Скальци Джон. Бригады призраков

   "Объект у меня, и мне нужна помощь. И средство передвижения".
   "Пять минут – и ты получишь и то, и другое, – заверил ее Харви. – Только не торопи меня".
   "Извини, придется поторопить", – сказала Саган, разрывая связь.
   Коридор, в который она попала из квартиры Бутэна, вел на север, мимо лаборатории, и на восток, в другое крыло здания. Мимо лаборатории было проще всего попасть туда, где ее сможет подобрать Харви, но Саган опасалась, что Зоя увидит своего отца или Джареда. Вздохнув, она вернулась в квартиру и подобрала оружие няньки. Держать его одной рукой было очень неудобно: оно было рассчитано на то, чтобы обращаться с ним двумя руками, причем обинянскими, а не человеческими. Оставалось надеяться, что к этому моменту все обиняне уже покинули здание и занялись Харви и пользоваться оружием не придется.
   Но пришлось воспользоваться винтовкой трижды, в последний раз в качестве дубинки – она оглушила обинянина ударом по голове после того, как у нее кончились патроны. Тот закричал. Закричала и Зоя; девочка испуганно вскрикивала каждый раз, когда Саган использовала винтовку. Но она не открывала глаза, как и обещала.
   Наконец Саган добралась до того места, откуда проникла в здание, – до выбитого окна на лестничной площадке первого этажа.
   "Где ты?" – запросила она Харви.
   "Веришь ты или нет, обиняне особенно не горят желанием одолжить мне свою технику, – прислал ответ тот. – Перестань ко мне приставать. Скоро буду у тебя".
   – Мы уже в безопасности? – спросила Зоя. Она по-прежнему вжималась лицом в шею Саган, поэтому ее голос прозвучал глухо и невнятно.
   – Пока что еще нет, – ответила Саган. – Подожди еще немного, Зоя.
   – Я хочу к папе! – захныкала девочка.
   – Понимаю, Зоя. Тс-с.
   С верхних этажей донесся топот ног. "Харви, давай же! – подумала Саган. – Поторопись!"
 
   Эти долбаные обиняне уже начинали надоедать Харви. Вначале он скосил пару дюжин этих тварей в столовой, что, надо признать, явилось ни с чем не сравнимым наслаждением – полным очищением души, особенно в свете того, как обинянские ублюдки расправились почти со всем 2-м взводом. Свои прелести были и в том, чтобы протаранить крошечным мотоциклом здоровенный самолет. Но, вынужденный спешиться, Харви вдруг начал осознавать, как же много здесь этих проклятых обинян и насколько же труднее с ними справляться, когда тебе приходится передвигаться на своих двоих. А тут еще эта Саган – снова интегрированная, и это было хорошо, – но она заявила, что ей нужен транспорт. Как будто мы тут прохлаждаемся в безделье.
   "Впрочем, она у нас босс", – сказал сам себе Харви.
   Раздобыть один из мотоциклов, стоящих на стоянке, оказалось очень непросто: с нее был только один выход, надежно перекрытый. Но два мотоцикла разъезжали по территории станции, охотясь за дерзким десантником.
   "Смотрите-ка, – мысленно усмехнулся Дэниел, увидев появившийся из-за угла мотоцикл. – Упомяни черта, а он тут как тут!"
   До сих пор Харви передвигался низко пригнувшись, чтобы не привлекать к себе внимание. Но сейчас он выпрямился во весь рост и, выйдя на открытое место, замахал руками:
   – Эй ты, козел! Иди сюда, долбаный урод!
   То ли услышав, то ли увидев Харви, обинянин, сидевший за рулем, направил мотоцикл прямо на него.
   "Отлично, твою мать, – подумал тот. – А что прикажете делать теперь?"
   Как выяснилось, перво-наперво Харви пришлось отскочить в сторону, уклоняясь от потока стрел, вырвавшихся из курсового пулемета мотоцикла. Перекатившись, он застыл в положении для стрельбы лежа и, вскинув обинянскую винтовку, выстрелил вслед проскочившему на полной скорости мимо обинянину. Первый выстрел дал промах, второй снес мотоциклисту полчерепа.
   "Вот для чего нужна каска, осел", – подумал Харви и поспешил забрать добычу, чтобы можно было отправляться за Саган.
   Встретившиеся по пути обиняне попытались повторить то, что он сам проделал с солдатом, управлявшим мотоциклом до него. Харви предпочитал не стрелять, а давить их; впрочем, особой разборчивостью он не страдал.
   "Карета подана", – наконец доложил Харви Саган.
   Он несказанно удивился, увидев, кто у нее на руках.
   "Это же ребенок!"
   "Знаю, – Саган усадила Зою на мотоцикл. – Гони что есть сил к капсуле!"
   Разогнавшись до максимальной скорости, Харви полетел по прямой. Пока что погони не было.
   "А я полагал, нам нужно было притащить Бутэна", – пробормотал он, когда они удалились от станции на достаточное расстояние.
   "Планы изменились".
   "Где Бутэн?"
   "С ним разберется Дирак".
   "Дирак? – повторил Харви, изумляясь второй раз на протяжении нескольких минут. – А я полагал, его уже нет в живых".
   "Боюсь, его уже действительно нет в живых".
   "Тогда как же он сможет разобраться с Бутэном?"
   "Понятия не имею, – призналась Саган. – Просто я знаю, что на Дирака можно положиться".
 
   Чарльз Бутэн открыл глаза своего совершенно нового тела.
   "Ну, не совершенно нового, – поправился он. – Им уже успели немного попользоваться".
   Помощник-обинянин открыл ясли и помог ему выбраться из них. Бутэн сделал несколько осторожных шагов, затем еще несколько, уже нормальных. Оглянувшись вокруг, он поразился, насколько более живыми и обостренными стали его чувства: казалось, всю его предыдущую жизнь они были настроены на пониженную мощность, а теперь их разом вывернули на полную катушку. Даже помещение лаборатории показалось Бутэну восхитительным.
   Он бросил взгляд на свое прежнее тело. Головной мозг уже был мертв, однако тело еще продолжало дышать; оно умрет само по себе, через несколько часов, максимум – через сутки. Бутэн собирался использовать возможности своего нового тела для того, чтобы зафиксировать смерть прежнего, после чего вместе с этими доказательствами поспешить в капсулу-ловушку, разумеется, захватив дочь. Конечно, если капсула еще остается на Аристе, поспешно поправился Бутэн. Судя по всему, взятым в плен десантникам Специальных сил удалось каким-то образом бежать. Возможно, один из них сможет добраться до капсулы.
   "Что ж, – подумал Бутэн, – ничего страшного не произойдет".
   Он уже мысленно раскручивал запасной вариант, согласно которому он – как Дирак – убивает Бутэна. Обиняне, лишившись заветного сознания, отказываются от войны и дают Дираку разрешение покинуть Арист вместе с телом Бутэна и Зоей.
   "Гм, это уже не слишком правдоподобно", – засомневался Чарльз.
   Надо будет поработать над деталями. Однако какую бы историю он ни придумал…
   Внезапно Бутэн обратил внимание на небольшой объект, подмигивающий в уголке поля зрения. Это было изображение почтового конверта.
   Под изображением появилась подпись:
   "Вам сообщение от Джареда Дирака. Для того чтобы открыть его, скажите: "открыть"".
   – Открыть, – произнес вслух заинтригованный Бутэн.
   Конверт открылся и тотчас же исчез. Сообщение оказалось не текстовым, а голосовым.
   – Привет, Бутэн, – произнес синтезированный голос, в точности похожий на голос Дирака – отныне на его собственный, поправил Бутэн. – Вижу, ты уже забрал это тело. Однако прежде чем уйти, мне хотелось бы поделиться с тобой кое-какими своими последними мыслями.
   Одно мудрое существо однажды сказало мне, как важно делать выбор. Хотя большую часть своей недолгой жизни мне не приходилось выбирать, по крайней мере в важных вопросах, сейчас, у последней черты, я поставлен перед необходимостью сделать выбор. От меня не зависит, жить мне или умереть, – это решил за меня ты. Но когда ты говорил, что у меня нет иного пути, кроме как помочь тебе осуществить свои зловещие планы, ты ошибался. У меня есть возможность выбирать, и я сделал свой выбор.
   Я решил не помогать тебе. Я не знаю, является ли Союз колоний лучшим правительством для человечества; у меня не было времени узнать все, что нужно знать по этому вопросу. Но я выбираю не ставить под угрозу жизнь миллионов и даже миллиардов людей, помогая тебе осуществить свержение СК. Быть может, в конечном счете мое решение окажется ошибочным. Однако я принял его сам, стремясь выполнить свой долг, ради чего и появился на свет. Я буду защищать человечество.
   Есть горькая ирония в том, Бутэн, что, хотя у нас с тобой общее сознание, общие мысли и даже, возможно, общая цель – благо для человечества, мы, несмотря на все то, что нас объединяет, пришли к совершенно противоположным заключениям относительно способов достижения этой цели. Я сожалею о том, что мы с тобой провели вместе так мало времени. Мне хотелось бы стать твоим другом и братом, а не сосудом, в который вылили твое сознание. Но сейчас уже слишком поздно что-либо менять. Слишком поздно для меня и, хотя ты этого еще не сознаешь, слишком поздно для тебя.
   Как бы там ни было, я хочу сказать тебе спасибо. К лучшему или худшему, я появился на свет благодаря тебе и в течение недолгого времени мог испытывать радости и горести жизни. Кроме того, я встретил и полюбил Зою, которой, молю Бога, удастся спастись. Я обязан тебе своей жизнью, Чарльз, точно так же, как я обязан тебе своей смертью.
   А теперь позволь мне сделать одно небольшое отступление, которое, обещаю, приведет к кульминации. Знаешь ты или нет, одним из самых любопытных свойств УмноКрови является способность мгновенно окисляться – воспламеняться. Не могу избавиться от мысли, что кто-то закодировал это свойство в качестве жестокой шутки. Впервые мне довелось стать свидетелем этого, когда я видел гибель кровососущих насекомых, которые пытались жалить солдат Специальных сил. Впоследствии оказалось, что эта способность может быть очень полезной – однажды в бою она спасла мне жизнь.
   Чарльз, ты сотворил вирус, который собираешься использовать для свержения Союза колоний. Поскольку ты разбираешься в вирусах применительно к компьютерам, тебе, вероятно, знаком термин "троянский конь". Так вот, это послание, мой друг и брат, является троянским конем. Открыв его, ты запустил маленькую программу, которую я написал. Эта программа прикажет всем до одной наночастицам моей УмноКрови мгновенно воспламениться по моей команде. По моим оценкам, того времени, пока я говорил, как раз хватило, чтобы программа успела обработать всю УмноКровь.
   Что ж, давай это проверим.
 
   Саган получила сообщение, когда усаживала Зою в капсулу-ловушку. Оно было от Джареда Дирака.
   "Если ты меня сейчас слышишь, значит, Чарльз Бутэн мертв. Я распорядился так, чтобы это сообщение было отправлено сразу после того, как мой бывший МозгоДруг запустил программу, которая заставит воспламениться мою УмноКровь. Если Бутэн и не погибнет при взрыве – а он должен обязательно погибнуть, – он умрет от удушья в течение следующих нескольких минут. В любом случае, его больше нет в живых, как и меня. Не знаю, слышишь ли ты меня, но, надеюсь, слышишь, а это значит, что ты жива и здорова и находишься в безопасности. Прощай, лейтенант Саган. Я рад, что был знаком с тобой. А если увидишься с Кайненом, передай, что я послушался его и сделал выбор".
   Саган поделилась сообщением с Харви.
   "Отлично. До последнего вдоха Дирак оставался солдатом Специальных сил".
   "Да, – согласилась Саган, жестом предлагая ему занять место в капсуле. – Забирайся внутрь, Харви".
   "Ты шутишь!"
   "Кому-то нужно отправиться вместе с Зоей, – сказала Джейн. – Командир здесь я. Я остаюсь".
   "Лейтенант, – возразил Харви, – малышка меня совсем не знает. Это ты притащила ее сюда. И ты должна лететь с ней. Кроме того, я пока что еще не хочу уходить отсюда. Я отрываюсь по полной. Полагаю, к тому времени, как Специальные силы бросят на эту станцию камень, я уже успею разобраться с обинянами без посторонней помощи. И, покончив с этим, думаю, надо будет вернуться и посмотреть, не осталось ли там чего-нибудь стоящего. Так что лети, Саган, и ни о чем не думай. Пусть где-нибудь через пару дней за мной пришлют спасательную капсулу. Не беспокойся, со мной все будет в порядке. Даже если меня убьют – я успею получить огромное удовольствие".
   "Ну хорошо, – уступила Саган. – Если снова окажешься на станции, постарайся извлечь устройства памяти из модуля переноса сознания, который находится в лаборатории Бутэна. Пусть это будет твоим приоритетом".
   "А что в них?"
   "Не что, а кто", – поправила Саган.
   Вдалеке послышался гул.
   "Кажется, за нами уже идут, – заметил Харви. – Забирайся, лейтенант".
   – А теперь мы в безопасности? – спросила Зоя через несколько минут после того, как капсула взмыла в небо.
   – Да, Зоя. Надеюсь.
   – А когда ко мне приедет папа?
   – Не знаю, Зоя. – Саган ласково погладила девочку по головке. – Не знаю.
   В тесноте капсулы Зоя протянула к ней ручки. Саган крепко прижала ее к себе.

15

   – Что ж, Сциллард, вы оказались правы, – сказал генерал Мэттсон. – В конце концов из Джареда Дирака вышел прок.
   Мэттсон, генерал Сциллард и полковник Роббинс обедали в генеральской столовой. На этот раз ели все трое: генерал Мэттсон стал первым, кто формально нарушил традицию, запрещающую подчиненным есть, заказав для Роббинса огромную тарелку со спагетти под соусом по-болонски. А когда какой-то взбешенный генерал попытался сделать ему замечание, Мэттсон сказал, громко и отчетливо:
   – Заткнись, кусок высушенного дерьма! Этот человек заслужил тарелку макарон, черт побери!
   С тех пор и другие генералы стали угощать своих офицеров.
   – Благодарю вас, генерал, – сказал Сциллард. – А теперь, если не возражаете, мне хотелось бы выяснить, как вы собираетесь устранить эти проблемы наших МозгоДрузей. Из-за халатности ваших людей, оставивших незапертую калитку, я потерял семь боевых кораблей.
   – Все подробности у полковника Роббинса.
   Генералы повернулись к Роббинсу, который как раз откусил кусок сочного бифштекса по-веллингтонски. Полковник старательно прожевал и проглотил мясо.
   – Разумеется, первым делом мы прикрыли эту калитку, – начал он. – Была осуществлена срочная модернизация программного обеспечения МозгоДруга. Существовавшая ошибка исправлена. На будущее у нас намечено самым тщательнейшим образом проверить все программное обеспечение, выискивая в нем недокументированные функции, сомнительные фрагменты и вообще все, что способно влиять на безопасность. Кроме того, мы собираемся ввести в протокол обмена информацией между МозгоДрузьями процедуру проверки на вирусы. Так что вирус Бутэна больше не пройдет.
   – Он и раньше не должен был пройти, – заметил Сциллард. – Первые программы, блокирующие вирусы, появились еще на заре программирования, однако в МозгоДруге не было реализовано ничего подобного. Своим пренебрежением элементарной компьютерной гигиеной вы едва не погубили всех нас.
   – Подобных процедур не было потому, что в них не возникала необходимость, – напомнил Мэттсон. – МозгоДруг является закрытой системой, полностью защищенной от внешних воздействий. Даже из затеи Бутэна в конечном счете ничего не получилось.
   – Однако мерзавец был чертовски близок к успеху, – возразил Сциллард.
   – Ну да, но произошло это потому, что кое-кто из сидящих за этим столом захотел создать тело, в которое можно было бы запихнуть сознание Чарльза Бутэна, – пробурчал Мэттсон. – Фамилий я называть не буду.
   – Гм, – пробормотал Сциллард.
   – В любом случае, нынешнее поколение МозгоДрузей доживает своей век, – вмешался Роббинс. – Следующее, уже испытанное гамеранцами, в самом ближайшем будущем будет распространено на все ССК. Новый компьютер обладает принципиально другой архитектурой и является полностью органическим; все коды подверглись оптимизации, и он не унаследовал болезней своих предшественников. Калитка закрыта, господин генерал, и впредь подобных атак можно больше не бояться.
   – По крайней мере, со стороны тех, кто работал над предыдущими поколениями МозгоДруга, – сказал Сциллард. – Но что насчет тех, кто разрабатывал новые программы? Вам надо будет проверить, нет ли у кого-нибудь из них желания перебежать к врагу.
   – Мы обязательно этим займемся, – заверил его Роббинс.
   – Уж постарайтесь.
   – Кстати о перебежчиках, – заговорил Мэттсон. – Как вы намереваетесь поступить с лейтенантом Саган?
   – Что вы имеете в виду? – удивился Сциллард.
   – Мягко говоря, она слишком много знает. Через Бутэна и Дирака ей известно о конклаве и о том, как строго мы следим за доступом к этой информации. У нее нет допуска к этим секретам, Сциллард. Это может быть очень опасно.
   – Лично я не вижу, почему это может быть опасным. Если только не брать в расчет, что это действительно правда. Конклав существует. И если он все-таки сумеет договориться, мы окажемся в самой настоящей заднице.
   – Опасно это уже тем, что тут не вся правда, и это вам прекрасно известно, Сциллард, – возразил Мэттсон. – Бутэн ничего не знал о контрконклаве и о том, насколько глубоко мы в нем завязаны и как пытаемся сыграть на противостоянии двух сообществ. События развиваются стремительно, и мы приближаемся к той точке, когда необходимо срочно определяться с выбором и заключать союзы. Нам не удастся и дальше сохранять нейтралитет. Поэтому крайне нежелательно, чтобы ваша Саган начала говорить во всеуслышание свою половину правды, порождая слухи.
   – Тогда расскажите ей все, черт возьми, – предложил Сциллард. – В конце концов, она боевой офицер, служит в разведке. Ей можно доверить правду.
   – Это зависит не от меня.
   Увидев, что Сциллард хочет что-то сказать, Мэттсон поднял руки, останавливая его.
   – Это зависит не от меня, Сциллард. Если контрконклав официально разорвет с конклавом, сами прекрасно понимаете, к чему это приведет. Вся наша галактика, черт побери, окажется объята пламенем войны. И тогда мы больше не сможем полагаться только на новобранцев с Земли. Нам придется обратиться за помощью и к колониям. Быть может, даже объявить мобилизацию. Ну а к чему приведет это, объяснять не надо. Колонии поднимут бунт. Хорошо если нам удастся избежать гражданской войны. Колониям ни о чем не говорят не потому, что хотят держать их в неведении, а потому, что не хотят допустить развала всего долбаного Союза.
   – Чем дольше мы будем молчать, тем хуже нам придется в конце, – напомнил Сциллард. – Наши политиканы так и не смогут придумать, как лучше преподнести колониям правду. А когда правда все-таки всплывет, возникнет вопрос, какого черта СК так долго ее скрывал.
   – Это зависит не от меня, – упрямо повторил Мэттсон.
   – Ну да, ну да, – раздраженно произнес Сциллард. – К счастью для вас, есть выход, который устроит всех. Срок службы Саган подходит к концу. По-моему, ей осталось всего несколько месяцев. Максимум – год. В общем, ее уже можно уволить из армии. Насколько мне известно, она и так не намеревалась продлевать контракт. Мы отправим Саган на только что основанную колонию, и пусть она там разглагольствует о конклаве, если ей вздумается, – кто ее будет слушать? Колонистам хватит своих забот. Они будут думать только о том, как вырастить первый урожай.
   – Вы полагаете, вам удастся уговорить Саган? – с сомнением промолвил Мэттсон.
   – У нас есть отличное средство ее соблазнить. Пару лет назад Саган очень сблизилась с одним солдатом ССК по имени Джон Перри. Как выяснилось, она была выращена на основе генотипа жены Перри. Конечно, самому Перри до истечения срока службы еще далеко, но, если понадобится, мы найдем способ уволить его досрочно. И к тому же, похоже, Саган привязалась к Зое Бутэн. Девочка осталась круглой сиротой, и ее судьбой все равно надо заниматься. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню.
   – Понимаю, – подтвердил Мэттсон. – Хочется верить, у вас не возникнет никаких проблем.
   – Я сделаю все возможное, – заверил Сциллард. – Да, кстати о секретах. Как проходят ваши переговоры с обинянами?
   Мэттсон и Роббинс с опаской посмотрели на него.
   – Никаких переговоров с обинянами не ведется, – поспешно возразил Роббинс.
   – Ну разумеется, не ведется, – усмехнулся Сциллард. – Вы не предложили обинянам продолжить программу создания сознания, начатую Бутэном. А они в ответ не обещают разобраться с тем, что останется от рраей и энешанцев после их войны друг с другом. Никто ни с кем ни о чем не договаривается. Так как же все-таки не проходят эти непереговоры?
   Роббинс вопросительно взглянул на Мэттсона; тот кивнул.
   – Не проходят они просто изумительно, – сказал полковник. – Скорее всего, соглашение не будет достигнуто в течение ближайших двух дней.
   – Как это незамечательно, – похвалил Сциллард.
   – И все же, давайте вернемся к Саган, – снова заговорил Мэттсон. – Как вы думаете, когда вы сможете получить от нее ответ?
   – Я собираюсь переговорить с ней сегодня же, – сказал Сциллард. – И я попрошу ее быть готовой отправиться в путь через неделю. Это даст ей время убрать за собой.
   – Что вы имеете в виду? – подозрительно спросил Мэттсон.
   – Ну, попрощаться с друзьями и сдать дела, – ответил Сциллард. – Плюс я собираюсь попросить ее еще кое о чем.
 
   Джейн Саган всмотрелась в миниатюрную трехмерную цветную картинку.
   – Что это?
   – Перед тобой душа Джареда Дирака, – ответил Кайнен.
   Саган удивленно обернулась:
   – Помнится, ты как-то сказал, что у солдата Специальных сил нет души.
   – То было другое время и другое место, – возразил Кайнен. – Да и я теперь уже не настолько глуп. Ну да ладно, пусть это будет сознание Дирака. Насколько мне известно, добытое одним из ваших солдат и записанное Чарльзом Бутэном. И, как я понял, твоя задача заключается в том, чтобы определить, что с ним делать.
   Саган кивнула. Генерал Сциллард вызвал ее к себе и предложил уволить из армии ее и Джона Перри и сделать их опекунами Зои Бутэн при условии, что она будет молчать о конклаве и определится, как поступить с сознанием Джареда Дирака.
   "Насчет конклава я все понимаю, – сказала Саган. – Но при чем тут Дирак?"
   "Мне просто любопытно посмотреть, как ты поступишь", – уклончиво произнес Сциллард, отказываясь предоставить какие-либо объяснения.
   – Ну, и что ты намереваешься с ним сделать? – спросил Кайнен.
   – А ты как думаешь, что мне делать?
   – Я-то прекрасно знаю, как ты должна поступить, – сказал Кайнен. – Но я – это не ты, и я не скажу, что я сделал бы на твоем месте, до тех пор, пока не услышу твое решение.
   Саган повернулась к Гарри Уилсону, который с любопытством наблюдал за разговором.
   – Гарри, а ты что скажешь?
   – Извини, Джейн, – улыбнулся тот. – Я тоже предпочту сослаться на Пятую поправку*^[17]. Решение должна принимать ты.
   – Вы можете вернуть Дирака к жизни? – спросила Саган.
   – Весьма вероятно, – подтвердил Кайнен. – Теперь нам известно о процессе переноса сознания гораздо больше, чем тогда. Возможно, нам удастся подготовить головной мозг лучше, чем когда мы готовили мозг Дирака под сознание Бутэна. Конечно, по-прежнему остается риск, что сознание не приживется, и тогда повторится то, что было с Дираком: будет развиваться другая личность, в которой со временем постепенно начнет проступать чужое сознание. Но, полагаю, сейчас риск этого существенно ниже, а вскоре процедура будет доведена до совершенства, и не останется даже и этого. Одним словом, если ты хотела знать мое мнение, мы можем вернуть Дирака к жизни.
   – Но ведь Джаред этого не хотел, правда? – задумчиво промолвила Саган. – Он знал, что его сознание записано. Он мог бы попросить меня попытаться его спасти. Но не сделал этого.
   – Да, не сделал, – согласился Кайнен.
   – Джаред сделал выбор, – решительно произнесла Саган. – А в данном вопросе решение должен был принимать именно он. Кайнен, будь добр, сотри это сознание.
   – Теперь ты понимаешь, почему я уверен, что у тебя есть душа, – сказал Кайнен. – Пожалуйста, прими мои извинения за то, что я когда-то сомневался в этом.
   – Никаких извинений не требуется. Однако я их принимаю.
   – Спасибо. А теперь, лейтенант Саган, я хочу попросить тебя об одном одолжении. Или, точнее, это не столько одолжение, сколько долг, который ты должна мне вернуть.
   – О чем это ты? – недоуменно произнесла Саган.
   Кайнен многозначительно посмотрел на Уилсона, и тот вдруг заметно занервничал.
   – Друг мой, тебе необязательно это слышать, – сказал Кайнен.
   – Нет уж, я останусь, – упрямо заявил Уилсон. – Но позволь мне повторить еще раз: ты безмозглый дурак, черт бы тебя побрал!
   – Твое мнение услышано. И я ценю, что ты его высказал.
   Уилсон обреченно скрестил руки на груди.
   – Говори же, – сказала Саган.
   – Лейтенант, я хочу умереть. На протяжении последних нескольких месяцев противоядие, которое вы мне даете, все с меньшим успехом облегчает мои страдания. С каждым днем боль усиливается.
   – Мы можем увеличить дозу.
   – Да, и, возможно, это даст какой-то эффект, – согласился Кайнен. – Однако меня мучает не только физическая боль. Я оторван от родины, от своего народа, от всего того, что приносило мне в жизни радость. Я ценю дружбу с Гарри Уилсоном и тобой – с тобой! подумать только! – но с каждым днем я ловлю себя на том, что моя истинная сущность, то, что есть во мне от рраей, съеживается и холодеет. Вскоре от нее ничего не останется, и я окажусь один, совсем один. Я вроде буду живым, но внутренне умру.