Вновь полюбивший нас Люкк вдруг заявил:
– Если вы такие умные, почему вы не позвали сюда Володю Важенова? Вот такие вы друзья, только о себе и думаете!
Надо сказать, что несмотря на все, он был прав… Наш верный друг, умница и голова Володя Важенов исчез четыре года назад в Чечне, куда был отправлен в командировку тестем, замдиректора института, для выполнения какой-то денежной хозтемы. Володя исчез, никто так и не смог объяснить, где и как. Да, несмотря ни на что, Люкк был прав.
Задание для мейнфрейма составляли уже вместе. С большим трудом удалось найти адрес, по которому был отправлен Володя. Потом дроны с энтрудерами долго откапывали документы расследования по факту пропажи троих граждан Украины (остальных мы даже и не знали). Потом сложился план действий.
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
– Если вы такие умные, почему вы не позвали сюда Володю Важенова? Вот такие вы друзья, только о себе и думаете!
Надо сказать, что несмотря на все, он был прав… Наш верный друг, умница и голова Володя Важенов исчез четыре года назад в Чечне, куда был отправлен в командировку тестем, замдиректора института, для выполнения какой-то денежной хозтемы. Володя исчез, никто так и не смог объяснить, где и как. Да, несмотря ни на что, Люкк был прав.
Задание для мейнфрейма составляли уже вместе. С большим трудом удалось найти адрес, по которому был отправлен Володя. Потом дроны с энтрудерами долго откапывали документы расследования по факту пропажи троих граждан Украины (остальных мы даже и не знали). Потом сложился план действий.
Глава четырнадцатая
Отдельный батальон спецназа, засекреченный даже от высших органов страны, жил тихой и размеренной жизнью. Уже давно отошли в прошлое смелые операции в Афгане, а потом и в Чечне. Все в мире постепенно успокаивалось, а на такие дела, как освобождение Севастополя или, к примеру, подавление пьяного бунта в Кантемировской дивизии, привлекали не столь элитные части. Но в этот день нечто неожиданное нарушило привычный ритм. Факс командира, подполковника Крикуненко, выплюнул сначала кучу фотографий, а потом и их подробную расшифровку. На фотографиях простого чеченского аула было хорошо видно, что люди, ремонтирующие крышу одного из добротных домов, закованы в цепи. В другом кадре с очень большим увеличением (Крикуненко никогда еще не видел такой качественной космической съемки), можно было различить, что один из двух работников, сидящих на коньке, одет в драную десантную форму, и черты его лица до боли знакомы. Второй выглядел странно – длинноволосый и совершенно не военной выправки. В десантнике сразу узнали капитана Коротеева, пропавшего два года назад в последней операции батальона – задержании одноногого Базаева.
Крикуненко разговаривал с главкомом примерно полчаса, клялся в безупречной подготовке состава, в том, что ни одна муха и ни один комар носа и тому подобное. Главком обещал подумать, но перезвонил почти моментально. Дал добро, сказав, что ему лично по сотовому позвонил император и сам настоял на этой операции, более того, велел найти среди пленных человека с особыми приметами (данные пришлют по факсу) и доставить без комментариев в Киев.
К тому моменту, когда Крикуненко вызвал десять самых надежных человек, на его стол из факса уже ползла бесконечная лента фотографий. Подполковник уже два раза загонял новую пачку бумаги в факс, а фото шли и шли. На них было все – от подробных картинок отхожих мест аула до изображения каждого замка, каждого автомата в тайных кладовках. Кроме того были получены и портреты всех жителей, причем примерно на половину героев репортажа прислали подробные досье, так как они были в федеральном, а многие и в международном розыске. Утром, когда вся операция была почти разработана, у ворот части надрывно загудел клаксон – DHL почта привезла пятнадцать комплектов очков-дисплеев с проекцией на сетчатку. Вся группа приняла подарок с восторгом. Подобные очки видели в Штатах на стажировке, но более громоздкие, с многокилограммовым шлемом. Надо отдать должное Крикуненко – он сразу понял, что это за игрушка, и первый водрузил очки на широкое лицо. Двадцатиминутного развлечения хватило, чтобы понять – теперь операция будет иметь еще большие шансы на успех.
Ранним утром аул Шамдино спал мирным сном. Чингиз Раджабов, толстый аварец, давно основавшийся в этих местах, безмятежно похрапывал на широкой кровати. Что ни говори, жизнь удалась. Дурацкий экономфак в Харькове, десантное училище в Рязани, потом стремительное продвижение по службе, которое привело его за десять неполных лет к генеральским погонам. И был бы он простым генералом до самой пенсии, но тут открылось такое поле деятельности! Только за один вагон с гранатометами Черный Араб отвалил ему два лимона унылых енотов. Когда же дело было поставлено на поток, когда нашлась и крыша в Кремле, и его счета в Швейцарии уже засветились восьмизначными числами, наступили тяжелые времена – войну стали заканчивать. И не то чтобы клиенты пропали, правоверных в Чечне не поубавилось, только новые власти стали слишком часто проверять, где и что лежит на складах. И надо было бы Чингизу уехать и жить на своей вилле на Лазурном берегу, да не хотелось. Не будет там такого уважения к нему, никто не поймет его пяти жен и надежной охраны. Да и живут там не по шариату. Вот и сидел Чингиз, в ставшем уже своим ауле, благо знал – никто его не тронет, пока власть в Москве стоит, пока плавно текут через его аул караваны с героином, пока есть на него покупатели…
Спецназ шел спасать своего. Пусть его портрет висит на аллее славы в черной рамке. Пусть и войны нет давно. Но о давней, чеченской, бредили пацаны, думая, что война – это героизм. Спецназ шел спасать своего, искренне веря, что чем больше своих они спасут сегодня, тем меньше их надо будет спасать в будущем.
Утренний туман спускался с темных вершин. Когда он накрыл последние невзрачные заборы, неприметная тень поднырнула под язык плотного тумана. С высоты следящего спутника можно было рассмотреть ещё девять силуэтов, рассредоточенных вокруг аула. Это сброшенный далеко отсюда с парапланов небольшой отряд вышел на рубеж.
Майор Сидельников, старший и самый опытный в группе, бесшумно двигался вдоль заборов. Он прекрасно ориентировался на местности, видя перед собой не только добротные чеченские дома, но и карту, и всех своих товарищей. Вот он, нужный двор. Лениво вякнул пес и сразу же ушел в глубокий собачий сон, нюхнув сладковатого аэрозоля. Собаки не должны гибнуть при разборках хозяев. В одно движение сбит замок, откинуты железные ставни. Дальше люк подвала, а там – зиндан или каземат, трудно дать ему определение. На дисплее вдруг замигал красный огонек тревоги. Кто-то подходил снаружи к двери.
– Тэбэ, сволач, что нада в маём домэ? Падными руки, – в распахнутую ударом дверь просунулся Чингиз с калашом в руках.
– Ну поднял, поднял, – улыбнулся майор, – я что, я так, на огонек зашел.
– Сными аружие. Брос тут. Вперед, – поведя стволом в сторону выхода приказал бандит.
Он вывел Сидельникова сначала во двор, потом по ступенькам высокого крыльца в дом, в маленькую комнатку.
– Ти что думаешь, я вас, русалак, нухам нэ чую? Кто тэбе пра мой дом сказал, сволач?
– Да никто не сказал, я просто пришел, – не терял присутствия духа майор. Да и чего терять? Все происходящее транслировалось не только на дисплеи его товарищей, но и самому Крикуненко. Видно было, как зашевелились зеленые точки-свои на карте местности, сжимая кольцо.
– Из-за таких свалачэй маэму народу жизни нет! Но падажди, я тваей мамэ тваю башку почтой пришлу!
– Адреса не знаешь, – тянул время Сидельников.
Зеленые на дисплее прошли линию, обозначенную красными точками, – охрана дома. Красные погасли.
– Ти сичас нэ только адрес мнэ напишешь, ты сичас сам будэш мама свой рэзат! – взбесившись заорал горец.
– Слушай, джигит сраный, посмотрись в зеркало, – резко, уже не улыбаясь, сказал спецназовец.
Не опуская автомата, Чингиз скосил глаза в большое зеркало – на лбу плясало три пятнышка лазерных прицелов.
– Ах ти гад!! – Чингиз попытался левой рукой взвести затвор автомата, но не успел, и его мозги кровавой пеной осели на стены.
– Спасибо, ребята, – тихо сказал майор.
Пленных нашли в том же подвале, прикованными к водопроводным трубам.
По пути из Борисполя Володя молчал и особо даже не интересовался, что и как. Был он худ, немыт и время от времени производил жевательные движения, своего рода нервный тик. От его зубов мало что осталось, зато волосы отросли ниже плеч. Но ничего, мы ещё повоюем.
Спокойно войдя в галерею, почти не удивившись машинному залу, он произнес:
– Я чувствовал, что-то такое должно было произойти. Иначе человечество уже давно бы вымерло.
Проспав три дня, выпив и съев все в пределах видимости,Важенов приступил к делу. Он долго и молча клацал клавиатурой, осваивал очки-дисплей, выслушал все, что я мог ему рассказать, потом, нажав «энтер», сказал:
– Я только что те дисплеи у спецназа сжег, лучше пусть никто не знает.
После этого он надолго засел за клавиатуру.
– Во! – сказал он наконец, – надо бы тут немного усилить систему, а то вдруг как возьмут за задницу.
Крикуненко разговаривал с главкомом примерно полчаса, клялся в безупречной подготовке состава, в том, что ни одна муха и ни один комар носа и тому подобное. Главком обещал подумать, но перезвонил почти моментально. Дал добро, сказав, что ему лично по сотовому позвонил император и сам настоял на этой операции, более того, велел найти среди пленных человека с особыми приметами (данные пришлют по факсу) и доставить без комментариев в Киев.
К тому моменту, когда Крикуненко вызвал десять самых надежных человек, на его стол из факса уже ползла бесконечная лента фотографий. Подполковник уже два раза загонял новую пачку бумаги в факс, а фото шли и шли. На них было все – от подробных картинок отхожих мест аула до изображения каждого замка, каждого автомата в тайных кладовках. Кроме того были получены и портреты всех жителей, причем примерно на половину героев репортажа прислали подробные досье, так как они были в федеральном, а многие и в международном розыске. Утром, когда вся операция была почти разработана, у ворот части надрывно загудел клаксон – DHL почта привезла пятнадцать комплектов очков-дисплеев с проекцией на сетчатку. Вся группа приняла подарок с восторгом. Подобные очки видели в Штатах на стажировке, но более громоздкие, с многокилограммовым шлемом. Надо отдать должное Крикуненко – он сразу понял, что это за игрушка, и первый водрузил очки на широкое лицо. Двадцатиминутного развлечения хватило, чтобы понять – теперь операция будет иметь еще большие шансы на успех.
Ранним утром аул Шамдино спал мирным сном. Чингиз Раджабов, толстый аварец, давно основавшийся в этих местах, безмятежно похрапывал на широкой кровати. Что ни говори, жизнь удалась. Дурацкий экономфак в Харькове, десантное училище в Рязани, потом стремительное продвижение по службе, которое привело его за десять неполных лет к генеральским погонам. И был бы он простым генералом до самой пенсии, но тут открылось такое поле деятельности! Только за один вагон с гранатометами Черный Араб отвалил ему два лимона унылых енотов. Когда же дело было поставлено на поток, когда нашлась и крыша в Кремле, и его счета в Швейцарии уже засветились восьмизначными числами, наступили тяжелые времена – войну стали заканчивать. И не то чтобы клиенты пропали, правоверных в Чечне не поубавилось, только новые власти стали слишком часто проверять, где и что лежит на складах. И надо было бы Чингизу уехать и жить на своей вилле на Лазурном берегу, да не хотелось. Не будет там такого уважения к нему, никто не поймет его пяти жен и надежной охраны. Да и живут там не по шариату. Вот и сидел Чингиз, в ставшем уже своим ауле, благо знал – никто его не тронет, пока власть в Москве стоит, пока плавно текут через его аул караваны с героином, пока есть на него покупатели…
Спецназ шел спасать своего. Пусть его портрет висит на аллее славы в черной рамке. Пусть и войны нет давно. Но о давней, чеченской, бредили пацаны, думая, что война – это героизм. Спецназ шел спасать своего, искренне веря, что чем больше своих они спасут сегодня, тем меньше их надо будет спасать в будущем.
Утренний туман спускался с темных вершин. Когда он накрыл последние невзрачные заборы, неприметная тень поднырнула под язык плотного тумана. С высоты следящего спутника можно было рассмотреть ещё девять силуэтов, рассредоточенных вокруг аула. Это сброшенный далеко отсюда с парапланов небольшой отряд вышел на рубеж.
Майор Сидельников, старший и самый опытный в группе, бесшумно двигался вдоль заборов. Он прекрасно ориентировался на местности, видя перед собой не только добротные чеченские дома, но и карту, и всех своих товарищей. Вот он, нужный двор. Лениво вякнул пес и сразу же ушел в глубокий собачий сон, нюхнув сладковатого аэрозоля. Собаки не должны гибнуть при разборках хозяев. В одно движение сбит замок, откинуты железные ставни. Дальше люк подвала, а там – зиндан или каземат, трудно дать ему определение. На дисплее вдруг замигал красный огонек тревоги. Кто-то подходил снаружи к двери.
– Тэбэ, сволач, что нада в маём домэ? Падными руки, – в распахнутую ударом дверь просунулся Чингиз с калашом в руках.
– Ну поднял, поднял, – улыбнулся майор, – я что, я так, на огонек зашел.
– Сными аружие. Брос тут. Вперед, – поведя стволом в сторону выхода приказал бандит.
Он вывел Сидельникова сначала во двор, потом по ступенькам высокого крыльца в дом, в маленькую комнатку.
– Ти что думаешь, я вас, русалак, нухам нэ чую? Кто тэбе пра мой дом сказал, сволач?
– Да никто не сказал, я просто пришел, – не терял присутствия духа майор. Да и чего терять? Все происходящее транслировалось не только на дисплеи его товарищей, но и самому Крикуненко. Видно было, как зашевелились зеленые точки-свои на карте местности, сжимая кольцо.
– Из-за таких свалачэй маэму народу жизни нет! Но падажди, я тваей мамэ тваю башку почтой пришлу!
– Адреса не знаешь, – тянул время Сидельников.
Зеленые на дисплее прошли линию, обозначенную красными точками, – охрана дома. Красные погасли.
– Ти сичас нэ только адрес мнэ напишешь, ты сичас сам будэш мама свой рэзат! – взбесившись заорал горец.
– Слушай, джигит сраный, посмотрись в зеркало, – резко, уже не улыбаясь, сказал спецназовец.
Не опуская автомата, Чингиз скосил глаза в большое зеркало – на лбу плясало три пятнышка лазерных прицелов.
– Ах ти гад!! – Чингиз попытался левой рукой взвести затвор автомата, но не успел, и его мозги кровавой пеной осели на стены.
– Спасибо, ребята, – тихо сказал майор.
Пленных нашли в том же подвале, прикованными к водопроводным трубам.
По пути из Борисполя Володя молчал и особо даже не интересовался, что и как. Был он худ, немыт и время от времени производил жевательные движения, своего рода нервный тик. От его зубов мало что осталось, зато волосы отросли ниже плеч. Но ничего, мы ещё повоюем.
Спокойно войдя в галерею, почти не удивившись машинному залу, он произнес:
– Я чувствовал, что-то такое должно было произойти. Иначе человечество уже давно бы вымерло.
Проспав три дня, выпив и съев все в пределах видимости,Важенов приступил к делу. Он долго и молча клацал клавиатурой, осваивал очки-дисплей, выслушал все, что я мог ему рассказать, потом, нажав «энтер», сказал:
– Я только что те дисплеи у спецназа сжег, лучше пусть никто не знает.
После этого он надолго засел за клавиатуру.
– Во! – сказал он наконец, – надо бы тут немного усилить систему, а то вдруг как возьмут за задницу.
Глава пятнадцатая
Первым делом пришлось заставить потрудиться всю информационную систему – от дронов до геостационарных спутников. Через пару дней мы уже владели достаточно подробной информацией о спутниках связи, спутниках-шпионах и прочих, предназначенных к запуску в ближайшее время. Оказалось, что их совсем немало. С учетом американских, российских, китайских и индийских – примерно штук двести пятьдесят. И это железо постоянно висело над землей и не было ни кусочка земной поверхности, закрытой от их зоркого глаза. Следующая решенная нами задача – мы собрали всю информацию, как правило, под грифом совершенно секретно, о разработках оружейных лазеров. Это оказалось не так сложно, и что особенно радовало – прогресс в этой области был налицо.
Далее шла операция довольно деликатная. Одновременно в банке «Кариверона», «Банко ди Лаворо» и «Банко ди Рома» появились счета, открытые на некую фирму «Ринашименто СПА». Никто не заметил, да и не мог заметить, как в файлах этих банков появилась новая запись, а потом машина завертелась автоматически. Кредитные карточки были вовремя изготовлены и отосланы на абонентский ящик, открытый в Анконе, доступ к которому имела только моя жена. О чем она, конечно, была предупреждена своевременно, приняв это известие спокойно и особенно не сопротивляясь. Общак, за который отвечал Рыло, явился первым взносом на эти счета и был переведен из многочисленных банков в оффшорных зонах. Естественно, все следы трансфертов мы уничтожили немедленно. Заодно я слегка потрусил Пекинскую академию. Так, за моральный ущерб. Денег хватило для оплаты сотни лазеров.
Надо сказать, что вся процедура заказа и пересылки на большой склад в Гренландии, арендованный для некоего доктора И.Джонса, прошла совершенно гладко. Уже давно сидевшие на мели лазерные фирмы ближнего Подмосковья мало интересовались тем, куда шла их продукция. Интересовались только возможностью продать. А тут случился такой большой заказ. Наиболее тонким моментом было внесение изменений в чертежи спутников связи. Но в итоге места для крепления лазеров были предусмотрены. Спасала хорошая понятливость большого компьютера и то, что вся документация уже давно ведется без бумаги. Одновременно на различные заводы пришли одинаковые блоки, именуемые как «спецподсветка». Ловкие техники привинтили их на заранее подготовленные места, благо, что лазеры наши были легки и компактны. Все спутники вышли на свои орбиты штатно и никто на Земле не догадался, что высоко в небе развернута боевая лазерная сеть, подвластная единой воле. Теперь наступил второй этап этой кропотливой работы. Вы хотели отнять у меня систему суммирования лазерного излучения, но я использую её сам. В харьковском НИИ монокристаллов были обрадованы запросу на приобретение десятка мало кому нужных нелинейных кристаллов. Заказ пришел обычной почтой до востребования на киевский почтамт, где я и забрал пакет, не вызвав ни у кого никакого интереса. Вот теперь мы их и попользуем. Как выяснилось, ресурсы моего зала были разбросаны в самых невероятных местах в различных частях земного шара.
После нескольких десятков неудачных попыток, наконец, удалось вмонтировать кристаллы в сферы. Отныне я стал гордо называть их боевыми. Как выяснилось, перемещались они довольно шустро и, скорее всего, за счет использования земного магнетизма. В антиграв, я, пардон, пока не очень верю. А испытать всю эту байду хотелось. И хотелось чего-то шкодного.
Давно, по-моему в начале семидесятых годов, в Киеве сотворили самый пошлый проект времен советской власти. Построили отдельное метро для партийных шишек. Соединили дом Щербицкого, тогдашний Верховный совет и монстрячее здание ЦК секретными транспортными линиями. Вот и разъезжали несколько убогих бонз на личном метро. После коллапса страны, как мне кажется, пользовать его перестали, предпочитая наводить дешевый страх на подданных жуткими кортежами, сметавшими все и вся на своем пути. А зря…
Почти каждый день в девять часов утра Левашовская улица зависала в оцепенении. Суетливые гаишники выключали светофоры, подпрыгивая возле релейных ящиков, тыча полосатыми палками в высоко установленные тумблеры. После этого летели на всех парах в центр перекрестков и уставно замирали там. Особисты мчались в многочисленные подворотни и выискивали вредителей. Как всегда малоэффективно. Прохожие застывали на месте – знали, сейчас с воплями и мигалками, с чиновничьей истерикой, сквозящей в каждом телодвижении этого убогого действа, пронесется кавалькада мерседесов без номеров, и в одном из них – сам президент.
Ничем не отличался и сегодняшний день. Почти ничем. Уже пролетая дом, в котором живал Довженко, майор первой машины эскорта увидел, как вдруг загорелся красный свет и на перекресток выполз самосвал. Попытка увести эскорт в Липский переулок увенчалась неуспехом – было поздно, да и переулок был забит ожидавшими проезда какими-то левыми джипами. В общем, пришлось тормозить и сворачивать к черному ходу резиденции. Позорно, но безопасно. И тут, прямо в подворотне заглох мотор лидирующего бимера. Заглох намертво. Эскорт оказался зажат среди всякого автохлама и чужих домов. Охрана совсем растерялась, но президент взял ситуацию в свои руки. Смело распахнув дверь своего авто, он шагнул на плитки тротуара.
– Я пешком пройду, – милостиво сообщил он. И засмотрелся, как какой-то генерал хлестал по щекам милицейского лейтенантика, допустившего включение светофора.
– Здравствуйте, господин президент, – вежливо поздоровался я, стоя у своего подъезда и наблюдая за всей кутерьмой. – Рад видеть вас у себя дома.
Президент даже не улыбнулся, однако мельком глянул на меня.
– Зря вы не хотите со мной говорить. У вас вон за спиной что творится, посмотрите! – я не унимался.
Оглянуться президента заставил странный звук за спиной. На капоте его невероятного членовоза с шипением возникала простая надпись – КОЗЕЛ. Края рваных букв были раскалены. Глаза водителя выпучились до неприличных размеров, а один из охранников полез в багажник за огнетушителем…
Когда президент совладал с собой, меня уже рядом не было. А глубоко под землей стоял громкий хохот. Работает!
В выходные на итальянских пляжах полно развлечений. Кроме вечных индо-пакистанских продавцов плохого серебра, разносчиков африканских диковинок и тому подобной мишуры, всякие катания на бананах, парашютах, прокатных лодках и многое другое. Маню это мало интересовало. Главное – бегать по берегу, шлепать по воде и ждать, когда брат выловит что-либо живое из адриатических глубин. Вот и сейчас она сопела над маской, заполненной водой и служившей аквариумом для краба– отшельника и микроскопического осьминога. Но вдруг Маня запищала:
– Мама, смотри, папа письмо пишет!
Мама отреагировала просто:
– Да конечно, пишет, придем домой, включим компьютер и прочитаем!
– Нет, мама – вот он пишет! – и Манька ткнула пятерней в небо…
На громадной белой туче, уже собиравшейся закрыть солнце, было выдырявлено – «Вот…» И ещё «Маня, привет»
Я не знаю, понял ли кто из присутствующих, что произошло, но я прекрасно видел и улыбку жены, и восторженные скачки дочери. И то, с каким уваженим смотрел сын на дырявое облако. Потом они, поняв все, написали на листке бумаги несколько слов и повернули его к небу. Наверное, это был первый случай такого типа общения.
Что же, система прошла проверку и проявила себя неплохо. Теперь можно считать, что спина прикрыта.
Далее шла операция довольно деликатная. Одновременно в банке «Кариверона», «Банко ди Лаворо» и «Банко ди Рома» появились счета, открытые на некую фирму «Ринашименто СПА». Никто не заметил, да и не мог заметить, как в файлах этих банков появилась новая запись, а потом машина завертелась автоматически. Кредитные карточки были вовремя изготовлены и отосланы на абонентский ящик, открытый в Анконе, доступ к которому имела только моя жена. О чем она, конечно, была предупреждена своевременно, приняв это известие спокойно и особенно не сопротивляясь. Общак, за который отвечал Рыло, явился первым взносом на эти счета и был переведен из многочисленных банков в оффшорных зонах. Естественно, все следы трансфертов мы уничтожили немедленно. Заодно я слегка потрусил Пекинскую академию. Так, за моральный ущерб. Денег хватило для оплаты сотни лазеров.
Надо сказать, что вся процедура заказа и пересылки на большой склад в Гренландии, арендованный для некоего доктора И.Джонса, прошла совершенно гладко. Уже давно сидевшие на мели лазерные фирмы ближнего Подмосковья мало интересовались тем, куда шла их продукция. Интересовались только возможностью продать. А тут случился такой большой заказ. Наиболее тонким моментом было внесение изменений в чертежи спутников связи. Но в итоге места для крепления лазеров были предусмотрены. Спасала хорошая понятливость большого компьютера и то, что вся документация уже давно ведется без бумаги. Одновременно на различные заводы пришли одинаковые блоки, именуемые как «спецподсветка». Ловкие техники привинтили их на заранее подготовленные места, благо, что лазеры наши были легки и компактны. Все спутники вышли на свои орбиты штатно и никто на Земле не догадался, что высоко в небе развернута боевая лазерная сеть, подвластная единой воле. Теперь наступил второй этап этой кропотливой работы. Вы хотели отнять у меня систему суммирования лазерного излучения, но я использую её сам. В харьковском НИИ монокристаллов были обрадованы запросу на приобретение десятка мало кому нужных нелинейных кристаллов. Заказ пришел обычной почтой до востребования на киевский почтамт, где я и забрал пакет, не вызвав ни у кого никакого интереса. Вот теперь мы их и попользуем. Как выяснилось, ресурсы моего зала были разбросаны в самых невероятных местах в различных частях земного шара.
После нескольких десятков неудачных попыток, наконец, удалось вмонтировать кристаллы в сферы. Отныне я стал гордо называть их боевыми. Как выяснилось, перемещались они довольно шустро и, скорее всего, за счет использования земного магнетизма. В антиграв, я, пардон, пока не очень верю. А испытать всю эту байду хотелось. И хотелось чего-то шкодного.
Давно, по-моему в начале семидесятых годов, в Киеве сотворили самый пошлый проект времен советской власти. Построили отдельное метро для партийных шишек. Соединили дом Щербицкого, тогдашний Верховный совет и монстрячее здание ЦК секретными транспортными линиями. Вот и разъезжали несколько убогих бонз на личном метро. После коллапса страны, как мне кажется, пользовать его перестали, предпочитая наводить дешевый страх на подданных жуткими кортежами, сметавшими все и вся на своем пути. А зря…
Почти каждый день в девять часов утра Левашовская улица зависала в оцепенении. Суетливые гаишники выключали светофоры, подпрыгивая возле релейных ящиков, тыча полосатыми палками в высоко установленные тумблеры. После этого летели на всех парах в центр перекрестков и уставно замирали там. Особисты мчались в многочисленные подворотни и выискивали вредителей. Как всегда малоэффективно. Прохожие застывали на месте – знали, сейчас с воплями и мигалками, с чиновничьей истерикой, сквозящей в каждом телодвижении этого убогого действа, пронесется кавалькада мерседесов без номеров, и в одном из них – сам президент.
Ничем не отличался и сегодняшний день. Почти ничем. Уже пролетая дом, в котором живал Довженко, майор первой машины эскорта увидел, как вдруг загорелся красный свет и на перекресток выполз самосвал. Попытка увести эскорт в Липский переулок увенчалась неуспехом – было поздно, да и переулок был забит ожидавшими проезда какими-то левыми джипами. В общем, пришлось тормозить и сворачивать к черному ходу резиденции. Позорно, но безопасно. И тут, прямо в подворотне заглох мотор лидирующего бимера. Заглох намертво. Эскорт оказался зажат среди всякого автохлама и чужих домов. Охрана совсем растерялась, но президент взял ситуацию в свои руки. Смело распахнув дверь своего авто, он шагнул на плитки тротуара.
– Я пешком пройду, – милостиво сообщил он. И засмотрелся, как какой-то генерал хлестал по щекам милицейского лейтенантика, допустившего включение светофора.
– Здравствуйте, господин президент, – вежливо поздоровался я, стоя у своего подъезда и наблюдая за всей кутерьмой. – Рад видеть вас у себя дома.
Президент даже не улыбнулся, однако мельком глянул на меня.
– Зря вы не хотите со мной говорить. У вас вон за спиной что творится, посмотрите! – я не унимался.
Оглянуться президента заставил странный звук за спиной. На капоте его невероятного членовоза с шипением возникала простая надпись – КОЗЕЛ. Края рваных букв были раскалены. Глаза водителя выпучились до неприличных размеров, а один из охранников полез в багажник за огнетушителем…
Когда президент совладал с собой, меня уже рядом не было. А глубоко под землей стоял громкий хохот. Работает!
В выходные на итальянских пляжах полно развлечений. Кроме вечных индо-пакистанских продавцов плохого серебра, разносчиков африканских диковинок и тому подобной мишуры, всякие катания на бананах, парашютах, прокатных лодках и многое другое. Маню это мало интересовало. Главное – бегать по берегу, шлепать по воде и ждать, когда брат выловит что-либо живое из адриатических глубин. Вот и сейчас она сопела над маской, заполненной водой и служившей аквариумом для краба– отшельника и микроскопического осьминога. Но вдруг Маня запищала:
– Мама, смотри, папа письмо пишет!
Мама отреагировала просто:
– Да конечно, пишет, придем домой, включим компьютер и прочитаем!
– Нет, мама – вот он пишет! – и Манька ткнула пятерней в небо…
На громадной белой туче, уже собиравшейся закрыть солнце, было выдырявлено – «Вот…» И ещё «Маня, привет»
Я не знаю, понял ли кто из присутствующих, что произошло, но я прекрасно видел и улыбку жены, и восторженные скачки дочери. И то, с каким уваженим смотрел сын на дырявое облако. Потом они, поняв все, написали на листке бумаги несколько слов и повернули его к небу. Наверное, это был первый случай такого типа общения.
Что же, система прошла проверку и проявила себя неплохо. Теперь можно считать, что спина прикрыта.
Глава шестнадцатая
К трем часам ночи уже надоело пить и спать. Надоело тыкать в клавиатуру и шутить над Люкком, враз подписавшимся на все существующие порносайты. В жизни наступила пауза.
– Ну что, так и будем пиво жрать да над убогими издеваться? – не выдержал я. – Решать надо, или мы сваливаем отсюда или что? Не век же в норе сидеть? Короче, что будем делать – бабку дразнить или за котами гоняться?
– Надо сваливать, – сразу заявил Люкк, – и чем быстрее – тем дальше! Я за неделю уже насмотрелся на эти ублюдочные рожи. Ничего не изменилось. То бандиты были у власти, а бандеровцы культурой заведовали. Теперь наоборот и хуже.
– Только не говори, что тебе в Штатах весело, – вмешался Миша. – Там тоже свои тараканы в головах сидят. Они же антиподы! У них даже унитазы наоборот работают.
– Да, рожи у них тоже ублюдочные, антиподы, но никакая сволочь там не будет тебя учить, как жить! Есть правила, знай и выполняй. Их не будут менять под каждого нового бонзу. Главное – нету злобы такой как тут, не сидят у власти бандиты!
– Ну, про бандитов ты уже говорил, – Миша, как всегда, спорил с Люкком. – Только вопрос – почему они тут ВСЕГДА у власти, а там не всегда? Или я примитивно рассуждаю?
– Так народ тут такой – быдло!
– Ну, подожди, всегда ли так было?
– А фиг его знает, как ни копни в историю, то опричнина, то Ильичи, то крепостное право, то Цусима. Никакого просвета.
– Здрасте – пожалуйста! – когда опричнина была, так в твоих Штатах еще ничего не было! При крепостном праве там рабы были! А про крейсер «Императрица Екатерина» так ты и не помнишь небось – пошел и выписал японцам за все войны разом! Не изображай из себя прозревшего потомка варваров.
– Ага, сейчас ты расскажешь и о витязях с мечами, и о доминанте русской идеи, и о том, что обезьяны от нас произошли, и прочее…
– Ну, скажем, не от всех обезьяны произошли, – Миша был опытным полемистом. – Я хочу сказать, что исторические экскурсы показывают: вопрос о том, какая нация велика, какая нет – некорректен. Вопрос в другом – почему в конкретном случае к власти приходит рафинированное зло? Почему в процветающей российской империи было достаточно одного авантюриста, чтобы началась истерическая резня? Откуда такая злоба? Что её порождает?
– Можно подумать, что французы гильотиной маникюр делали, – возразил Важенов. – У них тогда сколько благородных порубали, и ничего – живут, в маразм не впали.
– Ну, наши жертвы во время революции и не были колоссальными. Вот тот режим, который потом пришел – тогда, по-моему, и случились необратимые генетические изменения. Такой селекцией ни одна Великая французская революция похвастаться не может, – тут уже я включился, – только одно мучает, почему такое возможно? Ведь не в один миг– пришли оккупанты и пошла молотиловка?
– Ну, понимаешь, все дело в подходе – если вдруг возьмут соседа буржуя, тут уж никто не возразит. А буржуев надо брать – как же еще сплачивать, если не вокруг идеи внутреннего врага? Сегодня одного, завтра другого. Потом буржуи кончились, а система осталась, и уже громадная и требующая жрать.
– Но ведь каждый понимал – следующим может стать он. Что же не сопротивлялись, не бежали за моря-горы, а только орали – «смерть шпионам-отравителям!», – Люкк придерживался своего мнения.
– Наверное, к тому времени необходимая критическая масса населения способного к выживанию уже и была уничтожена? – осторожно предположил я.
– Конечно, – обрадовался Миша, – все дело в последовательности событий сначала вырежи ядро нации – интеллигенцию, аристократию, потом создай новую элиту, пусть глупую и бездарную, но жадную и порочную. Затем постепенно начинай выбивать тех, кто может хоть как-то мыслить, а потом уже будет необходима самоподдерживающаяся система террора. Без него нельзя – никто уже не умеет ни строить ни созидать, ни организовывать. Только террор и способен. А тех, кто может организовать сопротивление, уже нет! Без предводителя и крестьянский бунт не поднимется… И появляются великие вожди и отцы наций – дегенераты и садисты. По Эразму, в царстве слепых одноглазый – король. Ну, а потом – видели, чем все кончается. В какой-то момент вожди вымирают, а оставшиеся свиньи становятся равнее и важнее. Вот и дожили до ненастоящего государства.
Да, я с Мишей был согласен… Вопрос становления независимой Украины мы обсуждали много раз. Все хорошо помнят, как развивались события. Сначала коммунистический Верховный совет, брызжа слюной, орал о недопущении отхода от устоев. Потом те же верные ленинцы вдруг решили строить капитализм. Все высшие партийные бонзы в один голос стали заявлять, что в партию вступили с целью её развала и вообще ничего не знали об истории страны. Очевидно, что акция была хорошо спланирована. Вмиг образовались какие-то странные банки, биржи, торговые фирмы с несметными фондами, и все, как один, под руководством бывшей комсомольской рати. А потом пошла тавромахия. Отделение от России – так проще воровать. Потом те же коммунисты-интернационалисты вдруг определили для всех правила жизни в новой стране, ни у кого ничего не спросив. Волею трехсот-четырехсот человек язык семидесяти процентов населения стал иностранным. Враз возникли границы на востоке. Вмиг у заводов, нефти, всего, что было и есть в стране, появились собственники. Это назвали приватизацией. А что потом – сами видели.
– Ну почему же никто не смог противостоять! Ведь была же возможность! – не унимался Люкк.
– Да кто тебе сказал, что это была на самом деле революция или смена власти? Ничего такого не было! Была хорошо спланированная акция, правда, не все последствия предусмотрели. А мы радовались, слюни пускали – свобода, демократия, ура-мура… Наивные были, – мрачно констатировал Важенов.
– Так что, дрова, приплыли? Ничего не сделаешь? А если свернуть этой банде голову? – размечтался я как всегда…
– Если ты такой умный – стань президентом и сверни! – Люкк уже ругался.
– И пойду и стану!
– На ворованные деньги Рыла?
– Ну, деньги можно и заработать.
– Тебе справку не дадут!
– Ну что, так и будем пиво жрать да над убогими издеваться? – не выдержал я. – Решать надо, или мы сваливаем отсюда или что? Не век же в норе сидеть? Короче, что будем делать – бабку дразнить или за котами гоняться?
– Надо сваливать, – сразу заявил Люкк, – и чем быстрее – тем дальше! Я за неделю уже насмотрелся на эти ублюдочные рожи. Ничего не изменилось. То бандиты были у власти, а бандеровцы культурой заведовали. Теперь наоборот и хуже.
– Только не говори, что тебе в Штатах весело, – вмешался Миша. – Там тоже свои тараканы в головах сидят. Они же антиподы! У них даже унитазы наоборот работают.
– Да, рожи у них тоже ублюдочные, антиподы, но никакая сволочь там не будет тебя учить, как жить! Есть правила, знай и выполняй. Их не будут менять под каждого нового бонзу. Главное – нету злобы такой как тут, не сидят у власти бандиты!
– Ну, про бандитов ты уже говорил, – Миша, как всегда, спорил с Люкком. – Только вопрос – почему они тут ВСЕГДА у власти, а там не всегда? Или я примитивно рассуждаю?
– Так народ тут такой – быдло!
– Ну, подожди, всегда ли так было?
– А фиг его знает, как ни копни в историю, то опричнина, то Ильичи, то крепостное право, то Цусима. Никакого просвета.
– Здрасте – пожалуйста! – когда опричнина была, так в твоих Штатах еще ничего не было! При крепостном праве там рабы были! А про крейсер «Императрица Екатерина» так ты и не помнишь небось – пошел и выписал японцам за все войны разом! Не изображай из себя прозревшего потомка варваров.
– Ага, сейчас ты расскажешь и о витязях с мечами, и о доминанте русской идеи, и о том, что обезьяны от нас произошли, и прочее…
– Ну, скажем, не от всех обезьяны произошли, – Миша был опытным полемистом. – Я хочу сказать, что исторические экскурсы показывают: вопрос о том, какая нация велика, какая нет – некорректен. Вопрос в другом – почему в конкретном случае к власти приходит рафинированное зло? Почему в процветающей российской империи было достаточно одного авантюриста, чтобы началась истерическая резня? Откуда такая злоба? Что её порождает?
– Можно подумать, что французы гильотиной маникюр делали, – возразил Важенов. – У них тогда сколько благородных порубали, и ничего – живут, в маразм не впали.
– Ну, наши жертвы во время революции и не были колоссальными. Вот тот режим, который потом пришел – тогда, по-моему, и случились необратимые генетические изменения. Такой селекцией ни одна Великая французская революция похвастаться не может, – тут уже я включился, – только одно мучает, почему такое возможно? Ведь не в один миг– пришли оккупанты и пошла молотиловка?
– Ну, понимаешь, все дело в подходе – если вдруг возьмут соседа буржуя, тут уж никто не возразит. А буржуев надо брать – как же еще сплачивать, если не вокруг идеи внутреннего врага? Сегодня одного, завтра другого. Потом буржуи кончились, а система осталась, и уже громадная и требующая жрать.
– Но ведь каждый понимал – следующим может стать он. Что же не сопротивлялись, не бежали за моря-горы, а только орали – «смерть шпионам-отравителям!», – Люкк придерживался своего мнения.
– Наверное, к тому времени необходимая критическая масса населения способного к выживанию уже и была уничтожена? – осторожно предположил я.
– Конечно, – обрадовался Миша, – все дело в последовательности событий сначала вырежи ядро нации – интеллигенцию, аристократию, потом создай новую элиту, пусть глупую и бездарную, но жадную и порочную. Затем постепенно начинай выбивать тех, кто может хоть как-то мыслить, а потом уже будет необходима самоподдерживающаяся система террора. Без него нельзя – никто уже не умеет ни строить ни созидать, ни организовывать. Только террор и способен. А тех, кто может организовать сопротивление, уже нет! Без предводителя и крестьянский бунт не поднимется… И появляются великие вожди и отцы наций – дегенераты и садисты. По Эразму, в царстве слепых одноглазый – король. Ну, а потом – видели, чем все кончается. В какой-то момент вожди вымирают, а оставшиеся свиньи становятся равнее и важнее. Вот и дожили до ненастоящего государства.
Да, я с Мишей был согласен… Вопрос становления независимой Украины мы обсуждали много раз. Все хорошо помнят, как развивались события. Сначала коммунистический Верховный совет, брызжа слюной, орал о недопущении отхода от устоев. Потом те же верные ленинцы вдруг решили строить капитализм. Все высшие партийные бонзы в один голос стали заявлять, что в партию вступили с целью её развала и вообще ничего не знали об истории страны. Очевидно, что акция была хорошо спланирована. Вмиг образовались какие-то странные банки, биржи, торговые фирмы с несметными фондами, и все, как один, под руководством бывшей комсомольской рати. А потом пошла тавромахия. Отделение от России – так проще воровать. Потом те же коммунисты-интернационалисты вдруг определили для всех правила жизни в новой стране, ни у кого ничего не спросив. Волею трехсот-четырехсот человек язык семидесяти процентов населения стал иностранным. Враз возникли границы на востоке. Вмиг у заводов, нефти, всего, что было и есть в стране, появились собственники. Это назвали приватизацией. А что потом – сами видели.
– Ну почему же никто не смог противостоять! Ведь была же возможность! – не унимался Люкк.
– Да кто тебе сказал, что это была на самом деле революция или смена власти? Ничего такого не было! Была хорошо спланированная акция, правда, не все последствия предусмотрели. А мы радовались, слюни пускали – свобода, демократия, ура-мура… Наивные были, – мрачно констатировал Важенов.
– Так что, дрова, приплыли? Ничего не сделаешь? А если свернуть этой банде голову? – размечтался я как всегда…
– Если ты такой умный – стань президентом и сверни! – Люкк уже ругался.
– И пойду и стану!
– На ворованные деньги Рыла?
– Ну, деньги можно и заработать.
– Тебе справку не дадут!
Глава семнадцатая
Хорошо в Киеве вечером. Особенно, когда знаком тебе каждый двор и каждая подворотня вокруг, когда незаметна аляповатость надстроенных нуворишами мансард и верхних этажей. Когда вечерняя прохлада, начав свой неспешный путь с Липок, опускается на Крещатик, а потом и дальше – на Подол и зеленые острова, на унылый густонаселенный Левый берег, который хоть и входит в состав Киева, никогда им не был, да и быть не мог. Уже разбежались с Апостольского спуска торгаши пестрыми поделками, выдаваемыми за истинно древнеславянское искусство, и на лавочках тут и там устроилась непатриотичная молодежь, с гитарами и песнями Цоя и Бутусова. У Владимира как всегда встречались в первом свидании парочки, не обращая внимания на заунывную речь какого-то ветерана Севастопольской кампании в камуфляже и на костылях. Обычный вечер. В такой вечер забываешь о том, кто и где у власти, и понимаешь – никто и никогда не изменит этот город. Он как жил – так и будет жить. И будет пить свое пиво под парусиновыми зонтиками и мечтать о том времени, когда все будет хорошо. Или вспоминать о том времени, когда все было хорошо. Как мечтал он в те времена, когда было хорошо и когда было плохо. Мало кто из праздных гостей города, а местные тут не гуляют, обратил внимание на невзрачную группу, направлявшуюся в казино «Серебряный Лев». Только коза, на золотой цепочке и с маникюром на копытах, привлекала любопытные взгляды. У входа нас встретил надменный охранник и заявил, что в казино пускают только по рекомендации. Убедившись в наличии рекомендаций американского президента, хоть и покойного, он вежливо распахнул дверь. Надо сказать, что это был первый в нашей жизни выход в подобное заведение. Как известно, только Люкк к этому моменту обзавелся фраком и захотел идти непременно в нем. Хотя вне казино он выглядел вызывающе, но внутри производил впечатление. Первое, что бросалось в глаза – посетители. Люкк, надев фрак второй раз в своей жизни, выглядел в нем так же естественно, как и в шортах на босу ногу. В казино вся публика мужского пола, и, как показалось мне, несколько особ женского, были во фраках и смокингах. Не стоило большого труда определить, что наряды пошиты из дорогущей импортной ткани в пошлом стиле Воронина, модного киевского закройщика. Да и будь оно шито ловкими итальянскими мастерами – суть бы не изменилась. Ну представьте себе, если дать урке денег, что он будет делать? Ну те, которые смогут прочухаться с бодуна, сразу пойдут пыль корешам в глаза пускать. Сначала килограммовую желтуху на шею. Те, которые поопытней – телку из моделей наймут. Типа эскорт-услуги. Ну и само собой – в казино бобами сорить. А там народ с понятиями – все с прикидом. Особенно было забавно следить за подругами пацанов. Давно уже прошли времена, когда телки снимались на вечер и о них никто не помнил наутро. Теперь все было, как у людей. Подруги пацанов съезжались в казино на свежеотработанных мерседесах умопомрачительных моделей, в золоте и платьях от кутюрье. Вот только с платьями была неувязочка. Ловкие приказчики из дурацких магазинов без тени сомнения сбывали залежалый европейский товар ценою в копейку за несметные тысячи долларов, зная, чем дороже – тем быстрее купят. Глупые девки, ещё вчера обитавшие в протараканенных общагах, вмиг возомнившие себя элитой общества, падали на эту дурилку, как муха на мёд, спуская все украденное честным путем на тряпки, маникюры поверх нечищеных ногтей и тому подобное.