулась и в кабинет ворвался начальник охраны. Игнорируя наши вопрошающие взгляды, быстрым шагом он приблизился к Жаке и стал что-то шептать ему на ухо. Я различила только слова "метан" и "Северное крыло". Лицо Анри побледнело, глаза нервно забегали. Кажется, гонец принес нерадостную весть.
   - Проклятье, - произнес этнограф. - Немедленно эвакуируйте людей из здания. Северное крыло сейчас пустует, но я не хочу, чтобы еще кто-то из гостей пострадал.
   - Что случилось? - произнесла Верочка заспанным голосом.
   Этнограф вымученно улыбнулся.
   - Ничего страшного, - ответил он. - В Северном крыле ощущается запах газа. Где-то образовалась утечка.
   Ну, конечно, ничего страшного! Совершенно ничего! Хоть детей приводи на экскурсию!
   Если эвакуируют людей, значит, достаточно искры - и Северное крыло фамильного особняка останется только в воспоминаниях.
   Иллюстрируя этот вариант, Верочка грохнула свой фужер с шампанским на пол. Словно мои мысли прочитала. Ничего удивительного. Мы с ней давние подруги. Близкие - почти как сестры. А мысли близких людей часто очень схожи.
   Брызнувшие по ногам осколки встряхнули мужчин.
   - Нужно перекрыть задвижку на линии, которая питает здание, - сказал начальник охраны. - Вы можете показать, где она находится?
   - Не уверен, что знаю наверняка, но попытаюсь. Кажется, где-то на улице...
   Анри обернулся к нам с Верой:
   - Пожалуйста, покиньте дом через Южное крыло.
   - Южное... это на юге? - неуверенно спросила Верочка.
   - Это крыло, где проходил прием. Дверь, в которую вы вошли. Найдите лимузин, доставивший вас, и ждите в нем.
   Правильно. Так будет лучше всего. К тому же в лимузине осталась моя одежда. Хоть переоденусь в сухое. Сниму, наконец, это Светкино платье. Сил больше нет носить его.
   - А как мы отыщем тот самый лимузин? - спросила я.
   - Помните шофера? Его найдите.
   Помню ли я шофера? Сомневаюсь, что смогу узнать нашего африканца среди других таких же...
   Мои мысли оборвались и полетели куда-то в пропасть. Я вдруг увидела, как Жаке протянул руку к одной из полок и взял с нее...
   ЧЕРНУЮ ШЛЯПУ!
   Окружающие краски сразу поблекли. Комната и стеллажи с книгами закружились. Будто кресло, в котором я сидела, и не кресло вовсе, а сани американских горок.
   - Оставайтесь в лимузине, - произнес Анри, надевая шляпу. Его голос сделался для меня вдруг невероятно громким и отчетливым. Я вслушивалась в каждое слово, в каждый звук, произносимый Жаке. - Я вас найду, - закончил этнограф.
   Он нас найдет!
   От ужаса я не могла пошевелиться. Элементы мозаики последних событий сложились в зловещую картину.
   Анри и начальник охраны спешно вышли из кабинета. Я ошеломленно проводила взглядом черную шляпу на голове француза.
   Неужели примерный этнограф Анри Жаке и есть тот человек, который инструктировал лысого убийцу Чиву?!
   Невозможно поверить!
   Но все сходится. Анри Жаке отлучался из зала как раз в тот момент, когда я, заляпанная икрой, наткнулась на подозрительную парочку в коридоре. Представилось, как он говорит Чиву: "Я подниму занавес экспозиции, все будут хлопать, и ты прирежешь спокойно моего старого друга!"
   Меня с самого начала удивляла наглость, с которой преступники орудовали в чужом доме. Теперь все встало на свои места. Ведь они действовали по указаниям хозяина дворца! Неудивительно, что служба безопасности никого не поймала. Как можно поймать самих себя?!
   Я вспомнила усмешки и странные взгляды этнографа. Сопоставила с тем, как смотрел на меня человек в шляпе... Не знаю, чем доктор Энкель насолил Анри Жаке. Возможно, причина кроется в странной жидкости, которая осталась на крыше?
   - Алена, - подала голос Верочка. Похоже, она действительно переусердствовала с шампанским, потому что говорила заплетающимся языком. Я не понимаю, что происходит?
   Я принялась рыскать по кабинету. Распахивать дверцы шкафов, выдергивать ящики стола.
   - Мы в серьезной опасности, Веруня! Твой дружок-лягушатник организовал весь этот переполох.
   - Кто? - удивилась Шаброва. - Жаке?
   - Нет, конь во фраке!
   Вера пьяно рассмеялась.
   - Ну ты и выдумщица! Он же ученый, Алена. Зачем ему это?
   Я прервала на мгновение поиски и повернулась к ней:
   - Знаешь, каких ученых я встречала? Был у меня такой знакомый профессор Йоркского университета Майкл Гродин. Археолог. Вроде бы милейший старикан... Пытаясь найти древний тайник, продался всем, кому только можно было, и руки перепачкал в крови по самые уши!.. Разные ученые бывают, Верочка.
   Вера нахмурилась, пытаясь переварить информацию. А я, наконец, нашла то, что упорно искала. Квадратный хрустальный графин с каплеобразной пробкой. Пойдет!
   Воду из графина вылила прямо на ковер - нечего церемониться с имуществом этого мерзавца.
   Не знаю, что они там задумали с начальником охраны. Зачем устроили этот переполох с утечкой газа. В любом случае, нам с Верой необходимо выбраться из особняка и забрать вещи из лимузина. Там же моя сумочка, деньги, документы. Эх, предчувствую, что покинуть Францию, станет в копеечку. Новая страховочная беседка катастрофически отдаляется.
   - Ведь не хотела ехать во Францию! - пробурчала я.
   Двигаться по коридорам особняка, волоча за собой Верочку, было тяжело. От шампанского, которым она пыталась залить стресс, ее качало, шатало и заносило на поворотах. Во время редких остановок подруга заводила свое осточертевшее "и все-таки я не понимаю!". Я молча упрямо тащила ее за руку, как непослушного ребенка, а она прижимала к груди полбутылки шампанского.
   - Вера, неужели тебе не стыдно? - не выдержала я. - Брось бутылку.
   - С ума сошла? - ответила она, уставившись на меня сквозь толстые линзы. - Это же настоящее французское шампанское! Не наш лимонад.
   В знакомой галерее, где находилось панорамное окно с видом на реку, путь преградил охранник. Он жестом остановил нас.
   Едва я успела открыть рот, чтобы произнести какую-нибудь вразумительную ложь, как Вера пьяно заявила:
   - Хоть вы ей скажите!
   Охранник хмуро посмотрел на меня.
   - Куда вы направляетесь?
   - Мы? - пискнула я. Голос предательски сорвался. Я кашлянула, а затем повторила: - Мы? Эвакуируемся. Нам Анри Жаке велел найти наш лимузин.
   - Вам следует покинуть здание через Южное крыло, - произнес он.
   - Мы туда и идем, - улыбнулась я как можно обворожительнее, пряча за спиной квадратный графин.
   Мой шарм не имел успеха.
   - Вы направляетесь в Северное крыло! Туда нельзя. Там авария. Возвращайтесь обратно.
   - Я же говорила тебе, что это Северное крыло! - набросилась я на уже открывавшую рот Верочку. - А ты - Южное, Южное!.. Вечно из-за тебя плутаем!
   - Да? - удивленно спросила Верочка и почему-то посмотрела в горлышко своей бутылки.
   - Извините, вы не подскажете, где здесь выход на крышу? - спросила я.
   - Что-о? - окрысился охранник. Пришлось вернуться назад и пройти в Северное крыло по другой галерее, обойдя охранника.
   Деревянные ступени, ведущие на крышу, обнаружились в конце длинного тупикового коридора. Проход был узким, плохо освещенным, с низким потолком. Мы долго поднимались по ступеням, под конец оказавшись перед запертой дверью.
   - Замок, - разочарованно констатировала я, ковыряя пальцем в скважине, словно надеясь отпереть запор ногтем.
   - Что мы здесь делаем? - произнесла Вера таким драматичным тоном, будто в этот тупик ее загнала сама жизнь.
   Я вытянула шпильку из метелки на ее голове. Вера уставилась на меня и произнесла нетленное:
   - Кто ты такая?
   Ее бы сейчас на сцену, к зрителям. Прочесть какой-нибудь патетический монолог из Горького.
   Не обращая на Веру внимания, просунула шпильку в замочную скважину. Интересно, как это делают в фильмах? Крутят, вертят, потом - щелк!.. Нужно на досуге разобрать какой-нибудь замок. Всякие случаи бывают. Всегда полезно умение вскрыть заколкой пару-тройку запертых дверей. Вот, например, как сейчас...
   Легкое похлопывание по плечу едва не вогнало меня в гроб. Я подумала, что это Жаке невесть откуда появился, приведя ко мне озлобленного Чиву.
   Повернула голову и наткнулась на две толстые линзы Вериных очков.
   - Алена, слушай, как ты думаешь... Кто я такая?