Страница:
— Если женщина сама себе покупает цветы, когда-нибудь она купит веревку, чтобы повесится от одиночества. Я до этого пока не дошла.
— Красавица, возьмите даром!
Но она уже растворилась в толпе. Лишь метнулся за спиной рыжий «хвост».
Темно-красная церковь Богоявления располагалась почти сразу за стеной. Она зеленела куполами, светилась золотом крестов им была, конечно, прекрасна, как и любое здание, не подпадающее под понятие "типовой панельный дом". Надпись при входе поясняла, что в данном здании разместился городской музей и желающие могут посмотреть иконы семнадцатого века. Дверь была открыта нараспашку, но девушка прошла мимо, лишь мельком взглянув вовнутрь. Однако взгляд этот, казалось бы мимолетный, успел заметить многое. Мягко ступая по чисто выметенным плитам, она обошла церковь кругом, словно лисица, проверяя, не проник ли в логово кто-то чужой и опасный. В этом не было необходимости и разумом она отлично понимала это, но поступила так, как велел инстинкт.
Замкнув круг, она снова подошла к дверям и на сей раз вошла. В стеклянной будке сидел хмурый мужчина средних лет в шерстяном свитере домашней вязки. Девушка не успела удивиться. Тепло июльского солнца, впитанное кожей, в считанные секунды ушло, уступив каменному холоду массивных стен. Потолок здесь был высок, а стены глядели на нее глубокими и грустными, всепрощающими глазами святых. На деревянной раме висели колокола. Полная старушка в синем халате хотела услужливо дернуть за веревку, но девушка торопливо отказалась. Ей не хотелось нарушать тишину. Музей был пуст, что ее вполне устраивало. Впрочем, если бы он был полон — ее бы устроило и это.
Своей осторожной, скользящей походкой, стараясь не производить ни малейшего шума, она пошла вдоль стен, рассматривая иконы. Сторонний наблюдатель мог бы заметить, что взгляд посетительницы, хоть и очень внимательный, был какимто… крадущимся, как и ее походка. Он миновал красивейшие вещи, не задержавшись ни на Богородице, ни на иконе Спаса. Страшная история виноградарей зацепила ее своей очевидной бессмысленностью, но зацепила лишь рациональный мозг. Чтобы тронуть сердце этой двадцатитрехлетней женщины, требовалось что-нибудь посильнее группового убийства двухтысячелетней давности. Она вела направленный поиск и пока — безрезультатно. Однако ее это не обескуражило.
Она не любила и не умела сдаваться, а решив что-нибудь, шла прямиком к цели, не задумываясь о том, какие такие "вечные ценности" похрустывают под ее каблуками. "Непотопляемый авианосец" — так звали ее в родном городе. Несмотря на молодость и чистый взгляд, она уже успела впутаться в пару-тройку сомнительных и опасных авантюр. И даже выпуталась из них, ничего не потеряв, кроме детских иллюзий. Раз и навсегда привыкнув идти по жизни как по африканским джунглям она научилась с одного быстрого взгляда безошибочно определять «хищников» и «гадов» под масками "дорогих друзей". Она не считала себя несчастной, любила жизнь такой, какая она есть и, вероятно, поэтому жизнь любила ее.
— Уже уходите? — спросила бабуля в халате, — быстро.
— Не нашла того, что искала, — задумчиво ответила девушка, как бы подводя итог своего похода.
Мужчина — билетер поднял голову и с интересом взглянул на посетительницу.
— А что вы хотели найти?
Она задумалась. Не оттого, что не хотела раскрывать тайну. Никакой тайны в ее поисках не было. Она решала, как лучше и вернее объяснить свое дело.
— Я сама точно не знаю, — сказала она наконец, — мои поиски — это сплошное "пойди туда — не знаю куда, найди то — не знаю что".
— А все-таки?
Она улыбнулась.
Я вообще-то из Новгорода. Можно даже сказать, из Новых Дворов. Давно, несколько лет назад, часовню из нашей деревни решили перевезти в Витославицы. И, когда ее разбирали, нашли подлинную икону семнадцатого века. Это было изображение Матери с Младенцем. Но такое, каких я нигде не видела. Женщина на иконе была молодой. Совсем юной, почти девочкой. В общем, мне хотелось бы узнать, кто ее написал и почему именно так.
Доброжелательная бабушка покачала головой, а мужчина задумался.
— А на самой иконе…
Девушка поморщилась.
— Ее не успели изучить. В ту же ночь какие-то выродки подожгли часовню.
Все сгорело.
— А почему вы искали ее здесь?
— Не только здесь, — возразила посетительница, — везде, где можно встретить иконы семнадцатого века. И потом… Видите ли… Вы, конечно, вправе мне не верить, но у меня есть еще одна зацепка. Моя фамилия — Сторожева. Самая что ни на есть ярославская. Мои предки жили здесь со времен Ярослава Мудрого. Дед был почетным гражданином города, а это звание давали только ярославцу в десятом колене. А эта меленькая святая… — она запнулась и быстро проговорила, — в общем, мы с ней похожи, как сестры-близнецы. Ее писали с кого-то из моих предков.
— Это невозможно, — возразил мужчина. — Иконы не писали "с натуры". Они в принципе не могли быть реалистичными.
— Я знаю. Поэтому художник и спрятал ее. Боялся, что обвинят в ереси или святотатстве.
Оба, и мужчина и бабушка, уставились на посетительницу. Новость была если не сенсационной, то уж во всяком случае, не рядовой. И тут случилось нечто странное. С усталого, жесткого лица гостьи сошли вдруг лишние пять-семь лет, исчезла хитринка, пропал цинизм. На музейных работников смотрела маленькая святая с чистым и всепрощающим взглядом больших и ярких глаз.
— Простите, как вас зовут? — спросил мужчина.
— Яна.
— Редкое имя.
— Вовсе нет. «Яна» — это производное от «Татьяны».
Он кивнул.
Возможно мне удастся что-нибудь выяснить. Вы заинтриговали меня. Если вы оставите свой адрес…
— Да, конечно, — обрадовалась Яна, — запишите.
Адрес был, конечно, не ее а здешней подруги. Этот рефлекторный обман мгновенно вернул ее к действительности, напомнив, на каком она свете. Когда Яна вышла из под гулких сводов церкви в июльский день, она была уже не "маленькой святой" а "непотопляемым авианосцем". Наваждение как нахлынуло, так и прошло. Но воспоминания все еще не отпускали ее. Воспоминание о почти детском лице, чистых глазах и мягком, кротком взгляде той далекой новгородской Мадонны манили и завораживали недоступной тайной. Она что-то знала, эта девочка из семнадцатого века, что-то главное, без чего нет человека. Что-то очень простое, такое земное и знакомое, что казалось, за тайной нужно только протянуть руку.
Но Яна не обольщалась. Со времени их встречи в часовне прошло довольно много времени, случилось много событий, и девушка, замершая от восторга и предчувствия тайны, та девушка ушла слишком далеко и обратной дороги для нее нет. Этот мир не создан для святых. Он принадлежит людям а человек — существо грешное. Симбиоз "непотопляемого авианосца" и "маленькой святой" невозможен.
Она порылась в памяти и вспомнила это слово: «аксиома». Утверждение не требующее доказательств.
Так рассуждала "крутая девушка", чистосердечно не подозревая, что этот «невозможный» симбиоз уже осуществился в ней, и невероятного здесь не больше, чем вообще в жизни.
Светило солнце. Тело обдувал мягкий ветерок. И жизнь была чудесна. Из ларька вырвалась волна звуков и окатила Непотопляемый Авианосец мелодией старого шлягера. Музыка «Битлз» прозвучала в унисон с ее настроением. Яна повела плечами в такт и даже подпела по-английски. Она вспомнила название песни: "Все, в чем ты нуждаешься — это любовь". В ее памяти близко, совсем рядом лежали другие, похожие слова: "Возлюби ближнего своего…" Не в этом ли заключался тайный смысл кроткого взгляда новгородской "маленькой святой"?
Джон Леннон, Иисус Христос. Может быть как раз они-то и были правы? Может быть. Но не обязательно.
Июльский день перекатился за полдень. Яна отмахнулась от непривычных мыслей и, не оглядываясь на церковь, свернула в переулок. Зеленели купола, горели на солнце золоченые кресты, а под стеной шумела барахолка.
Поэтический элит-клуб "Бродячий Пегас".
Творческий вечер Янины Бельской.
Лорелея.
Шуточкой вселенского злодея
Мне явилась в ночь на полнолуние
Девочка с улыбкой Лорелеи.
С несравненным голосом колдунья.
Ничего она не обещала,
Ни друзей, ни золота, ни света.
Но одним лишь тем околдовала,
Что звала по имени три ветра.
Никаких сокровищ не дарила.
Что ей до моей босяцкой доли.
Но она о Боге говорила,
И держала звезды на ладони.
В светлый Рай с собою не позвала,
Исчезая в ночь на полнолуние.
Я ей душу под ноги послала:
Не запачкай туфелек, колдунья.
СОК ИЗ ВИНОГРАДА.
"И раз увидевший тебя
Уж не поднимется с колен"
Б. Гребенщиков.
"В опасность — верю.
В гибель — не вполне."
Ф. Ницше.
Глава 1.
"Уважаемые жители Халибада и гости нашего города. Туристическая фирма «Козерог» приглашает вас на обзорную экскурсию. В программе — осмотр городских достопримечательностей, посещение американского луна-парка, обед в кафе "Бродячий Пегас", для желающих — шоп-тур по магазинам. Цена очень умеренная.."
Магнитофон тянул нудную литанию, в 156 раз повторяя текст, который она надиктовала еще в начале сезона. Динамик располагался на крыше микроавтобуса с желтым хвостатым кольцом, астрологическим знаком Козерога. На темно-синем, почти черном фоне кольцо смотрелось очень эффектно. Еще бы. Они с Борей, шофером, мыли этот автобус, как проклятые, каждый вечер — зато и результат был на лицо. Процент им шел "с носа", а в «носах» недостатка не было. Борька, правда, острил, что дело тут не в автобусе, а в том, кого он возит, и вообще, в их заштатном Халибаде есть только две достопримечательности, и обе на ногах его экскурсовода. Конечно, трепотню шофера никто не принимал всерьез, какой он шофер, если не треплется, но, положа руку на сердце — что- то в этом было.
На таких каблуках в Халибаде никто не ходил. Да, пожалуй, и нигде этого не делали. Острые тонкие шпильки сантиметров 12, если не 14 — как она умудрялась переставлять ноги, удивлялся не только Борька. В свое время шеф «Козерога» так удивился, что мгновенно принял ее на работу, не взирая на отсутствие рекомендаций. А она не только ходила, но и бегала, и лазала по деревянным лесам, и все это так легко и естественно, словно родилась с этими козьими копытами. Говорят, Мерилин тоже так могла, но это было давно и неправда.
Солнце жарило во все лопатки. Молочного цвета небо было возмутительно чистым, ни единого облачка. Белесый асфальт казался серым озером какой-то полужидкой, горячей субстанции. Во всяком случае, испытывать судьбу и ставить на него ноги не тянуло. Ни ветерка — воздух сделался вязким, одуряющим, плотным, между землей и небом висела еще ночью поднятая пыль. Серо-бурые пальмы тоже понемногу «доходили» от жары, и были похожи на огромных сидящих псов с обвисшими ушами и свалявшейся шерстью. Пол-царства за мороженое! Но после него пить хотелось еще сильней…
Над головой время от времени хрипло тявкал динамик, объявляя поезда, чуть в стороне лениво переругивались таксисты, пахло нагретой резиной, бензином, от ларька с американской косметикой тянуло терпкими духами, на запасном пути постукивала старенькая «мотаня», а когда она пропыхтела мимо и растворилась в сетке слепящих солнечных лучей, стало слышно, как на мусорной куче упоенно ссорятся две облезлые вороны. На них, одних, не действовала жара.
Вообще-то, до прибытия нужного поезда магнитофон можно было и выключить, но для этого нужно было встать со скамейки, а для начала хотя-бы разлепить глаза, а ей не хотелось не то, что двигаться, а даже думать о движении. Да пускай себе крутится, никому не мешает. А если кому-то помешает, Боря это утрясет.
Она уже почти дремала, когда в благостную, размягшую идиллию вторглись вопли какого-то неуемного зазывалы, который всего за 70 рублей предлагал неземное удовольствие.
Удовольствие оказалось и впрямь «неземным» — прыжок с парашютом. Орал парень долго и старательно и вопли возымели, таки, эффект — вокруг него собралась компания пацанов лет 10–12, а вскоре неторопливо подрулили две скучающие девицы. Прыгать они, понятно, не собирались, а детям до 16 лет вообще можно было гулять, но, стоило признать, действовал парень грамотно.
Главное — создать толпу, а уж там действовать по обстоятельствам, и как вынесет Меркурий, древний покровитель всех бизнесменов.
— А если я забуду кольцо дернуть…
Голос принадлежал одной из девиц. Обернуться и посмотреть — какой именно, не было ни сил, ни желания.
— Вам и не нужно ни за что дергать, — напористо объяснял «зазывала», — они же с принудительным раскрытием. Через десять секунд сами выстрелят, как миленькие…
— А если не выстрелят? — продолжала томно упорствовать девица.
— Ну, значит на регистрации архангел Михаил запишет: "Самоубийство при смягчающих обстоятельствах" — негромко произнес кто-то совсем рядом с ее распростертым телом. Голос был низким, приятным, с легкой хрипотцой. Она едва заметно повернула голову, и сквозь ресницы взглянула на человека, у которого эта адова печь не отбила чувство юмора. И встретила такой же, лениво-любопытный взгляд светло-карих, словно выгоревших на солнце глаз, за толстыми стеклами очков.
— Утро доброе, — приветствовал незнакомец, — это ваш транспорт?
Она проснулась окончательно, тряхнула медной гривой, проворно и гибко поднялась и оказалась, в своих чудовищных каблуках, даже чуть выше любопытного прохожего.
— Совершенно справедливо. Хотите присоединиться к экскурсии? Если вы — приезжий, то это — отличная возможность осмотреть город, не таскаясь по жаре, и устроится в приличной гостинице, три звездочки. Для «Козерога» там всегда держат бронь и цены со скидкой, а просто так могут и отфутболить, приезжих много…
— Да неужели? — прохожий приготовился улыбнуться, но она ответила ему абсолютно искренним взглядом, и желание иронизировать у него испарилось. Кто знает наверняка — может именно так и обстоят здесь дела?… Он пригладил пятерней редкие, пушистые волосы цвета сухой соломы и шевельнул крепкими плечами, поправляя лямки рюкзака.
Она не торопила. «Клиент» должен был созреть.
Внезапно Розали заметила, что он смотрит на нее странным взглядом, ждущим, и даже требующими. Как давний друг, которого не узнали… Нет, показалось.
— Что значит "достопримечательности города", — спросил он ровно через секунду.
— Ну, в первую очередь Шлосс-Адлер.
— Шлосс-Адлер? — вежливо удивился клиент.
— Замок 12 века, — пояснила она, — это интересное место и мы подъезжаем почти к самой стене. А для желающих есть пешие экскурсии…
— И сколько стоит это удовольствие, — решился он.
— Десять рублей, — она вдруг припомнила ироничное "да неужели", так и не появившуюся улыбку и подарила незнакомцу свой лучший лукавый взгляд, — но фирма может предоставить вам те же услуги, со стопроцентной скидкой. Если поможете мне набрать клиентов.
— Хорошо, — как-то сразу, хотя и удивленно отозвался он, — а… как это будет выглядеть?
Розали улыбнулась, но на этот раз без подначки, одобрительно.
— Сейчас придет поезд из Мешхары, — деловито объявила она, бросив взгляд на часы над дверями вокзала, — оттуда приезжает народ богатый, урожай должен быть хорошим. Когда я подам знак — глядите на меня и делайте как я.
Автобус мягко тронулся с места, вырулил на главную и почти единственную улицу Халибада. Навстречу медленно двигалась поливальная машина, похожая на мокрого, до ужаса делового кита, плывущего по асфальтовой реке. Стайка пацанов, уже вымокшая по самые уши, сопровождала редкое чудо, визжа от восторга. Розали щелкнула клавишей магнитофона, убавила громкость и мягкий голос Тары зазвучал в салоне, где, как всегда, не осталось свободных мест. Она развернулась вместе с сиденьем лицом к экскурсантам, улыбнулась и взяла микрофон. Прохожий, возведенный в сан "помощника экскурсовода" сидел на первом месте у прохода и неожиданно подмигнул ей. Розали фыркнула, но тут же сделала строгое лицо:
— Уважаемые гости Халибада, мы движемся по улице Свободы, она же Главная, она же Пузо-авеню. Происхождение и славную историю этого оригинального названия вы узнаете, если пожелаете остаться с нами на завтра, и принять участие в праздновании Дня Города. В программе — карнавальное шествие, самый настоящий Рыцарский Турнир, концерт, фейерверк и дискотека с лазерным шоу. А сейчас, посмотрите, пожалуйста, направо, мы проезжаем старинное здание, в котором раньше располагалась резиденция знаменитого разбойника Султан-Гирея…
Привычный текст отскакивал от зубов минуя сознание, она думала о своем…
Шлосс-Адлер. Гнездо Орла. В этот забытый богом городок, засунутый в выжженную солнцем каменную расщелину, она приехала не историю изучать, и уж, тем более, не делать бизнес. Это получилось как-то помимо ее желания, видимо, удача — действительно не леди и идет лишь к тому, кому наплевать на ее обворожительные улыбки. Работа увлекла ее совершенно неожиданно. наблюдать за людьми, угадывать их невысказанные мысли, находить объяснения поступкам, видеть, как на ладони нерешительность, смущение и тайные желания, оказалось чертовски забавным делом. После часа в автобусе, не перемолвившись ни с кем и словом, она уже могла сказать: кто здесь муж и жена, кто — счастливая влюбленная пара, у кого — тайная связь. Кто, едва автобус остановится у кафе, попытается "закинуть ей пару крючков", а кто воздержится, но будет смотреть так, что взгляд обожжет и сквозь тонкую блузу. И никого здесь не интересовали достопримечательности древнего Халибада. А было, между прочим, на что посмотреть…
Игорь, хозяин, которого она сразила наповал своими каблуками, в ответ на просьбу добыть пропуск в архив, скептически хмыкнул. Но она стоически вынесла и это, а, получив вожделенную бумажку, зарылась в старинные рукописи, разыскивая упоминания о Шлосс-Адлере и баронах фон Гогенгеймах. Когда, по полуразрушенной лестнице, она поднялась на сторожевую башню и с помощью веревки спустилась в колодец, который молва считала жилищем призраков, Игорь покачал головой, и сказал, что это уже не лечится. И предоставил ей возможность действовать как взбредет в умную голову. За безопасность сотрудников в свободное от работы время фирма ответственности не несла.
Этот умный, интеллигентный молодой человек, с дипломом Гарварда, ничуть не похожий на "нового русского" с "вот та-а-кой будкой и вот та-а-кой цепью", был бы по-настоящему удивлен, и даже не стал бы этого скрывать, узнай он о том, что Розали большую часть сознательной жизни провела под пулями.
«Филин» был одним из тех немногочисленных, но популярных ночных кабачков, где посетителей не выгоняли до тех пор, пока у них в кармане оставалась хотя бы мелочь. «Держала» его, разумеется, "Черная таможня", которая была любима всем Халибадом за то, что регулярно «опускала» мешхарских водил на солидные суммы в «зелени». Когда Пузо решил прикрыть "Белую таможню", налоги «черной» возросли на пять процентов, но ребята, перегонявшие фуры из Мешхары в Санджапур платили не протестуя. А чего им протестовать?
Если один пакетик «снежка» с лихвой окупал все расходы. Все это было отлично известно любому пацану в Халибаде, и только милиция, как всегда, пребывала в блаженном неведении. А кабак был, кстати, не плохой. Только магнитофон орал прямо в ухо какую-то дребедень про маленькую девочку с ее большой любовью, ритм был почти рэповым, а слова слишком хороши даже для попсы. Должно быть их сочинял автор популярных комиксов. С грустным недоумением Розали спросила себя, почему она все это терпит, почему не сожмет кулак и не шарахнет по адской машине. Но рука лежала на стойке бара безвольной плетью, и не было желания что-то рушить. Как, впрочем, и созидать. Может быть, из-за жары. В Халибаде совсем не было дождей.
Ад закончился внезапно. Сверху, с темного потолка в тусклых звездах матовых светильников пала блаженная глухая тишина. В следующую секунду прорезались голоса, звон посуды, скрип дверных петель. А потом в эту тишину как-то органично вплелись медленные звуки. Они переливались, как круглые, холодные металлические шары в ладони. Потом сложились в мелодию и сильный хрипловатый голос подхватил ее и повел. "Wind of change", "Ветер перемен"…
Подходящее название для мелодии, которая изменила мир, необъяснимо легко погасила раздражение и даже уняла головную боль. Она медленно выпрямилась, тряхнула рыжей гривой и повернулась, чтобы посмотреть на того, кто сотворил это чудо.
Она увидела руку с хорошо развитой кистью. На пальце темнело кольцо из странного, неблестящего металла… Рубашка, такая белая, что казалось — от нее веет холодом, широкие плечи, шея, твердый подбородок, а выше — губы, изогнутые в улыбке такой же медленной и завораживающей, как музыка.
Розали с усилием подняла взгляд. Темно-карие глаза смотрели на нее и, казалось, чего-то ждали. Нет, она, определенно, не знала этого человека…
Впервые за годы, Розали по-настоящему, не наиграно растерялась. Музыка стремительно отдалилась, зеленые светильники погасли, ночь обняла ее за плечи непонятная и влекущая. Она не узнала своего голоса, бесстрастного, с ленивыми и жесткими нотками. Откуда-то со стороны прозвучало низкое, мягкое, взволнованное:
— Как зовут моего спасителя?
Его губы разомкнулись, и она услышала:
— Разве у благородных героев могут быть имена? И зачем тебе имя?
Вернулась музыка. Розали почувствовала холодный и острый край стойки, высокий бокал в руке, уже четвертый или пятый за вечер. Машинально глотнула.
«Мулатка» нагрелась от ее ладони. Она быстро зажмурила глаза и мотнула головой, выныривая из какой-то черной дыры, космического Мальстрима. Как будто существовало в психологии и психиатрии такое явление, как "ложная память"… А ей, после "колодца призраков", определенно, нужен был психиатр.
— Я буду повторять твое имя как молитву всякий раз, когда положение покажется мне безнадежным.
На этот раз голос не подвел ее.
— Пощади, — он улыбнулся так, что она невольно улыбнулась в ответ, — не терплю ни молитв, ни проклятий.
Как легко оказалось шагнуть вперед и положить ладонь на его плечо. А потом закрыть глаза и довериться музыке и рукам — жестким, как дерево, но необыкновенно бережным. И позволить лжи, мечте и воспоминаниям смешаться в коктейль, еще более убийственный, чем «Мулатка»…
Горизонт покачивался перед глазами неутомимо, как метроном. И временами даже казалось, что, сквозь рев мотора, он слышит тихое «тик-так». Это время напоминало ему, что конечно, и что сейчас его осталось совсем мало.
Напоминать не было нужды — он помнил. Он торопился, выжимая из «Харли» все, на что была способна могучая машина, и даже больше. Если бы мотоцикл был конем, то в конце такого пути он непременно издох бы от перенапряжения.
Впрочем, стальное сердце тоже начинало уставать. Обостренным чутьем старого байкера он чувствовал нарастающую вибрацию, нехорошую вибрацию, напоминающую первые такты "танца с саблями", двигатель пошел вразнос. Наверное, стоило остановиться у ближайшего шлагбаума и перебрать его как следует, это было самым разумным решением, но неумолимое внутреннее «тик-так», гнало его вперед. Он откуда-то знал совершенно точно, что останавливаться и возиться с мотором у него нет времени. Шлагбаумы взлетали перед ним, как испуганные птицы, едва завидев впереди черную точку, заслышав трудный рев мотора, техслужба козыряла и махала вперед: "проезжай, мол, никаких претензий"… И жаркого дыхания за спиной он не слышал. Впервые в его жизни, а возможно и впервые со дня сотворения мира Гончие Смерти действительно приостановили свой бег. И его гнал вперед не страх перед смертью, а имя — мысль, имя — надежда.
То, что он издали принял за нахохлившуюся ворону на камне, стремительно приблизилось, мелькнуло и вновь отдалилось, он едва успел вдарить по тормозам. В воздухе повис мерзкий звук и запах паленой резины. Он опустил ногу на асфальт не слезая с седла.
— Слушай, а твой самолет еще и ездить может…
Человечек возник перед колесом почти сразу, резко смеясь острой лохматой мордочкой и демонстрируя мелкие зубы. Глаза — круглые бусинки — глядели настороженно и хитро.
— Здравствуй, Кузя, — сдержанно ответил он, — я ждал тебя километров через 200 дальше по ТРАССЕ.
— Тебе сейчас в Халибад, — Кузя сморщился всем лицом, даже тощей бородкой, — имей в виду — городок маленький, но… хитрый.
— Что значит «хитрый»?
Кузя придвинулся ближе, и мотоциклист напряг всю волю, чтобы не дернуться назад. Было в маленьком посланце что-то удивительно грязное и отвратное.
— «Хитрый» значит хитрый, — буркнул он, шаря по куртке мотоциклиста беспокойными глазками, — это значит, что тебе придется держать глаза и уши открытыми, а рот на замке. И если услышишь шаги за спиной — лучше сразу поворачивайся…
— Как я ее найду? — нетерпеливо перебил мотоциклист, не решаясь назвать имя.
Кузя порылся за пазухой. Только сейчас спешащий рассмотрел, что посланец одет в огромную клетчатую рубаху, размеров на десять больше нужного и старые джинсы, обрезанные по колено. Он ощерился, что, видимо, означало любезную улыбку, и протянул грязную визитку. Поборов брезгливость человек взял в руки весточку от Динзиля, вот уж от кого, право же, не стоило получать писем, и прочел: "Холдинговая компания «Леда». Дочернее предприятие «Козерог», адреса филиалов: Мешхара, Халибад, Санджапур… Телефон для справок…
— Красавица, возьмите даром!
Но она уже растворилась в толпе. Лишь метнулся за спиной рыжий «хвост».
Темно-красная церковь Богоявления располагалась почти сразу за стеной. Она зеленела куполами, светилась золотом крестов им была, конечно, прекрасна, как и любое здание, не подпадающее под понятие "типовой панельный дом". Надпись при входе поясняла, что в данном здании разместился городской музей и желающие могут посмотреть иконы семнадцатого века. Дверь была открыта нараспашку, но девушка прошла мимо, лишь мельком взглянув вовнутрь. Однако взгляд этот, казалось бы мимолетный, успел заметить многое. Мягко ступая по чисто выметенным плитам, она обошла церковь кругом, словно лисица, проверяя, не проник ли в логово кто-то чужой и опасный. В этом не было необходимости и разумом она отлично понимала это, но поступила так, как велел инстинкт.
Замкнув круг, она снова подошла к дверям и на сей раз вошла. В стеклянной будке сидел хмурый мужчина средних лет в шерстяном свитере домашней вязки. Девушка не успела удивиться. Тепло июльского солнца, впитанное кожей, в считанные секунды ушло, уступив каменному холоду массивных стен. Потолок здесь был высок, а стены глядели на нее глубокими и грустными, всепрощающими глазами святых. На деревянной раме висели колокола. Полная старушка в синем халате хотела услужливо дернуть за веревку, но девушка торопливо отказалась. Ей не хотелось нарушать тишину. Музей был пуст, что ее вполне устраивало. Впрочем, если бы он был полон — ее бы устроило и это.
Своей осторожной, скользящей походкой, стараясь не производить ни малейшего шума, она пошла вдоль стен, рассматривая иконы. Сторонний наблюдатель мог бы заметить, что взгляд посетительницы, хоть и очень внимательный, был какимто… крадущимся, как и ее походка. Он миновал красивейшие вещи, не задержавшись ни на Богородице, ни на иконе Спаса. Страшная история виноградарей зацепила ее своей очевидной бессмысленностью, но зацепила лишь рациональный мозг. Чтобы тронуть сердце этой двадцатитрехлетней женщины, требовалось что-нибудь посильнее группового убийства двухтысячелетней давности. Она вела направленный поиск и пока — безрезультатно. Однако ее это не обескуражило.
Она не любила и не умела сдаваться, а решив что-нибудь, шла прямиком к цели, не задумываясь о том, какие такие "вечные ценности" похрустывают под ее каблуками. "Непотопляемый авианосец" — так звали ее в родном городе. Несмотря на молодость и чистый взгляд, она уже успела впутаться в пару-тройку сомнительных и опасных авантюр. И даже выпуталась из них, ничего не потеряв, кроме детских иллюзий. Раз и навсегда привыкнув идти по жизни как по африканским джунглям она научилась с одного быстрого взгляда безошибочно определять «хищников» и «гадов» под масками "дорогих друзей". Она не считала себя несчастной, любила жизнь такой, какая она есть и, вероятно, поэтому жизнь любила ее.
— Уже уходите? — спросила бабуля в халате, — быстро.
— Не нашла того, что искала, — задумчиво ответила девушка, как бы подводя итог своего похода.
Мужчина — билетер поднял голову и с интересом взглянул на посетительницу.
— А что вы хотели найти?
Она задумалась. Не оттого, что не хотела раскрывать тайну. Никакой тайны в ее поисках не было. Она решала, как лучше и вернее объяснить свое дело.
— Я сама точно не знаю, — сказала она наконец, — мои поиски — это сплошное "пойди туда — не знаю куда, найди то — не знаю что".
— А все-таки?
Она улыбнулась.
Я вообще-то из Новгорода. Можно даже сказать, из Новых Дворов. Давно, несколько лет назад, часовню из нашей деревни решили перевезти в Витославицы. И, когда ее разбирали, нашли подлинную икону семнадцатого века. Это было изображение Матери с Младенцем. Но такое, каких я нигде не видела. Женщина на иконе была молодой. Совсем юной, почти девочкой. В общем, мне хотелось бы узнать, кто ее написал и почему именно так.
Доброжелательная бабушка покачала головой, а мужчина задумался.
— А на самой иконе…
Девушка поморщилась.
— Ее не успели изучить. В ту же ночь какие-то выродки подожгли часовню.
Все сгорело.
— А почему вы искали ее здесь?
— Не только здесь, — возразила посетительница, — везде, где можно встретить иконы семнадцатого века. И потом… Видите ли… Вы, конечно, вправе мне не верить, но у меня есть еще одна зацепка. Моя фамилия — Сторожева. Самая что ни на есть ярославская. Мои предки жили здесь со времен Ярослава Мудрого. Дед был почетным гражданином города, а это звание давали только ярославцу в десятом колене. А эта меленькая святая… — она запнулась и быстро проговорила, — в общем, мы с ней похожи, как сестры-близнецы. Ее писали с кого-то из моих предков.
— Это невозможно, — возразил мужчина. — Иконы не писали "с натуры". Они в принципе не могли быть реалистичными.
— Я знаю. Поэтому художник и спрятал ее. Боялся, что обвинят в ереси или святотатстве.
Оба, и мужчина и бабушка, уставились на посетительницу. Новость была если не сенсационной, то уж во всяком случае, не рядовой. И тут случилось нечто странное. С усталого, жесткого лица гостьи сошли вдруг лишние пять-семь лет, исчезла хитринка, пропал цинизм. На музейных работников смотрела маленькая святая с чистым и всепрощающим взглядом больших и ярких глаз.
— Простите, как вас зовут? — спросил мужчина.
— Яна.
— Редкое имя.
— Вовсе нет. «Яна» — это производное от «Татьяны».
Он кивнул.
Возможно мне удастся что-нибудь выяснить. Вы заинтриговали меня. Если вы оставите свой адрес…
— Да, конечно, — обрадовалась Яна, — запишите.
Адрес был, конечно, не ее а здешней подруги. Этот рефлекторный обман мгновенно вернул ее к действительности, напомнив, на каком она свете. Когда Яна вышла из под гулких сводов церкви в июльский день, она была уже не "маленькой святой" а "непотопляемым авианосцем". Наваждение как нахлынуло, так и прошло. Но воспоминания все еще не отпускали ее. Воспоминание о почти детском лице, чистых глазах и мягком, кротком взгляде той далекой новгородской Мадонны манили и завораживали недоступной тайной. Она что-то знала, эта девочка из семнадцатого века, что-то главное, без чего нет человека. Что-то очень простое, такое земное и знакомое, что казалось, за тайной нужно только протянуть руку.
Но Яна не обольщалась. Со времени их встречи в часовне прошло довольно много времени, случилось много событий, и девушка, замершая от восторга и предчувствия тайны, та девушка ушла слишком далеко и обратной дороги для нее нет. Этот мир не создан для святых. Он принадлежит людям а человек — существо грешное. Симбиоз "непотопляемого авианосца" и "маленькой святой" невозможен.
Она порылась в памяти и вспомнила это слово: «аксиома». Утверждение не требующее доказательств.
Так рассуждала "крутая девушка", чистосердечно не подозревая, что этот «невозможный» симбиоз уже осуществился в ней, и невероятного здесь не больше, чем вообще в жизни.
Светило солнце. Тело обдувал мягкий ветерок. И жизнь была чудесна. Из ларька вырвалась волна звуков и окатила Непотопляемый Авианосец мелодией старого шлягера. Музыка «Битлз» прозвучала в унисон с ее настроением. Яна повела плечами в такт и даже подпела по-английски. Она вспомнила название песни: "Все, в чем ты нуждаешься — это любовь". В ее памяти близко, совсем рядом лежали другие, похожие слова: "Возлюби ближнего своего…" Не в этом ли заключался тайный смысл кроткого взгляда новгородской "маленькой святой"?
Джон Леннон, Иисус Христос. Может быть как раз они-то и были правы? Может быть. Но не обязательно.
Июльский день перекатился за полдень. Яна отмахнулась от непривычных мыслей и, не оглядываясь на церковь, свернула в переулок. Зеленели купола, горели на солнце золоченые кресты, а под стеной шумела барахолка.
Поэтический элит-клуб "Бродячий Пегас".
Творческий вечер Янины Бельской.
Лорелея.
Шуточкой вселенского злодея
Мне явилась в ночь на полнолуние
Девочка с улыбкой Лорелеи.
С несравненным голосом колдунья.
Ничего она не обещала,
Ни друзей, ни золота, ни света.
Но одним лишь тем околдовала,
Что звала по имени три ветра.
Никаких сокровищ не дарила.
Что ей до моей босяцкой доли.
Но она о Боге говорила,
И держала звезды на ладони.
В светлый Рай с собою не позвала,
Исчезая в ночь на полнолуние.
Я ей душу под ноги послала:
Не запачкай туфелек, колдунья.
СОК ИЗ ВИНОГРАДА.
"И раз увидевший тебя
Уж не поднимется с колен"
Б. Гребенщиков.
"В опасность — верю.
В гибель — не вполне."
Ф. Ницше.
Глава 1.
"Уважаемые жители Халибада и гости нашего города. Туристическая фирма «Козерог» приглашает вас на обзорную экскурсию. В программе — осмотр городских достопримечательностей, посещение американского луна-парка, обед в кафе "Бродячий Пегас", для желающих — шоп-тур по магазинам. Цена очень умеренная.."
Магнитофон тянул нудную литанию, в 156 раз повторяя текст, который она надиктовала еще в начале сезона. Динамик располагался на крыше микроавтобуса с желтым хвостатым кольцом, астрологическим знаком Козерога. На темно-синем, почти черном фоне кольцо смотрелось очень эффектно. Еще бы. Они с Борей, шофером, мыли этот автобус, как проклятые, каждый вечер — зато и результат был на лицо. Процент им шел "с носа", а в «носах» недостатка не было. Борька, правда, острил, что дело тут не в автобусе, а в том, кого он возит, и вообще, в их заштатном Халибаде есть только две достопримечательности, и обе на ногах его экскурсовода. Конечно, трепотню шофера никто не принимал всерьез, какой он шофер, если не треплется, но, положа руку на сердце — что- то в этом было.
На таких каблуках в Халибаде никто не ходил. Да, пожалуй, и нигде этого не делали. Острые тонкие шпильки сантиметров 12, если не 14 — как она умудрялась переставлять ноги, удивлялся не только Борька. В свое время шеф «Козерога» так удивился, что мгновенно принял ее на работу, не взирая на отсутствие рекомендаций. А она не только ходила, но и бегала, и лазала по деревянным лесам, и все это так легко и естественно, словно родилась с этими козьими копытами. Говорят, Мерилин тоже так могла, но это было давно и неправда.
Солнце жарило во все лопатки. Молочного цвета небо было возмутительно чистым, ни единого облачка. Белесый асфальт казался серым озером какой-то полужидкой, горячей субстанции. Во всяком случае, испытывать судьбу и ставить на него ноги не тянуло. Ни ветерка — воздух сделался вязким, одуряющим, плотным, между землей и небом висела еще ночью поднятая пыль. Серо-бурые пальмы тоже понемногу «доходили» от жары, и были похожи на огромных сидящих псов с обвисшими ушами и свалявшейся шерстью. Пол-царства за мороженое! Но после него пить хотелось еще сильней…
Над головой время от времени хрипло тявкал динамик, объявляя поезда, чуть в стороне лениво переругивались таксисты, пахло нагретой резиной, бензином, от ларька с американской косметикой тянуло терпкими духами, на запасном пути постукивала старенькая «мотаня», а когда она пропыхтела мимо и растворилась в сетке слепящих солнечных лучей, стало слышно, как на мусорной куче упоенно ссорятся две облезлые вороны. На них, одних, не действовала жара.
Вообще-то, до прибытия нужного поезда магнитофон можно было и выключить, но для этого нужно было встать со скамейки, а для начала хотя-бы разлепить глаза, а ей не хотелось не то, что двигаться, а даже думать о движении. Да пускай себе крутится, никому не мешает. А если кому-то помешает, Боря это утрясет.
Она уже почти дремала, когда в благостную, размягшую идиллию вторглись вопли какого-то неуемного зазывалы, который всего за 70 рублей предлагал неземное удовольствие.
Удовольствие оказалось и впрямь «неземным» — прыжок с парашютом. Орал парень долго и старательно и вопли возымели, таки, эффект — вокруг него собралась компания пацанов лет 10–12, а вскоре неторопливо подрулили две скучающие девицы. Прыгать они, понятно, не собирались, а детям до 16 лет вообще можно было гулять, но, стоило признать, действовал парень грамотно.
Главное — создать толпу, а уж там действовать по обстоятельствам, и как вынесет Меркурий, древний покровитель всех бизнесменов.
— А если я забуду кольцо дернуть…
Голос принадлежал одной из девиц. Обернуться и посмотреть — какой именно, не было ни сил, ни желания.
— Вам и не нужно ни за что дергать, — напористо объяснял «зазывала», — они же с принудительным раскрытием. Через десять секунд сами выстрелят, как миленькие…
— А если не выстрелят? — продолжала томно упорствовать девица.
— Ну, значит на регистрации архангел Михаил запишет: "Самоубийство при смягчающих обстоятельствах" — негромко произнес кто-то совсем рядом с ее распростертым телом. Голос был низким, приятным, с легкой хрипотцой. Она едва заметно повернула голову, и сквозь ресницы взглянула на человека, у которого эта адова печь не отбила чувство юмора. И встретила такой же, лениво-любопытный взгляд светло-карих, словно выгоревших на солнце глаз, за толстыми стеклами очков.
— Утро доброе, — приветствовал незнакомец, — это ваш транспорт?
Она проснулась окончательно, тряхнула медной гривой, проворно и гибко поднялась и оказалась, в своих чудовищных каблуках, даже чуть выше любопытного прохожего.
— Совершенно справедливо. Хотите присоединиться к экскурсии? Если вы — приезжий, то это — отличная возможность осмотреть город, не таскаясь по жаре, и устроится в приличной гостинице, три звездочки. Для «Козерога» там всегда держат бронь и цены со скидкой, а просто так могут и отфутболить, приезжих много…
— Да неужели? — прохожий приготовился улыбнуться, но она ответила ему абсолютно искренним взглядом, и желание иронизировать у него испарилось. Кто знает наверняка — может именно так и обстоят здесь дела?… Он пригладил пятерней редкие, пушистые волосы цвета сухой соломы и шевельнул крепкими плечами, поправляя лямки рюкзака.
Она не торопила. «Клиент» должен был созреть.
Внезапно Розали заметила, что он смотрит на нее странным взглядом, ждущим, и даже требующими. Как давний друг, которого не узнали… Нет, показалось.
— Что значит "достопримечательности города", — спросил он ровно через секунду.
— Ну, в первую очередь Шлосс-Адлер.
— Шлосс-Адлер? — вежливо удивился клиент.
— Замок 12 века, — пояснила она, — это интересное место и мы подъезжаем почти к самой стене. А для желающих есть пешие экскурсии…
— И сколько стоит это удовольствие, — решился он.
— Десять рублей, — она вдруг припомнила ироничное "да неужели", так и не появившуюся улыбку и подарила незнакомцу свой лучший лукавый взгляд, — но фирма может предоставить вам те же услуги, со стопроцентной скидкой. Если поможете мне набрать клиентов.
— Хорошо, — как-то сразу, хотя и удивленно отозвался он, — а… как это будет выглядеть?
Розали улыбнулась, но на этот раз без подначки, одобрительно.
— Сейчас придет поезд из Мешхары, — деловито объявила она, бросив взгляд на часы над дверями вокзала, — оттуда приезжает народ богатый, урожай должен быть хорошим. Когда я подам знак — глядите на меня и делайте как я.
Автобус мягко тронулся с места, вырулил на главную и почти единственную улицу Халибада. Навстречу медленно двигалась поливальная машина, похожая на мокрого, до ужаса делового кита, плывущего по асфальтовой реке. Стайка пацанов, уже вымокшая по самые уши, сопровождала редкое чудо, визжа от восторга. Розали щелкнула клавишей магнитофона, убавила громкость и мягкий голос Тары зазвучал в салоне, где, как всегда, не осталось свободных мест. Она развернулась вместе с сиденьем лицом к экскурсантам, улыбнулась и взяла микрофон. Прохожий, возведенный в сан "помощника экскурсовода" сидел на первом месте у прохода и неожиданно подмигнул ей. Розали фыркнула, но тут же сделала строгое лицо:
— Уважаемые гости Халибада, мы движемся по улице Свободы, она же Главная, она же Пузо-авеню. Происхождение и славную историю этого оригинального названия вы узнаете, если пожелаете остаться с нами на завтра, и принять участие в праздновании Дня Города. В программе — карнавальное шествие, самый настоящий Рыцарский Турнир, концерт, фейерверк и дискотека с лазерным шоу. А сейчас, посмотрите, пожалуйста, направо, мы проезжаем старинное здание, в котором раньше располагалась резиденция знаменитого разбойника Султан-Гирея…
Привычный текст отскакивал от зубов минуя сознание, она думала о своем…
Шлосс-Адлер. Гнездо Орла. В этот забытый богом городок, засунутый в выжженную солнцем каменную расщелину, она приехала не историю изучать, и уж, тем более, не делать бизнес. Это получилось как-то помимо ее желания, видимо, удача — действительно не леди и идет лишь к тому, кому наплевать на ее обворожительные улыбки. Работа увлекла ее совершенно неожиданно. наблюдать за людьми, угадывать их невысказанные мысли, находить объяснения поступкам, видеть, как на ладони нерешительность, смущение и тайные желания, оказалось чертовски забавным делом. После часа в автобусе, не перемолвившись ни с кем и словом, она уже могла сказать: кто здесь муж и жена, кто — счастливая влюбленная пара, у кого — тайная связь. Кто, едва автобус остановится у кафе, попытается "закинуть ей пару крючков", а кто воздержится, но будет смотреть так, что взгляд обожжет и сквозь тонкую блузу. И никого здесь не интересовали достопримечательности древнего Халибада. А было, между прочим, на что посмотреть…
Игорь, хозяин, которого она сразила наповал своими каблуками, в ответ на просьбу добыть пропуск в архив, скептически хмыкнул. Но она стоически вынесла и это, а, получив вожделенную бумажку, зарылась в старинные рукописи, разыскивая упоминания о Шлосс-Адлере и баронах фон Гогенгеймах. Когда, по полуразрушенной лестнице, она поднялась на сторожевую башню и с помощью веревки спустилась в колодец, который молва считала жилищем призраков, Игорь покачал головой, и сказал, что это уже не лечится. И предоставил ей возможность действовать как взбредет в умную голову. За безопасность сотрудников в свободное от работы время фирма ответственности не несла.
Этот умный, интеллигентный молодой человек, с дипломом Гарварда, ничуть не похожий на "нового русского" с "вот та-а-кой будкой и вот та-а-кой цепью", был бы по-настоящему удивлен, и даже не стал бы этого скрывать, узнай он о том, что Розали большую часть сознательной жизни провела под пулями.
«Филин» был одним из тех немногочисленных, но популярных ночных кабачков, где посетителей не выгоняли до тех пор, пока у них в кармане оставалась хотя бы мелочь. «Держала» его, разумеется, "Черная таможня", которая была любима всем Халибадом за то, что регулярно «опускала» мешхарских водил на солидные суммы в «зелени». Когда Пузо решил прикрыть "Белую таможню", налоги «черной» возросли на пять процентов, но ребята, перегонявшие фуры из Мешхары в Санджапур платили не протестуя. А чего им протестовать?
Если один пакетик «снежка» с лихвой окупал все расходы. Все это было отлично известно любому пацану в Халибаде, и только милиция, как всегда, пребывала в блаженном неведении. А кабак был, кстати, не плохой. Только магнитофон орал прямо в ухо какую-то дребедень про маленькую девочку с ее большой любовью, ритм был почти рэповым, а слова слишком хороши даже для попсы. Должно быть их сочинял автор популярных комиксов. С грустным недоумением Розали спросила себя, почему она все это терпит, почему не сожмет кулак и не шарахнет по адской машине. Но рука лежала на стойке бара безвольной плетью, и не было желания что-то рушить. Как, впрочем, и созидать. Может быть, из-за жары. В Халибаде совсем не было дождей.
Ад закончился внезапно. Сверху, с темного потолка в тусклых звездах матовых светильников пала блаженная глухая тишина. В следующую секунду прорезались голоса, звон посуды, скрип дверных петель. А потом в эту тишину как-то органично вплелись медленные звуки. Они переливались, как круглые, холодные металлические шары в ладони. Потом сложились в мелодию и сильный хрипловатый голос подхватил ее и повел. "Wind of change", "Ветер перемен"…
Подходящее название для мелодии, которая изменила мир, необъяснимо легко погасила раздражение и даже уняла головную боль. Она медленно выпрямилась, тряхнула рыжей гривой и повернулась, чтобы посмотреть на того, кто сотворил это чудо.
Она увидела руку с хорошо развитой кистью. На пальце темнело кольцо из странного, неблестящего металла… Рубашка, такая белая, что казалось — от нее веет холодом, широкие плечи, шея, твердый подбородок, а выше — губы, изогнутые в улыбке такой же медленной и завораживающей, как музыка.
Розали с усилием подняла взгляд. Темно-карие глаза смотрели на нее и, казалось, чего-то ждали. Нет, она, определенно, не знала этого человека…
Впервые за годы, Розали по-настоящему, не наиграно растерялась. Музыка стремительно отдалилась, зеленые светильники погасли, ночь обняла ее за плечи непонятная и влекущая. Она не узнала своего голоса, бесстрастного, с ленивыми и жесткими нотками. Откуда-то со стороны прозвучало низкое, мягкое, взволнованное:
— Как зовут моего спасителя?
Его губы разомкнулись, и она услышала:
— Разве у благородных героев могут быть имена? И зачем тебе имя?
Вернулась музыка. Розали почувствовала холодный и острый край стойки, высокий бокал в руке, уже четвертый или пятый за вечер. Машинально глотнула.
«Мулатка» нагрелась от ее ладони. Она быстро зажмурила глаза и мотнула головой, выныривая из какой-то черной дыры, космического Мальстрима. Как будто существовало в психологии и психиатрии такое явление, как "ложная память"… А ей, после "колодца призраков", определенно, нужен был психиатр.
— Я буду повторять твое имя как молитву всякий раз, когда положение покажется мне безнадежным.
На этот раз голос не подвел ее.
— Пощади, — он улыбнулся так, что она невольно улыбнулась в ответ, — не терплю ни молитв, ни проклятий.
Как легко оказалось шагнуть вперед и положить ладонь на его плечо. А потом закрыть глаза и довериться музыке и рукам — жестким, как дерево, но необыкновенно бережным. И позволить лжи, мечте и воспоминаниям смешаться в коктейль, еще более убийственный, чем «Мулатка»…
Горизонт покачивался перед глазами неутомимо, как метроном. И временами даже казалось, что, сквозь рев мотора, он слышит тихое «тик-так». Это время напоминало ему, что конечно, и что сейчас его осталось совсем мало.
Напоминать не было нужды — он помнил. Он торопился, выжимая из «Харли» все, на что была способна могучая машина, и даже больше. Если бы мотоцикл был конем, то в конце такого пути он непременно издох бы от перенапряжения.
Впрочем, стальное сердце тоже начинало уставать. Обостренным чутьем старого байкера он чувствовал нарастающую вибрацию, нехорошую вибрацию, напоминающую первые такты "танца с саблями", двигатель пошел вразнос. Наверное, стоило остановиться у ближайшего шлагбаума и перебрать его как следует, это было самым разумным решением, но неумолимое внутреннее «тик-так», гнало его вперед. Он откуда-то знал совершенно точно, что останавливаться и возиться с мотором у него нет времени. Шлагбаумы взлетали перед ним, как испуганные птицы, едва завидев впереди черную точку, заслышав трудный рев мотора, техслужба козыряла и махала вперед: "проезжай, мол, никаких претензий"… И жаркого дыхания за спиной он не слышал. Впервые в его жизни, а возможно и впервые со дня сотворения мира Гончие Смерти действительно приостановили свой бег. И его гнал вперед не страх перед смертью, а имя — мысль, имя — надежда.
То, что он издали принял за нахохлившуюся ворону на камне, стремительно приблизилось, мелькнуло и вновь отдалилось, он едва успел вдарить по тормозам. В воздухе повис мерзкий звук и запах паленой резины. Он опустил ногу на асфальт не слезая с седла.
— Слушай, а твой самолет еще и ездить может…
Человечек возник перед колесом почти сразу, резко смеясь острой лохматой мордочкой и демонстрируя мелкие зубы. Глаза — круглые бусинки — глядели настороженно и хитро.
— Здравствуй, Кузя, — сдержанно ответил он, — я ждал тебя километров через 200 дальше по ТРАССЕ.
— Тебе сейчас в Халибад, — Кузя сморщился всем лицом, даже тощей бородкой, — имей в виду — городок маленький, но… хитрый.
— Что значит «хитрый»?
Кузя придвинулся ближе, и мотоциклист напряг всю волю, чтобы не дернуться назад. Было в маленьком посланце что-то удивительно грязное и отвратное.
— «Хитрый» значит хитрый, — буркнул он, шаря по куртке мотоциклиста беспокойными глазками, — это значит, что тебе придется держать глаза и уши открытыми, а рот на замке. И если услышишь шаги за спиной — лучше сразу поворачивайся…
— Как я ее найду? — нетерпеливо перебил мотоциклист, не решаясь назвать имя.
Кузя порылся за пазухой. Только сейчас спешащий рассмотрел, что посланец одет в огромную клетчатую рубаху, размеров на десять больше нужного и старые джинсы, обрезанные по колено. Он ощерился, что, видимо, означало любезную улыбку, и протянул грязную визитку. Поборов брезгливость человек взял в руки весточку от Динзиля, вот уж от кого, право же, не стоило получать писем, и прочел: "Холдинговая компания «Леда». Дочернее предприятие «Козерог», адреса филиалов: Мешхара, Халибад, Санджапур… Телефон для справок…