Синицын Олег Геннадьевич. Спецхранилище

   Держась за покалеченное плечо, я отрешенно глядел на экран. Сообщение выглядело издевательским хотя бы потому, что «внимание» было написано через «е», а «телезрители» и «телеэкраны», как «тилезрители» и «тилеэкраны». Черти безграмотные.
   Не сомневаюсь, что этот текст с некоторыми вариациями сейчас передают все телекомпании мира. Меняются только языки, названия стран, должности правителей, но суть остается той же. Отличный способ привлечь к телевизорам самую широкую аудиторию. И хуже всего, что некому предупредить людей об опасности, нет свободных вещающих источников, через которые можно это сделать. Все телеканалы, все радиостанции, вся связь находится под контролем чебурашек.
   Они готовы показать людям золотой свет.
   Пришельцы уверены, что пирамидка уже у них.

* * *

   Стадион окутывал вечерний сумрак. На небе не было ни луны, ни звезд. Пришельцы могли незаметно появиться с любой стороны.
   Я, с бластером, залег в высокой траве у основания железной, почерневшей от коррозии прожекторной вышки. Мне не хотелось встречать гостей из космоса на середине футбольного поля, где одинокую фигуру видно отовсюду даже в сумраке. Пусть появятся первыми, а я посмотрю, сколько их, как вооружены, привезли ли Настю. Плана у меня не было. Действовать придется по ситуации.
   Долго ждать не пришлось. Сперва я увидел в небе короткую вспышку, явившую на темном своде одинокую звезду. Звезда стала быстро расти и вытягиваться, обретая форму сигары. Зашелестели листья берез, в лицо дохнуло теплым ветром. И на середину футбольного поля с приглушенным свистом опустилась вытянутая капсула с ребристыми светящимися бортами.
   Лежа на здоровом левом плече, я направил раструб оружия в центр летательного аппарата. Я вовсе не собирался рвать его выстрелом, по бою на спецхране помню, что плазма такой борт не берет. Но всегда следует держаться настороже – неизвестно, какая тварь выползет изнутри.
   Время шло. Из недр аппарата доносилось едва слышимое гудение. После быстрого спуска из холодных слоев атмосферы от обшивки поднимался пар. Лежа на боку, я изнывал от нетерпения.
   – Ну давайте, черти, покажитесь!
   Наконец, часть борта «сигары» открылась и на газон футбольного поля из проема упал четырехугольник мягкого желтого света. Вот оно! Я поудобнее обхватил чужеродную рукоять. Правая рука до локтя была примотана бинтом к туловищу, но держать рукоять и дернуть указательным пальцем за спусковую скобу – на это я был способен. Прицелиться вот нельзя, но пальнуть от бедра вполне можно, расстояние небольшое.
   В неловкой напряженной позе я пролежал минут пять, терпеливо ожидая, когда из раскрывшегося люка кто-нибудь появится. В итоге отлежал все плечо, но парламентеров не дождался. «Сигара» тихонько стояла в центральном круге футбольного поля, люк был открыт и пуст.
   Опираясь на бластер, я поднялся. Немного постоял в задумчивости, потом перешагнул через два ряда скамеек и ограждение поля. Держа оружие возле бедра и борясь со жгучим желанием закурить, двинулся к аппарату.
   Махина медленно приближалась. На металлизированной обшивке отражались частокол темных берез, далекие огни Коровьина и моя скособоченная перевязками фигура. Внутри открытого люка я разглядел две ступеньки, перильца, насечки на полу. И никакой засады, никаких затаившихся чебурашек с озлобленными лицами и бластерами на изготовку.
   Возле люка я остановился.
   – Эй, есть кто-нибудь?? – крикнул я внутрь.
   Ответом было только гудение аппарата и пощелкивание каких-то устройств. Я проверил, на месте ли пирамидка (на месте, в застегнутом на пуговицу кармане), и поднялся по ступеням.
   Салон «сигары» оказался светлым, небольшим, с низким потолком, выполненным под среднестатистический рост чебурашек. Едва я преодолел последнюю ступень, как ткнулся об него макушкой. Удар вышел несильным, да и поверхность была выполнена из мягкого материала. Однако салону это стоило ядреной фразы, емко выражающей мое отношение к устройствам пришельцев и вообще ко всей их инопланетной банде.
   Аппарат был не настолько велик, чтобы в нем кто-то прятался. Кабина с единственным креслом перед широким экраном и салон метра три, оканчивающийся глухой стенкой. Все. Никаких дверей, тайников или скрытых ниш, в которых могла затаиться засада. И уж тем более на борту не было Насти.
   Пришельцы отправили мне пустышку.
   Я сделал два шага и оказался в кабине пилота. На большом экране виднелся стадион, чьи контуры с трудом проглядывались в синем вечернем сумраке. Кристаллы управления на пульте мягко мерцали. В провале между ними светился овальный дисплей с мигающей надписью на русском:
   «СЯДЬ В КРЕСЛО».
   Я оценивающе посмотрел на стеганые подушки в форме человеческой фигуры, смонтированные на тонком стержне, торчащем из пола. Можно ли доверить свой зад этой конструкции? Кресло было небольшим, словно для подростка, и не выглядело надежным. На всякий случай я потыкал его прикладом, проверяя, нет ли где подвоха. Вроде крепкое. Я осторожно сел.
   Стоило откинуться на спинку, как она вытянулась и приняла изгиб позвоночника, сиденье расширилось до размеров моей пятой точки, в шею уперся удобный подголовник. Откуда-то сбоку выехали две планки, обхватили плечи и живот, намертво пристегнув меня к конструкции. Прозвучал сигнал, похожий на блеяние овцы, и из невидимых динамиков раздался женский голос:
   – На борту спускаемого аппарата вы находитесь в единственном числе.
   – Где моя дочь?
   Голос не отреагировал на вопрос, и я понял, что слышу запись.
   – Для герметизации погрузочного люка вам необходимо опустить вниз малиновый цвет. На панели управления он находится слева.
   Я бросил взгляд в указанную сторону. Малиновый кристалл контрастно выделялся на фоне голубого льда других кристаллов.
   – Для активации системы пилотирования необходимо поставить пирамидку на светящееся поле.
   Ярко-желтый мерцающий прямоугольник находился прямо передо мной. Все правильно, если я принес фальшивку, самолетик никуда не полетит.
   – Специальное покрытие аппарата позволяет ему оставаться невидимым для земных радаров. В течение тридцати минут аппарат доставит вас на борт базового корабля, где произойдет процедура обмена артефакта на малолетнее существо женского пола. Данный способ выбран как крайняя мера предосторожности на случай непредвиденных действий с вашей стороны…
   Суки!
   – …после процедуры обмена вы будете возвращены на поверхность планеты на том же судне. Предупреждаем, что любые отклонения от указанного плана угрожают срывом всей процедуры и могут иметь жестокие последствия. Желаем приятного полета!
   Женский голос повторил объявление еще раз и захлебнулся в недрах невидимых динамиков.
   Я нервно потер виски.
   Меня вынуждали доставить пирамидку на борт «матки». Туда, откуда артефакт несет максимальную угрозу для жителей Земли. В самое вражье логово. При этом никто не дает гарантии, что взамен я получу Настю и беспрепятственно вернусь назад. Но альтернативы у меня не было.
   Я тронул малиновый кристалл. Легкого нажатия оказалось достаточно, чтобы он опустился вровень с остальными. Спустя секунду позади лязгнуло, зашипело, загудело. Я вывернул голову, насколько позволяли планки безопасности кресла. Посадочный люк закрылся.
   Теперь очередь пирамидки.
   Отстегнув пуговицу, я извлек ее из внутреннего кармана и, вздохнув, поставил на желтый прямоугольник. Поверхность поля озарилась бледной вспышкой. Из скрытых динамиков раздался удовлетворенный перезвон. Гул, идущий из-под днища, сделался сильнее. Тело стало наливаться тяжестью.
   Я забрал пирамидку с пульта и запихнул в карман брюк. Включенную систему пилотирования это не остановило. Темные контуры стадиона на экране поплыли вниз. Мое путешествие в космос началось.

Глава 17
Великий и ужасный

   Стадион быстро остался внизу. Следом вниз ушла и березовая роща. Подо мной поблескивала и извивалась лента реки, зажатая между могучими хвойными массивами. Коровьино лежало чуть правее и светилось скупыми огнями. А потом эти окрестности слились воедино и растаяли в вечернем сумраке, словно их никогда не существовало. Словно связанный с ними кусочек моей жизни являлся большим красочным сном.
   Меня окружили плотные облака. Мы быстро прошли сквозь них, и взгляду открылось черное небо, усыпанное звездами и созвездиями. Аппарат, не прекращая подъема, изменил курс, и на экран въехала Луна, наполовину накрытая земной тенью.
   Из-за окружающей темноты я пропустил момент, когда мы вышли в открытый космос. Только созвездия стали чуть ярче, а Луна увеличилась на незаметный процент. Полет был легким и плавным – ни перегрузок, ни невесомости. Казалось, аппарат скользит по космосу словно призрак. Если на секундочку забыть о мерцающей панели, о кресле, о рамках обзорного экрана – казалось, я сижу на спине этого призрака и он несет меня на небеса.
   А может, в бездну.
   Луна переместилась в центр экрана. Серебристая поверхность выросла настолько, что ее можно было разглядеть в деталях: складки горных хребтов, засыпанные пылью моря, кратеры, похожие на лопнувшие и застывшие пузырьки. Вообще, Луна не такая приветливая, какой представляется с Земли. Она мертвая и уродливая. Я хорошо это разглядел, когда она заполнила собой весь экран.
   Аппарат чебурашек вновь изменил угол полета, и спутник Земли остался слева. Двигаясь по его орбите, мы вошли в тень, и я неожиданно ощутил себя ужасно далеко от родных мест. Между нами лежало гигантское расстояние, которое не преодолеть ни самолетом, ни поездом. Будь я трижды летчиком-космонавтом – даже в этом случае не улетел бы так далеко. Я здесь совершенно один… Осознание этого было мучительным и тоскливым.
   В пустоте рядом с темной и могучей поверхностью Луны, стоявшей на экране вертикально, возникло мерцающее пятнышко, чем-то отличающееся от остальных звезд. Гордеев говорил, что «матка» расположилась за обратной стороной спутника. Так и было. То, что лежало в тени, я увидел собственными глазами.
   Переместившись в центр экрана, пятнышко начало расти, превращаясь в жуткое, нечеловеческое сооружение. База НЛО, или «матка», была огромна, невероятно огромна. Циклопический диск с шестью распущенными лепестками, каждый из которых ощетинился иглами и шипами. Контур центрального диска образовывали несколько светящихся кругов, внутри которых были заключены изломанные, остроконечные, рвущие друг друга конструкции непонятного назначения. «Матка» выглядела настолько отталкивающей, что при других обстоятельствах я бы не приблизился к ней и на километр – только если бы у меня имелся дистанционный пульт самоликвидации этого летающего колхоза.
   Пока циклопическое сооружение росло на экране, в космосе вокруг меня стали появляться летающие тарелки вроде той, что я завалил на спецхране. К моему аппарату с боков приклеилась пара таких НЛО. Сопровождение. Впрочем, сопровождали они не меня, а то, что лежало у меня в грязном кармане. Штуковину, которая обращает в рабство целыми планетами.
   «Матка» приблизилась настолько, что уже видны были только ее отдельные элементы: фермы, мачты, башни и тросы. Когда мы шли мимо циклопического «лепестка», я увидел приклеившиеся к нему сотни (а может, тысячи) длинных судов с прозрачными крышами. Я подался к экрану, пытаясь разглядеть, что находится внутри, но не позволили планки. Чуть позже мой транспорт сам приблизился к цепочке этих судов и полетел вдоль них. Замелькали ряды пустых кресел, коим не было числа. Чебурашки позаботились обо всем, включая колоссальную транспортировку человеческого материала на свою малую родину.
   Мы нырнули под лепесток. Сопровождение осталось где-то наверху. Видимо, его миссия была выполнена и безопасности пирамидки ничто не угрожало. Наверное, так оно и было, потому что впереди показался конечный пункт нашего путешествия. В клепаной металлической стене возникло черное отверстие. Оно росло, приближалось и вскоре поглотило нас.
   На несколько секунд пространство за экраном обзора погрузилось во мрак. Освещение в кабине тоже выключилось. Во тьме я нащупал прислоненный к стене бластер и положил его к себе на колени. Когда у меня в руках находится что-то огнестрельное, это успокаивает лучше валерьянки. Тем более впереди наверняка ожидают сюрпризы. А я не люблю встречать сюрпризы пустыми руками.
   Наконец свет появился, мерклый и синий. Я увидел, что мы находимся в большом ангаре с высокими стенами и сводчатым потолком, растворявшимся во мраке. В разные стороны из ангара расходились отверстия тоннелей. Мой транспорт плыл высоко над полом, направляясь к центру зала, где на небольшом подиуме застыла группа встречающих. Четыре высокорослых штурмовика с вытянутыми черепами и один большеголовый телепат.
   Насти среди них опять не было.
   Я решил, что вел себя предсказуемо уже достаточно долго.

* * *

   Малиновый кристалл по-прежнему выделялся на пульте управления. Ухватив за граненую верхушку, я поднял его без особых усилий. В тот же миг позади зашипел воздух, уравнивая давление между капсулой и наружной средой. Лязгнул открываемый люк. Я не боялся, что снаружи окажется неподходящая для дыхания атмосфера. Организму пришельцев требуется тот же состав воздуха, что и нам, – я отметил это еще по пленнику из детского сада.
   Скинув планки безопасности, я поднялся из кресла и подошел к открытому люку. Так и есть, воздух не отличается от земного, разве что оставляет на языке металлический привкус. Под ногами на небольшой высоте проплывали какие-то контейнеры и другие объекты, назначение которых я затрудняюсь назвать. Для прыжка было высоковато, к тому же с одной рукой, прибинтованной к корпусу, вряд ли можно рассчитывать на удачное приземление.
   Я нахлобучил на голову проверенный колпак из фольги, перехватил бластер в положение для стрельбы от бедра и, расставив ноги поудобнее, устроился в проеме люка. То, что люк раззявлен, встречающие не видели: он расположен слева по борту, а пришельцы стояли лицом к носу. Но когда транспорт подлетел к площадке и начал совершать разворот, я предстал чебурашкам во всей красе. Увидев, что я не расположен к мирному диалогу, они засуетились, их кривые руки заметались в поисках оружия, только было поздно. Настю не привели, а значит, лишились в моих глазах дипломатического статуса.
   Направив вниз раструб, я трижды нажал на спусковой крючок, накрыв посадочную площадку периной огня. Снизу взметнулось пламя, и мне даже пришлось отступить в салон, чтобы языки огня не пожгли одежду и открытые участки кожи. Когда шасси аппарата коснулось посадочных плит, на помосте лежали пять дымящихся обугленных груд. Как я их, одной левой! По-умному, надо было оставить хоть одного в живых, чтобы описал положение вещей и показал, куда ведут туннели. Но мне было проще накрыть всех сразу.
   Я соскочил на горячие плиты и побежал к темнеющим в стене аркам проходов. Оттуда ко мне метнулись еще две фигуры. Не глядя, щелчком пальца я перевел режим ведения огня на максимальную мощность и отправил в том направлении большой колышущийся файербол. Огненный всплеск… и все, что осталось от фигур, – две светлые тени на закопченной стене.
   Входы в тоннели закрывали мощные воротины. Лишь самый последний был открыт. В него я и вбежал. Как выяснилось позже, его оставили открытым намеренно, чтобы привести меня в определенное место, в сердце этого адского комплекса, где меня поджидало древнее и ужасное существо.

* * *

   По тоннелю я бежал долго, никого не встречая на пути. Меня сопровождал лишь гулкий стук шагов по металлическому полу. Тоннель оборвался шахтой. Стоило к ней приблизиться, как из темной глубины к ногам поднялась площадка.
   Лифт поднимал наверх тоже долго. Перед глазами проносились ярусы, кишащие какими-то механизмами вперемешку с разнообразными тварями, отличными от ставших в чем-то своими чебурашек. Мне кажется, это были рабы из других миров. А может, еще какие-то формы жизни, о которых я даже не имею представления. Во всяком случае разглядеть их толком не удалось – лифтовая площадка летела стремительно, унося меня куда-то под своды этого гигантского комплекса.
   Путешествие закончилось в мрачном зале, архитектура которого напоминала внутренности готических соборов. Угрюмые рельефы, высокие колонны, скульптуры клыкастых существ. За стрельчатыми окнами висела огромная Луна – сплошь черная, за исключением тонкого серебристого серпа по краю. В воздухе стояло невыносимое зловоние.
   Держа палец на спусковом крючке, я сделал несколько шагов и встал у основания ближней колонны. Часть ее поверхности на уровне моего лица была содрана ударом чего-то большого и шершавого, а в оставшихся трещинах застряли несколько полосатых волосков. Под ногой что-то хрустнуло, я посмотрел вниз и обнаружил, что пол вокруг усеян обломками костей.
   Из глубины зала послышался шорох, с зычным хрустом прокатывавшийся между стен и сводов. Я моментально повернулся в ту сторону, направив раструб в темноту. Глаза усиленно искали источник звука. В одном месте я уловил движение. Сумрак в той стороне шевелился и частично плыл. Потребовалось несколько секунд, прежде чем я различил очертания могучих колец, покрытых клочьями шерсти, толстое тело, толщиной с трубу нефтепровода. Нет, никакой ошибки. Я вижу его.
   Я вижу Зельдерона.
   Тьма вдруг раздвинулась, обнажив двойные ряды доисторических зубов, похожих на крючья. Воздух прошил низкий рокочущий рык, от которого похолодела спина, а на голове зашевелились волосы. Блеснул дикий ненавидящий глаз, и я различил очертания головы существа. Мама дорогая, чудовище такого размера способно проглотить человека, не поперхнувшись.
   Огромный змей, чье появление на свет состоялось где-то около момента зарождения Вселенной, поднял надо мной массивную голову. Она двигалась из стороны в сторону, на шее под вытертым мехом и обвисшей кожей перекатывались тугие мышцы. Два холодных мертвенных глаза отыскали среди колонн мою фигурку и впились в нее взглядом. Мне вспомнились слова «Семена» о том, что его повелитель – могущественный телепат, отчего захотелось поплотнее надвинуть на лоб шапочку из фольги. Но руки были заняты.
   Руки уже навели бластер на цель, а нервный импульс отправился от мозга к указательному пальцу.
   В мыслях я уже видел, как очередь файерболов рвет на части этот кошмар, поднявшийся из глубин космоса, темноты и холода. Перед лицом доисторического ужаса я даже позабыл про Настю, за которой пришел; мне лишь хотелось поскорее захлопнуть эту страшную пасть и уложить на пол эту мерзкую голову, желательно отдельно от туловища.
   Раструб остался холодным. В чудище не отправилось ни капли огня, хотя палец даже онемел от того, с какой силой я давил на спуск. Это казалось невозможным, невероятным, немыслимым! Судя по индикатору, в магазине еще оставалось больше половины заряда. Но бластер в моих руках молчал. Он превратился в бесполезную трубку от пылесоса.
   Хозяин «матки» и всех чебурашек на свете подплыл ближе, и я ощутил зловонное дыхание, вырывающееся из его пасти. Мне казалось, что я вижу кошмарный сон, в котором мозг блокирует любые моторные реакции. Я давлю на спусковой крючок, но палец не гнется. Хочу убежать, а ноги словно ватные… Телепатия Зельдерона поразила меня. Она оказалась настолько сильна, что мысль чудовища пробила двухмиллиметровый слой алюминия, защищавший мозг. Я понял, что любое сопротивление бесполезно. Мне оставалось лишь наблюдать, как Зельдерон начнет пожирать меня заживо.
   Рядом с плечом до пола вытянулась струйка слюны. Бластер вывалился из онемевших пальцев. Пасть передо мной раскрылась на всю ширину, обнажая глубокую темную глотку. Сверху и снизу белел частокол ужасных зубов, и я не мог даже отшатнуться от них… Пасть стремительно надвинулась, и меня поглотила бесконечная, беспросветная, бездонная тьма. Последнее, о чем я успел подумать, прежде чем канул в небытие, – что я все-таки не кричал и не умолял о пощаде. Я встретил смерть лицом к лицу, как настоящий мужчина.

Глава 18
Буйный пациент

   Вокруг было белым-бело, словно мир под завязку засыпало снегом – свежим, рыхлым, зернистым, как рис. Интересно, куда подевалась тьма? Я вроде упал в нее. Или показалось? С чего я взял, что она вообще была?
   Сквозь белизну проступил угол. Соединение двух стен, накрытых потолочной плитой. Стены выкрашены белой масляной краской, на потолке побелка. Неподалеку от рассматриваемого угла виднелась трещина в штукатурке, похожая на молнию. Такие встречаются на табличках трансформаторных будок в сопровождении милой доброй надписи: «Не влезай! Убьет!»
   Между белых стен на койке лежал я. Через тумбочку от меня пустовала другая койка. Сзади сквозь небольшое окно в комнату пробивался дневной свет. Посмотреть, что находится за окном, было невозможно, подголовник койки располагался ниже подоконника. Было только видно, что окно забрано решетками. Где я? Как здесь очутился?
   Долго гадать не пришлось. Открылась дверь, и в палату вошли трое. Два медбрата (или санитара?) в синей униформе: низкорослый коренастый кавказец с волосатыми ручищами и худой парень не от мира сего с темными подглазинами. Третьим визитером оказалась женщина в возрасте пятидесяти или пятидесяти пяти лет. Ее лицо сохраняло остатки былой красоты, уголки губ прорезали строгие морщинки, взгляд был пронзительным. Судя по фонендоскопу и халату она была главной среди этой троицы. Врачом.
   Санитары (или медбратья?) остановились у изножья кровати. Женщина, деловито цокая каблучками, подошла к изголовью.
   – Ну что, дружочек, пришел в себя?
   Она стянула с шеи фонендоскоп и послушала мою грудь. Потом посветила в глаза фонариком. От нее тянуло лекарствами и выветрившимися духами.
   – Что было назначено?.. Василий!
   Парень с темными подглазинами встрепенулся. Начал переворачивать какие-то листки, которые держал в руках.
   – Э-э… оксибутират натрия внутривенно капельно, аметил и галаперидол внутримышечно…
   Кавказец, сложив ручищи на груди, глядел на меня с недоброй улыбкой. Словно ожидал момента свернуть меня в узел своими клешнями.
   – Очень хорошо, – задумчиво пробормотала женщина, возвращая фонендоскоп на шею. – Меня зовут Ангелина Васильевна. Как себя чувствуешь, дружочек?
   – Где я?
   Мой голос казался слабым, чужим, к тому же нещадно хрипел.
   – В областной больнице. Тебя привезли из Коровьина на «скорой». Четыре дня назад.
   – Пришельцы… уже атаковали Землю?
   Стоило окончанию фразы повиснуть в воздухе, как я понял, насколько она нелепа. Ухмылка кавказца у изножья кровати стала еще шире. Он всем видом показывал, что прекрасно знает, какая терапия требуется этому парню, лепечущему бред.
   – Так-так-так! – с интересом сказала Ангелина Васильевна. – Вот с этого момента подробнее. Над планетой нависла угроза?
   Я обвел всех троих взглядом. Остановился на женщине-враче, кивнул ей.
   – И насколько все серьезно? – спросила она.
   – Пришельцы захватили все телетрансляционные спутники и собираются через них передать изображение света, который превращает людей в зомби. Большего я не могу рассказать, это секретная информация.
   На лице Ангелины Васильевны не дрогнул ни один мускул, выказывая недоверие или иронию.
   – Можно поинтересоваться… Валерий Павлович, правильно?.. Можно поинтересоваться, родной, откуда тебе об этом известно?
   – Я отставной офицер. Капитан. После увольнения из армии устроился в частное охранное предприятие. Меня назначили начальником охраны бункера, в котором хранятся обломки потерпевшего катастрофу НЛО. Но об этом я тоже не могу рассказать.
   – Понятно, – задумчиво произнесла врач. – А не кажется ли тебе странным, дружочек, что столь сокровенные знания о пришельцах доступны только тебе одному?
   – Подразумеваете, не выдумал ли я все это?
   – Вовсе нет. Просто некоторые, назовем их так, сведения могут приходить в голову помимо нашей воли. Так сказать, под воздействием некоторых событий.
   – Проблемами НЛО занимается Министерство обороны, а именно полковник Гордеев. Правда, я не знаю, что сейчас с ним… – И тут я вспомнил. – Боже мой, пришельцы похитили Настю!
   Я попытался подняться на кровати… и обнаружил, что не могу пошевелиться. Руки и ноги под одеялом были туго стянуты усмирительными ремнями.
   – Не нужно волноваться, – с мягкой улыбкой поспешила успокоить Ангелина Васильевна, поглаживая мое плечо. – Кто это – Настя?
   – Моя дочь.
   – Ваша дочь? Ах, да-да, вспомнила. Это было в истории болезни.
   – Почему я в ремнях?
   Женщина многозначительно переглянулась с кавказцем.
   – Видишь ли, какое дело, Валерий Павлович, дружочек. – Я обнаружил в ее голосе нотки брезгливости. – Позволь мне рассказать о том, о чем ты сам не можешь рассказать. Насколько нам известно, ты пытался завязать с алкогольной зависимостью, не так ли? Ведь именно из-за нее тебя погнали из армии? Только завязать не получилось, зеленый змий оказался сильнее. И после полуторамесячного воздержания ты, дружочек, сорвался. Так сорвался, что две недели пил беспробудно, допился до белой горячки, после чего взял охотничье ружье и вышел на улицу.
   Какое-то время я смотрел в ее серые глаза, стараясь понять, зачем она лжет.
   – Этого не было.
   – Еще как было, – подтверждающе качнула она головой. – В прокуратуре уверяют, что есть множество свидетелей того, как ты бегал по полям и стрелял в людей с криком, что не отдашь пришельцам какую-то вещь. Хорошо, что ни в кого не попал! Скажи, родной, было такое? Что молчишь? Нечего сказать? А кто бездомного связал и запер в заброшенном доме? Бедняга, между прочим, задохнулся во время приступа рвоты. О поджоге общественных сараев и прочих дебошах я и не говорю.