Мокошь ахнула и, крикнув мальчиков, побежала по дороге прочь от женщины, спускающейся с трапа. Ей было тяжело бежать с внучкой на руках, но она неслась изо всех сил и, как ей показалось, долго. Мальчики, ничего не понимая, бежали рядом, пока Арина, выбившись из сил, не упала прямо в снег, уронив девочку... Цветастая шаль ее съехала набок, в рукава шубы набился снег. Когда Арина поднялась на ноги, Лотис стояла прямо перед ней и держала Зоиньку на руках. Та совсем не испугалась незнакомой женщины, напротив, прижималась к ней, обхватив ручонками, и улыбалась Арине.
- Отдай... - с тоской сказала Арина.
Лотис взяла за руку Сережу, тот - Павлика, и с девочкой на руках пошла к диску, стоящему далеко в поле...
Ноги у Арины словно примерзли к земле, она хотела шагнуть и не могла, хотела заплакать - горло будто сдавили, и из него вырывалось только судорожное дыхание...
На полпути Сережа принялся беспокойно оглядываться на Арину. Он дернул Лотис за руку и молча посмотрел ей в глаза. Она обернулась, взглянула на Арину, потом на мальчика и нехотя кивнула. Сережа обнялся с Павлушей, поцеловал девочку и побежал назад, к Арине, скорбно застывшей на дороге.
Лотис снова двинулась вперед, уводя с собой Павлушу и Зоиньку...Теперь уже Павлик что-то сказал ей, решительно, как он всегда умел. Лотис снова согласилась - наверное, потому, что Арина произнесла про себя все молитвы, какие вспомнила. Павлик поцеловал Зоиньку и тоже побежал назад. Сережа бросился ему навстречу, и они снова обнялись, теперь уже радуясь встрече, а не прощаясь... Арина не успела ахнуть, как оба они превратились в двух белых голубков и полетели к Лотис. Они покружили над Зоинькой, касаясь ее крыльями, садясь ей на ладошки, и вскоре вернулись к Арине. Секунда - и они снова дети. Она крепко взяла их за руки.
- Забыла, как прощаются? - хмуро сказала ей Лотис, повернулась и с Зоинькой на руках вошла в серебристый диск. Девочка, глядя через плечо Лотис, махала Арине ручкой.
Арина перевела дух, поправила сбившуюся шаль и сквозь слезы речитативом затянула древнюю ритуальную песню, что передавалась в их роду от мокоши к мокоши:
- Ты вернешься, дорогая... Ты взойдешь на этот зеленый холм...
Диск плавно взлетел, слегка накренился и через мгновение уже исчез, но Арина, протянув руки к опустевшему белому небу, продолжала:
- Я обниму тебя, и мы никогда не расстанемся, пусть даже солнце собьется с пути и ночь прогонит день...
- Что ж, пусть звезды приблизятся к нам и освещают нам дорогу... тихо проговорила Лотис, глядя на удаляющуюся Землю.
Вот она стала меньше, еще меньше... И совсем исчезла с экрана.
Эпилог
- Михалыч... Слышишь? Пойдем, а? - Вася, молодой геодезист, стоя на коленях, заглядывал в палатку и дергал начальника геологической партии за ногу.
- Полог закрой, гнус сожрет, - донеслось из палатки сонное бормотание.
- Уйдут ведь, - с тоской сказал Вася. - Эх, вы, люди-человеки...
- Ты опять за свое? Говорил вчера... тебе не наливать больше...
- Да не пил я! Вылазь, Михалыч, очень тебя прошу! - В голосе Васи зазвенело отчаяние. - В последний раз!
Из палатки высунулась голова.
- Опять лохматый и страшный пасёт мамонтов?
- Ага.
- Вась, это белая горячка, - предупредил Михалыч, выбравшись наружу и натягивая сапоги. - Исключительно для того, чтобы ты оставил нас в покое... Но предупреждаю... Ты уже всех замучил...
- Быстрее... - взмолился геодезист.
...Они почти бежали по тропинке, протоптанной в зарослях. Размякшая от дождей земля скользила под ногами. Ночной воздух был влажным, холодным, и в двух шагах деревья казались сплошной непроницаемой стеной. Но на востоке сквозь сырой туман уже поднимался робкий рассеянный свет.
- Здесь, - тихо сказал Вася, когда они вышли к большой поляне. Затаиться надо, а то учуют.
Впереди были различимы только неясные тени, но Михалыч вдруг почувствовал, что где-то рядом находятся крупные живые существа. Отдаленный хруст ломаемых ветвей, шевеление деревьев говорили о том, что, возможно, там, в темноте, таится опасность для человека.
Деревья на дальнем краю поляны с оглушительным треском повалились, и прямо перед сидящими в зарослях людьми выросла темная гора - огромный, покрытый рыжей шерстью слон с бивнями устрашающих размеров. Длинным волосатым хоботом он обвил низкорослое дерево, выдернул его из земли и принялся рыть бивнями влажную почву, добираясь до сочных корней растения.
Скоро на поляну вышел еще один мамонт, совсем маленький. Мамонтенок поднял хобот и негромко затрубил. Большой мамонт успокаивающе ответил и тяжелой поступью затопал к встревоженному детенышу.
- Солнце уже встает, значит, самое время... Сейчас засвистит... погонит их... - шепотом сказал Вася оцепеневшему Михалычу.
- Кто? Йети? - хриплым голосом спросил тот.
- Ну, да.
- Вася, ущипни меня!
- Я сам весь в синяках, целую неделю себя щипаю. Говорил ведь... Еще не верят!
- Вась, - жалобно сказал начальник партии, - а чё это делается-то, а? Конец света, что ли?
- Наоборот, - горячо зашептал геодезист. - Лишь бы только никто не пострелял их... Набегут, гады, как узнают... Пошли поближе подойдем, а то не увидим...
Они встали и, пригнувшись, осторожно пошли вперед. Через несколько мгновений оба уткнулись лбами в невидимое заграждение. Они ощупывали его руками, хлопали по нему, пинали - прозрачная, но на удивление прочная стена препятствовала их продвижению вперед, надежно защищая пасущихся на поляне существ от существ двуногих.
Вася с Михалычем пошли вдоль стены, время от времени хлопая по ней. Она уходила далеко в тайгу. Они кидали высоко вверх шишки - шишки отскакивали, как мячи. Вася радостно хохотал. Михалыч сокрушенно качал головой:
- Вот паразиты... что придумали...
- Да это же выход, Михалыч! Братья-инопланетяне, снежные человеки! кричал Вася, оглядывая просыпающуюся тайгу. - Уважаю! Привет вам всем от людей-человеков!
Нежно щебетали птицы и гудели пчелы, перелетая с цветка на цветок. В размытой дымке утра казались нарисованными акварелью длинная сосновая аллея, в конце нее белый дом, прозрачная речушка, дно которой было выложено разноцветными камешками, и лес по краю обширного поместья.
Лужайка перед домом была усажена тюльпанами. Они обогнули ее и вошли в дом. Внутри он был так же красив, как и снаружи, но необитаем и потому печален. Они прошлись по комнатам, в которых никто не жил, постояли в детской - дом был холодным и пустым.
- Не надо было сюда приходить, - сказал Грайн. - Тебе нужно уже успокоиться.
Александр кивнул. Потому он и пришел сюда - чтобы успокоиться, чтобы найти того, кого здесь быть не может...
- Тут неуютно, тебе не кажется? - сказал он.
- Пошли в зоопарк, - предложил Грайн. - Там Туз, его любимый лев. Он всё время с ним играл.
... Клетка была открытой и пустой. Они постояли перед ней и бесцельно пошли по одной из многочисленных тропинок, пересекающих парк.
Издалека донесся слабый рык и довольное фырканье - навстречу им по аллее шел большой желтый лев, а рядом с ним, положив на гриву льва свою тонкую руку, - маленький мальчик. Птицы порхали у него над головой, касаясь крыльями волос. Ослепительное сияние окружало его, самого сотканного из света, пронизанного им, и улыбался он так же лучисто и светло...
В нескольких шагах от мальчиков он остановился. Александр молча смотрел на чудесное видение, и от радости слезы навернулись у него на глаза. Грайн был взволнован не меньше, и им всем не нужны были слова.
Александр наклонился, поставил на дорожку деревянную машину, которую держал в руках, и подтолкнул ее к мальчику. Она покатилась прямо к его ногам. Он тихо засмеялся, поднял игрушку и прижал к груди.
...Они уходили по сосновой аллее - лев и мальчик, окруженный сиянием... Вот мальчик повернулся и в последний раз помахал ручкой. Александр с Грайном, замерев, смотрели им вслед - долго, пока они не исчезли за поворотом.
Травы колыхались в предрассветной мгле, и легкий свежий ветер, качающий их, доносил до нидов ароматы цветущего клевера. Обилие растительности - трав, цветов, кустарников - поражало, совсем редкими были каменные островки, устоявшие под ее натиском. Черные точки модулей, большой стаей падающие с неба, садились на эти крохотные безжизненные участки равнины, и вскоре густо облепили их.
Дрофы и куропатки копошились под ногами, не обращая внимания на высоких волосатых существ, выбирающихся из модулей; просыпаясь, шевелились птицы на кустах; вдалеке проскакал табун сайгаков, совсем рядом с Соном пробежали несколько козочек и прошел, чутко принюхиваясь, олень с ветвистыми рогами.
Это непуганое, счастливое царство дышало благополучием и спокойствием, и сердца нидов гулко стучали от счастья. Здесь не нужно будет, как на Земле, сооружать убежища и питомники для истребляемых и исчезающих животных, а уходя с планеты, - оставлять огромные полипластовые самообеспечивающиеся биосферы, в которых животные и птицы чувствовали бы себя комфортно и спокойно...Так нидам, покидающим Землю, пришлось сделать, чтобы защитить зоопарк, который они вернули людям.
Это был слишком драгоценный дар, но взамен народ Сона получил свой собственный дом, эту планету, которую тоже назвал Землей. По решению Александра, их прежний, параллельный, мир был отдан четвертым, чем на какое-то время была снята острота проблемы перенаселенности их жизненного пространства. Конечно, это потребовало от Галактического Совета дополнительных усилий - чтобы надежно защитить землян от возможной экспансии четвертых, приблизившихся теперь к Земле ровно на одну параллель. Сон много размышлял о резко изменившемся, ставшем таким лояльным, отношении Александра к ненавистным для нидов четвертым, но так и не узнал, что причина этого - горький опыт, приобретенный мальчиком. Александр не хотел повторять ошибок своего отца, с излишней поспешностью принявшего ответственное решение.
...Стоя у модулей, ниды принялись прямо из рук выпускать в саванну мелкую живность, привезенную с Земли, - мышей, кроликов, сусликов, великое множество пичужек - и в нетерпении посматривали на посветлевший горизонт.
Там вдруг задрожало небо, и из-за ровного края земли хлынули широкие золотистые потоки. Величественное, нестерпимо яркое светило вставало сейчас только для нидов, и, мгновенно рассеявшись по равнине, они пошли по высоким травам навстречу ему - чтобы впервые поприветствовать своё Солнце...
2000 г.
Ирина Скидневская закончила Томский государственный университет, по образованию филолог. Фантастику любит с детства, но способность создавать другие миры обнаружила у себя недавно. Высшим достижением цивилизации считает музыку, а своими главными, уже созданными, произведениями - двух своих сыновей, Романа и Виталика. Обожает Элтона Джона, Клиффорда Саймака, цветы и хорошую погоду.
Живет в г.Томске и искренне желает своим читателям счастья и благополучия.
- Отдай... - с тоской сказала Арина.
Лотис взяла за руку Сережу, тот - Павлика, и с девочкой на руках пошла к диску, стоящему далеко в поле...
Ноги у Арины словно примерзли к земле, она хотела шагнуть и не могла, хотела заплакать - горло будто сдавили, и из него вырывалось только судорожное дыхание...
На полпути Сережа принялся беспокойно оглядываться на Арину. Он дернул Лотис за руку и молча посмотрел ей в глаза. Она обернулась, взглянула на Арину, потом на мальчика и нехотя кивнула. Сережа обнялся с Павлушей, поцеловал девочку и побежал назад, к Арине, скорбно застывшей на дороге.
Лотис снова двинулась вперед, уводя с собой Павлушу и Зоиньку...Теперь уже Павлик что-то сказал ей, решительно, как он всегда умел. Лотис снова согласилась - наверное, потому, что Арина произнесла про себя все молитвы, какие вспомнила. Павлик поцеловал Зоиньку и тоже побежал назад. Сережа бросился ему навстречу, и они снова обнялись, теперь уже радуясь встрече, а не прощаясь... Арина не успела ахнуть, как оба они превратились в двух белых голубков и полетели к Лотис. Они покружили над Зоинькой, касаясь ее крыльями, садясь ей на ладошки, и вскоре вернулись к Арине. Секунда - и они снова дети. Она крепко взяла их за руки.
- Забыла, как прощаются? - хмуро сказала ей Лотис, повернулась и с Зоинькой на руках вошла в серебристый диск. Девочка, глядя через плечо Лотис, махала Арине ручкой.
Арина перевела дух, поправила сбившуюся шаль и сквозь слезы речитативом затянула древнюю ритуальную песню, что передавалась в их роду от мокоши к мокоши:
- Ты вернешься, дорогая... Ты взойдешь на этот зеленый холм...
Диск плавно взлетел, слегка накренился и через мгновение уже исчез, но Арина, протянув руки к опустевшему белому небу, продолжала:
- Я обниму тебя, и мы никогда не расстанемся, пусть даже солнце собьется с пути и ночь прогонит день...
- Что ж, пусть звезды приблизятся к нам и освещают нам дорогу... тихо проговорила Лотис, глядя на удаляющуюся Землю.
Вот она стала меньше, еще меньше... И совсем исчезла с экрана.
Эпилог
- Михалыч... Слышишь? Пойдем, а? - Вася, молодой геодезист, стоя на коленях, заглядывал в палатку и дергал начальника геологической партии за ногу.
- Полог закрой, гнус сожрет, - донеслось из палатки сонное бормотание.
- Уйдут ведь, - с тоской сказал Вася. - Эх, вы, люди-человеки...
- Ты опять за свое? Говорил вчера... тебе не наливать больше...
- Да не пил я! Вылазь, Михалыч, очень тебя прошу! - В голосе Васи зазвенело отчаяние. - В последний раз!
Из палатки высунулась голова.
- Опять лохматый и страшный пасёт мамонтов?
- Ага.
- Вась, это белая горячка, - предупредил Михалыч, выбравшись наружу и натягивая сапоги. - Исключительно для того, чтобы ты оставил нас в покое... Но предупреждаю... Ты уже всех замучил...
- Быстрее... - взмолился геодезист.
...Они почти бежали по тропинке, протоптанной в зарослях. Размякшая от дождей земля скользила под ногами. Ночной воздух был влажным, холодным, и в двух шагах деревья казались сплошной непроницаемой стеной. Но на востоке сквозь сырой туман уже поднимался робкий рассеянный свет.
- Здесь, - тихо сказал Вася, когда они вышли к большой поляне. Затаиться надо, а то учуют.
Впереди были различимы только неясные тени, но Михалыч вдруг почувствовал, что где-то рядом находятся крупные живые существа. Отдаленный хруст ломаемых ветвей, шевеление деревьев говорили о том, что, возможно, там, в темноте, таится опасность для человека.
Деревья на дальнем краю поляны с оглушительным треском повалились, и прямо перед сидящими в зарослях людьми выросла темная гора - огромный, покрытый рыжей шерстью слон с бивнями устрашающих размеров. Длинным волосатым хоботом он обвил низкорослое дерево, выдернул его из земли и принялся рыть бивнями влажную почву, добираясь до сочных корней растения.
Скоро на поляну вышел еще один мамонт, совсем маленький. Мамонтенок поднял хобот и негромко затрубил. Большой мамонт успокаивающе ответил и тяжелой поступью затопал к встревоженному детенышу.
- Солнце уже встает, значит, самое время... Сейчас засвистит... погонит их... - шепотом сказал Вася оцепеневшему Михалычу.
- Кто? Йети? - хриплым голосом спросил тот.
- Ну, да.
- Вася, ущипни меня!
- Я сам весь в синяках, целую неделю себя щипаю. Говорил ведь... Еще не верят!
- Вась, - жалобно сказал начальник партии, - а чё это делается-то, а? Конец света, что ли?
- Наоборот, - горячо зашептал геодезист. - Лишь бы только никто не пострелял их... Набегут, гады, как узнают... Пошли поближе подойдем, а то не увидим...
Они встали и, пригнувшись, осторожно пошли вперед. Через несколько мгновений оба уткнулись лбами в невидимое заграждение. Они ощупывали его руками, хлопали по нему, пинали - прозрачная, но на удивление прочная стена препятствовала их продвижению вперед, надежно защищая пасущихся на поляне существ от существ двуногих.
Вася с Михалычем пошли вдоль стены, время от времени хлопая по ней. Она уходила далеко в тайгу. Они кидали высоко вверх шишки - шишки отскакивали, как мячи. Вася радостно хохотал. Михалыч сокрушенно качал головой:
- Вот паразиты... что придумали...
- Да это же выход, Михалыч! Братья-инопланетяне, снежные человеки! кричал Вася, оглядывая просыпающуюся тайгу. - Уважаю! Привет вам всем от людей-человеков!
Нежно щебетали птицы и гудели пчелы, перелетая с цветка на цветок. В размытой дымке утра казались нарисованными акварелью длинная сосновая аллея, в конце нее белый дом, прозрачная речушка, дно которой было выложено разноцветными камешками, и лес по краю обширного поместья.
Лужайка перед домом была усажена тюльпанами. Они обогнули ее и вошли в дом. Внутри он был так же красив, как и снаружи, но необитаем и потому печален. Они прошлись по комнатам, в которых никто не жил, постояли в детской - дом был холодным и пустым.
- Не надо было сюда приходить, - сказал Грайн. - Тебе нужно уже успокоиться.
Александр кивнул. Потому он и пришел сюда - чтобы успокоиться, чтобы найти того, кого здесь быть не может...
- Тут неуютно, тебе не кажется? - сказал он.
- Пошли в зоопарк, - предложил Грайн. - Там Туз, его любимый лев. Он всё время с ним играл.
... Клетка была открытой и пустой. Они постояли перед ней и бесцельно пошли по одной из многочисленных тропинок, пересекающих парк.
Издалека донесся слабый рык и довольное фырканье - навстречу им по аллее шел большой желтый лев, а рядом с ним, положив на гриву льва свою тонкую руку, - маленький мальчик. Птицы порхали у него над головой, касаясь крыльями волос. Ослепительное сияние окружало его, самого сотканного из света, пронизанного им, и улыбался он так же лучисто и светло...
В нескольких шагах от мальчиков он остановился. Александр молча смотрел на чудесное видение, и от радости слезы навернулись у него на глаза. Грайн был взволнован не меньше, и им всем не нужны были слова.
Александр наклонился, поставил на дорожку деревянную машину, которую держал в руках, и подтолкнул ее к мальчику. Она покатилась прямо к его ногам. Он тихо засмеялся, поднял игрушку и прижал к груди.
...Они уходили по сосновой аллее - лев и мальчик, окруженный сиянием... Вот мальчик повернулся и в последний раз помахал ручкой. Александр с Грайном, замерев, смотрели им вслед - долго, пока они не исчезли за поворотом.
Травы колыхались в предрассветной мгле, и легкий свежий ветер, качающий их, доносил до нидов ароматы цветущего клевера. Обилие растительности - трав, цветов, кустарников - поражало, совсем редкими были каменные островки, устоявшие под ее натиском. Черные точки модулей, большой стаей падающие с неба, садились на эти крохотные безжизненные участки равнины, и вскоре густо облепили их.
Дрофы и куропатки копошились под ногами, не обращая внимания на высоких волосатых существ, выбирающихся из модулей; просыпаясь, шевелились птицы на кустах; вдалеке проскакал табун сайгаков, совсем рядом с Соном пробежали несколько козочек и прошел, чутко принюхиваясь, олень с ветвистыми рогами.
Это непуганое, счастливое царство дышало благополучием и спокойствием, и сердца нидов гулко стучали от счастья. Здесь не нужно будет, как на Земле, сооружать убежища и питомники для истребляемых и исчезающих животных, а уходя с планеты, - оставлять огромные полипластовые самообеспечивающиеся биосферы, в которых животные и птицы чувствовали бы себя комфортно и спокойно...Так нидам, покидающим Землю, пришлось сделать, чтобы защитить зоопарк, который они вернули людям.
Это был слишком драгоценный дар, но взамен народ Сона получил свой собственный дом, эту планету, которую тоже назвал Землей. По решению Александра, их прежний, параллельный, мир был отдан четвертым, чем на какое-то время была снята острота проблемы перенаселенности их жизненного пространства. Конечно, это потребовало от Галактического Совета дополнительных усилий - чтобы надежно защитить землян от возможной экспансии четвертых, приблизившихся теперь к Земле ровно на одну параллель. Сон много размышлял о резко изменившемся, ставшем таким лояльным, отношении Александра к ненавистным для нидов четвертым, но так и не узнал, что причина этого - горький опыт, приобретенный мальчиком. Александр не хотел повторять ошибок своего отца, с излишней поспешностью принявшего ответственное решение.
...Стоя у модулей, ниды принялись прямо из рук выпускать в саванну мелкую живность, привезенную с Земли, - мышей, кроликов, сусликов, великое множество пичужек - и в нетерпении посматривали на посветлевший горизонт.
Там вдруг задрожало небо, и из-за ровного края земли хлынули широкие золотистые потоки. Величественное, нестерпимо яркое светило вставало сейчас только для нидов, и, мгновенно рассеявшись по равнине, они пошли по высоким травам навстречу ему - чтобы впервые поприветствовать своё Солнце...
2000 г.
Ирина Скидневская закончила Томский государственный университет, по образованию филолог. Фантастику любит с детства, но способность создавать другие миры обнаружила у себя недавно. Высшим достижением цивилизации считает музыку, а своими главными, уже созданными, произведениями - двух своих сыновей, Романа и Виталика. Обожает Элтона Джона, Клиффорда Саймака, цветы и хорошую погоду.
Живет в г.Томске и искренне желает своим читателям счастья и благополучия.