– Да, наверняка, – наобум брякнула Мэри-Линетт. – Определенно, это росомаха.
«Вот бы спросить ее сейчас, где ее тетя, – вдруг подумала она. – Прекрасная возможность поймать сестричек на лжи. Я спрошу, и она что-нибудь ответит... неважно что, но вовсе не то, что тетушка Опал уехала на север немного отдохнуть и подышать морским воздухом. И тогда я буду знать».
Но Мэри-Линетт ни о чем не спросила. У нее просто не хватило духу. Ей больше не хотелось никого ловить на лжи. Ей хотелось просто побыстрее выбраться отсюда.
– Марк, пожалуйста...
Марк посмотрел на сестру и, кажется, только сейчас увидел, как она расстроена.
– Хм... ладно.
Он обернулся к Джейд.
– Послушай, почему бы тебе не вернуться сейчас в дом? Там ты будешь в безопасности. И может... может, я смогу как-нибудь зайти снова?
Мэри-Линетт все продолжала тянуть его за собой, и наконец он сдвинулся с места.
Она направилась к кустам смородины, сквозь которые только что продиралась.
– Давай пройдем здесь. Уже почти готовая дорожка.
Но Марк свернул в сторону, увлекая сестру за собой, и она увидела удобный проход в дальней части сада между двумя кустами рододендрона. Она никогда не заметила бы его, если бы ей не показали. Когда они дошли до изгороди, Марк оглянулся назад. Мэри-Линетт тоже обернулась.
Отсюда, на фоне освещенной веранды, Джейд выглядела темным силуэтом... но ее волосы, на которые сзади падал свет, казались серебряным нимбом. Девушку окружало волшебное мерцание. Мэри-Линетт услышала, как Марк вздохнул.
– Приходите еще как-нибудь, оба, – радушно пригласила их Джейд. – Поможете нам доить коз, как велела тетя Опал. Она строго-настрого наказала нам это делать, когда уезжала отдыхать.
Мэри-Линетт словно остолбенела. Она повернулась и, спотыкаясь, побрела через проход в кустах. У нее кружилась голова. Когда они с братом вышли к дороге, она спросила:
– Марк, а что произошло, когда ты забрался в сад? Марк был поглощен своими мыслями.
– Что ты имеешь в виду? Ничего не произошло.
– Ты осмотрел место, где они копали?
– Нет, – коротко ответил Марк. – Когда я пробрался в сад, то сразу же наткнулся на Джейд. У меня не было возможности что-нибудь рассмотреть.
– Марк... а она... ну, Джейд, была там все время? Она совсем не заходила в дом? И ее сестры не выходили из дома?
– Я даже не знаю, как они выглядят, – проворчал Марк. – Я видел только Джейд, и она все время находилась в саду. Тебе все еще не дает покоя это «Окно во двор»? – мрачно взглянул он на сестру.
Мэри-Линетт не ответила. Она пыталась собраться с мыслями.
«В это невозможно поверить, но Джейд сказала то же самое. Что тетя приказала доить коз, перед тем как уехала.
А Ровена ничего не знала о козах, пока я о них не упомянула. Могу голову прозакладывать, она ничего не знала. Я просто уверена: историю с тетиным отъездом она сочинила на ходу...
Ну ладно. Возможно, я ошибаюсь. Но это не значит, что Ровена говорила правду. Может, они придумали всю эту историю прошлой ночью, а Ровена просто никудышная актриса. Или...»
– Марк, я понимаю, это звучит дико... но у Джейд не было, к примеру, сотового телефона или чего-нибудь в этом роде? Не было?
Марк встал как вкопанный и обернулся к сестре. Его долгий, пристальный взгляд лучше всяких слов говорил, что он обо всем этом думает.
– Мэри-Линетт, что с тобой происходит?
– Ровена и Кестрель сказали мне, что миссис Бер-док уехала отдохнуть. Что она внезапно решила отдохнуть, как раз когда они приехали.
– Ну и что? Джейд сказала то же самое.
– Марк, миссис Бердок прожила здесь десять лет и никогда никуда не уезжала. Никогда. Как же она могла отправиться куда-то в тот самый день, когда к ней приехали племянницы?
– Может, потому, что они могут присмотреть за домом? – сказал Марк с обезоруживающей логикой.
Именно это говорила и Ровена. Мэри-Линетт почувствовала внезапный приступ страха, ей показалось, будто все против нее сговорились. Она собралась было рассказать Марку о козах, но теперь передумала.
«Возьми себя в руки, дорогая, ну же. Даже Марк рассуждает здраво. Единственное, что ты можешь сделать, – это спокойно все обдумать, прежде чем бежать к шерифу Эйкерсу.
Дело в том, – сказала себе Мэри-Линетт с беспощадной честностью, – что ты просто паникуешь. По некоторым причинам у тебя сложилось определенное впечатление об этих девушках, и ты совершенно утратила способность рассуждать здраво. У тебя нет никаких серьезных доказательств. Ты ведь сбежала».
Не могла же она пойти к шерифу и сказать, что у нее появились подозрения, потому что у Ровены ноги, от которых ее бросает в дрожь?!
Абсолютно никаких доказательств. Ничего, кроме...
Мэри-Линетт молча застонала.
– Все упирается в то, что зарыто в саду, – произнесла она вслух.
Марк, который все это время шел рядом молча и нахмурившись, внезапно остановился.
– Что?
– Все упирается именно в это, – повторила Мэри-Линетт, закрыв глаза. – Я должна была взглянуть на это место, когда у меня была возможность. Даже если бы Джейд и увидела меня. Это единственное реальное доказательство... Так что мне придется выяснить, что там.
Марк покачал головой.
– Но, послушай...
– Я должна вернуться. Но не сейчас. Я смертельно устала. Завтра. Марк, я должна все проверить, прежде чем пойти к шерифу Эйкерсу.
Марк взорвался:
– Прежде чем что? – закричал он так, что его крик повторило эхо. – О чем ты говоришь? Пойти к шерифу?!
Мэри-Линетт уставилась на него. Она только теперь поняла, что Марк иначе смотрит на всю эту историю. «Почему? – думала она. – Почему он...»
– Ты хотела выяснить, где находится миссис Бер-док? Мы это выяснили. Нам все объяснили. И ты видела Джейд. Да, она немного необычная... ну, вроде того, что ты говорила о миссис Бердок: она странная. Но разве она похожа на человека, который может кому-нибудь причинить зло? Ну, скажи, она на это способна?
«Да он в нее влюбился! – подумала Мэри-Линетт. – Или, по крайней мере, она ему по-настоящему понравилась».
Теперь Мэри-Линетт растерялась окончательно.
Это может быть очень хорошо для него, если только эта Джейд не... помешанная. Хотя, пусть будет и не в себе, лишь бы не убийца. В любом случае теперь из-за долгожданной подружки Марка Мэри-Линетт не сможет обратиться в полицию без явных доказательств.
«Интересно, а Марк ей понравился? – подумала она. – Они явно собирались защищать друг друга, когда я к ним пробралась».
– Да, ты прав, – громко произнесла Мэри-Линетт, радуясь, что за сегодняшний вечер понаторела во вранье. – Она не похожа на человека, способного причинить зло.
«Что ж, сделаю вид, что выбросила все из головы. Но только сейчас; пока Марк рядом. А завтра ночью, когда он будет думать, что я наблюдаю звезды, я возьму лопату – а может быть, еще и хорошую палку, чтобы отбиваться от росомах, – и снова проберусь сюда».
– Ты действительно считаешь, что слышал росомаху? – спросила она, меняя тему.
– Хм... возможно. – Хмурое выражение уже сходило с его лица. – Это было что-то странное. Я никогда прежде такого не слышал. Слушай, да выброси ты из головы всю эту чушь насчет миссис Бердок! Ладно?
– Хорошо. Уговорил.
«Я буду осторожной, – подумала Мэри-Линетт. – Я не буду паниковать и постараюсь, чтобы меня не заметили. Кроме того, если сестрички собирались меня убить, то должны были сделать это сегодня. По-моему, так».
– Может, это вопил сасквач, – ответил наконец Марк.
ГЛАВА 6
«Вот бы спросить ее сейчас, где ее тетя, – вдруг подумала она. – Прекрасная возможность поймать сестричек на лжи. Я спрошу, и она что-нибудь ответит... неважно что, но вовсе не то, что тетушка Опал уехала на север немного отдохнуть и подышать морским воздухом. И тогда я буду знать».
Но Мэри-Линетт ни о чем не спросила. У нее просто не хватило духу. Ей больше не хотелось никого ловить на лжи. Ей хотелось просто побыстрее выбраться отсюда.
– Марк, пожалуйста...
Марк посмотрел на сестру и, кажется, только сейчас увидел, как она расстроена.
– Хм... ладно.
Он обернулся к Джейд.
– Послушай, почему бы тебе не вернуться сейчас в дом? Там ты будешь в безопасности. И может... может, я смогу как-нибудь зайти снова?
Мэри-Линетт все продолжала тянуть его за собой, и наконец он сдвинулся с места.
Она направилась к кустам смородины, сквозь которые только что продиралась.
– Давай пройдем здесь. Уже почти готовая дорожка.
Но Марк свернул в сторону, увлекая сестру за собой, и она увидела удобный проход в дальней части сада между двумя кустами рододендрона. Она никогда не заметила бы его, если бы ей не показали. Когда они дошли до изгороди, Марк оглянулся назад. Мэри-Линетт тоже обернулась.
Отсюда, на фоне освещенной веранды, Джейд выглядела темным силуэтом... но ее волосы, на которые сзади падал свет, казались серебряным нимбом. Девушку окружало волшебное мерцание. Мэри-Линетт услышала, как Марк вздохнул.
– Приходите еще как-нибудь, оба, – радушно пригласила их Джейд. – Поможете нам доить коз, как велела тетя Опал. Она строго-настрого наказала нам это делать, когда уезжала отдыхать.
Мэри-Линетт словно остолбенела. Она повернулась и, спотыкаясь, побрела через проход в кустах. У нее кружилась голова. Когда они с братом вышли к дороге, она спросила:
– Марк, а что произошло, когда ты забрался в сад? Марк был поглощен своими мыслями.
– Что ты имеешь в виду? Ничего не произошло.
– Ты осмотрел место, где они копали?
– Нет, – коротко ответил Марк. – Когда я пробрался в сад, то сразу же наткнулся на Джейд. У меня не было возможности что-нибудь рассмотреть.
– Марк... а она... ну, Джейд, была там все время? Она совсем не заходила в дом? И ее сестры не выходили из дома?
– Я даже не знаю, как они выглядят, – проворчал Марк. – Я видел только Джейд, и она все время находилась в саду. Тебе все еще не дает покоя это «Окно во двор»? – мрачно взглянул он на сестру.
Мэри-Линетт не ответила. Она пыталась собраться с мыслями.
«В это невозможно поверить, но Джейд сказала то же самое. Что тетя приказала доить коз, перед тем как уехала.
А Ровена ничего не знала о козах, пока я о них не упомянула. Могу голову прозакладывать, она ничего не знала. Я просто уверена: историю с тетиным отъездом она сочинила на ходу...
Ну ладно. Возможно, я ошибаюсь. Но это не значит, что Ровена говорила правду. Может, они придумали всю эту историю прошлой ночью, а Ровена просто никудышная актриса. Или...»
– Марк, я понимаю, это звучит дико... но у Джейд не было, к примеру, сотового телефона или чего-нибудь в этом роде? Не было?
Марк встал как вкопанный и обернулся к сестре. Его долгий, пристальный взгляд лучше всяких слов говорил, что он обо всем этом думает.
– Мэри-Линетт, что с тобой происходит?
– Ровена и Кестрель сказали мне, что миссис Бер-док уехала отдохнуть. Что она внезапно решила отдохнуть, как раз когда они приехали.
– Ну и что? Джейд сказала то же самое.
– Марк, миссис Бердок прожила здесь десять лет и никогда никуда не уезжала. Никогда. Как же она могла отправиться куда-то в тот самый день, когда к ней приехали племянницы?
– Может, потому, что они могут присмотреть за домом? – сказал Марк с обезоруживающей логикой.
Именно это говорила и Ровена. Мэри-Линетт почувствовала внезапный приступ страха, ей показалось, будто все против нее сговорились. Она собралась было рассказать Марку о козах, но теперь передумала.
«Возьми себя в руки, дорогая, ну же. Даже Марк рассуждает здраво. Единственное, что ты можешь сделать, – это спокойно все обдумать, прежде чем бежать к шерифу Эйкерсу.
Дело в том, – сказала себе Мэри-Линетт с беспощадной честностью, – что ты просто паникуешь. По некоторым причинам у тебя сложилось определенное впечатление об этих девушках, и ты совершенно утратила способность рассуждать здраво. У тебя нет никаких серьезных доказательств. Ты ведь сбежала».
Не могла же она пойти к шерифу и сказать, что у нее появились подозрения, потому что у Ровены ноги, от которых ее бросает в дрожь?!
Абсолютно никаких доказательств. Ничего, кроме...
Мэри-Линетт молча застонала.
– Все упирается в то, что зарыто в саду, – произнесла она вслух.
Марк, который все это время шел рядом молча и нахмурившись, внезапно остановился.
– Что?
– Все упирается именно в это, – повторила Мэри-Линетт, закрыв глаза. – Я должна была взглянуть на это место, когда у меня была возможность. Даже если бы Джейд и увидела меня. Это единственное реальное доказательство... Так что мне придется выяснить, что там.
Марк покачал головой.
– Но, послушай...
– Я должна вернуться. Но не сейчас. Я смертельно устала. Завтра. Марк, я должна все проверить, прежде чем пойти к шерифу Эйкерсу.
Марк взорвался:
– Прежде чем что? – закричал он так, что его крик повторило эхо. – О чем ты говоришь? Пойти к шерифу?!
Мэри-Линетт уставилась на него. Она только теперь поняла, что Марк иначе смотрит на всю эту историю. «Почему? – думала она. – Почему он...»
– Ты хотела выяснить, где находится миссис Бер-док? Мы это выяснили. Нам все объяснили. И ты видела Джейд. Да, она немного необычная... ну, вроде того, что ты говорила о миссис Бердок: она странная. Но разве она похожа на человека, который может кому-нибудь причинить зло? Ну, скажи, она на это способна?
«Да он в нее влюбился! – подумала Мэри-Линетт. – Или, по крайней мере, она ему по-настоящему понравилась».
Теперь Мэри-Линетт растерялась окончательно.
Это может быть очень хорошо для него, если только эта Джейд не... помешанная. Хотя, пусть будет и не в себе, лишь бы не убийца. В любом случае теперь из-за долгожданной подружки Марка Мэри-Линетт не сможет обратиться в полицию без явных доказательств.
«Интересно, а Марк ей понравился? – подумала она. – Они явно собирались защищать друг друга, когда я к ним пробралась».
– Да, ты прав, – громко произнесла Мэри-Линетт, радуясь, что за сегодняшний вечер понаторела во вранье. – Она не похожа на человека, способного причинить зло.
«Что ж, сделаю вид, что выбросила все из головы. Но только сейчас; пока Марк рядом. А завтра ночью, когда он будет думать, что я наблюдаю звезды, я возьму лопату – а может быть, еще и хорошую палку, чтобы отбиваться от росомах, – и снова проберусь сюда».
– Ты действительно считаешь, что слышал росомаху? – спросила она, меняя тему.
– Хм... возможно. – Хмурое выражение уже сходило с его лица. – Это было что-то странное. Я никогда прежде такого не слышал. Слушай, да выброси ты из головы всю эту чушь насчет миссис Бердок! Ладно?
– Хорошо. Уговорил.
«Я буду осторожной, – подумала Мэри-Линетт. – Я не буду паниковать и постараюсь, чтобы меня не заметили. Кроме того, если сестрички собирались меня убить, то должны были сделать это сегодня. По-моему, так».
– Может, это вопил сасквач, – ответил наконец Марк.
ГЛАВА 6
– Почему мы ее не убили? – спросила Кестрель.
Ровена и Джейд переглянулись. Они редко сходились во взглядах, но в том, что касалось Кестрель, они были совершенно единодушны.
– Прежде всего, мы договорились не делать здесь этого. Мы не будем использовать нашу силу...
– И не будем питаться людьми. И не будем убивать их, – монотонно завершила Кестрель. – Но ты же использовала сегодня вечером свою силу. Ты позвала Джейд.
– Она должна была знать, какую историю я придумала о тете Опал. На самом деле я собиралась сделать это еще раньше. Ведь люди будут приходить, будут спрашивать, где тетя.
– Кроме нее, о тете никто не спрашивает. Если бы мы ее убили...
– Не можем же мы начать убивать всех подряд, – холодно произнесла Ровена. – Кроме того, она сказала, что ее ждут дома. Мы что, собираемся убить всю ее семью?
Кестрель пожала плечами.
– Нам совсем ни к чему затевать здесь кровную вражду, – еще более холодно добавила Ровена.
– А если воздействовать на нее? – спросила Джейд, целуя черную бархатную головку котенка, который сидел у нее на коленях. – Заставить ее забыть обо всех подозрениях... или сделать так, чтобы она думала, будто виделась с тетей Опал?
– Если бы она была единственной, – терпеливо пояснила Ровена. – Не можем же мы воздействовать на каждого, кто сюда приходит. А как быть с теми, кто звонит по телефону? Как быть с учителями? Вы ведь собираетесь через пару недель идти в школу.
– Может, нам не стоит туда ходить? – беспечно предложила Кестрель.
Ровена покачала головой.
– Нам нужно решить этот вопрос раз и навсегда. Нужно найти какое-то разумное объяснение, почему тетя Опал уехала.
– Нужно убрать отсюда тетю, – как всегда, без обиняков сказала Кестрель. – От нее нужно избавиться.
– Нет. Мы должны создать тело.
– И на что оно будет похоже?
Между Ровеной и Кестрель разгорелся спор. Джейд положила подбородок на голову котенка и пристально смотрела куда-то сквозь кухонное окно. Она думала о Марке Картере, у которого такое отважное сердце. Стоило Джейд лишь подумать о нем, как ее охватило приятное запретное волнение. Там, где они прежде жили, не было смертных, поэтому у нее не могло даже возникнуть искушения нарушить Закон Царства Ночи и влюбиться в кого-нибудь из них. Но здесь... Да, Джейд почти могла представить себе, что влюбилась в Марка Картера, как если бы она была обычной смертной девушкой.
Ее охватила приятная дрожь. Но когда она попыталась представить, что делает обычная девушка, когда влюблена, Тигги внезапно выгнул спину дугой, выскользнул у нее из рук и спрыгнул на пол. Шерсть у него на спине встала дыбом.
Джейд продолжала глядеть в окно. Там ничего не было видно. Но вдруг она почувствовала...
Она обернулась к сестрам.
– Сегодня вечером в саду кто-то был. Я не смогла разобрать кто.
Ровена и Кестрель продолжали спорить. Они ее не слышали.
Мэри-Линетт открыла глаза и чихнула. Она проспала. Солнце уже просвечивало сквозь щель между темно-синими шторами.
«Вставай – и за работу», – скомандовала она себе. Но вместо этого продолжала лежать, протирая глаза и пытаясь проснуться. Мэри-Линетт была «совой», а не «жаворонком».
Просторная комната Мэри-Линетт служила ей убежищем, местом, где можно спрятаться ото всех. Она любила ночь и звезды. К потолку, выкрашенному в темно-голубой цвет, она сама прикрепила сверкающие в темноте звезды и планеты. На зеркале туалетного столика красовалась наклейка с автомобильного бампера: «Прочь с дороги, астероиды!», а по стенам она развешала огромную рельефную карту Луны, плакат из «Альманаха звездочета» и вырезанные из журналов фотографии Плеяд, туманности Конская Голова и полного солнечного затмения 1955 года.
Мэри-Линетт зевнула и побрела в ванную, захватив по пути джинсы и футболку. Спускаясь по лестнице и расчесывая на ходу волосы, она услышала голоса, доносящиеся из гостиной.
Голос Клодин... И еще мужской голос, но не Марка: по будням он обычно уходил к своему другу Бену. Голос был незнакомый.
Через кухню Мэри-Линетт заглянула в гостиную. Там на кушетке сидел парень. Виден был лишь его белокуро-пепельный затылок. Пожав плечами, она взялась за дверцу холодильника и вдруг услышала свое имя.
– Мэри-Линетт очень дружна с ней, – быстро, но с легким акцентом говорила Клодин. – Помню, несколько лет назад она помогала ей чинить загон для коз.
Разговор шел о миссис Бердок!
– ...Почему она держит коз? Помню, она говорила Мэри-Линетт, что это будет для нее подспорьем, когда она уже не сможет выбираться из дому достаточно часто.
– Как странно. – Голос у парня был ленивый и беззаботный. – Что она хотела этим сказать?
Замерев на месте, Мэри-Линетт внимательно вглядывалась в то, что происходило в гостиной. Она увидела, как Клодин пожала плечами в своей легкой очаровательной манере.
– Должно быть, она имела в виду молоко: сейчас у нее каждый день есть свежее молоко. Ей не приходится ходить в магазин. Но я не знаю. Вам лучше спросить у нее самой. – Клодин улыбнулась.
«Час от часу не легче, – подумала Мэри-Линетт. – С какой стати этот парень явился сюда и расспрашивает о миссис Бердок?»
Ну конечно! Наверное, это полицейский или кто-то в этом роде. Возможно, офицер ФБР. Однако по голосу не скажешь: звучит слишком молодо для полицейского. Разве что это сыщик, который собирается внедриться в школу. Мэри-Линетт потихоньку проскользнула в кухню, откуда все было лучше видно.
Но ее постигло разочарование. Для агента ФБР парень явно был слишком молод. Да и на детектива, какого ожидала увидеть Мэри-Линетт – проницательного, умного и целеустремленного, – он тоже не тянул. Это был всего лишь самый красивый юноша, какого она видела в своей жизни. Высокий, тонкий, изящный, он сидел у журнального столика, вытянув перед собой длинные ноги. Выражением лица он походил на большого симпатичного кота: резкие черты, слегка раскосые озорные глаза и обезоруживающая ленивая усмешка.
Нет, не просто ленивая, подумала Мэри-Линетт, а дурацкая и льстивая. А может, даже тупая. Красивые парни не производили на Мэри-Линетт впечатления, если только не были худощавыми и темноволосыми и если с ними не было интересно, как... ну, как с Джереми Лаветтом, например. У роскошных парней, этаких ленивых больших котов, нет никаких стимулов развивать свой ум. Они самовлюбленные и тщеславные, и их коэффициента умственного развития хватает лишь на то, чтобы кое-как переползать из класса в класс.
Вот и этот парень в гостиной выглядит каким-то сонным и расслабленным.
«Какое мне дело, для чего он к нам заявился. Пойду-ка я лучше к себе наверх».
Но тут парень поднял руку и, повернувшись вполоборота, помахал ей в знак приветствия. Он не смотрел на Мэри-Линетт, но явно дал понять, что обращается к ней. Теперь она видела его профиль.
– Привет!
– Мэри-Линетт, это ты? – окликнула ее Клодин.
– Да. – Открыв дверцу холодильника, Мэри-Линетт чем-то шумно громыхала. – Я ищу банку с соком. Мне нужно идти, я спешу.
От досады и растерянности у нее сильно забилось сердце. Так, он ее заметил. Возможно, подумал, что она на него загляделась. Привык, наверное, что все вокруг на него пялятся. Подумаешь, тоже мне красавчик!
– Подожди, подойди к нам на минуту, – позвала Клодин.
«Нет!» Мэри-Линетт понимала, что ведет себя по-детски глупо, но ничего не могла с собой поделать. Она продолжала греметь бутылками в холодильнике.
– Иди сюда, познакомься с племянником миссис Бердок!
Мэри-Линетт застыла на месте, невидящим взглядом уставившись на шкалу термометра. Из открытого холодильника тянуло холодком. Мэри-Линетт поставила вниз бутылку с абрикосовым соком и не глядя вытащила из упаковки банку кока-колы.
«Какой племянник? Что-то я не слышала, чтобы миссис Бердок упоминала о каком-то племяннике».
Правда, она никогда не слышала ничего и о племянницах миссис Бердок, пока они здесь не появились. Миссис Бердок не особо распространялась о своей семье.
Итак, это ее племянник... Так вот почему он спрашивает о ней! Но знает ли он? А может, он с сестричками заодно? Или он приехал после них? Или... В полном смятении она вошла в гостиную.
– Мэри-Линетт, это Эш. Он приехал навестить свою тетю и сестер, – прощебетала Клодин. – Эш, это Мэри-Линетт, Та самая, которая так дружит с твоей тетей.
В воображении Мэри-Линетт мгновенно пронеслось видение: Эш медленно поднимается. Его движения полны восхитительной ленивой грации сродни неторопливому потягиванию сонного кота.
– Привет!
Он протягивает руку. Мэри-Линетт касается ее влажными и холодными от банки с колой пальцами и смотрит ему в лицо.
– Привет.
На самом деле все было совсем не так.
Входя в гостиную, Мэри-Линетт опустила глаза и смотрела под ноги, на ковер. Поэтому она хорошо разглядела его теннисные туфли фирмы «Найк» и потертые на коленях джинсы. Потом он встал, и Мэри-Линетт обратила внимание на его футболку с мрачным рисунком – черный цветок на белом фоне. «Наверное, эмблема какой-то рок-группы», – подумала она. Когда ее взгляд скользнул по протянутой для рукопожатия руке гостя, она, пробормотав приветствие, автоматически к ней прикоснулась и взглянула ему в лицо. И... произошло нечто необъяснимое.
Мэри-Линетт показалось, что она прикоснулась к его сути, вторглась в самые потаенные уголки его сознания, что он перед ней беззащитен.
Эй, разве ты меня знаешь?
Нет, она его не знала. В том то и дело. Она его не знала, но чувствовала, что знает. Казалось, будто кто-то проник в нее и коснулся ее позвоночника электрическим током. Это было крайне неприятно. Комната окрасилась в блеклый розовый цвет. У Мэри-Линетт перехватило дыхание, и она ощутила, как на шее пульсирует жилка. Это тоже было неприятно. Но если сложить все эти ощущения воедино, то в целом было похоже на легкое головокружение, наподобие... наподобие того, которое она ощущала, глядя на туманность Лагуна. Или когда представляла себе галактики, собирающиеся в скопления и сверхскопления – все крупнее и крупнее, пока их размеры не выходили за грани воображаемого, и ей не начинало казаться, будто она летит в пропасть...
Вот и сейчас она падала. Она не видела ничего, кроме его глаз. Это были странные глаза. Они, словно призмы, меняли цвет – как звезды, которые наблюдаешь сквозь плотный слой атмосферы. Только что они были голубыми, а теперь – золотистые... фиолетовые...
Прекрати! Пожалуйста, я не хочу, мне это не нравится!
– Как приятно видеть новое лицо, правда? У нас здесь очень однообразная, скучная жизнь, – проговорила Клодин совершенно будничным, хотя и слегка взволнованным голосом.
Мэри-Линетт внезапно очнулась и отпрянула, словно Эш протянул ей не руку, а змею. Она старалась смотреть на что угодно, только не на него. Ей казалось, будто она только что избежала смертельной опасности.
– Что ж, – произнесла Клодин со своим очаровательным акцентом, теребя прядь волнистых темных волос, что случалось, только когда она очень нервничала. – М-м... может, вы уже знакомы друг с другом?
В гостиной стояла тишина.
«Надо ведь что-то сказать, – в оцепенении подумала Мэри-Линетт, уставившись на облицованный плиткой камин. – Иначе это будет как-то странно. Я поставлю Клодин в неловкое положение.
Но что же все-таки сейчас произошло? Неважно. Потом разберемся».
Мэри-Линетт судорожно сглотнула и изобразила на лице подобие улыбки:
– Ну, и надолго вы к нам?
Она сделала ошибку, взглянув на него. Все повторилось снова. Но не так ярко, как прежде, – возможно, потому, что в этот раз она к нему не прикасалась. Однако ей вновь показалось, будто ее ударило током.
А Эш выглядел как кот, получивший пинка: шерсть дыбом, несчастный, удивленный...
«Ну, наконец-то пришел в себя», – подумала Мэри-Линетт. Они неотрывно смотрели друг на друга, а комната медленно кружилась, окрашиваясь в розовый цвет.
– Кто ты? – спросила Мэри-Линетт, попирая все приличия.
– А ты кто? – спросил он тем же тоном.
Они продолжали пристально смотреть друг на друга.
Клодин слегка прищелкнула языком и убрала со стола томатный сок. Мэри-Линетт испытывала неловкость перед мачехой, но сейчас ей было не до нее. Все ее сознание сконцентрировалось на молодом человеке, на безмолвной схватке с ним. Она пыталась избавиться от странного ощущения, будто оказалась частью головоломки, которая только что совпала с другой.
– Ну, так... – начала Мэри-Линетт натянутым голосом в тот самый момент, когда Эш отрывисто произнес те же самые слова: «Ну, так...»
Они опять молча уставились друг на друга. Наконец Мэри-Линетт удалось оторвать от него взгляд. Что-то щелкнуло в ее сознании, и она вспомнила:
– Эш, – сказала она. – Эш. Миссис Бердок что-то говорила о тебе... о маленьком мальчике по имени Эш. Я не знала, что она рассказывает о своем племяннике.
– Внучатом племяннике, – уточнил Эш. Его голос звучал не совсем уверенно. – А что она говорила?
– Что ты был скверным мальчишкой и, возможно, когда вырастешь, станешь еще хуже.
– Ну, в этом она была права. – Внешне Эш несколько расслабился, будто почувствовал наконец почву под ногами.
Мэри-Линетт тоже немного успокоилась, ее сердце билось ровнее. Она обнаружила, что, когда концентрируется и не смотрит на него, непривычные ощущения отступают.
«Дыши глубже! – приказала она себе. – И пусть все идет, как идет. Ничего не случилось. Подумаешь об этом позже. А что важно сейчас?»
Сейчас важно вот что: во-первых, этот парень – брат тех девушек; во-вторых, он может быть замешан в том, что случилось с миссис Бердок; и, наконец, если он не замешан в этом, то может поделиться с ней какой-нибудь информацией. Например, он может знать, не оставила ли его тетя завещание, а если да, то кому достанутся фамильные ценности.
Она искоса следила за Эшем. Он явно сник, дышал ровнее и спокойнее.
Они оба пришли в себя.
– Итак, Ровена, Кестрель и Джейд – твои сестры, – проговорила Мэри-Линетт со всей вежливой небрежностью, на которую только была способна. – По-моему, они очень... милы.
– Я не знала, что ты с ними знакома, – сказала Клодин, и Мэри-Линетт только теперь заметила, что ее мачеха застыла в дверях, опираясь изящным плечиком о косяк двери, скрестив руки на груди и держа кухонное полотенце. – Я сказала Эшу, что ты не встречалась с ними.
– Мы с Марком были у них вчера.
При этих словах в лице у Эша что-то вспыхнуло. И тут же исчезло – прежде, чем Мэри-Линетт смогла сообразить, что это было. Но ей почудилось, будто она стоит на краю обрыва под пронизывающим ветром.
Почему? Что могло быть плохого в том, что она встречалась с девушками?
– Ты и Марк... Марк, должно быть... твой брат?
– Именно так, – сказала Клодин, все еще стоя в дверях.
– А у тебя есть еще братья или сестры?..
Мэри-Линетт прищурилась.
– Ты что, проводишь перепись населения?
Эш изобразил слабое подобие своей высокомерной ленивой улыбки.
– Просто я предпочитаю знать, с кем дружат мои сестры.
«Интересно, зачем?»
– Думаешь, им необходимо твое одобрение?
– Безусловно. – На сей раз его улыбка выглядела естественней. – Мы – старомодная семья. Очень старомодная.
Мэри-Линетт застыла с открытым ртом. Но в ту же минуту ее охватила внезапная радость: сейчас ей не нужно думать об убийстве миссис Бердок, о розовом тумане или о том, что известно этому парню. Сейчас нужно действовать.
– Значит, у вас старомодная семья, – проговорила она, сделав шаг вперед.
Эш кивнул.
– И ты – за старшего.
– Да, здесь я за старшего. А дома – мой отец.
– И ты собираешься диктовать своим сестрам, с кем им дружить? Может, ты и друзьями своей тети интересуешься?
– Разумеется, я только что обсуждал это... – Он сделал неопределенный жест рукой в сторону Клодин.
«Ну конечно, обсуждал. Все понятно». Мэри-Линетт сделала шаг навстречу Эшу. Тот продолжал улыбаться.
– Полно вам, – Клодин взмахнула полотенцем. – Не смейтесь.
– А мне нравятся девушки с норовом, – произнес Эш с таким видом, будто ему наконец удалось измыслить самую большую гадость, на какую он только был способен. Затем, словно собравшись с духом, он подмигнул Мэри-Линетт, протянул руку и потрепал ее за подбородок.
Бах! Вспышка! Мэри-Линетт отскочила назад. Отпрянул и Эш, глядя на свою руку, как на предательницу. У Мэри-Линетт возник необъяснимый порыв двинуть Эша так, чтобы он растянулся, да еще поплясать на нём. Она никогда не испытывала такого ни к одному парню.
Подавив это желание, она ограничилась тем, что пнула Эша в голень. Он взвился от боли и отскочил. От его вальяжного самодовольства не осталось и следа. Сейчас он выглядел испуганным.
– Думаю, тебе лучше уйти, – любезно предложила Мэри-Линетт. Она никогда не была вспыльчивой, и сейчас сама себе удивлялась. Возможно, глубоко внутри нее пряталось что-то такое, о чем она и не подозревала.
Клодин открыла рот от изумления, качая головой. Эш продолжал подпрыгивать и явно не собирался никуда уходить. Мэри-Линетт опять двинулась к нему. И хотя Эш был на полголовы выше нее, он отступил, глядя на нее почти с изумлением.
– Эй! Эй, слушай, кончай... Что ты делаешь? Если бы ты знала...
И Мэри-Линетт увидела это снова – что-то промелькнуло в его лице, внезапно утратившем свое дурацкое и вместе с тем привлекательное выражение: будто при ярком свете зло блеснуло лезвие ножа, словно предупреждая: берегись!
– Вот что: можешь морочить голову кому-нибудь другому. – Мэри-Линетт приготовилась нанести новый удар.
Эш открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же передумал. Потирая подбородок, он посмотрел на Клодин, ухитрившись изобразить обиженную и жалкую, но в то же время кокетливую улыбку.
– Большое вам спасибо за...
– Пошел вон!
Улыбка исчезла с его лица.
– Именно это я и делаю.
Ровена и Джейд переглянулись. Они редко сходились во взглядах, но в том, что касалось Кестрель, они были совершенно единодушны.
– Прежде всего, мы договорились не делать здесь этого. Мы не будем использовать нашу силу...
– И не будем питаться людьми. И не будем убивать их, – монотонно завершила Кестрель. – Но ты же использовала сегодня вечером свою силу. Ты позвала Джейд.
– Она должна была знать, какую историю я придумала о тете Опал. На самом деле я собиралась сделать это еще раньше. Ведь люди будут приходить, будут спрашивать, где тетя.
– Кроме нее, о тете никто не спрашивает. Если бы мы ее убили...
– Не можем же мы начать убивать всех подряд, – холодно произнесла Ровена. – Кроме того, она сказала, что ее ждут дома. Мы что, собираемся убить всю ее семью?
Кестрель пожала плечами.
– Нам совсем ни к чему затевать здесь кровную вражду, – еще более холодно добавила Ровена.
– А если воздействовать на нее? – спросила Джейд, целуя черную бархатную головку котенка, который сидел у нее на коленях. – Заставить ее забыть обо всех подозрениях... или сделать так, чтобы она думала, будто виделась с тетей Опал?
– Если бы она была единственной, – терпеливо пояснила Ровена. – Не можем же мы воздействовать на каждого, кто сюда приходит. А как быть с теми, кто звонит по телефону? Как быть с учителями? Вы ведь собираетесь через пару недель идти в школу.
– Может, нам не стоит туда ходить? – беспечно предложила Кестрель.
Ровена покачала головой.
– Нам нужно решить этот вопрос раз и навсегда. Нужно найти какое-то разумное объяснение, почему тетя Опал уехала.
– Нужно убрать отсюда тетю, – как всегда, без обиняков сказала Кестрель. – От нее нужно избавиться.
– Нет. Мы должны создать тело.
– И на что оно будет похоже?
Между Ровеной и Кестрель разгорелся спор. Джейд положила подбородок на голову котенка и пристально смотрела куда-то сквозь кухонное окно. Она думала о Марке Картере, у которого такое отважное сердце. Стоило Джейд лишь подумать о нем, как ее охватило приятное запретное волнение. Там, где они прежде жили, не было смертных, поэтому у нее не могло даже возникнуть искушения нарушить Закон Царства Ночи и влюбиться в кого-нибудь из них. Но здесь... Да, Джейд почти могла представить себе, что влюбилась в Марка Картера, как если бы она была обычной смертной девушкой.
Ее охватила приятная дрожь. Но когда она попыталась представить, что делает обычная девушка, когда влюблена, Тигги внезапно выгнул спину дугой, выскользнул у нее из рук и спрыгнул на пол. Шерсть у него на спине встала дыбом.
Джейд продолжала глядеть в окно. Там ничего не было видно. Но вдруг она почувствовала...
Она обернулась к сестрам.
– Сегодня вечером в саду кто-то был. Я не смогла разобрать кто.
Ровена и Кестрель продолжали спорить. Они ее не слышали.
Мэри-Линетт открыла глаза и чихнула. Она проспала. Солнце уже просвечивало сквозь щель между темно-синими шторами.
«Вставай – и за работу», – скомандовала она себе. Но вместо этого продолжала лежать, протирая глаза и пытаясь проснуться. Мэри-Линетт была «совой», а не «жаворонком».
Просторная комната Мэри-Линетт служила ей убежищем, местом, где можно спрятаться ото всех. Она любила ночь и звезды. К потолку, выкрашенному в темно-голубой цвет, она сама прикрепила сверкающие в темноте звезды и планеты. На зеркале туалетного столика красовалась наклейка с автомобильного бампера: «Прочь с дороги, астероиды!», а по стенам она развешала огромную рельефную карту Луны, плакат из «Альманаха звездочета» и вырезанные из журналов фотографии Плеяд, туманности Конская Голова и полного солнечного затмения 1955 года.
Мэри-Линетт зевнула и побрела в ванную, захватив по пути джинсы и футболку. Спускаясь по лестнице и расчесывая на ходу волосы, она услышала голоса, доносящиеся из гостиной.
Голос Клодин... И еще мужской голос, но не Марка: по будням он обычно уходил к своему другу Бену. Голос был незнакомый.
Через кухню Мэри-Линетт заглянула в гостиную. Там на кушетке сидел парень. Виден был лишь его белокуро-пепельный затылок. Пожав плечами, она взялась за дверцу холодильника и вдруг услышала свое имя.
– Мэри-Линетт очень дружна с ней, – быстро, но с легким акцентом говорила Клодин. – Помню, несколько лет назад она помогала ей чинить загон для коз.
Разговор шел о миссис Бердок!
– ...Почему она держит коз? Помню, она говорила Мэри-Линетт, что это будет для нее подспорьем, когда она уже не сможет выбираться из дому достаточно часто.
– Как странно. – Голос у парня был ленивый и беззаботный. – Что она хотела этим сказать?
Замерев на месте, Мэри-Линетт внимательно вглядывалась в то, что происходило в гостиной. Она увидела, как Клодин пожала плечами в своей легкой очаровательной манере.
– Должно быть, она имела в виду молоко: сейчас у нее каждый день есть свежее молоко. Ей не приходится ходить в магазин. Но я не знаю. Вам лучше спросить у нее самой. – Клодин улыбнулась.
«Час от часу не легче, – подумала Мэри-Линетт. – С какой стати этот парень явился сюда и расспрашивает о миссис Бердок?»
Ну конечно! Наверное, это полицейский или кто-то в этом роде. Возможно, офицер ФБР. Однако по голосу не скажешь: звучит слишком молодо для полицейского. Разве что это сыщик, который собирается внедриться в школу. Мэри-Линетт потихоньку проскользнула в кухню, откуда все было лучше видно.
Но ее постигло разочарование. Для агента ФБР парень явно был слишком молод. Да и на детектива, какого ожидала увидеть Мэри-Линетт – проницательного, умного и целеустремленного, – он тоже не тянул. Это был всего лишь самый красивый юноша, какого она видела в своей жизни. Высокий, тонкий, изящный, он сидел у журнального столика, вытянув перед собой длинные ноги. Выражением лица он походил на большого симпатичного кота: резкие черты, слегка раскосые озорные глаза и обезоруживающая ленивая усмешка.
Нет, не просто ленивая, подумала Мэри-Линетт, а дурацкая и льстивая. А может, даже тупая. Красивые парни не производили на Мэри-Линетт впечатления, если только не были худощавыми и темноволосыми и если с ними не было интересно, как... ну, как с Джереми Лаветтом, например. У роскошных парней, этаких ленивых больших котов, нет никаких стимулов развивать свой ум. Они самовлюбленные и тщеславные, и их коэффициента умственного развития хватает лишь на то, чтобы кое-как переползать из класса в класс.
Вот и этот парень в гостиной выглядит каким-то сонным и расслабленным.
«Какое мне дело, для чего он к нам заявился. Пойду-ка я лучше к себе наверх».
Но тут парень поднял руку и, повернувшись вполоборота, помахал ей в знак приветствия. Он не смотрел на Мэри-Линетт, но явно дал понять, что обращается к ней. Теперь она видела его профиль.
– Привет!
– Мэри-Линетт, это ты? – окликнула ее Клодин.
– Да. – Открыв дверцу холодильника, Мэри-Линетт чем-то шумно громыхала. – Я ищу банку с соком. Мне нужно идти, я спешу.
От досады и растерянности у нее сильно забилось сердце. Так, он ее заметил. Возможно, подумал, что она на него загляделась. Привык, наверное, что все вокруг на него пялятся. Подумаешь, тоже мне красавчик!
– Подожди, подойди к нам на минуту, – позвала Клодин.
«Нет!» Мэри-Линетт понимала, что ведет себя по-детски глупо, но ничего не могла с собой поделать. Она продолжала греметь бутылками в холодильнике.
– Иди сюда, познакомься с племянником миссис Бердок!
Мэри-Линетт застыла на месте, невидящим взглядом уставившись на шкалу термометра. Из открытого холодильника тянуло холодком. Мэри-Линетт поставила вниз бутылку с абрикосовым соком и не глядя вытащила из упаковки банку кока-колы.
«Какой племянник? Что-то я не слышала, чтобы миссис Бердок упоминала о каком-то племяннике».
Правда, она никогда не слышала ничего и о племянницах миссис Бердок, пока они здесь не появились. Миссис Бердок не особо распространялась о своей семье.
Итак, это ее племянник... Так вот почему он спрашивает о ней! Но знает ли он? А может, он с сестричками заодно? Или он приехал после них? Или... В полном смятении она вошла в гостиную.
– Мэри-Линетт, это Эш. Он приехал навестить свою тетю и сестер, – прощебетала Клодин. – Эш, это Мэри-Линетт, Та самая, которая так дружит с твоей тетей.
В воображении Мэри-Линетт мгновенно пронеслось видение: Эш медленно поднимается. Его движения полны восхитительной ленивой грации сродни неторопливому потягиванию сонного кота.
– Привет!
Он протягивает руку. Мэри-Линетт касается ее влажными и холодными от банки с колой пальцами и смотрит ему в лицо.
– Привет.
На самом деле все было совсем не так.
Входя в гостиную, Мэри-Линетт опустила глаза и смотрела под ноги, на ковер. Поэтому она хорошо разглядела его теннисные туфли фирмы «Найк» и потертые на коленях джинсы. Потом он встал, и Мэри-Линетт обратила внимание на его футболку с мрачным рисунком – черный цветок на белом фоне. «Наверное, эмблема какой-то рок-группы», – подумала она. Когда ее взгляд скользнул по протянутой для рукопожатия руке гостя, она, пробормотав приветствие, автоматически к ней прикоснулась и взглянула ему в лицо. И... произошло нечто необъяснимое.
Мэри-Линетт показалось, что она прикоснулась к его сути, вторглась в самые потаенные уголки его сознания, что он перед ней беззащитен.
Эй, разве ты меня знаешь?
Нет, она его не знала. В том то и дело. Она его не знала, но чувствовала, что знает. Казалось, будто кто-то проник в нее и коснулся ее позвоночника электрическим током. Это было крайне неприятно. Комната окрасилась в блеклый розовый цвет. У Мэри-Линетт перехватило дыхание, и она ощутила, как на шее пульсирует жилка. Это тоже было неприятно. Но если сложить все эти ощущения воедино, то в целом было похоже на легкое головокружение, наподобие... наподобие того, которое она ощущала, глядя на туманность Лагуна. Или когда представляла себе галактики, собирающиеся в скопления и сверхскопления – все крупнее и крупнее, пока их размеры не выходили за грани воображаемого, и ей не начинало казаться, будто она летит в пропасть...
Вот и сейчас она падала. Она не видела ничего, кроме его глаз. Это были странные глаза. Они, словно призмы, меняли цвет – как звезды, которые наблюдаешь сквозь плотный слой атмосферы. Только что они были голубыми, а теперь – золотистые... фиолетовые...
Прекрати! Пожалуйста, я не хочу, мне это не нравится!
– Как приятно видеть новое лицо, правда? У нас здесь очень однообразная, скучная жизнь, – проговорила Клодин совершенно будничным, хотя и слегка взволнованным голосом.
Мэри-Линетт внезапно очнулась и отпрянула, словно Эш протянул ей не руку, а змею. Она старалась смотреть на что угодно, только не на него. Ей казалось, будто она только что избежала смертельной опасности.
– Что ж, – произнесла Клодин со своим очаровательным акцентом, теребя прядь волнистых темных волос, что случалось, только когда она очень нервничала. – М-м... может, вы уже знакомы друг с другом?
В гостиной стояла тишина.
«Надо ведь что-то сказать, – в оцепенении подумала Мэри-Линетт, уставившись на облицованный плиткой камин. – Иначе это будет как-то странно. Я поставлю Клодин в неловкое положение.
Но что же все-таки сейчас произошло? Неважно. Потом разберемся».
Мэри-Линетт судорожно сглотнула и изобразила на лице подобие улыбки:
– Ну, и надолго вы к нам?
Она сделала ошибку, взглянув на него. Все повторилось снова. Но не так ярко, как прежде, – возможно, потому, что в этот раз она к нему не прикасалась. Однако ей вновь показалось, будто ее ударило током.
А Эш выглядел как кот, получивший пинка: шерсть дыбом, несчастный, удивленный...
«Ну, наконец-то пришел в себя», – подумала Мэри-Линетт. Они неотрывно смотрели друг на друга, а комната медленно кружилась, окрашиваясь в розовый цвет.
– Кто ты? – спросила Мэри-Линетт, попирая все приличия.
– А ты кто? – спросил он тем же тоном.
Они продолжали пристально смотреть друг на друга.
Клодин слегка прищелкнула языком и убрала со стола томатный сок. Мэри-Линетт испытывала неловкость перед мачехой, но сейчас ей было не до нее. Все ее сознание сконцентрировалось на молодом человеке, на безмолвной схватке с ним. Она пыталась избавиться от странного ощущения, будто оказалась частью головоломки, которая только что совпала с другой.
– Ну, так... – начала Мэри-Линетт натянутым голосом в тот самый момент, когда Эш отрывисто произнес те же самые слова: «Ну, так...»
Они опять молча уставились друг на друга. Наконец Мэри-Линетт удалось оторвать от него взгляд. Что-то щелкнуло в ее сознании, и она вспомнила:
– Эш, – сказала она. – Эш. Миссис Бердок что-то говорила о тебе... о маленьком мальчике по имени Эш. Я не знала, что она рассказывает о своем племяннике.
– Внучатом племяннике, – уточнил Эш. Его голос звучал не совсем уверенно. – А что она говорила?
– Что ты был скверным мальчишкой и, возможно, когда вырастешь, станешь еще хуже.
– Ну, в этом она была права. – Внешне Эш несколько расслабился, будто почувствовал наконец почву под ногами.
Мэри-Линетт тоже немного успокоилась, ее сердце билось ровнее. Она обнаружила, что, когда концентрируется и не смотрит на него, непривычные ощущения отступают.
«Дыши глубже! – приказала она себе. – И пусть все идет, как идет. Ничего не случилось. Подумаешь об этом позже. А что важно сейчас?»
Сейчас важно вот что: во-первых, этот парень – брат тех девушек; во-вторых, он может быть замешан в том, что случилось с миссис Бердок; и, наконец, если он не замешан в этом, то может поделиться с ней какой-нибудь информацией. Например, он может знать, не оставила ли его тетя завещание, а если да, то кому достанутся фамильные ценности.
Она искоса следила за Эшем. Он явно сник, дышал ровнее и спокойнее.
Они оба пришли в себя.
– Итак, Ровена, Кестрель и Джейд – твои сестры, – проговорила Мэри-Линетт со всей вежливой небрежностью, на которую только была способна. – По-моему, они очень... милы.
– Я не знала, что ты с ними знакома, – сказала Клодин, и Мэри-Линетт только теперь заметила, что ее мачеха застыла в дверях, опираясь изящным плечиком о косяк двери, скрестив руки на груди и держа кухонное полотенце. – Я сказала Эшу, что ты не встречалась с ними.
– Мы с Марком были у них вчера.
При этих словах в лице у Эша что-то вспыхнуло. И тут же исчезло – прежде, чем Мэри-Линетт смогла сообразить, что это было. Но ей почудилось, будто она стоит на краю обрыва под пронизывающим ветром.
Почему? Что могло быть плохого в том, что она встречалась с девушками?
– Ты и Марк... Марк, должно быть... твой брат?
– Именно так, – сказала Клодин, все еще стоя в дверях.
– А у тебя есть еще братья или сестры?..
Мэри-Линетт прищурилась.
– Ты что, проводишь перепись населения?
Эш изобразил слабое подобие своей высокомерной ленивой улыбки.
– Просто я предпочитаю знать, с кем дружат мои сестры.
«Интересно, зачем?»
– Думаешь, им необходимо твое одобрение?
– Безусловно. – На сей раз его улыбка выглядела естественней. – Мы – старомодная семья. Очень старомодная.
Мэри-Линетт застыла с открытым ртом. Но в ту же минуту ее охватила внезапная радость: сейчас ей не нужно думать об убийстве миссис Бердок, о розовом тумане или о том, что известно этому парню. Сейчас нужно действовать.
– Значит, у вас старомодная семья, – проговорила она, сделав шаг вперед.
Эш кивнул.
– И ты – за старшего.
– Да, здесь я за старшего. А дома – мой отец.
– И ты собираешься диктовать своим сестрам, с кем им дружить? Может, ты и друзьями своей тети интересуешься?
– Разумеется, я только что обсуждал это... – Он сделал неопределенный жест рукой в сторону Клодин.
«Ну конечно, обсуждал. Все понятно». Мэри-Линетт сделала шаг навстречу Эшу. Тот продолжал улыбаться.
– Полно вам, – Клодин взмахнула полотенцем. – Не смейтесь.
– А мне нравятся девушки с норовом, – произнес Эш с таким видом, будто ему наконец удалось измыслить самую большую гадость, на какую он только был способен. Затем, словно собравшись с духом, он подмигнул Мэри-Линетт, протянул руку и потрепал ее за подбородок.
Бах! Вспышка! Мэри-Линетт отскочила назад. Отпрянул и Эш, глядя на свою руку, как на предательницу. У Мэри-Линетт возник необъяснимый порыв двинуть Эша так, чтобы он растянулся, да еще поплясать на нём. Она никогда не испытывала такого ни к одному парню.
Подавив это желание, она ограничилась тем, что пнула Эша в голень. Он взвился от боли и отскочил. От его вальяжного самодовольства не осталось и следа. Сейчас он выглядел испуганным.
– Думаю, тебе лучше уйти, – любезно предложила Мэри-Линетт. Она никогда не была вспыльчивой, и сейчас сама себе удивлялась. Возможно, глубоко внутри нее пряталось что-то такое, о чем она и не подозревала.
Клодин открыла рот от изумления, качая головой. Эш продолжал подпрыгивать и явно не собирался никуда уходить. Мэри-Линетт опять двинулась к нему. И хотя Эш был на полголовы выше нее, он отступил, глядя на нее почти с изумлением.
– Эй! Эй, слушай, кончай... Что ты делаешь? Если бы ты знала...
И Мэри-Линетт увидела это снова – что-то промелькнуло в его лице, внезапно утратившем свое дурацкое и вместе с тем привлекательное выражение: будто при ярком свете зло блеснуло лезвие ножа, словно предупреждая: берегись!
– Вот что: можешь морочить голову кому-нибудь другому. – Мэри-Линетт приготовилась нанести новый удар.
Эш открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же передумал. Потирая подбородок, он посмотрел на Клодин, ухитрившись изобразить обиженную и жалкую, но в то же время кокетливую улыбку.
– Большое вам спасибо за...
– Пошел вон!
Улыбка исчезла с его лица.
– Именно это я и делаю.