Так что отказ от сложных трасс стал как бы назначением себе своеобразного наказания. Добровольной епитимьей. Настоящие горные трассы предназначены для настоящих мужчин. А он утратил право носить это гордое звание. По крайней мере, до тех пор, пока не искупит свой грех.
Вначале он хотел рассказать Натали о своем прегрешении по телефону. Но потом решил, что это будет слишком трусливым поступком. Это не по-мужски. Надо набраться мужества, назначить место встречи и рассказать все, глядя прямо в ее глаза. Встать на колени и молить о пощаде. Конечно, не возле цветочных часов. Это священное для него место предназначено для радостных свиданий и признаний в любви, а не для грустных признаний и тоскливых расставаний. Для этого достаточно других мест. Например, на берегу Женевского озера, у металлического парапета, в парке с названием, которое он всегда ассоциировал с Натали, – «Ля пёрль дю Ляк» – «Жемчужина озера».
Натали устало откинулась на спинку высокого, резного деревянного кресла. Затем обвела взглядом небольшой, но шумный зал ресторана семейного отеля. До Рождества было еще далеко, но в углу уже возвышалась рождественская елка, обильно разукрашенная белыми бантами и красными «подарочными» коробочками. Веселье было в разгаре. Австрийцы всегда отличались раскованностью, темпераментом и жизнелюбием, умением вкусно поесть, хорошо выпить, потанцевать, пофлиртовать и вообще расслабиться.
Она специально уехала в Тирольские Альпы, чтобы быть подальше от Женевы, от слишком много напоминавших мест. От черного сгустка злоключений, обрушившихся на нее после возвращения из Бельгии. Не успела она прийти в себя после неприятного инцидента в Брюсселе, как пришлось выдержать новый, еще более сильный удар. Вначале никто не встретил ее в аэропорту. Потом никто не позвонил ей по телефону. Его мобильный телефон не отвечал несколько дней.
Интуитивно она сразу же предположила, что случилось что-то нехорошее. И не ошиблась. Объяснение с Полем было недолгим и тягостным. Да и что можно сказать в такой ситуации. Любые слова уже не имеют значения. Она с трудом сдержала слезы, готовые хлынуть из глаз. Боялась, что начнется истерика. Молча развернулась и бегом устремилась прочь от него. Неважно куда, лишь бы подальше. Хотелось забиться куда-нибудь в нору, чтобы не видеть никого.
И вот нашла себе такую «нору». Уехала в Тирольские Альпы. В тот сказочный мир, где когда-то мечтала побывать. Маленький городок, затерянный в горах, в долине Зеефельд. Огромные, ленивые, медленно падающие хлопья снега не спешат приземлиться. Они кружат над горами, с любопытством вглядываясь в торопливо снующие внизу фигурки людей, заглядывая в окна невысоких «пряничных» домиков, обычно в два этажа, с опоясывающими балконами и остроконечными черепичными крышами. Стены жилищ из красного кирпича, нередко побеленные, украшены золочеными вензелями, изображениями святых и библейскими сюжетами, для защиты от злых духов и завистливых глаз. Погрузившиеся на зиму в спячку низкие горы и леса укрыты пушистым снежным одеялом, которое немного портят частые следы лыжни.
В зале ресторана сидели в основном туристы. Высокий, подтянутый и розовощекий кельнер, как и его хозяин, щеголял в национальном костюме. Кожаные штаны до колен, поддерживаемые вышитыми подтяжками, зеленая шляпа, украшенная пестрыми перьями, красная шерстяная куртка с костяными пуговицами.
Натали сидела за столиком одна, недалеко от пылающего камина, в котором весело потрескивали крупные поленья. Перед ней стояли фарфоровая чаша с дымящимся пуншем, огромная тарелка с хорошо прожаренным бифштексом и картофельным пюре, тарелка с салатом. И еще одна фарфоровая емкость с огромным куском торта. Она лениво размышляла о том, чем бы занять себя после ужина. Можно скатиться на деревянных санках или лыжах ночью с горы, при свете факелов. Или проскочить со свистом через пятнадцать поворотов по полукилометровому, снежному желобу. Или пойти искупаться в открытом, дымящемся на морозе бассейне, в нагретой почти до тридцати градусов воде. На крайний случай, прокатиться на санях, запряженных парой косматых лошадок.
Но что-то у нее сломалось внутри за последние дни. Ничего не привлекало, ничего не интересовало. Как-то днем она попыталась пробежаться по горной лыжне длиной двадцать пять километров, по трассе зимней олимпиады в Зеефельде. Но потом поняла, что ее не увлекают собственные спортивные рекорды. И вообще, такое занятие сейчас не для нее. Длительный, равномерный бег по лыжне загружал мускулы, но высвобождал сознание и будил нежелательные воспоминания, в основном безрадостного, черного или серого цвета.
Наверное, зря она выбрала этот маленький городок, где слишком сильно ощущается одиночество. Сюда надо приезжать парами или целой компанией. Да вот только где было взять напарника для такой поездки? Может быть, лучше сесть на поезд и отправиться отсюда в роскошный Инсбрук или музыкальный Зальцбург?
Идти к себе в номер было рановато, и это не сулило ничего хорошего. Вряд ли ей удастся сразу уснуть. Скорее всего, это опять превратится в мучительное переворачивание с боку на бок на постели со скомканными простынями, с прерывистыми кошмарными сновидениями в промежутках. Уже несколько ночей ей снится практически одно и то же. Мужчина и женщина, мерзко извивающиеся в общей постели. Она никогда не видела эту женщину, и во сне та выглядела как-то расплывчато. Зато Поль представлялся отчетливо, в мельчайших деталях и телодвижениях. Со всей его хорошо знакомой технологией сексуального общения. Если бы она владела черной магией «вуду», можно было бы, как в американских фильмах, сотворить обряд жестокой кары для обоих грешников. Наслать на них злых духов из потустороннего мира. Хотя, конечно, вряд ли бы она стала это делать, даже если бы и умела. Во всяком случае, мужчину избавила бы от этой участи. Почему-то жаль этого красивого, сильного и доброго по натуре человека, запутавшегося в простых житейских обстоятельствах. Конечно, он не заслуживает снисхождения. Но вот никак не удается вычеркнуть его из памяти. Нужны какие-то более сильные средства. Мужчинам в такой ситуации проще. Они могут напиться. А вот что делать ей? У нее это вряд ли получится.
Натали отлила себе немного пунша в стакан с помощью небольшого серебряного черпака, затем сделала пару глотков и поставила емкость на стол. В этот момент перед ней выросла мужская фигура. Рослый, плечистый блондин, с сухощавым, узким лицом. На вид лет тридцать – тридцать пять. Прямой, немного длинноватый нос, небольшой рот с узкими губами, упрямый подбородок с ямочкой, серо-стальные глаза. Одет в темно-серые шерстяные брюки спортивного типа и бело-красный пуловер. Почти как у нее, в той же тональности. На ногах теплые зимние ботинки.
В руке он держал конусообразную шляпу из серого войлока, с высоким верхом и опущенными полями, украшенную белым пухом и рожками козы. На тулье узкий кожаный ремешок с бронзовыми бляшками. Такие шляпы носили многие местные жители. Себе она купила точно такую же, в день приезда, в качестве сувенира. Чем-то пришелец напоминал человека, с которым она рассталась еще в ноябре, на набережной озера Леман. Убежала, даже не помня себя. Очнулась только в Ботаническом саду, с залитыми слезами щеками.
– Guten Abend, Fraulein. Entschuldigen Sie, – сказал мужчина на своем диалектном австрийско-немецком, а затем что-то спросил, добавив еще пару фраз.
Она поняла только то, что он хочет сесть за ее столик. К сожалению, ее немецкий, несмотря на баварского шефа, оставлял желать лучшего.
– Guten Abend. Nemen Sie Platz, bitte. – И затем продолжила, на всякий случай, на международном английском: – Да, конечно, садитесь. Здесь не занято. Я одна. К сожалению, я плохо говорю по-немецки. Предпочитаю французский, мой родной, или английский.
– О, английский вполне подойдет. Французским я еще не овладел, знаю только несколько слов. Меня зовут Эрнст Брюннер, – представился пришелец. – Можно просто Эрни. Я местный, работаю тренером по горным лыжам, а летом – проводником в горах. – По-английски он говорил достаточно свободно, с приятным акцентом, немного картавя. – Извините, но все остальные столики заняты. Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? Это маленький городок, и здесь не такой уж большой выбор ресторанов.
– Да, конечно, я понимаю. Я не против. – При этом она обратила внимание на то, как во время разговора герр Брюннер как-то неловко и смущенно мял свой головной убор руками, как бы признавая неправомерность своей просьбы.
Ее даже тронула такая церемонность. Она вспомнила, что где-то его уже видела. Ах, да. Кажется, он работает тренером у начинающих горнолыжников, и она видела его на одной из трасс с подопечными.
– Я видела вас на трассе, вместе с учениками. Меня зовут Натали. Я из Женевы.
– Я тоже обратил на вас внимание, Натали. Вы очень симпатичная, но все время одна. Даже странно. Здесь такое бывает не часто. Красивая женщина не должна быть одинокой. Вы позволите, я угощу вас вином? Вы предпочитаете белое или красное?
Судя по началу, тренер по горным лыжам явно рассчитывал на будущее партнерство на этот вечер, или даже на несколько дней, до завершения пребывания дамы в этих горах. Видимо, уже натренировался на обслуживании скучающих туристок и привык к упрощенной процедуре ухаживаний.
Вначале Натали немного покоробила эта простота и скорость. Но потом вдруг в голове промелькнула совершенно иная мысль. А, собственно, почему бы нет? Это знакомство может стать удачным решением ее проблемы. Это будет эффективным лекарством от психологического шока, средством вывести ее из нынешнего транса. И, одновременно, станет своеобразной местью предателю. Это даже хорошо, что он чем-то похож на Поля. Это придаст ее мести более точную направленность. Их разговор с Полем не закончился. Она чувствовала, что он обязательно повторится. И в этом разговоре она должна чувствовать себя на равных. Она не собирается выступать в роли несчастной и беззащитной страдалицы, покорно снося оскорбительные похождения партнера. Пусть он тоже прочувствует, что такое измена любимого человека. Зачем повторять Брюссель?
И надо действовать сразу же, пока не передумала. Она прекрасно понимала, что если эта прелюдия продлится хотя бы еще пять минут, ей станет еще хуже и она просто встанет и уйдет. А если нет... Она заранее предчувствовала, что потом будет жалеть о своем поступке. Наверняка будет раскаиваться и корить себя за содеянное. Но это будет потом. А сейчас, в данную минуту, это нужно сделать. Это необходимо. Просто в силу сложившихся обстоятельств. Это не ее вина. Это ее боль и страдания, это ее болезнь заставляют принимать такое острое и опасное лекарство. Надо решиться на то, чего никогда не делала в своей жизни, и, будем надеяться, никогда больше не придется.
Натали втянула в себя воздух, резко выдохнула, потом еще раз медленно вдохнула, одновременно настраиваясь, как перед спуском с крутой горы, собирая в кулак свои нервы, решимость и даже артистизм. Уж очень необычную роль придется играть, и без репетиций.
Наверное, пунш оказал воздействие на ее мыслительную деятельность и реакции, снимая психологические тормоза и ограничения. Сольный номер в ее исполнении получился великолепным. Натали демонстративно оценивающим взглядом посмотрела на сидящего напротив мужчину. Затем протянула руку к стакану с пуншем, не спеша, в несколько глотков, допила содержимое. Потом поставила стакан на стол и небрежным, манерным тоном, вежливо осведомилась:
– Хотите забраться ко мне в трусики, герр Брюннер? Думаю, мы можем обойтись без вина. Может быть, не будем тратить зря время? Если вы не против, буду ждать вас у себя в номере через полчаса. – И она развернула в его сторону гостиничный ключ с биркой так, чтобы виден был номер комнаты.
Эрни вначале обомлел от такой шокирующей откровенности. Даже уронил свою шляпу с рожками на пол. Но потом быстро пришел в себя. Видимо, уже накопил некоторый опыт общения с экзальтированными иностранными туристками. Он лихорадочно облизнул губы, сглотнул пару раз, восстанавливая самообладание, и торопливо произнес.
– Да, да, конечно. Я рад. Я готов. Я буду у вас через полчаса.
– Вот и прекрасно, герр Брюннер. Не опаздывайте. Я не люблю ждать. – И она, поражаясь собственной выходке, величественно удалилась в сторону лестницы, ведущей на третий этаж, где находилась ее комната. Надо самой принять душ, прежде чем запускать туда же, перед постелью, временного партнера.
Поль поднял голову и взглянул на висящий напротив, на стенке кабинета календарь, с разверткой на три месяца. Последний лист в этом году. Через несколько дней Рождество, которое он когда-то планировал провести в горах, вместе с Натали. Казалось, что после их последней встречи прошла целая вечность, полная саднящих душу воспоминаний. Наверное, было бы легче, если бы он был ревностным католиком. Исповедовался бы священнику, покаялся, получил бы положенное наказание и, отбыв его, зажил бы более спокойной жизнью, примирившись с окружающей жизнью и с собственной душой.
Есть поверие о том, что будущий год будет зависеть от того, как закончится предыдущий. Нельзя оставлять за собой долги. Любые долги, особенно моральные. Необходимо любой ценой опять встретиться с ней. Попытаться еще раз объяснить то, что трудно, почти невозможно объяснить, но надо. Выступить в качестве собственного адвоката. Еще раз сказать о том, что каждый человек имеет право на серьезную ошибку и на прощение. Даже преступник. Тем более, если речь идет о близком человеке. Естественно, при искреннем, глубоко пережитом им раскаянии. То, что с ним произошло, трудно объяснить даже себе самому. Это был акт сумасшествия. Физическая и психическая аномалия. Это не преступление, а болезнь. Физиологический акт, совершенный в результате временного помутнения рассудка.
Попытки утешить и успокоить себя привели к тому, что в сознании всплыла версия о том, а не было ли все это предопределено свыше? Хотя бы для того, чтобы в будущей семейной жизни он более четко знал пределы своей стойкости и надежности. Чтобы знал, как поступать потом в такой же ситуации. И чтобы окончательно отделить его от прошлого. Это можно назвать своеобразной прививкой от опасной болезни. Он переболел ею, чтобы болезнь не повторилась потом.
Впрочем, это оправдание лучше оставить только для себя. Натали такую мистическую чушь вряд ли примет. Ясно одно. Кое с кем из прошлого лучше не встречаться, а при появлении в поле зрения сразу же начинать отмахиваться руками, рычать и кусаться, не подпуская близко к себе. А лучше просто исчезнуть.
Нет, больше оттягивать их встречу и разговор нельзя. Несколько дней назад он выяснил через знакомого в МОТ, что Натали брала отпуск и должна была уже вернуться из Австрии, из Тирольских Альп. Ну что ж. Надо набраться мужества и попытаться еще раз. Как перед спуском на необъезженной, необорудованной горной трассе. Рассчитывая на удачное завершение, но в готовности к любым неожиданным и опасным поворотам и возможным травмам. Наверное, так и должно быть. В жизни, как и в горах, не бывает прямых и ровных путей.
Наверное, более правильным будет встретиться у цветочных часов. Отсюда начинался их путь к вершине любви. И с этого места должно начаться возрождение чувств. Своеобразное исцеление и ренессанс любви...
Он вздохнул еще раз, мотнул головой, прогоняя сомнения, и взялся за трубку телефона. Номер ее мобильного он помнил наизусть.
Эпилог
Вначале он хотел рассказать Натали о своем прегрешении по телефону. Но потом решил, что это будет слишком трусливым поступком. Это не по-мужски. Надо набраться мужества, назначить место встречи и рассказать все, глядя прямо в ее глаза. Встать на колени и молить о пощаде. Конечно, не возле цветочных часов. Это священное для него место предназначено для радостных свиданий и признаний в любви, а не для грустных признаний и тоскливых расставаний. Для этого достаточно других мест. Например, на берегу Женевского озера, у металлического парапета, в парке с названием, которое он всегда ассоциировал с Натали, – «Ля пёрль дю Ляк» – «Жемчужина озера».
Натали устало откинулась на спинку высокого, резного деревянного кресла. Затем обвела взглядом небольшой, но шумный зал ресторана семейного отеля. До Рождества было еще далеко, но в углу уже возвышалась рождественская елка, обильно разукрашенная белыми бантами и красными «подарочными» коробочками. Веселье было в разгаре. Австрийцы всегда отличались раскованностью, темпераментом и жизнелюбием, умением вкусно поесть, хорошо выпить, потанцевать, пофлиртовать и вообще расслабиться.
Она специально уехала в Тирольские Альпы, чтобы быть подальше от Женевы, от слишком много напоминавших мест. От черного сгустка злоключений, обрушившихся на нее после возвращения из Бельгии. Не успела она прийти в себя после неприятного инцидента в Брюсселе, как пришлось выдержать новый, еще более сильный удар. Вначале никто не встретил ее в аэропорту. Потом никто не позвонил ей по телефону. Его мобильный телефон не отвечал несколько дней.
Интуитивно она сразу же предположила, что случилось что-то нехорошее. И не ошиблась. Объяснение с Полем было недолгим и тягостным. Да и что можно сказать в такой ситуации. Любые слова уже не имеют значения. Она с трудом сдержала слезы, готовые хлынуть из глаз. Боялась, что начнется истерика. Молча развернулась и бегом устремилась прочь от него. Неважно куда, лишь бы подальше. Хотелось забиться куда-нибудь в нору, чтобы не видеть никого.
И вот нашла себе такую «нору». Уехала в Тирольские Альпы. В тот сказочный мир, где когда-то мечтала побывать. Маленький городок, затерянный в горах, в долине Зеефельд. Огромные, ленивые, медленно падающие хлопья снега не спешат приземлиться. Они кружат над горами, с любопытством вглядываясь в торопливо снующие внизу фигурки людей, заглядывая в окна невысоких «пряничных» домиков, обычно в два этажа, с опоясывающими балконами и остроконечными черепичными крышами. Стены жилищ из красного кирпича, нередко побеленные, украшены золочеными вензелями, изображениями святых и библейскими сюжетами, для защиты от злых духов и завистливых глаз. Погрузившиеся на зиму в спячку низкие горы и леса укрыты пушистым снежным одеялом, которое немного портят частые следы лыжни.
В зале ресторана сидели в основном туристы. Высокий, подтянутый и розовощекий кельнер, как и его хозяин, щеголял в национальном костюме. Кожаные штаны до колен, поддерживаемые вышитыми подтяжками, зеленая шляпа, украшенная пестрыми перьями, красная шерстяная куртка с костяными пуговицами.
Натали сидела за столиком одна, недалеко от пылающего камина, в котором весело потрескивали крупные поленья. Перед ней стояли фарфоровая чаша с дымящимся пуншем, огромная тарелка с хорошо прожаренным бифштексом и картофельным пюре, тарелка с салатом. И еще одна фарфоровая емкость с огромным куском торта. Она лениво размышляла о том, чем бы занять себя после ужина. Можно скатиться на деревянных санках или лыжах ночью с горы, при свете факелов. Или проскочить со свистом через пятнадцать поворотов по полукилометровому, снежному желобу. Или пойти искупаться в открытом, дымящемся на морозе бассейне, в нагретой почти до тридцати градусов воде. На крайний случай, прокатиться на санях, запряженных парой косматых лошадок.
Но что-то у нее сломалось внутри за последние дни. Ничего не привлекало, ничего не интересовало. Как-то днем она попыталась пробежаться по горной лыжне длиной двадцать пять километров, по трассе зимней олимпиады в Зеефельде. Но потом поняла, что ее не увлекают собственные спортивные рекорды. И вообще, такое занятие сейчас не для нее. Длительный, равномерный бег по лыжне загружал мускулы, но высвобождал сознание и будил нежелательные воспоминания, в основном безрадостного, черного или серого цвета.
Наверное, зря она выбрала этот маленький городок, где слишком сильно ощущается одиночество. Сюда надо приезжать парами или целой компанией. Да вот только где было взять напарника для такой поездки? Может быть, лучше сесть на поезд и отправиться отсюда в роскошный Инсбрук или музыкальный Зальцбург?
Идти к себе в номер было рановато, и это не сулило ничего хорошего. Вряд ли ей удастся сразу уснуть. Скорее всего, это опять превратится в мучительное переворачивание с боку на бок на постели со скомканными простынями, с прерывистыми кошмарными сновидениями в промежутках. Уже несколько ночей ей снится практически одно и то же. Мужчина и женщина, мерзко извивающиеся в общей постели. Она никогда не видела эту женщину, и во сне та выглядела как-то расплывчато. Зато Поль представлялся отчетливо, в мельчайших деталях и телодвижениях. Со всей его хорошо знакомой технологией сексуального общения. Если бы она владела черной магией «вуду», можно было бы, как в американских фильмах, сотворить обряд жестокой кары для обоих грешников. Наслать на них злых духов из потустороннего мира. Хотя, конечно, вряд ли бы она стала это делать, даже если бы и умела. Во всяком случае, мужчину избавила бы от этой участи. Почему-то жаль этого красивого, сильного и доброго по натуре человека, запутавшегося в простых житейских обстоятельствах. Конечно, он не заслуживает снисхождения. Но вот никак не удается вычеркнуть его из памяти. Нужны какие-то более сильные средства. Мужчинам в такой ситуации проще. Они могут напиться. А вот что делать ей? У нее это вряд ли получится.
Натали отлила себе немного пунша в стакан с помощью небольшого серебряного черпака, затем сделала пару глотков и поставила емкость на стол. В этот момент перед ней выросла мужская фигура. Рослый, плечистый блондин, с сухощавым, узким лицом. На вид лет тридцать – тридцать пять. Прямой, немного длинноватый нос, небольшой рот с узкими губами, упрямый подбородок с ямочкой, серо-стальные глаза. Одет в темно-серые шерстяные брюки спортивного типа и бело-красный пуловер. Почти как у нее, в той же тональности. На ногах теплые зимние ботинки.
В руке он держал конусообразную шляпу из серого войлока, с высоким верхом и опущенными полями, украшенную белым пухом и рожками козы. На тулье узкий кожаный ремешок с бронзовыми бляшками. Такие шляпы носили многие местные жители. Себе она купила точно такую же, в день приезда, в качестве сувенира. Чем-то пришелец напоминал человека, с которым она рассталась еще в ноябре, на набережной озера Леман. Убежала, даже не помня себя. Очнулась только в Ботаническом саду, с залитыми слезами щеками.
– Guten Abend, Fraulein. Entschuldigen Sie, – сказал мужчина на своем диалектном австрийско-немецком, а затем что-то спросил, добавив еще пару фраз.
Она поняла только то, что он хочет сесть за ее столик. К сожалению, ее немецкий, несмотря на баварского шефа, оставлял желать лучшего.
– Guten Abend. Nemen Sie Platz, bitte. – И затем продолжила, на всякий случай, на международном английском: – Да, конечно, садитесь. Здесь не занято. Я одна. К сожалению, я плохо говорю по-немецки. Предпочитаю французский, мой родной, или английский.
– О, английский вполне подойдет. Французским я еще не овладел, знаю только несколько слов. Меня зовут Эрнст Брюннер, – представился пришелец. – Можно просто Эрни. Я местный, работаю тренером по горным лыжам, а летом – проводником в горах. – По-английски он говорил достаточно свободно, с приятным акцентом, немного картавя. – Извините, но все остальные столики заняты. Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? Это маленький городок, и здесь не такой уж большой выбор ресторанов.
– Да, конечно, я понимаю. Я не против. – При этом она обратила внимание на то, как во время разговора герр Брюннер как-то неловко и смущенно мял свой головной убор руками, как бы признавая неправомерность своей просьбы.
Ее даже тронула такая церемонность. Она вспомнила, что где-то его уже видела. Ах, да. Кажется, он работает тренером у начинающих горнолыжников, и она видела его на одной из трасс с подопечными.
– Я видела вас на трассе, вместе с учениками. Меня зовут Натали. Я из Женевы.
– Я тоже обратил на вас внимание, Натали. Вы очень симпатичная, но все время одна. Даже странно. Здесь такое бывает не часто. Красивая женщина не должна быть одинокой. Вы позволите, я угощу вас вином? Вы предпочитаете белое или красное?
Судя по началу, тренер по горным лыжам явно рассчитывал на будущее партнерство на этот вечер, или даже на несколько дней, до завершения пребывания дамы в этих горах. Видимо, уже натренировался на обслуживании скучающих туристок и привык к упрощенной процедуре ухаживаний.
Вначале Натали немного покоробила эта простота и скорость. Но потом вдруг в голове промелькнула совершенно иная мысль. А, собственно, почему бы нет? Это знакомство может стать удачным решением ее проблемы. Это будет эффективным лекарством от психологического шока, средством вывести ее из нынешнего транса. И, одновременно, станет своеобразной местью предателю. Это даже хорошо, что он чем-то похож на Поля. Это придаст ее мести более точную направленность. Их разговор с Полем не закончился. Она чувствовала, что он обязательно повторится. И в этом разговоре она должна чувствовать себя на равных. Она не собирается выступать в роли несчастной и беззащитной страдалицы, покорно снося оскорбительные похождения партнера. Пусть он тоже прочувствует, что такое измена любимого человека. Зачем повторять Брюссель?
И надо действовать сразу же, пока не передумала. Она прекрасно понимала, что если эта прелюдия продлится хотя бы еще пять минут, ей станет еще хуже и она просто встанет и уйдет. А если нет... Она заранее предчувствовала, что потом будет жалеть о своем поступке. Наверняка будет раскаиваться и корить себя за содеянное. Но это будет потом. А сейчас, в данную минуту, это нужно сделать. Это необходимо. Просто в силу сложившихся обстоятельств. Это не ее вина. Это ее боль и страдания, это ее болезнь заставляют принимать такое острое и опасное лекарство. Надо решиться на то, чего никогда не делала в своей жизни, и, будем надеяться, никогда больше не придется.
Натали втянула в себя воздух, резко выдохнула, потом еще раз медленно вдохнула, одновременно настраиваясь, как перед спуском с крутой горы, собирая в кулак свои нервы, решимость и даже артистизм. Уж очень необычную роль придется играть, и без репетиций.
Наверное, пунш оказал воздействие на ее мыслительную деятельность и реакции, снимая психологические тормоза и ограничения. Сольный номер в ее исполнении получился великолепным. Натали демонстративно оценивающим взглядом посмотрела на сидящего напротив мужчину. Затем протянула руку к стакану с пуншем, не спеша, в несколько глотков, допила содержимое. Потом поставила стакан на стол и небрежным, манерным тоном, вежливо осведомилась:
– Хотите забраться ко мне в трусики, герр Брюннер? Думаю, мы можем обойтись без вина. Может быть, не будем тратить зря время? Если вы не против, буду ждать вас у себя в номере через полчаса. – И она развернула в его сторону гостиничный ключ с биркой так, чтобы виден был номер комнаты.
Эрни вначале обомлел от такой шокирующей откровенности. Даже уронил свою шляпу с рожками на пол. Но потом быстро пришел в себя. Видимо, уже накопил некоторый опыт общения с экзальтированными иностранными туристками. Он лихорадочно облизнул губы, сглотнул пару раз, восстанавливая самообладание, и торопливо произнес.
– Да, да, конечно. Я рад. Я готов. Я буду у вас через полчаса.
– Вот и прекрасно, герр Брюннер. Не опаздывайте. Я не люблю ждать. – И она, поражаясь собственной выходке, величественно удалилась в сторону лестницы, ведущей на третий этаж, где находилась ее комната. Надо самой принять душ, прежде чем запускать туда же, перед постелью, временного партнера.
Поль поднял голову и взглянул на висящий напротив, на стенке кабинета календарь, с разверткой на три месяца. Последний лист в этом году. Через несколько дней Рождество, которое он когда-то планировал провести в горах, вместе с Натали. Казалось, что после их последней встречи прошла целая вечность, полная саднящих душу воспоминаний. Наверное, было бы легче, если бы он был ревностным католиком. Исповедовался бы священнику, покаялся, получил бы положенное наказание и, отбыв его, зажил бы более спокойной жизнью, примирившись с окружающей жизнью и с собственной душой.
Есть поверие о том, что будущий год будет зависеть от того, как закончится предыдущий. Нельзя оставлять за собой долги. Любые долги, особенно моральные. Необходимо любой ценой опять встретиться с ней. Попытаться еще раз объяснить то, что трудно, почти невозможно объяснить, но надо. Выступить в качестве собственного адвоката. Еще раз сказать о том, что каждый человек имеет право на серьезную ошибку и на прощение. Даже преступник. Тем более, если речь идет о близком человеке. Естественно, при искреннем, глубоко пережитом им раскаянии. То, что с ним произошло, трудно объяснить даже себе самому. Это был акт сумасшествия. Физическая и психическая аномалия. Это не преступление, а болезнь. Физиологический акт, совершенный в результате временного помутнения рассудка.
Попытки утешить и успокоить себя привели к тому, что в сознании всплыла версия о том, а не было ли все это предопределено свыше? Хотя бы для того, чтобы в будущей семейной жизни он более четко знал пределы своей стойкости и надежности. Чтобы знал, как поступать потом в такой же ситуации. И чтобы окончательно отделить его от прошлого. Это можно назвать своеобразной прививкой от опасной болезни. Он переболел ею, чтобы болезнь не повторилась потом.
Впрочем, это оправдание лучше оставить только для себя. Натали такую мистическую чушь вряд ли примет. Ясно одно. Кое с кем из прошлого лучше не встречаться, а при появлении в поле зрения сразу же начинать отмахиваться руками, рычать и кусаться, не подпуская близко к себе. А лучше просто исчезнуть.
Нет, больше оттягивать их встречу и разговор нельзя. Несколько дней назад он выяснил через знакомого в МОТ, что Натали брала отпуск и должна была уже вернуться из Австрии, из Тирольских Альп. Ну что ж. Надо набраться мужества и попытаться еще раз. Как перед спуском на необъезженной, необорудованной горной трассе. Рассчитывая на удачное завершение, но в готовности к любым неожиданным и опасным поворотам и возможным травмам. Наверное, так и должно быть. В жизни, как и в горах, не бывает прямых и ровных путей.
Наверное, более правильным будет встретиться у цветочных часов. Отсюда начинался их путь к вершине любви. И с этого места должно начаться возрождение чувств. Своеобразное исцеление и ренессанс любви...
Он вздохнул еще раз, мотнул головой, прогоняя сомнения, и взялся за трубку телефона. Номер ее мобильного он помнил наизусть.
Эпилог
Знаменитый горный курорт Церматт расположен на юго-западе Швейцарии, недалеко от границы с Италией, у подножия горы Маттерхорн. Он славится своими высокими горами: – Кляйн-Маттерхорн – 3820 метров, Гордерграт – 3100 метров, Ротхом –3103 метров. Здесь можно кататься даже летом. Именно поэтому Натали и Поль выбрали это место для своего отпуска. Прекрасный контраст. Буйное цветение весенних красок природы внизу, в предгорье, и навечно застывшие, величавые снега в заоблачных высях, как белые вязаные шапочки лыжников, надетые на темные макушки гор.
Они стояли у начала «Тифбаха» – одного из самых трудных спусков в этих местах. Поль был одет в новенький, белоснежный, еще не обкатанный лыжный костюм с поперечными красными полосками, подаренный невестой. На голове была его старая потертая черная шапочка – «талисман», благополучно прошедшая вместе с владельцем через десятки сложнейших горных трасс Канады, США и Швейцарии. Закаленная в испытаниях и приносящая удачу шапочка-ветеран.
Натали была одета во все алое и новое. Подарок жениха, правда, выбранный по ее подсказке. Кто же доверяет такие вещи мужчине? Алый комбинезон, прекрасно сидящий, не стесняющий движения и одновременно, рельефно очерчивающий ее привлекательные формы. Алый защитный шлем из пластика, на котором настоял Поль, одетый на красную теплую шапочку с козырьком и наушниками. Под комбинезоном белый норвежский свитер ручной вязки, с синими угловатыми узорами, лично приобретенный во время пребывания в Осло. В отличие от Поля, попирающего белый снег своими мрачновато черными лыжами и ботинками, ее алые лыжи и ботинки довершали общую радостную картину симбиоза настоящей горнолыжницы и зимней природы. Цветение празднично алого на белоснежном.
Подготовка к спуску несколько затягивалась, поскольку обсуждался весьма животрепещущий и принципиальный вопрос. Как назвать будущих детей, которые пока еще только планировались. Но готовиться к таким важным событиям в жизни лучше заранее. Тем более что до свадебной церемонии оставалось чуть больше недели.
– Я наметил, чтобы к следующему марту у нас был сын, – горячился Поль. – Естественно, мы его назовем Анри.
– Ты не прав, дорогой. Я уверена, что у нас будет дочь по имени Агнесс. К концу следующего лета. Не надо спешить. Кстати, я уже давно это решила, еще когда мы только познакомились. Так что первенство в выборе за мной. И дочь будет первой. А потом мы уже займемся сыном.
– Ну хорошо, хорошо. Я не против. Не будем ссориться. Тем более что есть другой, компромиссный вариант.
– Это какой же? – подозрительно спросила Натали.
– У тебя в роду у кого-нибудь были двойни?
– Нет, насколько я знаю. А у тебя?
– Тоже нет. Так что мы будем первыми. Тогда и спорить будет не о чем. У нас будут близнецы. Анри и Агнесс. А по срокам... – Он пошевелил губами, закатив глаза, потом что-то подсчитал на пальцах. – Ладно, я могу подождать до начала следующего лета.
Натали пошевелила губами, как бы тоже что-то подсчитывая, потом притворно вздохнула и пожала плечами.
– Хорошо, пусть так. Что ж с тобой поделаешь. Уговорил на компромисс. Я поняла, что у нас будут близнецы. Агнесс и Анри. Придется пойти навстречу мужским фантазиям. Иногда просто сама поражаюсь своей уступчивости.
– Дорогая, я всегда высоко ценил твои жертвы. Я отработаю свои долги сегодня же ночью.
– О какой ночи ты ведешь разговор, дорогой? Долгов у тебя уже столько накопилось, что тебе и месяца не хватит. Даже при круглосуточной работе.
– Я удвою свои усилия, даже утрою. Буду работать над повышением потенции и сексуального мастерства и днем и ночью. Круглосуточно. Постараюсь еще до свадьбы ликвидировать все задолженности. В новую жизнь надо вступать без груза прошлого.
Какая-то тень мелькнула у нее в глазах, и она задумчиво проговорила:
– Да, ты прав. Насчет прошлого. У нас обоих был хороший урок. – Потом решительно мотнула головой и сказала: – Кстати, мы так и не решили, в чем ты будешь одет на свадьбе. А то мои родители волнуются. Боятся, что ты выкинешь что-то экстравагантное. Консервативно настроенные родственники могут не понять. Не забывай, что ты находишься в колыбели кальвинизма.
– Радость моя... – Поль протянул руки, осторожно привлек ее к себе и поцеловал. – Неужели мы забрались так высоко для того, чтобы обсуждать здесь все наши проблемы? Давай займемся этим внизу. Можно даже в постели, во время перерывов между...
– Ну хорошо, – довольно невежливо перебила его Натали, – надеюсь, что упомянутые перерывы все же не будут слишком длительными. Опять тебе уступаю, не знаю, в который уже раз. Подожди секунду.
Она аккуратно высвободилась из объятий жениха, не спеша поправила снаряжение, слегка размяла плечи и ноги, затем ласково улыбнулась и кротким голосом сказала:
– У меня появилась идея. Раз уж нам предстоит спуск, а потом ожидает свадьба, то давай сделаем так. Стартуем одновременно. Кто первый придет к финишу, тот и будет главенствовать в семье. Я пошла, догоняй! – И, резко оттолкнувшись палками, она понеслась вниз, с хрустом разрезая плотный снег, слыша за спиной растерянный мужской голос:
– Так нечестно! Я же не успел приготовиться!
Они стояли у начала «Тифбаха» – одного из самых трудных спусков в этих местах. Поль был одет в новенький, белоснежный, еще не обкатанный лыжный костюм с поперечными красными полосками, подаренный невестой. На голове была его старая потертая черная шапочка – «талисман», благополучно прошедшая вместе с владельцем через десятки сложнейших горных трасс Канады, США и Швейцарии. Закаленная в испытаниях и приносящая удачу шапочка-ветеран.
Натали была одета во все алое и новое. Подарок жениха, правда, выбранный по ее подсказке. Кто же доверяет такие вещи мужчине? Алый комбинезон, прекрасно сидящий, не стесняющий движения и одновременно, рельефно очерчивающий ее привлекательные формы. Алый защитный шлем из пластика, на котором настоял Поль, одетый на красную теплую шапочку с козырьком и наушниками. Под комбинезоном белый норвежский свитер ручной вязки, с синими угловатыми узорами, лично приобретенный во время пребывания в Осло. В отличие от Поля, попирающего белый снег своими мрачновато черными лыжами и ботинками, ее алые лыжи и ботинки довершали общую радостную картину симбиоза настоящей горнолыжницы и зимней природы. Цветение празднично алого на белоснежном.
Подготовка к спуску несколько затягивалась, поскольку обсуждался весьма животрепещущий и принципиальный вопрос. Как назвать будущих детей, которые пока еще только планировались. Но готовиться к таким важным событиям в жизни лучше заранее. Тем более что до свадебной церемонии оставалось чуть больше недели.
– Я наметил, чтобы к следующему марту у нас был сын, – горячился Поль. – Естественно, мы его назовем Анри.
– Ты не прав, дорогой. Я уверена, что у нас будет дочь по имени Агнесс. К концу следующего лета. Не надо спешить. Кстати, я уже давно это решила, еще когда мы только познакомились. Так что первенство в выборе за мной. И дочь будет первой. А потом мы уже займемся сыном.
– Ну хорошо, хорошо. Я не против. Не будем ссориться. Тем более что есть другой, компромиссный вариант.
– Это какой же? – подозрительно спросила Натали.
– У тебя в роду у кого-нибудь были двойни?
– Нет, насколько я знаю. А у тебя?
– Тоже нет. Так что мы будем первыми. Тогда и спорить будет не о чем. У нас будут близнецы. Анри и Агнесс. А по срокам... – Он пошевелил губами, закатив глаза, потом что-то подсчитал на пальцах. – Ладно, я могу подождать до начала следующего лета.
Натали пошевелила губами, как бы тоже что-то подсчитывая, потом притворно вздохнула и пожала плечами.
– Хорошо, пусть так. Что ж с тобой поделаешь. Уговорил на компромисс. Я поняла, что у нас будут близнецы. Агнесс и Анри. Придется пойти навстречу мужским фантазиям. Иногда просто сама поражаюсь своей уступчивости.
– Дорогая, я всегда высоко ценил твои жертвы. Я отработаю свои долги сегодня же ночью.
– О какой ночи ты ведешь разговор, дорогой? Долгов у тебя уже столько накопилось, что тебе и месяца не хватит. Даже при круглосуточной работе.
– Я удвою свои усилия, даже утрою. Буду работать над повышением потенции и сексуального мастерства и днем и ночью. Круглосуточно. Постараюсь еще до свадьбы ликвидировать все задолженности. В новую жизнь надо вступать без груза прошлого.
Какая-то тень мелькнула у нее в глазах, и она задумчиво проговорила:
– Да, ты прав. Насчет прошлого. У нас обоих был хороший урок. – Потом решительно мотнула головой и сказала: – Кстати, мы так и не решили, в чем ты будешь одет на свадьбе. А то мои родители волнуются. Боятся, что ты выкинешь что-то экстравагантное. Консервативно настроенные родственники могут не понять. Не забывай, что ты находишься в колыбели кальвинизма.
– Радость моя... – Поль протянул руки, осторожно привлек ее к себе и поцеловал. – Неужели мы забрались так высоко для того, чтобы обсуждать здесь все наши проблемы? Давай займемся этим внизу. Можно даже в постели, во время перерывов между...
– Ну хорошо, – довольно невежливо перебила его Натали, – надеюсь, что упомянутые перерывы все же не будут слишком длительными. Опять тебе уступаю, не знаю, в который уже раз. Подожди секунду.
Она аккуратно высвободилась из объятий жениха, не спеша поправила снаряжение, слегка размяла плечи и ноги, затем ласково улыбнулась и кротким голосом сказала:
– У меня появилась идея. Раз уж нам предстоит спуск, а потом ожидает свадьба, то давай сделаем так. Стартуем одновременно. Кто первый придет к финишу, тот и будет главенствовать в семье. Я пошла, догоняй! – И, резко оттолкнувшись палками, она понеслась вниз, с хрустом разрезая плотный снег, слыша за спиной растерянный мужской голос:
– Так нечестно! Я же не успел приготовиться!