Страница:
К видеомагнитофону Денисов так и не вернулся. Зашел в кабинет, где Колыхалова беседовала с поджарым немолодым человеком в куртке и спортивном трико — инструктором Коношевским.
Здесь же сидела его жена, много моложе, с округлым, матового цвета лицом.
— Вы были старшим по вагону?
— Да. — Будто вспомнив о чем-то, Коношевский резко выпрямил спину. — А всего старших инструкторов было трое.
— Сможем мы установить всех, кто ехал в вагоне? — спросила Колыхалова.
— Думаю, да. Путевки льготные. Если кто-то передал другому, можем узнать кому.
Колыхалова последовательно шла к своей цели.
— В вашем вагоне было много туристов?
— Тридцать пять человек.
— Из них молодежи?
— Человек шестнадцать.
— В трех купе ехала молодежь, — подсказала жена. — В крайнем, напротив нас, и еще в двух.
— Несколько компаний?
— В каждом купе своя. Собственно, вагон не купейный, никаких дверей. Просто я так называю — купе: два сиденья, обращенные одно к другому.
— А где вы сидели? — спросила Кира.
— На боковых, в начале вагона.
Подумав, ККК, видимо, решила сбавить темп.
— Вы состоите в штате? — поинтересовалась она у Коношевского.
— Вообще-то оформлен по другой должности. — Он пожал плечами. — Но физическое здоровье коллектива на мне! Физическое здоровье, в конце концов, всегда самое главное, согласитесь! То, о чем никогда нельзя забывать!
По этой фразе Денисов причислил его сразу к в общем-то невредной категории тех, кто запросто обращается с такими глобальными понятиями, как «главное», «всегда», «никогда». Все три слова присутствовали в его тезисе.
— Девушек много было? — спросила ККК.
Коношевская задумалась.
— В первом купе? Трое или четверо. И пять или шесть парней.
— Имена помните?
— Оля, Роза…
— Роза… у нее было на шее украшение в виде лезвия?
— Да. Я обратила внимание: девичья шея и лезвие. А в общем, в ней есть… — Коношевская поискала в воздухе пальцами, — шарм. Была еще Лена…
— А имена мальчиков назовете? — спросила Колыхалова.
— Слава, Женя…
— И Дима?
— Веснушчатый такой… Что-нибудь случилось?
— Вроде этого… — ККК не стала уточнять.
Дверь открылась, вошел Антон, поздоровался, присел на подоконник.
Денисову показалось, что при упоминании о Компании взгляд инструктора сразу потускнел.
— Они не с вашего предприятия? — Теперь Кира обращалась к Коношевскому.
— Нет. Юрисконсульт — этот наш.
— Верховский?
— Не знаю его фамилии. Вышла неувязка. Многих я вообще видел впервые. Особенно среди молодежи… Кто-то не поехал, кто-то передал путевку товарищу.
За окном застучали компрессоры очередной электрички: по схеме составов они всегда оказывались за стеной кабинета.
— Пренеприятнейшая публика, — уточнила жена.
— Как они вели себя?
— Как-то не так, одним словом. — Коношевский поправил «молнию» на куртке. — Я, например, всегда практикую «первую лыжню новичка», кросс. А тут разбрелись кто куда…
— И отношения между собой непростые, — подсказала жена. — Еще немного бы и передрались.
— В поезде?
— И когда на санках катались. В Жилеве… Не удовлетворен я, одним словом, этой поездкой…
— Что вы можете сказать еще об этой Компании?
Инструктор повернулся к жене.
— Расскажи про свой разговор по душам с этим…
— С Димой? Вот уж действительно по душам… — Коношевская покачала головой. — Они только что перестали орать какую-то песню. Именно орать! Дима оказался сидящим с краю… Я спросила: «А спокойно петь нельзя?» Он мне: «Вы же слышали, что это за песня! Иначе не споешь!» — «Есть и другие песни!» — говорю. А он: «Под крылом самолета о чем-то поет?» Это для родителей…» — «Вы не любите своих родителей?»
— И что же он вам ответил? — Колыхалова достала сигареты.
— «Люблю, — говорит, — когда они дают деньги!» Я спрашиваю: «У них много денег?» — «Порядочно! Мне и сестре на жизнь хватит!» — Коношевская вздохнула… — У него есть сестра?
— Есть. Она тоже ехала с ними. Ольга.
— Я видела ее… — Коношевская помолчала. — Идиотская музыка, патлы до плеч, птичий язык… Здоровы ли они после этого нравственно? Конец разговора меня поразил. Я спросила: «А дальше-то как думаете жить?» А он — из Ходжи Насреддина. Насчет ямы, помните?
Кира покачала головой.
— Ходже твердили соседи: «Закопай яму во дворе — можно ноги сломать!» — «Успею». Ходже всегда некогда. Соседи напоминают и напоминают. Однажды смотрят: копает Насреддин во дворе вторую яму и землю из нее бросает в первую. «Что делаешь?» — спрашивают. «Не видите? Яму закапываю…» — «А дальше-то? Новую как закопаешь? Где земли возьмешь?» Ходжа удивился: «Не знаю… Я так далеко не заглядываю!»
— Силен! — признал молчавший в течение всего разговора Сабодаш.
Денисов спросил:
— Был ли в поезде какой-нибудь разговор об иконах?
Коношевская наморщила лоб.
— Был. Определенно был. Но какой? Я почти не слышала. Уловила только слова: «иконы», «древнее искусство». Ишь чем интересуются, подумала.
— Кто именно это говорил? Можете вспомнить?
— Не помню. Кажется, Дима и Роза…
— С кем они еще общались, кроме своей Компании?
Ответил Коношевский.
— Ни с кем.
— Вы выходили в Москве вместе с ними?
— Перед Москвой мы с женой перешли в штабной вагон, в седьмой. Высадка проходила без нас…
Денисов поднялся и подошел к окну. На каменном подоконнике нежились кактусы, стук компрессоров им не мешал. Здесь же находился кувшинчик с водой.
Растения Денисов поливал сам, ночью или утром, в часы дежурств. Каждое имело свое имя — «Олененок», «Агава», «Хлопок». «Олененку» требовалось влаги вдвое больше, «Агава» могла зимой обходиться вовсе без воды.
— Доехали благополучно? — спросила ККК.
Коношевская посмотрела на нее с тревогой.
— Двоих никак не могли найти. Искали по всему составу.
— Кого именно?
— Этого самого Диму. И Розу. Что-то с ними случилось?..
Денисов заметил, как ее муж при этих словах напрягся.
— Они все время сидели на месте? — спросила Кира.
— Приходили, уходили… — Коношевская пожала плечами. — В тамбурах отирались. Девчонки ходили по всему вагону. Пели, носились с гитарой. Это важно?
Из протокола допроса Ведерниковой Алины Александровны, 54-х лет, проводницы поезда здоровья.
Из протокола допроса Гераскиной Елены, 19-ти лет, студентки, работника ЖЭКа № 18.
Из заключения почерковедческой экспертизы.
Вечерняя планерка была перенесена. В кабинете, кроме Бахметьева и Денисова, находился еще Антон Сабодаш. Он принес фоторепродукции портрета Димы Горяинова. Худой, с жидкими свалявшимися волосами, выпирающими передними зубами Горяинов выглядел на них весьма жалко. Денисов доложил о звонке участкового инспектора из Крестов.
— Конечно же, мы все проверим… — Несколько секунд Бахметьев сидел молча. Версия о связи обоих преступлений казалась с самого начала вероятной. — На заключение почерковедческой экспертизы, по-моему, можно опереться. На ватмане рука Анкудиновой… Но опять возникает сто вопросов! Зачем оставлять улику? Зачем проникать в дачу с двух сторон? И действительно ли то, что взлом должен отвлечь следствие от тех, кто имел доступ к ключу?
— Может, действовали две совершенно самостоятельные группы… — сказал Антон.
— В поезде здоровья все опрошены? — спросил Бахметьев. Мысль его сделала неожиданный поворот. — Я имею в виду тех, кто находился вблизи от Компании…
— Почти все. — Денисову удалось проследить за ее течением. — Вы насчет Горяинова?
— Вот именно! Мыслю найти логическое объяснение бегству Горяинова и не могу. — Бахметьев поднялся, прошел по кабинету. — Задаю себе вопрос: убежал бы он, будучи совершенно непричастным к случившемуся? Или нет? И не в состоянии найти другого ответа, кроме одного… — Он достал из кармана платок, поднес к поврежденному глазу. — Неужели они всерьез добиваются своих целей, всерьез ревнуют, любят?! Ты ближе к нежному возрасту, Денисов… Эти совершенные, дорогие магнитофоны, на их приобретение нужны деньги, и немалые!
Денисов вздохнул, он думал о том же:
«Рок-опера, вокально-инструментальные ансамбли… Его тоже коснулось это. Но не задело глубоко, не стало главным. Может, потому, что рядом не оказалось кого-то более увлеченного? Таких парней, как Бабичев, Момот?..»
Денисов представил Момота, каким увидел во время танцев — с глубоко посаженными глазами, с еле заметной наклейкой на брови, с раздвоенным подбородком. Вспомнил, как ближайший друг Димы Горяинова прокладывал себе дорогу среди танцующих, плавно вибрируя всем телом в такт музыке.
Про «Джизес Крайст», Джеймса Ласта он, Денисов, узнал позже их, когда вернулся с флота на завод. Сверстники уже перешивали джинсы, авторитетно судили о стереомагнитофонах. Ему же предстояла еще школа рабочей молодежи, переход по путевке комсомола на новую службу — в милицию, вечерний юрфак университета. О древнем искусстве, проблемах ессеев, о Плинии Старшем ему пришлось узнать позже, уже из учебников по истории государства и права.
Нет, он не мог ничего сказать Бахметьеву от имени Компании, хотя некоторые из нее, например Верховский, были его сверстниками.
— В отношении Анкудиновой в медкомнату пока никто не обращался. — Бахметьев не ждал ответа, следуя своим заботам начальника отдела и руководителя группы по раскрытию преступления. — И все же засаду в Видновской городской больнице я распорядился не снимать. Пока не раскроем. — Он снова взглянул на фотографию Горяинова. — До войны такую прическу мог позволить себе лишь вундеркинд — пианист или скрипач…
— Оперативно-технический отдел изготовил сто репродукций. — Сабодаш отер капельки пота со лба: он даже зимой страдал от жары. — Если к утру Дима Горяинов не будет задержан, отдел отпечатает еще триста.
Бахметьеву позвонили.
— Где?! — Он привстал. — У метро «Автозаводская»? Понял. — Бахметьев посмотрел на Денисова и Сабодаша. — Денисов поедет… Его никто не знает. — Он положил трубку и пояснил: — У вестибюля на «Автозаводской» собралась вся Компания. Кого-то ждут. Видимо, Горяинова. Будем его задерживать… Срочно в машину.
Из протокола допроса Анкудиновой Зинаиды Ивановны, 36-ти лет, наладчицы типографии № 1.
Компания стояла у наземного вестибюля станции метро «Автозаводская». И явно кого-то дожидалась. Денисов еще издали узнал Верховского — сутулого, в странной широкополой шляпе. Поля ее впереди и сзади были опущены, а с боков подняты. Мальчик-лобастик и здесь был с книгой. Ольга Горяинова в капоре возвышалась над всеми и даже над Момотом. Рядом стояла Лена, которую тогда провожал Бабичев. Денисов теперь знал и ее фамилию — Гераскина. Бабичев обнимал ее за плечи.
На улице Мастеркова, по направлению к заводу «Шарикоподшипник», темнели деревья, там в асфальтовой дали таяли отъезжавшие автобусы.
Денисов переместился к доске объявлений — от нее площадь перед вестибюлем была как на ладони — и начал читать объявления. Боковым зрением он наблюдал за Компанией. Он прочитал их все — об обмене и заключении договоров на работу в отъезд, о пропажах и находках. Одно, маленькое, было обращено к работникам промышленности: «Снижайте удельный вес расходов электроснабжения…»
Срок объявления истекал через пару дней, и было непонятно, каким образом работники промышленности разыщут его, чтобы прочитать — крохотное, в самом углу большого щита.
Внезапно Компания зашевелилась — все ребята стали смотреть в глубь улицы Мастеркова.
Денисов зажал в руке фото Горяинова. Подумал: «Я должен его узнать…»
Но к Компании подошел отнюдь не Дима Горяинов, а полковник Горяинов и его жена. Рядом с молодыми акселератами они выглядели низкорослыми, тучными.
Между Горяиновым-старшим и молодежью начался оживленный разговор. Затем Компания стала расходиться.
«О Димке ничего не известно…» — понял Денисов.
Он вернулся в машину. В его отсутствие шофер записал краткую радиограмму:
«Улица Басманная, дом… квартира… Находиться вблизи дома либо в подъезде. В случае появления Горяинова Дмитрия доставить в отдел. Примите меры личной предосторожности. Начальник отдела полковник Бахметьев».
«Подвижная засада…» Денисов перечитал текст. Слово «задержать» отсутствовало, его заменяла фраза «доставить в отдел» — Бахметьев не верил в виновность Горяинова.
Адрес показался Денисову знакомым.
«Басманная… — он вспомнил: — Там живет Димкин двоюродный брат — Горяинов Николай!»
— Еще передали, что сменят в полночь, — обернулся шофер к Денисову. — С вами будет старший инспектор капитан Колыхалова и кто-то из прикомандированных. Фамилию не записал… Можно ехать?
Денисов скользнул взглядом по будкам телефонов-автоматов.
— Сейчас, только позвоню домой…
Из заключения почерковедческой экспертизы.
Здесь же сидела его жена, много моложе, с округлым, матового цвета лицом.
— Вы были старшим по вагону?
— Да. — Будто вспомнив о чем-то, Коношевский резко выпрямил спину. — А всего старших инструкторов было трое.
— Сможем мы установить всех, кто ехал в вагоне? — спросила Колыхалова.
— Думаю, да. Путевки льготные. Если кто-то передал другому, можем узнать кому.
Колыхалова последовательно шла к своей цели.
— В вашем вагоне было много туристов?
— Тридцать пять человек.
— Из них молодежи?
— Человек шестнадцать.
— В трех купе ехала молодежь, — подсказала жена. — В крайнем, напротив нас, и еще в двух.
— Несколько компаний?
— В каждом купе своя. Собственно, вагон не купейный, никаких дверей. Просто я так называю — купе: два сиденья, обращенные одно к другому.
— А где вы сидели? — спросила Кира.
— На боковых, в начале вагона.
Подумав, ККК, видимо, решила сбавить темп.
— Вы состоите в штате? — поинтересовалась она у Коношевского.
— Вообще-то оформлен по другой должности. — Он пожал плечами. — Но физическое здоровье коллектива на мне! Физическое здоровье, в конце концов, всегда самое главное, согласитесь! То, о чем никогда нельзя забывать!
По этой фразе Денисов причислил его сразу к в общем-то невредной категории тех, кто запросто обращается с такими глобальными понятиями, как «главное», «всегда», «никогда». Все три слова присутствовали в его тезисе.
— Девушек много было? — спросила ККК.
Коношевская задумалась.
— В первом купе? Трое или четверо. И пять или шесть парней.
— Имена помните?
— Оля, Роза…
— Роза… у нее было на шее украшение в виде лезвия?
— Да. Я обратила внимание: девичья шея и лезвие. А в общем, в ней есть… — Коношевская поискала в воздухе пальцами, — шарм. Была еще Лена…
— А имена мальчиков назовете? — спросила Колыхалова.
— Слава, Женя…
— И Дима?
— Веснушчатый такой… Что-нибудь случилось?
— Вроде этого… — ККК не стала уточнять.
Дверь открылась, вошел Антон, поздоровался, присел на подоконник.
Денисову показалось, что при упоминании о Компании взгляд инструктора сразу потускнел.
— Они не с вашего предприятия? — Теперь Кира обращалась к Коношевскому.
— Нет. Юрисконсульт — этот наш.
— Верховский?
— Не знаю его фамилии. Вышла неувязка. Многих я вообще видел впервые. Особенно среди молодежи… Кто-то не поехал, кто-то передал путевку товарищу.
За окном застучали компрессоры очередной электрички: по схеме составов они всегда оказывались за стеной кабинета.
— Пренеприятнейшая публика, — уточнила жена.
— Как они вели себя?
— Как-то не так, одним словом. — Коношевский поправил «молнию» на куртке. — Я, например, всегда практикую «первую лыжню новичка», кросс. А тут разбрелись кто куда…
— И отношения между собой непростые, — подсказала жена. — Еще немного бы и передрались.
— В поезде?
— И когда на санках катались. В Жилеве… Не удовлетворен я, одним словом, этой поездкой…
— Что вы можете сказать еще об этой Компании?
Инструктор повернулся к жене.
— Расскажи про свой разговор по душам с этим…
— С Димой? Вот уж действительно по душам… — Коношевская покачала головой. — Они только что перестали орать какую-то песню. Именно орать! Дима оказался сидящим с краю… Я спросила: «А спокойно петь нельзя?» Он мне: «Вы же слышали, что это за песня! Иначе не споешь!» — «Есть и другие песни!» — говорю. А он: «Под крылом самолета о чем-то поет?» Это для родителей…» — «Вы не любите своих родителей?»
— И что же он вам ответил? — Колыхалова достала сигареты.
— «Люблю, — говорит, — когда они дают деньги!» Я спрашиваю: «У них много денег?» — «Порядочно! Мне и сестре на жизнь хватит!» — Коношевская вздохнула… — У него есть сестра?
— Есть. Она тоже ехала с ними. Ольга.
— Я видела ее… — Коношевская помолчала. — Идиотская музыка, патлы до плеч, птичий язык… Здоровы ли они после этого нравственно? Конец разговора меня поразил. Я спросила: «А дальше-то как думаете жить?» А он — из Ходжи Насреддина. Насчет ямы, помните?
Кира покачала головой.
— Ходже твердили соседи: «Закопай яму во дворе — можно ноги сломать!» — «Успею». Ходже всегда некогда. Соседи напоминают и напоминают. Однажды смотрят: копает Насреддин во дворе вторую яму и землю из нее бросает в первую. «Что делаешь?» — спрашивают. «Не видите? Яму закапываю…» — «А дальше-то? Новую как закопаешь? Где земли возьмешь?» Ходжа удивился: «Не знаю… Я так далеко не заглядываю!»
— Силен! — признал молчавший в течение всего разговора Сабодаш.
Денисов спросил:
— Был ли в поезде какой-нибудь разговор об иконах?
Коношевская наморщила лоб.
— Был. Определенно был. Но какой? Я почти не слышала. Уловила только слова: «иконы», «древнее искусство». Ишь чем интересуются, подумала.
— Кто именно это говорил? Можете вспомнить?
— Не помню. Кажется, Дима и Роза…
— С кем они еще общались, кроме своей Компании?
Ответил Коношевский.
— Ни с кем.
— Вы выходили в Москве вместе с ними?
— Перед Москвой мы с женой перешли в штабной вагон, в седьмой. Высадка проходила без нас…
Денисов поднялся и подошел к окну. На каменном подоконнике нежились кактусы, стук компрессоров им не мешал. Здесь же находился кувшинчик с водой.
Растения Денисов поливал сам, ночью или утром, в часы дежурств. Каждое имело свое имя — «Олененок», «Агава», «Хлопок». «Олененку» требовалось влаги вдвое больше, «Агава» могла зимой обходиться вовсе без воды.
— Доехали благополучно? — спросила ККК.
Коношевская посмотрела на нее с тревогой.
— Двоих никак не могли найти. Искали по всему составу.
— Кого именно?
— Этого самого Диму. И Розу. Что-то с ними случилось?..
Денисов заметил, как ее муж при этих словах напрягся.
— Они все время сидели на месте? — спросила Кира.
— Приходили, уходили… — Коношевская пожала плечами. — В тамбурах отирались. Девчонки ходили по всему вагону. Пели, носились с гитарой. Это важно?
Из протокола допроса Ведерниковой Алины Александровны, 54-х лет, проводницы поезда здоровья.
…Восьмого февраля к 7 часам утра поезд был подан на посадку для обслуживания туристов. Поезд наш обычный, ходит по маршруту Новомосковск — Москва, вагоны общие и плацкартные. В девятом плацкартном вагоне дежурили я и Берзарина Аня, в десятом — Соловьева. Старшим моего вагона был инструктор Коношевский, который ехал с женой. Посадка на вокзале была большая, трудная. Ехала в моем вагоне в основном молодежь. А всего было тридцать пять человек с лыжами, санками. Путевки проверяли я и инструктор…
После отправления поезда я заварила чай и разнесла по купе. Пассажиры начали завтракать. Некоторые, только отъехав, стали принимать спиртные напитки, о чем я поставила в известность инструктора, а он предупредил пассажиров, чтобы этого не допускали. Остановок в пути поезд не делал. Молодежь пела, играла на гитарах, ходила по составу.
…По прибытии на станцию Жилево пассажиры пошли кататься с гор, а я убралась в вагоне, после чего вместе с Соловьевой и Берзариной Аней пообедали. Катание продолжалось примерно до 13 часов 30 минут, но уже в 12 часов стали возвращаться некоторые пассажиры.
В ожидании отправления поезда туристы организовали второй завтрак. Я снова приготовила чай, в седьмом штабном вагоне по талонам каждому туристу выдали сухой паек.
На обратном пути я заметила, что некоторые пассажиры были выпивши. Они ходили по вагону, переходили из купе в купе. Выбрасывали из тамбура бутылки. Я им сделала замечание. По прибытии на вокзал мы произвели высадку, после чего состав был отведен в парк отстоя поездов на станцию Москва-Товарная. На Астраханском вокзале в Москве, по возвращении и потом, ко мне никто не обращался и никаких заявлений о том, что пропала пассажирка, не делал.
Вопрос. Были ли закрыты в пути наружные двери тамбура?
Ответ. Да, двери были закрыты на специальный ключ проводника, который был у меня все время с собой.
Вопрос. Заметили ли вы что-нибудь подозрительное в поведении пассажиров? Не было ли в вагоне посторонних?
Ответ. Не было. Один раз, правда, мне показалось, что на обратном пути кто-то мелькнул в тамбуре, одетый в полушубок. Но я не придала этому значения.
Вопрос. Почему вы обратили на это внимание?
Ответ. Просто в нашем вагоне никого в полушубке не было.
Вопрос. Были ли в пути следования эксцессы, ссоры, драки между пассажирами?
Ответ. Группа молодежи, ехавшая в первом купе, недалеко от меня, была чем-то недовольна. Ребята громко разговаривали, были возбуждены. В этой группе ехали три девушки. Все, по-моему, были выпивши.
Вопрос. Кого из этой компании вы запомнили?
Ответ. Парня, которого называли Момот, двух девушек. Одна высокая, вторая маленького роста, крашеная, с украшением в виде маленького лезвия на груди. Эта девушка курила, уединялась с ребятами в тамбуре. Так, когда ехали из Жилева, она стояла в тамбуре с парнишкой из своей компании, худым, в веснушках. Похоже было, что они ссорились…
Из протокола допроса Гераскиной Елены, 19-ти лет, студентки, работника ЖЭКа № 18.
…Восьмого февраля в 6 часов 15 минут мы встретились под аркой во дворе, чтобы поехать с поездом здоровья кататься на лыжах. Путевки на поезд купил у себя в НИИ Верховский Володя, который работает там юрисконсультом. Под аркой нашего дома ждали Бабичев Женя, Слава Момот. Кроме того, были еще Ольга и Дима Горяиновы, Роза Анкудинова.
С собой у мальчишек было три бутылки вина, а также бутылка наливки, по-моему «Клубничной», и восемь бутылок «Байкала». Путевки были в девятый вагон, где мы и заняли првое купе, около проводника… Еще мы везли с собой санки, лыжи, магнитофон «Вега-201 — стерео».
Мы открыли бутылки, сели завтракать. Пили ли ребята вино, я не знаю. Я лично пила только «Байкал». В вагоне нашлась гитара, мы пели песни, играли.
На станции Жилево выгрузились из вагона и отправились кататься с гор. Некоторые ребята, и я в их числе, поехали на лыжах, а другие девочки и ребята остались с санками. Лыжня была очень хорошая и прекрасное скольжение. Когда мы вернулись с лыжни, ребят уже не было на горках, мы нашли их в вагоне.
Вопрос. Была ли во время поездки напряженность среди ваших товарищей? Если да, то между кем именно и по какой причине?
Ответ. Мне показалось, что у Димы Горяинова произошло неприятное объяснение со Славой Момотом.
Вопрос. Что вам конкретно известно?
Ответ. Почти ничего. Горяинов всю дорогу нервничал, разговаривал неохотно. Когда парни ссорятся, всегда заметно.
Вопрос. А в отношении Момота что можете сказать?
Ответ. Слава волевой, с задатками лидера. Очень сильный.
Вопрос. А Горяинов?
Ответ. Дима нервный, он мягче Момота. Вспыльчивый.
Вопрос. Что можете сказать о поведении в поезде других ваших друзей? Анкудиновой?
Ответ. Роза вела себя как обычно. Была оживленна, разговорчива. Много курила. Я ничего особенного не заметила. На обратном пути мы снова пели под гитару, болтали. В дороге я немного вздремнула и проснулась почти перед самым прибытием в Москву. Анкудиновой в вагоне не было. Ее искали. Потом кто-то из ребят сказал, что нет и Горяинова. Мы поискали их, но не нашли.
Вопрос. Был ли во время поездки какой-нибудь разговор о древнем искусстве, об иконах?
Ответ. Разговор был. Его начал или Володя Верховский, или Горяинов, точно не помню. Мне этот разговор был неинтересен. В разговоре принимала участие и Роза…
Вопрос. Где, по-вашему, может сейчас находиться Дима Горяинов?
Ответ. На этот вопрос я не могу ответить.
Вопрос. Есть ли у него близкие друзья, помимо Компании?
Ответ. Не знаю. Дима часто бывал у своего родственника Горяинова Николая, который работает в районе Бауманского метро директором магазина. Обычно мы звонили ему туда.
Вопрос. Видели ли вы у Димы Горяинова крупные суммы денег? Какие вещи он приобрел в последнее время?
Ответ. После нового года Дима купил себе стереомагнитофон «Юпитер».
Вопрос. Кого вы поставили в известность о том, что Анкудиновой нет в поезде?
Ответ. Инструктора Коношевского, который ехал с нами.
Из заключения почерковедческой экспертизы.
…Старший эксперт, образование высшее юридическое и специальное криминалистическое, стаж работы пять лет, на основании постановления следователя о назначении почерковедческой экспертизы…
…Исследуемым объектом является лист бумаги высшего качества (ватмана) размером 30x40 с рукописным текстом «Мы еще будем здесь не один световой год, спасибо!», изъятый при осмотре места происшествия — дачи гр-на Горяинова 9 февраля сего года.
При сравнительном исследовании рукописного текста с представленными образцами свободного почерка Горяинова Д. А., Горяиновой О. А., Бабичева Е. И., Момота С. Л., Анкудиновой Р. В., Верховского В. А. и других обнаружены совпадающие признаки в выполнении букв «е», «и», «у», количеству движений при выполнении букв «т», «ы», наличию рефлекторного штриха, относительной протяженности движения при выполнении буквы «м»…
В связи с чем прихожу к выводу о том, что рукописный текст записи на листе ватмана, начинающийся ело-вама «Мы еще будем…» и т. д., выполнен Анкудиновой Розой Валерьяновной.
Старший эксперт (подпись)
Вечерняя планерка была перенесена. В кабинете, кроме Бахметьева и Денисова, находился еще Антон Сабодаш. Он принес фоторепродукции портрета Димы Горяинова. Худой, с жидкими свалявшимися волосами, выпирающими передними зубами Горяинов выглядел на них весьма жалко. Денисов доложил о звонке участкового инспектора из Крестов.
— Конечно же, мы все проверим… — Несколько секунд Бахметьев сидел молча. Версия о связи обоих преступлений казалась с самого начала вероятной. — На заключение почерковедческой экспертизы, по-моему, можно опереться. На ватмане рука Анкудиновой… Но опять возникает сто вопросов! Зачем оставлять улику? Зачем проникать в дачу с двух сторон? И действительно ли то, что взлом должен отвлечь следствие от тех, кто имел доступ к ключу?
— Может, действовали две совершенно самостоятельные группы… — сказал Антон.
— В поезде здоровья все опрошены? — спросил Бахметьев. Мысль его сделала неожиданный поворот. — Я имею в виду тех, кто находился вблизи от Компании…
— Почти все. — Денисову удалось проследить за ее течением. — Вы насчет Горяинова?
— Вот именно! Мыслю найти логическое объяснение бегству Горяинова и не могу. — Бахметьев поднялся, прошел по кабинету. — Задаю себе вопрос: убежал бы он, будучи совершенно непричастным к случившемуся? Или нет? И не в состоянии найти другого ответа, кроме одного… — Он достал из кармана платок, поднес к поврежденному глазу. — Неужели они всерьез добиваются своих целей, всерьез ревнуют, любят?! Ты ближе к нежному возрасту, Денисов… Эти совершенные, дорогие магнитофоны, на их приобретение нужны деньги, и немалые!
Денисов вздохнул, он думал о том же:
«Рок-опера, вокально-инструментальные ансамбли… Его тоже коснулось это. Но не задело глубоко, не стало главным. Может, потому, что рядом не оказалось кого-то более увлеченного? Таких парней, как Бабичев, Момот?..»
Денисов представил Момота, каким увидел во время танцев — с глубоко посаженными глазами, с еле заметной наклейкой на брови, с раздвоенным подбородком. Вспомнил, как ближайший друг Димы Горяинова прокладывал себе дорогу среди танцующих, плавно вибрируя всем телом в такт музыке.
Про «Джизес Крайст», Джеймса Ласта он, Денисов, узнал позже их, когда вернулся с флота на завод. Сверстники уже перешивали джинсы, авторитетно судили о стереомагнитофонах. Ему же предстояла еще школа рабочей молодежи, переход по путевке комсомола на новую службу — в милицию, вечерний юрфак университета. О древнем искусстве, проблемах ессеев, о Плинии Старшем ему пришлось узнать позже, уже из учебников по истории государства и права.
Нет, он не мог ничего сказать Бахметьеву от имени Компании, хотя некоторые из нее, например Верховский, были его сверстниками.
— В отношении Анкудиновой в медкомнату пока никто не обращался. — Бахметьев не ждал ответа, следуя своим заботам начальника отдела и руководителя группы по раскрытию преступления. — И все же засаду в Видновской городской больнице я распорядился не снимать. Пока не раскроем. — Он снова взглянул на фотографию Горяинова. — До войны такую прическу мог позволить себе лишь вундеркинд — пианист или скрипач…
— Оперативно-технический отдел изготовил сто репродукций. — Сабодаш отер капельки пота со лба: он даже зимой страдал от жары. — Если к утру Дима Горяинов не будет задержан, отдел отпечатает еще триста.
Бахметьеву позвонили.
— Где?! — Он привстал. — У метро «Автозаводская»? Понял. — Бахметьев посмотрел на Денисова и Сабодаша. — Денисов поедет… Его никто не знает. — Он положил трубку и пояснил: — У вестибюля на «Автозаводской» собралась вся Компания. Кого-то ждут. Видимо, Горяинова. Будем его задерживать… Срочно в машину.
Из протокола допроса Анкудиновой Зинаиды Ивановны, 36-ти лет, наладчицы типографии № 1.
…Роза росла бойкой. Рано научилась читать и писать. Отец ее оставил нас, когда девочке было три года, участия в воспитании ребенка не принимал. Когда Розе было семь лет, я вышла замуж за Анкудинова Валерьяна Сергеевича, от которого имею двух детей.
Училась Роза неровно, по некоторым предметам домашних заданий не делала — запоминала все на уроках. Хуже других предметов осваивала математику и иностранный язык. Бывали у нее замечания по поведению.
Девятого февраля Роза должна была уехать по льготной путевке в санаторий «Прибрежный» в район Ялты на два месяца в связи с обострением хронического бронхита. Роза очень хотела поехать в санаторий, радовалась предстоящей поездке в Крым. Однако ближе к отъезду я заметила, что она чем-то расстроена.
Роза девочка ласковая, нежная. Она очень жалела меня, делала всю работу по дому, ухаживала за младшими братьями. Домой Роза приходила в десять — одиннадцать тридцать. В нетрезвом состоянии я ее никогда не видела. Хотя здоровье у нее не очень хорошее, она никогда не жаловалась. Болезнь обычно переносила на ногах. Только когда ей становилось совсем плохо, шла к врачу.
Из увлечений Розы могу указать на диски, гитару, цветы. Сейчас молодежь стремится играть на музыкальных инструментах, слушать музыку.
В последнее время Роза заинтересовалась старинными иконами.
Характер у нее прямой, решительный. С девчонками сходится трудно. Зато имеет много друзей среди мальчиков. Из ее приятелей я знаю Бабичева Женю, Момота Славу — сына прежнего председателя шахткома, Верховского Володю — нашего соседа по лестничной клетке. Володя много старше Розы, но, как я знаю, уделяет ей внимание. Она дружит и с девочками — Ольгой Горяиновой, Ирой, Леной.
Ближе других ей Дима Горяинов, хотя в этом не признавалась. Горяинов часто бывал в нашем доме, иногда приходил в то время, когда Роза еще была в ПТУ, ждал ее прихода. Наблюдая за ним, я замечала, что настроение у него было неровным. Быстро портилось, когда дочь запаздывала. Как-то Роза сказала, что стоит ей обратить на кого-нибудь внимание, как Дима нервничает, переживает…
В последние дни Дима Горяинов тоже ходил чем-то подавленный, грустный.
Седьмого февраля Роза сказала, что утром они всей компанией собираются на лыжах, а потом на день рождения. Настроение у нее, как часто случалось в последние дни, было плохое. Я спросила: «В чем дело, дочка?» Она ответила: «Скажу вечером». Я напекла им в дорогу пирожков, сварила десяток яиц. Утром, показалось мне, настроение у Розы изменилось к лучшему. Я порадовалась. В шесть утра за ней зашел Дима Горяинов. Они ушли. Больше я Розы не видела…
Компания стояла у наземного вестибюля станции метро «Автозаводская». И явно кого-то дожидалась. Денисов еще издали узнал Верховского — сутулого, в странной широкополой шляпе. Поля ее впереди и сзади были опущены, а с боков подняты. Мальчик-лобастик и здесь был с книгой. Ольга Горяинова в капоре возвышалась над всеми и даже над Момотом. Рядом стояла Лена, которую тогда провожал Бабичев. Денисов теперь знал и ее фамилию — Гераскина. Бабичев обнимал ее за плечи.
На улице Мастеркова, по направлению к заводу «Шарикоподшипник», темнели деревья, там в асфальтовой дали таяли отъезжавшие автобусы.
Денисов переместился к доске объявлений — от нее площадь перед вестибюлем была как на ладони — и начал читать объявления. Боковым зрением он наблюдал за Компанией. Он прочитал их все — об обмене и заключении договоров на работу в отъезд, о пропажах и находках. Одно, маленькое, было обращено к работникам промышленности: «Снижайте удельный вес расходов электроснабжения…»
Срок объявления истекал через пару дней, и было непонятно, каким образом работники промышленности разыщут его, чтобы прочитать — крохотное, в самом углу большого щита.
Внезапно Компания зашевелилась — все ребята стали смотреть в глубь улицы Мастеркова.
Денисов зажал в руке фото Горяинова. Подумал: «Я должен его узнать…»
Но к Компании подошел отнюдь не Дима Горяинов, а полковник Горяинов и его жена. Рядом с молодыми акселератами они выглядели низкорослыми, тучными.
Между Горяиновым-старшим и молодежью начался оживленный разговор. Затем Компания стала расходиться.
«О Димке ничего не известно…» — понял Денисов.
Он вернулся в машину. В его отсутствие шофер записал краткую радиограмму:
«Улица Басманная, дом… квартира… Находиться вблизи дома либо в подъезде. В случае появления Горяинова Дмитрия доставить в отдел. Примите меры личной предосторожности. Начальник отдела полковник Бахметьев».
«Подвижная засада…» Денисов перечитал текст. Слово «задержать» отсутствовало, его заменяла фраза «доставить в отдел» — Бахметьев не верил в виновность Горяинова.
Адрес показался Денисову знакомым.
«Басманная… — он вспомнил: — Там живет Димкин двоюродный брат — Горяинов Николай!»
— Еще передали, что сменят в полночь, — обернулся шофер к Денисову. — С вами будет старший инспектор капитан Колыхалова и кто-то из прикомандированных. Фамилию не записал… Можно ехать?
Денисов скользнул взглядом по будкам телефонов-автоматов.
— Сейчас, только позвоню домой…
Из заключения почерковедческой экспертизы.
…Старший эксперт, образование высшее юридическое и специальное криминалистическое, стаж работы пять лет, на основании постановления следователя о назначении по-черковедческой экспертизы…
…Исследуемым объектом является стандартная коробка от сигарет «БТ» с рукописным текстом: «Не режь по живому, Малыш!», обнаруженная при осмотре трупа гр-ки Анкудиновой Р. В. на месте происшествия в одежде последней (см. фото).
Указанный текст выполнен выработанным, усложненным прямолинейно-угловатым, правоокружным, средним по вертикали и размашистым по горизонтали почерком.
Образцы почерка подозреваемого Горяинова Д. А. представлены в виде свободных… (см. фото).
…Перечисленные совпадающие признаки устойчивые, в своей совокупности индивидуальны и дают основания сделать вывод о том, что исследуемые рукописные тексты выполнены одним и тем же лицом. Имеющиеся незначительные различия в своей совокупности не индивидуальны и объясняются вариационностью почерка.
На основании изложенного прихожу к выводу о том, что рукописный текст на пачке сигарет «БТ», начинающийся словами «Не режь…» и т. д., выполнен Горяиновым Дмитрием Аркадьевичем.
Ст. эксперт (подпись)
ХАРАКТЕРИСТИКА.
на студента 2-го курса
Московского института народного
хозяйства имени Г. В. Плеханова
Горяинова Дмитрия.
За время учебы Горяинов Д. допускал прогулы. В январе пропустил 36 часов без уважительных причин. В общественной жизни участия не принимал. Имел академические задолженности. В связи с допущенными прогулами ставился вопрос о снятии со стипендии.
Выдана для представления в следственные органы…
СВОДКА-ОРИЕНТИРОВКА
УПРАВЛЕНИЯ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА
ГУВД МОСГОРИСПОЛКОМА.
§86. Нераскрытая кража икон.
Восьмого февраля обнаружена кража из дачи Горяинова А. И. и Горяинова Н. Б. в дер. Кресты Московской области.
Предполагается, что преступники для кражи использовали подобранный ключ к сувальдному замку импортного производства. Кроме того, преступники отжали запорную планку входной двери со стороны крытого двора.
С места происшествия изъяты отпечатки обуви, пригодные для идентификации. Не исключено, что вместе с преступниками находилась собака крупной породы.
Среди похищенного иконы:
«Сергий Радонежский», риза серебряная, фольга с позолотой 96 см.