ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Ты прав, Джонатон. Надо следить за Хартли, мы должны ходить за ним по пятам, — сказала Мойра, бросив шаль, веер и сумочку на постель. — Я надену костюм для верховой езды и выйду к тебе через десять минут. Не надевай вечернего костюма, мы не можем рисковать им.
— Когда мы будем выходить из гостиницы, нас могут увидеть. Мне все равно, но для леди…
— Если бы я вовремя подумала, что леди не может вести себя, как ей хотелось бы, я бы сыграла роль молодого джентльмена. Ты мог бы подставить к моему окну лестницу?
— Если найду ее, она должна быть где-то поблизости.
— Лучше захвати из нашей кареты темный фонарь. Они оба сменили вечернюю одежду на будничную.
Вскоре Мойра услышала легкое царапанье за окном — это был Джонатон. Она открыла окно и спустилась по приставленной лестнице.
— К счастью, конюх крепко спит. Он не слышал, как я выводил Вихря и Серую Леди.
Они сели на лошадей и отправились на поиски мистера Хартли. В этот час дорога была безлюдна. Всадники пустили отдохнувших лошадей в галоп. Легкий ветерок дул навстречу, приятно холодя щеки, темные тени деревьев, похожие на призраков, казалось, грозили смелым ездокам неведомой карой. С другой стороны в тусклом свете луны поблескивало море. Достигнув Ковхауса, они перешли на шаг чтобы не производить много шума. Спешились, привязали лошадей под старым ветвистым вязом около узких ворот, ведущих в дом. Готические шпили уносились ввысь, каждое стрельчатое окно навевало мысли о привидениях, чудовищах и опасности.
— Давай сначала пройдем к морю, — прошептала Мойра. — Кузен Джон, возможно, будет встречать лодку сегодня. Нужно его предупредить.
Они стали быстро спускаться к берегу, вглядываясь в темноту. Бухта была спокойна, серебристая поверхность воды едва колыхалась.
— Сегодня днем привезли груз. Если Хартли шпионит, он ничего не увидит.
Они осмотрели все кругом, но Хартли не обнаружили.
Держась в тени, вернулись к дому, соблюдая необходимую осторожность.
— Голубая дверь — с другой стороны дома, — прошептал Джонатон. — Держу пари, что Хартли там.
Он отвел Мойру к двери, расположенной в углублении стены, и взялся за ручку.
— Подожди! — прошептала она. — Прислушайся, прежде чем войти. Ты захватил фонарь?
Джонатон поднял фонарь, чтобы успокоить сестру.
— Скорее всего кузен Джон убрал бочки. Я сказала кузине Вере, что Хартли знает о пещере.
Они прислушались — из-за двери не доносилось ни единого звука. Джонатон открыл дверь, приподнял заслонку фонаря и посветил в пещеру. Низкий туннель, темный, как могила, вел вниз. Пещеры находились над уровнем моря, но в них постоянно стояла сырость.
— Сюда, — сказал Джонатон и двинулся вперед. Мойра оглянулась в последний раз, подняла юбку и неохотно вошла в темный проход.
В туннеле Хартли уловил звук открывающейся двери. Акустика пещеры усиливала звук и искажала его так, что трудно было понять, откуда он исходит. Хартли слышал, как где-то говорили шепотом, но не мог разобрать ни слов, ни направления голосов. Эхо звучало, отражаясь от потолка и стен, пока не стало казаться, что шепчет сама пещера.
Он слышал краем уха о том, что Джентльмены делают со своими преследователями, если те по неосторожности попадают в их руки. Буллион уверил его, что в Блекстеде контрабандисты не отличались особой жестокостью. Он не боялся за свою жизнь, но понимал, что ему несдобровать, если его обнаружат.
Хартли поискал, где бы укрыться, но спрятаться было негде — это был просто проход, выбитый в скале. Он надеялся, что, если будет стоять абсолютно тихо, его не заметят. Так как бочек в пещере не оказалось, Хартли решил: голоса означают, что привезли новую партию товара и контрабандисты заняты его разгрузкой. Значит, голоса идут от голубой двери, а не из пещеры. Он решил встать как можно дальше от входа и стоять, пока те не уйдут. Вскоре новый страх овладел Хартли — они могли запереть дверь, если сгрузят бренди. Когда он пришел, дверь была открыта, но тогда пещера была пуста. Если они забаррикадируют дверь, придется выбираться через пещеру, что означало пуститься вплавь.
Так Хартли стоял, не двигаясь, и напряженно вслушивался в темноту. Пришельцы приближались, они двигались к нему со стороны двери. Потом стало ясно, что их двое — с двумя он, возможно, справится, у него были крепкие кулаки. Если они вооружены, от внезапности нападения могут открыть стрельбу. Лучше дать им возможность пройти вперед. Если его обнаружат, придется испытать, на что он способен. Нужно найти орудие защиты. Хартли нагнулся и стал шарить в поисках палки или чего-нибудь подобного. Пальцы нащупали кусок дерева, гладкий наощупь. При ближайшем рассмотрении предмет оказался клюшкой, возможно кто-то из Джентльменов пользовался ею и второпях обронил.
Он крепко зажал клюшку в руке, готовый к обороне. Появился тусклый свет фонаря. Хартли напрягал зрение, чтобы рассмотреть противника. Первый из идущих был с него ростом, ему приходилось нагибать голову, чтобы не задевать потолок пещеры, поэтому трудно было определить телосложение. Второй казался ниже ростом.
Человек с фонарем продвигался вперед, не глядя на стены. Хартли почувствовал, что он прошел мимо. Но вдруг обернулся, уловив, видимо, легкий шорох или дыхание. Опыт испанской кампании подсказывал Хартли, что лучше напасть на ближнего из идущих. Он поднял палку и нанес удар по голове тому, кто шел рядом. Тот с криком упал. Человек с фонарем тут же бросился на помощь своему спутнику. Хартли воспользовался моментом и устремился к двери.
Выбравшись из пещеры, он побежал в парк, вскочил на лошадь и исчез в ночи. Он спешил осмотреть амбар, прежде чем те двое успеют предупредить компаньонов.
Джонатон заметил убегавшую фигуру и не знал, как поступить прежде — помочь Мойре, которая стонала у его ног, или броситься вдогонку. Его романтическая натура жаждала немедленной погони, он уже видел себя героем, пожинающим лавры победителя. Однако реальность требовала хоть и менее героических, но зато более срочных действий — сестре было больно, она, видимо, получила сильный удар.
— Что с тобой? Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он, направив на нее фонарь.
По ее виску тонкой струйкой стекала кровь.
— Это был он? Это был Хартли? — спросила она ослабевшим голосом.
— Возможно, я его не разглядел.
— Он, конечно, — уверенно сказала Мойра, пытаясь подняться.
Джонатон помог сестре встать на ноги.
— Пойдем, отведу тебя к кузине Вере — придется вызвать врача, пусть посмотрит, что с твоей головой.
— Нет, не стоит беспокоить ее в такой час. Дай платок, Джонатон.
Она промокнула платком рану, — было больно, но серьезных опасений рана не вызывала.
Убедившись, что с Мойрой все в порядке, Джонатон сказал:
— Знаешь, я подумал: а если Хартли вернется прямо в гостиницу и увидит, что наших лошадей нет в конюшне?
— Вряд ли он вернется сразу. Он ищет улики и будет осматривать конюшни и стога сена и каждую дыру, раз уж он здесь. Если поспешим, приедем раньше него. Они выбрались из туннеля и поспешили к воротам, где были привязаны лошади. Мойра боялась, что Хартли похитит их, но животные спокойно щипали травку под вязом. Брат и сестра поскакали назад в гостиницу. Джонатон приставил лестницу, Мойра забралась через окно в комнату. Убедившись, что сестра дома, Джонатон отвел лошадей в конюшню, отнес лестницу и вошел через парадную дверь, которая, к счастью, оказалась открытой. Затем быстро и незаметно проскользнул в свой номер.
Мойра промывала рану, сидя перед тусклым зеркалом.
— Взгляни на меня! Как я объясню появление этой шишки завтра?
— Скажешь, что налетела на дверь, — ответил Джонатон, внимательно осматривая ушиб. — Сильно болит?
— Очень, но это пустяки. Важнее другое: нужно дать знать кузену Джону, что Хартли ведет поиск.
— Ты хочешь сказать, сейчас, ночью?
— Нет, рано утром. Тебе придется встать, как только начнет светать и съездить в Ковхаус. Расскажи кузену Джону, что произошло в туннеле, он сообразит, что следует предпринять. Думаю, ему лучше на время прекратить операции, подождать, пока Хартли уедет.
Подобные поручения Джонатону были по душе. Ему нравилось чувствовать себя участником заговора, особенно теперь, когда не угрожала реальная опасность быть избитым или получить пулю.
— Это я сделаю, не волнуйся. И сегодня послежу, когда вернется Хартли. Не удивлюсь, если он встретится с Понсонби. Сомневаюсь, что инспектора не снабдили помощником или даже двумя. Другим может быть Мотт. Для лакея он довольно неуклюж. Я видел, как он совал нос в стога сена и ямы — высматривал бренди. Они действуют так, чтобы не вызывать подозрений — Понсонби прикидывается пьяницей, а Мотт дураком.
— Вполне возможно. Тогда возникает другой вопрос: что делал Понсонби в комнате Стенби? Или они все одна шайка?
— Стенби?! Нет, он не может быть блюстителем закона, — фыркнул Джонатон. — Непохоже. Мы не можем знать всего, что происходит, Мойра, нам предстоит еще узнать это, хотя бы ради кузена Джона. А если мне влезть в комнату Хартли, пока его нет и посмотреть, что удастся выяснить?
— О, нет, Джон, прошу тебя. Ты забываешь о лакее. Мотт не ляжет спать, пока не вернется хозяин. Он будет в соседней комнате.
— Ах, да, я совсем забыл о лакее.
Мойре понравилась мысль пошпионить за Хартли, не хотелось от нее отказываться.
— Это можно сделать завтра, когда их обоих не будет дома, — предложила она. — Мотт не сидит в комнате целый день. Если мы проведем день в гостинице, то наверняка выберем нужный момент. Я могу сослаться на рану.
Джонатон одобрил план и удалился в свою спальню, размышляя, как лучше проникнуть в комнату Хартли, ибо днем нечего было думать о лестнице. Служанки — Сэлли и Сьюки — всегда носили при себе дубликат ключей от комнат гостей. Джонатон успел подружиться с девушками. Он решил, что попытается уговорить Сэлли дать ему на время ключ.
В три часа ночи, когда Хартли вернулся домой, Мойра и Джонатон уже крепко спали. «Лакей» тоже не проявил достаточно верноподданнических чувств, как от него ожидалось, и громко сопел во сне. Хартли не с кем было обсудить свое последнее приключение.
Хартли налил себе бокал кларета и присел на диван, чтобы обдумать создавшееся положение. В присутствии Джентльменов нельзя было и думать о том, чтобы провести Стенби по туннелю и пещере и обрисовать размах торговых операций. Следовало найти способ на время приостановить деятельность контрабандистов. Буллион мог помочь. Можно попробовать намекнуть, что в Лондоне недовольны отсутствием должного надзора в Блекстеде. Этот козырь должен сработать. Остальное доделает жадность Стенби. Оставалось нейтрализовать леди Крифф. Хартли был уверен, что она наметила Стенби в жертвы и попытается сбыть ему поддельную коллекцию. Нужно торопиться, неизвестно, насколько глубоки карманы майора, выдержат ли они претензии обеих сторон.
Мягкая улыбка скользнула по его лицу. Теперь он не волновался за леди Крифф, знал, что она ничем не рискует. Если он намекнет, что знает о ее неблаговидных замыслах, то она перенесет свои усилия в другое, более безопасное место, где сможет не опасаться разоблачения. Осложнение могло возникнуть из-за ее знакомства с Марчбэнками. Они вряд ли знали о замыслах этой вертихвостки. Ему показалось, что супруги питают искренние чувства к маленькой мошеннице. В крайнем случае можно будет посвятить их в ее неблаговидный план, они не захотят скандала и согласятся на его условия.
Однако размышления не принесли желанного успокоения. Хартли, сам того не желая, возвращался в мыслях к леди Крифф. Он чувствовал, что не сможет обречь на разорение такую молодую и несчастную леди. Даже без наследства она могла составить завидную партию порядочному человеку. В изысканном кругу тонкие черты лица и стройная фигура всегда высоко котировались, эти качества считались не менее желанными и ценными, чем состояние. Имея к тому же титулованных родственников… Он не видел причины, почему бы ей не выйти удачно замуж второй раз. Он поймал себя на том, что ему вовсе не хочется, чтобы это очаровательное создание принадлежало какому-нибудь сельскому помещику.
Допив вино, Хартли лег спать.
— Когда мы будем выходить из гостиницы, нас могут увидеть. Мне все равно, но для леди…
— Если бы я вовремя подумала, что леди не может вести себя, как ей хотелось бы, я бы сыграла роль молодого джентльмена. Ты мог бы подставить к моему окну лестницу?
— Если найду ее, она должна быть где-то поблизости.
— Лучше захвати из нашей кареты темный фонарь. Они оба сменили вечернюю одежду на будничную.
Вскоре Мойра услышала легкое царапанье за окном — это был Джонатон. Она открыла окно и спустилась по приставленной лестнице.
— К счастью, конюх крепко спит. Он не слышал, как я выводил Вихря и Серую Леди.
Они сели на лошадей и отправились на поиски мистера Хартли. В этот час дорога была безлюдна. Всадники пустили отдохнувших лошадей в галоп. Легкий ветерок дул навстречу, приятно холодя щеки, темные тени деревьев, похожие на призраков, казалось, грозили смелым ездокам неведомой карой. С другой стороны в тусклом свете луны поблескивало море. Достигнув Ковхауса, они перешли на шаг чтобы не производить много шума. Спешились, привязали лошадей под старым ветвистым вязом около узких ворот, ведущих в дом. Готические шпили уносились ввысь, каждое стрельчатое окно навевало мысли о привидениях, чудовищах и опасности.
— Давай сначала пройдем к морю, — прошептала Мойра. — Кузен Джон, возможно, будет встречать лодку сегодня. Нужно его предупредить.
Они стали быстро спускаться к берегу, вглядываясь в темноту. Бухта была спокойна, серебристая поверхность воды едва колыхалась.
— Сегодня днем привезли груз. Если Хартли шпионит, он ничего не увидит.
Они осмотрели все кругом, но Хартли не обнаружили.
Держась в тени, вернулись к дому, соблюдая необходимую осторожность.
— Голубая дверь — с другой стороны дома, — прошептал Джонатон. — Держу пари, что Хартли там.
Он отвел Мойру к двери, расположенной в углублении стены, и взялся за ручку.
— Подожди! — прошептала она. — Прислушайся, прежде чем войти. Ты захватил фонарь?
Джонатон поднял фонарь, чтобы успокоить сестру.
— Скорее всего кузен Джон убрал бочки. Я сказала кузине Вере, что Хартли знает о пещере.
Они прислушались — из-за двери не доносилось ни единого звука. Джонатон открыл дверь, приподнял заслонку фонаря и посветил в пещеру. Низкий туннель, темный, как могила, вел вниз. Пещеры находились над уровнем моря, но в них постоянно стояла сырость.
— Сюда, — сказал Джонатон и двинулся вперед. Мойра оглянулась в последний раз, подняла юбку и неохотно вошла в темный проход.
В туннеле Хартли уловил звук открывающейся двери. Акустика пещеры усиливала звук и искажала его так, что трудно было понять, откуда он исходит. Хартли слышал, как где-то говорили шепотом, но не мог разобрать ни слов, ни направления голосов. Эхо звучало, отражаясь от потолка и стен, пока не стало казаться, что шепчет сама пещера.
Он слышал краем уха о том, что Джентльмены делают со своими преследователями, если те по неосторожности попадают в их руки. Буллион уверил его, что в Блекстеде контрабандисты не отличались особой жестокостью. Он не боялся за свою жизнь, но понимал, что ему несдобровать, если его обнаружат.
Хартли поискал, где бы укрыться, но спрятаться было негде — это был просто проход, выбитый в скале. Он надеялся, что, если будет стоять абсолютно тихо, его не заметят. Так как бочек в пещере не оказалось, Хартли решил: голоса означают, что привезли новую партию товара и контрабандисты заняты его разгрузкой. Значит, голоса идут от голубой двери, а не из пещеры. Он решил встать как можно дальше от входа и стоять, пока те не уйдут. Вскоре новый страх овладел Хартли — они могли запереть дверь, если сгрузят бренди. Когда он пришел, дверь была открыта, но тогда пещера была пуста. Если они забаррикадируют дверь, придется выбираться через пещеру, что означало пуститься вплавь.
Так Хартли стоял, не двигаясь, и напряженно вслушивался в темноту. Пришельцы приближались, они двигались к нему со стороны двери. Потом стало ясно, что их двое — с двумя он, возможно, справится, у него были крепкие кулаки. Если они вооружены, от внезапности нападения могут открыть стрельбу. Лучше дать им возможность пройти вперед. Если его обнаружат, придется испытать, на что он способен. Нужно найти орудие защиты. Хартли нагнулся и стал шарить в поисках палки или чего-нибудь подобного. Пальцы нащупали кусок дерева, гладкий наощупь. При ближайшем рассмотрении предмет оказался клюшкой, возможно кто-то из Джентльменов пользовался ею и второпях обронил.
Он крепко зажал клюшку в руке, готовый к обороне. Появился тусклый свет фонаря. Хартли напрягал зрение, чтобы рассмотреть противника. Первый из идущих был с него ростом, ему приходилось нагибать голову, чтобы не задевать потолок пещеры, поэтому трудно было определить телосложение. Второй казался ниже ростом.
Человек с фонарем продвигался вперед, не глядя на стены. Хартли почувствовал, что он прошел мимо. Но вдруг обернулся, уловив, видимо, легкий шорох или дыхание. Опыт испанской кампании подсказывал Хартли, что лучше напасть на ближнего из идущих. Он поднял палку и нанес удар по голове тому, кто шел рядом. Тот с криком упал. Человек с фонарем тут же бросился на помощь своему спутнику. Хартли воспользовался моментом и устремился к двери.
Выбравшись из пещеры, он побежал в парк, вскочил на лошадь и исчез в ночи. Он спешил осмотреть амбар, прежде чем те двое успеют предупредить компаньонов.
Джонатон заметил убегавшую фигуру и не знал, как поступить прежде — помочь Мойре, которая стонала у его ног, или броситься вдогонку. Его романтическая натура жаждала немедленной погони, он уже видел себя героем, пожинающим лавры победителя. Однако реальность требовала хоть и менее героических, но зато более срочных действий — сестре было больно, она, видимо, получила сильный удар.
— Что с тобой? Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он, направив на нее фонарь.
По ее виску тонкой струйкой стекала кровь.
— Это был он? Это был Хартли? — спросила она ослабевшим голосом.
— Возможно, я его не разглядел.
— Он, конечно, — уверенно сказала Мойра, пытаясь подняться.
Джонатон помог сестре встать на ноги.
— Пойдем, отведу тебя к кузине Вере — придется вызвать врача, пусть посмотрит, что с твоей головой.
— Нет, не стоит беспокоить ее в такой час. Дай платок, Джонатон.
Она промокнула платком рану, — было больно, но серьезных опасений рана не вызывала.
Убедившись, что с Мойрой все в порядке, Джонатон сказал:
— Знаешь, я подумал: а если Хартли вернется прямо в гостиницу и увидит, что наших лошадей нет в конюшне?
— Вряд ли он вернется сразу. Он ищет улики и будет осматривать конюшни и стога сена и каждую дыру, раз уж он здесь. Если поспешим, приедем раньше него. Они выбрались из туннеля и поспешили к воротам, где были привязаны лошади. Мойра боялась, что Хартли похитит их, но животные спокойно щипали травку под вязом. Брат и сестра поскакали назад в гостиницу. Джонатон приставил лестницу, Мойра забралась через окно в комнату. Убедившись, что сестра дома, Джонатон отвел лошадей в конюшню, отнес лестницу и вошел через парадную дверь, которая, к счастью, оказалась открытой. Затем быстро и незаметно проскользнул в свой номер.
Мойра промывала рану, сидя перед тусклым зеркалом.
— Взгляни на меня! Как я объясню появление этой шишки завтра?
— Скажешь, что налетела на дверь, — ответил Джонатон, внимательно осматривая ушиб. — Сильно болит?
— Очень, но это пустяки. Важнее другое: нужно дать знать кузену Джону, что Хартли ведет поиск.
— Ты хочешь сказать, сейчас, ночью?
— Нет, рано утром. Тебе придется встать, как только начнет светать и съездить в Ковхаус. Расскажи кузену Джону, что произошло в туннеле, он сообразит, что следует предпринять. Думаю, ему лучше на время прекратить операции, подождать, пока Хартли уедет.
Подобные поручения Джонатону были по душе. Ему нравилось чувствовать себя участником заговора, особенно теперь, когда не угрожала реальная опасность быть избитым или получить пулю.
— Это я сделаю, не волнуйся. И сегодня послежу, когда вернется Хартли. Не удивлюсь, если он встретится с Понсонби. Сомневаюсь, что инспектора не снабдили помощником или даже двумя. Другим может быть Мотт. Для лакея он довольно неуклюж. Я видел, как он совал нос в стога сена и ямы — высматривал бренди. Они действуют так, чтобы не вызывать подозрений — Понсонби прикидывается пьяницей, а Мотт дураком.
— Вполне возможно. Тогда возникает другой вопрос: что делал Понсонби в комнате Стенби? Или они все одна шайка?
— Стенби?! Нет, он не может быть блюстителем закона, — фыркнул Джонатон. — Непохоже. Мы не можем знать всего, что происходит, Мойра, нам предстоит еще узнать это, хотя бы ради кузена Джона. А если мне влезть в комнату Хартли, пока его нет и посмотреть, что удастся выяснить?
— О, нет, Джон, прошу тебя. Ты забываешь о лакее. Мотт не ляжет спать, пока не вернется хозяин. Он будет в соседней комнате.
— Ах, да, я совсем забыл о лакее.
Мойре понравилась мысль пошпионить за Хартли, не хотелось от нее отказываться.
— Это можно сделать завтра, когда их обоих не будет дома, — предложила она. — Мотт не сидит в комнате целый день. Если мы проведем день в гостинице, то наверняка выберем нужный момент. Я могу сослаться на рану.
Джонатон одобрил план и удалился в свою спальню, размышляя, как лучше проникнуть в комнату Хартли, ибо днем нечего было думать о лестнице. Служанки — Сэлли и Сьюки — всегда носили при себе дубликат ключей от комнат гостей. Джонатон успел подружиться с девушками. Он решил, что попытается уговорить Сэлли дать ему на время ключ.
В три часа ночи, когда Хартли вернулся домой, Мойра и Джонатон уже крепко спали. «Лакей» тоже не проявил достаточно верноподданнических чувств, как от него ожидалось, и громко сопел во сне. Хартли не с кем было обсудить свое последнее приключение.
Хартли налил себе бокал кларета и присел на диван, чтобы обдумать создавшееся положение. В присутствии Джентльменов нельзя было и думать о том, чтобы провести Стенби по туннелю и пещере и обрисовать размах торговых операций. Следовало найти способ на время приостановить деятельность контрабандистов. Буллион мог помочь. Можно попробовать намекнуть, что в Лондоне недовольны отсутствием должного надзора в Блекстеде. Этот козырь должен сработать. Остальное доделает жадность Стенби. Оставалось нейтрализовать леди Крифф. Хартли был уверен, что она наметила Стенби в жертвы и попытается сбыть ему поддельную коллекцию. Нужно торопиться, неизвестно, насколько глубоки карманы майора, выдержат ли они претензии обеих сторон.
Мягкая улыбка скользнула по его лицу. Теперь он не волновался за леди Крифф, знал, что она ничем не рискует. Если он намекнет, что знает о ее неблаговидных замыслах, то она перенесет свои усилия в другое, более безопасное место, где сможет не опасаться разоблачения. Осложнение могло возникнуть из-за ее знакомства с Марчбэнками. Они вряд ли знали о замыслах этой вертихвостки. Ему показалось, что супруги питают искренние чувства к маленькой мошеннице. В крайнем случае можно будет посвятить их в ее неблаговидный план, они не захотят скандала и согласятся на его условия.
Однако размышления не принесли желанного успокоения. Хартли, сам того не желая, возвращался в мыслях к леди Крифф. Он чувствовал, что не сможет обречь на разорение такую молодую и несчастную леди. Даже без наследства она могла составить завидную партию порядочному человеку. В изысканном кругу тонкие черты лица и стройная фигура всегда высоко котировались, эти качества считались не менее желанными и ценными, чем состояние. Имея к тому же титулованных родственников… Он не видел причины, почему бы ей не выйти удачно замуж второй раз. Он поймал себя на том, что ему вовсе не хочется, чтобы это очаровательное создание принадлежало какому-нибудь сельскому помещику.
Допив вино, Хартли лег спать.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Небольшой кусок пластыря над левым глазом леди Крифф хоть и не очень уродовал ее черты, но был достаточно хорошо заметен, чтобы вызвать пересуды, когда она появилась на следующее утро в Большой Гостиной. Особенно это встревожило мистера Хартли. Не может быть! К чему было леди Крифф лезть в пещеру ночью? Просто совпадение. Однако один из тех двоих в туннеле был явно невысок ростом, другой как раз того же роста, что и Дэвид. Боже праведный, неужели он ударил леди?
Первым выразил сочувствие майор Стенби. Он спустился к завтраку рано и уже направлялся к выходу, когда вошли Дэвид и леди Крифф.
— О, Господи, леди Крифф! Что случилось? Надеюсь, вы не сильно ушиблись?
— Ничего серьезного, майор, обычный ушиб. Оставила открытой дверцу платяного шкафа и налетела на нее в темноте. Я, видите ли, не привыкла к таким маленьким комнатам.
— Полагаю, вы показались доктору. Ушиб головы может причинить серьезные неприятности, — сказал он, выражая крайнюю озабоченность.
— Не хочу иметь дела с деревенскими костоправами, — запротестовала она. — Я положила пластырь с помощью Дэвида.
— Счастлив слышать, что это не серьезная рана. Все же на таком прекрасном лице не должно быть заплаток, скрыть даже один миллиметр его просто недопустимо, — продолжал он, пожирая ее своими мутно-зелеными глазами до тех пор, пока у нее не возникло желание закричать.
— Вы слишком добры, — выдавила она.
— Сегодня вам нужно отдыхать, почитать спокойно у камина. Днем, если хотите, могу составить компанию. Сейчас съезжу в магазины, привезу свежие газеты и журналы, чтобы вас развлечь.
Мойра поблагодарила и прошла к своему столу. К ней тут же подскочил Понсонби.
— Миледи! Что с вами произошло? Меня бросает в дрожь при виде этого пластыря. На ваше лицо тоже нельзя смотреть без содрогания. Почему вы ушиблись именно лицом, а не локтем, например. Тогда синяк можно было бы спрятать под шалью.
— Вас в леди интересует только ее внешность, мистер Понсонби, не так ли?
— Пока у меня не появится возможность заглянуть в вашу душу, мэм, я могу наслаждаться только вашей необыкновенной красотой.
— Чтобы получать удовольствие от созерцания женщины, стоит соблюдать трезвость, — произнесла Мойра, погрозив пальцем. — Я на вас очень сердита, сэр.
Он с упреком посмотрел на Джонатона.
— Зачем вы сказали ей? — Потом снова обратился к Мойре: — Каюсь, миледи. Вчера вечером я действительно выпил лишнего, но вы сами виноваты, должен вам заметить: весь вечер танцевали с другими джентльменами.
— Странно, что это обстоятельство заставило вас лазить в окно по приставной лестнице.
— Это было не так. Оно заставило меня вспомнить о бутылке, чтобы забыть горе.
— Вас легко сбить с истинного пути, — холодно парировала она.
Понсонби ухмыльнулся и вышел вслед за Стенби.
Хартли пил кофе, поглощенный невеселыми мыслями. Не давала покоя догадка, что вчера он нанес удар леди Крифф. Не менее важно было угадать, узнала ли она его. Если он не узнал ее в полумраке, она тоже могла не разглядеть его. Что было делать. Не выразить сочувствия — это будет по меньшей мере странно, когда другие подняли столько шума из-за ее синяка. С другой стороны, лицемерие ему претило.
Когда она села на свое место, он поднялся и подошел.
— Леди Крифф, Дэвид, — Хартли поклонился. — Мне очень жаль видеть вас не в лучшей форме, миледи. Надеюсь, что ушиб не серьезен.
— Пустяковая царапина, — ответила Мойра. — Но очень сильно болит, — добавила она специально, чтобы он знал, что причинил ей боль. — Не хотите ли присоединиться к нам, мистер Хартли? Я вижу, что вы уже позавтракали, а кофе можете допить за нашим столом.
— Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы ехать на прогулку? — спросил он, не спеша переносить чашку.
— Майор советует сегодня не выезжать. Пожалуй, я его послушаюсь, потому что голова просто раскалывается. Он предложил составить мне компанию и посидеть со мной у камина.
Хартли не понравилось упоминание о Стенби, но еще больше его огорчило, что она все еще страдает от последствий удара.
— Советую пригласить доктора, леди Крифф, — сказал он.
— Если боль не утихнет, придется так и сделать. Пока я приняла порошок от головной боли и побуду в гостинице.
— Значит, я смогу найти вас, как только закончу писать письма. Нужно послать домой несколько писем — дать указания по делам имения.
— Вы тоже проведете утро в гостинице? — спросил Джонатон.
Хартли заметил, что Мойра и Джонатон переглянулись, его это заинтриговало. Он решил, что Дэвид был непрочь снова прокатиться в его ландо, и захотел доставить парню это удовольствие в качестве вознаграждения за ночную сцену.
— Письма не займут много времени. Мы можем прокатиться в моей карете чуть позже, часов в одиннадцать. Как вы к этому отнесетесь?
— Сегодня не могу оставить леди Крифф одну, — сказал Джонатон с сожалением. — Но в следующий раз не откажусь.
— Тогда завтра.
Хартли вышел из гостиной и поднялся в номер. Мысль о том, что он виноват в плохом самочувствии леди Крифф, не давала покоя. Уже сев за письменный стол, он подумал, что отказ Дэвида от поездки выглядит странно, ведь ему очень хотелось прокатиться. Леди Крифф недолго будет одна — майор обещал помочь скоротать ее одиночество. В гостиную часто заходят слуги и Буллион. Ей не нужны были услуги сэра Дэвида в течение всего дня.
Когда Дэвид выяснял, собирается ли он, Хартли, все утро пробыть в гостинице, в голосе его звучал не праздный интерес. Создавалось впечатление, что они оба хотели, чтобы он не оставался в доме. Им было известно, что Мотт по утрам обычно совершает прогулки. Уж не собираются ли они проникнуть в его комнату? Что они надеются там найти? Он не привез с собой ничего, что могло бы рассказать о нем и его жизни больше, чем он сам хотел. Если его подозрения правильны, то это блестящая возможность убедить Марчбэнков, что он выполняет задание Лондонской таможенной полиции. Лорд Марчбэнк уже и сам, видимо, заподозрил его, если Криффы сообщили ему о ночных событиях.
Хартли нацарапал записку воображаемому мистеру Джайлзу в Департамент по делам налогов и таможни, зачеркнул половину написанного, свернул в шарик и бросил в мусорную корзину. Затем написал нужные письма и спустился вниз.
Леди Крифф и Дэвид уже кончили завтракать и пересели к камину. Они о чем-то тихо беседовали, склонившись головами друг к другу. Когда Дэвид заметил Хартли, он что-то шепнул мачехе и они замолчали.
Хартли подошел к дивану, где сидели Криффы.
— Мне нужно выйти на минуту, отправить письма. Мотт собирался прогуляться в Ковхаус, он интересуется готической архитектурой. Я встречусь с ним на обратном пути.
— Он, должно быть, очень рано вышел, — заметила Мойра.
— Да, сразу после того, как побрил меня. Я сегодня поднялся пораньше, нужно было до завтрака просмотреть счета с молочной фермы. Ну, я пошел.
— Приятной прогулки, — пожелала леди Крифф. Как только он вышел, Мойра сказала:
— Это наш шанс, Джонатон. Он будет отсутствовать не меньше часа. Ковхаус в пяти милях отсюда. Пойдем наверх, нельзя терять ни минуты.
Мойра оперлась на руку Джонатона, чтобы придать достоверность версии о головной боли. Буллион был очень предупредителен и не переставал извиняться за свой шкаф.
— Это моя вина. Я забыла его закрыть, — успокаивала его Мойра.
Когда они подходили к своему номеру, служанки стелили постели. Сэлли как раз выходила из комнаты Хартли. Джонатон окликнул ее — она еще не успела запереть дверь. Сэлли подошла.
— Леди Крифф нужно полежать сегодня, — сказал он.
Сэлли сделала реверанс.
— Да, сэр. Ее комната готова. Я не буду больше беспокоить.
— Умница. Не могла бы ты сбегать вниз и принести ей успокоительного бальзама? Она ничего не ела за завтраком.
— Да, сэр. Сейчас, сэр. — Служанка снова присела в реверансе и побежала вниз.
Джонатон довольно улыбнулся про себя.
— Она забыла запереть дверь Хартли. Отлично. Я подожду, пока она принесет напиток, посмотрю, чтобы дверь осталась открытой. Тебе не обязательно стоять на страже, Мойра. Он сейчас еще не вернется. Дождя не намечается. У нас есть время.
— Я зайду в комнату вместе с тобой. Две пары глаз лучше одной.
Когда Сэлли вернулась, Джонатон встретил ее на площадке лестницы, взял стакан с поссетом и постарался заговорить девушку, чтобы она не вспомнила о двери Хартли.
— Ты из здешних мест? — спросил он дружелюбно.
— Родилась и выросла в Блекстеде. У моего отца сапожная мастерская. Вы могли видеть ее на главной улице.
— Не довелось. Но я зайду к нему — попрошу забить гвоздь в подошве, он мне мешает, впивается в пятку.
— Скажите, что я послала, и он сделает задаром, — улыбнулась она.
— Непременно скажу. Но я и тебя отрываю от работы, — он дал ей монетку.
Во время их разговора снизу доносился голос Мегги, призывающий Сэлли спуститься в кухню. Сэлли побежала вниз. Джонатон отнес посcет Мойре, она поставила его на стол. Они вышли в коридор, убедились, что никого нет, и вошли в номер Хартли.
Сразу можно было безошибочно определить, что Мотт отлично справляется с обязанностями камердинера. Комната поражала порядком, не видно было ни одной лишней вещи.
— Ты посмотри в платяном шкафу, а я в письменном столе, — распорядилась Мойра.
Джонатон открыл шкаф и начал исследовать содержимое карманов. Кроме расчески и мелкой монеты там ничего не удалось найти, даже носового платка. Единственное, что ему удалось узнать, это то, что одежда была почти новая и завидного качества. На туалетном столике лежал набор щеток в серебряной оправе, а также бритвенный прибор и ювелирный футляр, содержащий небольшую бриллиантовую булавку для галстука, которую Хартли надевал на вечер. В ящиках комода находилось чистое белье и носки.
Успехи Мойры были не лучше. Несколько свежих газет, но без пометок, так что трудно было заключить, что именно он читает. Если у Хартли и была записная книжка, дома он ее не оставил. Промокательная бумага в пресс-папье не менялась давно, следы чернил набегали друг на друга и делали слова абсолютно неразборчивыми.
— Можно подумать, что в комнате вообще никто не живет, — с неудовольствием заметила Мойра, когда они сопоставили наблюдения. — Ни одной личной вещи, которая что-то могла бы рассказать о владельце. Такое стремление скрыть свое «я» наводит на серьезные подозрения. Загляни в комнату Мотта, Джон. Я посмотрю под подушкой и матрацем, многие прячут там интимные вещи.
Джонатон перешел в комнату Мотта, которая была столь же тщательно убрана. Ничего интересного не удалось обнаружить и там. Когда он вернулся, Мойра рассматривала обрывки бумаги в корзине для мусора.
— Нашла! — воскликнула она, достав скомканный кусок бумаги.
Мойра расправила лист и прочитала, что там было написано.
— Точно! — выпалила она. — Он шпионит для таможенной полиции! Послушай только, Джон: «Хочу сообщить, что выполняю возложенное на меня поручение и сделал кое-какие полезные выводы. Считаю, что некий лорд Марчбэнк, из Ковхаус, несет ответственность за большое количество бренди, нелегально ввозимое в Англию через Блекстед. Он также исполняет обязанности главы местного магистрата. Уже лет десять ни один контрабандист не был здесь осужден. Намерен продолжать наблюдения, чтобы раскрыть всю цепочку. Ждите моих новых донесений». Дальше было зачеркнуто — трудно разобрать, — сказала Мойра, — что-то насчет подкрепления — просит еще людей, как я понимаю.
Джонатон подбежал — ему хотелось самому прочитать ошеломляющее известие.
— Нужно предупредить кузена Джона! — воскликнул он.
— Конечно. А прошлой ночью меня ударил именно Хартли. Я знаю, что это был он.
— Пойдем отсюда, — сказал он. — Захвати письмо — покажем Марчбэнку.
Мойра колебалась.
— Он может заметить, что письмо исчезло.
— Сэлли убирала комнату. Он подумает, что она забрала мусор.
Мойра все еще стояла в нерешительности. Это могла быть ловушку. Хартли так осторожен; трудно было поверить, что он оставил изобличающий его документ случайно.
— Я оставлю его в корзине. Кузену Джону передадим содержание на словах.
— Прекрасная мысль, — произнес мистер Хартли тоном, содержащим угрозу.
Мойра обернулась. Он вошел через комнату Мотта и, стоя в дверях, рассматривал незваных гостей со зловещей улыбкой, способной поразить насмерть не хуже пистолета.
— Мистер Хартли! — вырвалось у Мойры, девушка задрожала от ужаса и побелела, как полотно. Она словно примерзла к месту и была не в состоянии двигаться.
— Что вы здесь делаете? Он медленно приближался.
— В данное время в этих апартаментах проживаю я. Так что же вы и сэр Дэвид все же делаете здесь, леди Крифф? — допрашивал он, не сводя с нее пристального взгляда. — Не кажется ли вам, что следует дать объяснения?
Первым выразил сочувствие майор Стенби. Он спустился к завтраку рано и уже направлялся к выходу, когда вошли Дэвид и леди Крифф.
— О, Господи, леди Крифф! Что случилось? Надеюсь, вы не сильно ушиблись?
— Ничего серьезного, майор, обычный ушиб. Оставила открытой дверцу платяного шкафа и налетела на нее в темноте. Я, видите ли, не привыкла к таким маленьким комнатам.
— Полагаю, вы показались доктору. Ушиб головы может причинить серьезные неприятности, — сказал он, выражая крайнюю озабоченность.
— Не хочу иметь дела с деревенскими костоправами, — запротестовала она. — Я положила пластырь с помощью Дэвида.
— Счастлив слышать, что это не серьезная рана. Все же на таком прекрасном лице не должно быть заплаток, скрыть даже один миллиметр его просто недопустимо, — продолжал он, пожирая ее своими мутно-зелеными глазами до тех пор, пока у нее не возникло желание закричать.
— Вы слишком добры, — выдавила она.
— Сегодня вам нужно отдыхать, почитать спокойно у камина. Днем, если хотите, могу составить компанию. Сейчас съезжу в магазины, привезу свежие газеты и журналы, чтобы вас развлечь.
Мойра поблагодарила и прошла к своему столу. К ней тут же подскочил Понсонби.
— Миледи! Что с вами произошло? Меня бросает в дрожь при виде этого пластыря. На ваше лицо тоже нельзя смотреть без содрогания. Почему вы ушиблись именно лицом, а не локтем, например. Тогда синяк можно было бы спрятать под шалью.
— Вас в леди интересует только ее внешность, мистер Понсонби, не так ли?
— Пока у меня не появится возможность заглянуть в вашу душу, мэм, я могу наслаждаться только вашей необыкновенной красотой.
— Чтобы получать удовольствие от созерцания женщины, стоит соблюдать трезвость, — произнесла Мойра, погрозив пальцем. — Я на вас очень сердита, сэр.
Он с упреком посмотрел на Джонатона.
— Зачем вы сказали ей? — Потом снова обратился к Мойре: — Каюсь, миледи. Вчера вечером я действительно выпил лишнего, но вы сами виноваты, должен вам заметить: весь вечер танцевали с другими джентльменами.
— Странно, что это обстоятельство заставило вас лазить в окно по приставной лестнице.
— Это было не так. Оно заставило меня вспомнить о бутылке, чтобы забыть горе.
— Вас легко сбить с истинного пути, — холодно парировала она.
Понсонби ухмыльнулся и вышел вслед за Стенби.
Хартли пил кофе, поглощенный невеселыми мыслями. Не давала покоя догадка, что вчера он нанес удар леди Крифф. Не менее важно было угадать, узнала ли она его. Если он не узнал ее в полумраке, она тоже могла не разглядеть его. Что было делать. Не выразить сочувствия — это будет по меньшей мере странно, когда другие подняли столько шума из-за ее синяка. С другой стороны, лицемерие ему претило.
Когда она села на свое место, он поднялся и подошел.
— Леди Крифф, Дэвид, — Хартли поклонился. — Мне очень жаль видеть вас не в лучшей форме, миледи. Надеюсь, что ушиб не серьезен.
— Пустяковая царапина, — ответила Мойра. — Но очень сильно болит, — добавила она специально, чтобы он знал, что причинил ей боль. — Не хотите ли присоединиться к нам, мистер Хартли? Я вижу, что вы уже позавтракали, а кофе можете допить за нашим столом.
— Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы ехать на прогулку? — спросил он, не спеша переносить чашку.
— Майор советует сегодня не выезжать. Пожалуй, я его послушаюсь, потому что голова просто раскалывается. Он предложил составить мне компанию и посидеть со мной у камина.
Хартли не понравилось упоминание о Стенби, но еще больше его огорчило, что она все еще страдает от последствий удара.
— Советую пригласить доктора, леди Крифф, — сказал он.
— Если боль не утихнет, придется так и сделать. Пока я приняла порошок от головной боли и побуду в гостинице.
— Значит, я смогу найти вас, как только закончу писать письма. Нужно послать домой несколько писем — дать указания по делам имения.
— Вы тоже проведете утро в гостинице? — спросил Джонатон.
Хартли заметил, что Мойра и Джонатон переглянулись, его это заинтриговало. Он решил, что Дэвид был непрочь снова прокатиться в его ландо, и захотел доставить парню это удовольствие в качестве вознаграждения за ночную сцену.
— Письма не займут много времени. Мы можем прокатиться в моей карете чуть позже, часов в одиннадцать. Как вы к этому отнесетесь?
— Сегодня не могу оставить леди Крифф одну, — сказал Джонатон с сожалением. — Но в следующий раз не откажусь.
— Тогда завтра.
Хартли вышел из гостиной и поднялся в номер. Мысль о том, что он виноват в плохом самочувствии леди Крифф, не давала покоя. Уже сев за письменный стол, он подумал, что отказ Дэвида от поездки выглядит странно, ведь ему очень хотелось прокатиться. Леди Крифф недолго будет одна — майор обещал помочь скоротать ее одиночество. В гостиную часто заходят слуги и Буллион. Ей не нужны были услуги сэра Дэвида в течение всего дня.
Когда Дэвид выяснял, собирается ли он, Хартли, все утро пробыть в гостинице, в голосе его звучал не праздный интерес. Создавалось впечатление, что они оба хотели, чтобы он не оставался в доме. Им было известно, что Мотт по утрам обычно совершает прогулки. Уж не собираются ли они проникнуть в его комнату? Что они надеются там найти? Он не привез с собой ничего, что могло бы рассказать о нем и его жизни больше, чем он сам хотел. Если его подозрения правильны, то это блестящая возможность убедить Марчбэнков, что он выполняет задание Лондонской таможенной полиции. Лорд Марчбэнк уже и сам, видимо, заподозрил его, если Криффы сообщили ему о ночных событиях.
Хартли нацарапал записку воображаемому мистеру Джайлзу в Департамент по делам налогов и таможни, зачеркнул половину написанного, свернул в шарик и бросил в мусорную корзину. Затем написал нужные письма и спустился вниз.
Леди Крифф и Дэвид уже кончили завтракать и пересели к камину. Они о чем-то тихо беседовали, склонившись головами друг к другу. Когда Дэвид заметил Хартли, он что-то шепнул мачехе и они замолчали.
Хартли подошел к дивану, где сидели Криффы.
— Мне нужно выйти на минуту, отправить письма. Мотт собирался прогуляться в Ковхаус, он интересуется готической архитектурой. Я встречусь с ним на обратном пути.
— Он, должно быть, очень рано вышел, — заметила Мойра.
— Да, сразу после того, как побрил меня. Я сегодня поднялся пораньше, нужно было до завтрака просмотреть счета с молочной фермы. Ну, я пошел.
— Приятной прогулки, — пожелала леди Крифф. Как только он вышел, Мойра сказала:
— Это наш шанс, Джонатон. Он будет отсутствовать не меньше часа. Ковхаус в пяти милях отсюда. Пойдем наверх, нельзя терять ни минуты.
Мойра оперлась на руку Джонатона, чтобы придать достоверность версии о головной боли. Буллион был очень предупредителен и не переставал извиняться за свой шкаф.
— Это моя вина. Я забыла его закрыть, — успокаивала его Мойра.
Когда они подходили к своему номеру, служанки стелили постели. Сэлли как раз выходила из комнаты Хартли. Джонатон окликнул ее — она еще не успела запереть дверь. Сэлли подошла.
— Леди Крифф нужно полежать сегодня, — сказал он.
Сэлли сделала реверанс.
— Да, сэр. Ее комната готова. Я не буду больше беспокоить.
— Умница. Не могла бы ты сбегать вниз и принести ей успокоительного бальзама? Она ничего не ела за завтраком.
— Да, сэр. Сейчас, сэр. — Служанка снова присела в реверансе и побежала вниз.
Джонатон довольно улыбнулся про себя.
— Она забыла запереть дверь Хартли. Отлично. Я подожду, пока она принесет напиток, посмотрю, чтобы дверь осталась открытой. Тебе не обязательно стоять на страже, Мойра. Он сейчас еще не вернется. Дождя не намечается. У нас есть время.
— Я зайду в комнату вместе с тобой. Две пары глаз лучше одной.
Когда Сэлли вернулась, Джонатон встретил ее на площадке лестницы, взял стакан с поссетом и постарался заговорить девушку, чтобы она не вспомнила о двери Хартли.
— Ты из здешних мест? — спросил он дружелюбно.
— Родилась и выросла в Блекстеде. У моего отца сапожная мастерская. Вы могли видеть ее на главной улице.
— Не довелось. Но я зайду к нему — попрошу забить гвоздь в подошве, он мне мешает, впивается в пятку.
— Скажите, что я послала, и он сделает задаром, — улыбнулась она.
— Непременно скажу. Но я и тебя отрываю от работы, — он дал ей монетку.
Во время их разговора снизу доносился голос Мегги, призывающий Сэлли спуститься в кухню. Сэлли побежала вниз. Джонатон отнес посcет Мойре, она поставила его на стол. Они вышли в коридор, убедились, что никого нет, и вошли в номер Хартли.
Сразу можно было безошибочно определить, что Мотт отлично справляется с обязанностями камердинера. Комната поражала порядком, не видно было ни одной лишней вещи.
— Ты посмотри в платяном шкафу, а я в письменном столе, — распорядилась Мойра.
Джонатон открыл шкаф и начал исследовать содержимое карманов. Кроме расчески и мелкой монеты там ничего не удалось найти, даже носового платка. Единственное, что ему удалось узнать, это то, что одежда была почти новая и завидного качества. На туалетном столике лежал набор щеток в серебряной оправе, а также бритвенный прибор и ювелирный футляр, содержащий небольшую бриллиантовую булавку для галстука, которую Хартли надевал на вечер. В ящиках комода находилось чистое белье и носки.
Успехи Мойры были не лучше. Несколько свежих газет, но без пометок, так что трудно было заключить, что именно он читает. Если у Хартли и была записная книжка, дома он ее не оставил. Промокательная бумага в пресс-папье не менялась давно, следы чернил набегали друг на друга и делали слова абсолютно неразборчивыми.
— Можно подумать, что в комнате вообще никто не живет, — с неудовольствием заметила Мойра, когда они сопоставили наблюдения. — Ни одной личной вещи, которая что-то могла бы рассказать о владельце. Такое стремление скрыть свое «я» наводит на серьезные подозрения. Загляни в комнату Мотта, Джон. Я посмотрю под подушкой и матрацем, многие прячут там интимные вещи.
Джонатон перешел в комнату Мотта, которая была столь же тщательно убрана. Ничего интересного не удалось обнаружить и там. Когда он вернулся, Мойра рассматривала обрывки бумаги в корзине для мусора.
— Нашла! — воскликнула она, достав скомканный кусок бумаги.
Мойра расправила лист и прочитала, что там было написано.
— Точно! — выпалила она. — Он шпионит для таможенной полиции! Послушай только, Джон: «Хочу сообщить, что выполняю возложенное на меня поручение и сделал кое-какие полезные выводы. Считаю, что некий лорд Марчбэнк, из Ковхаус, несет ответственность за большое количество бренди, нелегально ввозимое в Англию через Блекстед. Он также исполняет обязанности главы местного магистрата. Уже лет десять ни один контрабандист не был здесь осужден. Намерен продолжать наблюдения, чтобы раскрыть всю цепочку. Ждите моих новых донесений». Дальше было зачеркнуто — трудно разобрать, — сказала Мойра, — что-то насчет подкрепления — просит еще людей, как я понимаю.
Джонатон подбежал — ему хотелось самому прочитать ошеломляющее известие.
— Нужно предупредить кузена Джона! — воскликнул он.
— Конечно. А прошлой ночью меня ударил именно Хартли. Я знаю, что это был он.
— Пойдем отсюда, — сказал он. — Захвати письмо — покажем Марчбэнку.
Мойра колебалась.
— Он может заметить, что письмо исчезло.
— Сэлли убирала комнату. Он подумает, что она забрала мусор.
Мойра все еще стояла в нерешительности. Это могла быть ловушку. Хартли так осторожен; трудно было поверить, что он оставил изобличающий его документ случайно.
— Я оставлю его в корзине. Кузену Джону передадим содержание на словах.
— Прекрасная мысль, — произнес мистер Хартли тоном, содержащим угрозу.
Мойра обернулась. Он вошел через комнату Мотта и, стоя в дверях, рассматривал незваных гостей со зловещей улыбкой, способной поразить насмерть не хуже пистолета.
— Мистер Хартли! — вырвалось у Мойры, девушка задрожала от ужаса и побелела, как полотно. Она словно примерзла к месту и была не в состоянии двигаться.
— Что вы здесь делаете? Он медленно приближался.
— В данное время в этих апартаментах проживаю я. Так что же вы и сэр Дэвид все же делаете здесь, леди Крифф? — допрашивал он, не сводя с нее пристального взгляда. — Не кажется ли вам, что следует дать объяснения?