Страница:
Так и случилось.
Его звонок настиг меня, когда заброшенные корпуса детсада показались между деревьями.
– Что за переполох ты поднял, капитан? – с усмешкой сказал Гордеев. – Помощницу мою застращал. Еще одна тарелка рухнула в ваш лес?
– Я вас ищу третий день.
– Я был в отъезде. Что у тебя там?
– У меня тут дважды в день, как по расписанию, контакты с чебурашками.
Его веселье куда-то подевалось.
– Контакты? – спросил он севшим голосом. – Прямые?
– Как вам сказать… Одного сжег мой подчиненный. Другого мы захватили в плен: он сейчас валяется в одном добром месте, связанный по рукам и ногам; плюется ядом и грозится уничтожить жителей Земли в течение следующей недели. Прямые эти контакты, косвенные или интимные – разбирайтесь сами.
– Погоди-погоди. Расскажи с начала.
Я ему рассказал все, начиная с того момента, как забрал пирамидку из бункера, чтобы спрятать ее в более надежном месте, рассказал о звонке с орбиты, встрече с курьерами, пожаре в сарайном комплексе и плененном «языке». Закончил рассказ на сегодняшнем катаклизме возле нашего дома и полной версии шумерской легенды в пересказе Димки Самсонова.
– Скорее всего, – говорил я, подытоживая, – все ваши исследования артефакта проводились в латексных перчатках. Ваши спецы рассматривали под микроскопом его структуру, делали химический анализ, растворяли в кислотах отпиленные крошки. В итоге определили, что минерал – обычный гематит с необычной структурой, и успокоились. Но если бы на пирамидку попала хоть капля живой крови, хотя бы грамм гемоглобина – вы бы здорово удивились, когда ничем не примечательный камень вдруг засветился бы, словно электрическая лампочка. Видимо, с чем-то подобным и столкнулся один из исследователей. Неаккуратным действием он активировал пирамидку, стал жертвой свечения и повредился рассудком. Вы рассказывали, что в день, когда было совершено преступление, пирамидку увезли из бункера. Вероятно, это и вызвало его гнев, закончившийся убийством коллеги. В общем, пока существует эта пирамидка, нам всем угрожает страшная опасность.
– Бред какой-то, – откровенно признался Гордеев. – Если к нам попала такая важная штуковина, почему чебурашки зашевелились только сейчас? Столько лет затишья – и вдруг активные действия, включая боестолкновение.
– Чебурашки двадцать лет искали место падения транспорта, на котором перевозилась похищенная пирамидка. Сейчас они это место нашли. Теперь им осталось забрать артефакт. Мы не должны допустить, чтобы они осуществили свое намерение. Пирамидку следует уничтожить.
– Да погоди ты с крайними мерами… – задумчиво сказал Гордеев.
– Не буду ничего годить. Эта хреновина угрожает нам всем. Пирамидку необходимо уничтожить в кратчайшие сроки!
– Валера, ну как ты не понимаешь! Я не могу в одиночку принять столь ответственное решение. Тут нужно собрать специальную комиссию, которая могла бы взвесить все за и против. Только она может выдать санкцию.
– Какая к дьяволу санкция?! Вы просто не понимаете, о чем идет речь. Я грохну пирамидку кувалдой без всякой комиссии!
– Перестань горячиться! Я запрещаю тебе думать о ликвидации артефакта. Предупреждаю, что этот разговор записывается, и если ты ослушаешься моего приказа, то загремишь в тюрьму до конца дней. Не воспринимай это в штыки, пойми, я на твоей стороне.
– Разумеется, мы на одной стороне и в одинаковом положении – по уши в дерьме!
– Вот что надо делать. Я сейчас же направлю в Коровьино нескольких ребят, которые проведут работу с населением, устранят последствия инцидента и заодно соберут доказательства, подтверждающие твой рассказ о золотом свете.
– Вы все-таки не верите! – разозлился я.
– Дело не в этом. Собранные материалы и рапорты послужат доказательством к твоим доводам. Тогда я смогу предъявить их руководству.
Прижав телефон плечом к уху, я стал пролезать сквозь дыру в заборе.
– Покажите им живого чебурашку!
– С ума сошел? Чтобы он в мозгах у них поковырялся?
– От телепатии пришельцев можно защититься.
– Лучше не рисковать. И вообще, Валера, давай без самодеятельности. У нас существует стандартная процедура для чрезвычайных ситуаций, и я к ней немедленно приступаю. От тебя требуется самое непосредственное участие. Доставь пирамидку и пришельца в спецхранилище. – Гордеев не заметил, как сбился со своего эзопова языка и шпарил о пришельцах в открытую. – Собери своих людей и организуй оборону объекта до прибытия войсковых частей. Я попытаюсь подтянуть их как можно скорее.
– Когда они прибудут?
– Точно не могу сказать, но сделаю все, что в моих силах. А до той поры держите объект зубами и ногтями. Еще раз напоминаю тебе, капитан, потому что мне известно, как ты любишь своевольничать, – я категорически запрещаю предпринимать любые попытки ликвидации пирамидки! Категорически! Этот вопрос может решить только специальная комиссия с участием членов правительства и генштаба. Ты меня понял?
– Так точно, – нехотя ответил я.
– Выполняй.
– Слушаюсь.
Когда он отсоединился, я шел по заросшей песчаной тропинке ко входу в корпус. Ну и приказ отдал Гордеев. Вернуть пирамидку в бункер и организовать усиленную охрану – об этом я и сам подумывал. Но каким образом прикажете доставить на спецхранилище пришельца? На каком транспорте? Тут понадобится автомобиль или на худой конец мотоцикл с коляской. У кого их раздобыть? У кого из моих соседей имеется транспорт? Я подумал и пришел к выводу, что нет у меня таких соседей. У меня в соседях одни бабушки да Лева, у которого из всего транспорта лишь болотные сапоги.
Не такси же вызывать, в самом деле!
Ненароком глянув в корзину, я отметил, что щели свернутой в ком куртки больше не светятся. Двумя пальцами я осторожно развернул ее, пробрался сквозь складки к артефакту. Так и есть, пирамидка потухла. Возможно, потому что гемоглобина на нее попало немного, какие-то капли. Интересно, как долго она будет сиять, если плеснуть, скажем, стакан?
Нет. Даже думать не хочу, что из этого получится.
По осыпающимся бетонным ступеням я поднялся на крыльцо, миновал входной проем и оказался в помещении группы, где проходил первичный допрос пришельца. В глаза сразу бросилась холщовая сумка посреди пола, набитая обломками алюминиевой посуды, обрезками проволоки и труб. Откуда она здесь? Ни вчерашним вечером, ни сегодняшним утром я этой сумки не видел.
Сваленные горой детские шкафчики находились там же, где были. Раскидав их в стороны, я освободил дверь кладовки и потянул за ручку.
Свет выхватил из темноты прикрученную к лавке фигуру. Все было на месте: шапочка из фольги, врезавшиеся в тело витки алюминиевой проволоки, кляп во рту. Все осталось тем же за исключением пары деталей.
Вместо пришельца на лавке лежал местный бомж.
А еще он был мертв.
Глава 11
Его звонок настиг меня, когда заброшенные корпуса детсада показались между деревьями.
– Что за переполох ты поднял, капитан? – с усмешкой сказал Гордеев. – Помощницу мою застращал. Еще одна тарелка рухнула в ваш лес?
– Я вас ищу третий день.
– Я был в отъезде. Что у тебя там?
– У меня тут дважды в день, как по расписанию, контакты с чебурашками.
Его веселье куда-то подевалось.
– Контакты? – спросил он севшим голосом. – Прямые?
– Как вам сказать… Одного сжег мой подчиненный. Другого мы захватили в плен: он сейчас валяется в одном добром месте, связанный по рукам и ногам; плюется ядом и грозится уничтожить жителей Земли в течение следующей недели. Прямые эти контакты, косвенные или интимные – разбирайтесь сами.
– Погоди-погоди. Расскажи с начала.
Я ему рассказал все, начиная с того момента, как забрал пирамидку из бункера, чтобы спрятать ее в более надежном месте, рассказал о звонке с орбиты, встрече с курьерами, пожаре в сарайном комплексе и плененном «языке». Закончил рассказ на сегодняшнем катаклизме возле нашего дома и полной версии шумерской легенды в пересказе Димки Самсонова.
– Скорее всего, – говорил я, подытоживая, – все ваши исследования артефакта проводились в латексных перчатках. Ваши спецы рассматривали под микроскопом его структуру, делали химический анализ, растворяли в кислотах отпиленные крошки. В итоге определили, что минерал – обычный гематит с необычной структурой, и успокоились. Но если бы на пирамидку попала хоть капля живой крови, хотя бы грамм гемоглобина – вы бы здорово удивились, когда ничем не примечательный камень вдруг засветился бы, словно электрическая лампочка. Видимо, с чем-то подобным и столкнулся один из исследователей. Неаккуратным действием он активировал пирамидку, стал жертвой свечения и повредился рассудком. Вы рассказывали, что в день, когда было совершено преступление, пирамидку увезли из бункера. Вероятно, это и вызвало его гнев, закончившийся убийством коллеги. В общем, пока существует эта пирамидка, нам всем угрожает страшная опасность.
– Бред какой-то, – откровенно признался Гордеев. – Если к нам попала такая важная штуковина, почему чебурашки зашевелились только сейчас? Столько лет затишья – и вдруг активные действия, включая боестолкновение.
– Чебурашки двадцать лет искали место падения транспорта, на котором перевозилась похищенная пирамидка. Сейчас они это место нашли. Теперь им осталось забрать артефакт. Мы не должны допустить, чтобы они осуществили свое намерение. Пирамидку следует уничтожить.
– Да погоди ты с крайними мерами… – задумчиво сказал Гордеев.
– Не буду ничего годить. Эта хреновина угрожает нам всем. Пирамидку необходимо уничтожить в кратчайшие сроки!
– Валера, ну как ты не понимаешь! Я не могу в одиночку принять столь ответственное решение. Тут нужно собрать специальную комиссию, которая могла бы взвесить все за и против. Только она может выдать санкцию.
– Какая к дьяволу санкция?! Вы просто не понимаете, о чем идет речь. Я грохну пирамидку кувалдой без всякой комиссии!
– Перестань горячиться! Я запрещаю тебе думать о ликвидации артефакта. Предупреждаю, что этот разговор записывается, и если ты ослушаешься моего приказа, то загремишь в тюрьму до конца дней. Не воспринимай это в штыки, пойми, я на твоей стороне.
– Разумеется, мы на одной стороне и в одинаковом положении – по уши в дерьме!
– Вот что надо делать. Я сейчас же направлю в Коровьино нескольких ребят, которые проведут работу с населением, устранят последствия инцидента и заодно соберут доказательства, подтверждающие твой рассказ о золотом свете.
– Вы все-таки не верите! – разозлился я.
– Дело не в этом. Собранные материалы и рапорты послужат доказательством к твоим доводам. Тогда я смогу предъявить их руководству.
Прижав телефон плечом к уху, я стал пролезать сквозь дыру в заборе.
– Покажите им живого чебурашку!
– С ума сошел? Чтобы он в мозгах у них поковырялся?
– От телепатии пришельцев можно защититься.
– Лучше не рисковать. И вообще, Валера, давай без самодеятельности. У нас существует стандартная процедура для чрезвычайных ситуаций, и я к ней немедленно приступаю. От тебя требуется самое непосредственное участие. Доставь пирамидку и пришельца в спецхранилище. – Гордеев не заметил, как сбился со своего эзопова языка и шпарил о пришельцах в открытую. – Собери своих людей и организуй оборону объекта до прибытия войсковых частей. Я попытаюсь подтянуть их как можно скорее.
– Когда они прибудут?
– Точно не могу сказать, но сделаю все, что в моих силах. А до той поры держите объект зубами и ногтями. Еще раз напоминаю тебе, капитан, потому что мне известно, как ты любишь своевольничать, – я категорически запрещаю предпринимать любые попытки ликвидации пирамидки! Категорически! Этот вопрос может решить только специальная комиссия с участием членов правительства и генштаба. Ты меня понял?
– Так точно, – нехотя ответил я.
– Выполняй.
– Слушаюсь.
Когда он отсоединился, я шел по заросшей песчаной тропинке ко входу в корпус. Ну и приказ отдал Гордеев. Вернуть пирамидку в бункер и организовать усиленную охрану – об этом я и сам подумывал. Но каким образом прикажете доставить на спецхранилище пришельца? На каком транспорте? Тут понадобится автомобиль или на худой конец мотоцикл с коляской. У кого их раздобыть? У кого из моих соседей имеется транспорт? Я подумал и пришел к выводу, что нет у меня таких соседей. У меня в соседях одни бабушки да Лева, у которого из всего транспорта лишь болотные сапоги.
Не такси же вызывать, в самом деле!
Ненароком глянув в корзину, я отметил, что щели свернутой в ком куртки больше не светятся. Двумя пальцами я осторожно развернул ее, пробрался сквозь складки к артефакту. Так и есть, пирамидка потухла. Возможно, потому что гемоглобина на нее попало немного, какие-то капли. Интересно, как долго она будет сиять, если плеснуть, скажем, стакан?
Нет. Даже думать не хочу, что из этого получится.
По осыпающимся бетонным ступеням я поднялся на крыльцо, миновал входной проем и оказался в помещении группы, где проходил первичный допрос пришельца. В глаза сразу бросилась холщовая сумка посреди пола, набитая обломками алюминиевой посуды, обрезками проволоки и труб. Откуда она здесь? Ни вчерашним вечером, ни сегодняшним утром я этой сумки не видел.
Сваленные горой детские шкафчики находились там же, где были. Раскидав их в стороны, я освободил дверь кладовки и потянул за ручку.
Свет выхватил из темноты прикрученную к лавке фигуру. Все было на месте: шапочка из фольги, врезавшиеся в тело витки алюминиевой проволоки, кляп во рту. Все осталось тем же за исключением пары деталей.
Вместо пришельца на лавке лежал местный бомж.
А еще он был мертв.
Глава 11
Вечер воскресенья
То, что бомж, привязанный к лавке, мертв, я понял сразу. Он захлебнулся собственной рвотной массой – об этом говорили набухшие вены на шее, выпученные глаза и кислый запах, стоявший в кладовке. Очевидно, поиски цветного металла привели бездомного на территорию детского сада, а может, он увидел меня выходящим из корпуса вчера или сегодня. Увидел. Подумал, что я прячу внутри нечто ценное. И решил поживиться. В любом случае судьба привела его к моему тайнику, который он вскрыл без тени сомнения. Только бродяга жестоко просчитался – я прятал внутри не ценности, а чудовище.
Легко представить его изумление при виде связанной безволосой обезьяны, мало напоминающей человека. А вот какого лешего бомж стащил с пришельца алюминиевый колпак – даже вообразить не могу. Хотя нет, могу. Пришелец попросил об этом, попросил очень жалобно, чуть ли не пустив слезу. И бомж сдался… Дальше, как говорится, дело техники. От себя добавлю – и телепатии тоже.
Капля пота скатилась со лба и попала в глаз. Я сощурился, вытер ее костяшкой пальца и захлопнул дверь, отгородив себя от невыносимого зрелища мертвого тела.
Проклятый чебурашка сбежал, убив человека!
Я вышел на крыльцо. Закурил.
По крайней мере отпал вопрос с его транспортировкой на спецхранилище.
Дождь усилился. Капли звучно застучали по шиферу стоявшей слева веранды, били в дорожку, поднимая пыль. Я вытащил из корзины куртку, развернул ее, достал пирамидку. Свечение исчезло. Даже невозможно заподозрить эту гематитовую поделку в проявлении каких-то необычных свойств.
Я надел куртку, чтобы не вымокнуть. Пирамидку спрятал во внутренний карман – он единственный из всех застегивался на пуговицу. Обвел задумчивым взглядом пространство перед собой.
Впереди между деревьями проглядывали крыши многоквартирных домов, кирпичные трубы фабрики, водонапорная башня. Где-то между ними бродит пришелец, способный читать чужие мысли и принимать чужой облик – чей угодно, хоть президента России. Пришелец застрял в наших краях, потому что не может сообщить о себе на орбиту, я отобрал у него передатчик. Этот потерявшийся гуманоид может доставить нам кучу неприятностей.
Я могу наткнуться на него где угодно.
Где угодно.
Эта мысль без конца сверлила мозги, когда я обходил дома подчиненных. Собрать их получилось без лишних вопросов. Проблемы возникли только с Морозом, который начал ершиться и голосить, что никуда сегодня не пойдет, но вид у меня, очевидно, был настолько мрачный и недружелюбный, что причитания оказались недолгими.
– В общем так, мужики, – сказал я, выстроив их перед палисадом дома Сидельникова. – Сегодня вам придется забыть про выходной.
– То есть как? – воскликнул Морозов, оглядываясь на тяжело молчавших дядю Саню и Тарасыча. – То есть как забыть? Моя смена наступает через сутки. Когда ж я отдыхать буду!
Я сделал вид, что не слышал этих воплей.
– Сегодняшний вечер, а возможно и ночь, нам придется провести на объекте. Есть большая вероятность, что там появятся гости, хотя я всей душой надеюсь, что этого не случится. Двое из вас в курсе, о чем речь. Сразу говорю, приказ не мой, а спущен свыше. Нам велено всеми силами защищать объект от проникновения посторонних. Это крайне важно. Может, важнее всего, с чем вам доводилось сталкиваться за свою жизнь. В другой раз я бы предложил вызваться добровольно, но сегодня выбора у меня нет. Мне нужен каждый из вас. Каждый, мужики.
Тарасыч тихо крякнул. Я видел, как у него задрожала нижняя челюсть. Дядя Саня вроде бы остался невозмутим, но только внешне. Он прекрасно знал, с чем нам предстоит иметь дело, был вчера свидетелем. Едва не сгорел в своем сарае в момент плазменной атаки. Где-то глубоко в его взгляде тоже читалось беспокойство.
Лишь на лице Морозова нарисовалось недовольное возмущение.
– Никуда я не пойду, – заявил он. – Какое проникновение посторонних? О чем ты, начальник! Книжек по гражданской обороне начитался? Кто на этот погреб нападать станет! Чушь. Это, наверное, какая-то солдафонская тренировка. Военное учение, блин. Ну вас на фиг! У меня сегодня есть дела поважнее.
Его вдруг шатнуло под действием невидимой внешней силы. Мороз скрючился, схватившись за печень, глаза непонимающе метнулись в сторону рослого соседа, в то время как локоть дяди Сани вернулся на прежнее место.
– Слушай, что тебе начальник говорит, салага, – основательно произнес Сидельников. – Ты сначала дослужись до его звездочек, наберись ума, а потом и рот раскрывай. У нас один командир. Что прикажет, то и станешь выполнять. А не станешь – со мной будешь иметь дело.
– Валерий Павлович, а чем нам обороняться? – обратился ко мне Тарасыч. – У нас, японский городовой, один карабин на всех.
– У меня кое-что есть, – ответил я.
Дядя Саня посмотрел на меня с интересом.
Верно. И мне, и ему дюже занятно опробовать оружие пришельцев. Правда, эти сволочи знают, чем мы оснащены, а потому могут преподнести сюрприз.
Эти сволочи горазды на сюрпризы.
– Даю вам десять минут, чтобы собрать вещи. Пожрать возьмите, неизвестно, сколько нам предстоит проторчать в спецхране. Через тридцать минут собираемся на КПП. Вопросы есть? Вопросов нет. Время пошло.
Перед нашим домом торчала милицейская «буханка». Я прошел мимо нее и уже собирался незаметно проскочить в подъезд, как на крыльце меня перехватил следователь с тем самым вопросом про НЛО. Мой ответ прозвучал бессодержательно и невинно, дескать, ничего не знаю, меня тут не было, ходил за сыроежками, вот корзина, грибов не набрал, не народились еще… Легенда сработала, и следователь потерял ко мне интерес.
Баба Нюра жила на втором этаже напротив Левы с его матерью. На счастье, она оказалась дома. Соседка сверху была у меня в небольшом долгу. Неделю назад она сломала ключ в дверном замке, не могла попасть в квартиру и прибежала за помощью. По приставной лестнице я забрался в окно второго этажа, выдолбил заклиненный замок, а потом еще два вечера вставлял новый. Баба Нюра была так благодарна, что упрашивала взять сначала бутылку, потом деньги. Я отказался от того и другого.
Но сегодня мне кое-что потребовалась в уплату долга.
Договорившись с бабой Нюрой, по скрипучей лестнице я поднялся на чердак и извлек из шкафа снаряжение пришельца. Из чердачного окна как на ладони открывался вид на березовую рощу. Пожарные автомобили, урча двигателями, пытались развернуться и уехать, но многочисленные зеваки мешали им, и задворки то и дело оглашались ревом клаксонов. Я сел на шатающийся ящик и развернул на коленях скатерть со снаряжением. Бластер, запасные обоймы, ускоритель перемещений, передатчик, невесомый ремень. Негусто, чтобы оборонять спецхран от армии космических захватчиков. Но что есть.
Завернув все обратно в скатерть, я взвалил куль на плечо и спустился к нашей квартире. Чтобы у Юльки не возникло вопросов, куль я временно оставил перед дверью в темном углу.
Супруга нервно бродила по гостиной, потирая плечи, словно постоянно зябла. Настенька, забившись в угол дивана, листала книжку с картинками животных.
– Мне нужно на работу, – сообщил я, меняя кожаную куртку на рабочую спецовку – ту самую, из черной хлопчатобумажной ткани с пропиткой и желтой надписью «ОХРАНА» на спине. Из кожанки пирамидка перекочевала во внутренний карман спецовки.
Юлька метнула на меня вопросительный взгляд, но ничего не сказала. Как супруга военнослужащего она была приучена не проявлять излишнего любопытства к делам службы. Единственное, что моя жена всегда в таком случае спрашивала:
– Когда вернешься?
– Точно не знаю. Может, ночью или завтра утром. – Я прошел в комнату и достал из серванта блок сигарет. Вечерок будет нервным, вполне возможно, что блока не хватит. – Юль, вы не могли бы провести сегодняшнюю ночь в другом месте?
– В каком месте? – опешила Юлька.
– У сестры бабы Нюры есть частный дом в деревне Пеньки. Это в трех километрах от Коровьина. Так мне за вас будет спокойнее. Видела, что у нас на заднем дворе творится?
– Не видела. Ты мне запретил туда ходить.
– Значит, вспышка газа там произошла. Трубопровод разгерметизировался. – Я чувствовал, что шпарю объяснениями Гордеева, но не мог себя остановить. – Рабочие будут до утра ковыряться. Спать точно не дадут. А у сестры бабы Нюры тихо, спокойно, лесок кругом. Баба Нюра вас отведет, я с ней договорился.
– Что, прямо сейчас?
– А чего тянуть!
Я попытался изобразить беспечную улыбку, но она все равно получилась тугой, как резина.
– Валера, что происходит? – спросила Юлька, тревожно глядя на меня. Настенька оторвалась от книжки и тоже уставилась на папу.
– Сейчас не могу рассказать.
Я прошел через комнату, присел перед Настей на колени и обнял ее.
– До свидания, дочка. Слушайся маму.
– До свидания, папочка, – пролепетала Настя без особого энтузиазма. Наше расставание не казалось ей каким-то особенным, отличающимся от остальных.
А мне казалось.
Застонала открывающаяся входная дверь. В квартиру осторожно вошла бабушка Нюра – крепкая и энергичная семидесятипятилетняя старушка, немного забывчивая, что ее не портило. На ней были платок, плащ, резиновые сапоги; морщинистую руку оттягивала холщовая сумка, набитая какими-то вещами.
– Где тут мои соседушки? – спросила она, заглядывая в комнату. – Готовы попутешествовать? Только наденьте сапоги, дождик прошел, там трава сырая. А сестрица моя уже ждет, пирожков напекла! И для девочки вашей, Настеньки, кое-что сладенькое приготовила.
Юлька застыла в растерянности, не зная, как реагировать на происходящее. По сути, я все решил за нее.
Не давая ей опомниться, я направился к выходу, бросив из прихожей:
– Позвони мне на сотовый, когда доберетесь.
– Валера! Валера! – закричала Юлька вдогонку.
Но в квартире меня уже не было.
Когда я вышел из дома, на проселочной дороге, уходящей в луга, я увидел трех велосипедистов. От поселка они удалились уже на приличное расстояние. Насколько удалось разглядеть, первым ехал Морозов, то разгоняясь, то притормаживая. Следом за ним сдержанно давил на педали дядя Саня (у него за спиной я различил охотничью двустволку). Тарасыч не выдерживал темп и далеко отстал от товарищей. У меня екнуло сердце, когда я провожал их взглядом. Под тяжелым бескрайним небом три фигурки казались крохотными, ничтожными. Я не ощущал в них опоры. Если пришельцы придут сегодня в спецхран, с таким скудным отрядом шансы на отражение атаки практически нулевые.
В магазине я купил две полуторалитровые бутылки водки. Полагаете, много? А вот и нет. Сегодня мне потребуется каждый грамм, потому что если, не дай бог, у меня опять задрожат руки, то наша человеческая цивилизация со всеми ее блестящими достижениями и моральными ценностями отправится прямой дорогой к чертовой бабушке. Поэтому, несмотря на клятвы и завязки, я выпью ровно столько, чтобы руки были крепки, даже если с небес спустится сам дьявол.
Я сложил бутылки в тот же куль, в котором лежали инопланетные причиндалы, и выбрался на окраину поселка.
Передо мной лежала дорога, по которой укатили мои караульные и по которой каждый день ходил на спецхранилище я. Точнее, раньше ходил, теперь езжу на велосипеде, но удовольствия это не прибавило. Дорога неровная, кочковатая, после дождя на ней вообще становится скользко, как на льду.
Я надел диск ускорителя на левую руку, открыл стекло. Настало время проверить устройство в полевых условиях. Правая рука была занята кулем, перекинутым через плечо, но, как оказалось, двигать крестиком наведения можно и большим пальцем левой. Я поднес диск к глазам и, глядя сквозь стеклышко, переместил прицел. Неудобно держать, не по-человечески. Чтобы поймать объект на местности в перекрестье, пришлось так изогнуть кисть, что хрустнуло в суставе. Хотя пришельцам, возможно, эта система наведения не доставляет неудобств.
Прицел уперся в дальний конец луга, поросший осиновыми деревьями, в восьмистах метрах от меня. Я ткнул большим пальцем по сенсорному полю, и место наведения зафиксировалось – перекрестье налилось густым малиновым цветом. Я осторожно выдохнул, покрепче обхватил ношу и повторно тронул тачпад.
Что-то невидимое и сильное толкнуло меня под зад и в лопатки. Ноги и нижняя часть туловища налились тяжестью, лицо ощутило тугое сопротивление воздуха. Край луга, на который я взирал сквозь голубое стеклышко, стремительно увеличился, словно, глядя в окуляры бинокля, я крутанул колесико трансфокатора.
Через секунду или две я уже стоял под осинами, которыми заканчивалось поле. Над головой шелестели листья, щеки горели, тело мелко дрожало от непривычных физических нагрузок. Только что эти осины находились от меня почти на километровом расстоянии, и вот я под ними! Невысокие жилые постройки Коровьина остались за полем и сделались маленькими, похожими на спичечные коробки. Я смотрел на них, и голова шла кругом. За какую-то секунду на такое расстояние! С ума сойти. Определенно, эти пришельцы знают толк в технологиях, облегчающих жизнь.
Я преодолел заросли кустов, и передо мной открылся заливной луг возле реки. В этот раз перекрестье прицела уставилось на гребень холма, стоявшего больше чем в километре…
Так я перемещался из одной точки в другую всю дорогу, от поселка до спецхранилища. Наводишь прицел, трогаешь пальцем тачпад, испытываешь резкое, но не травмирующее ускорение – и ты на другом конце дистанции. Просто, быстро, удобно. Унылый путь, который я раньше преодолевал пешком за час, покорился за какие-то полторы минуты и полдюжины перемещений.
Последним броском меня вынесло к колючей проволоке спецхранилища за сотню метров от караулки. Я специально выбрал это место, чтобы Орехов не видел, как его начальник появляется буквально из воздуха. Меня шатало, куль с внеземными устройствами оттягивал кисть. Я немного постоял возле накренившегося столба, державшегося только на проволоке, и двинулся к воротам.
Орех самым наглым образом дрых на боевом посту, растянувшись поперек караулки. Его тело опиралось на три точки опоры: ноги – на печку-буржуйку, затылок – в край подоконника, зад балансировал на стоящем на двух ножках табурете. Открытый рот дежурного по объекту издавал беспечный храп. Орех даже не дернулся, когда я вошел, скрипнув половицами, и свалил у порога свой груз. Разве что булькнул горлом, отчего на пару секунд задержалось дыхание.
– Умаялся, бедолага, – понимающе пробормотал я и пинком вышиб табурет у него из-под зада.
Орех шумно грохнулся на пол.
Он тут же вскочил, оглядываясь дикими непонимающими глазами. Заметив меня, хрипло зарычал, бросился навстречу и отправился обратно на пол, встреченный крюком слева.
– Начальник? – изумленно прохрипел Орех, ползая на полу на четвереньках и держась за отшибленное ухо. – Ты… как-то ты неожиданно появился.
– Я обещал, что приеду. Вот и приехал.
Я хлебнул воды из носика чайника, потом присел возле подчиненного и ощупал его физиономию.
– Эй, ты чего делаешь, паря?! – возмутился он.
– Все в порядке.
– Что в порядке?
Не ответив, я вернулся ко входу, хлопая себя по куртке, проверяя, на месте ли пирамидка. Ладонь уткнулась в твердые грани. Я вытащил из куля водку, выставил ее на стол. За водкой на божий свет появился бластер. У него имелся ремень, и я повесил оружие через плечо. На пояс нацепил подвеску с запасными обоймами и ускорителем.
Орехов вскарабкался на табурет и с недоверием следил за приготовлениями.
– У кого-то юбилей? – съязвил он.
– Сейчас подъедут наши. Встретишь у ворот, и будете ждать меня. Вернусь – объясню ситуацию и дальнейшие действия.
Покинув бункер, я тщательно запер гермодверь, обмотал замочные петли кордом, утопил концы в пластилине и поставил сверху оттиск. Пока добирался до караулки, позвонила Юлька и сообщила, что они прибыли в деревню Пеньки. Голос у нее был какой-то потерянный, скупой на слова. Мне показалось, она что-то не договаривает, и я поинтересовался, в чем дело. Юлька ответила, что это не телефонный разговор, лучше вернуться к нему позже, когда я управлюсь с делами. Повесила трубку.
Перед воротами уже собрались мои подчиненные. Вид у них был не слишком сплоченный и бравый. Орех грубо пихал молодого Морозова и что-то по-хамски выговаривал ему. Тарасыч трясся как осиновый лист и грыз ногти. Дядя Саня устроился в сторонке на крыльце караулки и с безразличным видом потягивал папироску.
Услышав хруст гравия, которым был посыпан небольшой участок перед воротами, вся четверка повернулась в мою сторону.
– Начальник? – удивился Тарасыч, оставив в живых последний оставшийся ноготь. – Как ты раньше нас добрался? Мы же видели тебя, когда из поселка выезжали. Только из дома вышел.
– На машине кто-то подбросил, – предположил Орех.
– Так не проезжал никто, – возразил Морозов. – А дорога-то одна.
– Встать в шеренгу! – угрюмо скомандовал я.
Охранники нехотя построились. Я прошел вдоль них и тщательно ощупал лицо каждого.
Чужака среди них не было.
– Бойцы! – энергично произнес я, поправляя ремень бластера на плече. – Еще раз опишу ситуацию. Спецхранилищу угрожает агрессия со стороны противника, многократно превосходящего нас в вооружении и технике. Наша задача всеми доступными способами держать оборону до подхода войсковых частей.
– У него чего, крыша съехала? – произнес Орех.
Легко представить его изумление при виде связанной безволосой обезьяны, мало напоминающей человека. А вот какого лешего бомж стащил с пришельца алюминиевый колпак – даже вообразить не могу. Хотя нет, могу. Пришелец попросил об этом, попросил очень жалобно, чуть ли не пустив слезу. И бомж сдался… Дальше, как говорится, дело техники. От себя добавлю – и телепатии тоже.
Капля пота скатилась со лба и попала в глаз. Я сощурился, вытер ее костяшкой пальца и захлопнул дверь, отгородив себя от невыносимого зрелища мертвого тела.
Проклятый чебурашка сбежал, убив человека!
Я вышел на крыльцо. Закурил.
По крайней мере отпал вопрос с его транспортировкой на спецхранилище.
Дождь усилился. Капли звучно застучали по шиферу стоявшей слева веранды, били в дорожку, поднимая пыль. Я вытащил из корзины куртку, развернул ее, достал пирамидку. Свечение исчезло. Даже невозможно заподозрить эту гематитовую поделку в проявлении каких-то необычных свойств.
Я надел куртку, чтобы не вымокнуть. Пирамидку спрятал во внутренний карман – он единственный из всех застегивался на пуговицу. Обвел задумчивым взглядом пространство перед собой.
Впереди между деревьями проглядывали крыши многоквартирных домов, кирпичные трубы фабрики, водонапорная башня. Где-то между ними бродит пришелец, способный читать чужие мысли и принимать чужой облик – чей угодно, хоть президента России. Пришелец застрял в наших краях, потому что не может сообщить о себе на орбиту, я отобрал у него передатчик. Этот потерявшийся гуманоид может доставить нам кучу неприятностей.
Я могу наткнуться на него где угодно.
Где угодно.
Эта мысль без конца сверлила мозги, когда я обходил дома подчиненных. Собрать их получилось без лишних вопросов. Проблемы возникли только с Морозом, который начал ершиться и голосить, что никуда сегодня не пойдет, но вид у меня, очевидно, был настолько мрачный и недружелюбный, что причитания оказались недолгими.
– В общем так, мужики, – сказал я, выстроив их перед палисадом дома Сидельникова. – Сегодня вам придется забыть про выходной.
– То есть как? – воскликнул Морозов, оглядываясь на тяжело молчавших дядю Саню и Тарасыча. – То есть как забыть? Моя смена наступает через сутки. Когда ж я отдыхать буду!
Я сделал вид, что не слышал этих воплей.
– Сегодняшний вечер, а возможно и ночь, нам придется провести на объекте. Есть большая вероятность, что там появятся гости, хотя я всей душой надеюсь, что этого не случится. Двое из вас в курсе, о чем речь. Сразу говорю, приказ не мой, а спущен свыше. Нам велено всеми силами защищать объект от проникновения посторонних. Это крайне важно. Может, важнее всего, с чем вам доводилось сталкиваться за свою жизнь. В другой раз я бы предложил вызваться добровольно, но сегодня выбора у меня нет. Мне нужен каждый из вас. Каждый, мужики.
Тарасыч тихо крякнул. Я видел, как у него задрожала нижняя челюсть. Дядя Саня вроде бы остался невозмутим, но только внешне. Он прекрасно знал, с чем нам предстоит иметь дело, был вчера свидетелем. Едва не сгорел в своем сарае в момент плазменной атаки. Где-то глубоко в его взгляде тоже читалось беспокойство.
Лишь на лице Морозова нарисовалось недовольное возмущение.
– Никуда я не пойду, – заявил он. – Какое проникновение посторонних? О чем ты, начальник! Книжек по гражданской обороне начитался? Кто на этот погреб нападать станет! Чушь. Это, наверное, какая-то солдафонская тренировка. Военное учение, блин. Ну вас на фиг! У меня сегодня есть дела поважнее.
Его вдруг шатнуло под действием невидимой внешней силы. Мороз скрючился, схватившись за печень, глаза непонимающе метнулись в сторону рослого соседа, в то время как локоть дяди Сани вернулся на прежнее место.
– Слушай, что тебе начальник говорит, салага, – основательно произнес Сидельников. – Ты сначала дослужись до его звездочек, наберись ума, а потом и рот раскрывай. У нас один командир. Что прикажет, то и станешь выполнять. А не станешь – со мной будешь иметь дело.
– Валерий Павлович, а чем нам обороняться? – обратился ко мне Тарасыч. – У нас, японский городовой, один карабин на всех.
– У меня кое-что есть, – ответил я.
Дядя Саня посмотрел на меня с интересом.
Верно. И мне, и ему дюже занятно опробовать оружие пришельцев. Правда, эти сволочи знают, чем мы оснащены, а потому могут преподнести сюрприз.
Эти сволочи горазды на сюрпризы.
– Даю вам десять минут, чтобы собрать вещи. Пожрать возьмите, неизвестно, сколько нам предстоит проторчать в спецхране. Через тридцать минут собираемся на КПП. Вопросы есть? Вопросов нет. Время пошло.
* * *
Вокруг нашего дома царило оживление, что, в общем, объяснимо. Пострадавших уже увезли, но возле березовой рощи толпились люди и стояли две пожарные машины. Какая-то бабушка увидела свет и звякнула в пожарку, припомнив вчерашнее происшествие.Перед нашим домом торчала милицейская «буханка». Я прошел мимо нее и уже собирался незаметно проскочить в подъезд, как на крыльце меня перехватил следователь с тем самым вопросом про НЛО. Мой ответ прозвучал бессодержательно и невинно, дескать, ничего не знаю, меня тут не было, ходил за сыроежками, вот корзина, грибов не набрал, не народились еще… Легенда сработала, и следователь потерял ко мне интерес.
Баба Нюра жила на втором этаже напротив Левы с его матерью. На счастье, она оказалась дома. Соседка сверху была у меня в небольшом долгу. Неделю назад она сломала ключ в дверном замке, не могла попасть в квартиру и прибежала за помощью. По приставной лестнице я забрался в окно второго этажа, выдолбил заклиненный замок, а потом еще два вечера вставлял новый. Баба Нюра была так благодарна, что упрашивала взять сначала бутылку, потом деньги. Я отказался от того и другого.
Но сегодня мне кое-что потребовалась в уплату долга.
Договорившись с бабой Нюрой, по скрипучей лестнице я поднялся на чердак и извлек из шкафа снаряжение пришельца. Из чердачного окна как на ладони открывался вид на березовую рощу. Пожарные автомобили, урча двигателями, пытались развернуться и уехать, но многочисленные зеваки мешали им, и задворки то и дело оглашались ревом клаксонов. Я сел на шатающийся ящик и развернул на коленях скатерть со снаряжением. Бластер, запасные обоймы, ускоритель перемещений, передатчик, невесомый ремень. Негусто, чтобы оборонять спецхран от армии космических захватчиков. Но что есть.
Завернув все обратно в скатерть, я взвалил куль на плечо и спустился к нашей квартире. Чтобы у Юльки не возникло вопросов, куль я временно оставил перед дверью в темном углу.
Супруга нервно бродила по гостиной, потирая плечи, словно постоянно зябла. Настенька, забившись в угол дивана, листала книжку с картинками животных.
– Мне нужно на работу, – сообщил я, меняя кожаную куртку на рабочую спецовку – ту самую, из черной хлопчатобумажной ткани с пропиткой и желтой надписью «ОХРАНА» на спине. Из кожанки пирамидка перекочевала во внутренний карман спецовки.
Юлька метнула на меня вопросительный взгляд, но ничего не сказала. Как супруга военнослужащего она была приучена не проявлять излишнего любопытства к делам службы. Единственное, что моя жена всегда в таком случае спрашивала:
– Когда вернешься?
– Точно не знаю. Может, ночью или завтра утром. – Я прошел в комнату и достал из серванта блок сигарет. Вечерок будет нервным, вполне возможно, что блока не хватит. – Юль, вы не могли бы провести сегодняшнюю ночь в другом месте?
– В каком месте? – опешила Юлька.
– У сестры бабы Нюры есть частный дом в деревне Пеньки. Это в трех километрах от Коровьина. Так мне за вас будет спокойнее. Видела, что у нас на заднем дворе творится?
– Не видела. Ты мне запретил туда ходить.
– Значит, вспышка газа там произошла. Трубопровод разгерметизировался. – Я чувствовал, что шпарю объяснениями Гордеева, но не мог себя остановить. – Рабочие будут до утра ковыряться. Спать точно не дадут. А у сестры бабы Нюры тихо, спокойно, лесок кругом. Баба Нюра вас отведет, я с ней договорился.
– Что, прямо сейчас?
– А чего тянуть!
Я попытался изобразить беспечную улыбку, но она все равно получилась тугой, как резина.
– Валера, что происходит? – спросила Юлька, тревожно глядя на меня. Настенька оторвалась от книжки и тоже уставилась на папу.
– Сейчас не могу рассказать.
Я прошел через комнату, присел перед Настей на колени и обнял ее.
– До свидания, дочка. Слушайся маму.
– До свидания, папочка, – пролепетала Настя без особого энтузиазма. Наше расставание не казалось ей каким-то особенным, отличающимся от остальных.
А мне казалось.
Застонала открывающаяся входная дверь. В квартиру осторожно вошла бабушка Нюра – крепкая и энергичная семидесятипятилетняя старушка, немного забывчивая, что ее не портило. На ней были платок, плащ, резиновые сапоги; морщинистую руку оттягивала холщовая сумка, набитая какими-то вещами.
– Где тут мои соседушки? – спросила она, заглядывая в комнату. – Готовы попутешествовать? Только наденьте сапоги, дождик прошел, там трава сырая. А сестрица моя уже ждет, пирожков напекла! И для девочки вашей, Настеньки, кое-что сладенькое приготовила.
Юлька застыла в растерянности, не зная, как реагировать на происходящее. По сути, я все решил за нее.
Не давая ей опомниться, я направился к выходу, бросив из прихожей:
– Позвони мне на сотовый, когда доберетесь.
– Валера! Валера! – закричала Юлька вдогонку.
Но в квартире меня уже не было.
Когда я вышел из дома, на проселочной дороге, уходящей в луга, я увидел трех велосипедистов. От поселка они удалились уже на приличное расстояние. Насколько удалось разглядеть, первым ехал Морозов, то разгоняясь, то притормаживая. Следом за ним сдержанно давил на педали дядя Саня (у него за спиной я различил охотничью двустволку). Тарасыч не выдерживал темп и далеко отстал от товарищей. У меня екнуло сердце, когда я провожал их взглядом. Под тяжелым бескрайним небом три фигурки казались крохотными, ничтожными. Я не ощущал в них опоры. Если пришельцы придут сегодня в спецхран, с таким скудным отрядом шансы на отражение атаки практически нулевые.
В магазине я купил две полуторалитровые бутылки водки. Полагаете, много? А вот и нет. Сегодня мне потребуется каждый грамм, потому что если, не дай бог, у меня опять задрожат руки, то наша человеческая цивилизация со всеми ее блестящими достижениями и моральными ценностями отправится прямой дорогой к чертовой бабушке. Поэтому, несмотря на клятвы и завязки, я выпью ровно столько, чтобы руки были крепки, даже если с небес спустится сам дьявол.
Я сложил бутылки в тот же куль, в котором лежали инопланетные причиндалы, и выбрался на окраину поселка.
Передо мной лежала дорога, по которой укатили мои караульные и по которой каждый день ходил на спецхранилище я. Точнее, раньше ходил, теперь езжу на велосипеде, но удовольствия это не прибавило. Дорога неровная, кочковатая, после дождя на ней вообще становится скользко, как на льду.
Я надел диск ускорителя на левую руку, открыл стекло. Настало время проверить устройство в полевых условиях. Правая рука была занята кулем, перекинутым через плечо, но, как оказалось, двигать крестиком наведения можно и большим пальцем левой. Я поднес диск к глазам и, глядя сквозь стеклышко, переместил прицел. Неудобно держать, не по-человечески. Чтобы поймать объект на местности в перекрестье, пришлось так изогнуть кисть, что хрустнуло в суставе. Хотя пришельцам, возможно, эта система наведения не доставляет неудобств.
Прицел уперся в дальний конец луга, поросший осиновыми деревьями, в восьмистах метрах от меня. Я ткнул большим пальцем по сенсорному полю, и место наведения зафиксировалось – перекрестье налилось густым малиновым цветом. Я осторожно выдохнул, покрепче обхватил ношу и повторно тронул тачпад.
Что-то невидимое и сильное толкнуло меня под зад и в лопатки. Ноги и нижняя часть туловища налились тяжестью, лицо ощутило тугое сопротивление воздуха. Край луга, на который я взирал сквозь голубое стеклышко, стремительно увеличился, словно, глядя в окуляры бинокля, я крутанул колесико трансфокатора.
Через секунду или две я уже стоял под осинами, которыми заканчивалось поле. Над головой шелестели листья, щеки горели, тело мелко дрожало от непривычных физических нагрузок. Только что эти осины находились от меня почти на километровом расстоянии, и вот я под ними! Невысокие жилые постройки Коровьина остались за полем и сделались маленькими, похожими на спичечные коробки. Я смотрел на них, и голова шла кругом. За какую-то секунду на такое расстояние! С ума сойти. Определенно, эти пришельцы знают толк в технологиях, облегчающих жизнь.
Я преодолел заросли кустов, и передо мной открылся заливной луг возле реки. В этот раз перекрестье прицела уставилось на гребень холма, стоявшего больше чем в километре…
Так я перемещался из одной точки в другую всю дорогу, от поселка до спецхранилища. Наводишь прицел, трогаешь пальцем тачпад, испытываешь резкое, но не травмирующее ускорение – и ты на другом конце дистанции. Просто, быстро, удобно. Унылый путь, который я раньше преодолевал пешком за час, покорился за какие-то полторы минуты и полдюжины перемещений.
Последним броском меня вынесло к колючей проволоке спецхранилища за сотню метров от караулки. Я специально выбрал это место, чтобы Орехов не видел, как его начальник появляется буквально из воздуха. Меня шатало, куль с внеземными устройствами оттягивал кисть. Я немного постоял возле накренившегося столба, державшегося только на проволоке, и двинулся к воротам.
Орех самым наглым образом дрых на боевом посту, растянувшись поперек караулки. Его тело опиралось на три точки опоры: ноги – на печку-буржуйку, затылок – в край подоконника, зад балансировал на стоящем на двух ножках табурете. Открытый рот дежурного по объекту издавал беспечный храп. Орех даже не дернулся, когда я вошел, скрипнув половицами, и свалил у порога свой груз. Разве что булькнул горлом, отчего на пару секунд задержалось дыхание.
– Умаялся, бедолага, – понимающе пробормотал я и пинком вышиб табурет у него из-под зада.
Орех шумно грохнулся на пол.
Он тут же вскочил, оглядываясь дикими непонимающими глазами. Заметив меня, хрипло зарычал, бросился навстречу и отправился обратно на пол, встреченный крюком слева.
– Начальник? – изумленно прохрипел Орех, ползая на полу на четвереньках и держась за отшибленное ухо. – Ты… как-то ты неожиданно появился.
– Я обещал, что приеду. Вот и приехал.
Я хлебнул воды из носика чайника, потом присел возле подчиненного и ощупал его физиономию.
– Эй, ты чего делаешь, паря?! – возмутился он.
– Все в порядке.
– Что в порядке?
Не ответив, я вернулся ко входу, хлопая себя по куртке, проверяя, на месте ли пирамидка. Ладонь уткнулась в твердые грани. Я вытащил из куля водку, выставил ее на стол. За водкой на божий свет появился бластер. У него имелся ремень, и я повесил оружие через плечо. На пояс нацепил подвеску с запасными обоймами и ускорителем.
Орехов вскарабкался на табурет и с недоверием следил за приготовлениями.
– У кого-то юбилей? – съязвил он.
– Сейчас подъедут наши. Встретишь у ворот, и будете ждать меня. Вернусь – объясню ситуацию и дальнейшие действия.
* * *
В бункер я не спускался с тех пор, как забрал из него пирамидку. В бетонных коридорах стояла прежняя прохлада, жужжали лампы дневного света, а холодильная установка все так же урчала под ногами. Я вошел в комнату «1». Стол, накрытый зеленым сукном, казался осиротевшим, но я вернул ему целостность образа, поставив в центр пирамидку.Покинув бункер, я тщательно запер гермодверь, обмотал замочные петли кордом, утопил концы в пластилине и поставил сверху оттиск. Пока добирался до караулки, позвонила Юлька и сообщила, что они прибыли в деревню Пеньки. Голос у нее был какой-то потерянный, скупой на слова. Мне показалось, она что-то не договаривает, и я поинтересовался, в чем дело. Юлька ответила, что это не телефонный разговор, лучше вернуться к нему позже, когда я управлюсь с делами. Повесила трубку.
Перед воротами уже собрались мои подчиненные. Вид у них был не слишком сплоченный и бравый. Орех грубо пихал молодого Морозова и что-то по-хамски выговаривал ему. Тарасыч трясся как осиновый лист и грыз ногти. Дядя Саня устроился в сторонке на крыльце караулки и с безразличным видом потягивал папироску.
Услышав хруст гравия, которым был посыпан небольшой участок перед воротами, вся четверка повернулась в мою сторону.
– Начальник? – удивился Тарасыч, оставив в живых последний оставшийся ноготь. – Как ты раньше нас добрался? Мы же видели тебя, когда из поселка выезжали. Только из дома вышел.
– На машине кто-то подбросил, – предположил Орех.
– Так не проезжал никто, – возразил Морозов. – А дорога-то одна.
– Встать в шеренгу! – угрюмо скомандовал я.
Охранники нехотя построились. Я прошел вдоль них и тщательно ощупал лицо каждого.
Чужака среди них не было.
– Бойцы! – энергично произнес я, поправляя ремень бластера на плече. – Еще раз опишу ситуацию. Спецхранилищу угрожает агрессия со стороны противника, многократно превосходящего нас в вооружении и технике. Наша задача всеми доступными способами держать оборону до подхода войсковых частей.
– У него чего, крыша съехала? – произнес Орех.