– Вполне. Над Ниной я тоже думаю. Скорее она Арина. Не знаю, почему.
   – Потому что родители так назвали, – раздается голос.
   Саша оглядывается и видит Нину. Она же Арина.
   Все тоже смотрят в угол – там напольный кондиционер.
   А потом переглядываются между собой.
   Саша продолжает:
   – Это что-то новенькое, согласитесь. Не адюльтер, нет, люди с высокими понятиями о чести, долге, нравственности! А вокруг те, кто этого не понимает. Кто привык расшифровывать отношения мужчины и женщины только одним ключом.
   – Саш, тебе сколько лет? – поражается Мелецкий. – О нравственности говорит! Ты серьезно веришь, что между мужчиной и женщиной может быть дружба? Без секса?
   – Да.
   – Хватит теории, – пресекает Савчук. – На самом деле спорить не о чем. Есть утвержденная каналом заявка. Есть наши договоренности. Есть сроки. А тебя, Саша, все время тянет куда-то в сторону.
   – Пожалуй, – признает Саша. – Может, я попробую продвинуться до конца серии? С учетом замечаний?
   – Извини, сначала обсудим завязку, расстановку, событие начала. Первый акт.
   – Хорошо.
   Саша устал, Саша на все согласен.
   Он выходит из кабинета вместе с Мелецким.
   И говорит ему:
   – Слушай, Виктор, у меня тут выплата по кредиту…
   – А у меня по трем! – хвастается Мелецкий. – Дом, машина и квартира в Праге.
   – Да мне немного надо.
   – А мне много! Извини, Саша, я взаймы принципиально не даю. Особенно тем, с кем нахожусь в деловых отношениях. Тебе же будет лучше. А то начну тебе замечания делать, а ты, вместо того чтобы поспорить, будешь соглашаться – потому что должен.
   – С вами поспоришь! – замечает Саша.
   – А что, мы разве давим? – удивляется Виктор.

73

   Саша в машине.
   – Что у тебя с двигателем? Бензином воняет! – слышит он голос.
   Поворачивает голову: рядом с ним – Нина. То есть Арина.
   – Оставь меня в покое, – говорит он.
   – Это ты меня оставь. Дыхнуть не даешь, все время обо мне думаешь. Знаешь, в чем твоя проблема? Почему твой Юрий, он же Виктор, не может меня полюбить? Потому что ты меня не любишь!
   – Не только не люблю, я тебя терпеть не могу!
   – Это заметно. Ты ведь ничего не знаешь о моей жизни. Ты обреченный лузер. Ты вообще хоть раз был в нормальном доме? Или только издали видел, если по Рублевке проезжал?
   – Везде я был!
   – Мне-то не надо врать, я знаю тебя не хуже, чем ты меня. Вернее, лучше. Ладно, приглашаю в гости.

74

   И Саша оказывается в особняке. Арина водит его по дому и показывает.
   – Это гостевые спальни. Бильярдная комната. Тренажерный зал. Кабинет. Наша с Иннокентием спальня. Комната Насти. Привет, Настенька, что делаешь?
   – Да так, играю, – говорит Настя, сидящая за компьютером.
   Арина ведет Сашу дальше.
   – Это библиотека. Это наш маленький музей – картины, фарфор. Это гостиная, столовая, кухня. Там подвал. А вот – бассейн.
   Саша и Арина – в большом помещении с бассейном, с застекленной крышей.
   – Знаешь, – говорит Арина, – ты в целом прав, с какой стати мне влюбляться в какого-то мелкого издателя? Что у нас общего? Но и они правы: просто дружить я с ним тоже не буду. Твой ужас в том, что я довольна своей жизнью. Мне все нравится. Я живу, как хочу. Делаю, что хочу. В отличие от тебя.
   – Неправда.
   – Правда. Ты вот хочешь написать свой гениальный сценарий про безмолвие. Так пиши! Ты десять лет его обдумываешь, сядь и напиши!
   – А жить на что? Кредит за квартиру с чего выплачивать? Кстати, взаймы на недельку…
   – Все ты врешь! – смеется Арина. – На жизнь ты бы как-нибудь заработал. А квартира – кто тебе велел соглашаться? Что тебе дороже – твой замысел, твое желание делать что-то настоящее или какая-то квартира?
   – Но Варя… Она ребенка хочет, а условия…
   – Если женщина хочет ребенка, она его в пустыне родит! В юрте! В яранге на Северном полюсе! Могла бы помочь, могла бы тоже работать! У меня на руках была мама-инвалид и два младших братика-близняшки, я сиделкой работала, какашки из-под лежачей старушки вычищала! Там меня Иннокентий и увидел, кстати, это его двоюродная бабушка была.
   – Допустим, – сердито говорит уязвленный Саша. – А сейчас у тебя что? Спа, массаж, салон красоты, бутики, машинки красивые, светские приемы, чем ты живешь?
   – Жизнью я живу! От меня радость всем. В том числе мужу и дочери. И вот этого ты мне простить и не можешь – что я такая радостная, позитивная, обалденно красивая и при этом не твоя!
   – Раздевайся! – приказывает Саша.
   На экране крупно ремарка:
   АРИНА РАЗДЕВАЕТСЯ.
   – Не буду! – отказывается Арина.
   Саша усмехается. На экране опять:
   АРИНА РАЗДЕВАЕТСЯ.
   И Арина раздевается.
   А потом начинает раздевать Сашу. Жарко целует, шепчет:
   – Я тебя обожаю, ты лучший, я сделаю все, что ты хочешь!
   Они ложатся на краю бассейна, на откуда-то взявшуюся пушистую шкуру неведомого зверя.
   Но тут раздается пронзительный звук.

75

   Это сигналит машина, стоящая за машиной Саши. Зажегся зеленый свет светофора, а Саша задумался.
   Он встряхивает головой, трогается с места.

76

   Ужиная, Саша говорит Варе:
   – Что-то ты меня балуешь. Не только обед, но и ужин. Докатишься до того, что будешь завтраком кормить.
   – Никогда. Ты встаешь в семь, а для меня это космическая перегрузка. Не раньше девяти.
   – А занятий, что ли, у вас нет? Ты два дня дома.
   – Трофим болеет.
   – Это кто?
   – Ефимов. Имя у него такое – Трофим.
   – Трофим Ефимов? Если бы в сценарии, выглядело бы нарочито. А в жизни все бывает. И серьезно болеет?
   – Да нет, завтра уже опять занятия.
   – Варь, такое дело. Завтра выплата кредита. Можно, конечно, отсрочку попросить, как это называется…
   – Реструктуризация. Плохо влияет на кредитную историю.
   – Знаю. Короче, Трофим ведь мужчина при деньгах, как я понимаю…
   – У него я просить не буду!
   – Почему?
   – Он мой преподаватель, Саша, это неудобно!
   – А я у своих продюсеров прошу – мне удобно?
   – Ты просил?
   – Да. Не дали. У всех просил. Хоть укради. Знать бы – как.
   Саша мечтательно смотрит в пространство.
   Представляет.

77

   Саша – у банка. Наблюдает. Смотрит на часы. Подъезжает инкассаторская машина. Два инкассатора выносят мешки. Саша идет мимо, ловким движением бросает небольшую петарду. Она взрывается в стороне, инкассаторы падают на землю. Саша хватает один из мешков, садится в свою машину и благополучно отъезжает.
   На экране титр: «Этот эпизод сценарист Огольцов позаимствовал из фильма “День сурка”».

78

   Ночь. Варя обнимает Сашу.
   – Не огорчайся, что-нибудь придумаем.
   – Что?
   – Не знаю… Может, у Трофима, в самом деле, попросить? Что в этом такого? Да?
   – Абсолютно ничего.
   – Я тебя люблю, – говорит Варя и обнимает Сашу.
   И смотрит куда-то в темноту через его плечо.

79

   В кафе – Саша с ноутбуком, за его столиком сидят столиком Арина и Виктор.
   Саша пишет и пьет чай, а они говорят. Очень быстро и формально.
   – Я сама не знаю, что со мной происходит, я на самом деле люблю своего мужа, люблю сына (Саша торопливо стирает, пишет заново, Арина исправляется)… люблю дочь, люблю свою жизнь, но в последнее время ощущение, будто что-то мешает, будто я пытаюсь что-то вспомнить, или нет, так в детстве у меня было, я любила сидеть за столом с родителями и слушать, ничего не понимала, но мне казалось – еще немного, и я пойму.
   Саша бормочет:
   – Про детство не надо, все равно выкинут, скажут – много слов.
   Стучит клавишами.
   Арина механически повторяет:
   – …будто я пытаюсь что-то вспомнить. Точка.
   – Я тоже, – говорит Виктор. – Я думал, что после того, что было, после этого разрыва, со мной уже не произойдет ничего непредвиденного, я не захочу такой боли, такого мучения…
   – Бла-бла-бла, бла-бла, бла-бла, – говорит Саша.
   – Бла-бла-бла, бла-бла, бла-бла, – послушно повторяет Виктор.
   Саша отправляет файл по электронной почте.
   Ждет. Виктор и Арина абсолютно неподвижны.
   Подходит официантка:
   – Решили, что заказать?
   – Да. Еще чаю.
   – А вы? – спрашивает официантка Виктора и Арину.
   – Это не люди, это персонажи, – говорит Саша.
   – А как живые.
   – Спасибо.
   Официантка уходит. Виктор, не ворочая шеей, скашивает глаза.
   – Я бы тоже чайку выпил. Или кофе.
   – Обойдешься, – отрезает Саша. – Сначала заработай, объяснись в любви по-человечески, будет тебе и кофэ, и какава с чаем!
   Титр: «Цитата из фильма “Бриллиантовая рука”».
   Звонок телефона, Саша берет трубку. Это звонит Лика.
   – В принципе все нормально, но я бы на обсуждение выносить пока не стала. И опять у тебя кафе. У тебя то и дело едят и говорят, Саша.
   – Во всех сериалах все то и дело едят и говорят. Сами же просите такие объекты – кафе, ресторан. Я могу и в электричку засунуть.
   – А что, интересно! Попробуй.

80

   Вагон электрички.
   Саша идет с ноутбуком, который прикреплен ремешком, перекинутым через шею, и стучит по клавишам. Ловко, громко, с музыкальным сопровождением. Это напоминает вступительную партию на барабанах в композиции «Распутин» группы «Бони М». Все аплодируют, кидают в сумку Саши монеты и мелкие купюры.
   Он кланяется и садится на скамью, где его ждут Виктор и Арина.
   – Что это было? – спрашивает Арина.
   – Лирическое отступление. Начнем.
   Арина поворачивается к Виктору:
   – Я сама не знаю, что со мной происходит, я на самом деле люблю своего мужа, люблю дочь, люблю…
   И умолкает: звонит телефон Саши.
   Он берет трубку.
   Голос Лики:
   – Саш, я спросила – нет, электричка дорого, из-за короткой сцены возиться не стоит. Это или в депо снимать плюс массовка, или в настоящую садиться и по-настоящему ехать, морока страшная. Да и вообще, не по статусу им на электричках кататься, они обеспеченные люди!
   – Хорошо. Я вспомнил одну свою идею, может пригодиться: колесо обозрения. Герой договаривается со служителем, тот тормозит колесо на пять минут. И это дает возможность герою объясниться.
   – Круто! Мы на колесе уже что-то снимали, по бюджету терпимо. Ты гений!
   – А то!

81

   У колеса обозрения. Виктор, отойдя от Арины, договаривается со служителем, сует ему деньги. Тот кивает.
   И вот Виктор с Ариной на колесе. Поднимаются. Саша, естественно, с ними.
   Колесо замирает. Остановилось.
   – Что это? – похоже, Арина напугана.
   – Временная поломка, – успокаивает Виктор. – Ариша, я хотел сказать…
   – Постой, – перебивает Саша, – сначала она!
   Но Арина молчит.
   – В чем дело?
   – Я боюсь высоты. И меня тошнит.
   – Гениально! – кричит Саша.
   И долбит по клавишам, а Виктор торопливо говорит:
   – Ариша, у меня было ощущение, что я умер на время – после того, что произошло. И вдруг начал оживать. Я сейчас совсем живой – знаешь, почему? Знаешь?
   Но, увы, Арина не отвечает, изо рта у нее вырывается струя. На Виктора, на Сашу, на тех, кто внизу. Возмущенные крики. Саша в восторге, подает Виктору салфетки, тот вытирает себя, Арину, Сашу. И говорит Арине успокоительно:
   – Ну, что ты? Бывает! Господи, ты плачешь? Моя ты девочка!
   Он обнимает Арину, прижимает к себе, гладит ее по волосам.
   Саша отправляет файл.
   Нетерпеливо ждет.
   Арина и Виктор целуются.
   – Тебе не противно? – шепчет она.
   – Я тебя люблю.
   – Отвернись! – приказывает Виктор Саше.
   Тот пожимает плечами и отворачивается.
   Звонок.
   Лика:
   – Саша, извини, конечно, но это ни в какие ворота. Зачем эта физиология сплошная?
   – Физиология сближает. Ты не знала? Человек становится вдруг родным, как ни странно. У тебя такого не было?
   – Никогда! Короче, я спросила еще раз, Альберт говорит – в кафе нормально. Неважно, где, важно – как.
   – Ладно, – отвечает Саша.

82

   И они опять в кафе.
   Арина говорит без выражения:
   – Я сама не знаю, что со мной происходит, я на самом деле люблю своего мужа, люблю дочь, люблю свою жизнь…
   Но тут подходит официантка. Ею оказывается Лика.
   – О милостивый господин, – жалобно говорит Лика, – не соблаговолите ли заказать еще чего-нибудь, я ведь живу на чаевые, а любовник, гадюка, жмот, он и так на две семьи разрывается, мне крошки достаются!
   – Пошла на фиг, дура! – веско отвечает Саша.

83

   Саша лежит с ноутбуком в постели, смотрит какой-то фильм.
   Голос Саши:
   – Каждый день я смотрю фильмы. Самые разные. Я смотрю их без звука. Готовлюсь к своему немому кино. И заметил: хорошие фильмы без звука становятся еще лучше, плохие же вообще невозможно смотреть. Слова их как-то защищали, заменяли настоящий смысл, а нет их – и смысла нет. Ничего нет. Но почему я так долго не могу начать свой сценарий? Может, действительно, еще сам не понял, про что? Лена подкинула неплохую идею: все тотально оглохли и онемели. Что-то случилось, пролетал какой-то метеорит, взорвался, образовалась звуковая волна, которая лишила землян речи и слуха. Все бродят, как неприкаянные.

84

   Саша представляет: он в огромном универмаге вроде ГУМа. Оглохшие и онемевшие люди по инерции пытаются что-то говорить, бестолково мечутся. Под огромным телевизором столпилась куча народа. Там беззвучный диктор с одобряющие улыбкой и ползущие субтитры: «Соблюдайте спокойствие. Мы еще не знаем, что это было, но это обязательно пройдет!».
   Голос Саши:
   – Нет. Это Голливуд. Надо про людей. Вот что самое важное. Про людей, которые разучились говорить.

85

   Арина и Виктор.
   Арина смотрит так, будто хочет что-то сказать. Медлит.
   А теперь Виктор смотрит так, будто что-то хочет сказать. Медлит.
   Они очень хотят что-то друг другу сказать. Но у них не получается.
   Какой-то звук. Виктор и Арина оглядываются.

86

   Это хлопнула дверь квартиры.
   Саша ждет. Но Варя все не входит в комнату.
   Наконец вошла. Вытирает мокрое лицо полотенцем.
   – Привет.
   – Привет.
   Варя переодевается. Вдруг говорит:
   – Не смотри, неприятно же!
   – С каких пор?
   – Ты так смотришь, будто наблюдаешь.
   – Хорошо сказано, надо запомнить.
   – Вечно ты мои слова используешь. Спросил бы, что с деньгами.
   – Спрашиваю: что с деньгами?
   – Все нормально. Уже перечислила в банк.
   – Молодец.
   – Не надо меня хвалить! – кричит Варя. – Думаешь, приятно было просить у него? Он побирушкой меня теперь считает! А я виновата, что меня собственный муж не может обеспечить?
   Саша обижен. Молчит.
   Варя садится на постель.
   – Прости. Я знаешь что поняла? Что художница я, может, не великая, но хоть какая-то. А дизайнерша – никакая. Мне это неинтересно. Оформлять чужое жилье я не хочу. И не умею. И не буду.
   Варя плачет.
   – Из-за этого так переживать? – удивляется Саша.
   – В самом деле, – Варя улыбается. – Вычеркни, забудь.

87

   Арина и Саша в кафе.
   – Опять кафе, – говорит Арина. – И что я тут делаю?
   – Просто зашла кофе выпить. И сюда же зайдет Виктор. С другой женщиной. И ты вдруг поймешь, что ревнуешь. Так бывает, женщина, да и мужчина тоже, по-настоящему понимает свое отношение к другому человеку, когда видит его с кем-то.
   – Разбираешься в психологии, надо же.
   – По сценарию разве не заметно?
   – Не всегда. А если я не ревную?
   – Тогда не будет истории. Ревнуешь.
   Но вместо Виктора входит Варя. С Трофимом Ефимовым.
   Они проходят в зал, довольно далеко от столика Саши, садятся. Варя – спиной к Саше.
   – Ты чего это? – спрашивает Арина, заметив, как напрягся Саша.
   – Это моя жена.
   Арина оглядывается. В это время Варя повернулась, ища взглядом официантку. Саша тут же пригнулся. Арина говорит:
   – Миленькая. С кем это она?
   – Не знаю. Это ее Трофим. Я его один раз видел. Мужчина запоминающийся.
   – Ее Трофим? В каком смысле – ее Трофим?
   Саша встает.
   – Ты что собираешься сделать? – тревожится Арина.
   – Ничего, просто подойду к ним. Это ведь неестественно – увидеть свою жену и не подойти.
   – Ты хочешь понять, что у них? По их виду?
   – Нет. Да и не так просто это понять.
   – Если любишь – просто. Сразу все почувствуешь. Твое дело, конечно, но иногда лучше ничего не знать.
   – А я хочу знать! Ты бы вытерпела?
   – Нет, конечно. Но я девочка, а ты мальчик. Будь мужественным.
   – Буду.
   Пообещав это, Саша идет к столику Вари и Трофима.
   – Здравствуйте! – говорит весело. Слишком весело.
   Варя явно растеряна. А опытный Ефимов вежливо кивает, сохраняя спокойствие.
   – Ты что здесь делаешь? – спрашивает Варя.
   – Странный вопрос. А ты? Я зашел кофе выпить.
   – И мы зашли.
   – У него что, негде жить? Где вы тогда встречаетесь?
   – Вы напрасно… – произносит Ефимов.
   – С ума сошел? – спрашивает Варя.
   – Сошел, и давно! – раздается сзади.
   Там сидит неизвестно когда переместившаяся Арина.
   – Я вас очень прошу! – с нажимом, четко выговаривая каждое слово, говорит Саша. – Я вас очень прошу не врать мне. Я все равно увижу. Вы… как это называется…
   – Спите друг с другом, – подсказывает Арина.
   – Любите друг друга! – предлагает романтический вариант официантка, проходя мимо.
   – Трахаетесь! – подает кто-то реплику из зала.
   – Кувыркаетесь!
   – Вступили в половую связь!
   Саша наконец выговаривает:
   – Вы… У вас что-то есть?
   – Послушайте, если два человека зашли выпить кофе… – начинает Ефимов, но Варя его перебивает:
   – Да, что-то есть. Рассказать, что именно?
   – Не надо.
   Саша возвращается к своему столику.
   Через некоторое время Варя и Ефимов уходят, не глядя на него.
   – Чудак ты, чудак… – вздыхает Арина.
   – Помолчи.
   Саша пьет чай. Отодвигает чашку. Открывает ноутбук.
   Стучит по клавишам.
   Входит Виктор с красивой женщиной. Они садятся за столик.
   – Пошла, – говорит Саша.
   – Не хочу, – противится Арина.
   – Пошла, я сказал!
   Арина встает и неохотно идет к Виктору и женщине.
   – Отличный эпизод! – слышится чей-то голос.

88

   Это говорит Савчук.
   Мелецкий и Лика кивают.
   Саша кисло улыбается.
   – Женщина видит мужчину с другой и понимает, как она к нему относится, это и по жизни правильно, и по кино эффектно, – продолжает нахваливать Савчук. – Ты, Саша, будто и не рад. Тебе говорят приятные вещи, а ты что, недоволен?
   – Я доволен. Просто удивляюсь, что в жизни и в сериале могут быть совпадения.
   – На то и талант, чтобы они были! – поднимает палец Мелецкий.
   – И никаких колес обозрения, никакой блевотины, – говорит Лика, с одной стороны, как бы тоже хваля, а с другой – ненавязчиво напоминая о Сашиных косяках. Держит в тонусе – опытный редактор!
   – Но финал провальный! – говорит Савчук.
   – Это да, – говорит Мелецкий.
   – К сожалению, – говорит Лика.
   – Если Виктор признается, что у него с посторонней женщиной отношения, сюжет опять сворачивает куда-то в сторону. Никаких отношений нет! – диктует Савчук. – Просто женщина должна сработать, как, – он щелкает пальцами, вспоминая слово. – Ну, в химических реакциях…
   – Катализатор? – пробует угадать Лика, учившаяся в школе в двадцать первом веке и скачивавшая, как все, рефераты из интернета.
   – Нет!
   – Лакмусовая бумажка, – вспоминает Мелецкий, успевший поучиться в стариной советской или постсоветской школе, поэтому имеющий более глубокие познания по всем предметам.
   – Да! Как лакмусовая бумажка – проявляет настоящие отношения! И начинается любовь!
   – А женщина? – спрашивает Саша.
   – Какая женщина?
   – Та, с которой пришел Виктор. Может, это его жена, которая вернулась и его любит?
   – В заявке этого нет, – тут же реагирует Лика.
   – Ну и что? Если бы Лев Толстой написал в заявке, что Анна Каренина и Вронский будут жить счастливо и умрут в один день, а потом понял бы, что по логике она должна погибнуть, вы бы ему текст завернули?
   – А что, я бы завернула, – улыбается непробиваемая Лика.
   – А я бы нет, – возражает Мелецкий. – Под колеса – это как раз то, что надо.
   – Мы тут не про Толстого, – напоминает Савчук. – Если бы эта бывшая жена давала новый интересный поворот – черт с ней! Но она убивает сюжет!
   – Я просто понял, – задумчиво говорит Саша, – что никогда такого не бывает, чтобы чья-то любовь по кому-то не ударила.
   – Она и ударяет. По ее мужу, – говорит Савчук. – Короче, Саша, финал эпизода: герой и героиня понимают свои отношения. Первая настоящая искра настоящей любви. И пишем дальше, можем еще успеть.
   – Нет, – говорит Саша. – Я не смогу. Альберт Григорьевич, я больше вообще не хочу этим заниматься. Эти вымышленные герои и вымышленные отношения – они съедают мой мозг. Они съедают мою жизнь. Я хочу думать о настоящем, о своем, о том, что мне интересно.
   Мелецкий говорит с неожиданной дипломатичностью (когда надо – умеет), с теплотой, с человечинкой:
   – Саша, это и есть настоящее, твое, мы же видим! Ты просто немного устал.
   Но Савчука интересует деловая сторона вопроса.
   – Ты хочешь сойти с проекта? Отказаться? – прямо спрашивает он.
   – Да. Я ненавижу этот сериал уже в начале, что же будет дальше? Я ненавижу этих героев.
   – Которых вы сами и предложили! – делает выпад Лика.
   – Мало ли. Голова большая, в нее чего только не влетает. То и плохо, Лика, – говорит Саша девушке с такой доверительностью, что глаза ее становятся напряженными – словно пьяный мужик в метро говорит ей комплименты и навязывает знакомство. Впрочем, она в метро давно не ездит. Кто-то ей машинку купил. – То и плохо, – говорит Саша, – что лезут именно эти герои. А настоящие уже тут, – он стучит себя по голове, – не выживают. Им там пусто и холодно. Они не хотят жить там, где нужно все время помнить про защиту от дурака. Жить и оглядываться на продюсеров, редакторов, формат, рейтинги! Они не хотят, чтобы им постоянно затыкали рот: длинный диалог, много слов, короче, короче, короче, это ты, Витя, все время мне тарабанишь: много слов – не кино! – будто ты и в самом деле понимаешь, что такое кино! Да блин, когда до тебя дойдет, что не бывает длинных и коротких диалогов, есть плохие, а есть хорошие! Независимо от размера! – Саша говорит вдохновенно, будто излагает свое кредо, забыв, что он-то как раз мечтает создать кино без диалогов и вообще без слов.
   Мелецкий приятно улыбается, его это ничуть не задевает. Он и не такое видел и слышал от авторов.
   – Все понимаю, – говорит Савчук, на самом деле не понимая и не собираясь понимать. – Но у нас договор. У тебя обязательства.
   – Нет, Альберт Григорьевич, у нас договор только на заявку, я ее написал, ее приняли.
   – В самом деле? – обращается Савчук к Мелецкому.
   – Мы сами решили, что будем составлять поэтапные договоры, а не на всё сразу. Подстраховались.
   – Да уж, подстраховались! И он подстраховался. И договора нет, и денег не платили, имеет полное право не работать!
   – А не надо жадничать! – не удерживается Саша от мстительной реплики.
   Но произносит ее не злорадно, а легко и весело. И даже словно жалея своих оплошавших деловых партнеров.
   – Учти, Саша, – холодно говорит Савчук, – это чревато последствиями. Ты можешь больше не получить работу. Наш мир тесен, твоя слава автора, который бросает проекты, разлетится быстро. Рискуешь выпасть из процесса – навсегда. Понимаешь?
   – Я только об этом и мечтаю, – отвечает Саша. – Выпасть из процесса.

89

   Выйдя на улицу, он громко говорит, пугая прохожих:
   – Свободен наконец! Свободен наконец! Слава тебе, Боже, я свободен наконец!
   (Титр: «Надпись на надгробии Мартина Лютера Кинга».)

90

   Саша едет в машине.
   У него видения.

91

   Ефимов показывает Варе интерьер какого-то особняка. Заводит в спальню. Просит оценить кровать. Варя кивает: да, кровать хороша. Ефимов обнимает ее, целует, укладывает, начинает раздевать…
   Ефимов привозит Варю к причалу на роскошном автомобиле. Она вступает на борт роскошной яхты. Ефимов показывает ей роскошную каюту. Обнимает, целует, начинает раздевать…
   Варя показывает Ефимову свои эскизы. Тот с огорчением качает головой: не то. Варя обнимает его, целует, начинает целовать….
   По ночной дороге едет машина, вдруг начинает вилять, останавливается. Варя выскакивает, бежит по полю. Ефимов гонится за нею. Сбивает с ног, ударяет кулаком, начинает раздевать…

92

   Саша задумался на светофоре. Сзади сигнал. Саша выскакивает и кричит:
   – Чего дудишь, а? Куда торопишься? Умер у тебя кто-нибудь? Родился? На распродажу торопишься? Тебе ведь некуда спешить на самом деле! Тебя никто не ждет, ты никому не нужен! И сдохнешь один в гараже рядом со своим ржавым «мерседесом», понял?
   Из автомобиля выходит парень с бейсбольной битой в руке.
   Саша усмехается:
   – Аргумент! Ну давай, бей! Ты за этим спешил? Не терпелось человека убить? Валяй, это легко в наше время! Заплатишь адвокатам, тебя отмажут. Скажут: ему изменила жена и он был в состоянии эффекта!