Страница:
Едва мы выехали с места стоянки, как начала портиться погода: проколотое елками небо затянула серая пелена, с севера подул крепкий студеный ветер, несущий редкие снежинки. У меня с утра ныло правое плечо (полтора года назад в него угодила пуля одного полковника), а это верный признак перемены давления. В общем, все указывало на то, что нас ожидает снежная буря.
Однако непогода оказалась не самой серьезной проблемой, вставшей перед нами. В бурю можно ехать, в крайнем случае, ее можно переждать. Гораздо сложнее было отыскать дорогу в тайге. Наш путь лежал на восток, на лысую сопку с раздвоенной вершиной, намеченную мной с высокого берега реки Кара-Хем. За ней в нескольких километрах находился Ускут. Однако любое продвижение в ее сторону останавливали переплетенные ветви, густой подлесок и бурелом. Не то что на снегоходе, – пешком не продерешься! Потыкавшись в разных местах, исхлестав ветками лицо и едва не застряв между выворотней, в итоге я сдался и вернулся на речной берег, чтобы выбрать новый маршрут.
Ветер здесь дул сильнее, чем в лесу. Белая крупа хлестала по лицу, колола губы, забивалась за воротник и в рукава. Я опустил защитные очки и направил снегоход по берегу вдоль кромки леса. Через некоторое время в глаза бросился затес на стволе лиственницы. Я подъехал к нему.
Много лет назад два удара топором сняли с дерева большой кусок коры. В тайге таким способом обозначают тропы. На карте ничего подобного отмечено не было, поэтому я затруднялся сказать, проеду ли этим путем на снегоходе. Тропы ведь разные бывают. Бывают широкие, как дорога, бывают только зверь пройдет. Но выбора не было. Ладно. Надеюсь, не застрянем и не упремся в непреодолимую преграду. Долина до самых сопок должна иметь ровный рельеф, по крайней мере, так сообщала карта.
– Как у тебя с ясновидением? – бросил я через плечо Бульвуму. – Глянул бы вперед – есть там препятствия на пути?
Из-под капюшона донеслась совсем короткая фраза. Возможно, он послал меня по-ихнему. И это, называется, компаньон! Головастик в капюшоне, балласт хренов. За всю дорогу палец о палец не ударил. Катаю его, как барина, хлопочу кругом. А он дважды пальнул из бластера и теперь ходит гоголем! Темную бы ему устроить, закатать с головой в сугроб, да времени жалко… Я повернул руль, дал слабый газ и направил «Буран» мимо лиственницы с затесом по узкому проходу, ведущему в тайгу.
Тропа была набитой, то есть утоптанной. Ее контуры угадывались по расступившимся деревьям и едва заметной кривизне снежного настила. Ехать по ней можно было только очень медленно, но после предыдущих неудач радовали даже эти восемь километров в час.
«Буран» мрачно рокотал на низких скоростях. Периодически я с замиранием сердца прислушивался к работе его двигателя, но пока – тьфу, тьфу, тьфу! – он не чихал, не сбивался с ритма, а исправно шелестел клапанами. Я мысленно молился, чтобы свечи и дальше продолжали давать искру, жиклер был чист, как очко президентского сортира, а удобная тропа под гусеницами не кончалась. Правда, с каждой минутой различать ее становилось все сложнее. Снегопад усилился, и меня начала одолевать снежная слепота. Не потерять тропу помогали лишь зарубы, периодически встречающиеся на стволах.
Минут через тридцать мы выехали на прогалину. Над тайгой вовсю гуляла пурга. Ветер носил, мял, перекатывал огромные рассыпчатые массы. Впереди граница между небом и землей смазалась, и в этой белизне, словно призраки в тумане, темнели силуэты деревьев опушки. Я остановил «Буран» под кряжистым кедром посреди прогалины и стал искать в стене леса продолжение тропы – она пропала из вида, едва мы оказались на открытом участке. Кедр над головой раскачивался, скрипел и беспокойно шелестел ветвями. Снежная пыль залепила рукав фуфайки и штанину, намертво въевшись в сукно, словно я прислонился к побеленной стене.
Растирая щеки, онемевшие от холода, я отыскал на одном из сосновых стволов знакомую метку и уже собрался направить к ней снегоход, как вдруг сверху, сквозь завывание вьюги, прорезался вибрирующий гул. Мы с Бульвумом одновременно повернули головы. Суставчатые пальцы пришельца отодвинули край капюшона, мешающий глядеть на небо.
Над тайгой сквозь пургу продирался небольшой летающий диск. Его металлический корпус более чем наполовину покрывала блестящая белая корка. Порывистый ветер толкал суденышко в борт, сбивая с курса, но оно настырно перло вперед. Не нужно ломать голову, чтобы понять, каким лешим его сюда занесло в нелетную погоду. Как я и предполагал, обнаружили обезглавленного дылду. Находка вызвала у красноглазых желание отблагодарить нас по полной программе, причем это желание было настолько горячим, что они бросились на поиски, невзирая на пургу. Задела их за живое смерть собрата. Это хорошо. Пусть знают, что на подконтрольной им территории появился некто, разбирающийся с ними так безапелляционно и жестоко, как они с нами. Пусть боятся.
Я сдал снегоход назад, прячась под кедром. Корма утонула в маленьких пушистых елочках жавшихся к его основанию, меня с попутчиком закрыл широкий ствол. Теперь нас не видно, да и метель не добавит пилоту обзора. Непогода вообще была нам на руку, из-за нее пришельцам приходится рыскать по окрестностям вслепую. В противном случае они бы уже отыскали след гусениц и плотно сели нам на хвост. Когда кончится пурга, следов не останется, а мы окажемся далеко от места разборки с красноглазым. Поэтому главное не столкнуться с преследователями сейчас.
Залепленный снегом диск, то появляясь, то исчезая в небесных вихрях, прошел в стороне от прогалины. В последний момент, когда мы его видели, стальной борт вынырнул рядом с трехсотлетней лиственницей, высоко поднимавшейся над лесом, покрасовался секунду и окончательно растаял в сметанной пелене. Уф! Пронесло.
Бульвум требовательно потряс меня за плечо, призывая ехать дальше. Я недовольно отдернулся. Без указчиков разберусь, что делать. Какое-то время нужно переждать в укрытии – вдруг летающему соглядатаю приспичит вернуться? Около минуты мы прятались под деревом, разглядывая небо, потом я запустил двигатель, пересек прогалину и въехал на обозначенную затесом тропу.
В лесу тоже мела пурга. Дорогу под лыжей разобрать было совершенно невозможно, и в выборе направления приходилось руководствоваться голой интуицией. Что характерно, она и вела, словно за руку, заставляя нырять в самые безнадежные проходы и совершать повороты в самых неожиданных местах. Отметины на деревьях подтверждали, что мы не отклоняемся от курса.
Лицо задубело от встречного ветра. Я пытался разогнать кровоток растираниями, но кожа потеряла чувствительность. Тело под фуфайкой превратилось в окоченевший чурбан, застывший в позе ездока с расставленными руками, а из внутренних источников черпать калории было уже неоткуда – на завтрак меня угощали лишь угрозами и тычками оружия. Короче, холод обложил со всех сторон. Зато Бульвум, скотина, чувствовал себя превосходно. У него был и пуховик, и скафандр, и моя широкая спина, услужливо закрывающая его от ветра. Я у него и кучер и прислуга в одном лице. И ведь что главное, он не ставит меня специально в самое тяжелое положение – оно само так получается. Не посадишь же его за руль вести снегоход и искать дорогу!
Тайга поредела, и я увидел впереди странную картину. Снежные струи закручивались в воздухе и неестественно текли по вертикальной плоскости, словно омывая невидимую преграду, стоявшую у нас на пути. Бульвум пихнул меня сзади под лопатку и что-то крикнул.
– Да пошел ты! – озлобленно рявкнул я. – Садись на мое место и рули как тебе нравится. Будет он мне указывать. Пока я…
Завершить фразу не удалось.
Я неожиданно понял, что впереди меня не просто воздух, в котором причудливо вьется снежок. Путь преграждала незримая гигантская стена, чье присутствие нечаянно выдала разыгравшаяся стихия. И я летел в эту самую стену на огромной скорости.
– …ма-а-а-а-а-ать!!!!!!!
Я стиснул рычаг тормоза, но даже не почувствовал толчка. Под гусеницами оказался лед, и они заскользили. Тяжелый «Буран» несло вперед уже по инерции. Прозрачная стена стремительно надвигалась. Пока я соображал, что делать, руки заложили поворот. Взметнулся фонтан снега. «Буран», резко повернувшись, пошел юзом. Заднее сиденье вмиг опустело – легкого Бульвума выкинуло словно куклу. Периферийным зрением я увидел, как красный ком кувыркается по сугробам, но сейчас не до него, самому бы удержаться на водительском сиденье. Я вцепился в руль, отчаянно клоня корпус в противоположную повороту сторону, завершая маневр. Едва видимое препятствие и желтый борт снегохода разминулись в каком-то метре.
Лобового столкновения удалось избежать, но теперь меня несло вдоль преграды. В ушах стоял хруст – «Буран» летел напролом сквозь кусты. В лицо хлестала пурга – у стены образовалась настоящая аэродинамическая труба. Встречный поток снега был настолько плотным, что меня словно погрузили в молоко. В глазах стало белым-бело, даже очки не спасали, абсолютная слепота! Стоит на пути возникнуть более-менее крепкому дереву, и я получу в подарок конструктор «Собери снегоход».
Наконец «Буран» проломил столько охапок побегов, сколько требовалось для его полной остановки. Лимонный нос устало ткнулся в какой-то пень и застыл. Я остался на сиденье, потому что в голове еще продолжалось сумасшедшее движение. Потом на нетвердых ногах спустился на снег. Позади хрустели шаги отставшего Бульвума. Фу, блин, чуть не вляпались!
Энергетическая стена имела едва заметный фиолетовый оттенок, немного пружинила под пальцами и обладала прочностью бетона. Рассмотреть, как далеко она простирается вверх и в стороны, не позволяла пурга. Подозреваю, достаточно далеко простирается. Основание глубоко вонзилось в снег. Я ощупал поверхность в нескольких местах, постучал по ней костяшками, получив в ответ колокольное «Баумммм!». Ни провалов, ни проемов, ни прорех. Однородный прозрачный монолит.
Тоскливо.
Враг сделал все, чтобы закрыть дорогу к «желтой плесени». Не только заглушил эфир, наводнил тайгу кровожадными дылдами и запустил в небо летающие патрули, но еще поставил невиданное заграждение. Я не имел ни малейшего представления, как пробраться сквозь него.
Бульвум, устало волоча ноги по сугробам, добрел до снегохода и сел на подножку. К стене подходить даже не стал – с одного взгляда понял, что у нас никаких шансов. Повернувшись спиной к пурге, я попытался с расстройства закурить. Ветер с комьями снега тушил спички одну за другой. После девятой попытки я со злостью выбросил сигарету и рявкнул на спутника:
– Ну чего расселся! Делать-то что будем?
Ежась и кутаясь в пуховик, Бульвум что-то пробормотал под капюшоном, изобразил руками круг, рассек его пополам, потом почесал в затылке и изобразил жест, в котором я опознал свое типичное «черт его знает!». Вона как! Оказывается, он подглядывал за мной и потихоньку учился копировать жесты… Впрочем, сейчас не об этом. Бульвум хотел сказать, что для прохода сквозь стену требуется предмет, которого у нас нет. Внеземной разум, блин! Будто мне это самому неясно!
Неподвижный снегоход быстро заносило снегом, на приборную панель намело целую горку. Я топтался возле энергетической стены, пинал ее валенками, по-прежнему не зная, как нам поступить дальше. Двинуться в одну из сторон, чтобы попытаться обнаружить проход или конец стены? Возможно, его не существует. Или он настолько далек, что его можно считать несуществующим.
Сквозь завывания ветра прорезался подозрительно знакомый свист. Загородившись ладонью, я бросил взгляд на небо.
Неподалеку от нас, рядом с прозрачной стеной, покачиваясь на воздушных потоках, висел облепленный снегом диск. Все-таки ему приспичило вернуться. На борту сверкнула точка, и участок в несколько квадратных метров, на котором мы находились, накрыло сеткой мерцающего света.
Сдается мне, что нас обнаружили.
Первым на появление чужака отреагировал Бульвум. Вроде сидел как куль на подножке снегохода, очухиваясь после экстремального вылета с пассажирского сиденья, но стоило световой сети упасть на окружающие сугробы, как у него в руках оказался бластер. После утренних событий попутчик ни на секунду не расставался с игрушкой убитого верзилы, показывая тем самым, кто из нас главный. Я не возражал: пусть потешит себя иллюзиями. Я-то знаю, что главный я!
Палец Бульвума дважды шевельнулся, и в летающий диск отправились два раскаленных плевка. На внезапный огонь НЛО успел среагировать и качнулся в сторону, пропуская плазменные сгустки мимо себя. Один ушел в молоко, второй зацепил крону сосны позади «тарелки», и мир летающего пуха разорвала вспышка, рассыпавшаяся искрами, которые подхватила и унесла пурга.
Световая сеть слетела с нас, заскользив где-то в стороне по кустам и деревьям. Относилась ли она к системе сканирования или к чему-то похуже – разбираться времени не было. Я быстро оседлал бурчащий на холостом ходу снегоход и воткнул заднюю передачу – путь вперед преграждали заросли. «Буран» покатился, возле ног замелькали кусты. Бульвуму пришлось запрыгивать на свое место уже в движении. В снег полетел брошенный бластер – наверняка пустой после гаубичных выстрелов.
Висящий между сосновых крон НЛО повернулся, провожая наше движение невидимым глазом, передвинулся между стволами, занимая более удобную позицию для ведения огня. Суденышко было небольшим, я назвал бы его летающим катером, внутри которого размещался один может, два пилота и ограниченный набор вооружения. Впрочем, этого набора наверняка хватит, чтобы закатать нас в землю вместе со снегоходом. Пришельцы тут же это наглядно продемонстрировали.
Выстрел сверкнул с такой силой, что у меня заболели глазные яблоки. Сугроб, по которому мы пронеслись полсекунды назад, разметало в клочья. Меня окатило горячим дыханием. В стекло швырнуло снегом и комьями мерзлой земли. Однако нельзя отвлекаться на то, что происходит впереди, – мы катились задом, приходилось поглядывать туда. Крайне неудобно уходить таким способом от погони, но времени на разворот не было. Стоит нажать на тормоз, и мы превратимся в великолепную мишень.
Воздух вздрогнул. В нескольких метрах справа поднялся еще один белый фонтан. Нет, надо что-то с этим делать, причем немедленно! Следующий выстрел может оказаться куда точнее. Это предположение подтвердила повисшая пауза. Я чувствовал, что те, в НЛО, прицеливаются, выводят нас на перекрестье, чтобы пальнуть наверняка, чтобы на этот раз без промаха…
Боже, какая длинная пауза. Какая длинная!
На пути внезапно оказались два могучих коренастых кедра, росшие рядом. Каким-то чудом я умудрился проскочить между ними, хотя расстояние было в аккурат по ширине снегохода. Размашистые кроны на короткое время загородили нас от «блюдца», и у меня образовалось несколько секунд форы. Я выкрутил руль, одновременно нажав на тормоз. Снегоход развернуло. Пурга хлестала в спину… Передняя передача.
Рев двигателя.
Старт!
Теперь мы ехали правильно, лицом вперед. Заграждение из силовых полей тянулось по левую руку. Я летел вдоль него, не разбирая дороги, с невероятным трудом избегая столкновений с деревьями, объезжая ямы и валежник. Диск пришельцев двигался параллельным курсом и пытался приблизиться к нам. К счастью, многочисленные стволы и ветки не позволяли ему это сделать. Взвизгнуло бортовое орудие – и верхняя половина сосны, мимо которой мы проезжали, разлетелась в щепы. Новый выстрел. Сгусток плазмы прожужжал над головами и разбился об энергетическую стену, дохнув во все стороны жаром, растопив снежные хлопья в радиусе нескольких метров.
Это было очень близко! Очень!
– Слышь, друг! – прокричал я сквозь ветер, обращаясь к пассажиру на заднем сиденье. – Не пора ли вспомнить, что ты двигаешь предметы силой мысли?
В глотку тут же набился снежный ком.
Бульвум молчал и тихонько трясся от своей «Дорожной» болезни. Не хочет использовать телекинез ни в какую! Осел упрямый.
На пути пришельцев встала группа сосен, и диск взмыл в небо, огибая их. После чего начал заходить нам в хвост… А вот это паршиво. Пилоту завершив маневр, не составит труда превратить нас в мясной рулет. Я быстро оглянулся, чтобы оценить близость угрозы, и утонул лицом в пурге. Север, откуда несло хлопья снега и откуда заходил диск, сейчас был непроницаем для взора. Можно смотреть в любую сторону, кроме него, – белизна настолько беспросветная, хоть глаз выколи.
И у меня родилась идея.
Сумасшедшая. Балансирующая на грани провала. Но в данных обстоятельствах ничего лучше не придумаешь.
Насколько я помнил, снег основательно залепил окна летающего блюдца. Ни очистителей, ни подогрева, ни чего-либо подобного не предусматривалось – посудина явно не арктического исполнения. Значит, условия видимости для нас одинаковые.
– Держись! – проорал я попутчику, закладывая крутой вираж.
«Буран», не ожидавший столь стремительного маневра, на секунду зарылся передом в пушистый сугроб и даже, как мне показалось, забуксовал, но потом тридцать три лошадиные силы выдернули его из снежного плена и понесли по широкой дуге. Высоко выбрасывая из-под гусениц белые клочья, он выполнил полный разворот на 180 градусов и поставил нас лицом к пурге.
Для преследователей этот маневр оказался неожиданным. Пилот не думал, что «Буран» вдруг двинется ему навстречу, а потому на огромной скорости проскочил мимо, снова оказавшись в хвосте. Пока он тормозил и совершал разворот, я нашел под лыжей свой след и двинулся по нему навстречу непроглядной белизне.
Ветер свистел в ушах. Щетину облепили белые хлопья. Я глядел вниз, на едва различаемую рулевую лыжу, и направлял машину по быстро тающим отпечаткам своих гусениц. Где-то позади неотступно следовал катер пришельцев: я слышал звук его двигателей, видел мелькающие вокруг лучи сканера, вязнущие во встречном потоке снега. Моя затея была отчаянной, почти самоубийственной: ведь стоит пришельцам подойти чуть ближе, и силуэт снегохода удобно разместится в прицельной рамке. Приходилось держать высокую скорость и рулить (учитывая, что я был практически слеп) исключительно по ощущениям, выбросив из головы всю логику и трезвый расчет.
Снежную пелену разогнала огненная вспышка. Выстрел ушел куда-то вправо. Как я и думал, они нас едва видели и тоже вели огонь по ощущениям. Ничего. Потерпите еще немного, ребята! Скоро для вас все закончится.
Два коренастых кедра уже близко.
Я увеличил скорость, выжимая из «Бурана» последнее, на что он был способен. Визг позади нас стал истеричнее – летающий диск тоже поддал газу.
– Они выросли из белой пелены внезапно, как айсберг из тумана. Два кривых темных великана, чьи ветви вверху переплелись, образовав подобие арки. Оказалось, я немного слетел с курса и несся правым бортом на один из мускулистых стволов. Руки чуть подправили руль, совсем немного, чтобы только вписаться, – и снегоход, сбив подножкой кору, на скорости шестьдесят километров в час пронзил узкий проем между исполинами и вылетел на открытый простор с другой стороны.
Спустя секунду позади раздался звук страшного удара, дополненный треском принявших его стволов. Что-то звонко лопнуло и рассыпалось. Повисла пауза, состоящая только из завываний вьюги, потом землю потряс металлический грохот.
– Йе-э-эссссс! – радостно завопил я.
Я остановил снегоход, заглушил двигатель и извлек из багажника топорик, опробованный в разделывании недобитых пришельцев. Бульвум уже топал к могучим стволам, пурга, дувшая ему в спину, чуть подкидывала легкую фигуру, отчего шаги получались шире обычного. Под аркой из ветвей я его нагнал.
У подножия кедров, среди сугробов и обломков хвои, застыло покореженное металлическое блюдце, быстро заносимое пургой. В полукруглом окне кабины темнела дыра. Подвывали двигатели, пытаясь столкнуть машину с места, но без успеха. Из пробитого борта в сугроб лилась прозрачная жидкость, сочившаяся паром. Я хотел перепрыгнуть через накопившуюся лужу, но Бульвум грубо отодвинул меня в сторону, заставив ее обойти… Суденышко оказалось легким, без силовых полей и брони. Превышение скорости и вставшее на пути препятствие превратили его в металлолом. Аппарат разбился всмятку, без шансов для экипажа. То же случается с отечественными легковушками, остановленными фонарным столбом.
Бульвум на четвереньках, словно обезьяна, вскарабкался на борт, сунул голову в разбитое окно и тут же отдернулся – изнутри выскочила когтистая рука, попытавшаяся его цапнуть. Тогда мой спутник тронул бугорок на обшивке, и крышка кабины отодвинулась в сторону, открыв взору внутренности катера.
В тесной круглой кабине, окруженный приборами и дисплеями, сидел красноглазый дылда – как две капли воды похожий на того, чью голову я вчера нашпиговал пулями. Несмотря на то что он был пристегнут к креслу, лоб кровоточил – наверняка приложился о стойку кабины, она как раз погнута и замарана кровью. Заметив мутным взглядом, что я ползу к нему по борту, пилот оскалился. Когтистая рука метнулась, чтобы чиркнуть меня по животу, я отбил ее обухом топора и приготовился запрыгнуть в кабину, где мне предстояла хлопотная работа – я хорошо помнил, насколько крепкие у верзил черепа.
Воздух под мышками странно напрягся. В ушах щелкнуло от перепада давления.
Голова верзилы неестественно дернулась. Виски раздулись, глаза вылезли из орбит. Из груди вырвался сдавленный хрип. Потом я услышал громкое «хруп!», и голова красноглазого безвольно откинулась на подголовник.
Я обернулся.
Бульвум стоял по колено в снегу, скрывая лицо под низко надвинутым капюшоном, в глубине блестели только его глаза – жуткие, беспощадные, колдовские. Я почувствовал легкий страх. Ну а что еще прикажете чувствовать, когда рядом с вами путешествует существо, способное колоть головы, словно орехи, причем на расстоянии?
Хорошо, что меня с ним связывает общая цель. А то я бы начал переживать.
Пространство кабины почти полностью занимало кресло с телом пилота. Мне туда было не влезть, поэтому обыском занялся мой спутник. Бульвум прыгнул в узкое пространство сбоку от кресла, пробежался лапками по приборной панели, запустил четверню под сиденье, под пульт управления и еще куда-то. Я стоял снаружи, облокотившись на отодвинутую крышку кабины, делая вид, совсем не впечатлялся демонстрацией боевого телекинеза. Вокруг летели хлопья снега, но буря, кажется, шла на убыль.
Первой находкой, которую пришелец пихнул мне в руки, был шар из легкого сплава размером с теннисный мяч. Я повертел его в пальцах, но так и не понял, зачем он, – ни щелей, ни кнопок. Сунул в карман фуфайки. Карман нескромно оттопырился, но больше положить шар было некуда – два очень приличных рюкзака, которые могли стать моими, кое-кто превратил в горелые ошметки.
За креслом нашелся новый бластер взамен использованного. Бульвум не выпускал его из рук до конца поисков. Я сделал вид, что не заметил недружественного жеста. Хотя какой в этом смысл? Много ли пришелец понимает в человеческих эмоциях? Впрочем, нет, отставить. Кое-чему он научился, недаром мы провели вместе почти сутки. Я заметил, что иногда он тайком копирует мои жесты, а потом использует их для выражения своих мыслей или эмоций. Учится, значит…
Маленькую коробочку, уместившуюся на ладони, Бульвум извлек из-под приборной панели. Сковырнув крышку, заглянул внутрь и брезгливо отодвинулся. Отдал мне. Внутри стального контейнера лежал кровянистый орган. Человеческий. Какой именно, разобрать не удалось, да я и не хотел знать. Волокнистая поверхность блестела влагой, значит, извлечен всего несколько часов назад… Сглотнув тошнотворный ком, я вернул крышку на место. Закуска в дорогу для красноглазого дылды. Нечто вроде сухарика на случай, если прихватит голод.
Сжимая коробочку в ладонях, я чувствовал, как меня переполняет ненависть. Теперь ясно, что люди для космических агрессоров являются не просто подопытными, на которых проводятся мерзкие хирургические опыты. Мы – пища. Набор закусок, которые они возят с собой в коробочках. Может, изысканное лакомство или деликатес.
– Уроды! – мрачно прохрипел я.
Бульвум накинул на голову капюшон и выбрался из кабины в пургу, показывая тем самым, что обыск закончен. Нашей добычей стал бластер, непонятный шар и чей-то внутренний орган в коробочке, который я тут же похоронил в снегу. В общем, негусто.
Пришелец кивнул в направлении, где мы оставили снегоход, показывая, что пора ехать.
– Погоди, – задумчиво произнес я. – Забыли сделать одну важную вещь.
Я пошарил в карманах и отыскал завалявшийся маркер, которым писал записку на месте катастрофы вертолета (вряд ли ее кто-то прочел или прочтет в ближайшее время, как я надеялся). Зажав колпачок в зубах, наклонился над креслом пилота и сосредоточенно вывел на широком пупырчатом лбу:
Каждую букву я обвел несколько раз, чтобы было лучше видно. Отодвинулся, любуясь работой. Теперь лицо мертвеца выражало не только ужас и мучительную смерть, но и несло собратьям послание. Надеюсь, у них найдется русско-ублюдский словарь, чтобы понять его смысл. Для большей наглядности следовало бы подвесить этого жирафа на сосновый сук. Но пачкаться неохота. Да и времени жаль.
– Теперь можем идти, – сказал я, с чувством выполненного долга спрыгивая на снег.
Буря действительно успокаивалась. Вместо хлопьев размером с крылья капустниц ветер таскал мелкие снежинки. Проваливаясь в свежий пух, на медленной скорости мы подъехали к энергетической ограде. Бульвум устроился на носу, одной рукой держась за стекло; другая рука, в которой находился шар, была высоко поднята над головой. За несколько метров до границы силового поля находка из катера раскалилась, испустив легкое фиолетовое свечение. Едва это произошло, стена перед нами прогнулась. По мере приближения снегохода изгиб увеличивался и раздвигался, образуя проход. Мы въехали в него. В ушах загудели сотни невидимых электрических проводов, составляющих заграждение. На прозрачном своде играли фиолетовые пятна, реагируя на приближение шара в руке Бульвума.
Однако непогода оказалась не самой серьезной проблемой, вставшей перед нами. В бурю можно ехать, в крайнем случае, ее можно переждать. Гораздо сложнее было отыскать дорогу в тайге. Наш путь лежал на восток, на лысую сопку с раздвоенной вершиной, намеченную мной с высокого берега реки Кара-Хем. За ней в нескольких километрах находился Ускут. Однако любое продвижение в ее сторону останавливали переплетенные ветви, густой подлесок и бурелом. Не то что на снегоходе, – пешком не продерешься! Потыкавшись в разных местах, исхлестав ветками лицо и едва не застряв между выворотней, в итоге я сдался и вернулся на речной берег, чтобы выбрать новый маршрут.
Ветер здесь дул сильнее, чем в лесу. Белая крупа хлестала по лицу, колола губы, забивалась за воротник и в рукава. Я опустил защитные очки и направил снегоход по берегу вдоль кромки леса. Через некоторое время в глаза бросился затес на стволе лиственницы. Я подъехал к нему.
Много лет назад два удара топором сняли с дерева большой кусок коры. В тайге таким способом обозначают тропы. На карте ничего подобного отмечено не было, поэтому я затруднялся сказать, проеду ли этим путем на снегоходе. Тропы ведь разные бывают. Бывают широкие, как дорога, бывают только зверь пройдет. Но выбора не было. Ладно. Надеюсь, не застрянем и не упремся в непреодолимую преграду. Долина до самых сопок должна иметь ровный рельеф, по крайней мере, так сообщала карта.
– Как у тебя с ясновидением? – бросил я через плечо Бульвуму. – Глянул бы вперед – есть там препятствия на пути?
Из-под капюшона донеслась совсем короткая фраза. Возможно, он послал меня по-ихнему. И это, называется, компаньон! Головастик в капюшоне, балласт хренов. За всю дорогу палец о палец не ударил. Катаю его, как барина, хлопочу кругом. А он дважды пальнул из бластера и теперь ходит гоголем! Темную бы ему устроить, закатать с головой в сугроб, да времени жалко… Я повернул руль, дал слабый газ и направил «Буран» мимо лиственницы с затесом по узкому проходу, ведущему в тайгу.
Тропа была набитой, то есть утоптанной. Ее контуры угадывались по расступившимся деревьям и едва заметной кривизне снежного настила. Ехать по ней можно было только очень медленно, но после предыдущих неудач радовали даже эти восемь километров в час.
«Буран» мрачно рокотал на низких скоростях. Периодически я с замиранием сердца прислушивался к работе его двигателя, но пока – тьфу, тьфу, тьфу! – он не чихал, не сбивался с ритма, а исправно шелестел клапанами. Я мысленно молился, чтобы свечи и дальше продолжали давать искру, жиклер был чист, как очко президентского сортира, а удобная тропа под гусеницами не кончалась. Правда, с каждой минутой различать ее становилось все сложнее. Снегопад усилился, и меня начала одолевать снежная слепота. Не потерять тропу помогали лишь зарубы, периодически встречающиеся на стволах.
Минут через тридцать мы выехали на прогалину. Над тайгой вовсю гуляла пурга. Ветер носил, мял, перекатывал огромные рассыпчатые массы. Впереди граница между небом и землей смазалась, и в этой белизне, словно призраки в тумане, темнели силуэты деревьев опушки. Я остановил «Буран» под кряжистым кедром посреди прогалины и стал искать в стене леса продолжение тропы – она пропала из вида, едва мы оказались на открытом участке. Кедр над головой раскачивался, скрипел и беспокойно шелестел ветвями. Снежная пыль залепила рукав фуфайки и штанину, намертво въевшись в сукно, словно я прислонился к побеленной стене.
Растирая щеки, онемевшие от холода, я отыскал на одном из сосновых стволов знакомую метку и уже собрался направить к ней снегоход, как вдруг сверху, сквозь завывание вьюги, прорезался вибрирующий гул. Мы с Бульвумом одновременно повернули головы. Суставчатые пальцы пришельца отодвинули край капюшона, мешающий глядеть на небо.
Над тайгой сквозь пургу продирался небольшой летающий диск. Его металлический корпус более чем наполовину покрывала блестящая белая корка. Порывистый ветер толкал суденышко в борт, сбивая с курса, но оно настырно перло вперед. Не нужно ломать голову, чтобы понять, каким лешим его сюда занесло в нелетную погоду. Как я и предполагал, обнаружили обезглавленного дылду. Находка вызвала у красноглазых желание отблагодарить нас по полной программе, причем это желание было настолько горячим, что они бросились на поиски, невзирая на пургу. Задела их за живое смерть собрата. Это хорошо. Пусть знают, что на подконтрольной им территории появился некто, разбирающийся с ними так безапелляционно и жестоко, как они с нами. Пусть боятся.
Я сдал снегоход назад, прячась под кедром. Корма утонула в маленьких пушистых елочках жавшихся к его основанию, меня с попутчиком закрыл широкий ствол. Теперь нас не видно, да и метель не добавит пилоту обзора. Непогода вообще была нам на руку, из-за нее пришельцам приходится рыскать по окрестностям вслепую. В противном случае они бы уже отыскали след гусениц и плотно сели нам на хвост. Когда кончится пурга, следов не останется, а мы окажемся далеко от места разборки с красноглазым. Поэтому главное не столкнуться с преследователями сейчас.
Залепленный снегом диск, то появляясь, то исчезая в небесных вихрях, прошел в стороне от прогалины. В последний момент, когда мы его видели, стальной борт вынырнул рядом с трехсотлетней лиственницей, высоко поднимавшейся над лесом, покрасовался секунду и окончательно растаял в сметанной пелене. Уф! Пронесло.
Бульвум требовательно потряс меня за плечо, призывая ехать дальше. Я недовольно отдернулся. Без указчиков разберусь, что делать. Какое-то время нужно переждать в укрытии – вдруг летающему соглядатаю приспичит вернуться? Около минуты мы прятались под деревом, разглядывая небо, потом я запустил двигатель, пересек прогалину и въехал на обозначенную затесом тропу.
В лесу тоже мела пурга. Дорогу под лыжей разобрать было совершенно невозможно, и в выборе направления приходилось руководствоваться голой интуицией. Что характерно, она и вела, словно за руку, заставляя нырять в самые безнадежные проходы и совершать повороты в самых неожиданных местах. Отметины на деревьях подтверждали, что мы не отклоняемся от курса.
Лицо задубело от встречного ветра. Я пытался разогнать кровоток растираниями, но кожа потеряла чувствительность. Тело под фуфайкой превратилось в окоченевший чурбан, застывший в позе ездока с расставленными руками, а из внутренних источников черпать калории было уже неоткуда – на завтрак меня угощали лишь угрозами и тычками оружия. Короче, холод обложил со всех сторон. Зато Бульвум, скотина, чувствовал себя превосходно. У него был и пуховик, и скафандр, и моя широкая спина, услужливо закрывающая его от ветра. Я у него и кучер и прислуга в одном лице. И ведь что главное, он не ставит меня специально в самое тяжелое положение – оно само так получается. Не посадишь же его за руль вести снегоход и искать дорогу!
Тайга поредела, и я увидел впереди странную картину. Снежные струи закручивались в воздухе и неестественно текли по вертикальной плоскости, словно омывая невидимую преграду, стоявшую у нас на пути. Бульвум пихнул меня сзади под лопатку и что-то крикнул.
– Да пошел ты! – озлобленно рявкнул я. – Садись на мое место и рули как тебе нравится. Будет он мне указывать. Пока я…
Завершить фразу не удалось.
Я неожиданно понял, что впереди меня не просто воздух, в котором причудливо вьется снежок. Путь преграждала незримая гигантская стена, чье присутствие нечаянно выдала разыгравшаяся стихия. И я летел в эту самую стену на огромной скорости.
– …ма-а-а-а-а-ать!!!!!!!
Я стиснул рычаг тормоза, но даже не почувствовал толчка. Под гусеницами оказался лед, и они заскользили. Тяжелый «Буран» несло вперед уже по инерции. Прозрачная стена стремительно надвигалась. Пока я соображал, что делать, руки заложили поворот. Взметнулся фонтан снега. «Буран», резко повернувшись, пошел юзом. Заднее сиденье вмиг опустело – легкого Бульвума выкинуло словно куклу. Периферийным зрением я увидел, как красный ком кувыркается по сугробам, но сейчас не до него, самому бы удержаться на водительском сиденье. Я вцепился в руль, отчаянно клоня корпус в противоположную повороту сторону, завершая маневр. Едва видимое препятствие и желтый борт снегохода разминулись в каком-то метре.
Лобового столкновения удалось избежать, но теперь меня несло вдоль преграды. В ушах стоял хруст – «Буран» летел напролом сквозь кусты. В лицо хлестала пурга – у стены образовалась настоящая аэродинамическая труба. Встречный поток снега был настолько плотным, что меня словно погрузили в молоко. В глазах стало белым-бело, даже очки не спасали, абсолютная слепота! Стоит на пути возникнуть более-менее крепкому дереву, и я получу в подарок конструктор «Собери снегоход».
Наконец «Буран» проломил столько охапок побегов, сколько требовалось для его полной остановки. Лимонный нос устало ткнулся в какой-то пень и застыл. Я остался на сиденье, потому что в голове еще продолжалось сумасшедшее движение. Потом на нетвердых ногах спустился на снег. Позади хрустели шаги отставшего Бульвума. Фу, блин, чуть не вляпались!
Энергетическая стена имела едва заметный фиолетовый оттенок, немного пружинила под пальцами и обладала прочностью бетона. Рассмотреть, как далеко она простирается вверх и в стороны, не позволяла пурга. Подозреваю, достаточно далеко простирается. Основание глубоко вонзилось в снег. Я ощупал поверхность в нескольких местах, постучал по ней костяшками, получив в ответ колокольное «Баумммм!». Ни провалов, ни проемов, ни прорех. Однородный прозрачный монолит.
Тоскливо.
Враг сделал все, чтобы закрыть дорогу к «желтой плесени». Не только заглушил эфир, наводнил тайгу кровожадными дылдами и запустил в небо летающие патрули, но еще поставил невиданное заграждение. Я не имел ни малейшего представления, как пробраться сквозь него.
Бульвум, устало волоча ноги по сугробам, добрел до снегохода и сел на подножку. К стене подходить даже не стал – с одного взгляда понял, что у нас никаких шансов. Повернувшись спиной к пурге, я попытался с расстройства закурить. Ветер с комьями снега тушил спички одну за другой. После девятой попытки я со злостью выбросил сигарету и рявкнул на спутника:
– Ну чего расселся! Делать-то что будем?
Ежась и кутаясь в пуховик, Бульвум что-то пробормотал под капюшоном, изобразил руками круг, рассек его пополам, потом почесал в затылке и изобразил жест, в котором я опознал свое типичное «черт его знает!». Вона как! Оказывается, он подглядывал за мной и потихоньку учился копировать жесты… Впрочем, сейчас не об этом. Бульвум хотел сказать, что для прохода сквозь стену требуется предмет, которого у нас нет. Внеземной разум, блин! Будто мне это самому неясно!
Неподвижный снегоход быстро заносило снегом, на приборную панель намело целую горку. Я топтался возле энергетической стены, пинал ее валенками, по-прежнему не зная, как нам поступить дальше. Двинуться в одну из сторон, чтобы попытаться обнаружить проход или конец стены? Возможно, его не существует. Или он настолько далек, что его можно считать несуществующим.
Сквозь завывания ветра прорезался подозрительно знакомый свист. Загородившись ладонью, я бросил взгляд на небо.
Неподалеку от нас, рядом с прозрачной стеной, покачиваясь на воздушных потоках, висел облепленный снегом диск. Все-таки ему приспичило вернуться. На борту сверкнула точка, и участок в несколько квадратных метров, на котором мы находились, накрыло сеткой мерцающего света.
Сдается мне, что нас обнаружили.
Первым на появление чужака отреагировал Бульвум. Вроде сидел как куль на подножке снегохода, очухиваясь после экстремального вылета с пассажирского сиденья, но стоило световой сети упасть на окружающие сугробы, как у него в руках оказался бластер. После утренних событий попутчик ни на секунду не расставался с игрушкой убитого верзилы, показывая тем самым, кто из нас главный. Я не возражал: пусть потешит себя иллюзиями. Я-то знаю, что главный я!
Палец Бульвума дважды шевельнулся, и в летающий диск отправились два раскаленных плевка. На внезапный огонь НЛО успел среагировать и качнулся в сторону, пропуская плазменные сгустки мимо себя. Один ушел в молоко, второй зацепил крону сосны позади «тарелки», и мир летающего пуха разорвала вспышка, рассыпавшаяся искрами, которые подхватила и унесла пурга.
Световая сеть слетела с нас, заскользив где-то в стороне по кустам и деревьям. Относилась ли она к системе сканирования или к чему-то похуже – разбираться времени не было. Я быстро оседлал бурчащий на холостом ходу снегоход и воткнул заднюю передачу – путь вперед преграждали заросли. «Буран» покатился, возле ног замелькали кусты. Бульвуму пришлось запрыгивать на свое место уже в движении. В снег полетел брошенный бластер – наверняка пустой после гаубичных выстрелов.
Висящий между сосновых крон НЛО повернулся, провожая наше движение невидимым глазом, передвинулся между стволами, занимая более удобную позицию для ведения огня. Суденышко было небольшим, я назвал бы его летающим катером, внутри которого размещался один может, два пилота и ограниченный набор вооружения. Впрочем, этого набора наверняка хватит, чтобы закатать нас в землю вместе со снегоходом. Пришельцы тут же это наглядно продемонстрировали.
Выстрел сверкнул с такой силой, что у меня заболели глазные яблоки. Сугроб, по которому мы пронеслись полсекунды назад, разметало в клочья. Меня окатило горячим дыханием. В стекло швырнуло снегом и комьями мерзлой земли. Однако нельзя отвлекаться на то, что происходит впереди, – мы катились задом, приходилось поглядывать туда. Крайне неудобно уходить таким способом от погони, но времени на разворот не было. Стоит нажать на тормоз, и мы превратимся в великолепную мишень.
Воздух вздрогнул. В нескольких метрах справа поднялся еще один белый фонтан. Нет, надо что-то с этим делать, причем немедленно! Следующий выстрел может оказаться куда точнее. Это предположение подтвердила повисшая пауза. Я чувствовал, что те, в НЛО, прицеливаются, выводят нас на перекрестье, чтобы пальнуть наверняка, чтобы на этот раз без промаха…
Боже, какая длинная пауза. Какая длинная!
На пути внезапно оказались два могучих коренастых кедра, росшие рядом. Каким-то чудом я умудрился проскочить между ними, хотя расстояние было в аккурат по ширине снегохода. Размашистые кроны на короткое время загородили нас от «блюдца», и у меня образовалось несколько секунд форы. Я выкрутил руль, одновременно нажав на тормоз. Снегоход развернуло. Пурга хлестала в спину… Передняя передача.
Рев двигателя.
Старт!
Теперь мы ехали правильно, лицом вперед. Заграждение из силовых полей тянулось по левую руку. Я летел вдоль него, не разбирая дороги, с невероятным трудом избегая столкновений с деревьями, объезжая ямы и валежник. Диск пришельцев двигался параллельным курсом и пытался приблизиться к нам. К счастью, многочисленные стволы и ветки не позволяли ему это сделать. Взвизгнуло бортовое орудие – и верхняя половина сосны, мимо которой мы проезжали, разлетелась в щепы. Новый выстрел. Сгусток плазмы прожужжал над головами и разбился об энергетическую стену, дохнув во все стороны жаром, растопив снежные хлопья в радиусе нескольких метров.
Это было очень близко! Очень!
– Слышь, друг! – прокричал я сквозь ветер, обращаясь к пассажиру на заднем сиденье. – Не пора ли вспомнить, что ты двигаешь предметы силой мысли?
В глотку тут же набился снежный ком.
Бульвум молчал и тихонько трясся от своей «Дорожной» болезни. Не хочет использовать телекинез ни в какую! Осел упрямый.
На пути пришельцев встала группа сосен, и диск взмыл в небо, огибая их. После чего начал заходить нам в хвост… А вот это паршиво. Пилоту завершив маневр, не составит труда превратить нас в мясной рулет. Я быстро оглянулся, чтобы оценить близость угрозы, и утонул лицом в пурге. Север, откуда несло хлопья снега и откуда заходил диск, сейчас был непроницаем для взора. Можно смотреть в любую сторону, кроме него, – белизна настолько беспросветная, хоть глаз выколи.
И у меня родилась идея.
Сумасшедшая. Балансирующая на грани провала. Но в данных обстоятельствах ничего лучше не придумаешь.
Насколько я помнил, снег основательно залепил окна летающего блюдца. Ни очистителей, ни подогрева, ни чего-либо подобного не предусматривалось – посудина явно не арктического исполнения. Значит, условия видимости для нас одинаковые.
– Держись! – проорал я попутчику, закладывая крутой вираж.
«Буран», не ожидавший столь стремительного маневра, на секунду зарылся передом в пушистый сугроб и даже, как мне показалось, забуксовал, но потом тридцать три лошадиные силы выдернули его из снежного плена и понесли по широкой дуге. Высоко выбрасывая из-под гусениц белые клочья, он выполнил полный разворот на 180 градусов и поставил нас лицом к пурге.
Для преследователей этот маневр оказался неожиданным. Пилот не думал, что «Буран» вдруг двинется ему навстречу, а потому на огромной скорости проскочил мимо, снова оказавшись в хвосте. Пока он тормозил и совершал разворот, я нашел под лыжей свой след и двинулся по нему навстречу непроглядной белизне.
Ветер свистел в ушах. Щетину облепили белые хлопья. Я глядел вниз, на едва различаемую рулевую лыжу, и направлял машину по быстро тающим отпечаткам своих гусениц. Где-то позади неотступно следовал катер пришельцев: я слышал звук его двигателей, видел мелькающие вокруг лучи сканера, вязнущие во встречном потоке снега. Моя затея была отчаянной, почти самоубийственной: ведь стоит пришельцам подойти чуть ближе, и силуэт снегохода удобно разместится в прицельной рамке. Приходилось держать высокую скорость и рулить (учитывая, что я был практически слеп) исключительно по ощущениям, выбросив из головы всю логику и трезвый расчет.
Снежную пелену разогнала огненная вспышка. Выстрел ушел куда-то вправо. Как я и думал, они нас едва видели и тоже вели огонь по ощущениям. Ничего. Потерпите еще немного, ребята! Скоро для вас все закончится.
Два коренастых кедра уже близко.
Я увеличил скорость, выжимая из «Бурана» последнее, на что он был способен. Визг позади нас стал истеричнее – летающий диск тоже поддал газу.
– Они выросли из белой пелены внезапно, как айсберг из тумана. Два кривых темных великана, чьи ветви вверху переплелись, образовав подобие арки. Оказалось, я немного слетел с курса и несся правым бортом на один из мускулистых стволов. Руки чуть подправили руль, совсем немного, чтобы только вписаться, – и снегоход, сбив подножкой кору, на скорости шестьдесят километров в час пронзил узкий проем между исполинами и вылетел на открытый простор с другой стороны.
Спустя секунду позади раздался звук страшного удара, дополненный треском принявших его стволов. Что-то звонко лопнуло и рассыпалось. Повисла пауза, состоящая только из завываний вьюги, потом землю потряс металлический грохот.
– Йе-э-эссссс! – радостно завопил я.
Я остановил снегоход, заглушил двигатель и извлек из багажника топорик, опробованный в разделывании недобитых пришельцев. Бульвум уже топал к могучим стволам, пурга, дувшая ему в спину, чуть подкидывала легкую фигуру, отчего шаги получались шире обычного. Под аркой из ветвей я его нагнал.
У подножия кедров, среди сугробов и обломков хвои, застыло покореженное металлическое блюдце, быстро заносимое пургой. В полукруглом окне кабины темнела дыра. Подвывали двигатели, пытаясь столкнуть машину с места, но без успеха. Из пробитого борта в сугроб лилась прозрачная жидкость, сочившаяся паром. Я хотел перепрыгнуть через накопившуюся лужу, но Бульвум грубо отодвинул меня в сторону, заставив ее обойти… Суденышко оказалось легким, без силовых полей и брони. Превышение скорости и вставшее на пути препятствие превратили его в металлолом. Аппарат разбился всмятку, без шансов для экипажа. То же случается с отечественными легковушками, остановленными фонарным столбом.
Бульвум на четвереньках, словно обезьяна, вскарабкался на борт, сунул голову в разбитое окно и тут же отдернулся – изнутри выскочила когтистая рука, попытавшаяся его цапнуть. Тогда мой спутник тронул бугорок на обшивке, и крышка кабины отодвинулась в сторону, открыв взору внутренности катера.
В тесной круглой кабине, окруженный приборами и дисплеями, сидел красноглазый дылда – как две капли воды похожий на того, чью голову я вчера нашпиговал пулями. Несмотря на то что он был пристегнут к креслу, лоб кровоточил – наверняка приложился о стойку кабины, она как раз погнута и замарана кровью. Заметив мутным взглядом, что я ползу к нему по борту, пилот оскалился. Когтистая рука метнулась, чтобы чиркнуть меня по животу, я отбил ее обухом топора и приготовился запрыгнуть в кабину, где мне предстояла хлопотная работа – я хорошо помнил, насколько крепкие у верзил черепа.
Воздух под мышками странно напрягся. В ушах щелкнуло от перепада давления.
Голова верзилы неестественно дернулась. Виски раздулись, глаза вылезли из орбит. Из груди вырвался сдавленный хрип. Потом я услышал громкое «хруп!», и голова красноглазого безвольно откинулась на подголовник.
Я обернулся.
Бульвум стоял по колено в снегу, скрывая лицо под низко надвинутым капюшоном, в глубине блестели только его глаза – жуткие, беспощадные, колдовские. Я почувствовал легкий страх. Ну а что еще прикажете чувствовать, когда рядом с вами путешествует существо, способное колоть головы, словно орехи, причем на расстоянии?
Хорошо, что меня с ним связывает общая цель. А то я бы начал переживать.
Пространство кабины почти полностью занимало кресло с телом пилота. Мне туда было не влезть, поэтому обыском занялся мой спутник. Бульвум прыгнул в узкое пространство сбоку от кресла, пробежался лапками по приборной панели, запустил четверню под сиденье, под пульт управления и еще куда-то. Я стоял снаружи, облокотившись на отодвинутую крышку кабины, делая вид, совсем не впечатлялся демонстрацией боевого телекинеза. Вокруг летели хлопья снега, но буря, кажется, шла на убыль.
Первой находкой, которую пришелец пихнул мне в руки, был шар из легкого сплава размером с теннисный мяч. Я повертел его в пальцах, но так и не понял, зачем он, – ни щелей, ни кнопок. Сунул в карман фуфайки. Карман нескромно оттопырился, но больше положить шар было некуда – два очень приличных рюкзака, которые могли стать моими, кое-кто превратил в горелые ошметки.
За креслом нашелся новый бластер взамен использованного. Бульвум не выпускал его из рук до конца поисков. Я сделал вид, что не заметил недружественного жеста. Хотя какой в этом смысл? Много ли пришелец понимает в человеческих эмоциях? Впрочем, нет, отставить. Кое-чему он научился, недаром мы провели вместе почти сутки. Я заметил, что иногда он тайком копирует мои жесты, а потом использует их для выражения своих мыслей или эмоций. Учится, значит…
Маленькую коробочку, уместившуюся на ладони, Бульвум извлек из-под приборной панели. Сковырнув крышку, заглянул внутрь и брезгливо отодвинулся. Отдал мне. Внутри стального контейнера лежал кровянистый орган. Человеческий. Какой именно, разобрать не удалось, да я и не хотел знать. Волокнистая поверхность блестела влагой, значит, извлечен всего несколько часов назад… Сглотнув тошнотворный ком, я вернул крышку на место. Закуска в дорогу для красноглазого дылды. Нечто вроде сухарика на случай, если прихватит голод.
Сжимая коробочку в ладонях, я чувствовал, как меня переполняет ненависть. Теперь ясно, что люди для космических агрессоров являются не просто подопытными, на которых проводятся мерзкие хирургические опыты. Мы – пища. Набор закусок, которые они возят с собой в коробочках. Может, изысканное лакомство или деликатес.
– Уроды! – мрачно прохрипел я.
Бульвум накинул на голову капюшон и выбрался из кабины в пургу, показывая тем самым, что обыск закончен. Нашей добычей стал бластер, непонятный шар и чей-то внутренний орган в коробочке, который я тут же похоронил в снегу. В общем, негусто.
Пришелец кивнул в направлении, где мы оставили снегоход, показывая, что пора ехать.
– Погоди, – задумчиво произнес я. – Забыли сделать одну важную вещь.
Я пошарил в карманах и отыскал завалявшийся маркер, которым писал записку на месте катастрофы вертолета (вряд ли ее кто-то прочел или прочтет в ближайшее время, как я надеялся). Зажав колпачок в зубах, наклонился над креслом пилота и сосредоточенно вывел на широком пупырчатом лбу:
«ТАК БУДЕТ СО ВСЕМИ!»
Каждую букву я обвел несколько раз, чтобы было лучше видно. Отодвинулся, любуясь работой. Теперь лицо мертвеца выражало не только ужас и мучительную смерть, но и несло собратьям послание. Надеюсь, у них найдется русско-ублюдский словарь, чтобы понять его смысл. Для большей наглядности следовало бы подвесить этого жирафа на сосновый сук. Но пачкаться неохота. Да и времени жаль.
– Теперь можем идти, – сказал я, с чувством выполненного долга спрыгивая на снег.
Буря действительно успокаивалась. Вместо хлопьев размером с крылья капустниц ветер таскал мелкие снежинки. Проваливаясь в свежий пух, на медленной скорости мы подъехали к энергетической ограде. Бульвум устроился на носу, одной рукой держась за стекло; другая рука, в которой находился шар, была высоко поднята над головой. За несколько метров до границы силового поля находка из катера раскалилась, испустив легкое фиолетовое свечение. Едва это произошло, стена перед нами прогнулась. По мере приближения снегохода изгиб увеличивался и раздвигался, образуя проход. Мы въехали в него. В ушах загудели сотни невидимых электрических проводов, составляющих заграждение. На прозрачном своде играли фиолетовые пятна, реагируя на приближение шара в руке Бульвума.