Хартли заглянул в Большую гостиную, прежде чем подняться в номер — парочка все еще сидела у камина. Джонатон вслед за Хартли тоже заглянул в комнату. Сердце его больно сжалось при виде сестры, все еще находившейся в обществе Марча. Он видел, как напряжена она была. Мойра могла сорваться в любую минуту. Зашел Понсонби и позвал Стенби. Мойра не скрывала облегчения. Джон сел рядом с сестрой на диван.
— У тебя такой вид, словно тебя трепали собаки, леди Крифф, — сказал он сочувственно. — Нелегко было?
— Омерзительно. Он все время старался прикоснуться ко мне, — с отвращением ответила ему сестра. — Но дело стоило жертв. Пойду в комнату, прилягу. Голова раскалывается. Попроси Буллиона положить изумруды на место в сейф, Джонатон. — Она сняла ожерелье и подвески и передала их брату. — Он должен быть в конторе сейчас.
— Я останусь здесь и понаблюдаю. Но они хотели просить об отдельной комнате. Тогда у меня вряд ли что-то получится.
— Что делал Хартли, когда ушел, не кончив обеда?
— Стоял у воды и смотрел на море, словно собирался топиться. Потом подошел Понсонби, и они долго прогуливались вдоль берега. Мне не слышно было разговора, но было заметно, что оба увлечены беседой. Мне кажется, они с Понсонби заодно.
— Очень возможно. Понсонби хочет, чтобы его считали дураком, но переигрывает, таких придурков никто в жизни не видел. Слава Богу, что Хартли любит карты, пару часов будет занят ими. Можно хоть передохнуть.
Мойра вышла. Джонатон понес «изумруды» Буллиону. Навстречу ему попался выходивший из конторы Понсонби.
— Очень любезно с вашей стороны разрешить нам воспользоваться вашей семейной гостиной, Буллион. Сейчас приведу остальных. Да, не откажите в любезности принести нам бутылочку вашего отличного бренди.
Он удалился, а Буллион взял изумруды.
— Джентльмены собираются делать высокие ставки сегодня, — заметил Джонатон как бы между прочим.
— Да. Кто-то потеряет солидную сумму, ну а кто-то разбогатеет. Не понимаю, что заставляет их рисковать, но это их дело, они входят в азарт, а мое дело создать условия. Советую вам держаться от греха подальше, сэр Дэвид.
— Непростительная трата времени и денег. Я с большим удовольствием займусь латынью. Не пошлете ли одну из служанок к нам с чаем? Он не даст заснуть.
— Буду счастлив услужить. Ее Светлость тоже будет пить чай?
— Думаю, да. Не беспокойтесь, Буллион, я сам попрошу Сэлли.
Джонатон нашел Сэлли и остановился поболтать с ней. Он узнал, где находится семейная гостиная Буллионов — там должна была проходить игра в карты. Окно выходило на задний двор и бухту. Если окно не закроют, можно будет подслушать разговоры.
— Сэлли, окно не нужно плотно закрывать, пусть будет приоткрыто. Джентльмены курят сигары, будет очень душно и накурено.
— Хорошо, — согласилась девушка. Они к этому времени вошли в комнату — небольшую и весьма скромно обставленную. Сэлли подняла ставни, чтобы проникал воздух.
— Принесу пару блюдец, будет куда складывать окурки. От них жутко пахнет. За неделю не выветришь. Чай, наверное, готов, я его сейчас отнесу наверх.
— Я отнесу сам, — Джонатон дал ей двухпенсовик, девушка осталась довольна его щедростью.
Мойра испытывала сильную головную боль после долгого пребывания в обществе Стенби. Он вел себя отвратительно, все настойчивее пытаясь ухаживать за ней — держал ее руку в своей, уверял, что она очаровательна. Говорил ли он те же слова ее матери? «Восхитительна, клянусь Богом!» Брр! Как могла ее мать терпеть этого слизняка? Хотя в то время он был моложе и не намного старше матери. Бедная женщина не могла знать, что он собой представляет. Стенби отнюдь не безобразен, а мать тогда ужасно страдала от одиночества. Она родилась и выросла в сельской местности, и была неопытна, плохо знала людей. Стенби, должно быть, показался ей завидным кавалером. Но эти лягушачьи глаза! Ее передернуло от отвращения, она плотнее закуталась в шаль.
Когда раздался легкий стук в дверь, Мойра решила, что это Джонатон и пригласила войти, не предвидя неприятностей. Вошел мистер Хартли и закрыл за собой дверь. В его взгляде было что-то такое, что очень испугало девушку.
— Ко мне нельзя, мистер Хартли, я одна, — сказала она и хотела закрыть перед ним дверь.
Хартли загородил ей дорогу и сказал с издевкой:
— В первый вечер вы были более гостеприимны, мадам.
— Тогда в соседней комнате находился сэр Дэвид. Вынуждена просить вас уйти, сэр.
— А я, к сожалению, вынужден не подчиниться, — ответил он и прошел в спальню.
Негодование и страх овладели Мойрой.
— Если вы опять хотите отчитывать меня за посещение вашей комнаты, то я уже все объяснила.
— Ваше объяснение было столь же фальшивым, как и зеленое стеклянное ожерелье, которое вы надели к обеду.
Мойра ахнула.
— Не будьте глупцом, — сказала она. — Все знают, что изумруды семьи Криффов натуральные.
— Я в этом ни минуты не сомневаюсь, речь идет о вашем ожерелье, мэм.
— Как вы смеете разговаривать со мной подобным тоном! Уходите сейчас же! Немедленно! Или я позову на помощь.
— Ваш возлюбленный не услышит. Он внизу. Вы в самом деле хотите, чтобы он слышал то, что я собираюсь сказать вам?
— Говорите, что вы надумали, и уходите, мистер Хартли. Я очень устала, у меня был тяжелый день.
— Неужели? Не думаю, что уединенная беседа с поклонником может быть столь тягостна. Что же вас расстроило? Страх, что майор Стенби поймет, что вы не леди Крифф?
Мойра стала белой, как полотно. В прекрасных серых глазах застыл страх.
— Вы несете чепуху, — сказала она, но голос и стесненное дыхание ее выдавали.
— Нет, мадам. На этот раз не удастся провести меня. Мне стало известно из весьма компетентного источника, что леди Крифф — кстати рыжеволосая дама — не покидала Шотландии. Дело с драгоценностями полюбовно улажено без вмешательства суда. Так что поторопитесь привести ваши планы в исполнение, пока на вас не начали показывать пальцем и задавать нежелательные вопросы. Вам бы больше повезло, если бы вы затеяли игру со мной в первый же вечер, как и намеревались. Что остановило вас тогда? Вы испугались, что мой карман не выдержит ваших притязаний?
Мойра смотрела на него непонимающим взглядом.
— Игру? С вами?
— Или вы забыли, как заманили меня в свою комнату?
— Это была ошибка. Я приняла вас за джентльмена.
— Я не слепой и сразу понял, что вы не леди, хотя и хотите ею казаться. Теперь отвечайте, кто вы на самом деле и что за игру ведете.
— Я леди Крифф, — твердо стояла на своем Мойра.
— А я король Франции Луи. Но дело не в имени. У вас два выхода: либо вы честно признаетесь, кто вы есть на самом деле и что замышляете, либо я говорю Стенби, что драгоценности Криффов — дешевая подделка. Тогда вы сможете убедиться, что его рыцарские чувства уступают в прочности мрамору, в чем сейчас вы, вероятно, сомневаетесь. Несмотря на вашу привлекательность, Стенби потребует от своей любовницы нечто большое, чем смазливое личико.
От оскорбления кровь бросилась ей в голову.
— К вашему сведению, мистер Хартли, майор cделал мне предложение, он хочет жениться на мне. По крайней мере… Но что вам за дело до всего этого. Не пытайтесь провести меня. Вы ведь выполняете задание таможенной полиции, выслеживаете контрабандистов. Моральные проблемы не в вашей компетенции. Ваша жертва лорд Марчбэнк, а не леди Крифф.
— Значит, вы рылись в мусорной корзине и читали записку. Надо было ее скомкать должным образом. Вы меня просто разочаровали, мисс.
— Что вам нужно от меня? — спросила Мойра упавшим голосом.
— Я хочу, я требую, чтобы вы прекратили этот спектакль. Я представитель закона, офицер. Вы правы, что непосредственное мое задание — контрабанда, но я не допущу, не позволю обирать честных граждан.
— Честных! Этот человек прожженный негодяй, подлец! Вот подождите, сегодня он обчистит ваши карманы — ему это легко удается. Нужна лишь колода крапленых карт, тогда вы измените свое мнение.
— Спасибо за предупреждение, но два бесчестных поступка не равны одному доброму делу. Вам придется открыться мне. Для вашей же пользы советую покинуть гостиницу — и никаких записок или устных сообщений для Стенби.
— Нет! Я слишком долго ждала. Это последний шанс, вы должны меня понять, мистер Хартли. — Мойра робко взглянула на его неумолимое лицо и горько вздохнула. Хартли — представитель закона. Того самого закона, который дал право Лайонелу Марчу украсть ее и Джонатона состояние. Он не поймет.
— Для меня не секрет, что майор Стенби не лишен недостатков, — произнес Хартли неопределенно. — Мы уже играли в карты. Он действительно был небезупречен. Но нужно принять во внимание, что он всю жизнь защищал интересы страны. Не хочу ставить вас в неловкое положение, но закон есть закон, а вы собираетесь пойти против закона, это очевидно. Вам есть куда переехать?
Поскольку ей могли инкриминировать уголовное дело, Мойра решила не открывать своего имени.
— Нет. И денег тоже практически нет.
— А Марчбэнки?
— Мы намекали в письме, но они не предложили остановиться у них, — сказала она, надеясь вызвать сочувствие.
Хартли, размышляя, стал ходить взад и вперед по комнате. Заметил порошки от головной боли на столике около кровати. Побледневшее испуганное лицо девушки заставило его сердце сжаться от жалости и сострадания. Кем бы она ни была, но не могла же она оказаться хуже Стенби. Что если позволить ей остаться и испытать удачу на майоре — после отъезда его, Хартли, и Рудольфа. Когда он снова заговорил, тон его был мягче, он пошел на примирение.
— Давайте заключим сделку, — предложил он. Хартли надеялся на благодарность и был удивлен недовольной миной.
— Не собираюсь свидетельствовать против лорда Марчбэнка. — решительно заявила Мойра.
— От вас никто не требует показаний. Достаточно того, что мне уже известно. Безнаказанность сделала его таким самодовольным, что за доказательствами далеко ходить не надо, они на виду.
— Тогда какую сделку вы имеете в виду?
— Вы остаетесь в гостинице, пока не найдете другого места. Можете даже продолжать выдавать себя за леди Крифф, но Стенби вы должны сказать, что раздумали продавать коллекцию. Придумайте объяснение, воображением судьба вас не обделила. Скажите, что нашли другого покупателя или другого покровителя, чье общество не вызывает головной боли, или что решили пока не расставаться с драгоценностями. Такая талантливая лгунья, как вы, сможет предоставить правдоподобную причину.
Мойра внутренне съежилась от нового оскорбления, но ей было не до того, чтобы заострять на этом внимание. Если ей запрещали приводить в исполнение план, незачем было вообще оставаться в гостинице. Она уже собиралась сообщить Хартли об отъезде, как вдруг подумала, что нужно попробовать заключить сделку со Стенби, но так, чтобы Хартли не догадался. Пока Хартли будет отслеживать бренди и контрабандистов, она сделает свое дело. Мойра решила подождать с отъездом.
— Хорошо, согласна. Спасибо, мистер Хартли.
— Надеюсь, что вы сдержите свое слово, мадам. В противном случае, дело может принять нежелательный для вас оборот.
Сквозь слезы, застилавшие глаза, Мойра видела его недобрый оскал. Ей казалось незаслуженным наказанием, еще одним ударом судьбы, что этот человек должен был почему-то обрушиться со своей властью именно на нее, сломать ее и без того разбитую жизнь, будущее Джонатона, а она не могла сделать ничего, чтобы защитить себя и брата. Ей оставалось только подобострастное послушание. «Да, сэр». Лайонел Марч, лживый, нечестный, нечистый на руку совратитель женщин, почему-то попадал под покровительство закона, а они с Джонатоном — нет. Закон послал агента, чтобы остановить деятельность Марчбэнка. А почему? Что плохого он делал? Давал хлеб десяткам бедных соотечественников. Но закон его преследовал. Закон нужно было соблюдать в угоду таким, как Лайонел Марч.
— Все понимаю, — сказала она.
Хартли сознавал, что победил и должен испытывать чувство удовлетворения. Как же — остановил самозванку, не дал ей совершить зло. Деньги Стенби останутся при нем или перейдут к тому, кому они по праву принадлежат. Но что станет с таинственной леди Крифф?
— Чем вы займетесь, когда уедете отсюда? — спросил он.
— Куплю бриджи и завербуюсь в армию. Как вы недвусмысленно дали понять, принадлежность к армии ставит человека выше закона.
— А Дэвид? Что будет с ним?
— Вы же получили то, что хотели, мистер Хартли. Прошу, не надо лицемерия. К чему эти крокодиловы слезы? Вы уже доказали и вашу истинную заботу и сочувствие к нашим невзгодам.
Хартли едва сдержался, чтобы не сказать очередную грубость.
— Если дело в деньгах, готов дать их вам в долг.
— Я не так низко пала, чтобы принимать милостыню. Спокойной ночи.
Мойра подошла к двери и широко ее распахнула. Мистер Хартли вышел, раздраженный. Он шел с намерением помочь ей, почему же она смотрела на него как на ничтожество? Будь прокляты ее глаза! Почему он испытывает ощущение вины и укоры совести? Потому что она так молода и красива? У нее был такой жалкий вид, столько тоски и одиночества во взгляде, поникшие плечи…. словно она потеряла последнюю надежду или друга. И как непохожа на ту веселую ветреную особу, которая приехала в гостиницу двумя днями ранее.
Он подумал, что напрасно тратит свои душевные силы на сочувствие ей. Подобные женщины умеют сами за себя постоять. Всучит свои побрякушки доверчивому простаку где-нибудь в другом месте и дальше будет зарабатывать на жизнь тем же способом.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— У тебя такой вид, словно тебя трепали собаки, леди Крифф, — сказал он сочувственно. — Нелегко было?
— Омерзительно. Он все время старался прикоснуться ко мне, — с отвращением ответила ему сестра. — Но дело стоило жертв. Пойду в комнату, прилягу. Голова раскалывается. Попроси Буллиона положить изумруды на место в сейф, Джонатон. — Она сняла ожерелье и подвески и передала их брату. — Он должен быть в конторе сейчас.
— Я останусь здесь и понаблюдаю. Но они хотели просить об отдельной комнате. Тогда у меня вряд ли что-то получится.
— Что делал Хартли, когда ушел, не кончив обеда?
— Стоял у воды и смотрел на море, словно собирался топиться. Потом подошел Понсонби, и они долго прогуливались вдоль берега. Мне не слышно было разговора, но было заметно, что оба увлечены беседой. Мне кажется, они с Понсонби заодно.
— Очень возможно. Понсонби хочет, чтобы его считали дураком, но переигрывает, таких придурков никто в жизни не видел. Слава Богу, что Хартли любит карты, пару часов будет занят ими. Можно хоть передохнуть.
Мойра вышла. Джонатон понес «изумруды» Буллиону. Навстречу ему попался выходивший из конторы Понсонби.
— Очень любезно с вашей стороны разрешить нам воспользоваться вашей семейной гостиной, Буллион. Сейчас приведу остальных. Да, не откажите в любезности принести нам бутылочку вашего отличного бренди.
Он удалился, а Буллион взял изумруды.
— Джентльмены собираются делать высокие ставки сегодня, — заметил Джонатон как бы между прочим.
— Да. Кто-то потеряет солидную сумму, ну а кто-то разбогатеет. Не понимаю, что заставляет их рисковать, но это их дело, они входят в азарт, а мое дело создать условия. Советую вам держаться от греха подальше, сэр Дэвид.
— Непростительная трата времени и денег. Я с большим удовольствием займусь латынью. Не пошлете ли одну из служанок к нам с чаем? Он не даст заснуть.
— Буду счастлив услужить. Ее Светлость тоже будет пить чай?
— Думаю, да. Не беспокойтесь, Буллион, я сам попрошу Сэлли.
Джонатон нашел Сэлли и остановился поболтать с ней. Он узнал, где находится семейная гостиная Буллионов — там должна была проходить игра в карты. Окно выходило на задний двор и бухту. Если окно не закроют, можно будет подслушать разговоры.
— Сэлли, окно не нужно плотно закрывать, пусть будет приоткрыто. Джентльмены курят сигары, будет очень душно и накурено.
— Хорошо, — согласилась девушка. Они к этому времени вошли в комнату — небольшую и весьма скромно обставленную. Сэлли подняла ставни, чтобы проникал воздух.
— Принесу пару блюдец, будет куда складывать окурки. От них жутко пахнет. За неделю не выветришь. Чай, наверное, готов, я его сейчас отнесу наверх.
— Я отнесу сам, — Джонатон дал ей двухпенсовик, девушка осталась довольна его щедростью.
Мойра испытывала сильную головную боль после долгого пребывания в обществе Стенби. Он вел себя отвратительно, все настойчивее пытаясь ухаживать за ней — держал ее руку в своей, уверял, что она очаровательна. Говорил ли он те же слова ее матери? «Восхитительна, клянусь Богом!» Брр! Как могла ее мать терпеть этого слизняка? Хотя в то время он был моложе и не намного старше матери. Бедная женщина не могла знать, что он собой представляет. Стенби отнюдь не безобразен, а мать тогда ужасно страдала от одиночества. Она родилась и выросла в сельской местности, и была неопытна, плохо знала людей. Стенби, должно быть, показался ей завидным кавалером. Но эти лягушачьи глаза! Ее передернуло от отвращения, она плотнее закуталась в шаль.
Когда раздался легкий стук в дверь, Мойра решила, что это Джонатон и пригласила войти, не предвидя неприятностей. Вошел мистер Хартли и закрыл за собой дверь. В его взгляде было что-то такое, что очень испугало девушку.
— Ко мне нельзя, мистер Хартли, я одна, — сказала она и хотела закрыть перед ним дверь.
Хартли загородил ей дорогу и сказал с издевкой:
— В первый вечер вы были более гостеприимны, мадам.
— Тогда в соседней комнате находился сэр Дэвид. Вынуждена просить вас уйти, сэр.
— А я, к сожалению, вынужден не подчиниться, — ответил он и прошел в спальню.
Негодование и страх овладели Мойрой.
— Если вы опять хотите отчитывать меня за посещение вашей комнаты, то я уже все объяснила.
— Ваше объяснение было столь же фальшивым, как и зеленое стеклянное ожерелье, которое вы надели к обеду.
Мойра ахнула.
— Не будьте глупцом, — сказала она. — Все знают, что изумруды семьи Криффов натуральные.
— Я в этом ни минуты не сомневаюсь, речь идет о вашем ожерелье, мэм.
— Как вы смеете разговаривать со мной подобным тоном! Уходите сейчас же! Немедленно! Или я позову на помощь.
— Ваш возлюбленный не услышит. Он внизу. Вы в самом деле хотите, чтобы он слышал то, что я собираюсь сказать вам?
— Говорите, что вы надумали, и уходите, мистер Хартли. Я очень устала, у меня был тяжелый день.
— Неужели? Не думаю, что уединенная беседа с поклонником может быть столь тягостна. Что же вас расстроило? Страх, что майор Стенби поймет, что вы не леди Крифф?
Мойра стала белой, как полотно. В прекрасных серых глазах застыл страх.
— Вы несете чепуху, — сказала она, но голос и стесненное дыхание ее выдавали.
— Нет, мадам. На этот раз не удастся провести меня. Мне стало известно из весьма компетентного источника, что леди Крифф — кстати рыжеволосая дама — не покидала Шотландии. Дело с драгоценностями полюбовно улажено без вмешательства суда. Так что поторопитесь привести ваши планы в исполнение, пока на вас не начали показывать пальцем и задавать нежелательные вопросы. Вам бы больше повезло, если бы вы затеяли игру со мной в первый же вечер, как и намеревались. Что остановило вас тогда? Вы испугались, что мой карман не выдержит ваших притязаний?
Мойра смотрела на него непонимающим взглядом.
— Игру? С вами?
— Или вы забыли, как заманили меня в свою комнату?
— Это была ошибка. Я приняла вас за джентльмена.
— Я не слепой и сразу понял, что вы не леди, хотя и хотите ею казаться. Теперь отвечайте, кто вы на самом деле и что за игру ведете.
— Я леди Крифф, — твердо стояла на своем Мойра.
— А я король Франции Луи. Но дело не в имени. У вас два выхода: либо вы честно признаетесь, кто вы есть на самом деле и что замышляете, либо я говорю Стенби, что драгоценности Криффов — дешевая подделка. Тогда вы сможете убедиться, что его рыцарские чувства уступают в прочности мрамору, в чем сейчас вы, вероятно, сомневаетесь. Несмотря на вашу привлекательность, Стенби потребует от своей любовницы нечто большое, чем смазливое личико.
От оскорбления кровь бросилась ей в голову.
— К вашему сведению, мистер Хартли, майор cделал мне предложение, он хочет жениться на мне. По крайней мере… Но что вам за дело до всего этого. Не пытайтесь провести меня. Вы ведь выполняете задание таможенной полиции, выслеживаете контрабандистов. Моральные проблемы не в вашей компетенции. Ваша жертва лорд Марчбэнк, а не леди Крифф.
— Значит, вы рылись в мусорной корзине и читали записку. Надо было ее скомкать должным образом. Вы меня просто разочаровали, мисс.
— Что вам нужно от меня? — спросила Мойра упавшим голосом.
— Я хочу, я требую, чтобы вы прекратили этот спектакль. Я представитель закона, офицер. Вы правы, что непосредственное мое задание — контрабанда, но я не допущу, не позволю обирать честных граждан.
— Честных! Этот человек прожженный негодяй, подлец! Вот подождите, сегодня он обчистит ваши карманы — ему это легко удается. Нужна лишь колода крапленых карт, тогда вы измените свое мнение.
— Спасибо за предупреждение, но два бесчестных поступка не равны одному доброму делу. Вам придется открыться мне. Для вашей же пользы советую покинуть гостиницу — и никаких записок или устных сообщений для Стенби.
— Нет! Я слишком долго ждала. Это последний шанс, вы должны меня понять, мистер Хартли. — Мойра робко взглянула на его неумолимое лицо и горько вздохнула. Хартли — представитель закона. Того самого закона, который дал право Лайонелу Марчу украсть ее и Джонатона состояние. Он не поймет.
— Для меня не секрет, что майор Стенби не лишен недостатков, — произнес Хартли неопределенно. — Мы уже играли в карты. Он действительно был небезупречен. Но нужно принять во внимание, что он всю жизнь защищал интересы страны. Не хочу ставить вас в неловкое положение, но закон есть закон, а вы собираетесь пойти против закона, это очевидно. Вам есть куда переехать?
Поскольку ей могли инкриминировать уголовное дело, Мойра решила не открывать своего имени.
— Нет. И денег тоже практически нет.
— А Марчбэнки?
— Мы намекали в письме, но они не предложили остановиться у них, — сказала она, надеясь вызвать сочувствие.
Хартли, размышляя, стал ходить взад и вперед по комнате. Заметил порошки от головной боли на столике около кровати. Побледневшее испуганное лицо девушки заставило его сердце сжаться от жалости и сострадания. Кем бы она ни была, но не могла же она оказаться хуже Стенби. Что если позволить ей остаться и испытать удачу на майоре — после отъезда его, Хартли, и Рудольфа. Когда он снова заговорил, тон его был мягче, он пошел на примирение.
— Давайте заключим сделку, — предложил он. Хартли надеялся на благодарность и был удивлен недовольной миной.
— Не собираюсь свидетельствовать против лорда Марчбэнка. — решительно заявила Мойра.
— От вас никто не требует показаний. Достаточно того, что мне уже известно. Безнаказанность сделала его таким самодовольным, что за доказательствами далеко ходить не надо, они на виду.
— Тогда какую сделку вы имеете в виду?
— Вы остаетесь в гостинице, пока не найдете другого места. Можете даже продолжать выдавать себя за леди Крифф, но Стенби вы должны сказать, что раздумали продавать коллекцию. Придумайте объяснение, воображением судьба вас не обделила. Скажите, что нашли другого покупателя или другого покровителя, чье общество не вызывает головной боли, или что решили пока не расставаться с драгоценностями. Такая талантливая лгунья, как вы, сможет предоставить правдоподобную причину.
Мойра внутренне съежилась от нового оскорбления, но ей было не до того, чтобы заострять на этом внимание. Если ей запрещали приводить в исполнение план, незачем было вообще оставаться в гостинице. Она уже собиралась сообщить Хартли об отъезде, как вдруг подумала, что нужно попробовать заключить сделку со Стенби, но так, чтобы Хартли не догадался. Пока Хартли будет отслеживать бренди и контрабандистов, она сделает свое дело. Мойра решила подождать с отъездом.
— Хорошо, согласна. Спасибо, мистер Хартли.
— Надеюсь, что вы сдержите свое слово, мадам. В противном случае, дело может принять нежелательный для вас оборот.
Сквозь слезы, застилавшие глаза, Мойра видела его недобрый оскал. Ей казалось незаслуженным наказанием, еще одним ударом судьбы, что этот человек должен был почему-то обрушиться со своей властью именно на нее, сломать ее и без того разбитую жизнь, будущее Джонатона, а она не могла сделать ничего, чтобы защитить себя и брата. Ей оставалось только подобострастное послушание. «Да, сэр». Лайонел Марч, лживый, нечестный, нечистый на руку совратитель женщин, почему-то попадал под покровительство закона, а они с Джонатоном — нет. Закон послал агента, чтобы остановить деятельность Марчбэнка. А почему? Что плохого он делал? Давал хлеб десяткам бедных соотечественников. Но закон его преследовал. Закон нужно было соблюдать в угоду таким, как Лайонел Марч.
— Все понимаю, — сказала она.
Хартли сознавал, что победил и должен испытывать чувство удовлетворения. Как же — остановил самозванку, не дал ей совершить зло. Деньги Стенби останутся при нем или перейдут к тому, кому они по праву принадлежат. Но что станет с таинственной леди Крифф?
— Чем вы займетесь, когда уедете отсюда? — спросил он.
— Куплю бриджи и завербуюсь в армию. Как вы недвусмысленно дали понять, принадлежность к армии ставит человека выше закона.
— А Дэвид? Что будет с ним?
— Вы же получили то, что хотели, мистер Хартли. Прошу, не надо лицемерия. К чему эти крокодиловы слезы? Вы уже доказали и вашу истинную заботу и сочувствие к нашим невзгодам.
Хартли едва сдержался, чтобы не сказать очередную грубость.
— Если дело в деньгах, готов дать их вам в долг.
— Я не так низко пала, чтобы принимать милостыню. Спокойной ночи.
Мойра подошла к двери и широко ее распахнула. Мистер Хартли вышел, раздраженный. Он шел с намерением помочь ей, почему же она смотрела на него как на ничтожество? Будь прокляты ее глаза! Почему он испытывает ощущение вины и укоры совести? Потому что она так молода и красива? У нее был такой жалкий вид, столько тоски и одиночества во взгляде, поникшие плечи…. словно она потеряла последнюю надежду или друга. И как непохожа на ту веселую ветреную особу, которая приехала в гостиницу двумя днями ранее.
Он подумал, что напрасно тратит свои душевные силы на сочувствие ей. Подобные женщины умеют сами за себя постоять. Всучит свои побрякушки доверчивому простаку где-нибудь в другом месте и дальше будет зарабатывать на жизнь тем же способом.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Джонатон вернулся в номер уже после ухода Хартли. Зная, что Мойре нездоровится, он не стал ее беспокоить, а сразу отправился к себе. Еще не успев зажечь лампу, он увидел полоску света, пробивавшуюся из-под двери в гостиную, вошел и застал Мойру, сидящей на диване в горестной позе отчаяния.
Обдумав свое положение, Мойра пришла к выводу, что они потерпели поражение.
— Все кончено, Джонатон, — сказала она обреченно. — Хартли знает, что мы не настоящие Криффы, что коллекция фальшивая. Ему известно все, кроме нашего настоящего имени. От меня он его не узнает. Он потребовал, чтобы я отменила сделку со Стенби. Если не послушаюсь, он скажет, что мы мошенничаем, и к тому же засадит нас в тюрьму. У меня не было выхода, пришлось принять его условия. Интересно, если бы он знал, как на самом деле обстоят дела, стал бы он защищать Стенби с тем же рвением? Как ты думаешь, стоит рассказать ему правду и положиться на его великодушие?
Эта новость до того огорошила Джонатона, что он забыл о собственном открытии.
— Черт возьми, как ему удалось узнать?
— Он наводил о нас справки. Оказалось, что леди Крифф рыжеволосая и к тому же не выезжала из Шотландии.
— Интересно, с чего это он стал проверять нас? Никто больше ничего не заподозрил.
— Это не человек, а хорек. Сует свой острый нос повсюду, пока не докапывается до того, что ищет. Ему известно все о связи Марчбэнка с контрабандистами. Его он тоже отстранит от дела.
— Вот здесь ты ошибаешься, — сказал Джонатон, таинственно улыбаясь. — Хартли вовсе не таможенный инспектор.
— Кем ему еще быть?
— Такой же мошенник, как Лайонел Марч, — заявил Джонатон с видом победителя.
Поникшие плечи Мойры вдруг распрямились. В глазах блеснул радостный огонек.
— Что тебе удалось узнать? Скажи мне все.
— Я попросил Сэлли открыть окно гостиной, где тогда играли в карты, но они не играли, а просто беседовали. Я слушал под окном. Каждое слово трудно было разобрать, но слышал достаточно. Сначала не мог ничего понять толком. Они говорили о большом годовом доходе от какой-то операции и тому подобном, как бизнесмены. Потом до меня дошло, что они обсуждали дело кузена Джона, его контрабандные операции. Ты не поверишь, сколько он на этом зарабатывает!
— Таможенный офицер должен интересоваться, как идет дело. Он надеется проследить всю цепочку.
— Но зачем ему обсуждать это со Стенби? Подожди, дай досказать. Суть в том, что Хартли утверждает: он имел разговор с Черным Призраком и тот согласился продать все «дело», — налаженную контрабанду бренди, — потому что накопил столько денег, что не знает, что с ними делать. Он хочет переехать в Лондон и там спустить их. Надеюсь, тебе понятно, что все это блеф. Питер на самом деле не имеет никакой власти. Кузен Джон, который сейчас заправляет делом, не собирался продавать его. Он говорил, что передаст его Питеру, когда придет время уйти на покой. Хартли выдумал, будто он слыхал о продаже рискованного предприятия за пятьдесят тысяч фунтов, когда навещал с нами Ковхаус. Он якобы согласен вложить пятнадцать тысяч. Понсонби дает десять, а на двадцать пять пытается уговорить Стенби. Но это все чистая афера. Он прикарманит их деньги и сбежит. Идея принадлежит ему.
Мойра не верила своим ушам.
— Это трюк, чтобы поймать в ловушку лорда Марчбэнка, — сказала она.
— Ничуть. Говорю тебе, что Хартли утверждает, что дело продается. Он даже называл Стенби и Понсонби цифры, которые сам придумал, потому что Марчбэнк не делает записей. Сегодня он говорил, что не оставляет никаких письменных улик. Буллиона они тоже привлекли, тот подтвердил сообщение Хартли. Хартли нашел кого-то, кто выдает себя за Черного Призрака и который собирается сегодня ночью продемонстрировать, как отлажена цепочка. Наверное, эту роль сыграет его лакей, наденет черную маску. Они хотят осмотреть корабли, чтобы понять, как провозят бренди под фальшивым настилом вместо пола. Хартли даже покажет, где бренди складируется на берегу. Он говорит, что пять тысяч идут на взятку Марчбэнку — он долгие годы оказывает помощь контрабандистам — и пара сотен братьям Поттерам, простачкам из профилактической службы. Он очень убедительно расписал выгоду — надежно, как ценные бумаги, а прибыль гораздо больше. Думаю, что Стенби клюнет на удочку. Он сказал, что посоветуется со своим управляющим насчет суммы, но видно было, что он просто исходит слюной от перспективы легкой наживы.
— Не сомневаюсь. Но, ты уверен, что Хартли не выполняет задание таможенной полиции? Неужели он обычный вор?
— Готов поклясться на крови.
Мойру захлестнул вихрь противоречивых чувств: гнев, жажда мести и даже некоторое восхищение — все смешалось в ее сердце. Но победило глубокое возмущение.
— И этот подлец имел наглость назвать меня содержанкой!
— Он так называл тебя?! Клянусь Богом, я потребую объяснений! — воскликнул Джонатон.
— Нет, ты не сделаешь этого, — запротестовала Мойра. Мстительные огоньки блеснули в ее прекрасных глазах. — Уж предоставь мне удовольствие рассчитаться с мистером Хартли. О, я мечтаю об этом наслаждении!
Джонатон молча смотрел на огонь в камине.
— Ты забываешь об осторожности, Мойра. Мы не дома и не можем позволить себе делать то, что нам хочется. Мы в ловушке. Хартли знает, что мы не те, за кого себя выдаем, и что ценности не настоящие… Если он скажет Марчу…
— Если он окажет нам такую услугу, я в долгу не останусь. У меня тоже есть, чем прижать его к стенке и заставить принять мои условия. Я то думала, что он держит все нити в руках, испугалась по глупости. А теперь жажду побеседовать с ним еще раз.
— Это опасно, Мойра, — встревожился Джонатон. — Он не захочет терять большие деньги… кто знает… может расправиться с тобой, чего доброго. Если уж вызовешь его на разговор, то выбери хоть безопасное место.
Мойра почему-то не опасалась за свою жизнь. Она была уверена, что на убийство Хартли не пойдет, но послушаться совета не мешало; она поговорит с ним в Большой Гостиной у камина, в стороне от посторонних глаз и одновременно на людях.
В ту ночь Мойре не удалось заснуть. В тишине спальни она обдумывала предстоящий поединок. На этот раз Хартли не удастся заполучить все козыри в игре. Он не посмеет оскорблять ее или грозить законом. Ради удовольствия загнать его в угол не жалко даже пожертвовать состоянием.
Поразмыслив, она поняла, что единственное соображение, которое двигало Хартли, когда он запретил ей сделку со Стенби, был страх, что у того не останется денег на участие в афере с продажей контрабанды. Хартли сам имел виды на деньги майора. Но заставить ее признаться публично, что она присвоила чужое имя, ему не удастся. Это главное. Она еще леди Крифф, и пусть Марч сам выбирает, в какую авантюру вложить деньги. Завтра она завершит начатое и будет так флиртовать с негодяем Стенби, что он совсем потеряет голову.
В глубине души ей больше хотелось сыграть роль ветреной девчонки с мистером Хартли. Грустно было сознавать, что он составил о ней столь нелестное мнение, что оказался не очень умелым интриганом. Девушка старалась убедить себя, что ей нет дела до его мнения или доброго расположения. Обычный воришка, жалкий обманщик.
Под утро Мойра заснула. Проснулась она, когда солнце уже взошло и лучи весело играли на стенах, потолке, мебели. Она встала с ощущением легкости и приятного возбуждения во всем теле. Хартли обычно спускался к завтраку рано. Если поспешить, то можно будет застать его одного до прихода Марча.
Мойра быстро привела себя в порядок. День обещал быть теплым. Она выбрала легкое платье из тонкого голубого муслина, наскоро провела щеткой по волосам, решив не делать прическу, а оставить локоны распущенными. Хотя так она несколько изменяла «стилю леди Крифф», зато выглядела больше самой собой, как любая провинциальная леди. Но это не имеет значения. До встречи с майором она успеет переодеться. Сейчас нужно спешить.
Мойра выскользнула в коридор, бесшумно прикрыв дверь, чтобы никого не разбудить. Чем меньше людей в Большой Гостиной, тем лучше. Другого, более безопасного места трудно было найти. Хартли не посмеет поднять на нее руку здесь.
Обдумав свое положение, Мойра пришла к выводу, что они потерпели поражение.
— Все кончено, Джонатон, — сказала она обреченно. — Хартли знает, что мы не настоящие Криффы, что коллекция фальшивая. Ему известно все, кроме нашего настоящего имени. От меня он его не узнает. Он потребовал, чтобы я отменила сделку со Стенби. Если не послушаюсь, он скажет, что мы мошенничаем, и к тому же засадит нас в тюрьму. У меня не было выхода, пришлось принять его условия. Интересно, если бы он знал, как на самом деле обстоят дела, стал бы он защищать Стенби с тем же рвением? Как ты думаешь, стоит рассказать ему правду и положиться на его великодушие?
Эта новость до того огорошила Джонатона, что он забыл о собственном открытии.
— Черт возьми, как ему удалось узнать?
— Он наводил о нас справки. Оказалось, что леди Крифф рыжеволосая и к тому же не выезжала из Шотландии.
— Интересно, с чего это он стал проверять нас? Никто больше ничего не заподозрил.
— Это не человек, а хорек. Сует свой острый нос повсюду, пока не докапывается до того, что ищет. Ему известно все о связи Марчбэнка с контрабандистами. Его он тоже отстранит от дела.
— Вот здесь ты ошибаешься, — сказал Джонатон, таинственно улыбаясь. — Хартли вовсе не таможенный инспектор.
— Кем ему еще быть?
— Такой же мошенник, как Лайонел Марч, — заявил Джонатон с видом победителя.
Поникшие плечи Мойры вдруг распрямились. В глазах блеснул радостный огонек.
— Что тебе удалось узнать? Скажи мне все.
— Я попросил Сэлли открыть окно гостиной, где тогда играли в карты, но они не играли, а просто беседовали. Я слушал под окном. Каждое слово трудно было разобрать, но слышал достаточно. Сначала не мог ничего понять толком. Они говорили о большом годовом доходе от какой-то операции и тому подобном, как бизнесмены. Потом до меня дошло, что они обсуждали дело кузена Джона, его контрабандные операции. Ты не поверишь, сколько он на этом зарабатывает!
— Таможенный офицер должен интересоваться, как идет дело. Он надеется проследить всю цепочку.
— Но зачем ему обсуждать это со Стенби? Подожди, дай досказать. Суть в том, что Хартли утверждает: он имел разговор с Черным Призраком и тот согласился продать все «дело», — налаженную контрабанду бренди, — потому что накопил столько денег, что не знает, что с ними делать. Он хочет переехать в Лондон и там спустить их. Надеюсь, тебе понятно, что все это блеф. Питер на самом деле не имеет никакой власти. Кузен Джон, который сейчас заправляет делом, не собирался продавать его. Он говорил, что передаст его Питеру, когда придет время уйти на покой. Хартли выдумал, будто он слыхал о продаже рискованного предприятия за пятьдесят тысяч фунтов, когда навещал с нами Ковхаус. Он якобы согласен вложить пятнадцать тысяч. Понсонби дает десять, а на двадцать пять пытается уговорить Стенби. Но это все чистая афера. Он прикарманит их деньги и сбежит. Идея принадлежит ему.
Мойра не верила своим ушам.
— Это трюк, чтобы поймать в ловушку лорда Марчбэнка, — сказала она.
— Ничуть. Говорю тебе, что Хартли утверждает, что дело продается. Он даже называл Стенби и Понсонби цифры, которые сам придумал, потому что Марчбэнк не делает записей. Сегодня он говорил, что не оставляет никаких письменных улик. Буллиона они тоже привлекли, тот подтвердил сообщение Хартли. Хартли нашел кого-то, кто выдает себя за Черного Призрака и который собирается сегодня ночью продемонстрировать, как отлажена цепочка. Наверное, эту роль сыграет его лакей, наденет черную маску. Они хотят осмотреть корабли, чтобы понять, как провозят бренди под фальшивым настилом вместо пола. Хартли даже покажет, где бренди складируется на берегу. Он говорит, что пять тысяч идут на взятку Марчбэнку — он долгие годы оказывает помощь контрабандистам — и пара сотен братьям Поттерам, простачкам из профилактической службы. Он очень убедительно расписал выгоду — надежно, как ценные бумаги, а прибыль гораздо больше. Думаю, что Стенби клюнет на удочку. Он сказал, что посоветуется со своим управляющим насчет суммы, но видно было, что он просто исходит слюной от перспективы легкой наживы.
— Не сомневаюсь. Но, ты уверен, что Хартли не выполняет задание таможенной полиции? Неужели он обычный вор?
— Готов поклясться на крови.
Мойру захлестнул вихрь противоречивых чувств: гнев, жажда мести и даже некоторое восхищение — все смешалось в ее сердце. Но победило глубокое возмущение.
— И этот подлец имел наглость назвать меня содержанкой!
— Он так называл тебя?! Клянусь Богом, я потребую объяснений! — воскликнул Джонатон.
— Нет, ты не сделаешь этого, — запротестовала Мойра. Мстительные огоньки блеснули в ее прекрасных глазах. — Уж предоставь мне удовольствие рассчитаться с мистером Хартли. О, я мечтаю об этом наслаждении!
Джонатон молча смотрел на огонь в камине.
— Ты забываешь об осторожности, Мойра. Мы не дома и не можем позволить себе делать то, что нам хочется. Мы в ловушке. Хартли знает, что мы не те, за кого себя выдаем, и что ценности не настоящие… Если он скажет Марчу…
— Если он окажет нам такую услугу, я в долгу не останусь. У меня тоже есть, чем прижать его к стенке и заставить принять мои условия. Я то думала, что он держит все нити в руках, испугалась по глупости. А теперь жажду побеседовать с ним еще раз.
— Это опасно, Мойра, — встревожился Джонатон. — Он не захочет терять большие деньги… кто знает… может расправиться с тобой, чего доброго. Если уж вызовешь его на разговор, то выбери хоть безопасное место.
Мойра почему-то не опасалась за свою жизнь. Она была уверена, что на убийство Хартли не пойдет, но послушаться совета не мешало; она поговорит с ним в Большой Гостиной у камина, в стороне от посторонних глаз и одновременно на людях.
В ту ночь Мойре не удалось заснуть. В тишине спальни она обдумывала предстоящий поединок. На этот раз Хартли не удастся заполучить все козыри в игре. Он не посмеет оскорблять ее или грозить законом. Ради удовольствия загнать его в угол не жалко даже пожертвовать состоянием.
Поразмыслив, она поняла, что единственное соображение, которое двигало Хартли, когда он запретил ей сделку со Стенби, был страх, что у того не останется денег на участие в афере с продажей контрабанды. Хартли сам имел виды на деньги майора. Но заставить ее признаться публично, что она присвоила чужое имя, ему не удастся. Это главное. Она еще леди Крифф, и пусть Марч сам выбирает, в какую авантюру вложить деньги. Завтра она завершит начатое и будет так флиртовать с негодяем Стенби, что он совсем потеряет голову.
В глубине души ей больше хотелось сыграть роль ветреной девчонки с мистером Хартли. Грустно было сознавать, что он составил о ней столь нелестное мнение, что оказался не очень умелым интриганом. Девушка старалась убедить себя, что ей нет дела до его мнения или доброго расположения. Обычный воришка, жалкий обманщик.
Под утро Мойра заснула. Проснулась она, когда солнце уже взошло и лучи весело играли на стенах, потолке, мебели. Она встала с ощущением легкости и приятного возбуждения во всем теле. Хартли обычно спускался к завтраку рано. Если поспешить, то можно будет застать его одного до прихода Марча.
Мойра быстро привела себя в порядок. День обещал быть теплым. Она выбрала легкое платье из тонкого голубого муслина, наскоро провела щеткой по волосам, решив не делать прическу, а оставить локоны распущенными. Хотя так она несколько изменяла «стилю леди Крифф», зато выглядела больше самой собой, как любая провинциальная леди. Но это не имеет значения. До встречи с майором она успеет переодеться. Сейчас нужно спешить.
Мойра выскользнула в коридор, бесшумно прикрыв дверь, чтобы никого не разбудить. Чем меньше людей в Большой Гостиной, тем лучше. Другого, более безопасного места трудно было найти. Хартли не посмеет поднять на нее руку здесь.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Через открытую дверь Большой Гостиной Мойра увидела мистера Хартли, одиноко сидящего за столом. Он как раз собирался приступить к завтраку. Кроме него и пожилого джентльмена, читавшего газету за угловым столиком, в гостиной никого не было. Несмотря на сведения, обеспечивавшие ей надежность позиций, Мойра испытывала необъяснимый страх, приближаясь к Хартли. Хартли выглядел таким сильным и неуязвимым. Мойра снова с сожалением подумала, что, если бы он не оказался негодяем, она с удовольствием воспользовалась бы его помощью. Щеки ее горели, глаза блестели от волнения, сердце отчаянно стучало. Хартли заметил, что она вошла.
Мойра прошла прямо к столу Хартли, улыбнулась и сказала:
— Доброе утро, мистер Хартли. Мы с вами ранние птички. Можно присоединиться?
Он даже не подумал встать или ответить на ее приветствие, просто кивнул и пробурчал что-то в знак согласия, окинув ее презрительным взглядом, что только укрепило решимость Мойры. Однако его нежелание проявить элементарное почтение больно ее кольнуло.
Хартли был уверен, что сразу раскусил ее намерения: решила сыграть роль невинной провинциалки в надежде на его жалость. Нельзя было не признать, что с заданием ей удалось справиться превосходно. Обрамлявшие щеки локоны ниспадали каскадом, делая ее неотразимой. Простое муслиновое платье сидело превосходно и шло ей гораздо больше шикарных безвкусных нарядов, которые она надевала раньше. Она даже подобрала новое выражение лица специально для этого случая — смесь страха и решимости в расширенных серебристых глазах было что-то новое, чего он раньше не замечал. Хартли приготовился выслушать душещипательный рассказ. Что она изобрела на этот раз? Историю двух несчастных сирот, сбежавших от жестокой мачехи? Или о коварном опекуне, который принуждал ее к сожительству?
— Надеюсь, что вы пришли в себя, мисс, — начал он ледяным тоном, не предложив ей даже кофе. Это, как он полагал, могло придать оттенок дружеского расположения их беседе, а Хартли решил избегать даже намека на дружеские отношения.
— Я обдумала ситуацию, — ответила она.
— И?
Мойра дерзко взглянула на него, невинный вид как рукой сняло.
— И решила, что ваше положение очень шаткое, мистер Хартли.
Он изумленно вскинул голову и направил на нее острый проницательный взгляд.
— Вот как? Я всегда подозревал, что вам не хватает мудрости, но до этого момента не считал вас дурой.
— Может быть и так. Но, если вы полагали, что у меня недостаточно опыта и соображения, чтобы понять вашу игру, вы глубоко ошиблись. Вы тоже излишне медлите с завершением задуманного дела, мистер Хартли. Мне удалось узнать, что вы тоже не тот, за кого себя выдаете. На самом деле вы никто иной, как негодяй, пытающийся сбыть за большие деньги то, что ему не принадлежит.
Он засмеялся с вызовом.
— Тот случай, когда гора идет к Магомету.
— Называйте, как хотите. Цели, однако, похожи. Ваш план гораздо опаснее моего, сэр. Черный Пизрак вас вытащит из укрытия и четвертует, если я шепну ему о том, что вы замышляете.
— Он не настолько глуп, чтобы причинить вред офицеру таможенной службы.
— Верно на тот случай, если бы вы им были. Другое дело человек, который под прикрытием закона совершает преступление. Ему грозит расправа не только со стороны властей, но и со стороны Джентльменов. Мне известно, чем вы здесь занимаетесь, сэр, — стараетесь втянуть Стенби и Понсонби в приобретение доли в контрабанде крепких напитков. Пока еще я не сообщила Черному Призраку.
— Вы просто ненормальная.
— Не думаю. Цена — пятьдесят тысяч фунтов, половину которых вы рассчитываете вытянуть из кармана Стенби. Именно поэтому вы и не хотели, чтобы он купил коллекцию.
Мойра прошла прямо к столу Хартли, улыбнулась и сказала:
— Доброе утро, мистер Хартли. Мы с вами ранние птички. Можно присоединиться?
Он даже не подумал встать или ответить на ее приветствие, просто кивнул и пробурчал что-то в знак согласия, окинув ее презрительным взглядом, что только укрепило решимость Мойры. Однако его нежелание проявить элементарное почтение больно ее кольнуло.
Хартли был уверен, что сразу раскусил ее намерения: решила сыграть роль невинной провинциалки в надежде на его жалость. Нельзя было не признать, что с заданием ей удалось справиться превосходно. Обрамлявшие щеки локоны ниспадали каскадом, делая ее неотразимой. Простое муслиновое платье сидело превосходно и шло ей гораздо больше шикарных безвкусных нарядов, которые она надевала раньше. Она даже подобрала новое выражение лица специально для этого случая — смесь страха и решимости в расширенных серебристых глазах было что-то новое, чего он раньше не замечал. Хартли приготовился выслушать душещипательный рассказ. Что она изобрела на этот раз? Историю двух несчастных сирот, сбежавших от жестокой мачехи? Или о коварном опекуне, который принуждал ее к сожительству?
— Надеюсь, что вы пришли в себя, мисс, — начал он ледяным тоном, не предложив ей даже кофе. Это, как он полагал, могло придать оттенок дружеского расположения их беседе, а Хартли решил избегать даже намека на дружеские отношения.
— Я обдумала ситуацию, — ответила она.
— И?
Мойра дерзко взглянула на него, невинный вид как рукой сняло.
— И решила, что ваше положение очень шаткое, мистер Хартли.
Он изумленно вскинул голову и направил на нее острый проницательный взгляд.
— Вот как? Я всегда подозревал, что вам не хватает мудрости, но до этого момента не считал вас дурой.
— Может быть и так. Но, если вы полагали, что у меня недостаточно опыта и соображения, чтобы понять вашу игру, вы глубоко ошиблись. Вы тоже излишне медлите с завершением задуманного дела, мистер Хартли. Мне удалось узнать, что вы тоже не тот, за кого себя выдаете. На самом деле вы никто иной, как негодяй, пытающийся сбыть за большие деньги то, что ему не принадлежит.
Он засмеялся с вызовом.
— Тот случай, когда гора идет к Магомету.
— Называйте, как хотите. Цели, однако, похожи. Ваш план гораздо опаснее моего, сэр. Черный Пизрак вас вытащит из укрытия и четвертует, если я шепну ему о том, что вы замышляете.
— Он не настолько глуп, чтобы причинить вред офицеру таможенной службы.
— Верно на тот случай, если бы вы им были. Другое дело человек, который под прикрытием закона совершает преступление. Ему грозит расправа не только со стороны властей, но и со стороны Джентльменов. Мне известно, чем вы здесь занимаетесь, сэр, — стараетесь втянуть Стенби и Понсонби в приобретение доли в контрабанде крепких напитков. Пока еще я не сообщила Черному Призраку.
— Вы просто ненормальная.
— Не думаю. Цена — пятьдесят тысяч фунтов, половину которых вы рассчитываете вытянуть из кармана Стенби. Именно поэтому вы и не хотели, чтобы он купил коллекцию.