Смит Барбара Доусон. Грех и любовь

   — А потом?
   — А потом возьму ландо.
   — Зачем?
   — Да так, проехаться по магазинам, — ответила Джейн, небрежно махнув рукой.
   Обняв за талию, Итан поцеловал ее в шею, с удовольствием вдохнув исходящий от нее нежный аромат. И неожиданно для самого себя предложил;
   — Давай поедем вместе.
   — Нет! — воскликнула Джейн.
   Ее горячность удивила Итана. Он впервые предлагал Джейн провести с ним день, и ее отказ был ему непонятен.
   — Не «нет», а «да», — возразил он. — Правда, я собирался просмотреть кое-какие счета, но они могут подождать.
   — Но ты же терпеть не можешь ездить по магазинам! Это будет ужасно утомительно и долго, поскольку мне нужно выбрать самые красивые туфли, которые я надену на свадьбу твоей матери.
   — Да Бог с ними, с туфлями, — сказал Итан и притянул Джейн к себе. — Оставайся лучше дома, со мной.
   На секунду прижавшись к Итану мягкой попкой, Джейн ловко выскользнула из его объятий и принялась надевать жесткий корсет.
   — Нет, Итан, я не могу, только не сегодня. Кроме обувного магазина, мне еще предстоит заехать и в другие. И еще леди Розалинда просила забрать у модистки шляпку. Это самое меньшее, чем я могу ей помочь. Ты же знаешь, ее свадьба не за горами. Осталось меньше недели.
   Итан раздраженно стиснул зубы. Так, значит, она его отвергает. Что ж, тем лучше. Не стоит вмешиваться в ее дела, а то, чего доброго, она начнет делать то же самое. Будет просить, чтобы он разрешил ей почитать его стихи, потом заставит делиться с ней самым сокровенным. Нет уж! Только не это!
   При одной мысли о том, что Джейн будет пытаться лезть к нему в душу, Итана прошиб холодный пот. К счастью, Джейн не заметила его состояния. Она стояла к нему спиной, застегивая на шее медальон, а Итан, подойдя сзади, быстро зашнуровал ей корсет. Пальцы его коснулись теплой кожи, и он вновь почувствовал возбуждение. Это напомнило ему о том, зачем он, собственно, женился на Джейн — чтобы получать физическое удовольствие.
   Сейчас он уже и не вспоминал о том, что Джейн обманом затащила его под венец, и его не возмущало, что она отняла у него свободу. Ему даже удалось найти положительные стороны в их совместной жизни. Разве плохо иметь под боком любовницу и при желании в любой момент наслаждаться ее телом? Отнюдь! И потом, Джейн оказалась приятной собеседницей и отличной матерью Марианне.
   А большего, по мнению Итана, от жены и не требовалось.
 
   Типография встретила ее тишиной, чего Джейн никак не ожидала. Горели все лампы, поскольку зыбкого дневного света, просачивающегося сквозь окна, явно не хватало для освещения помещения. В воздухе витал едкий запах типографской краски и бумаги, к которому примешивался аромат недоеденного мясного пирога, брошенного в корзинку для мусора. В дальнем конце, где стояли столы с наклонными столешницами, несколько работников колдовали над подносами со шрифтами. По всей комнате были протянуты веревки для просушки только что отпечатанных листов с текстом.
   Джейн выбрала именно эту типографию потому, что понимала: маловероятно, что она встретит здесь кого-то из представителей высшего общества. Стоя у печатного станка — высокой деревянной махины, пахнувшей лаком и сажей, она окинула внимательным взглядом хозяина типографии — мужчину с бочкообразной грудной клеткой в заляпанном чернилами переднике — и показала ему мамин медальон.
   — Я предлагаю вам великолепное ювелирное украшение, сэр. Цельное золото. Чудесная работа.
   Посмотрев жадным взглядом на хорошенькую вещицу, хозяин недоверчиво спросил:
   — А откуда мне знать, что вы меня не облапошите?
   — Отнесите медальон в любой ювелирный магазин. У вас два дня до того, как я приеду сверить гранки. Уверяю вас, этого медальона за вашу работу больше чем достаточно.
   — Да? Ладно, так уж и быть.
   Он ловко — похоже, работа положительно сказалась на гибкости пальцев — выхватил медальон у Джейн из руки. Золото блеснуло в тусклом свете. Глядя, как любимое украшение исчезает в кармане грязного передника, Джейн почувствовала острое сожаление.
   Ей было больно отдавать самую дорогую ее сердцу вещицу, хотя она предварительно и вынула из медальона миниатюру с изображением родителей. Но больше ничего ценного, того, что принадлежало бы лично ей, у нее не было.
   Кроме того, ей хотелось подарить Итану что-то в высшей степени оригинальное.
   Стихи лежали перед ней аккуратной стопкой, перевязанные розовой ленточкой, которую Джейн нашла в своем ящике. Переписав их красивым почерком, она вернула оригиналы на место, в комнату в башне, однако эта работа не принесла ей желаемого удовлетворения. Поразмыслив, она осторожно навела справки и приехала в типографию, хозяин которой охотно согласился отпечатать стихи и сделать книгу в тисненом сафьяновом переплете.
   — А вы успеете закончить к четвергу? — спросила Джейн. — Это подарок мужу, и очень важно, чтобы книга была готова вовремя.
   — Угу… Но это будет стоить дороже.
   — Понятно. И прошу вас напечатать только один экземпляр. Только один. И никому эти стихи не показывать.
   — Угу. — Он наклонил голову — видимо, это движение означало у него поклон — и сказал:
   — Не извольте беспокоиться, миссис Мейхью. Сделаем все, как пожелаете.
   Джейн кивнула, довольная тем, что удалось договориться с хозяином типографии. В целях конспирации она назвала ему свою девичью фамилию. О том, что именно ее муж сочинил эти стихи, он и понятия не имел, равно как не знал и фамилию Итана. На титульном листе будет стоять просто «Итан Синклер».
   Джейн направилась к выходу из типографии, огибая груды бумаги и коробки, испытывая приятное возбуждение. Осталось всего несколько дней до дня рождения Итана, когда она вручит ему подарок — книгу его собственных стихов. Он, конечно, будет удивлен и польщен таким уникальным даром.
   Любому писателю и поэту приятно видеть свое детище напечатанным. Даже ее отец, никогда не отличавшийся тщеславием, с гордостью выставлял свои печатные научные труды на каминную полку. Какой радостью светились тогда его глаза!
   Такую же радость Джейн хотелось видеть и в глазах Итана. Хотелось упрочить их союз, дать понять мужу, как сильно она его любит и как прекрасно они подходят друг другу. Хотелось, чтобы он увидел в ней своего помощника и друга, а не только любовницу.
   Джейн вышла на улицу. На обочине стоял наемный экипаж.
   Кучер мирно дремал на козлах, а лошадка со впалыми боками пощипывала чахлую траву, выбивавшуюся из-под булыжников.
   На этой улице магазины и дома стояли впритирку друг к другу, в воздухе пахло сажей и лошадиным навозом. В нижней части улицы двое рабочих сгружали с телеги мебель и заносили в дом.
   Подобрав юбки, Джейн поспешила к экипажу. В ландо Чейзбурна она сюда ехать поостереглась, попросив кучера высадить ее у фешенебельных магазинов на Бонд-стрит, а потом вернуться за ней. Он хотел, чтобы с ней остался лакей, однако она твердо от этого отказалась.
   Занятая приятными мыслями, Джейн не заметила открытого экипажа, стоявшего за телегой, из которого за ней с живейшим интересом кто-то наблюдал.

Глава 22

   — Что-то ты сегодня весь день улыбаешься, — прошептал Итан, и сердце Джейн запело от радости.
   Они поднимались по парадной лестнице особняка лорда Келлишема. Снизу, из холла с куполообразным потолком, доносился приглушенный гул голосов. Вместе с другими представителями великосветского общества Итан и Джейн были приглашены на торжественное чаепитие, устраиваемое в честь предстоящего бракосочетания герцога и леди Розалинды.
   Сегодня утром Джейн забрала из типографии готовую книжку со стихами, тоненькую, в мягком сафьяновом переплете. Взяв ее в руки и перелистав страницы, Джейн почувствовала гордость за Итана, написавшего такие прекрасные стихи. Скорее бы уж наступил вечер, когда они останутся одни и она сможет вручить ему свой подарок.
   — Разве? — спросила Джейн, едва удержавшись, чтобы в очередной раз не улыбнуться. — Должно быть, оттого, что сегодня твой день рождения.
   — Гм… — хмыкнул Итан, подозрительно взглянув на жену. — А у меня такое чувство, будто ты что-то задумала.
   — Задумала. Но пока это сюрприз. Впрочем, я уверена, тебе он понравится.
   Наклонившись к Джейн, Итан прошептал, обдав ее ухо теплым дыханием:
   — Если ты подразумеваешь, что я увижу тебя обнаженной, то непременно понравится.
   Легонько стукнув его по рукаву сложенным веером, Джейн прошептала в ответ:
   — Разве это сюрприз, милорд?
   — Что верно, то верно. И тем не менее это всегда приводит меня в восторг.
   Джейн нравилось, когда они с Итаном вот так непринужденно подшучивали друг над другом, однако в глубине души ей хотелось чего-то большего. Она жаждала узнать, что у Итана на сердце, хотела, чтобы он поверял ей свои секреты. Но он защищался от нее как щитом обычной пустой болтовней. Ни разу не сказал, что любит ее, а ей так хотелось услышать это…
   Изобразив на лице улыбку, Джейн в сопровождении Итана подошла к дверям парадной гостиной, где стояли герцог и леди Розалинда, приветствуя гостей, поток которых, казалось, никогда не иссякнет. Они представляли собой поразительную пару: графиня, миниатюрная, с рыжевато-каштановыми волосами и тонкими чертами лица, и герцог, высокий, широкоплечий, мужественный.
   — Мои дорогие Итан и Джейн, — пропела леди Розалинда, глядя на них сияющими голубыми глазами и пожимая им руки. — Как я рада вас видеть!
   — Ты нас видела только что за ленчем, мама, — буркнул Итан. — Или забыла? Ты мне еще, как всегда, подарила булавку для галстука.
   — Да ну тебя! Право, вечно ты пытаешься меня уколоть. Но на сей раз не выйдет. Через два дня я стану женой его светлости, и ничто и никто не сможет испортить мне настроение.
   Она с обожанием взглянула на своего жениха, а герцог улыбнулся ей с такой любовью, что Джейн почувствовала зависть.
   Но она надеялась, что сегодня вечером, после того как она подарит Итану книжку его стихов, он тоже взглянет на нее с любовью. Сначала он, наверное, немного рассердится, однако злость его скоро пройдет, когда он поймет, какой неоценимой помощницей она может стать для него.
   Улыбаясь, Джейн под руку с Итаном вошла в величественную гостиную, выдержанную в голубых и золотистых тонах, с позолоченными лепными карнизами и двумя массивными каминами и с интересом огляделась по сторонам. Этот мир разительно отличался от того, к чему она привыкла. Чаепитие в ее убогом домишке в Уэссексе проходило весьма незатейливо. Они с тетушкой садились в гостиной у камина, пили чай из щербатых фарфоровых кружек и съедали по тоненькому кусочку хлеба с маслом. Здесь же, в доме герцога, все было по-другому. Облаченный в ливрею лакей стоял рядом с огромными серебряными подносами, уставленными всевозможными деликатесами, сандвичами, цукатами и разнообразными пирожными, рассчитанными на самый изысканный вкус. Джейн нравились оба этих мира. Этот — потому, что это был мир Итана, тот — потому, что в нем царили покой и уют.
   Тетя Вилли уже сидела на диване у стены вместе с другими пожилыми дамами. Заметив многочисленных знакомых, Джейн подошла к ним поздороваться. Оживленно обсуждая с пожилыми джентльменами новые книги, Джейн вдруг услышала за спиной чей-то голос:
   — Добрый день, леди Чейзбурн. У вас такой вид, словно вы что-то скрываете.
   Джейн почувствовала, как у нее екнуло сердце. Обернувшись, она увидела лорда Кибла и мистера Даксбери. Они ухмылялись во весь рот. При виде их у Джейн отлегло от сердца.
   — Может быть, и скрываю, — весело сказала она. — Только вам я своей тайны не выдам.
   — О, вы причиняете мне нестерпимую боль! — воскликнул Кибл, прижимая руку к груди, плотно обтянутой переливчато-синим сюртуком, и сверля Джейн пронзительным взглядом глубоко посаженных глаз. — Но ничего, можете не говорить, мы и так все разнюхаем. Мы это умеем, верно, Дакс?
   — Еще как верно. Мы с тобой известные нюхачи.
   И, сморщив нос, Даксбери препотешно зашевелил его кончиком, после чего переглянулся с лордом Киблом, и оба захихикали. Джейн едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Право, эти двое слишком глупы, чтобы тратить на них время.
   — Что ж, лорд Нюхач и мистер Нюхач, вижу, сюда направляется мой муж с двумя чашками чаю. Так что прошу меня простить.
   И она поспешила к Итану. Лицо его выражало не довольство. Таким оно было всякий раз, когда она флиртовала с мужчинами. Он явно ревновал, и эта ревность была Джейн приятна.
   Протянув ей чашку, Итан сказал:
   — Если эти двое к тебе пристают…
   — Ну что ты! — Джейн успокаивающе положила руку ему на локоть, с удовольствием ощущая упругие, твердые мышцы. — Думаю, ты согласишься со мной, что они весьма забавны и безобидны.
   Выражение лица Итана смягчилось.
   — Только если они не распространяют сплетни о тебе или Марианне.
   — Конечно, нет. Это уже пройденный этап. Перемывать нам косточки давно уже всем наскучило.
   Итан наклонился к ней:
   — Так, может, подогреем их интерес к себе, миледи?
   На красивом смуглом лице Итана появилась волчья ухмылка. Он стоял так близко, что Джейн ощущала исходящее от него тепло и в груди ее начинало разгораться пламя. Сейчас он ее поцелует, прямо здесь, на глазах у изумленной публики. и она не станет его отталкивать. И Итан прекрасно это понимает, стоит только взглянуть в его темные глаза.
   Скользнув взглядом по ее груди, Итан помрачнел.
   — А где твой медальон?
   — Я… — Джейн замолчала. Уж очень ей не хотелось ему лгать. — Я куда-то его положила и никак не могу найти. Но ничего, со временем отыщется.
   — Непременно спроси горничную. — Итан сжал ее пальцы. — Я знаю, как много этот медальон для тебя значит.
   В глазах его светилось искреннее беспокойство, и сердце Джейн сладко заныло: он помнит, как ей дорога эта вещица, единственное, что осталось от родителей. Он не должен узнать о том, что она пожертвовала медальоном, чтобы издать сборник его стихов.
   В этот момент раздались рукоплескания. От неожиданности Джейн вздрогнула и едва не расплескала чай. Послышался громкий голос, перекрывший гул голосов;
   — Прошу минуту внимания!
   Она взглянула в ту сторону, откуда донесся этот призыв.
   Лорд Кибл взгромоздился на скамеечку для ног, стоявшую возле камина. Теперь они с Даксбери, который находился тут же, ухмыляясь во весь рот, были одного роста. Кибл выпрямился и гордо выпятил пухлую грудь. «Наверное, решил провозгласить какой-нибудь глупейший тост», — подумала Джейн.
   — Надеюсь, он не испортит леди Розалинде праздник, — прошептала она Итану.
   — Не беспокойся, она ему так задаст, что мало не покажется. Моя матушка прекрасно умеет за себя постоять.
   И Итан погладил Джейн по руке, ласково и в то же время возбуждающе. Как же ей хотелось вернуться домой и вручить ему подарок, но вместо этого приходится сидеть в гостях и слушать всякую дребедень, которую сейчас будет нести Кибл.
   — Леди и джентльмены! У меня сегодня для вас необычный сюрприз. Среди нас, представителей высшего общества, есть человек, обладающий редчайшим талантом, которого все мы хорошо знаем. Однако до сегодняшнего дня ему успешно удавалось скрывать от нас свой талант.
   Кибл замолчал, а Даксбери закивал головой в подтверждение слов своего друга.
   Гости возбужденно загалдели, с любопытством переглядываясь.
   — Какая милая речь, — прошептал Итан. — Право, Киблу уже пора выступать в цирке в роли конферансье.
   Джейн не ответила. В горле отчего-то застрял комок, и, охваченная недобрыми предчувствиями, она поспешно сделала глоток из чашки. Что-то в манере Кибла ее насторожило.
   Наверное, то, что он не сводил глаз с нее и Итана.
   — Если вы собираетесь рассказать нам какую-то сплетню, Кибл, — раздался голос герцога, — я вынужден просить вас замолчать.
   — Это не сплетня, ваша светлость, и я готов доказать это прямо сейчас, — изрек Кибл, переступая с пятки на носок, как ребенок в предвкушении чего-то приятного. — Этот таинственный незнакомец — поэт, причем поэт неординарный, чье мастерство превосходит талант лорда Байрона и мистера Шелли. И мне доставляет несказанное удовольствие первым прочитать вам несколько стихов из его только что вышедшего сборника.
   Джейн почувствовала такой ужас, что у нее затряслись руки, а чашка запрыгала на блюдце. Кибл, обведя торжествующим взглядом толпу, уставился прямо на Итана.
   Нет! Этого не может быть! Откуда виконту знать, что она ездила в типографию, чтобы заказать сборник стихов Итана? Ведь за ней никто не следил, она в этом уверена!
   Нахмурившись, Итан поставил чашку на стоявший у стены стол.
   Сунув руку во внутренний карман переливчато-голубого сюртука, Кибл вытащил тоненькую книжку. Джейн испытала очередной шок: обложка книги была точь-в-точь как та, что она заказала для Итана!
   Но ведь она заперла свой подарок на ключ в ящике стола.
   Как Кибл сумел его раздобыть?
   Должно быть, это другая книжка. Наверное, еще кто-то тайком сочиняет стихи, решила Джейн. Однако она и сама не верила в это.
   Пролистнув несколько страниц, Кибл наконец нашел то, что искал, и, театрально откашлявшись, начал декламировать:
 
   Тому, кто почил при Ватерлоо
 
   Он отправился на войну,
   Доблестный воин,
   Один из многих, кто боролся за правое дело,
   Не щадя жизни своей,
   А не отсиживался дома, у камина…
 
   Услышав знакомые слова, Джейн застыла как вкопанная.
   Этого не может быть, повторяла она про себя, это не правда!
   Она с трудом заставила себя повернуть голову и взглянуть на Итана. Он, не отрываясь, смотрел на Кибла, сжав кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели, лицо искажено от бешенства. Так продолжалось несколько секунд, после чего он повернулся к Джейн.
   Его мрачный вопросительный взгляд, казалось, пригвоздил ее к месту. Что могла она ему сказать? В глазах Итана стояла такая неприкрытая боль, какую ей довелось видеть лишь однажды, в тот уже далекий день, когда она тайком пробралась в башню и Итан застал ее за чтением своих стихов. Ошеломленная тем, что явилась невольной причиной этой боли, Джейн опустила голову и зажмурилась, ответив тем самым на молчаливый вопрос Итана.
   И все-таки Джейн никак не могла понять, каким образом Киблу удалось завладеть сборником стихов Итана. Должно быть, выкупил у хозяина типографии копию, решила она.
   Кибл замолчал. По гостиной пронесся шепот, с каждой секундой набирая силу и становясь все громче и громче. Послышались всхлипывания, потом раздался протяжный стон.
   — Боже мой! Какие прекрасные стихи! — раздался чей-то голос.
   — Мой дорогой Джеймс тоже отдал жизнь за родину, — вытирая слезы, проговорила какая-то дама.
   — Где я могу купить эту книгу? — поинтересовался кто-то из гостей.
   — Кто автор? — в один голос выкрикнули несколько человек. — Назовите нам его имя!
   Горделиво выпрямившись, Кибл важно изрек:
   — Я несказанно счастлив, что мне первому выпала честь назвать вам имя этого…
   Итан издал яростный рык, оборвав Кибла на полуслове.
   Джейн открыла глаза: Итан направлялся прямиком к Киблу с Даксбери.
   Круглое лицо Кибла вытянулось: Выражения триумфа — как не бывало. Он попятился и тоненьким голоском залепетал:
   — То есть… я хочу сказать… э… может быть, он пока не желает, чтобы его имя разглашали. А может быть, предпочтет, чтобы это сделала его жена…
   Выхватив книгу у Кибла из рук, Итан быстро перелистал ее и нахмурился еще сильнее. Переведя разъяренный взгляд на Кибла, он бросил:
   — А может быть, он презирает тех, кто сует нос не в свое дело!
   И, вскинув руку, нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Коротышка рухнул прямо на Даксбери. Тот, не устояв на ногах, свалился на ковер. Кибл распластался на нем.
   Не ожидавшая подобной развязки толпа заахала, заохала.
   Кто-то смотрел на Итана разинув рот, женщины визжали.
   Возбуждение достигло апогея.
   Выронив из рук чашку и не обращая внимания на то, что забрызгала чаем подол бледно-лилового платья, Джейн бросилась к Итану. Нужно увести его отсюда, и как можно скорее.
   Нужно с ним объясниться, сказать, что она ни в чем не виновата.
   Но герцог ее опередил, первым подойдя к Итану.
   — Что все это значит, Чейзбурн? — строго спросил он.
   — Вы должны быть мне благодарны, — небрежно бросил Итан, сгибая и разгибая пальцы. — Я просто очищаю ваш дом от всякого сброда.
   Застонав, Кибл сел, осторожно трогая распухшую челюсть, — Никакой я не сброд, — захныкал он. — Я ничего плохого не сделал. Только прочитал стихи.
   Даксбери поднялся на ноги. Галстук его сбился набок, волосы растрепались. Вид у приятелей был весьма жалкий.
   — Да, стихи, причем хорошие, — с вызовом заявил он.
   В этот момент рядом с герцогом появилась леди Розалинда. Полными слез глазами она взглянула на сына.
   — Неужели это ты написал? — прошептала она. — Ты?!
   Лицо и шея Итана начали медленно покрываться краской. Он молчал.
   — Ты написал их в честь Джона… капитана Ренделла, твоего друга, — тихо сказала она. — О, Итан, как это прекрасно…
   — Это мое дело, — угрюмо бросил Итан, сунув книжку в карман сюртука. — И я был бы тебе благодарен, если бы ты об этом никогда больше не упоминала.
   Присутствующие загалдели. Джейн понимала: люди были поражены, узнав о том, что самый легкомысленный повеса во всем Лондоне способен так тонко чувствовать. И несмотря на страх перед предстоящим объяснением, она испытала гордость за Итана.
   Взяв его под руку, она сказала:
   — Простите нас, ваша светлость и миледи, но нам пора идти. У нас с мужем назначена важная встреча.
   Итан бросил на нее испепеляющий взгляд.
   — Это точно.
   И незаметно подтолкнул Джейн к открытым дверям.
   — Подождите! — крикнул кто-то. — Скажите нам, пожалуйста, где мы можем приобрести ваш сборник стихов?
   Наступила тишина. Все с нетерпением ждали ответа.
   — Боюсь, вам придется довольствоваться творчеством лорда Байрона и мистера Шелли, — ответил Итан с напряженной улыбкой на лице. — До свидания.
   Держась неестественно прямо, он вывел Джейн из гостиной. Они спустились по парадной лестнице в просторный холл, освещенный хрустальной люстрой. Звук их шагов, отражаясь от светлого мраморного пола, эхом разносился вокруг. Один лакей подал им накидки, другой распахнул входную дверь и поспешил за каретой.
   Погода испортилась. Небо было серым, дул холодный ветер. Итан метался взад и вперед по длинной галерее, не в силах сдержать раздражение.
   Чувствуя, что больше не может выносить гнетущего молчания, Джейн заговорила:
   — Итан, прошу тебя, пойми, я не хотела, чтобы кто-то…
   — Замолчи! — выпалил он. — Дома поговорим!
   Джейн пала духом. Она знала — Итан ненавидит, когда кто-то лезет в его личную жизнь. А она невольно способствовала тому, что тайна, которую он так тщательно берег от людских глаз, выплыла наружу. Остается только надеяться, что он ее выслушает, по крайней мере когда утихнет его гнев. А пока нужно хорошенько продумать, как убедить его в том, что она действовала из самых лучших побуждений.
   Наконец изящное черное ландо подали к крыльцу. Итан помог Джейн спуститься по широким мраморными ступенькам, сесть в карету, после чего уселся напротив. Повисла напряженная тишина, и вдруг Джейн показалось, будто она сидит рядом с абсолютно незнакомым мужчиной.
   — А теперь, — рявкнул Итан, — я готов выслушать твои объяснения!
   Джейн заставила себя смотреть ему прямо в холодные глаза, хотя это и было нелегко.
   — Я переписала несколько твоих стихотворений и отнесла их в типографию, чтобы их напечатали и сброшюровали в книгу, — дрожащим от страха голосом сказала она. — Это был мой подарок тебе на день рождения.
   — А что, у Кибла сегодня тоже день рождения?
   — Нет! Я не давала ему эту книгу! — Джейн наклонилась к Итану, не зная, как пробиться сквозь его недоверие. — Я попросила владельца типографии напечатать только одну книгу.
   Только одну! Он не должен был никому давать читать стихи.
   Но… Кибл с Даксбери, должно быть, видели, как я входила в типографию или как выходила из нее, и сумели убедить хозяина показать им твои стихи.
   — Деньги — отличное средство убеждения.
   «Он прав, — подумала Джейн, — именно так все и было».
   — Значит, ты понимаешь? Веришь, что эта книга предназначалась лишь для твоих глаз и ни для чьих более?
   Выражение лица Итана оставалось таким же суровым.
   — Я понимаю только одно: ты взяла мои бумаги без разрешения. Ты читала то, что я никому не даю читать. И из-за тебя все мои ничтожные стишки стали достоянием широкой публики.
   — Это вовсе не ничтожные, а прекрасные стихи! Всех присутствующих они задели за живое.
   — А моя репутация покорителя женских сердец Полетела ко всем чертям!
   — Не шути так. — Вскинув голову, Джейн в упор посмотрела на него. — По правде говоря, Итан, я не жалею о том, что произошло. Люди должны знать, что ты не никчемный ловелас, а человек, умеющий тонко чувствовать и глубоко сопереживать.
   Наступила тишина, нарушаемая лишь стуком копыт. Карета качнулась: они поворачивали на подъездную аллею Чейзбурн-Хауса.
   Итан застыл в угрюмом молчании и не отозвался на последние слова Джейн. Уговаривать его больше не было времени. Ландо остановилось, и вышколенный лакей открыл дверцу.
   Чувствуя себя опустошенной после всех этих разговоров, Джейн ступила на мостовую. Порыв ветра чуть не сдул с ее головы шляпку и швырнул ей в лицо холодные капли дождя.