Центурионы переглянулись.
– Что думаешь? – спросил Катон.
– Звучит так, словно какому-то бедолаге приходится очень хреново, – отозвался Макрон и, переведя дух, принялся карабкаться по заснеженным камням. Катон двинулся по глубоким следам, которые оставлял в снегу его друг. Некоторые камни пошатывались, но там было куда поставить ногу и за что ухватиться, так что довольно скоро Макрон, протянув руку, помог Катону выбраться на плоский скальный выступ, откуда открывался вид на ущелье, по которому сегодня с таким трудом поднималась колонна. Внизу дорога огибала подножие холма и дальше снова шла на подъем.
Костер они увидели сразу: желтый огонь у края дороги, не более чем в сотне шагов внизу. Рядом топтались четыре стреноженных лошади, а на поваленном древесном стволе у огня сидели три человека. Четвертый склонился над чем-то у края ствола – и склоны вновь огласил вопль. Потом этот человек отступил, и центурионы увидели еще одного, пятого, которого до этого заслонял своей спиной предыдущий. Этот пятый был раздет до пояса и привязан к поваленному дереву. Костер осветил его, и Катон с Макроном разглядели черные отметины на его груди. Их происхождение прояснилось быстро: мужчина, до этого склонявшийся над пленником, подошел к костру и стал нагревать в его пламени острие меча.
Катон повернулся к Макрону.
– Я этого малого видел. Ну, который к дереву привязан. Это тот торговец.
– Торговец?
– Ну, из Гиспеллума… Что, по-твоему, происходит? Кто эти люди?
– Почем мне знать? Похоже, разбойники. Но я не собираюсь сидеть здесь и смотреть, как они развлекаются таким манером.
Макрон глянул вниз и на миг задумался.
– Можно вернуться и поднять остальных, но на это уйдет слишком много времени. Бедолага может испустить дух. Кроме того, сильно сомневаюсь, чтобы эта бестолковая команда сумела захватить разбойников врасплох. Услышав, что к ним приближаются, они прикончат беднягу, вскочат на коней и уберутся восвояси задолго до того, как мы до них доберемся.
– Понятно. – Катон медленно кивнул. – Ты хочешь сказать, что нам с тобой проще спуститься отсюда прямо туда.
– Быстро соображаешь, парень. – Макрон похлопал его по плечу. – Пошли.
Они слезли с выступа и проследовали по камням до кромки покрывавших склон до самой дороги деревьев, когда снова раздался крик:
– Умоляю, не надо! Не надо! Клянусь, я ничего не знаю! Умоляю вас!
Отчаянная мольба заставила Катона и Макрона ускориться. Они торопливо спускались в тени деревьев, порой чуть ли не съезжая по склону под обледенелыми сучьями, стараясь не упускать из виду мерцавший впереди, пробивавшийся сквозь завесу сосновых ветвей огонь. Через некоторое время Макрон остановился и поднял руку, давая Катону понять, что они уже достаточно близко. Костер мерцал за деревьями, шагах в пятидесяти от них, и в его свете были уже хорошо видны четверо мучителей и их пленник.
Макрон вытащил меч и шагнул вперед.
– Погоди! – шепотом окликнул его Катон. – Ты что же, собираешься вот так взять и напасть?
– А что еще делать? – прошептал в ответ Макрон. – Нас двое, а их четверо, так что окружить, боюсь, не получится.
– Надо было сходить за подмогой.
– Сейчас уже поздно об этом толковать.
– Ладно, тут ты прав. Но сначала попробуем уравнять шансы. Глянь.
Катон указал на узкое углубление в земле, тянувшееся вдоль края дороги, и Макрон понял, что это засыпанная снегом придорожная канава. Она проходила совсем рядом с поваленным деревом, и мужчины сидели на нем к ней спиной.
Макрон вложил меч обратно в ножны и понимающе кивнул.
– Дельная мысль.
Они подобрались к самой кромке деревьев, после чего припали к земле, преодолев по снегу расстояние от опушки до обочины, нырнули в канаву и, провалившись в снег, поползли по ней – Макрон впереди, Катон сзади – к костру, подавляя желание вскочить и припустить со всех ног, подогреваемое возобновившимися воплями пленника. Наконец, судя по оранжевым отблескам, центурионы поравнялись с костром.
– Не высовывайся, – шепнул Макрон, вытащил меч из ножен и, глубоко вздохнув, приподнял голову над краем канавы. Пред ним обрисовывались силуэты троих сидевших на бревне людей, молча смотревших на своего приятеля. Тот снова склонился над пленником, которого из канавы видно не было. Макрон про себя выругался: четвертый противник стоял к ним лицом. Стоит им подняться, и они мигом будут замечены.
Раздраженному Макрону не оставалось ничего, кроме как, осторожно выглядывая, продолжать наблюдение. Потом Катон подергал его за ногу. Макрон обернулся, увидел его вопросительно поднятую руку и отрицательно покачал головой. Потом он опустился вниз и, уже не рискуя быть услышанным, шепнул Катону:
– Придется ждать. Следи за мной. Как только подам сигнал, выбираемся, по возможности неслышно, и вперед. Атакую я – атакуешь ты. Не раньше.
– Понятно, – выдохнул тот.
Они лежали в снегу, с мечами в руках, дожидаясь удобного момента. Снег начал таять, и Катон чувствовал, как вода смачивает его тунику, холодя кожу. Он снова начал дрожать, хотя сердце его неистово колотилось от нервного напряжения. Макрон впереди был неподвижен, словно скала: лишь его глаза отслеживали каждое движение у древесного ствола. Мучитель продолжал свою безжалостную работу, и теперь они слышали все, что он говорил жертве:
– Давай, выкладывай. Все равно ведь расскажешь, так зачем зря мучиться? Конечно, тебе так и так подыхать, но ведь лучше, чтобы это произошло быстрее и легче. К чему тебе лишние страдания?
– Клянусь, я ничего не знаю! – простонал пленник. – Я вообще не понимаю, что вы ищете. Клянусь!
Его мучитель помолчал, а потом низким, угрожающим голосом произнес:
– Пожалуй, я сейчас поджарю тебе яйца. Может быть, это развяжет твой проклятый язык.
С этими словами он попятился, повернулся к огню и наклонился, чтобы сунуть острие меча в уголья. Макрон напрягся и махнул рукой Катону. Оба центуриона, с мечами наготове, поднялись из канавы и, низко пригнувшись, двинулись к поваленному дереву. Снег скрипел под сапогами, и Катон всякий раз ставил ногу медленно и осторожно, не сводя глаз со спины сидевшего перед ним человека. По левую руку от себя он скорее ощущал, чем видел, темный силуэт Макрона, нацелившегося на человека, сидевшего на краю ствола. Вскоре его ноздри заполнили запахи дыма, лошадей и, главное, тошнотворный запах горелой плоти. Тем временем мучитель разогнул спину и поднял перед собой раскаленный докрасна, тускло светившийся на фоне темного склона холма, клинок. Затем повернулся и замер, увидев две приближающиеся тени.
– Что за хре…?
– Бей их! – взревел Макрон, бросился, взметая снег, вперед и всадил клинок в спину сидевшего перед ним человека.
Катон, не имея времени ни на что другое, сделал длинный выпад, и, поскольку намеченный им противник уже начал оборачиваться, а молодой центурион взял высоковато, острие меча с хрустом вонзилось в ухо. Голова сидевшего человека дернулась от удара, а спустя миг тело рухнуло наземь. Третий, сидевший посередине, вскочил на ноги, отпрыгнул от бревна и мгновенно выхватил меч, готовый отразить любую атаку. Мучитель стоял на месте: он всмотрелся во тьму, а потом рассмеялся.
– Да их всего двое. Мы с ними справимся.
Устранив половину возможных противников, Макрон с Катоном остановились за древесным стволом. Возможности внезапной атаки были исчерпаны, и теперь им предстояла схватка на равных. Не отводя взгляда от стоявшего перед ним человека, Макрон бросил Катону:
– Тот, что с раскаленным мечом, твой. Я займусь вторым ублюдком.
Кивнув, Катон двинулся в обход древесного ствола, пригибаясь и готовясь к атаке, но противник не предоставил ему такой возможности, с ревом бросившись на него. Раскаленное острие описало в воздухе сверкающую дугу, но Катон успел блокировать удар. Лязгнула сталь, раскаленный кончик отбитого меча с шипением чиркнул по снегу. Катон тут же сделал выпад, целя недругу в грудь, но тот оказался слишком быстр и отскочил назад, так что меч центуриона пронзил лишь воздух. Соперники замерли, присматриваясь один к другому. Катон смутно сознавал, что Макрон рубится с другим разбойником, но не мог оглянуться, чтобы не упускать из виду непосредственного противника.
Мучитель, рассмотрев Катона, поманил его к себе свободной рукой.
– Давай, щенок, нападай, если ты вообразил, будто так уж хорош.
Катон усмехнулся: на такую дешевую приманку он не попадется.
– Пошел на хрен!
Враг рассмеялся, но уже в следующий миг на его лице отразилась смертоносная, злобная сосредоточенность. Последовало стремительное движение вперед и молниеносный финт. Катон, однако, понял, что это отвлекающий маневр, и лишь слегка подался назад корпусом, продолжая держать клинок перед собой. Противник хмыкнул и предпринял реальную атаку, обрушив на Катона град рубящих ударов и вынудив его под столь буйным натиском отступить к древесному стволу. Тот едва успевал парировать молниеносные удары, наносившиеся вдобавок с такой силой, что каждый из них отдавался в его руке волной боли. Затем Катон почувствовал задней частью бедра шершавую кору и понял, что отступать больше некуда. Противник, воодушевившись успехом, обрушился на него с еще большей яростью. Издав гортанный, торжествующий рев, он со страшной силой отбил клинок Катона вниз, так, что тот застрял в бревне, намереваясь обратным взмахом, вверх и в сторону, рассечь центуриону лицо. Однако сила удара оказалась чрезмерной: его собственный меч вонзился в дерево и застрял. Враг напрягся до дрожи в плече, но вырвать клинок не смог. Он нахмурился, и в это время Катон, не размышляя, врезал ему левым кулаком по переносице. Послышался хруст. Не медля ни мгновения, центурион выпустил рукоять своего меча, зажатую между деревом и клинком противника, и, высвободив правую руку, нанес еще не успевшему опомниться врагу новый мощный удар. Теперь удары кулаков посыпались на противника один за другим. Тот, пытаясь удержать равновесие, отступил на несколько шагов, но в конце концов рухнул в снег.
Только теперь Катон позволил себе взглянуть, как дела у друга. Но Макрон в помощи не нуждался: его соперник валялся в снегу, а центурион уперся ногой ему в грудь, чтобы вытащить торчавший между ребер меч.
Макрон оглянулся.
– Ты в порядке, парень?
– Ни царапины.
Катон повернулся к дереву, чтобы вернуть себе меч, но в этот миг рука ухватила его за лодыжку. Он упал, перекатился на бок и наугад нанес удар ногой, угодив врагу в ухо. Тот взревел сквозь стиснутые зубы, но, несмотря на расфокусированный взгляд, не только не ослабил хватки, но вцепился в Катонову ногу пальцами, как когтями. Катон нанес подбитым гвоздями сапогом новый удар, на сей раз по костяшкам пальцев. Брызнула кровь, но, несмотря на боль, пальцы не разжались. Тем временем человек, пытавший пленника, поднялся на ноги, посмотрел на Катона с Макроном, повернулся и бросился к лошадям.
– Останови его! – крикнул Катон.
Мгновенно сориентировавшись, Макрон припустил за беглецом по глубокому снегу. Катон тем временем дотянулся до застрявшего в дереве меча, ухватившись за рукоять, с усилием высвободил его и, перейдя в сидячее положение, полоснул клинком по запястью удерживавшей его лодыжку руки. На сей раз пальцы разжались, и Катон высвободил сапог. Лицо противника исказила гримаса боли. Потом его глаза закатились, и тот упал ничком: из раны сбоку головы на снег сочилась кровь и серое мозговое вещество.
Резкий возглас заставил Катона повернуться к деревьям.
Беглец-мучитель уже сидел верхом; припав к спине лошади, он развернул ее, перескочил канаву и оказался на дороге. Гнавшемуся за ним по снегу Макрону осталось лишь, остановившись у обочины, разочарованно хлопнуть себя мечом по бедру. Противник стремительно умчался в ночь и пропал из виду.
Катон обернулся к пленнику и опустился возле него на колени. Пострадавший был высоким, хорошо сложенным мужчиной средних лет, с короткими темными волосами, в штанах для верховой езды и мягких кожаных сапогах. На его обнаженной груди виднелось несколько ожогов, один запечатлелся на щеке. Когда над ним склонился Катон, он ухитрился выдавить улыбку.
– Мои спасители, я надеюсь?
Катон потянулся к путам, привязывавшим пленника к дереву, нащупал узел и распустил его. Освободившись от уз, пленник осел и принялся растирать запястья.
– Дерьмо, до чего же больно!
Он дрожал, и Катон, сорвав с ближайшего тела плащ, набросил ему на плечи.
– Идти сможешь?
В это время к ним, с хрустом топая по снежной корке, подошел Макрон.
– Ты в порядке, приятель?
Бывший пленник вскинул глаза и снова вымученно улыбнулся.
– Спасибо, теперь в порядке. А могу я спросить, кто вы такие? Мне кажется, я вас уже видел.
– Центурионы Макрон и Катон. Направляемся в Равенну с колонной пополнения для корабельной пехоты. А ты?
Мужчина поморщился и спустя момент ответил:
– Марк Анобарб, купец.
Макрон кивнул и жестом указал на три валявшихся в снегу трупа.
– А эти шутники кто такие?
Анобарб поднял глаза.
– Я обязательно вам все расскажу, но нельзя ли сначала найти какое-нибудь укрытие? А то я немного ослаб.
– Извини.
Макрон наклонился и протянул ему руку. Торговец ухватился за нее и поднялся на ноги; появившаяся было на его лице гримаса боли быстро сошла.
– Ну-ка, Катон, помоги мне, – попросил Макрон, осторожно, чтобы не потревожить ожоги, поддерживая пострадавшего с одной стороны. Катон поддержал его с другой. Втроем они выбрались на дорогу и зашагали в сторону лагеря корабельной пехоты.
Глава одиннадцатая
– Что думаешь? – спросил Катон.
– Звучит так, словно какому-то бедолаге приходится очень хреново, – отозвался Макрон и, переведя дух, принялся карабкаться по заснеженным камням. Катон двинулся по глубоким следам, которые оставлял в снегу его друг. Некоторые камни пошатывались, но там было куда поставить ногу и за что ухватиться, так что довольно скоро Макрон, протянув руку, помог Катону выбраться на плоский скальный выступ, откуда открывался вид на ущелье, по которому сегодня с таким трудом поднималась колонна. Внизу дорога огибала подножие холма и дальше снова шла на подъем.
Костер они увидели сразу: желтый огонь у края дороги, не более чем в сотне шагов внизу. Рядом топтались четыре стреноженных лошади, а на поваленном древесном стволе у огня сидели три человека. Четвертый склонился над чем-то у края ствола – и склоны вновь огласил вопль. Потом этот человек отступил, и центурионы увидели еще одного, пятого, которого до этого заслонял своей спиной предыдущий. Этот пятый был раздет до пояса и привязан к поваленному дереву. Костер осветил его, и Катон с Макроном разглядели черные отметины на его груди. Их происхождение прояснилось быстро: мужчина, до этого склонявшийся над пленником, подошел к костру и стал нагревать в его пламени острие меча.
Катон повернулся к Макрону.
– Я этого малого видел. Ну, который к дереву привязан. Это тот торговец.
– Торговец?
– Ну, из Гиспеллума… Что, по-твоему, происходит? Кто эти люди?
– Почем мне знать? Похоже, разбойники. Но я не собираюсь сидеть здесь и смотреть, как они развлекаются таким манером.
Макрон глянул вниз и на миг задумался.
– Можно вернуться и поднять остальных, но на это уйдет слишком много времени. Бедолага может испустить дух. Кроме того, сильно сомневаюсь, чтобы эта бестолковая команда сумела захватить разбойников врасплох. Услышав, что к ним приближаются, они прикончат беднягу, вскочат на коней и уберутся восвояси задолго до того, как мы до них доберемся.
– Понятно. – Катон медленно кивнул. – Ты хочешь сказать, что нам с тобой проще спуститься отсюда прямо туда.
– Быстро соображаешь, парень. – Макрон похлопал его по плечу. – Пошли.
Они слезли с выступа и проследовали по камням до кромки покрывавших склон до самой дороги деревьев, когда снова раздался крик:
– Умоляю, не надо! Не надо! Клянусь, я ничего не знаю! Умоляю вас!
Отчаянная мольба заставила Катона и Макрона ускориться. Они торопливо спускались в тени деревьев, порой чуть ли не съезжая по склону под обледенелыми сучьями, стараясь не упускать из виду мерцавший впереди, пробивавшийся сквозь завесу сосновых ветвей огонь. Через некоторое время Макрон остановился и поднял руку, давая Катону понять, что они уже достаточно близко. Костер мерцал за деревьями, шагах в пятидесяти от них, и в его свете были уже хорошо видны четверо мучителей и их пленник.
Макрон вытащил меч и шагнул вперед.
– Погоди! – шепотом окликнул его Катон. – Ты что же, собираешься вот так взять и напасть?
– А что еще делать? – прошептал в ответ Макрон. – Нас двое, а их четверо, так что окружить, боюсь, не получится.
– Надо было сходить за подмогой.
– Сейчас уже поздно об этом толковать.
– Ладно, тут ты прав. Но сначала попробуем уравнять шансы. Глянь.
Катон указал на узкое углубление в земле, тянувшееся вдоль края дороги, и Макрон понял, что это засыпанная снегом придорожная канава. Она проходила совсем рядом с поваленным деревом, и мужчины сидели на нем к ней спиной.
Макрон вложил меч обратно в ножны и понимающе кивнул.
– Дельная мысль.
Они подобрались к самой кромке деревьев, после чего припали к земле, преодолев по снегу расстояние от опушки до обочины, нырнули в канаву и, провалившись в снег, поползли по ней – Макрон впереди, Катон сзади – к костру, подавляя желание вскочить и припустить со всех ног, подогреваемое возобновившимися воплями пленника. Наконец, судя по оранжевым отблескам, центурионы поравнялись с костром.
– Не высовывайся, – шепнул Макрон, вытащил меч из ножен и, глубоко вздохнув, приподнял голову над краем канавы. Пред ним обрисовывались силуэты троих сидевших на бревне людей, молча смотревших на своего приятеля. Тот снова склонился над пленником, которого из канавы видно не было. Макрон про себя выругался: четвертый противник стоял к ним лицом. Стоит им подняться, и они мигом будут замечены.
Раздраженному Макрону не оставалось ничего, кроме как, осторожно выглядывая, продолжать наблюдение. Потом Катон подергал его за ногу. Макрон обернулся, увидел его вопросительно поднятую руку и отрицательно покачал головой. Потом он опустился вниз и, уже не рискуя быть услышанным, шепнул Катону:
– Придется ждать. Следи за мной. Как только подам сигнал, выбираемся, по возможности неслышно, и вперед. Атакую я – атакуешь ты. Не раньше.
– Понятно, – выдохнул тот.
Они лежали в снегу, с мечами в руках, дожидаясь удобного момента. Снег начал таять, и Катон чувствовал, как вода смачивает его тунику, холодя кожу. Он снова начал дрожать, хотя сердце его неистово колотилось от нервного напряжения. Макрон впереди был неподвижен, словно скала: лишь его глаза отслеживали каждое движение у древесного ствола. Мучитель продолжал свою безжалостную работу, и теперь они слышали все, что он говорил жертве:
– Давай, выкладывай. Все равно ведь расскажешь, так зачем зря мучиться? Конечно, тебе так и так подыхать, но ведь лучше, чтобы это произошло быстрее и легче. К чему тебе лишние страдания?
– Клянусь, я ничего не знаю! – простонал пленник. – Я вообще не понимаю, что вы ищете. Клянусь!
Его мучитель помолчал, а потом низким, угрожающим голосом произнес:
– Пожалуй, я сейчас поджарю тебе яйца. Может быть, это развяжет твой проклятый язык.
С этими словами он попятился, повернулся к огню и наклонился, чтобы сунуть острие меча в уголья. Макрон напрягся и махнул рукой Катону. Оба центуриона, с мечами наготове, поднялись из канавы и, низко пригнувшись, двинулись к поваленному дереву. Снег скрипел под сапогами, и Катон всякий раз ставил ногу медленно и осторожно, не сводя глаз со спины сидевшего перед ним человека. По левую руку от себя он скорее ощущал, чем видел, темный силуэт Макрона, нацелившегося на человека, сидевшего на краю ствола. Вскоре его ноздри заполнили запахи дыма, лошадей и, главное, тошнотворный запах горелой плоти. Тем временем мучитель разогнул спину и поднял перед собой раскаленный докрасна, тускло светившийся на фоне темного склона холма, клинок. Затем повернулся и замер, увидев две приближающиеся тени.
– Что за хре…?
– Бей их! – взревел Макрон, бросился, взметая снег, вперед и всадил клинок в спину сидевшего перед ним человека.
Катон, не имея времени ни на что другое, сделал длинный выпад, и, поскольку намеченный им противник уже начал оборачиваться, а молодой центурион взял высоковато, острие меча с хрустом вонзилось в ухо. Голова сидевшего человека дернулась от удара, а спустя миг тело рухнуло наземь. Третий, сидевший посередине, вскочил на ноги, отпрыгнул от бревна и мгновенно выхватил меч, готовый отразить любую атаку. Мучитель стоял на месте: он всмотрелся во тьму, а потом рассмеялся.
– Да их всего двое. Мы с ними справимся.
Устранив половину возможных противников, Макрон с Катоном остановились за древесным стволом. Возможности внезапной атаки были исчерпаны, и теперь им предстояла схватка на равных. Не отводя взгляда от стоявшего перед ним человека, Макрон бросил Катону:
– Тот, что с раскаленным мечом, твой. Я займусь вторым ублюдком.
Кивнув, Катон двинулся в обход древесного ствола, пригибаясь и готовясь к атаке, но противник не предоставил ему такой возможности, с ревом бросившись на него. Раскаленное острие описало в воздухе сверкающую дугу, но Катон успел блокировать удар. Лязгнула сталь, раскаленный кончик отбитого меча с шипением чиркнул по снегу. Катон тут же сделал выпад, целя недругу в грудь, но тот оказался слишком быстр и отскочил назад, так что меч центуриона пронзил лишь воздух. Соперники замерли, присматриваясь один к другому. Катон смутно сознавал, что Макрон рубится с другим разбойником, но не мог оглянуться, чтобы не упускать из виду непосредственного противника.
Мучитель, рассмотрев Катона, поманил его к себе свободной рукой.
– Давай, щенок, нападай, если ты вообразил, будто так уж хорош.
Катон усмехнулся: на такую дешевую приманку он не попадется.
– Пошел на хрен!
Враг рассмеялся, но уже в следующий миг на его лице отразилась смертоносная, злобная сосредоточенность. Последовало стремительное движение вперед и молниеносный финт. Катон, однако, понял, что это отвлекающий маневр, и лишь слегка подался назад корпусом, продолжая держать клинок перед собой. Противник хмыкнул и предпринял реальную атаку, обрушив на Катона град рубящих ударов и вынудив его под столь буйным натиском отступить к древесному стволу. Тот едва успевал парировать молниеносные удары, наносившиеся вдобавок с такой силой, что каждый из них отдавался в его руке волной боли. Затем Катон почувствовал задней частью бедра шершавую кору и понял, что отступать больше некуда. Противник, воодушевившись успехом, обрушился на него с еще большей яростью. Издав гортанный, торжествующий рев, он со страшной силой отбил клинок Катона вниз, так, что тот застрял в бревне, намереваясь обратным взмахом, вверх и в сторону, рассечь центуриону лицо. Однако сила удара оказалась чрезмерной: его собственный меч вонзился в дерево и застрял. Враг напрягся до дрожи в плече, но вырвать клинок не смог. Он нахмурился, и в это время Катон, не размышляя, врезал ему левым кулаком по переносице. Послышался хруст. Не медля ни мгновения, центурион выпустил рукоять своего меча, зажатую между деревом и клинком противника, и, высвободив правую руку, нанес еще не успевшему опомниться врагу новый мощный удар. Теперь удары кулаков посыпались на противника один за другим. Тот, пытаясь удержать равновесие, отступил на несколько шагов, но в конце концов рухнул в снег.
Только теперь Катон позволил себе взглянуть, как дела у друга. Но Макрон в помощи не нуждался: его соперник валялся в снегу, а центурион уперся ногой ему в грудь, чтобы вытащить торчавший между ребер меч.
Макрон оглянулся.
– Ты в порядке, парень?
– Ни царапины.
Катон повернулся к дереву, чтобы вернуть себе меч, но в этот миг рука ухватила его за лодыжку. Он упал, перекатился на бок и наугад нанес удар ногой, угодив врагу в ухо. Тот взревел сквозь стиснутые зубы, но, несмотря на расфокусированный взгляд, не только не ослабил хватки, но вцепился в Катонову ногу пальцами, как когтями. Катон нанес подбитым гвоздями сапогом новый удар, на сей раз по костяшкам пальцев. Брызнула кровь, но, несмотря на боль, пальцы не разжались. Тем временем человек, пытавший пленника, поднялся на ноги, посмотрел на Катона с Макроном, повернулся и бросился к лошадям.
– Останови его! – крикнул Катон.
Мгновенно сориентировавшись, Макрон припустил за беглецом по глубокому снегу. Катон тем временем дотянулся до застрявшего в дереве меча, ухватившись за рукоять, с усилием высвободил его и, перейдя в сидячее положение, полоснул клинком по запястью удерживавшей его лодыжку руки. На сей раз пальцы разжались, и Катон высвободил сапог. Лицо противника исказила гримаса боли. Потом его глаза закатились, и тот упал ничком: из раны сбоку головы на снег сочилась кровь и серое мозговое вещество.
Резкий возглас заставил Катона повернуться к деревьям.
Беглец-мучитель уже сидел верхом; припав к спине лошади, он развернул ее, перескочил канаву и оказался на дороге. Гнавшемуся за ним по снегу Макрону осталось лишь, остановившись у обочины, разочарованно хлопнуть себя мечом по бедру. Противник стремительно умчался в ночь и пропал из виду.
Катон обернулся к пленнику и опустился возле него на колени. Пострадавший был высоким, хорошо сложенным мужчиной средних лет, с короткими темными волосами, в штанах для верховой езды и мягких кожаных сапогах. На его обнаженной груди виднелось несколько ожогов, один запечатлелся на щеке. Когда над ним склонился Катон, он ухитрился выдавить улыбку.
– Мои спасители, я надеюсь?
Катон потянулся к путам, привязывавшим пленника к дереву, нащупал узел и распустил его. Освободившись от уз, пленник осел и принялся растирать запястья.
– Дерьмо, до чего же больно!
Он дрожал, и Катон, сорвав с ближайшего тела плащ, набросил ему на плечи.
– Идти сможешь?
В это время к ним, с хрустом топая по снежной корке, подошел Макрон.
– Ты в порядке, приятель?
Бывший пленник вскинул глаза и снова вымученно улыбнулся.
– Спасибо, теперь в порядке. А могу я спросить, кто вы такие? Мне кажется, я вас уже видел.
– Центурионы Макрон и Катон. Направляемся в Равенну с колонной пополнения для корабельной пехоты. А ты?
Мужчина поморщился и спустя момент ответил:
– Марк Анобарб, купец.
Макрон кивнул и жестом указал на три валявшихся в снегу трупа.
– А эти шутники кто такие?
Анобарб поднял глаза.
– Я обязательно вам все расскажу, но нельзя ли сначала найти какое-нибудь укрытие? А то я немного ослаб.
– Извини.
Макрон наклонился и протянул ему руку. Торговец ухватился за нее и поднялся на ноги; появившаяся было на его лице гримаса боли быстро сошла.
– Ну-ка, Катон, помоги мне, – попросил Макрон, осторожно, чтобы не потревожить ожоги, поддерживая пострадавшего с одной стороны. Катон поддержал его с другой. Втроем они выбрались на дорогу и зашагали в сторону лагеря корабельной пехоты.
Глава одиннадцатая
Центурион Миниций ждал их у лагеря. Когда они, поддерживая с двух сторон освобожденного пленника, приблизились, он, скрестив руки на груди, произнес:
– А это, стало быть…
– Марк Анобарб, – буркнул Макрон. – Мы с ним уже встречались. Он был в Гиспеллуме как раз, когда мы там ночевали.
– Ага, а потом вы вышли прогуляться посреди ночи и случайно на него наткнулись, я так понимаю? – промолвил Миниций, почти не скрывая подозрений. – В связи с этим хотелось бы понять, кто же вы такие.
– Центурионы, направляющиеся к месту назначения. Как тебе было сказано.
– Вот именно, было сказано.
– Ты видел наши документы, – указал Макрон. – На них печать военной канцелярии, верно?
– Подумаешь: подделать табличку сумеет любой мальчишка, был бы грамотный.
– Может, и сумеет, но кому и зачем это нужно? – отозвался Катон. – А сейчас позволь, мы отведем этого человека в палатку: надо позаботиться о его ранах.
– О ранах? Что еще за раны?
– Когда мы нашли Анобарба, кое-какие ребята забавлялись, придумывая для него разные пытки.
– С чего бы это?
Макрон пожал плечами.
– Давай отведем его в палатку, а там, глядишь, и выясним.
В палатке двое центурионов уложили торговца на постель Макрона. Спустя момент появился Миниций, прихвативший с подводы тяжелую коробку с бинтами и мазями. Он поставил ее рядом с постелью, в то время как Катон, осторожно сняв плащ, продемонстрировал ожоги.
– Дерьмо! – Миниция аж перекосило. – Зачем они это делали?
– Пытались развязать ему язык, – пояснил Катон. – Хотели, чтобы он ответил на их вопросы.
– А это, стало быть…
– Марк Анобарб, – буркнул Макрон. – Мы с ним уже встречались. Он был в Гиспеллуме как раз, когда мы там ночевали.
– Ага, а потом вы вышли прогуляться посреди ночи и случайно на него наткнулись, я так понимаю? – промолвил Миниций, почти не скрывая подозрений. – В связи с этим хотелось бы понять, кто же вы такие.
– Центурионы, направляющиеся к месту назначения. Как тебе было сказано.
– Вот именно, было сказано.
– Ты видел наши документы, – указал Макрон. – На них печать военной канцелярии, верно?
– Подумаешь: подделать табличку сумеет любой мальчишка, был бы грамотный.
– Может, и сумеет, но кому и зачем это нужно? – отозвался Катон. – А сейчас позволь, мы отведем этого человека в палатку: надо позаботиться о его ранах.
– О ранах? Что еще за раны?
– Когда мы нашли Анобарба, кое-какие ребята забавлялись, придумывая для него разные пытки.
– С чего бы это?
Макрон пожал плечами.
– Давай отведем его в палатку, а там, глядишь, и выясним.
В палатке двое центурионов уложили торговца на постель Макрона. Спустя момент появился Миниций, прихвативший с подводы тяжелую коробку с бинтами и мазями. Он поставил ее рядом с постелью, в то время как Катон, осторожно сняв плащ, продемонстрировал ожоги.
– Дерьмо! – Миниция аж перекосило. – Зачем они это делали?
– Пытались развязать ему язык, – пояснил Катон. – Хотели, чтобы он ответил на их вопросы.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента