Он отправился в университет слепым щенком, а приехал домой уже умудренный опытом, но только мир, существующий в его воображении, не соответствовал реальному. Поначалу Гордон носил платок на шее и длинные волосы, подражая поэтам, но, решив посвятить себя дипломатической службе, завел подобающий галстук, уложил волосы на пробор и стал говорить с ораторскими нотками в голосе, какие, по его воспоминаниям, были в последние годы у отца. Но когда он был голоден, как сейчас, то забывал о напускном величии и вновь становился самим собой.
— Перестань, уже пять часов. Сколько ты собираешься ждать? Лайманам не пристало брать работу у простых людей.
— Это зов сердца, — ответила Кетти с извиняющейся улыбкой. Гордон страдал от неразделенной любви к мисс Элизабет Стэнфилд и мог счесть приемлемым это объяснение.
— Влюбленный мог бы быть поэнергичнее. Да черт с ним, слышишь? Лепешки остынут.
— Иди. Их прервал стук в дверь.
— А, вот и он. — Кетти отворила дверь и увидела бобровую шапку и шарф, намотанный так, что лица вошедшего было почти не видно. Кетти разглядела только пару прищуренных глаз, но она с первого взгляда поняла, что этот человек не мистер Стейнем. Посетитель через ее голову осмотрел кабинет, где находился Гордон, и прежде чем она успела вымолвить хоть слово, грубо оттолкнул ее в сторону и вошел. Пока она закрывала дверь, по ее спине пробежал холодок. Это был еще не страх; Кетти слишком рассердилась, чтобы испугаться. Но когда она обернулась и увидела черное дуло пистолета, нацеленного на нее, страх начал расти и захлестнул ее. Она с безмолвным ужасом смотрела на своего брата, который уставился на пистолет так, как если бы это было воплощение сатаны.
— Отдай письмо, которое Костейн оставил тебе, — грубо сказал мужчина. Кетти почувствовала, что он специально изменил голос и старался говорить хрипло и грозно, чтобы запугать ее.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответила она дрожащим шепотом.
— Человек, который только что вышел, — сообщение из Германии, — нетерпеливо сказал незнакомец, поводя пистолетом.
Кетти почувствовала, что близка к обмороку. Она предвидела возможные последствия своего поступка, но не думала, что они будут столь опасны и последуют так стремительно. И ни разу в ее фантазиях не фигурировало оружие. Потом она вспомнила мистера Лавла, которого этот человек почему-то назвал Костейном. Итак, у нее появился шанс помочь ему. Налетчик скользнул взглядом по письму на ее столе, и она внезапно приняла решение.
Кетти взяла любовное письмо мистера Стейнема и свой перевод. Мужчина выхватил их у нее из рук и пробежал глазами сначала оригинал, потом перевод.
— Но ведь это любовное письмо, — воскликнул он.
— Именно его и оставил Костейн, — сказала она, невинно раскрыв глаза. — Вы же видите — оригинал на немецком.
Гордон слушал, и его первое оцепенение спало, мозг начал работать. Даже при самом беглом размышлении было совершенно ясно, что мужчина с оружием не обманутый муж, как он сначала подумал, иначе его бы не удивило любовное письмо. Их незваный гость скорее всего был шпионом.
— Должно быть, оно зашифровано, — сказал он не подумав и тут же пожалел о своих словах.
Налетчик с интересом посмотрел на него и, кажется, принял идею. Он сунул письмо в карман, продолжая держать молодых людей под прицелом.
— Быстро ложитесь на пол, — скомандовал он.
— Ни за что, — вскинулся Гордон.
— Делай, как он говорит, Горд и, — сказала Кетти и села на пол.
— Ложитесь лицом вниз, плечом к плечу, — продолжал командовать мужчина.
Они выполнили и это приказание.
— Ты, — сказал он Гордону, — сними свой галстук и свяжи ваши локти.
Гордон сел, не спуская глаз с пистолета, снял галстук и сделал, как было приказано, но узел завязал свободно.
— Ложись обратно, — сказал мужчина. Когда они распластались на полу, он на секунду отложил оружие в сторону, но в пределах досягаемости.
— Не пытайтесь сделать что-нибудь, — предупредил он с угрозой в голосе, потом снял перчатки и крепко затянул узел. У Гордона не было ни времени, ни, возможно, мужества, чтобы что-то предпринять. Мужчина взял пистолет и вышел за дверь.
Как только он удалился, брат и сестра сели и начали бороться с тугим узлом.
— Ей-Богу, шпион! — прохрипел Гордон, обрадованный тем, что внезапная опасность миновала. — Я не должен был заикаться о шифре, этот разряженный ханжа понятия о нем не имеет. — Так как узел не поддавался, он достал перочинный нож и разрезал галстук.
Едва они освободились, то сразу бросились к двери, но, конечно же, мужчина уже давно ушел.
— Он оставил следы. Я пойду за ним, — сказал Гордон и выскочил из дома в вечерние сумерки, пока Кетти сидела, задыхаясь и пытаясь понять, что же ей теперь делать. Скоро она решила, что прежде всего надо поставить в известность мистера Лавла.
Через минуту Гордон вернулся, его голова и плечи были запорошены снегом.
— Я потерял его на углу. Там миллион свежих следов. Можно подумать, что прошла армия. Им там и не пахнет.
— Скорее всего его ждал экипаж, — сказала Кетти.
— Будь я проклят! Мне представился шанс хоть немного отличиться, а я не только упустил этого болтуна, но и сказал ему о шифре.
Кетти выдержала бой со своей совестью и решила, что поделиться секретом мистера Лавла с братом будет меньшим из двух зол, потому что Лавла необходимо поставить в известность, а она и помыслить не могла о том, чтобы одной пойти в Уайтхолл и там отыскать его. Она расскажет Гордону самую малость, только чтобы заставить его помогать.
— Горди, это не то письмо, за которым он приходил, — сказала она.
— Эй! Что за чертовщину ты бормочешь? Оно же было на немецком.
— Это любовное письмо мистера Стейнема. Мужчина с пистолетом приходил за другим письмом.
— Что ты несешь? Какое письмо?
— Его забрал с собой человек, который просил меня перевести его. Должно быть, налетчик выследил мистера Лавла, ведь он ворвался спустя всего лишь пять минут после того, как мистер Лавл ушел.
— Умоляю тебя, кто такой мистер Лавл? Пока Кетти вкратце описывала визит, Гордон слушал и восхищался.
— Ты хоть понимаешь, что я мог пропустить это! — воскликнул он, когда она закончила. — Пока я убивал время на не правильные глаголы, нам нанес визит шпион. Благодарение Богу за это любовное письмо! В конце концов мне вовсе не следует считать себя предателем. Но ты отдаешь себе отчет, что сидишь здесь и рассказываешь мне, как переводила государственные секреты! Я не верю ни единому слову. Ты опять начиталась миссис Рэдклиф.
Он взглянул на диван у камина, где лежал раскрытый роман.
— Ты должен помочь мне, Горди, — Кетти произнесла это с таким спокойствием, что Гордон поверил ей. Кроме того, у нее никогда не было достаточно воображения, чтобы придумать подобную историю.
— Я должна сообщить мистеру Лавлу об этом человеке. Лавл понятия не имеет, что за ним следили. Его могут убить.
— Где же найти этого Лавла? — спросил Гордон.
— В Уайтхолле. Он работает в Генеральном штабе.
— Тогда он точно шпион! Здесь близко, надо просто завернуть за угол. Я буду там через две секунды.
— Да, мы должны идти. Мне кажется, я лучше разглядела этого мужчину. Он сутулился, но, я думаю, он высокий. Он был так закутан, что я ничего не увидела на его лице, кроме глаз. Они у него близко посажены и косят.
— Ничего подобного, это был низкорослый парень, и глаза у него на самом деле вовсе не так уж близко посажены. Они действительно косят, поэтому создается такое впечатление. Это я особо отметил. Кроме того, когда он связывал нас, я посмотрел на его руки. Я бы узнал эти безобразные пальцы где угодно.
— У него было кольцо?
— Нет, но у него такие же короткие плоские пальцы, как у нашего кузена Мариона, как будто их прищемило дверью.
— Ox! — Этот возглас прозвучал совсем не как ключ к разгадке тайны незнакомца. — Может быть, мистер Лавл его узнает. Собирайся скорей, нам надо спешить.
— Только не думай, что я позволю даме сопровождать меня, когда я иду с ответственным поручением! — воскликнул Гордон, возвращаясь к отцовской манере.
Позволить ей! Ведь именно она переводила письмо. Но эмоции были не в ее характере, и Кетти спокойно сказала:
— Ты не узнаешь мистера Лавла.
— В Уайтхолле меня быстро отведут к нему.
— Есть небольшие сомнения, что Лавл — настоящее имя. Человек с пистолетом называл его Костейном. Я должна пойти, чтобы узнать его, потому, что письмо имеет огромное стратегическое значение.
— В самом деле? — воскликнул Гордон. — А что в нем?
— Я обещала мистеру Лавлу, что ни одна душа не узнает.
— Проклятье, но мне-то ты можешь сказать. Я ведь не «одна душа», а твой брат.
— Я не могу сказать даже тебе, Гордон, но это дело такой жизненной важности, что может изменить ход войны.
Гордон нахмурился и хмыкнул, но на самом деле он настолько мало интересовался подробностями войны, что это его чрезвычайно мало затронуло.
— Пошли, в конце концов, если ты настаиваешь, можешь следовать по пятам.
— Да, но что мы скажем маме?
— Мы скажем ей, что работаем на короля и страну, и она едва ли скажет «нет».
— Она скажет «нет» мне, — возразила Кетти с неопровержимой логикой. — Кроме того, я не предполагала рассказывать кому-либо о письме. Я рассказала тебе только потому, что мне нужна твоя помощь. Ты скажешь маме, что я жду мистера Стейнема и принесешь мне чай сюда, в кабинет, потом возьмешь мою шляпку и мантилью и спустишься ко мне.
— Я скажу ей, что составлю тебе компанию. У нее есть Родни, чтобы услаждать ее уши, поэтому она вряд ли обратит на наше отсутствие особое внимание, — произнес Гордон и вышел.
Кетти подскочила и закрыла дверь, затем задернула синие бархатные шторы, чтобы укрыться от посторонних глаз. Она чувствовала волнение при мысли о том, что кто-то может заглядывать в окна. Так как у нее не осталось ни оригинала, ни перевода письма, она надеялась, что мистер Стейнем уже не придет. Она написала по памяти довольно приблизительный перевод. Мистер Стейнем сможет в ее отсутствие просмотреть его бесплатно.
Гордон вскоре появился с чайным подносом, он также нес ее шляпку и мантилью. Кетти оделась, и они вышли, оставив мистеру Стейнему записку, приколотую к двери булавкой.
— Благодаря этой истории я мог бы очень быстро стать лордом, — сказал Гордон, пока они шагали сквозь снег, не дожидаясь экипажа, так как расстояние было небольшим.
— Смею заметить, мисс Стэнфилд вряд ли свяжет свою жизнь с простым баронетом.
Гордон надел калоши, чтобы ноги оставались сухими, но не прошли они и ста ярдов, как вода просочилась в туфли Кетти, и у нее замерзли ступни. Ветер разметал ее волосы и шляпку и задувал под мантилью. Она ощутила легкий дискомфорт, но в следующую минуту представила мистера Лавла и решила пройти огонь и воду ради его расположения.
Желтый кирпич Уайтхолла в сумерках выглядел грязноватым, но множество светящихся окон поселили в них надежду, что мистер Лавл все еще там. Скоро над ними нависла башня Генерального штаба с часами. Они вошли беспрепятственно, хотя несколько пар бровей и приподнялись при виде молодой леди, вторгшейся в эту обитель мужественности.
— Я ищу мистера Лавла, — с деловым видом обратился Гордон к часовому. Гвардеец пробежал пальцем по списку.
— Здесь нет мистера Лавла, сэр. Может быть, вам нужно в Адмиралтейство?
— А нет ли здесь мистера Костейна? — спросила Кетти.
— Вы имеете в виду лорда Костейна, нового сотрудника лорда Косгрейва? Он здесь. Не так давно проскочил мимо меня, но скоро вернется. Второй этаж, третья дверь налево.
— Это, должно быть, он, — сказал Гордон. — Благодарю вас. — Как только они отошли за пределы слышимости, он добавил:
— Выскочил и скоро вернется — точно наш человек.
Кетти обратила внимание на другой момент:
— Гвардеец назвал его «лорд Костейн».
— Неважно. Это должен быть он.
— О, да. Я в этом уверена.
Они поднялись на второй этаж, повернули налево и отсчитали три двери. Третья дверь была приоткрыта, и из-под нее выбивалась полоска света. По мере того как они подходили ближе, их шаги все замедлялись. Кетти нервничала, но была сильно заинтригована.
Гордон обернулся к ней и сказал:
— А что, если это не он?
— Что ты имеешь в виду?
— А вдруг парень, который принес нам письмо, был иностранным агентом, выдававшим себя за Костейна, и ты отдала ему перевод секретной информации? Ты собираешься добровольно признаться в этом и отправиться в Тауэр[2].
— Это должен быть он, — сказала она скорее с надеждой, чем уверенно.
— Предоставь это мне. Если это не он, мы скажем, что нас не правильно направили, а искали мы мистера Костейна. Мы помчимся домой и спросим мнение дяди Родни. Он-то знает, что делать. Отведет нас к какому-нибудь вельможе, который не отправит нас в Тауэр, когда мы признаемся в том, что сделали. Большое безрассудство с твоей стороны, моя дорогая. Тебе надо было обратиться ко мне раньше.
Сердце Кетти подкатилось к горлу, когда Гордон слегка постучал в дверь.
Глава 3
— Перестань, уже пять часов. Сколько ты собираешься ждать? Лайманам не пристало брать работу у простых людей.
— Это зов сердца, — ответила Кетти с извиняющейся улыбкой. Гордон страдал от неразделенной любви к мисс Элизабет Стэнфилд и мог счесть приемлемым это объяснение.
— Влюбленный мог бы быть поэнергичнее. Да черт с ним, слышишь? Лепешки остынут.
— Иди. Их прервал стук в дверь.
— А, вот и он. — Кетти отворила дверь и увидела бобровую шапку и шарф, намотанный так, что лица вошедшего было почти не видно. Кетти разглядела только пару прищуренных глаз, но она с первого взгляда поняла, что этот человек не мистер Стейнем. Посетитель через ее голову осмотрел кабинет, где находился Гордон, и прежде чем она успела вымолвить хоть слово, грубо оттолкнул ее в сторону и вошел. Пока она закрывала дверь, по ее спине пробежал холодок. Это был еще не страх; Кетти слишком рассердилась, чтобы испугаться. Но когда она обернулась и увидела черное дуло пистолета, нацеленного на нее, страх начал расти и захлестнул ее. Она с безмолвным ужасом смотрела на своего брата, который уставился на пистолет так, как если бы это было воплощение сатаны.
— Отдай письмо, которое Костейн оставил тебе, — грубо сказал мужчина. Кетти почувствовала, что он специально изменил голос и старался говорить хрипло и грозно, чтобы запугать ее.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответила она дрожащим шепотом.
— Человек, который только что вышел, — сообщение из Германии, — нетерпеливо сказал незнакомец, поводя пистолетом.
Кетти почувствовала, что близка к обмороку. Она предвидела возможные последствия своего поступка, но не думала, что они будут столь опасны и последуют так стремительно. И ни разу в ее фантазиях не фигурировало оружие. Потом она вспомнила мистера Лавла, которого этот человек почему-то назвал Костейном. Итак, у нее появился шанс помочь ему. Налетчик скользнул взглядом по письму на ее столе, и она внезапно приняла решение.
Кетти взяла любовное письмо мистера Стейнема и свой перевод. Мужчина выхватил их у нее из рук и пробежал глазами сначала оригинал, потом перевод.
— Но ведь это любовное письмо, — воскликнул он.
— Именно его и оставил Костейн, — сказала она, невинно раскрыв глаза. — Вы же видите — оригинал на немецком.
Гордон слушал, и его первое оцепенение спало, мозг начал работать. Даже при самом беглом размышлении было совершенно ясно, что мужчина с оружием не обманутый муж, как он сначала подумал, иначе его бы не удивило любовное письмо. Их незваный гость скорее всего был шпионом.
— Должно быть, оно зашифровано, — сказал он не подумав и тут же пожалел о своих словах.
Налетчик с интересом посмотрел на него и, кажется, принял идею. Он сунул письмо в карман, продолжая держать молодых людей под прицелом.
— Быстро ложитесь на пол, — скомандовал он.
— Ни за что, — вскинулся Гордон.
— Делай, как он говорит, Горд и, — сказала Кетти и села на пол.
— Ложитесь лицом вниз, плечом к плечу, — продолжал командовать мужчина.
Они выполнили и это приказание.
— Ты, — сказал он Гордону, — сними свой галстук и свяжи ваши локти.
Гордон сел, не спуская глаз с пистолета, снял галстук и сделал, как было приказано, но узел завязал свободно.
— Ложись обратно, — сказал мужчина. Когда они распластались на полу, он на секунду отложил оружие в сторону, но в пределах досягаемости.
— Не пытайтесь сделать что-нибудь, — предупредил он с угрозой в голосе, потом снял перчатки и крепко затянул узел. У Гордона не было ни времени, ни, возможно, мужества, чтобы что-то предпринять. Мужчина взял пистолет и вышел за дверь.
Как только он удалился, брат и сестра сели и начали бороться с тугим узлом.
— Ей-Богу, шпион! — прохрипел Гордон, обрадованный тем, что внезапная опасность миновала. — Я не должен был заикаться о шифре, этот разряженный ханжа понятия о нем не имеет. — Так как узел не поддавался, он достал перочинный нож и разрезал галстук.
Едва они освободились, то сразу бросились к двери, но, конечно же, мужчина уже давно ушел.
— Он оставил следы. Я пойду за ним, — сказал Гордон и выскочил из дома в вечерние сумерки, пока Кетти сидела, задыхаясь и пытаясь понять, что же ей теперь делать. Скоро она решила, что прежде всего надо поставить в известность мистера Лавла.
Через минуту Гордон вернулся, его голова и плечи были запорошены снегом.
— Я потерял его на углу. Там миллион свежих следов. Можно подумать, что прошла армия. Им там и не пахнет.
— Скорее всего его ждал экипаж, — сказала Кетти.
— Будь я проклят! Мне представился шанс хоть немного отличиться, а я не только упустил этого болтуна, но и сказал ему о шифре.
Кетти выдержала бой со своей совестью и решила, что поделиться секретом мистера Лавла с братом будет меньшим из двух зол, потому что Лавла необходимо поставить в известность, а она и помыслить не могла о том, чтобы одной пойти в Уайтхолл и там отыскать его. Она расскажет Гордону самую малость, только чтобы заставить его помогать.
— Горди, это не то письмо, за которым он приходил, — сказала она.
— Эй! Что за чертовщину ты бормочешь? Оно же было на немецком.
— Это любовное письмо мистера Стейнема. Мужчина с пистолетом приходил за другим письмом.
— Что ты несешь? Какое письмо?
— Его забрал с собой человек, который просил меня перевести его. Должно быть, налетчик выследил мистера Лавла, ведь он ворвался спустя всего лишь пять минут после того, как мистер Лавл ушел.
— Умоляю тебя, кто такой мистер Лавл? Пока Кетти вкратце описывала визит, Гордон слушал и восхищался.
— Ты хоть понимаешь, что я мог пропустить это! — воскликнул он, когда она закончила. — Пока я убивал время на не правильные глаголы, нам нанес визит шпион. Благодарение Богу за это любовное письмо! В конце концов мне вовсе не следует считать себя предателем. Но ты отдаешь себе отчет, что сидишь здесь и рассказываешь мне, как переводила государственные секреты! Я не верю ни единому слову. Ты опять начиталась миссис Рэдклиф.
Он взглянул на диван у камина, где лежал раскрытый роман.
— Ты должен помочь мне, Горди, — Кетти произнесла это с таким спокойствием, что Гордон поверил ей. Кроме того, у нее никогда не было достаточно воображения, чтобы придумать подобную историю.
— Я должна сообщить мистеру Лавлу об этом человеке. Лавл понятия не имеет, что за ним следили. Его могут убить.
— Где же найти этого Лавла? — спросил Гордон.
— В Уайтхолле. Он работает в Генеральном штабе.
— Тогда он точно шпион! Здесь близко, надо просто завернуть за угол. Я буду там через две секунды.
— Да, мы должны идти. Мне кажется, я лучше разглядела этого мужчину. Он сутулился, но, я думаю, он высокий. Он был так закутан, что я ничего не увидела на его лице, кроме глаз. Они у него близко посажены и косят.
— Ничего подобного, это был низкорослый парень, и глаза у него на самом деле вовсе не так уж близко посажены. Они действительно косят, поэтому создается такое впечатление. Это я особо отметил. Кроме того, когда он связывал нас, я посмотрел на его руки. Я бы узнал эти безобразные пальцы где угодно.
— У него было кольцо?
— Нет, но у него такие же короткие плоские пальцы, как у нашего кузена Мариона, как будто их прищемило дверью.
— Ox! — Этот возглас прозвучал совсем не как ключ к разгадке тайны незнакомца. — Может быть, мистер Лавл его узнает. Собирайся скорей, нам надо спешить.
— Только не думай, что я позволю даме сопровождать меня, когда я иду с ответственным поручением! — воскликнул Гордон, возвращаясь к отцовской манере.
Позволить ей! Ведь именно она переводила письмо. Но эмоции были не в ее характере, и Кетти спокойно сказала:
— Ты не узнаешь мистера Лавла.
— В Уайтхолле меня быстро отведут к нему.
— Есть небольшие сомнения, что Лавл — настоящее имя. Человек с пистолетом называл его Костейном. Я должна пойти, чтобы узнать его, потому, что письмо имеет огромное стратегическое значение.
— В самом деле? — воскликнул Гордон. — А что в нем?
— Я обещала мистеру Лавлу, что ни одна душа не узнает.
— Проклятье, но мне-то ты можешь сказать. Я ведь не «одна душа», а твой брат.
— Я не могу сказать даже тебе, Гордон, но это дело такой жизненной важности, что может изменить ход войны.
Гордон нахмурился и хмыкнул, но на самом деле он настолько мало интересовался подробностями войны, что это его чрезвычайно мало затронуло.
— Пошли, в конце концов, если ты настаиваешь, можешь следовать по пятам.
— Да, но что мы скажем маме?
— Мы скажем ей, что работаем на короля и страну, и она едва ли скажет «нет».
— Она скажет «нет» мне, — возразила Кетти с неопровержимой логикой. — Кроме того, я не предполагала рассказывать кому-либо о письме. Я рассказала тебе только потому, что мне нужна твоя помощь. Ты скажешь маме, что я жду мистера Стейнема и принесешь мне чай сюда, в кабинет, потом возьмешь мою шляпку и мантилью и спустишься ко мне.
— Я скажу ей, что составлю тебе компанию. У нее есть Родни, чтобы услаждать ее уши, поэтому она вряд ли обратит на наше отсутствие особое внимание, — произнес Гордон и вышел.
Кетти подскочила и закрыла дверь, затем задернула синие бархатные шторы, чтобы укрыться от посторонних глаз. Она чувствовала волнение при мысли о том, что кто-то может заглядывать в окна. Так как у нее не осталось ни оригинала, ни перевода письма, она надеялась, что мистер Стейнем уже не придет. Она написала по памяти довольно приблизительный перевод. Мистер Стейнем сможет в ее отсутствие просмотреть его бесплатно.
Гордон вскоре появился с чайным подносом, он также нес ее шляпку и мантилью. Кетти оделась, и они вышли, оставив мистеру Стейнему записку, приколотую к двери булавкой.
— Благодаря этой истории я мог бы очень быстро стать лордом, — сказал Гордон, пока они шагали сквозь снег, не дожидаясь экипажа, так как расстояние было небольшим.
— Смею заметить, мисс Стэнфилд вряд ли свяжет свою жизнь с простым баронетом.
Гордон надел калоши, чтобы ноги оставались сухими, но не прошли они и ста ярдов, как вода просочилась в туфли Кетти, и у нее замерзли ступни. Ветер разметал ее волосы и шляпку и задувал под мантилью. Она ощутила легкий дискомфорт, но в следующую минуту представила мистера Лавла и решила пройти огонь и воду ради его расположения.
Желтый кирпич Уайтхолла в сумерках выглядел грязноватым, но множество светящихся окон поселили в них надежду, что мистер Лавл все еще там. Скоро над ними нависла башня Генерального штаба с часами. Они вошли беспрепятственно, хотя несколько пар бровей и приподнялись при виде молодой леди, вторгшейся в эту обитель мужественности.
— Я ищу мистера Лавла, — с деловым видом обратился Гордон к часовому. Гвардеец пробежал пальцем по списку.
— Здесь нет мистера Лавла, сэр. Может быть, вам нужно в Адмиралтейство?
— А нет ли здесь мистера Костейна? — спросила Кетти.
— Вы имеете в виду лорда Костейна, нового сотрудника лорда Косгрейва? Он здесь. Не так давно проскочил мимо меня, но скоро вернется. Второй этаж, третья дверь налево.
— Это, должно быть, он, — сказал Гордон. — Благодарю вас. — Как только они отошли за пределы слышимости, он добавил:
— Выскочил и скоро вернется — точно наш человек.
Кетти обратила внимание на другой момент:
— Гвардеец назвал его «лорд Костейн».
— Неважно. Это должен быть он.
— О, да. Я в этом уверена.
Они поднялись на второй этаж, повернули налево и отсчитали три двери. Третья дверь была приоткрыта, и из-под нее выбивалась полоска света. По мере того как они подходили ближе, их шаги все замедлялись. Кетти нервничала, но была сильно заинтригована.
Гордон обернулся к ней и сказал:
— А что, если это не он?
— Что ты имеешь в виду?
— А вдруг парень, который принес нам письмо, был иностранным агентом, выдававшим себя за Костейна, и ты отдала ему перевод секретной информации? Ты собираешься добровольно признаться в этом и отправиться в Тауэр[2].
— Это должен быть он, — сказала она скорее с надеждой, чем уверенно.
— Предоставь это мне. Если это не он, мы скажем, что нас не правильно направили, а искали мы мистера Костейна. Мы помчимся домой и спросим мнение дяди Родни. Он-то знает, что делать. Отведет нас к какому-нибудь вельможе, который не отправит нас в Тауэр, когда мы признаемся в том, что сделали. Большое безрассудство с твоей стороны, моя дорогая. Тебе надо было обратиться ко мне раньше.
Сердце Кетти подкатилось к горлу, когда Гордон слегка постучал в дверь.
Глава 3
— Войдите, — предложил внушительный голос. Его голос.
Улыбка Кетти сказала Гордону, что все в порядке. Он открыл дверь и ввел сестру в кабинет.
— Я сэр Гордон Лайман, — сказал он, шагнув вперед и отвесив церемониальный поклон. — Могу ли я иметь честь обратиться к лорду Костейну?
Лорд Костейн метнул через его плечо быстрый взгляд на Кетти. Она прочитала в нем смесь изумления, гнева и осуждения, и прежде чем он смог что-то сказать, бросилась вперед.
— Случилось самое ужасное, мистер Лавл. Ой, лорд Костейн.
— Как вы узнали мое имя?
— Часовой внизу сказал нам, что здесь нет мистера Лавла, а есть лорд Костейн.
— Вы могли бы придумать что-нибудь получше, мисс Лайман, — сказал он, закрывая дверь и пронзая девушку угрожающим взглядом. — Гвардеец никак не мог назвать мистера Лавла лордом Костейном без дополнительных подсказок.
— Человек с пистолетом называл вас Костейном, — ответила Кетти.
— Что за человек с пистолетом?
— Он пришел в нашу контору и потребовал письмо, которое вы принесли мне для перевода. Он, наверное, подумал, что это длинное письмо, перевод которого потребует много времени, и поэтому оно все еще у меня.
— Боже мой! С вами все в порядке? Он не обидел вас?
— Со мной все в порядке, — сказала она, тронутая его заботой.
— Я искренне сожалею, что пришлось втянуть вас в это дело, мисс Лайман. Вы можете описать того человека?
— Очень точно вряд ли — он был закутан, но он высокий, с близко посаженными глазами.
— Невысокий, а глаза у него обычные, только они косят, — вмешался Гордон. — И пальцы у него плоские, как будто обрубленные.
— Мне он показался высоким, — настаивала Кетти.
— Это потому, что ты маленькая и толстая, — заверил ее брат. Костейн переводил взгляд с одного на другого с простительным в данном случае замешательством.
— Вам лучше сесть, — сказал он. Его наихудшие опасения оправдались. Своенравный молодой братец теперь тоже в курсе дела. Но примерно через четверть часа ситуация полностью прояснилась.
— Мне пришлось все рассказать Гордону, потому что было необходимо срочно сообщить вам, что за вами следят, а я не могла идти ночью одна, — оправдывалась Кетти.
Костейн расхаживал взад и вперед, потирая рукой лоб и пытаясь сосредоточиться.
— Кто бы это мог быть? — Их описание оказалось совершенно невнятным. Неизвестный был высоким и низким, с близко посаженными, косящими, обычными глазами и короткими пальцами.
— Очевидно, он следил за мной от этого здания. Вот будет сюрприз, если это окажется Косгрейв.
— Лорд Косгрейв? — недоуменно воскликнул Гордон, меняясь в лице.
— Да, он мой непосредственный начальник. Гордон резко поднялся.
— Простите, но нам надо идти. Ты все выяснила, Кетти?
Костейн понял, что потерял доверие молодого человека. Здравый смысл подсказал ему, что теперь они могут рассказать обо всем Косгрейву. Он должен вновь расположить их к себе, а уж когда лорд Костейн решал кого-нибудь очаровать, он бывал неотразим.
— Уделите мне еще несколько минут, и мы проясним ситуацию, — сказал он. — Сейчас, когда у меня появились такие старательные и способные помощники, я чувствую, что должен рассказать им все — отдавая себе отчет, что передаю строго секретную информацию. Может, по бокалу шерри? Его милость прислал мне несколько ящиков из аббатства Норсланд. Вам доводилось слышать о герцоге Халфорде, моем отце?
Не переставая говорить, он подошел к шкафу и достал из него серебряный поднос с хрустальными бокалами и графином шерри. Гордон смутился. Слова «старательные и способные помощники» и «секретная информация» крутились в его голове. Кетти мысленно вытаращила глаза при упоминании имени герцога Халфорда и сказочного Норсланда, одного из прелестнейших уголков графства Кент. Даже мама не смогла бы возразить, когда узнала бы, что мистер Лавл — сын герцога.
— Если только по бокалу, — сказал Гордон и вновь сел. — Мы пропустили чай. Нет, я вовсе не жалуюсь! Хотя там были горячие лепешки и малиновый джем.
— Мне всегда нравился чай, но, когда я был на Пиренеях, у меня проснулся вкус к шерри, — сказал Костейн. Он собирался хвататься за все, что может поразить этого малого.
— Вы бывали на Пиренеях? — спросил Гордон.
Кетти слегка разочаровалась в своем герое. Он начал говорить, как заурядный сноб.
— Третий сын Халфордов по традиции поступает в армию. Я был комиссован после ранения в битве при Бадахосе, — сказал он сдержанно.
— Боже милостивый! Чем мы можем помочь вам, лорд Костейн?
Костейн ступил на скользкий путь. В течение четверти часа он убеждал юнцов, что они не должны говорить никому ни слова, пытаясь при этом избежать даже намека на то, что Косгрейв — изменник, так как не мог быть совершенно уверен, что Гордон сумеет удержаться в рамках приличий. Еще раз сделав упор на соблюдение полной секретности, он настоятельно просил их консультироваться с ним прежде, чем что-либо предпринять.
— Даже у стен есть уши, — сказал он, взглянув на закрытую дверь. — Когда мне понадобится помощь, я сам зайду и дам вам поручения.
— Может, мне пойти с вами сегодня вечером? — спросил Гордон.
Костейн изумленно моргнул:
— Пойти куда?
— Как? На свидание. Автор письма, которое Кетти отдала налетчику, назначает свидание в полночь, на южном углу парка Сент-Джеймс. Поскольку незнакомец думает, что это шифр или нечто подобное, он придет туда, разве не так?
— Но если это шифр, то парк Сент-Джеймс означает отнюдь не парк Сент-Джеймс, а полночь не означает полночь.
— Ну, я думаю, он скоро вычислит, что это не совсем шифр, и тогда подумает, что это секретная встреча. Скорее всего он придет туда.
— Возможно вы и правы, — сказал Костейн с оттенком уважения в голосе. — Но мне не понадобится сегодня вечером ваша помощь, сэр Гордон.
— А у вас будет какое-нибудь задание для меня на сегодняшний вечер? — спросил Гордон нетерпеливо.
— Было бы очень хорошо, если бы вы проехались по светским салонам Лондона, стараясь посетить как можно большее их количество, и посмотрели, не удастся ли вам узнать в одном из посетителей своего налетчика. А вдруг вы опознаете его по глазам или пальцам.
— Но я могу сделать это, когда угодно.
— Чем раньше вы начнете, тем лучше.
— Да, но в такую метель на вечерах вряд ли соберется много гостей.
— Погода не должна нам помешать задержать французского шпиона. Это важнее, чем метель. Мы англичане, и долг обязывает нас выследить негодяя.
— Нет, конечно, я пойду, даже если придется взять лопату, чтобы расчищать путь.
Тут Костейн заметил, что мисс Лайман смотрит на него вопросительно. С ней тоже надо было считаться.
— Я надеюсь, мадемуазель, вы не забыли, что сегодня вечером я буду у вас?
— Нет, я помню.
— В девять удобно? Я обещаю, что визит будет кратким.
— Оставайтесь столько, сколько захотите, лорд Костейн, — сказал Гордон. — Я побегу в свой клуб пообедать и посмотрю, нет ли там француза. — Гордону очень не хотелось покидать кабинет, но пора было идти. Во-первых, следовало извиниться перед матерью за то, что он покидает дом в такую ночь, а потом он собирался заставить своего камердинера, чтобы тот завязал на его галстуке такой же щегольский узел, как у лорда Костейна. Гордон залпом допил свой бокал и поднялся.
— Ну, ты закончила, Кетти?
— Да. — Сестра присоединилась к нему. — Я надеюсь увидеть вас сегодня вечером за нашим столом, милорд.
Костейн взял ее руку и улыбнулся, глядя ей в глаза.
— Мои часы будут безрадостны, пока мы не встретимся снова.
Они ушли, и по дороге домой почти не разговаривали. Однако совсем не ветер, треплющий их одежду и завывающий в ушах, был помехой разговору. Каждый был погружен в свои грезы.
Костейн уселся в кресло и мрачно уставился на их пустые стаканы. Что он наделал? Позволил оседлать себя паре юнцов, которые могут возомнить о себе невесть что и поведать всему миру о своей великой миссии, если он не будет держать их в узде.
Лорд Костейн честно признавал, что полностью повинен в случившемся. Именно он втянул их в эту историю, и именно он теперь отвечает за их безопасность и за их порядочность. Он допустил, что они стали слишком полезны ему. Только благодаря доброте мисс Лайман он узнал, что за ним следили. Кто это мог быть? Бьюрек, скрытный человек, который занимал соседний кабинет и устраивал настоящие парады, чтобы доказать мнимую эффективность своей работы? Или Харольд Леонард, правая рука Косгрейва, нанятый им самим? Или настоящий французский шпион, как думают Лайманы? Француз мог проследить за Джонсом, увидеть, как тот идет в отдел корреспонденции и последовать за тем, кто покинул здание Генерального штаба сразу после этого. Он побродит вокруг парка Сент-Джеймс в полночь, чтобы посмотреть, не покажется ли кто-нибудь, хотя вряд ли что-то может произойти.
На Кинг-Чарльз-стрит леди Лайман пребывала в нешуточном гневе. Отсутствие ее отпрысков было обнаружено, и она ждала их возвращения, сидя в удобном кресле у каминной решетки. Чашка кофе с коньяком в ее руке нервно подрагивала, лицо выражало нетерпение, смешанное с раздражением. Стоило детям появиться, как на них обрушились упреки:
— Умчались, ни слова мне не сказав, ветер воет, снег валит стеной. Ты совсем потеряла голову, Кетти, раз убежала, не сказав ничего, даже не выпив чай. Неужели это было настолько важно, что не могло подождать?
— Ну, я же тебе говорю, — сказал Гордон. — На углу перевернулась фура. Я и представить не мог, что ты не слышала. Должно быть, мама, ты глуха, как пень. Я не понимаю, как та упряжка осталась цела.
— Я знала, что рано или поздно это случится, — удовлетворенно произнесла леди Лайман. — Просто ужас, что эти возницы позволяют себе на улицах. А сейчас бегите и переоденьтесь к обеду.
— Я сегодня обедаю не дома, мама, — сказал Гордон. — Я там встретил школьного товарища, он тоже смотрел на происшествие. Сбежался весь город — отвратительное зрелище.
. — А еще мы встретили лорда Костейна, — сказала Кетти. — Он просил нас принять его сегодня вечером.
Слово «лорд» оказало благотворное влияние на настроение леди Лайман.
— Ах! Кто? Нет, действительно лорд Костейн? Имя мне незнакомо. Граф или маркиз? — Она взглянула на сына.
— Барон. Третий сын герцога Халфорда. Он был на Пиренеях.
— Сын герцога Халфорда? — От восторга леди Лайман чуть не выпрыгнула из кресла. — Почему же ты сразу не сказал? Во сколько он придет? Кетти, беги наверх и прикажи Марго сделать что-нибудь с твоими волосами. Ты выглядишь, как матрос на корабле. Гордон, я не знала, что ты знаком с лордом Костейном. Как ты с ним познакомился?
— Но ведь с ним можно познакомиться где угодно.
— Да, но где?
Кетти благодарно ускользнула наверх, предоставив Гордону изобретать ответ. Она весьма тщательно продумала свой туалет. Совсем не для домашних она выбрала очень шедшее ей платье зеленого шелка с отделанной рюшем юбкой и надела маленькое изумрудное ожерелье, которое обычно носила только на балах. Она прекрасно понимала, что вряд ли заинтересует такого блистательного человека, как лорд Костейн, и твердо решила, что не влюбится в него. Он был слишком чванлив, чтобы понравиться ей, но в то же время представлял собой значительную, подходящую партию, и она собиралась произвести благоприятное впечатление. Марго, их горничная, расчесала ее кудряшки и подхватила зеленой лентой, чтобы подчеркнуть их каштановый блеск. Кетти взяла пеструю шаль с каймой и спустилась вниз.
— Замечательно, дорогая, — одобрительно сказала мать, окинув наметанным глазом туалет дочери. — Не правда ли, она прекрасно выглядит, Родни?
Дядя поднял седую голову от свежего журнала и зажмурился, что должно было означать согласие. В действительности же его интересовал только обед. Запах жареной баранины наполнял дом. Еда и напитки были его единственной отрадой. Ведь даже ученому человеку не чужды маленькие слабости.
Улыбка Кетти сказала Гордону, что все в порядке. Он открыл дверь и ввел сестру в кабинет.
— Я сэр Гордон Лайман, — сказал он, шагнув вперед и отвесив церемониальный поклон. — Могу ли я иметь честь обратиться к лорду Костейну?
Лорд Костейн метнул через его плечо быстрый взгляд на Кетти. Она прочитала в нем смесь изумления, гнева и осуждения, и прежде чем он смог что-то сказать, бросилась вперед.
— Случилось самое ужасное, мистер Лавл. Ой, лорд Костейн.
— Как вы узнали мое имя?
— Часовой внизу сказал нам, что здесь нет мистера Лавла, а есть лорд Костейн.
— Вы могли бы придумать что-нибудь получше, мисс Лайман, — сказал он, закрывая дверь и пронзая девушку угрожающим взглядом. — Гвардеец никак не мог назвать мистера Лавла лордом Костейном без дополнительных подсказок.
— Человек с пистолетом называл вас Костейном, — ответила Кетти.
— Что за человек с пистолетом?
— Он пришел в нашу контору и потребовал письмо, которое вы принесли мне для перевода. Он, наверное, подумал, что это длинное письмо, перевод которого потребует много времени, и поэтому оно все еще у меня.
— Боже мой! С вами все в порядке? Он не обидел вас?
— Со мной все в порядке, — сказала она, тронутая его заботой.
— Я искренне сожалею, что пришлось втянуть вас в это дело, мисс Лайман. Вы можете описать того человека?
— Очень точно вряд ли — он был закутан, но он высокий, с близко посаженными глазами.
— Невысокий, а глаза у него обычные, только они косят, — вмешался Гордон. — И пальцы у него плоские, как будто обрубленные.
— Мне он показался высоким, — настаивала Кетти.
— Это потому, что ты маленькая и толстая, — заверил ее брат. Костейн переводил взгляд с одного на другого с простительным в данном случае замешательством.
— Вам лучше сесть, — сказал он. Его наихудшие опасения оправдались. Своенравный молодой братец теперь тоже в курсе дела. Но примерно через четверть часа ситуация полностью прояснилась.
— Мне пришлось все рассказать Гордону, потому что было необходимо срочно сообщить вам, что за вами следят, а я не могла идти ночью одна, — оправдывалась Кетти.
Костейн расхаживал взад и вперед, потирая рукой лоб и пытаясь сосредоточиться.
— Кто бы это мог быть? — Их описание оказалось совершенно невнятным. Неизвестный был высоким и низким, с близко посаженными, косящими, обычными глазами и короткими пальцами.
— Очевидно, он следил за мной от этого здания. Вот будет сюрприз, если это окажется Косгрейв.
— Лорд Косгрейв? — недоуменно воскликнул Гордон, меняясь в лице.
— Да, он мой непосредственный начальник. Гордон резко поднялся.
— Простите, но нам надо идти. Ты все выяснила, Кетти?
Костейн понял, что потерял доверие молодого человека. Здравый смысл подсказал ему, что теперь они могут рассказать обо всем Косгрейву. Он должен вновь расположить их к себе, а уж когда лорд Костейн решал кого-нибудь очаровать, он бывал неотразим.
— Уделите мне еще несколько минут, и мы проясним ситуацию, — сказал он. — Сейчас, когда у меня появились такие старательные и способные помощники, я чувствую, что должен рассказать им все — отдавая себе отчет, что передаю строго секретную информацию. Может, по бокалу шерри? Его милость прислал мне несколько ящиков из аббатства Норсланд. Вам доводилось слышать о герцоге Халфорде, моем отце?
Не переставая говорить, он подошел к шкафу и достал из него серебряный поднос с хрустальными бокалами и графином шерри. Гордон смутился. Слова «старательные и способные помощники» и «секретная информация» крутились в его голове. Кетти мысленно вытаращила глаза при упоминании имени герцога Халфорда и сказочного Норсланда, одного из прелестнейших уголков графства Кент. Даже мама не смогла бы возразить, когда узнала бы, что мистер Лавл — сын герцога.
— Если только по бокалу, — сказал Гордон и вновь сел. — Мы пропустили чай. Нет, я вовсе не жалуюсь! Хотя там были горячие лепешки и малиновый джем.
— Мне всегда нравился чай, но, когда я был на Пиренеях, у меня проснулся вкус к шерри, — сказал Костейн. Он собирался хвататься за все, что может поразить этого малого.
— Вы бывали на Пиренеях? — спросил Гордон.
Кетти слегка разочаровалась в своем герое. Он начал говорить, как заурядный сноб.
— Третий сын Халфордов по традиции поступает в армию. Я был комиссован после ранения в битве при Бадахосе, — сказал он сдержанно.
— Боже милостивый! Чем мы можем помочь вам, лорд Костейн?
Костейн ступил на скользкий путь. В течение четверти часа он убеждал юнцов, что они не должны говорить никому ни слова, пытаясь при этом избежать даже намека на то, что Косгрейв — изменник, так как не мог быть совершенно уверен, что Гордон сумеет удержаться в рамках приличий. Еще раз сделав упор на соблюдение полной секретности, он настоятельно просил их консультироваться с ним прежде, чем что-либо предпринять.
— Даже у стен есть уши, — сказал он, взглянув на закрытую дверь. — Когда мне понадобится помощь, я сам зайду и дам вам поручения.
— Может, мне пойти с вами сегодня вечером? — спросил Гордон.
Костейн изумленно моргнул:
— Пойти куда?
— Как? На свидание. Автор письма, которое Кетти отдала налетчику, назначает свидание в полночь, на южном углу парка Сент-Джеймс. Поскольку незнакомец думает, что это шифр или нечто подобное, он придет туда, разве не так?
— Но если это шифр, то парк Сент-Джеймс означает отнюдь не парк Сент-Джеймс, а полночь не означает полночь.
— Ну, я думаю, он скоро вычислит, что это не совсем шифр, и тогда подумает, что это секретная встреча. Скорее всего он придет туда.
— Возможно вы и правы, — сказал Костейн с оттенком уважения в голосе. — Но мне не понадобится сегодня вечером ваша помощь, сэр Гордон.
— А у вас будет какое-нибудь задание для меня на сегодняшний вечер? — спросил Гордон нетерпеливо.
— Было бы очень хорошо, если бы вы проехались по светским салонам Лондона, стараясь посетить как можно большее их количество, и посмотрели, не удастся ли вам узнать в одном из посетителей своего налетчика. А вдруг вы опознаете его по глазам или пальцам.
— Но я могу сделать это, когда угодно.
— Чем раньше вы начнете, тем лучше.
— Да, но в такую метель на вечерах вряд ли соберется много гостей.
— Погода не должна нам помешать задержать французского шпиона. Это важнее, чем метель. Мы англичане, и долг обязывает нас выследить негодяя.
— Нет, конечно, я пойду, даже если придется взять лопату, чтобы расчищать путь.
Тут Костейн заметил, что мисс Лайман смотрит на него вопросительно. С ней тоже надо было считаться.
— Я надеюсь, мадемуазель, вы не забыли, что сегодня вечером я буду у вас?
— Нет, я помню.
— В девять удобно? Я обещаю, что визит будет кратким.
— Оставайтесь столько, сколько захотите, лорд Костейн, — сказал Гордон. — Я побегу в свой клуб пообедать и посмотрю, нет ли там француза. — Гордону очень не хотелось покидать кабинет, но пора было идти. Во-первых, следовало извиниться перед матерью за то, что он покидает дом в такую ночь, а потом он собирался заставить своего камердинера, чтобы тот завязал на его галстуке такой же щегольский узел, как у лорда Костейна. Гордон залпом допил свой бокал и поднялся.
— Ну, ты закончила, Кетти?
— Да. — Сестра присоединилась к нему. — Я надеюсь увидеть вас сегодня вечером за нашим столом, милорд.
Костейн взял ее руку и улыбнулся, глядя ей в глаза.
— Мои часы будут безрадостны, пока мы не встретимся снова.
Они ушли, и по дороге домой почти не разговаривали. Однако совсем не ветер, треплющий их одежду и завывающий в ушах, был помехой разговору. Каждый был погружен в свои грезы.
Костейн уселся в кресло и мрачно уставился на их пустые стаканы. Что он наделал? Позволил оседлать себя паре юнцов, которые могут возомнить о себе невесть что и поведать всему миру о своей великой миссии, если он не будет держать их в узде.
Лорд Костейн честно признавал, что полностью повинен в случившемся. Именно он втянул их в эту историю, и именно он теперь отвечает за их безопасность и за их порядочность. Он допустил, что они стали слишком полезны ему. Только благодаря доброте мисс Лайман он узнал, что за ним следили. Кто это мог быть? Бьюрек, скрытный человек, который занимал соседний кабинет и устраивал настоящие парады, чтобы доказать мнимую эффективность своей работы? Или Харольд Леонард, правая рука Косгрейва, нанятый им самим? Или настоящий французский шпион, как думают Лайманы? Француз мог проследить за Джонсом, увидеть, как тот идет в отдел корреспонденции и последовать за тем, кто покинул здание Генерального штаба сразу после этого. Он побродит вокруг парка Сент-Джеймс в полночь, чтобы посмотреть, не покажется ли кто-нибудь, хотя вряд ли что-то может произойти.
На Кинг-Чарльз-стрит леди Лайман пребывала в нешуточном гневе. Отсутствие ее отпрысков было обнаружено, и она ждала их возвращения, сидя в удобном кресле у каминной решетки. Чашка кофе с коньяком в ее руке нервно подрагивала, лицо выражало нетерпение, смешанное с раздражением. Стоило детям появиться, как на них обрушились упреки:
— Умчались, ни слова мне не сказав, ветер воет, снег валит стеной. Ты совсем потеряла голову, Кетти, раз убежала, не сказав ничего, даже не выпив чай. Неужели это было настолько важно, что не могло подождать?
— Ну, я же тебе говорю, — сказал Гордон. — На углу перевернулась фура. Я и представить не мог, что ты не слышала. Должно быть, мама, ты глуха, как пень. Я не понимаю, как та упряжка осталась цела.
— Я знала, что рано или поздно это случится, — удовлетворенно произнесла леди Лайман. — Просто ужас, что эти возницы позволяют себе на улицах. А сейчас бегите и переоденьтесь к обеду.
— Я сегодня обедаю не дома, мама, — сказал Гордон. — Я там встретил школьного товарища, он тоже смотрел на происшествие. Сбежался весь город — отвратительное зрелище.
. — А еще мы встретили лорда Костейна, — сказала Кетти. — Он просил нас принять его сегодня вечером.
Слово «лорд» оказало благотворное влияние на настроение леди Лайман.
— Ах! Кто? Нет, действительно лорд Костейн? Имя мне незнакомо. Граф или маркиз? — Она взглянула на сына.
— Барон. Третий сын герцога Халфорда. Он был на Пиренеях.
— Сын герцога Халфорда? — От восторга леди Лайман чуть не выпрыгнула из кресла. — Почему же ты сразу не сказал? Во сколько он придет? Кетти, беги наверх и прикажи Марго сделать что-нибудь с твоими волосами. Ты выглядишь, как матрос на корабле. Гордон, я не знала, что ты знаком с лордом Костейном. Как ты с ним познакомился?
— Но ведь с ним можно познакомиться где угодно.
— Да, но где?
Кетти благодарно ускользнула наверх, предоставив Гордону изобретать ответ. Она весьма тщательно продумала свой туалет. Совсем не для домашних она выбрала очень шедшее ей платье зеленого шелка с отделанной рюшем юбкой и надела маленькое изумрудное ожерелье, которое обычно носила только на балах. Она прекрасно понимала, что вряд ли заинтересует такого блистательного человека, как лорд Костейн, и твердо решила, что не влюбится в него. Он был слишком чванлив, чтобы понравиться ей, но в то же время представлял собой значительную, подходящую партию, и она собиралась произвести благоприятное впечатление. Марго, их горничная, расчесала ее кудряшки и подхватила зеленой лентой, чтобы подчеркнуть их каштановый блеск. Кетти взяла пеструю шаль с каймой и спустилась вниз.
— Замечательно, дорогая, — одобрительно сказала мать, окинув наметанным глазом туалет дочери. — Не правда ли, она прекрасно выглядит, Родни?
Дядя поднял седую голову от свежего журнала и зажмурился, что должно было означать согласие. В действительности же его интересовал только обед. Запах жареной баранины наполнял дом. Еда и напитки были его единственной отрадой. Ведь даже ученому человеку не чужды маленькие слабости.