Страница:
— В таком случае отдай ее на попечение Джейн. Она спит и видит, как бы заполучить Марианну.
Леди Розалинда шагнула к сыну. Глаза ее решительно блеснули.
— О Господи, Итан! Какая прекрасная мысль! Как я раньше об этом не подумала?
— О чем?
Улыбаясь, леди Розалинда схватила его за руку.
— О том, мой дорогой, что Джейн могла бы стать тебе отличной женой!
Глава 12
Леди Розалинда шагнула к сыну. Глаза ее решительно блеснули.
— О Господи, Итан! Какая прекрасная мысль! Как я раньше об этом не подумала?
— О чем?
Улыбаясь, леди Розалинда схватила его за руку.
— О том, мой дорогой, что Джейн могла бы стать тебе отличной женой!
Глава 12
Джейн выглянула из окна кареты: в небе, усеянном черными тучами, грозившими вот-вот разразиться дождем, кружили два ястреба. Карета катила по холмистой местности Гэмпшира, куда уже тоже пришла весна. Ветви яблоневых деревьев, покрытые розовыми цветами, тихонько раскачивались на ветру. У стены крытого соломой деревенского домика желтели лютики. Этот мирный сельский пейзаж наполнил сердце Джейн тихой грустью. Она скучала по Уэссексу, его безбрежным холмам и торфяным болотам.
Но еще больше Джейн скучала по общению.
На сиденье напротив клевала носом над своим вязаньем тетя Вильгельмина. Ее белый чепец съехал набок, грудь поднималась и опускалась в такт легкому похрапыванию. Рядом с тетушкой на саквояже лежала неизменная серебряная фляжка. Что снилось чопорной старой деве? Разбитое сердце и несбывшиеся мечты? Может быть. Хотя она никогда не рассказывала Джейн о своей молодости, никогда не делилась воспоминаниями о каком-то мужчине. Был ли он в ее жизни?
Коснувшись медальона, Джейн представила себя через двадцать лет: нудная, вечно брюзжащая старая дева, дряхлая и больная, единственным светлым воспоминанием которой останется ночь, когда ее поцеловал легкомысленный мужчина.
Нет! Она не станет тратить время на несбыточные мечты об Итане. Не стоит он того. Последние несколько дней он упорно ее игнорировал и даже не удосужился ответить на записки, которые она ему посылала.
Но как ни уговаривала себя Джейн не обращать на него внимания, она не могла отвести глаз от чалого жеребца, на котором скакал Итан. Он решил ехать верхом, презрительно отмахнувшись от предложения сесть в карету, однако настоял на том, чтобы Джейн взяла с собой в поездку тетю Вилли. Джейн подозревала, что Итан уготовил тетушке роль буфера, поскольку, похоже, не горел желанием с ней общаться.
С того злополучного бала, когда она хитростью выманила Итана из дома на встречу с Порцией, он вел себя с ней холодно и сдержанно. Джейн было немного стыдно оттого, что она действовала заодно с его бывшей женой, хотя она и считала, что поступила правильно. Ей хотелось извиниться перед Итаном, однако он большую часть времени проводил в своей любимой комнате в башне.
Интересно, чем он там занимался?
Джейн представила себе, как он развлекается в этой комнате с кем-нибудь из своих любовниц, может быть, с той мерзкой блондинкой, с которой танцевал на балу. Она не видела, как кто-то входил или выходил из дома, но как-то, сидя с Марианной в саду, заметила в покрытой плющом стене неприметную черную дверь. Садовник сказал ей, что дверь эта ведет в покои графа. Так что Итан при желании мог провести к себе сколько угодно женщин.
Джейн попробовала расспросить леди Розалинду, о чем Итан разговаривал с Порцией, однако графиня ответила, что не знает этого. Она явно была настроена враждебно к своей бывшей невестке, предавшей ее сына, и пела ему дифирамбы, не желая видеть его недостатков.
Джейн же считала, что Порция заслуживает снисхождения хотя бы потому, что собирается стать матерью. У нее сердце сжималось от боли при мысли о том, что невинный младенец, такой же как Марианна, может пострадать из-за легкомысленного поведения бывшей жены Итана.
Порыв ветра швырнул в окошко капли дождя. Сверкнула молния, послышался раскат грома, и, словно разверзлись хляби небесные, на землю хлынул дождь, гулко забарабанив по крыше кареты.
Послышался приглушенный крик, карета поехала медленнее, потом и вовсе остановилась. Тетя Вилли что-то беспокойно пробормотала сквозь сон, а Джейн, приникнув лицом к окошку, попыталась разглядеть хоть что-нибудь сквозь серую стену дождя. Почему они остановились? Может быть, колеса увязли в грязи? И где Итан?
Долго ждать ответа не пришлось. Спустя мгновение дверца кареты распахнулась, и граф быстро проскользнул внутрь, принеся с собой холодный запах дождя и лошадиного пота.
Его черные волосы, ниспадавшие на воротник сюртука, вымокли, по лицу стекали струйки воды. Прежде чем он успел захлопнуть за собой дверцу, порыв ветра швырнул в карету пригоршню дождевых капель, и тетя Вильгельмина, всхрапнув, проснулась.
— Ну что? — пробормотала она. — Приехали мы наконец?
Стянув кожаные перчатки для верховой езды и проведя рукой по мокрым от дождя волосам, Итан ответил:
— Еще по меньшей мере час езды — О Господи! Это путешествие никогда не кончится! — воскликнула тетя Вилли. — Подумать только, я должна таскаться по всей округе в поисках матери какого-то младенца!
Просто уму непостижимо!
Сняв промокший плащ и бросив кислый взгляд настоявший рядом с тетей Вилли саквояж, Итан нехотя уселся рядом с Джейн и заметил.
— Но должен же кто-то сопровождать мисс Мейхью Лучше вас с этой задачей никто не справится. И простите великодушно за то, что потревожил ваш сон.
— Я вовсе не спала, а вязала Джейн шарф. — Нащупав лежавшие у нее на коленях моток черной пряжи и деревянные спицы, тетя Вилли возобновила прерванное занятие. Спицы ритмично застучали — У нас в Уэссексе зимы бывают холодными и промозглыми. Помяните мое слово, она может простудиться и заработать ревматизм. Будет тогда мучиться так же, как я.
— Я не боюсь холода, тетя, — недовольно возразила Джейн. — У меня горячая кровь.
Взгляд Итана скользнул по ней, быстрый, враждебный, словно молния, пронзающая темное небо. И только заметив его, Джейн поняла, что Итан мог превратно истолковать ее слова.
Джейн бросило в жар. Совсем некстати вспомнились их жаркие объятия. Да какое, собственно, ей дело до того, что Итан о ней думает! И тем не менее Джейн понимала, что ей есть до этого дело.
Она была рада, что надела одно из своих новых платьев, шелковое, густого медного оттенка, поверх которого накинула длинную ротонду золотистого цвета. Было немного непривычно и в то же время необыкновенно приятно, что она одета так же модно и изящно, как и все лондонские знакомые Итана. Леди Розалинда выбросила всю старую одежду Джейн. Траурные платья отдали старьевщику, и, по правде говоря, Джейн нисколько об этом не жалела. Ей нравилась ее новая одежда: платья, шуршащие при ходьбе, с глубокими декольте, от которых она чувствовала себя несколько скованно, — было такое ощущение, словно она выставляет напоказ свою женственность, — шелковые чулки с кружевными подвязками, тончайшее белье. Всякий раз, когда она проходила мимо зеркала, она невольно останавливалась и пристально вглядывалась в свое отражение, не в силах поверить, что эта изысканная особа и в самом деле она.
К сожалению, Итан, похоже, остался совершенно равнодушен к ее новому образу.
— Через несколько миль будет постоялый двор, — хмуро сказал он. — Если гроза не прекратится, остановимся там и переждем. — И он уставился на стекавшие по стеклу дождевые потоки.
Прогремел гром, и густую темноту прорезала вспышка молнии. Джейн попыталась сосредоточиться на стихах, которые читала, и не могла. Мешал сидевший рядом мужчина. Она чувствовала исходящий от него запах дождя, кожи и дорогого одеколона. Он сидел всего в нескольких дюймах от нее, и до Джейн доносилось тепло его тела. Хотелось протянуть руку и пригладить черные завитки его мокрых волос. Но больше всего хотелось, чтобы он вновь ласкал ее, чтобы прильнул к ее губам долгим поцелуем, как тогда, в беседке…
«Какая же ты все-таки идиотка! — выругала себя Джейн. — Взгляни правде в глаза! Ведь этот поцелуй ничего для него не значил. Итан, этот негодяй, соблазнил на своем веку десятки… нет, сотни женщин. Так что о нечаянном любовном свидании в саду со страдающей от безнадежной любви старой девой он уже вряд ли помнит». И дождь, барабанивший по крыше, казалось, подтверждал ее слова.
Спицы тети Вильгельмины стучали все медленнее, медленнее, и наконец их совсем не стало слышно. Вновь раздался тихий храп. Пора задать Итану несколько вопросов, не дающих ей покоя, решила Джейн.
— Что это у вас за книга? — вдруг спросил Итан.
Вздрогнув от неожиданности, Джейн крепко вцепилась в книгу.
— Эта? — шепотом, боясь разбудить тетю, переспросила она. — Это сборник стихов Уильяма Блейка.
— «Пламя! Бушует пламя! Его стихи чаруют дам банальными словами!»
Услышав это издевательское перефразирование известных строк, Джейн едва сдержала улыбку.
[В переводе С.Я. Маршака они звучат так:
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?]
— И вовсе они не банальные, — возразила она. — Блейк пишет прекрасные стихи.
— В таком случае почему вы смотрите куда угодно, только не в книгу? Полно вам, признайте, что я прав: эти стишки — не что иное, как сентиментальная, примитивная чушь.
— Вовсе нет! — Почувствовав, что начинает выходить из себя, Джейн глубоко вздохнула и спокойным тоном сказала. — Итан, я не хочу ссориться. Мне необходимо сказать вам кое-что важное.
Итан скользнул взглядом по ее груди.
— Если это касается той ночи, когда был бал, то я не хочу об этом слышать.
Что он имеет в виду? Порцию или поцелуй?
Скорее всего Порцию.
— Я знаю, вы сердитесь на меня за то, что я устроила леди Порции встречу с вами, и мне хочется извиниться перед вами.
Бросив на нее странный взгляд, Итан заявил:
— Терпеть не могу женщин, сующих нос не в свое дело.
Джейн смело встретила его взгляд.
— Я хотела восстановить справедливость. И считаю, что имею право знать. Вы поможете ей?
— Она отказалась от моей помощи. — Итан перевел взгляд на окно. — Так что ваша совесть может спать спокойно. Вы сделали все, что могли.
— Отказалась? — Джейн недоверчиво захлопала ресницами. — Ничего не понимаю… Может быть, вы предложили ей мало денег?
— Я предложил купить для нее дом в деревне, но ей нужно было пять тысяч фунтов, чтобы покрыть карточные долги.
Джейн была настолько потрясена, что даже лишилась дара речи.
Пять тысяч фунтов? Она представить себе не могла, что Порция запросит такую сумму, да еще на покрытие карточных долгов!
Итан молча барабанил пальцами по колену, и у Джейн сложилось впечатление, что он чего-то недоговаривает.
— Вы хотите сказать, карточные долги Джорджа Смоллетта? Ведь в карты играют мужчины.
Итан насмешливо вскинул брови.
— Вижу, вы не утратили своего умения делать предположения.
— Тогда расскажите мне всю правду, чтобы мне не нужно было гадать.
— Правда заключается в том, что некоторыми людьми, независимо от того, мужчины они или женщины, овладевает болезненная страсть к азартным играм. Соблазн выиграть настолько велик, что они ставят на кон все свои деньги, жилище, даже еду для своих детей. А когда все проигрывают, начинают играть в долг.
Джейн содрогнулась от ужаса. Неужели леди Порция была рабой своей слабости и побоялась или постыдилась в ней признаться?
— Но ведь, насколько мне известно, вы тоже играете в азартные игры, однако, похоже, не бедствуете.
— Я знаю, когда нужно остановиться. Именно это умение является для игрока самым ценным — А я-то всегда считала вас человеком, который потворствует своим слабостям.
— Это верно. Однако мою главную Слабость составляют женщины. — И, скривив в усмешке губы, Итан скользнул по Джейн равнодушным взглядом и добавил:
— Опытные женщины.
Издевка поразила ее в сердце, словно удар кинжала. Несмотря на изысканные туалеты, он по-прежнему считает ее серой деревенщиной и не испытывает к ней никаких чувств.
— Так вот о леди Порции…
— Похоже, моя бывшая жена вызвала в вас жгучий интерес.
— Я беспокоюсь о ее ребенке. Порция должна родить примерно через три месяца. Ей потребуются средства на содержание ребенка.
Итан пожал плечами:
— На ребенка я ей денег дам. Но ни пенса больше.
И в тот момент, когда Джейн собралась поблагодарить его за помощь, Итан протянул руку и взял серебряную фляжку тети Вилли. Отвернув крышку, понюхал содержимое, после чего, запрокинув голову, сделал большой глоток. Джейн удивленно наблюдала за его бесцеремонными действиями.
Поморщившись, Итан вытер рот тыльной стороной руки.
— И как только ваша тетя может пить такую гадость?
— Положите фляжку на место, — прошептала Джейн. — Это ее лекарство.
— Это бренди с мелиссой и, как мне кажется, с изрядной дозой опиума. — Он взглянул на тетю Вилли, которая сидела в уголке, вцепившись руками в вязанье, и храпела, и, наклонившись к Джейн, весело поблескивая глазами, прибавил; — Боюсь, ваша тетушка — пьяница.
Джейн такие мысли тоже приходили в голову, однако признаваться в этом она не собиралась.
— А вы — распутник. У каждого из нас есть недостатки.
— За исключением вас, мисс Мейпоул. Как это Даксбери вас назвал? Ах да, образец совершенства!
И в его темных глазах мелькнули насмешливые искорки.
— Никто не совершенен, Итан. И я тоже наделала достаточно ошибок.
— Очень может быть.
Взгляд Итана упал на ее губы. Сожалеет ли он о том поцелуе в саду? Она — нет, ни на секунду! Но лучше думать не об этом, а о том, для чего, собственно, она трясется сейчас в карете по дороге в Гэмпшир. Она должна защитить Марианну!
— Расскажите мне о леди Грили, — попросила она.
Поерзав на сиденье, Итан осторожно, чтобы не разбудить дремавшую тетю Вильгельмину, вытянул длинные ноги и процедил сквозь зубы:
— Лучше уж мокнуть под дождем, чем говорить на эту тему.
— Простите, что вынуждаю вас к этому. Но если леди Грили — мать Марианны, я должна знать о ней все.
— Хорошо. Я отвечу вам на ваши вопросы. Итак?
— Как долго вы встречались?
— Меньше недели.
— Вы считаете, что леди Грили способна подбросить собственного ребенка чужим людям?
— Да! — без колебаний ответил Итан, и это почему-то вызвало у Джейн раздражение.
— Как же вы могли встречаться с такой бессердечной и бессовестной особой?
— Вам ли об этом спрашивать! Вы же прекрасно знаете, что физические данные значат для меня гораздо больше, чем моральные качества.
Нет, каков нахал! Еще и издевается! Наверное, все-таки ничего хорошего в нем нет, это она сама себе все напридумывала.
— А почему леди Грили не связалась непосредственно с вами? Почему побоялась это сделать?
— Хотел бы я знать!
— Она оставила Марианну у двери моего дома, сунув в одеяльце перстень. Вам это не кажется странным?
— В этой истории все странно. — Он уставился на свое золотое с тиснением кольцо, тускло поблескивающее в сумраке кареты. — Честно говоря, я понятия не имею, когда она умудрилась забрать у меня перстень? Я в то время его не носил.
— А где он у вас лежал?
— В шкатулке с драгоценностями в туалетной комнате. Я не сразу обнаружил пропажу.
— Должно быть, когда вы принимали леди Грили в своей комнате в башне, она сумела под каким-то предлогом сбегать вниз, в вашу спальню.
Лицо Итана стало холодным и злым, а глаза — черными и непроницаемыми.
— Что вам известно о комнате в башне? — процедил он.
Джейн похолодела от страха. Нервно перелистав страницы лежавшей на коленях книги, она прошептала:
— Только то, что миссис Креншоу приказала мне ни в коем случае туда не входить, из чего я сделала вывод, что вы развлекаете там ваших женщин.
Итан загадочно посмотрел на нее, и на его доселе непроницаемом лице появилось странное выражение. Джейн ждала, что он опровергнет ее слова, скажет, что она ошибается, что он использует эту комнату в более безобидных целях — например, в качестве конторы.
Однако Итан равнодушно отвернулся и выглянул в окно.
— Дождь кончается. Прошу меня простить.
С этими словами он постучал в крышу кареты, приказывая кучеру остановиться, и выскочил наружу. Сквозь залитое дождем окно Джейн увидела его широкие плечи. Вот Итан направился к задку кареты, где была привязана лошадь, завернул за угол и исчез.
В этот момент снова проснулась тетя Вилли.
— Приехали мы наконец? — буркнула она, протирая глаза, и наклонилась к окошку, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь пелену дождя.
— Нет, тетушка. Еще нет.
— Боже милостивый! — простонала Вильгельмина, снова хватаясь за свое вязанье. — Мои нервы уже не выдерживают!
Если бы мы только могли попросить кучера отвезти нас домой, в наш родной Уэссекс. Как хорошо было бы вновь очутиться в нашем домике.
Джейн привыкла к причитаниям тетки и снисходительно относилась к ним, когда они были дома, одни, а вокруг на многие мили не было ни души. Но сейчас ей хотелось посидеть в тишине и подумать. , Карета тронулась с места и, покачиваясь, поехала дальше.
Без Итана Джейн ощущала странную пустоту. Она украдкой коснулась сиденья, еще хранившего тепло его тела. В карете все еще стоял его запах, и у нее вдруг сладко заныло сердце — она вспомнила недавний поцелуй и руки, которые так нежно ее обнимали.
Что ж, вынуждена была признать Джейн, этот распутник и повеса лорд Чейзбурн привязал ее к себе еще сильнее прежнего.
Бэдрик-Холл напоминал скорее тюрьму, чем особняк.
Мрачное серое каменное здание с вереницей окон по скучному фасаду и башенками на крыше. Из водосточных труб с монотонной регулярностью капала дождевая вода. Над одной из высоких дымовых труб поднималась вверх тонкая струйка дыма — единственный признак того, что в доме кто-то живет.
Итан бросил хмурый взгляд на Джейн. Она шла, тщательно огибая лужи на покрытой гравием подъездной дорожке. Черт бы ее побрал! Оставалась бы себе со своей брюзгой теткой.
Так нет же, увязалась за ним! Впрочем, Джейн никогда его не слушалась. Вот и сейчас, вместо того чтобы надеть какое-нибудь платье попроще и обычные грубые башмаки, напялила шелковое одеяние, а сверху еще и золотистую ротонду, облегавшую ее стройную, гибкую фигуру, которой — что греха таить! — он не перестает восхищаться. А на ногах — додуматься только! — изящные туфельки, которые уже наверняка промокли насквозь. Впрочем, пусть надевает что хочет, ему-то какое дело, раздраженно подумал Итан.
Он понимал, что раздражение его вызвано словами матери, которые никак не шли у него из головы. «Джейн могла бы стать тебе отличной женой».
Чтобы Джейн стала его женой? Да он скорее женится на заключенной из Ньюгейтской тюрьмы!
При одной только мысли о женитьбе у него возникало непреодолимое желание умчаться куда глаза глядят. Джейн слишком серьезно смотрит на жизнь и предъявляет к мужчинам слишком высокие требования. Он им не соответствует и не желает соответствовать. В конце концов, он мужчина, а не Господь Бог. И больше ни за что на свете не будет хранить верность одной женщине. Хватит с него подобных глупостей!
Итан поднялся по гранитным ступенькам к высокой парадной двери, толстой, дубовой, обитой железом, — ни дать ни взять опускная решетка средневекового замка, — и постучал. Стук гулким эхом пронесся по всему дому.
Коснувшись рукой покрытой трещинами колонны из выцветшего камня, Джейн храбро взглянула на Итана, и он понял: сейчас последует очередной провокационный вопрос. Он не ошибся.
— А леди Грили замужем? — спросила Джейн.
Значит, она так плохо думает о нем, что считает его способным завести интрижку с замужней женщиной, подумал Итан.
— Серена вдова и живет в этом доме со своим деверем, виконтом.
Больше он ничего добавить не успел: дверь, скрипнув, распахнулась. На пороге стоял красавец лакей в белом парике и малиновой, расшитой золотом ливрее. Увидев посетителей, он изумленно уставился на них, словно гости в этом доме были чрезвычайной редкостью.
— Милорд?
— Мы приехали с визитом к ее светлости, — пояснил Итан.
— К леди Г… Грили? — промямлил лакей и откашлялся. — Но вы не можете… то есть… она не…
— В Лондоне ее нет, значит, она должна быть здесь, — перебил его Итан. Похоже, Серена развлекается с кем-то в спальне и приказала лакею ее не беспокоить. — Скажешь ей, что приехал лорд Чейзбурн и дожидается ее в гостиной. — И, распахнув дверь, вошел в дом. Звук его шагов гулким эхом пронесся по холлу.
Джейн последовала за ним, с благоговением озираясь по сторонам. Деревянные стены холла украшали средневековые щиты и оружие. В этот пасмурный день в холле царил полумрак, однако Джейн этого не замечала. Издав восторженный возглас, она бросилась к висевшей на стене шпаге и ласково погладила украшенную резьбой рукоятку.
— Старинная вещь. Должно быть, осталась еще со времен Вильгельма Завоевателя.
Итан вспомнил, что и его она ласкала с такой же нежностью, и внезапно ревность к этой проклятой шпаге охватила его.
— Мы сюда не на экскурсию пришли! — буркнул он и, заметив, что Джейн нахмурилась, повернулся к ней спиной. — Ну, чего стоишь! — набросился он на лакея. — Иди и доложи своей хозяйке, что я хочу видеть ее немедленно!
— Но… но я не могу, — пролепетал лакей, сжимая затянутые в белые перчатки руки. — Я имею в виду, милорд… что… ее здесь нет. Хотя я могу попросить лорда Грили спуститься к вам. Может быть, он вам все объяснит. — И он бросил нервный взгляд в сторону широкой лестницы.
Видя, что вышколенный слуга твердо намерен не пускать к своей хозяйке незваных гостей, Итан с трудом подавил раздражение. Можно, конечно, попросить его отнести Серене записку, но зачем?
— Не трудись, — бросил он. — Я знаю, где ее найти.
— Но, милорд, вы не можете…
Не обращая больше на лакея внимания, Итан поднялся по полированной дубовой лестнице на площадку между первым и вторым этажами, украшенную средневековыми доспехами, и пошел дальше, туда, где располагались спальни. Джейн шла за ним. Он слышал шуршание ее юбок, вдыхал исходящий от нее запах свежести, еще более ощутимый в затхлом помещении.
— Этот лакей ведет себя как-то странно, вы не находите? — тихо сказала Джейн. — Такое впечатление, что леди Грили нет дома.
— Она здесь.
Отыскав в тускло освещенном коридоре нужную дверь, Итан постучал. Ответа не последовало, и он взялся за ручку, однако открыть дверь не успел: Джейн схватила его за локоть своей сильной, затянутой в перчатку рукой.
— Вы не можете вот так к ней врываться, — прошептала она. — Что, если она одевается?
Скорее уж они увидят, как Серена, абсолютно голая, занимается любовью со своим очередным любовником, подумал Итан. Зрелище не для такой старой девы, как Джейн.
— Вы правы, — ответил он. — Будет лучше, если вы подождете меня у двери.
— А вы будете один задавать леди Серене вопросы? — Джейн покачала головой. — Ну уж нет.
— Да пошевелите же мозгами хоть раз в жизни! Наверняка она там с мужчиной.
— Ну и что? Вас ведь я застала в постели с блондиночкой!
Так что мне не привыкать.
Итан бросил на нее уничтожающий взгляд, который Джейн выдержала и глазом не моргнув. Итан вдруг почувствовал странное волнение. Он никак не мог привыкнуть к ее чудесному превращению из дурнушки в очаровательную молодую женщину, изысканно одетую, с мягкими локонами, обрамлявшими лицо. Знакомую незнакомку… Но стоило ему взглянуть Джейн в глаза — и перед ним возникала суровая и непреклонная особа, которую он знал с детства.
Колючка Джейн… Такой она была, есть и будет. И не следует об этом забывать.
— Как хотите, — прошептал он в ответ.
Он открыл дверь и вошел в погруженный во мрак будуар.
За будуаром располагалась спальня. Шторы в ней тоже были задернуты, и Итану пришлось несколько секунд постоять, пока глаза не привыкли к темноте. В будуаре стоял тяжелый мускусный запах, к которому примешивался другой, более резкий. Неужели табачный дым?
Похоже, он был прав: Серена и в самом деле заманила к себе в спальню мужчину.
— Серена! — крикнул он. — Это Чейзбурн. Мне нужно с тобой поговорить.
Темнота ответила ему молчанием. Может быть, она спит?
Сейчас середина дня, но ему ли не знать, что эта особа способна всю ночь не сомкнуть глаз.
Осторожно обходя мебель, Итан направился по будуару к спальне. Воспоминания о часах, проведенных в этой комнате, наполненных похотью и развратом, охватили его с такой силой, что у него мурашки пошли по коже. Он, должно быть, совсем спятил, что привел Джейн сюда!
Он встал перед ней, прикрыв ее своим телом. В глубине спальни смутно виднелась в темноте огромная кровать с пологом на четырех столбиках, но, кроме горы подушек, на ней ничего и никого не было. Где же Серена?
В углу комнаты светился крошечный оранжевый огонек.
Словно глаз Циклопа, подумал Итан. У него возникло неприятное чувство, что за ним следят, но он быстро его подавил.
— Кто здесь? — крикнул он. — Хватит играть со мной в кошки-мышки, Серена! Я этого не потерплю!
Скрипнул стул. Темноту пронзил тоненький, как иголка, лучик света, осветив зловещую фигуру виконта Грили. Потом свет стал ярче — это разгорелось пламя свечи, которую виконт поднес к сигаре, намереваясь ее раскурить.
Виконт Грили, крепко сбитый красивый мужчина, сейчас являл собой жалкое и вместе с тем страшное зрелище — небритый, небрежно одетый, без сюртука и галстука, волосы всклокочены. От него за версту разило виски. На столе рядом с ним стоял почти пустой графин. Фарфоровая пепельница была полна окурков.
Но еще больше Джейн скучала по общению.
На сиденье напротив клевала носом над своим вязаньем тетя Вильгельмина. Ее белый чепец съехал набок, грудь поднималась и опускалась в такт легкому похрапыванию. Рядом с тетушкой на саквояже лежала неизменная серебряная фляжка. Что снилось чопорной старой деве? Разбитое сердце и несбывшиеся мечты? Может быть. Хотя она никогда не рассказывала Джейн о своей молодости, никогда не делилась воспоминаниями о каком-то мужчине. Был ли он в ее жизни?
Коснувшись медальона, Джейн представила себя через двадцать лет: нудная, вечно брюзжащая старая дева, дряхлая и больная, единственным светлым воспоминанием которой останется ночь, когда ее поцеловал легкомысленный мужчина.
Нет! Она не станет тратить время на несбыточные мечты об Итане. Не стоит он того. Последние несколько дней он упорно ее игнорировал и даже не удосужился ответить на записки, которые она ему посылала.
Но как ни уговаривала себя Джейн не обращать на него внимания, она не могла отвести глаз от чалого жеребца, на котором скакал Итан. Он решил ехать верхом, презрительно отмахнувшись от предложения сесть в карету, однако настоял на том, чтобы Джейн взяла с собой в поездку тетю Вилли. Джейн подозревала, что Итан уготовил тетушке роль буфера, поскольку, похоже, не горел желанием с ней общаться.
С того злополучного бала, когда она хитростью выманила Итана из дома на встречу с Порцией, он вел себя с ней холодно и сдержанно. Джейн было немного стыдно оттого, что она действовала заодно с его бывшей женой, хотя она и считала, что поступила правильно. Ей хотелось извиниться перед Итаном, однако он большую часть времени проводил в своей любимой комнате в башне.
Интересно, чем он там занимался?
Джейн представила себе, как он развлекается в этой комнате с кем-нибудь из своих любовниц, может быть, с той мерзкой блондинкой, с которой танцевал на балу. Она не видела, как кто-то входил или выходил из дома, но как-то, сидя с Марианной в саду, заметила в покрытой плющом стене неприметную черную дверь. Садовник сказал ей, что дверь эта ведет в покои графа. Так что Итан при желании мог провести к себе сколько угодно женщин.
Джейн попробовала расспросить леди Розалинду, о чем Итан разговаривал с Порцией, однако графиня ответила, что не знает этого. Она явно была настроена враждебно к своей бывшей невестке, предавшей ее сына, и пела ему дифирамбы, не желая видеть его недостатков.
Джейн же считала, что Порция заслуживает снисхождения хотя бы потому, что собирается стать матерью. У нее сердце сжималось от боли при мысли о том, что невинный младенец, такой же как Марианна, может пострадать из-за легкомысленного поведения бывшей жены Итана.
Порыв ветра швырнул в окошко капли дождя. Сверкнула молния, послышался раскат грома, и, словно разверзлись хляби небесные, на землю хлынул дождь, гулко забарабанив по крыше кареты.
Послышался приглушенный крик, карета поехала медленнее, потом и вовсе остановилась. Тетя Вилли что-то беспокойно пробормотала сквозь сон, а Джейн, приникнув лицом к окошку, попыталась разглядеть хоть что-нибудь сквозь серую стену дождя. Почему они остановились? Может быть, колеса увязли в грязи? И где Итан?
Долго ждать ответа не пришлось. Спустя мгновение дверца кареты распахнулась, и граф быстро проскользнул внутрь, принеся с собой холодный запах дождя и лошадиного пота.
Его черные волосы, ниспадавшие на воротник сюртука, вымокли, по лицу стекали струйки воды. Прежде чем он успел захлопнуть за собой дверцу, порыв ветра швырнул в карету пригоршню дождевых капель, и тетя Вильгельмина, всхрапнув, проснулась.
— Ну что? — пробормотала она. — Приехали мы наконец?
Стянув кожаные перчатки для верховой езды и проведя рукой по мокрым от дождя волосам, Итан ответил:
— Еще по меньшей мере час езды — О Господи! Это путешествие никогда не кончится! — воскликнула тетя Вилли. — Подумать только, я должна таскаться по всей округе в поисках матери какого-то младенца!
Просто уму непостижимо!
Сняв промокший плащ и бросив кислый взгляд настоявший рядом с тетей Вилли саквояж, Итан нехотя уселся рядом с Джейн и заметил.
— Но должен же кто-то сопровождать мисс Мейхью Лучше вас с этой задачей никто не справится. И простите великодушно за то, что потревожил ваш сон.
— Я вовсе не спала, а вязала Джейн шарф. — Нащупав лежавшие у нее на коленях моток черной пряжи и деревянные спицы, тетя Вилли возобновила прерванное занятие. Спицы ритмично застучали — У нас в Уэссексе зимы бывают холодными и промозглыми. Помяните мое слово, она может простудиться и заработать ревматизм. Будет тогда мучиться так же, как я.
— Я не боюсь холода, тетя, — недовольно возразила Джейн. — У меня горячая кровь.
Взгляд Итана скользнул по ней, быстрый, враждебный, словно молния, пронзающая темное небо. И только заметив его, Джейн поняла, что Итан мог превратно истолковать ее слова.
Джейн бросило в жар. Совсем некстати вспомнились их жаркие объятия. Да какое, собственно, ей дело до того, что Итан о ней думает! И тем не менее Джейн понимала, что ей есть до этого дело.
Она была рада, что надела одно из своих новых платьев, шелковое, густого медного оттенка, поверх которого накинула длинную ротонду золотистого цвета. Было немного непривычно и в то же время необыкновенно приятно, что она одета так же модно и изящно, как и все лондонские знакомые Итана. Леди Розалинда выбросила всю старую одежду Джейн. Траурные платья отдали старьевщику, и, по правде говоря, Джейн нисколько об этом не жалела. Ей нравилась ее новая одежда: платья, шуршащие при ходьбе, с глубокими декольте, от которых она чувствовала себя несколько скованно, — было такое ощущение, словно она выставляет напоказ свою женственность, — шелковые чулки с кружевными подвязками, тончайшее белье. Всякий раз, когда она проходила мимо зеркала, она невольно останавливалась и пристально вглядывалась в свое отражение, не в силах поверить, что эта изысканная особа и в самом деле она.
К сожалению, Итан, похоже, остался совершенно равнодушен к ее новому образу.
— Через несколько миль будет постоялый двор, — хмуро сказал он. — Если гроза не прекратится, остановимся там и переждем. — И он уставился на стекавшие по стеклу дождевые потоки.
Прогремел гром, и густую темноту прорезала вспышка молнии. Джейн попыталась сосредоточиться на стихах, которые читала, и не могла. Мешал сидевший рядом мужчина. Она чувствовала исходящий от него запах дождя, кожи и дорогого одеколона. Он сидел всего в нескольких дюймах от нее, и до Джейн доносилось тепло его тела. Хотелось протянуть руку и пригладить черные завитки его мокрых волос. Но больше всего хотелось, чтобы он вновь ласкал ее, чтобы прильнул к ее губам долгим поцелуем, как тогда, в беседке…
«Какая же ты все-таки идиотка! — выругала себя Джейн. — Взгляни правде в глаза! Ведь этот поцелуй ничего для него не значил. Итан, этот негодяй, соблазнил на своем веку десятки… нет, сотни женщин. Так что о нечаянном любовном свидании в саду со страдающей от безнадежной любви старой девой он уже вряд ли помнит». И дождь, барабанивший по крыше, казалось, подтверждал ее слова.
Спицы тети Вильгельмины стучали все медленнее, медленнее, и наконец их совсем не стало слышно. Вновь раздался тихий храп. Пора задать Итану несколько вопросов, не дающих ей покоя, решила Джейн.
— Что это у вас за книга? — вдруг спросил Итан.
Вздрогнув от неожиданности, Джейн крепко вцепилась в книгу.
— Эта? — шепотом, боясь разбудить тетю, переспросила она. — Это сборник стихов Уильяма Блейка.
— «Пламя! Бушует пламя! Его стихи чаруют дам банальными словами!»
Услышав это издевательское перефразирование известных строк, Джейн едва сдержала улыбку.
[В переводе С.Я. Маршака они звучат так:
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи!
Чьей бессмертною рукой
Создан грозный образ твой?]
— И вовсе они не банальные, — возразила она. — Блейк пишет прекрасные стихи.
— В таком случае почему вы смотрите куда угодно, только не в книгу? Полно вам, признайте, что я прав: эти стишки — не что иное, как сентиментальная, примитивная чушь.
— Вовсе нет! — Почувствовав, что начинает выходить из себя, Джейн глубоко вздохнула и спокойным тоном сказала. — Итан, я не хочу ссориться. Мне необходимо сказать вам кое-что важное.
Итан скользнул взглядом по ее груди.
— Если это касается той ночи, когда был бал, то я не хочу об этом слышать.
Что он имеет в виду? Порцию или поцелуй?
Скорее всего Порцию.
— Я знаю, вы сердитесь на меня за то, что я устроила леди Порции встречу с вами, и мне хочется извиниться перед вами.
Бросив на нее странный взгляд, Итан заявил:
— Терпеть не могу женщин, сующих нос не в свое дело.
Джейн смело встретила его взгляд.
— Я хотела восстановить справедливость. И считаю, что имею право знать. Вы поможете ей?
— Она отказалась от моей помощи. — Итан перевел взгляд на окно. — Так что ваша совесть может спать спокойно. Вы сделали все, что могли.
— Отказалась? — Джейн недоверчиво захлопала ресницами. — Ничего не понимаю… Может быть, вы предложили ей мало денег?
— Я предложил купить для нее дом в деревне, но ей нужно было пять тысяч фунтов, чтобы покрыть карточные долги.
Джейн была настолько потрясена, что даже лишилась дара речи.
Пять тысяч фунтов? Она представить себе не могла, что Порция запросит такую сумму, да еще на покрытие карточных долгов!
Итан молча барабанил пальцами по колену, и у Джейн сложилось впечатление, что он чего-то недоговаривает.
— Вы хотите сказать, карточные долги Джорджа Смоллетта? Ведь в карты играют мужчины.
Итан насмешливо вскинул брови.
— Вижу, вы не утратили своего умения делать предположения.
— Тогда расскажите мне всю правду, чтобы мне не нужно было гадать.
— Правда заключается в том, что некоторыми людьми, независимо от того, мужчины они или женщины, овладевает болезненная страсть к азартным играм. Соблазн выиграть настолько велик, что они ставят на кон все свои деньги, жилище, даже еду для своих детей. А когда все проигрывают, начинают играть в долг.
Джейн содрогнулась от ужаса. Неужели леди Порция была рабой своей слабости и побоялась или постыдилась в ней признаться?
— Но ведь, насколько мне известно, вы тоже играете в азартные игры, однако, похоже, не бедствуете.
— Я знаю, когда нужно остановиться. Именно это умение является для игрока самым ценным — А я-то всегда считала вас человеком, который потворствует своим слабостям.
— Это верно. Однако мою главную Слабость составляют женщины. — И, скривив в усмешке губы, Итан скользнул по Джейн равнодушным взглядом и добавил:
— Опытные женщины.
Издевка поразила ее в сердце, словно удар кинжала. Несмотря на изысканные туалеты, он по-прежнему считает ее серой деревенщиной и не испытывает к ней никаких чувств.
— Так вот о леди Порции…
— Похоже, моя бывшая жена вызвала в вас жгучий интерес.
— Я беспокоюсь о ее ребенке. Порция должна родить примерно через три месяца. Ей потребуются средства на содержание ребенка.
Итан пожал плечами:
— На ребенка я ей денег дам. Но ни пенса больше.
И в тот момент, когда Джейн собралась поблагодарить его за помощь, Итан протянул руку и взял серебряную фляжку тети Вилли. Отвернув крышку, понюхал содержимое, после чего, запрокинув голову, сделал большой глоток. Джейн удивленно наблюдала за его бесцеремонными действиями.
Поморщившись, Итан вытер рот тыльной стороной руки.
— И как только ваша тетя может пить такую гадость?
— Положите фляжку на место, — прошептала Джейн. — Это ее лекарство.
— Это бренди с мелиссой и, как мне кажется, с изрядной дозой опиума. — Он взглянул на тетю Вилли, которая сидела в уголке, вцепившись руками в вязанье, и храпела, и, наклонившись к Джейн, весело поблескивая глазами, прибавил; — Боюсь, ваша тетушка — пьяница.
Джейн такие мысли тоже приходили в голову, однако признаваться в этом она не собиралась.
— А вы — распутник. У каждого из нас есть недостатки.
— За исключением вас, мисс Мейпоул. Как это Даксбери вас назвал? Ах да, образец совершенства!
И в его темных глазах мелькнули насмешливые искорки.
— Никто не совершенен, Итан. И я тоже наделала достаточно ошибок.
— Очень может быть.
Взгляд Итана упал на ее губы. Сожалеет ли он о том поцелуе в саду? Она — нет, ни на секунду! Но лучше думать не об этом, а о том, для чего, собственно, она трясется сейчас в карете по дороге в Гэмпшир. Она должна защитить Марианну!
— Расскажите мне о леди Грили, — попросила она.
Поерзав на сиденье, Итан осторожно, чтобы не разбудить дремавшую тетю Вильгельмину, вытянул длинные ноги и процедил сквозь зубы:
— Лучше уж мокнуть под дождем, чем говорить на эту тему.
— Простите, что вынуждаю вас к этому. Но если леди Грили — мать Марианны, я должна знать о ней все.
— Хорошо. Я отвечу вам на ваши вопросы. Итак?
— Как долго вы встречались?
— Меньше недели.
— Вы считаете, что леди Грили способна подбросить собственного ребенка чужим людям?
— Да! — без колебаний ответил Итан, и это почему-то вызвало у Джейн раздражение.
— Как же вы могли встречаться с такой бессердечной и бессовестной особой?
— Вам ли об этом спрашивать! Вы же прекрасно знаете, что физические данные значат для меня гораздо больше, чем моральные качества.
Нет, каков нахал! Еще и издевается! Наверное, все-таки ничего хорошего в нем нет, это она сама себе все напридумывала.
— А почему леди Грили не связалась непосредственно с вами? Почему побоялась это сделать?
— Хотел бы я знать!
— Она оставила Марианну у двери моего дома, сунув в одеяльце перстень. Вам это не кажется странным?
— В этой истории все странно. — Он уставился на свое золотое с тиснением кольцо, тускло поблескивающее в сумраке кареты. — Честно говоря, я понятия не имею, когда она умудрилась забрать у меня перстень? Я в то время его не носил.
— А где он у вас лежал?
— В шкатулке с драгоценностями в туалетной комнате. Я не сразу обнаружил пропажу.
— Должно быть, когда вы принимали леди Грили в своей комнате в башне, она сумела под каким-то предлогом сбегать вниз, в вашу спальню.
Лицо Итана стало холодным и злым, а глаза — черными и непроницаемыми.
— Что вам известно о комнате в башне? — процедил он.
Джейн похолодела от страха. Нервно перелистав страницы лежавшей на коленях книги, она прошептала:
— Только то, что миссис Креншоу приказала мне ни в коем случае туда не входить, из чего я сделала вывод, что вы развлекаете там ваших женщин.
Итан загадочно посмотрел на нее, и на его доселе непроницаемом лице появилось странное выражение. Джейн ждала, что он опровергнет ее слова, скажет, что она ошибается, что он использует эту комнату в более безобидных целях — например, в качестве конторы.
Однако Итан равнодушно отвернулся и выглянул в окно.
— Дождь кончается. Прошу меня простить.
С этими словами он постучал в крышу кареты, приказывая кучеру остановиться, и выскочил наружу. Сквозь залитое дождем окно Джейн увидела его широкие плечи. Вот Итан направился к задку кареты, где была привязана лошадь, завернул за угол и исчез.
В этот момент снова проснулась тетя Вилли.
— Приехали мы наконец? — буркнула она, протирая глаза, и наклонилась к окошку, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь пелену дождя.
— Нет, тетушка. Еще нет.
— Боже милостивый! — простонала Вильгельмина, снова хватаясь за свое вязанье. — Мои нервы уже не выдерживают!
Если бы мы только могли попросить кучера отвезти нас домой, в наш родной Уэссекс. Как хорошо было бы вновь очутиться в нашем домике.
Джейн привыкла к причитаниям тетки и снисходительно относилась к ним, когда они были дома, одни, а вокруг на многие мили не было ни души. Но сейчас ей хотелось посидеть в тишине и подумать. , Карета тронулась с места и, покачиваясь, поехала дальше.
Без Итана Джейн ощущала странную пустоту. Она украдкой коснулась сиденья, еще хранившего тепло его тела. В карете все еще стоял его запах, и у нее вдруг сладко заныло сердце — она вспомнила недавний поцелуй и руки, которые так нежно ее обнимали.
Что ж, вынуждена была признать Джейн, этот распутник и повеса лорд Чейзбурн привязал ее к себе еще сильнее прежнего.
Бэдрик-Холл напоминал скорее тюрьму, чем особняк.
Мрачное серое каменное здание с вереницей окон по скучному фасаду и башенками на крыше. Из водосточных труб с монотонной регулярностью капала дождевая вода. Над одной из высоких дымовых труб поднималась вверх тонкая струйка дыма — единственный признак того, что в доме кто-то живет.
Итан бросил хмурый взгляд на Джейн. Она шла, тщательно огибая лужи на покрытой гравием подъездной дорожке. Черт бы ее побрал! Оставалась бы себе со своей брюзгой теткой.
Так нет же, увязалась за ним! Впрочем, Джейн никогда его не слушалась. Вот и сейчас, вместо того чтобы надеть какое-нибудь платье попроще и обычные грубые башмаки, напялила шелковое одеяние, а сверху еще и золотистую ротонду, облегавшую ее стройную, гибкую фигуру, которой — что греха таить! — он не перестает восхищаться. А на ногах — додуматься только! — изящные туфельки, которые уже наверняка промокли насквозь. Впрочем, пусть надевает что хочет, ему-то какое дело, раздраженно подумал Итан.
Он понимал, что раздражение его вызвано словами матери, которые никак не шли у него из головы. «Джейн могла бы стать тебе отличной женой».
Чтобы Джейн стала его женой? Да он скорее женится на заключенной из Ньюгейтской тюрьмы!
При одной только мысли о женитьбе у него возникало непреодолимое желание умчаться куда глаза глядят. Джейн слишком серьезно смотрит на жизнь и предъявляет к мужчинам слишком высокие требования. Он им не соответствует и не желает соответствовать. В конце концов, он мужчина, а не Господь Бог. И больше ни за что на свете не будет хранить верность одной женщине. Хватит с него подобных глупостей!
Итан поднялся по гранитным ступенькам к высокой парадной двери, толстой, дубовой, обитой железом, — ни дать ни взять опускная решетка средневекового замка, — и постучал. Стук гулким эхом пронесся по всему дому.
Коснувшись рукой покрытой трещинами колонны из выцветшего камня, Джейн храбро взглянула на Итана, и он понял: сейчас последует очередной провокационный вопрос. Он не ошибся.
— А леди Грили замужем? — спросила Джейн.
Значит, она так плохо думает о нем, что считает его способным завести интрижку с замужней женщиной, подумал Итан.
— Серена вдова и живет в этом доме со своим деверем, виконтом.
Больше он ничего добавить не успел: дверь, скрипнув, распахнулась. На пороге стоял красавец лакей в белом парике и малиновой, расшитой золотом ливрее. Увидев посетителей, он изумленно уставился на них, словно гости в этом доме были чрезвычайной редкостью.
— Милорд?
— Мы приехали с визитом к ее светлости, — пояснил Итан.
— К леди Г… Грили? — промямлил лакей и откашлялся. — Но вы не можете… то есть… она не…
— В Лондоне ее нет, значит, она должна быть здесь, — перебил его Итан. Похоже, Серена развлекается с кем-то в спальне и приказала лакею ее не беспокоить. — Скажешь ей, что приехал лорд Чейзбурн и дожидается ее в гостиной. — И, распахнув дверь, вошел в дом. Звук его шагов гулким эхом пронесся по холлу.
Джейн последовала за ним, с благоговением озираясь по сторонам. Деревянные стены холла украшали средневековые щиты и оружие. В этот пасмурный день в холле царил полумрак, однако Джейн этого не замечала. Издав восторженный возглас, она бросилась к висевшей на стене шпаге и ласково погладила украшенную резьбой рукоятку.
— Старинная вещь. Должно быть, осталась еще со времен Вильгельма Завоевателя.
Итан вспомнил, что и его она ласкала с такой же нежностью, и внезапно ревность к этой проклятой шпаге охватила его.
— Мы сюда не на экскурсию пришли! — буркнул он и, заметив, что Джейн нахмурилась, повернулся к ней спиной. — Ну, чего стоишь! — набросился он на лакея. — Иди и доложи своей хозяйке, что я хочу видеть ее немедленно!
— Но… но я не могу, — пролепетал лакей, сжимая затянутые в белые перчатки руки. — Я имею в виду, милорд… что… ее здесь нет. Хотя я могу попросить лорда Грили спуститься к вам. Может быть, он вам все объяснит. — И он бросил нервный взгляд в сторону широкой лестницы.
Видя, что вышколенный слуга твердо намерен не пускать к своей хозяйке незваных гостей, Итан с трудом подавил раздражение. Можно, конечно, попросить его отнести Серене записку, но зачем?
— Не трудись, — бросил он. — Я знаю, где ее найти.
— Но, милорд, вы не можете…
Не обращая больше на лакея внимания, Итан поднялся по полированной дубовой лестнице на площадку между первым и вторым этажами, украшенную средневековыми доспехами, и пошел дальше, туда, где располагались спальни. Джейн шла за ним. Он слышал шуршание ее юбок, вдыхал исходящий от нее запах свежести, еще более ощутимый в затхлом помещении.
— Этот лакей ведет себя как-то странно, вы не находите? — тихо сказала Джейн. — Такое впечатление, что леди Грили нет дома.
— Она здесь.
Отыскав в тускло освещенном коридоре нужную дверь, Итан постучал. Ответа не последовало, и он взялся за ручку, однако открыть дверь не успел: Джейн схватила его за локоть своей сильной, затянутой в перчатку рукой.
— Вы не можете вот так к ней врываться, — прошептала она. — Что, если она одевается?
Скорее уж они увидят, как Серена, абсолютно голая, занимается любовью со своим очередным любовником, подумал Итан. Зрелище не для такой старой девы, как Джейн.
— Вы правы, — ответил он. — Будет лучше, если вы подождете меня у двери.
— А вы будете один задавать леди Серене вопросы? — Джейн покачала головой. — Ну уж нет.
— Да пошевелите же мозгами хоть раз в жизни! Наверняка она там с мужчиной.
— Ну и что? Вас ведь я застала в постели с блондиночкой!
Так что мне не привыкать.
Итан бросил на нее уничтожающий взгляд, который Джейн выдержала и глазом не моргнув. Итан вдруг почувствовал странное волнение. Он никак не мог привыкнуть к ее чудесному превращению из дурнушки в очаровательную молодую женщину, изысканно одетую, с мягкими локонами, обрамлявшими лицо. Знакомую незнакомку… Но стоило ему взглянуть Джейн в глаза — и перед ним возникала суровая и непреклонная особа, которую он знал с детства.
Колючка Джейн… Такой она была, есть и будет. И не следует об этом забывать.
— Как хотите, — прошептал он в ответ.
Он открыл дверь и вошел в погруженный во мрак будуар.
За будуаром располагалась спальня. Шторы в ней тоже были задернуты, и Итану пришлось несколько секунд постоять, пока глаза не привыкли к темноте. В будуаре стоял тяжелый мускусный запах, к которому примешивался другой, более резкий. Неужели табачный дым?
Похоже, он был прав: Серена и в самом деле заманила к себе в спальню мужчину.
— Серена! — крикнул он. — Это Чейзбурн. Мне нужно с тобой поговорить.
Темнота ответила ему молчанием. Может быть, она спит?
Сейчас середина дня, но ему ли не знать, что эта особа способна всю ночь не сомкнуть глаз.
Осторожно обходя мебель, Итан направился по будуару к спальне. Воспоминания о часах, проведенных в этой комнате, наполненных похотью и развратом, охватили его с такой силой, что у него мурашки пошли по коже. Он, должно быть, совсем спятил, что привел Джейн сюда!
Он встал перед ней, прикрыв ее своим телом. В глубине спальни смутно виднелась в темноте огромная кровать с пологом на четырех столбиках, но, кроме горы подушек, на ней ничего и никого не было. Где же Серена?
В углу комнаты светился крошечный оранжевый огонек.
Словно глаз Циклопа, подумал Итан. У него возникло неприятное чувство, что за ним следят, но он быстро его подавил.
— Кто здесь? — крикнул он. — Хватит играть со мной в кошки-мышки, Серена! Я этого не потерплю!
Скрипнул стул. Темноту пронзил тоненький, как иголка, лучик света, осветив зловещую фигуру виконта Грили. Потом свет стал ярче — это разгорелось пламя свечи, которую виконт поднес к сигаре, намереваясь ее раскурить.
Виконт Грили, крепко сбитый красивый мужчина, сейчас являл собой жалкое и вместе с тем страшное зрелище — небритый, небрежно одетый, без сюртука и галстука, волосы всклокочены. От него за версту разило виски. На столе рядом с ним стоял почти пустой графин. Фарфоровая пепельница была полна окурков.