Лидия СМИРНОВА
МЕССИЯ-42
… А бояться тебе, бриллиантовый,
надо человека рыжего, недоброго…
А. и Б. Стругацкие
ЧАСТЬ I
Куда ведут благие намерения
При всем гигантском многообразии разумных жизненных форм, населяющих нашу Галактику, между ними больше сходства, чем различий. И именно это определяет наше местоположение во Вселенной, а именно в той ее части, что в просторечье зовется срединными мирами. Нас всех объединяет то, что для дыхания нам нужен кислород, хотя и с самыми разнообразными примесями. Мы все имеем твердое тело, нуждаемся в приеме пищи и наличии верного друга рядом. Мы все хотим жить, но всегда ли можем отвечать за свои действия? Можно ли считать любые наши поступки осознанными и существует ли свобода выбора между светом и тьмой? И в чем разница между этими первичными силами, разделившими мир и со времен создания Вселенной ставшими заслоном между нами и хаосом? Мы, находящиеся в центре между темными и светлыми мирами, отделенные от них невидимой глазу гранью, именно мы являемся гарантом равновесия — Великого Равновесия, — не позволяя хаосу снова поглотить Вселенную… И роль «МЕжпланетной Службы поддержки РавновеСИЯ» в этом благом деле я считаю весьма весомой, а в некоторых ситуациях просто незаменимой.
Виланий Меонский. Свет и тьма: выбор третьего пути
ГЛАВА 1
Нике. Триш. День первый
Все человеческие города, в которых мне довелось побывать, шумны, грязны, вонючи и напоминают муравейники. Там, где есть люди, обязательно найдется мусорная куча, базар с назойливыми торговцами, пара-тройка храмов да с десяток борделей. Люди вообще в своей массе коллективные создания и обожают шум и гам своих грубо слепленных городов. Вряд ли в нашей Галактике найдется другая раса, способная жить в такой неразберихе. Ну, может, только гоблины, но и они предпочитают устраивать свои бесконечные сражения на чистом воздухе, своевременно уничтожая отходы и сжигая покойников или просто переселяясь в другое место. Или взять, к примеру, эльфов: прожив в Вендревилле, главном городе Меона, несколько месяцев, я так и не поняла, где они хранят мусор и что они с ним делают. И ни одного нормального кабака: вместо того чтобы пить сорокаградусные напитки, которые, как всем известно, очень полезны для внутренней дезинфекции, они балуются вином, правда неплохим, но разве им обманешь душу?
Да и голова наутро от него становится чересчур чувствительной к любым звукам, а особенно к их тягучим завываниям, гордо именуемым песнями. С моей точки зрения, если в музыке нет барабанов, то это просто вой, и убедить меня в обратном у них так и не получилось. Да и плясать всю ночь у костра на трезвую голову мне не нравилось, если не считать того случая, когда я добавила в их яблочный сок немного дрожжей и, позаимствовав из местной лаборатории змеевик, соорудила перегонный аппарат. В ту памятную ночь моим прыжкам через костер могла бы позавидовать антилопа, а хитрое приспособление, которое Яша собрал из подручных средств, найденных в той же лаборатории, помогло транслировать какофонический концерт, устроенный нами, на пол-Меона. Стоит также упомянуть, что хозяин змеевика и кучи железок — местное светило алхимии — оказался очень обидчивым эльфом, так что последующие несколько дней нам пришлось ходить, покрывшись зелеными пятнами от подсыпанного в пищу порошка, что нас тогда по юношескому максимализму совершенно не смутило, а лишь добавило остроты впечатлений. Возвращаясь домой, я прихватила с собой чудо-порошок и опробовала его на отце, бабушке, нескольких преподавателях и даже на любимом тритоне нашего главного экзотехника.
Или взять гномов. Мы с братом как-то затеяли научный спор с Глорном на тему: имеет ли право человек, век которого столь недолог по сравнению с его братьями по разуму, населяющими нашу Галактику, прожить его в бесконечной череде удовольствий, и не является ли крайним проявлением жестокости заставлять двух молодых людей изучать сплавы и их составляющие вместо того, чтобы поощрить их искреннюю тягу к разного рода проказам. Зря мы это, конечно, сделали. Воспользовавшись правом сильнейшего и даже не снизойдя до логических объяснений, он заставил нас выдраить всю восточную часть нижнего отсека. Ну не подлость ли? Особенно если учесть, что площадь его не меньше трехсот квадратных метров и там находятся реактор, мини-кузница и система поддержки жизнедеятельности всего корабля. А самое обидное в этой ситуации то, что папа встал на сторону этого бородатого садиста и, когда мы, потратив кучу времени на чистку этих авгиевых конюшен, наконец, усталые и потные, закончили адскую работу, всыпал нам по первое число.
Кстати, разрешите представиться: Виктория Мария Зенолейн эн`Вито. Я чистокровный человек, мне двадцать три года по стандартному галактическому времени, рост сто семьдесят три, вес шестьдесят два, и это при втором размере бюста. Я очень рыжая, конопатая и зеленоглазая. Еще стоит упомянуть две вещи: во-первых, я терпеть не могу свое имя. Поэтому после долгих раздумий, лет этак в пять, я настояла на том, чтобы все звали меня просто Нике, а если кто назовет меня иначе, я не отзываюсь. Да и правду сказать, ну какая из меня победа, в самом деле! Ну и, во-вторых, где-то рядом бродит моя мужская ипостась, и зовут ее Яков Амари Зенолейн, или просто Яша. Это мой брат-близнец. Приставка эн`Вито передается в нашей семье только по женской линии и досталась мне по наследству от бабушки — на данный момент главного аналитика нашего дурдома, официально называющегося «МЕжпланетная Служба поддержания РавновеСИЯ срединной галактики Млечный Путь № 42», сокращенно МЕССИЯ-42. Цифры в названии обозначают номер модификации нашего корабля, на котором наше сообщество блатных и нищих и обитает. А корабль этот, надо сказать, необычен до чрезвычайности: свыше десяти тысяч душ, из которых лишь около шести — люди, населяют трансформирующийся автономный модуль, первая модификация которого, по слухам, была создана самим Гермесом Блистательным.
Но в то время наша, ныне наполовину одушевленная, МЕССИЯ была мертвым куском железа, способным лишь на то, чтобы не затеряться при вхождении в нуль-пространство, — и таскавшим за собой на отдельной платформе кучу громоздкого топлива, норовившего взорваться в самый неподходящий момент. С тех пор прошло много времени, и сегодня наш дом обладает всеми удобствами, возможными в век высокотехнологичной цивилизации, в сочетании с достижениями лучших магических умов современности.
Академия, обучающая особо талантливую молодежь, считается самым престижным учебным заведением нашей Галактики. Наши маги считаются самыми крутыми, спецназ самым отмороженным, а тюрьма для особо извращенных типов — самой неприступной.
Мы с братом обретались в этом городке уже пару часов, и за все это время я ни разу не присела. Феб, так он назывался, принадлежал небольшой человеческой империи ан, находящейся в южном полушарии Триша, одной из планет Капеллы в созвездии Возничего. Это было чисто человеческое поселение, в чем у меня не было ни малейшего сомнения: запах тухлой рыбы сбивал на лету комаров. Никакой эльф без марлевой повязки больше двух часов здесь бы не выжил. А нагромождение различных построек, возведенных по плану какого-то безумного архитектора, если вообще по плану, вызвало бы у любого нормального гнома устойчивую шизофрению с маниакальным разрушительным направлением и желание снести здесь все к гномьей бабушке. Феб считался портом, и что здесь было действительно прекрасным, так это огромная, неспешно перекатывающая волны река. Приютившийся на правом берегу городишко, по местным понятиям довольно крупный, казался бородавкой на нежном теле томной красавицы и вызывал искреннее желание немедленно поменять место жительства. Несмотря на эти незначительные неудобства, я получала большое наслаждение от прогулки. Постоянное нахождение внутри даже такой благоустроенной малышки, как наша «сорок вторая», было способно вызвать клаустрофобию даже у такого невосприимчивого существа, как гоблин.
Вот почему любому жителю МЕССИИ полагалось два стандартных месяца проводить на живых планетах, наслаждаясь естественными радостями, такими, как свежий воздух, городская вонь или туманное мерцание звезд на небе. Из-за этого закона нас постоянно отправляли в разные места с самого детства, причиняя множество неприятностей несчастным созданиям, подвернувшимся нам на пути. Мы с братом не просто родились на базе, как называют корабль активные агенты, мы — коренные жители уже во втором поколении и чувствуем себя в космосе гораздо увереннее, чем на земле. Однако приходится поступаться привычками ради своего будущего, рисующегося мне совершенно однозначно: Нике и Яков Зенолейны станут самыми знаменитыми агентами в истории Галактики и обязательно превзойдут Людвигу и Ричарда с той же фамилией, приходящихся нам родителями.
На данный момент мы должны доказать папеньке, волею судеб являющегося Командором «сорок второй», что выросли из ползунков и можем сами отвечать за свои поступки. Ровно месяц назад мы закончили Академию по специальностям: я — «Цивилизации. Нравы и обычаи их обитателей», а мой братец — «Предотвращение катастроф» и, воспротивившись желанию высокопоставленных родственников приковать нас к бумажной работе, пытались найти подходящий случай показать себя в деле. Долго ждать не пришлось: очень кстати нам подвернулось досье одного уникального типа, просидевшего в нашей тюрьме почти пятьдесят лет. Некто Галар, начавший свою карьеру именно в этом городе, закончил ее морем крови, горой трупов и долгим сроком в тюрьме для особо опасных преступников, обладающих необычными способностями. Дело все в том, что Галар — очень одаренный и начисто лишенный моральных комплексов черный маг, сумевший так истончить ткань бытия в этом мире, что нашей службе потребовалось приложить немало усилий для приведения его в порядок. Дядька отсидел свой срок, и потянуло старичка в родные пенаты, по местам боевой славы. Все бы ничего, но вот с Триша сразу поступил сигнал о всплеске магической активности, что было весьма странно, потому что, кроме огромного срока, к нашему подопечному было применено психокодирование в особо извращенной форме. Его мозг полностью запечатали и удалили не только сознательные импульсы, но и полностью ту его часть, что отвечала за генерацию лучистой энергии, являющейся основой оккультизма. После такой операции бывший маг теряет сам смысл существования и может сойти с ума. Но только не наш дедушка. Вместо того чтобы, откинувшись, заниматься выращиванием кактусов на тихой планете, специально предназначенной для бывших заключенных, он решил навестить родные места.
Конечно, случается, что невинный с виду, боящийся крови физик-теоретик может доставить неприятностей больше, чем какой-нибудь придурок с аккумулятором в мозгу, но только не в нашем случае. Я не поленилась просмотреть материалы из досье пятидесятилетней давности, и это надолго отбило у меня аппетит — там были описаны такие ужасы, что волосы вставали дыбом. Галар создавал сверхчеловека и в качестве подопытных образцов использовал всякого, кто попадался под руку. Особенно досталось эльфам — наверное, к ним у него был особый счет. А когда он понял, что своими силами светлую мечту не реализовать, то устроил небольшой местный апокалипсис, кликнув себе в помощь одного из демонов нижней вселенной. Вот такая грустная история. Но это прошлое, сейчас же мы с братом пытались отыскать следы милого дедушки. Эта благая цель и привела нас в город, ничем особым не отличающийся от тысячи таких же мрачных городишек, разбросанных по великому множеству звездных систем.
Вокруг меня бурлила жизнь. Огромные, по здешним понятиям, баржи и маленькие вертлявые суденышки, почтенные, с толстыми кошельками купцы, священники в разноцветных капюшонах, таинственные личности со шрамами, мужчины и женщины — все вместе это сливалось в однородную массу и создавало впечатление незыблемости и постоянства. Купив у торговки с лотка леденец в форме забавной птички о двух головах, я пробиралась сквозь толпу спешащего по своим делам люда.
С переносом нам повезло, а это большая редкость. Нуль-переход может закинуть вас куда ему будет угодно в пределах трех-четырех километров от намеченной цели, а особую трудность представляло то, что наша переброска была, мягко говоря, несанкционированной. Приняв решение, мы долго не раздумывали и, захватив необходимый для выживания минимум, сами себе устроили небольшое путешествие, поэтому, когда мы пришли в себя в кустиках, приблизительно в километре от западных ворот, то восприняли это как знак судьбы. Ведь нас запросто могло выкинуть в центре города, посередине реки или даже в стратосфере, что было бы уже совсем неприятно. План, разработанный еще дома, был прост — смыться с базы, внедриться в толпу аборигенов и найти свидетельства местонахождения нашего подопечного.
И вот теперь я пробираюсь по Фебу, стараясь обнаружить что-нибудь необычное, способное навести на мысль о том, где может находиться старый проходимец. Со второго взгляда, после того как прошла эйфория от гуляния на (не совсем) свежем воздухе под теплыми лучами солнца, меня что-то начало настораживать. Не сразу, но до меня стало доходить, что вокруг как-то подозрительно много людей в полном боевом облачении с красными нашивками стражи на рукавах. Для обычного города, будь он даже торговым центром империи, металла было многовато. Свой меч я оставила в гостинице и без него чувствовала себя неуютно. Не успокаивала даже кинжальная россыпь, спрятанная в разных потайных местах. Одно из главных правил агента — умение слиться с окружающей средой, а здесь вооружена была только стража. Всем остальным предписывалось зачехлять мечи при въезде в город, что нам очень доходчиво объяснили сегодня с утра у западных ворот. Содрав при этом пару серебряных монет, наверное, в качестве платы за лекцию. Теперь несуразности бросались в глаза одна за другой: один храм в центре — раз (в досье не говорилось, что местное население доросло до единоверия), отсутствие гоблинов — два (а этих можно встретить везде, им нипочем никакие ароматы) и, наконец, убогое и безлюдное здание городской администрации — все это вступало в противоречие с откормленными мордами стражи и шикарной стеной дворца наместника на берегу широченной реки, да еще со рвом вокруг. Плюс непонятная тоска в глазах текущих мимо людей… В общем, у меня возникли вопросы.
Помотавшись по местным библиотекам и архивам, заглянув в храм и слегка перекусив фирменным блюдом в нашей гостинице — большая рыбина, жаренная на угольях с большим количеством сладковатых корешков, — я со спокойной совестью завалилась на кровать, намереваясь соснуть часа четыре (перемещения в пространстве меня всегда выматывали), но тут с меня содрали одеяло. По комнате носился мой братец и поспешно скидывал наши вещи в походные мешки.
— Вставай, Нике, мы сматываемся!
— Ты никого не убил? — довольно спокойно поинтересовалась я, натягивая одежду и хватая меч со стойки. Я ненавижу, когда меня будят, но мы находились в боевых условиях и это немного сглаживало ситуацию.
— Если ты будешь копаться, то убьют нас. Там оказалась засада! Я-то подумал, что это наконец-то любовь, а она… — Он сокрушенно махнул рукой.
Ничего не попишешь, у моего братца не реже двух раз в год случаются приступы влюбленности, начались они у него с пятнадцати лет. Каждый раз это протекает бурно, с признаниями, песнями возле каюты избранницы и безудержным сексом, после которого мне приходится отпаивать его сливками. А так как в нынешнем году норму он еще не выполнил, рецидива стоило ожидать. Нет, я его не осуждаю, у меня тоже есть маленькие недостатки, но в данный момент я рассвирепела.
— Ты что, сдурел, менять планы только из-за того, что получил по физиономии?! Или у нас муж волшебником оказался? — С остальными Яшка справился бы одной левой: он уже два года подряд чемпион Академии по найтлингу. А это говорит само за себя.
— Мужа? Да не родился еще тот муж! — Это он правду говорил. Братец у меня обаятельный и очень профессиональный лапшист. — Это была гвардия Верховного жреца. И представь себе — в ней, оказывается, сплошь женщины!!! И эти стервы совсем не шутили.
— Жреца? Ничего не понимаю, местные священники не женятся!
— Неужели запреты кому-то мешали заводить детей? У Верховного жреца оказалась дочь. — Он повернулся ко мне, и я наконец-то рассмотрела, что лицо у него действительно немного помято, да и костюмчик слегка испачкан.
— Хи-хи, — не удержалась я, несмотря на его зверскую гримасу. Но тут забарабанили в дверь, и смех застрял у меня в горле.
— А ну открывайте немедленно! Именем наместника! Вы арестованы!
— Так… А чего это надобно от нас страже? — протянул Яшка. Тут уж я забегала по комнате. Интересно, как они меня вычислили?
— Вот не думала, что они так быстро хватятся!
— Ты чего-то сперла? — В голосе братца прозвучало торжество или мне послышалось? Пришла моя очередь строить ему зверскую физиономию.
— Позаимствовала, чтобы внимательно изучить! Это единственная интересная штуковина, подвернувшаяся мне за все утро, и учти — отдавать ее я так просто не собираюсь! — Должна же я иметь небольшой сувенир на память об этом городке. Слово-то какое нашел, сперла. Давай-ка лучше уйдем через крышу!
Не обращая внимания на трещавшую дверь, мы быстро покинули негостеприимную гостиницу через окно и, незаметно проскользнув прямо под носом у двух стоявших возле дверей амбалов, потрусили в сторону ближайших ворот.
Добрались до цели мы на удивление гладко, но перед самыми воротами нас нагнал конный патруль. Пришлось прорываться с боем, и, разбив парочку длинных носов, мы таки вырвались из города, обзаведясь при этом парой отличных лошадок, ранее бывших на казенном довольствии. Но это были цветочки, ягодки начались, когда подоспели основные силы. С городских стен послышались крики, мимо просвистело несколько стрел, и вслед за нами выскочил отряд хорошо вооруженных конников. Пришлось поднажать. Нет, это какое-то проклятие — если в округе есть хоть одна яма, мы обязательно в нее вляпаемся, а тут подвернулось целых две. Ну откуда мне было знать, что эта штука представляет для них такую ценность? И интересно бы посмотреть на девчонку, сумевшую отразить натиск моего братца, пусть даже ей для этого пришлось звать на помощь.
Петляли мы по округе часа два, почти сразу свернув с главной дороги на узкую боковую тропку. Оторвались мы с трудом. Кругом был лес, и мы, с трудом продравшись между густо растущими хвойными гигантами, внезапно выскочили на весьма широкую дорогу, на которой могла уместиться и телега. С наслаждением свалившись со спотыкающегося скакуна, я со страхом ощупала свои ноги и то, к чему они примыкают. Задница оказалась стертой в кровь, и мысленно я высекла себя за глупое пренебрежение лошадиным тренажером, входившим в обязательную программу подготовки. Пытаясь собрать разъезжающиеся ноги, я полезла в рюкзак с намерением намазать стертую попу чудосредством, захваченным из дома, но сделать это мне не дали. Яшка коршуном налетел на меня и устроил допрос с пристрастием.
— А ну-ка давай показывай. — Пришлось достать из-за пазухи.
— Ладно, держи, она мне всю кожу стерла.
Вещь, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, представляла собой отшлифованный булыжник, перевитый вкраплениями золотистого металла. Эта паутинка постоянно меняла размер, и поэтому казалось, что по камню ползает какое-то длинное многосуставчатое насекомое. Выглядело очень красиво.
— Что это? — выдохнул с восхищением брат, рассматривая мою добычу.
— Если бы ты перед отъездом удосужился заглянуть в книгу по истории Триша, то понял бы, — сказала я, глядя на него с превосходством. Мне иногда нравится поддразнивать его, давая понять, что я начитаннее, чем он. На самом деле это неправда, но забавно смотреть, как он начинает оправдываться, хотя иногда это бывает опасно — можно схлопотать по башке. — Это Невидящее Око, местный артефакт, единственная вещь, оставшаяся от той эпохи и попавшая мне на глаза. Кроме, конечно, дворца наместника. А эта штука стояла в храме. И таблички «руками не трогать» там прибито не было. Кстати, ты обратил внимание, что нам пока попадаются только люди? И это в мире, славящемся своим разнообразием!
— Ммм… — промычал он с глубокомысленным видом, рассматривая мой трофей. — Дочь Верховного жреца не совсем человек. — Я от удивления открыла рот. — Слишком уж раскосые у нее глаза, да и зрачки какие-то странные, что-то в них словно мерцает…
— Ну ты даешь! Где же она тебе подвернулась?
— Как где, в его доме, конечно! Такой пестренький домик, этажа на три, чуть левее того дворца, украсть который тебе не удалось.
— Чего ты туда полез? — спросила я, с трудом удерживаясь, чтобы не огрызнуться.
— За информацией. Не одна же ты у нас делом занимаешься.
— Ну и… — подбодрила я брата.
— Ну и ничего! Все рукописи свежие, на стенах цветочки намалеваны, даже в молельне ни одной человеческой статуи нет, все осьминоги какие-то да жабы с выпученными глазами. А бог солнца — в виде диска. Фантазии у людей — ноль.
— Не отвлекайся, — сказала я, направляя его в нужное русло.
— В молельне были какие-то книги, но рассмотреть их поближе я не успел. Вошла она. — Мне показалось, что в его голосе звучали нотки восхищения. — Не знаю, что она подумала, но ты бы видела, какие искры у нее из глаз посыпались! А какая у нее грудь! — Тут братец закатил глаза и сладострастно зачмокал.
— С чего ты решил, что она его дочь? — прервала я его сладостные воспоминания.
— Она сама так и сказала. Убери, говорит, свои грязные руки, скотина, от дочери жреца Ирелии, пока гнев солнцеподобного не испепелил тебя. — Ага, судя по всему, лицезрением бюста братец не ограничился.
— Какое деликатное воспитание, я бы на ее месте гнева ждать не стала, а лично оторвала бы тебе не только руки, но и дурную голову как абсолютно ненужную тебе часть тела.
— Спасибо за сочувствие, дорогая. А кто просил тебя хватать чужие вещи без спроса? Ты умудрилась настроить против нас светскую власть, и теперь в глазах закона мы просто воры. А ты знаешь, что здесь делают с ворами? Их варят в кипятке… по частям! — Он меня достал.
— А что здесь делают с настырными ухажерами?
Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, но тут Яшка заорал диким голосом и отбросил в сторону артефакт, которым размахивал у меня перед носом. Перчатка на руке дымилась, а само Око сияло ярко-белым цветом. Тут из леса выкатился оборванный человек и рухнул прямо мне под ноги. Следом за ним выскочили два огромных пса с злыми мордами, а за ними их хозяева, закованные в броню, с копьями наперевес. Наше раздражение нашло выход. Братец от возбуждения издал боевой клич Зенолейнов, напоминающий вой самца павиана во время брачных игр, и саданул кулаком по морде ближайшего коня. Тот встал на дыбы и скинул всадника. Я же без долгих раздумий воткнула меч в зубастую пасть пса, норовившего вцепиться в скорчившегося у моих ног парня, и, крутанувшись юлой, увернулась от нацеленного на меня копья. Не подумайте, что мы такие уж драчуны, просто денек выдался тяжелый, а дать себя зарезать или загрызть мы не могли. Ну просто из принципа! Над нами стала бы потешаться вся база, а папенька… Ну нет, об этом лучше даже и не думать.
Тело действовало само, вспоминая намертво вбитые уроки военного дела. Яша тоже времени зря не терял, и через несколько минут мы имели на руках два собачьих трупа и один человечий. Дядька, свалившись с лошади, треснулся головой о торчавшую из земли корягу. Второй всадник поспешно развернул коня и удрал обратно в лес. Для полного счастья нам только не хватало мокрого дела. К воровству припишут еще убийство и уничтожение редкого вида животных. Нет, скорее всего, дадут медаль, решила я, рассмотрев милого песика поближе.
У зверюги во рту ничего, кроме зубов, не оказалось, не было даже языка, а в широко раскрытых глазах застыла обжигающая ненависть. Такое создание не могло появиться в результате естественного отбора. Чувствовалась чья-то ужасно черная и ужасно вредная рука.
— …!!!! — Когда Яшка матерится, уши сворачиваются даже у опытных гоблинов. Подскочив к нему, я увидела, что он стащил шлем с незадачливого покойника, и от увиденного меня затошнило. Парень был мертв уже давно, так что неудачное падение ничего не меняло в его судьбе. Из голого черепа торчали пучки волос, а от лица остались ошметки полусгнившей плоти. Пустые глазницы внезапно сверкнули огнем, и братец, размахнувшись, поспешил отрубить голову у пытавшегося подняться трупа. Отбежав в сторонку, я с натугой избавилась от не до конца переваренной рыбины и, отстегнув с пояса фляжку, попыталась избавиться от мерзкого вкуса во рту, сделав хороший глоток абсента, так кстати захваченного с собой. Полынная водка вернула мне трезвость мышления и тут мне в голову пришла мысль, поразившая своей простотой: а ведь мы опять вляпались во что-то по-настоящему серьезное.
Да и голова наутро от него становится чересчур чувствительной к любым звукам, а особенно к их тягучим завываниям, гордо именуемым песнями. С моей точки зрения, если в музыке нет барабанов, то это просто вой, и убедить меня в обратном у них так и не получилось. Да и плясать всю ночь у костра на трезвую голову мне не нравилось, если не считать того случая, когда я добавила в их яблочный сок немного дрожжей и, позаимствовав из местной лаборатории змеевик, соорудила перегонный аппарат. В ту памятную ночь моим прыжкам через костер могла бы позавидовать антилопа, а хитрое приспособление, которое Яша собрал из подручных средств, найденных в той же лаборатории, помогло транслировать какофонический концерт, устроенный нами, на пол-Меона. Стоит также упомянуть, что хозяин змеевика и кучи железок — местное светило алхимии — оказался очень обидчивым эльфом, так что последующие несколько дней нам пришлось ходить, покрывшись зелеными пятнами от подсыпанного в пищу порошка, что нас тогда по юношескому максимализму совершенно не смутило, а лишь добавило остроты впечатлений. Возвращаясь домой, я прихватила с собой чудо-порошок и опробовала его на отце, бабушке, нескольких преподавателях и даже на любимом тритоне нашего главного экзотехника.
Или взять гномов. Мы с братом как-то затеяли научный спор с Глорном на тему: имеет ли право человек, век которого столь недолог по сравнению с его братьями по разуму, населяющими нашу Галактику, прожить его в бесконечной череде удовольствий, и не является ли крайним проявлением жестокости заставлять двух молодых людей изучать сплавы и их составляющие вместо того, чтобы поощрить их искреннюю тягу к разного рода проказам. Зря мы это, конечно, сделали. Воспользовавшись правом сильнейшего и даже не снизойдя до логических объяснений, он заставил нас выдраить всю восточную часть нижнего отсека. Ну не подлость ли? Особенно если учесть, что площадь его не меньше трехсот квадратных метров и там находятся реактор, мини-кузница и система поддержки жизнедеятельности всего корабля. А самое обидное в этой ситуации то, что папа встал на сторону этого бородатого садиста и, когда мы, потратив кучу времени на чистку этих авгиевых конюшен, наконец, усталые и потные, закончили адскую работу, всыпал нам по первое число.
Кстати, разрешите представиться: Виктория Мария Зенолейн эн`Вито. Я чистокровный человек, мне двадцать три года по стандартному галактическому времени, рост сто семьдесят три, вес шестьдесят два, и это при втором размере бюста. Я очень рыжая, конопатая и зеленоглазая. Еще стоит упомянуть две вещи: во-первых, я терпеть не могу свое имя. Поэтому после долгих раздумий, лет этак в пять, я настояла на том, чтобы все звали меня просто Нике, а если кто назовет меня иначе, я не отзываюсь. Да и правду сказать, ну какая из меня победа, в самом деле! Ну и, во-вторых, где-то рядом бродит моя мужская ипостась, и зовут ее Яков Амари Зенолейн, или просто Яша. Это мой брат-близнец. Приставка эн`Вито передается в нашей семье только по женской линии и досталась мне по наследству от бабушки — на данный момент главного аналитика нашего дурдома, официально называющегося «МЕжпланетная Служба поддержания РавновеСИЯ срединной галактики Млечный Путь № 42», сокращенно МЕССИЯ-42. Цифры в названии обозначают номер модификации нашего корабля, на котором наше сообщество блатных и нищих и обитает. А корабль этот, надо сказать, необычен до чрезвычайности: свыше десяти тысяч душ, из которых лишь около шести — люди, населяют трансформирующийся автономный модуль, первая модификация которого, по слухам, была создана самим Гермесом Блистательным.
Но в то время наша, ныне наполовину одушевленная, МЕССИЯ была мертвым куском железа, способным лишь на то, чтобы не затеряться при вхождении в нуль-пространство, — и таскавшим за собой на отдельной платформе кучу громоздкого топлива, норовившего взорваться в самый неподходящий момент. С тех пор прошло много времени, и сегодня наш дом обладает всеми удобствами, возможными в век высокотехнологичной цивилизации, в сочетании с достижениями лучших магических умов современности.
Академия, обучающая особо талантливую молодежь, считается самым престижным учебным заведением нашей Галактики. Наши маги считаются самыми крутыми, спецназ самым отмороженным, а тюрьма для особо извращенных типов — самой неприступной.
Мы с братом обретались в этом городке уже пару часов, и за все это время я ни разу не присела. Феб, так он назывался, принадлежал небольшой человеческой империи ан, находящейся в южном полушарии Триша, одной из планет Капеллы в созвездии Возничего. Это было чисто человеческое поселение, в чем у меня не было ни малейшего сомнения: запах тухлой рыбы сбивал на лету комаров. Никакой эльф без марлевой повязки больше двух часов здесь бы не выжил. А нагромождение различных построек, возведенных по плану какого-то безумного архитектора, если вообще по плану, вызвало бы у любого нормального гнома устойчивую шизофрению с маниакальным разрушительным направлением и желание снести здесь все к гномьей бабушке. Феб считался портом, и что здесь было действительно прекрасным, так это огромная, неспешно перекатывающая волны река. Приютившийся на правом берегу городишко, по местным понятиям довольно крупный, казался бородавкой на нежном теле томной красавицы и вызывал искреннее желание немедленно поменять место жительства. Несмотря на эти незначительные неудобства, я получала большое наслаждение от прогулки. Постоянное нахождение внутри даже такой благоустроенной малышки, как наша «сорок вторая», было способно вызвать клаустрофобию даже у такого невосприимчивого существа, как гоблин.
Вот почему любому жителю МЕССИИ полагалось два стандартных месяца проводить на живых планетах, наслаждаясь естественными радостями, такими, как свежий воздух, городская вонь или туманное мерцание звезд на небе. Из-за этого закона нас постоянно отправляли в разные места с самого детства, причиняя множество неприятностей несчастным созданиям, подвернувшимся нам на пути. Мы с братом не просто родились на базе, как называют корабль активные агенты, мы — коренные жители уже во втором поколении и чувствуем себя в космосе гораздо увереннее, чем на земле. Однако приходится поступаться привычками ради своего будущего, рисующегося мне совершенно однозначно: Нике и Яков Зенолейны станут самыми знаменитыми агентами в истории Галактики и обязательно превзойдут Людвигу и Ричарда с той же фамилией, приходящихся нам родителями.
На данный момент мы должны доказать папеньке, волею судеб являющегося Командором «сорок второй», что выросли из ползунков и можем сами отвечать за свои поступки. Ровно месяц назад мы закончили Академию по специальностям: я — «Цивилизации. Нравы и обычаи их обитателей», а мой братец — «Предотвращение катастроф» и, воспротивившись желанию высокопоставленных родственников приковать нас к бумажной работе, пытались найти подходящий случай показать себя в деле. Долго ждать не пришлось: очень кстати нам подвернулось досье одного уникального типа, просидевшего в нашей тюрьме почти пятьдесят лет. Некто Галар, начавший свою карьеру именно в этом городе, закончил ее морем крови, горой трупов и долгим сроком в тюрьме для особо опасных преступников, обладающих необычными способностями. Дело все в том, что Галар — очень одаренный и начисто лишенный моральных комплексов черный маг, сумевший так истончить ткань бытия в этом мире, что нашей службе потребовалось приложить немало усилий для приведения его в порядок. Дядька отсидел свой срок, и потянуло старичка в родные пенаты, по местам боевой славы. Все бы ничего, но вот с Триша сразу поступил сигнал о всплеске магической активности, что было весьма странно, потому что, кроме огромного срока, к нашему подопечному было применено психокодирование в особо извращенной форме. Его мозг полностью запечатали и удалили не только сознательные импульсы, но и полностью ту его часть, что отвечала за генерацию лучистой энергии, являющейся основой оккультизма. После такой операции бывший маг теряет сам смысл существования и может сойти с ума. Но только не наш дедушка. Вместо того чтобы, откинувшись, заниматься выращиванием кактусов на тихой планете, специально предназначенной для бывших заключенных, он решил навестить родные места.
Конечно, случается, что невинный с виду, боящийся крови физик-теоретик может доставить неприятностей больше, чем какой-нибудь придурок с аккумулятором в мозгу, но только не в нашем случае. Я не поленилась просмотреть материалы из досье пятидесятилетней давности, и это надолго отбило у меня аппетит — там были описаны такие ужасы, что волосы вставали дыбом. Галар создавал сверхчеловека и в качестве подопытных образцов использовал всякого, кто попадался под руку. Особенно досталось эльфам — наверное, к ним у него был особый счет. А когда он понял, что своими силами светлую мечту не реализовать, то устроил небольшой местный апокалипсис, кликнув себе в помощь одного из демонов нижней вселенной. Вот такая грустная история. Но это прошлое, сейчас же мы с братом пытались отыскать следы милого дедушки. Эта благая цель и привела нас в город, ничем особым не отличающийся от тысячи таких же мрачных городишек, разбросанных по великому множеству звездных систем.
Вокруг меня бурлила жизнь. Огромные, по здешним понятиям, баржи и маленькие вертлявые суденышки, почтенные, с толстыми кошельками купцы, священники в разноцветных капюшонах, таинственные личности со шрамами, мужчины и женщины — все вместе это сливалось в однородную массу и создавало впечатление незыблемости и постоянства. Купив у торговки с лотка леденец в форме забавной птички о двух головах, я пробиралась сквозь толпу спешащего по своим делам люда.
С переносом нам повезло, а это большая редкость. Нуль-переход может закинуть вас куда ему будет угодно в пределах трех-четырех километров от намеченной цели, а особую трудность представляло то, что наша переброска была, мягко говоря, несанкционированной. Приняв решение, мы долго не раздумывали и, захватив необходимый для выживания минимум, сами себе устроили небольшое путешествие, поэтому, когда мы пришли в себя в кустиках, приблизительно в километре от западных ворот, то восприняли это как знак судьбы. Ведь нас запросто могло выкинуть в центре города, посередине реки или даже в стратосфере, что было бы уже совсем неприятно. План, разработанный еще дома, был прост — смыться с базы, внедриться в толпу аборигенов и найти свидетельства местонахождения нашего подопечного.
И вот теперь я пробираюсь по Фебу, стараясь обнаружить что-нибудь необычное, способное навести на мысль о том, где может находиться старый проходимец. Со второго взгляда, после того как прошла эйфория от гуляния на (не совсем) свежем воздухе под теплыми лучами солнца, меня что-то начало настораживать. Не сразу, но до меня стало доходить, что вокруг как-то подозрительно много людей в полном боевом облачении с красными нашивками стражи на рукавах. Для обычного города, будь он даже торговым центром империи, металла было многовато. Свой меч я оставила в гостинице и без него чувствовала себя неуютно. Не успокаивала даже кинжальная россыпь, спрятанная в разных потайных местах. Одно из главных правил агента — умение слиться с окружающей средой, а здесь вооружена была только стража. Всем остальным предписывалось зачехлять мечи при въезде в город, что нам очень доходчиво объяснили сегодня с утра у западных ворот. Содрав при этом пару серебряных монет, наверное, в качестве платы за лекцию. Теперь несуразности бросались в глаза одна за другой: один храм в центре — раз (в досье не говорилось, что местное население доросло до единоверия), отсутствие гоблинов — два (а этих можно встретить везде, им нипочем никакие ароматы) и, наконец, убогое и безлюдное здание городской администрации — все это вступало в противоречие с откормленными мордами стражи и шикарной стеной дворца наместника на берегу широченной реки, да еще со рвом вокруг. Плюс непонятная тоска в глазах текущих мимо людей… В общем, у меня возникли вопросы.
Помотавшись по местным библиотекам и архивам, заглянув в храм и слегка перекусив фирменным блюдом в нашей гостинице — большая рыбина, жаренная на угольях с большим количеством сладковатых корешков, — я со спокойной совестью завалилась на кровать, намереваясь соснуть часа четыре (перемещения в пространстве меня всегда выматывали), но тут с меня содрали одеяло. По комнате носился мой братец и поспешно скидывал наши вещи в походные мешки.
— Вставай, Нике, мы сматываемся!
— Ты никого не убил? — довольно спокойно поинтересовалась я, натягивая одежду и хватая меч со стойки. Я ненавижу, когда меня будят, но мы находились в боевых условиях и это немного сглаживало ситуацию.
— Если ты будешь копаться, то убьют нас. Там оказалась засада! Я-то подумал, что это наконец-то любовь, а она… — Он сокрушенно махнул рукой.
Ничего не попишешь, у моего братца не реже двух раз в год случаются приступы влюбленности, начались они у него с пятнадцати лет. Каждый раз это протекает бурно, с признаниями, песнями возле каюты избранницы и безудержным сексом, после которого мне приходится отпаивать его сливками. А так как в нынешнем году норму он еще не выполнил, рецидива стоило ожидать. Нет, я его не осуждаю, у меня тоже есть маленькие недостатки, но в данный момент я рассвирепела.
— Ты что, сдурел, менять планы только из-за того, что получил по физиономии?! Или у нас муж волшебником оказался? — С остальными Яшка справился бы одной левой: он уже два года подряд чемпион Академии по найтлингу. А это говорит само за себя.
— Мужа? Да не родился еще тот муж! — Это он правду говорил. Братец у меня обаятельный и очень профессиональный лапшист. — Это была гвардия Верховного жреца. И представь себе — в ней, оказывается, сплошь женщины!!! И эти стервы совсем не шутили.
— Жреца? Ничего не понимаю, местные священники не женятся!
— Неужели запреты кому-то мешали заводить детей? У Верховного жреца оказалась дочь. — Он повернулся ко мне, и я наконец-то рассмотрела, что лицо у него действительно немного помято, да и костюмчик слегка испачкан.
— Хи-хи, — не удержалась я, несмотря на его зверскую гримасу. Но тут забарабанили в дверь, и смех застрял у меня в горле.
— А ну открывайте немедленно! Именем наместника! Вы арестованы!
— Так… А чего это надобно от нас страже? — протянул Яшка. Тут уж я забегала по комнате. Интересно, как они меня вычислили?
— Вот не думала, что они так быстро хватятся!
— Ты чего-то сперла? — В голосе братца прозвучало торжество или мне послышалось? Пришла моя очередь строить ему зверскую физиономию.
— Позаимствовала, чтобы внимательно изучить! Это единственная интересная штуковина, подвернувшаяся мне за все утро, и учти — отдавать ее я так просто не собираюсь! — Должна же я иметь небольшой сувенир на память об этом городке. Слово-то какое нашел, сперла. Давай-ка лучше уйдем через крышу!
Не обращая внимания на трещавшую дверь, мы быстро покинули негостеприимную гостиницу через окно и, незаметно проскользнув прямо под носом у двух стоявших возле дверей амбалов, потрусили в сторону ближайших ворот.
Добрались до цели мы на удивление гладко, но перед самыми воротами нас нагнал конный патруль. Пришлось прорываться с боем, и, разбив парочку длинных носов, мы таки вырвались из города, обзаведясь при этом парой отличных лошадок, ранее бывших на казенном довольствии. Но это были цветочки, ягодки начались, когда подоспели основные силы. С городских стен послышались крики, мимо просвистело несколько стрел, и вслед за нами выскочил отряд хорошо вооруженных конников. Пришлось поднажать. Нет, это какое-то проклятие — если в округе есть хоть одна яма, мы обязательно в нее вляпаемся, а тут подвернулось целых две. Ну откуда мне было знать, что эта штука представляет для них такую ценность? И интересно бы посмотреть на девчонку, сумевшую отразить натиск моего братца, пусть даже ей для этого пришлось звать на помощь.
Петляли мы по округе часа два, почти сразу свернув с главной дороги на узкую боковую тропку. Оторвались мы с трудом. Кругом был лес, и мы, с трудом продравшись между густо растущими хвойными гигантами, внезапно выскочили на весьма широкую дорогу, на которой могла уместиться и телега. С наслаждением свалившись со спотыкающегося скакуна, я со страхом ощупала свои ноги и то, к чему они примыкают. Задница оказалась стертой в кровь, и мысленно я высекла себя за глупое пренебрежение лошадиным тренажером, входившим в обязательную программу подготовки. Пытаясь собрать разъезжающиеся ноги, я полезла в рюкзак с намерением намазать стертую попу чудосредством, захваченным из дома, но сделать это мне не дали. Яшка коршуном налетел на меня и устроил допрос с пристрастием.
— А ну-ка давай показывай. — Пришлось достать из-за пазухи.
— Ладно, держи, она мне всю кожу стерла.
Вещь, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, представляла собой отшлифованный булыжник, перевитый вкраплениями золотистого металла. Эта паутинка постоянно меняла размер, и поэтому казалось, что по камню ползает какое-то длинное многосуставчатое насекомое. Выглядело очень красиво.
— Что это? — выдохнул с восхищением брат, рассматривая мою добычу.
— Если бы ты перед отъездом удосужился заглянуть в книгу по истории Триша, то понял бы, — сказала я, глядя на него с превосходством. Мне иногда нравится поддразнивать его, давая понять, что я начитаннее, чем он. На самом деле это неправда, но забавно смотреть, как он начинает оправдываться, хотя иногда это бывает опасно — можно схлопотать по башке. — Это Невидящее Око, местный артефакт, единственная вещь, оставшаяся от той эпохи и попавшая мне на глаза. Кроме, конечно, дворца наместника. А эта штука стояла в храме. И таблички «руками не трогать» там прибито не было. Кстати, ты обратил внимание, что нам пока попадаются только люди? И это в мире, славящемся своим разнообразием!
— Ммм… — промычал он с глубокомысленным видом, рассматривая мой трофей. — Дочь Верховного жреца не совсем человек. — Я от удивления открыла рот. — Слишком уж раскосые у нее глаза, да и зрачки какие-то странные, что-то в них словно мерцает…
— Ну ты даешь! Где же она тебе подвернулась?
— Как где, в его доме, конечно! Такой пестренький домик, этажа на три, чуть левее того дворца, украсть который тебе не удалось.
— Чего ты туда полез? — спросила я, с трудом удерживаясь, чтобы не огрызнуться.
— За информацией. Не одна же ты у нас делом занимаешься.
— Ну и… — подбодрила я брата.
— Ну и ничего! Все рукописи свежие, на стенах цветочки намалеваны, даже в молельне ни одной человеческой статуи нет, все осьминоги какие-то да жабы с выпученными глазами. А бог солнца — в виде диска. Фантазии у людей — ноль.
— Не отвлекайся, — сказала я, направляя его в нужное русло.
— В молельне были какие-то книги, но рассмотреть их поближе я не успел. Вошла она. — Мне показалось, что в его голосе звучали нотки восхищения. — Не знаю, что она подумала, но ты бы видела, какие искры у нее из глаз посыпались! А какая у нее грудь! — Тут братец закатил глаза и сладострастно зачмокал.
— С чего ты решил, что она его дочь? — прервала я его сладостные воспоминания.
— Она сама так и сказала. Убери, говорит, свои грязные руки, скотина, от дочери жреца Ирелии, пока гнев солнцеподобного не испепелил тебя. — Ага, судя по всему, лицезрением бюста братец не ограничился.
— Какое деликатное воспитание, я бы на ее месте гнева ждать не стала, а лично оторвала бы тебе не только руки, но и дурную голову как абсолютно ненужную тебе часть тела.
— Спасибо за сочувствие, дорогая. А кто просил тебя хватать чужие вещи без спроса? Ты умудрилась настроить против нас светскую власть, и теперь в глазах закона мы просто воры. А ты знаешь, что здесь делают с ворами? Их варят в кипятке… по частям! — Он меня достал.
— А что здесь делают с настырными ухажерами?
Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, но тут Яшка заорал диким голосом и отбросил в сторону артефакт, которым размахивал у меня перед носом. Перчатка на руке дымилась, а само Око сияло ярко-белым цветом. Тут из леса выкатился оборванный человек и рухнул прямо мне под ноги. Следом за ним выскочили два огромных пса с злыми мордами, а за ними их хозяева, закованные в броню, с копьями наперевес. Наше раздражение нашло выход. Братец от возбуждения издал боевой клич Зенолейнов, напоминающий вой самца павиана во время брачных игр, и саданул кулаком по морде ближайшего коня. Тот встал на дыбы и скинул всадника. Я же без долгих раздумий воткнула меч в зубастую пасть пса, норовившего вцепиться в скорчившегося у моих ног парня, и, крутанувшись юлой, увернулась от нацеленного на меня копья. Не подумайте, что мы такие уж драчуны, просто денек выдался тяжелый, а дать себя зарезать или загрызть мы не могли. Ну просто из принципа! Над нами стала бы потешаться вся база, а папенька… Ну нет, об этом лучше даже и не думать.
Тело действовало само, вспоминая намертво вбитые уроки военного дела. Яша тоже времени зря не терял, и через несколько минут мы имели на руках два собачьих трупа и один человечий. Дядька, свалившись с лошади, треснулся головой о торчавшую из земли корягу. Второй всадник поспешно развернул коня и удрал обратно в лес. Для полного счастья нам только не хватало мокрого дела. К воровству припишут еще убийство и уничтожение редкого вида животных. Нет, скорее всего, дадут медаль, решила я, рассмотрев милого песика поближе.
У зверюги во рту ничего, кроме зубов, не оказалось, не было даже языка, а в широко раскрытых глазах застыла обжигающая ненависть. Такое создание не могло появиться в результате естественного отбора. Чувствовалась чья-то ужасно черная и ужасно вредная рука.
— …!!!! — Когда Яшка матерится, уши сворачиваются даже у опытных гоблинов. Подскочив к нему, я увидела, что он стащил шлем с незадачливого покойника, и от увиденного меня затошнило. Парень был мертв уже давно, так что неудачное падение ничего не меняло в его судьбе. Из голого черепа торчали пучки волос, а от лица остались ошметки полусгнившей плоти. Пустые глазницы внезапно сверкнули огнем, и братец, размахнувшись, поспешил отрубить голову у пытавшегося подняться трупа. Отбежав в сторонку, я с натугой избавилась от не до конца переваренной рыбины и, отстегнув с пояса фляжку, попыталась избавиться от мерзкого вкуса во рту, сделав хороший глоток абсента, так кстати захваченного с собой. Полынная водка вернула мне трезвость мышления и тут мне в голову пришла мысль, поразившая своей простотой: а ведь мы опять вляпались во что-то по-настоящему серьезное.
ГЛАВА 2
База. Два дня назад. Местонахождение — в двух парсеках от Сириуса
По комнате широкими шагами взад-вперед ходил высокий худой человек, вытирая полотенцем мокрые волосы. Облегающая темно-синяя майка вырисовывала рельефные мускулы тренированного тела, а плавность движений выдавала опасного бойца. У стены, следя за ним глазами, стояли навытяжку двое, парень и девушка, со свежими нашивками выпускников Академии на рукавах. В комнате пахло табаком и мятой. Большой черный стол, заваленный всевозможными бумагами и картами, загораживал собою единственный в комнате чахлый цветок. На одной стене висела неплохая коллекция холодного оружия, в которой выделялся здоровенный эспадон с мощной крестовиной, подмигивающий двумя изумрудными глазками выгнувшегося на рукояти дракона. Противоположная стена была полностью скрыта книжными полками.