Смит Лиза Джейн. Избранная

   – Почему ты думаешь, что мы собираемся пытать тебя? – спросила она.
   Он улыбнулся. Его взгляд был направлен в потолок, и он даже не пытался посмотреть на нее.
   – Потому что я все еще жив, – ответил он. Затем поднял руки, скованные наручниками. – А это для чего? На Южном побережье в последнее время находили трупы вампиров с этими штуками. Похоже, их надели, чтобы пошутить… – Он снова улыбнулся.
   «Работа Вики», – подумала Ракель.
   Ей вдруг захотелось стереть улыбку с его лица. Странная, мешающая ей улыбка, очень красивая и немного безумная.
   – Или чтобы получить нужную информацию, – продолжил он.
   – А ты сообщишь мне нужную информацию? – усмехнулась в ответ Ракель.
   – Вряд ли.
   – Я тоже так думаю, – сказала Ракель.
   В ответ она услышала громкий смех.
   «О господи, – подумала девушка, – хоть бы он замолчал».
   Она не понимала, что с ней происходит. Нужно признать, он был очень симпатичным – в определенном смысле, конечно же. Но она уже встречалась с симпатичными и даже очаровательными вампирами, которые пытались использовать свой шарм, чтобы избежать гибели. Некоторые из них даже пробовали соблазнить ее. И практически все использовали гипноз. Лишь благодаря умению Ракель противостоять их телепатическим способностям она все еще была жива.
   Но этот вампир не применял ни одного из знакомых ей приемов, а при звуках его смеха сердце Ракель сжималось, словно от боли. Когда он смеялся, его лицо странным образом изменялось, будто бы освещаясь изнутри загадочным светом.
   «Эй, девочка, у тебя серьезные неприятности. Убей его, и как можно быстрее».
   – Послушай, – сказала она, и ее голос непонятно почему задрожал. – Здесь нет ничего личного. И хотя для тебя это вряд ли имеет значение, я не собираюсь пытать тебя. Но в этом деле мне не остается ничего другого, кроме как выполнить свой долг, – добавила Ракель и подняла меч.
   Вампир повернул лицо к свету. Он уже не улыбался, и в его голосе не слышалось никакой насмешки.
   – Я все понимаю. У тебя есть… понятие чести. – Он снова посмотрел вверх и добавил: – Все правильно. Именно так все заканчивается, когда два вида сталкиваются друг с другом. Убей или сам будешь убит – таков закон природы.
   Это был разговор двух воинов. Неожиданно Ракель почувствовала то, чего никогда не испытывала по отношению ни к одному вампиру, – уважение. Уважение и горечь от того, что они оказались по разные стороны баррикад, что они могут быть только врагами.
   «Он тот, с кем я могу разговаривать», – подумала девушка.
   Ракель вдруг ощутила, насколько она одинока в этом мире. Ей очень захотелось поговорить с кем-нибудь.
   – Есть ли кто-то, кому бы ты хотел сообщить о своей смерти? – спросила девушка. – Я хотела сказать, есть ли у тебя семья? Я могу рассказать им о том, что произошло с тобой.
   Она вовсе не ожидала, что он назовет какие-то имена. В этой войне информация была смертельным оружием, и каждая из сторон старалась узнать как можно больше о своем враге. Если знаешь, что кто-то может быть вампиром или охотником на вампиров, значит, знаешь, кого нужно убить.
   Все как у Бэтмена и Женщины-Кошки – главное, чтобы никто не узнал, кто ты на самом деле.
   Но этот вампир, похоже, был полным безумцем.
   – Ты можешь сообщить об этом моему приемному отцу, – задумчиво произнес он. – Его зовут Хантер Редферн. Прости, не могу сообщить его адреса, но он живет где-то на востоке. – И снова улыбнулся. – Да, забыл представиться. Меня зовут Квин.
   Ракель словно окатили ледяной водой.
   Квин! Один из самых опасных вампиров Царства Ночи! Может быть, самый опасный вампир, бывший когда-то человеком. Она много слышала о нем. Каждый охотник за вампирами знал, что Квин – непревзойденный воин, отличающийся изворотливостью, острым умом и ледяным спокойствием. Он убил множество людей, потому что хотел уничтожить их как можно больше, оставив лишь часть в качестве источника пищи.
   «Как я ошиблась! – подумала Ракель. – Нужно дать Вики возможность подвергнуть его пыткам, ведь он этого заслуживает больше, чем какой-либо другой вампир. Один Бог ведает, сколько крови он пролил».
   Квин смотрел прямо на нее, не обращая внимания на свет фонаря.
   – Итак, тебе лучше как можно быстрее убить меня, – сказал он, и его слова были холодны, как хлопья снега. – Потому что иначе я убью тебя, когда освобожусь.
   Ракель натянуто рассмеялась:
   – Это должно напугать меня?
   – Теперь ты знаешь, кто я такой. Хотя, похоже, ты впервые слышишь обо мне.
   – Так-так, дай-ка вспомнить, что я знаю о Редфернах… Кажется, это семья, которая представляет вампиров в Верховном совете Царства Ночи? Это самая главная семья ламий, то есть тех, кто рожден вампирами. Они ведут свое происхождение от Майи – первой легендарной женщины-вампира. Что же касается Хантера Редферна, то он – блюститель законов Царства Ночи – прибыл в Америку в шестнадцатом веке. Поправь меня, если я в чем-то ошиблась.
   Он бросил на нее ледяной взгляд.
   – Как видишь, мы кое-что знаем, – сказала Ракель. – Твое имя мне тоже знакомо. Тебя сделал вампиром Хантер, а так как у него были только дочери, ты тоже являешься его наследником.
   Квин тихо рассмеялся:
   – Опять эти досужие сплетни. По-твоему получается, что я просто обожаю Редфернов и мы одна счастливая семейка. На самом деле каждый из нас больше всего хотел бы видеть другого на дне Атлантики.
   – Ага, опять ваши разборки, – заметила Ракель. – Почему вы никак не можете поладить друг с другом?
   Ее голос предательски дрожал. Странно, ведь она не испытывала страха. Скорее, это можно было назвать смущением. Ей следовало не болтать с ним, а немедленно вонзить в него свой меч. Но почему она не могла сделать это?
   Единственное, что оправдывало ее поведение, это то, что Квин, судя по всему, был смущен сложившейся ситуацией не меньше ее.
   – Не думаю, что ты слышала обо мне много, – процедил он сквозь зубы. – Я – твой самый ужасный кошмар. Даже вампиры боятся меня. А что до старика Хантера… У него всегда были свои представления о правилах, о том, как убивать и кого. Если бы он узнал, что я вытворяю, думаю, свалился бы замертво.
   «Добрый старый Хантер, – подумала Ракель. – Патриарх, оплот морали клана Редфернов, все еще живший по нравственным законам семнадцатого века. Да, он был вампиром, но это был вампир-джентльмен».
   – Возможно, я найду способ сообщить ему, – сказала Ракель.
   Квин снова бросил на нее ледяной взгляд, в котором на этот раз читалось явное уважение.
   – Будь я уверен, что ты сможешь разыскать его, я бы не дал гроша за твою жизнь.
   – Знаешь, – задумчиво проговорила Ракель, – я никогда не слышала, чтобы кто-то называл тебя по имени. То есть я хотела узнать твое имя.
   Он моргнул, а затем медленно произнес:
   – Джон Квин. Джон. Но это не значит, что ты можешь называть меня так.
   – Да-да, конечно, – кивнула она. – Джон Квин. Такое обычное бостонское имя, имя простого человека. – И она вдруг подумала о нем как о человеке, а не как о монстре. – Скажи, а ты хотел, чтобы Хантер Редферн сделал тебя вампиром?
   Ни разу в жизни Ракель не задавала такого вопроса ни одному вампиру. После долгой паузы Квин произнес бесстрастным голосом:
   – По правде говоря, я хотел его за это убить.
   – Понятно, – сказала Ракель.
   «Я бы тоже хотела того же», – подумала она.
   Ей нужно было промолчать, но она не могла сдержаться:
   – Но почему он это сделал? Почему он выбрал именно тебя?
   Снова пауза. Ракель подумала, что Квин не станет отвечать на этот вопрос, но он неожиданно заговорил:
   – Я… я хотел жениться на одной из его дочерей. Ее звали Доув.
   – Ты хотел жениться на вампире?
   – Но я не знал, что она вампир! – возбужденно воскликнул Квин. – Хантер Редферн был уважаемым жителем Чарльзтауна. Правда, люди поговаривали, что его жена – ведьма, но в те времена так говорили и о человеке, который просто улыбнулся в церкви.
   – Значит, он просто жил в городе и никто ни о чем не подозревал?
   – Большинство горожан уважали его. – Губы Квина искривились в недоброй улыбке. – Даже мой отец уважал его, а он был священником.
   Ракель слушала Джона как зачарованная.
   – И тебе нужно было стать вампиром, чтобы жениться на Доув?
   – Я так на ней и не женился, – равнодушно ответил Квин. Он продолжал свой рассказ таким бесстрастным голосом, словно разговаривал сам с собой. – Хантер предложил мне жениться на любой другой из его дочерей, но я ответил, что скорее женюсь на свинье. Гарнет, ^[2]старшая, была так же привлекательна, как жердь из забора. А Лили, средняя, – олицетворение зла. Я видел это по ее глазам. Я мечтал только о Доув.
   – И ты сказал ему об этом?
   – Конечно. В конце концов он согласился, а потом поведал мне тайну их семьи. То есть… – Квин горько рассмеялся, – не столько рассказал, сколько показал. Когда я очнулся, то оказался превращенным в вампира. Ощущения были те еще.
   Ракель слушала, непроизвольно раскрыв рот. Она попыталась представить себе тот ужас, который пережил Квин. Наконец она сказала:
   – С этим не поспоришь.
   Некоторое время оба молчали. Ракель не могла понять своих чувств. Вместо отвращения и ненависти она испытывала жалость и сочувствие.
   – А что случилось с Доув?
   Квин напрягся.
   – Она умерла, – коротко ответил он, давая понять, что время откровений прошло.
   – Как умерла?
   – Не твое дело!
   – Расскажи… Знаешь, Джон Квин, есть вещи, которые не следует таить в себе. Если ты поделишься…
   – Мне не нужен психоаналитик, – грубо оборвал он ее.
   Квина вдруг охватила ярость, и темный огонь в его глазах должен был испугать Ракель. Теперь он выглядел таким же диким и необузданным, как другие вампиры.
   Но она не испугалась. Ракель была на удивление спокойна, словно при выполнении дыхательных упражнений.
   – Послушай, Квин…
   – Думаю, тебе лучше убить меня прямо сейчас, – сказал он. – Если только ты не слишком напугана или не слишком глупа. Ведь эти наручники не смогут долго сдерживать меня. А когда я освобожусь, то направлю этот меч против тебя.
   Ракель взглянула на наручники. Они были почти сняты. Конечно, дерево было неподвластно вампиру, но только не металлические скобы, которые скрепляли деревянные части. Еще немного – и его руки будут свободны.
   Он был очень силен, даже для вампира. И вдруг ей в голову пришла странная идея.
   – Знаешь, – сказала она, – продолжай их расшатывать. Тогда я смогу объяснить, как ты освободился.
   – О чем ты?
   Ракель достала нож и перерезала веревки, стягивающие его ноги.
   – Я отпускаю тебя, Джон Квин.
   Он замер.
   – Ты сошла с ума! – воскликнул он.
   – Может быть…
   – Если ты думаешь, – продолжал он, пытаясь окончательно освободить руки, – что я испытываю жалость к людям, потому что сам когда-то был человеком, то заблуждаешься. Я ненавижу людей больше, чем Редфернов.
   – Почему?
   Его белоснежные зубы обнажились в улыбке.
   – Нет уж, достаточно. Я не собираюсь объяснять тебе все. Просто прими мои слова на веру.
   Она ему верила. У него был вид разъяренного, загнанного в ловушку опасного зверя.
   – Хорошо, – сказала она, отступая на шаг назад. – Давай сразимся. Только хочу напомнить, что однажды я уже одержала над тобой верх. Это я ударила тебя по голове.
   Он покачал головой.
   – Ты – маленькая идиотка, – сказал он. – Я с тобой не сражался, потому что принял тебя за одного из тех придурков, что на ногах едва стоят.
   Он рывком приподнялся, демонстрируя ей свою силу.
   – У тебя нет ни единого шанса, – продолжал он, глядя на нее бездонными глазами. – Считай, что ты уже мертва.
   Ракель ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.
   – Я быстрее любого человеческого существа, – звучал в ее ушах тихий голос Квина. – И сильнее. Я вижу в темноте намного лучше, чем при свете. И очень, очень опасен…
   Ракель почувствовала, как внутри нее нарастает паника. В эту секунду она верила ему безоглядно. От ее былого спокойствия не осталось и следа.
   «Он прав, ты идиотка», – твердила она себе.
   Но почему? Почему ей было жаль этого опасного монстра, который через мгновение разорвет ее на куски? Она сказала себе, что в самом деле заслуживает такого наказания за собственную глупость.
   Но тут Ракель услышала свой внутренний голос.
   «Ты не могла убить его связанным и беспомощным, – говорил голос. – Иначе ты сама превратилась бы в монстра. А услышав его историю, нельзя было не испытать к нему жалости».
   «Теперь я умру», – думала Ракель.
   Ей стало страшно. Но если бы все повторилось, она повела бы себя точно так же. По-другому было нельзя.
   Она стояла, всем существом ощущая, как утекают последние спасительные секунды, когда можно было убить его, и знала, что Квин, так же как и она, чувствует это течение времени.
   – Жаль будет рвать твое горло, – сказал Квин.
   В этот момент металлические скобы в наручниках выскочили, и Квин одним движением освободил руки. Он вскочил на ноги. Теперь его лицо было скрыто во мраке.
   – Итак… – произнес он.
   – Итак… – прошептала Ракель.
   Они стояли друг против друга. Девушка внимательно следила за ним, стараясь предугадать направление его первого удара. Но Квин оставался неподвижен. Похоже, он мог полностью контролировать свои эмоции.
   – Ты хороший воин, – сказала она.
   – Спасибо, ты тоже.
   – Спасибо тебе.
   – Но это не имеет значения для тебя.
   – Посмотрим… – еле слышно ответила Ракель.
   Она отметила едва заметное движение его ног, что подсказало ей: Квин будет нападать слева. Ее тело двинулось навстречу удару, и тут она поняла, что так и не подняла меч.
   Ракель вытянула вперед левую руку, чтобы отразить атаку, и нанесла ответный удар. Быстрый и резкий, он должен был причинить Квину сильную боль. Но это был удар рукой, а не мечом. Ракель вдруг поняла, что просто не может использовать против него меч.
   – Ты умрешь, идиотка, – сказал он.
   В какой-то момент ей почудилось, что эти слова произнес не вампир, а ее внутренний голос.
   Ракель попыталась оттолкнуть его. Единственное, о чем успела подумать: нужно немного времени, чтобы собраться. Она замахнулась на него, и тут ее обнаженная рука коснулась его ладони.
   То, что произошло потом, не поддавалось уже никакому объяснению.

Глава 6

   Ракель почувствовала, как странное покалывание пробежало от руки по всему телу. Казалось, ее мозг взорвался. Пожалуй, только так она могла описать то, что испытала. Это был беззвучный взрыв, от которого тело охватила волна дрожи. Неведомая сила словно подняла Ракель над землей. Ноги подогнулись, и она ощутила, что Квин держит ее в своих объятиях.
   Она не видела ничего вокруг, тело словно летело в потоке белого света, и единственной опорой были руки Квина. Страх исчез, и наступило невероятное облегчение.
   Квин сжал ее так сильно, что ей стало больно. Но куда более необычным было то, что она чувствовала не только прикосновение его рук, но и могла заглянуть в его сознание. Казалось, между ними установилась прямая связь. Ракель ощущала его удивление и любопытство. И она знала, что ее чувства также открыты для него.
   Мелькнула мысль, что это телепатия или какая-то новая уловка вампиров, и она попыталась сопротивляться этому.
   Но почти сразу Ракель поняла: это не уловка. Квин был изумлен не меньше ее, и Ракель это чувствовала. Скорее даже, он был растерян. Он часто дышал и дрожал всем телом.
   Ракель не находила в себе сил освободиться от его объятий, и в ее голове роились странные мысли. Она чувствовала, насколько раним и нежен Квин под внешней грубой оболочкой.
   «Так же, как и я», – вдруг подумала Ракель.
   И тут она поняла, что он тоже ощущает ее уязвимость. Страх осознания этого был таким пронзительным, что девушка запаниковала. Она попыталась скрыть от Квина свои мысли и чувства, но бесполезно. Он был уже внутри нее.
   – Все в порядке, – сказал Квин, и Ракель почувствовала, что он перестал дрожать.
   Его голос был почти спокойным и… безумно нежным.
   Самое странное – его слова показались ей убедительными. И тут у нее закружилась голова от сознания, что ей первой открылась душа Квина, его нежное тепло под ледяной коркой.
   Не удержав равновесия, они упали на пол и остались сидеть на самом краю освещенного пятна. Квин держал Ракель за плечи, и она замерла, не в силах понять, почему от его объятий у нее перехватывает дыхание и немеет тело.
   Квин взял пальцами край шарфа, скрывавшего лицо Ракель, и принялся осторожно разматывать его. Он делал это невероятно нежно и спокойно. А она даже не попыталась остановить его. Он вот-вот должен был увидеть ее лицо, но Ракель и не думала этому сопротивляться. Напротив, она этого желала.
   Ей хотелось, чтобы он увидел ее лицо и узнал, кто она такая. Казалось, ей совершенно все равно, что будет потом.
   – Джон… – прошептала она.
   Квин продолжал разматывать шарф так осторожно, словно освобождал от покровов редкостную археологическую находку.
   – Ты не назвала своего имени. – Он произнес эти слова без всякого нажима.
   Если он узнает ее имя, это значит, что она сама подпишет себе смертный приговор. Квин мог позволить себе показаться людям. После этого он всегда сумел бы скрыться в одном из тайных убежищ вампиров, и ни один человек был не в силах разыскать его.
   Но Ракель не могла скрыться. Квин знал, что она принадлежит к охотникам за вампирами, и если ее имя и внешность перестанут быть для него тайной, он сможет уничтожить ее в любую минуту.
   Ракель сознавала все это, но почему-то ей было наплевать. Еще чуть-чуть – и ее лицо будет полностью открыто. «Меня зовут Ракель», – напряженно думала она.
   Ее губы уже раскрылись, чтобы произнести свое имя вслух, как вдруг яркий луч света ударил ей в глаза.
   Свет от нескольких мощных фонарей прорезал пространство чердака и выхватил из темноты фигуры Ракель и Квина.
   Ракель отпрянула в сторону и быстро накинула край шарфа на лицо, словно ее застали врасплох совершенно обнаженной.
   Она с ужасом поняла, что, будучи поглощена происходящим между ней и Квином, не слышала, как кто-то поднялся на чердак и вошел внутрь. Что с ней происходит? Куда делись ее навыки и инстинкты?
   Свет бил ей в лицо, и она не могла видеть, кто держит фонари. Сначала подумала, что вампиры пришли на помощь Квину. Похоже, он тоже так подумал, потому что встал рядом с ней, плечом к плечу, и даже попытался прикрыть ее своей спиной.
   Связь между ними прервалась, и теперь Ракель могла только догадываться, о чем он думал.
   – Как он смог освободиться? И что это вы тут делаете? – раздался громкий голос.
   «Это Вики, – подумала Ракель. – Как я могла забыть о ней и об остальных, о том, что они вернутся? Кажется, я даже забыла, что они вообще существуют!»
   Со стороны лестницы показались лучи еще трех фонарей.
   – Эллиот прислал нам подмогу, – сказала Вики.
   Ракель почувствовала, что ее охватывает смертельный ужас. Она насчитала пять фонарей и смогла рассмотреть фигуры державших их людей. Это были Пикадоры.
   Ракель попыталась собраться с мыслями. Нужно было действовать. Она схватила Квина за плечо и прошептала:
   – Немедленно беги отсюда. В противоположном углу должна быть вторая лестница. Беги туда, а я постараюсь задержать их.
   Она говорила так тихо, что только чуткое ухо вампира могло уловить звук ее голоса. Хорошо, что ее лицо было закрыто и никто не мог прочитать слова по губам.
   Но Квин не пошевелился. Он выглядел так, словно только что очнулся от глубокого сна. Как загнанный и разгневанный зверь, он смотрел прямо на яркий свет фонарей, который становился все ближе и ближе. Ракель разглядела Вики, идущую впереди. Еще мгновение – и начнется бой, в котором погибнут люди.
   – Что он с тобой сделал? – раздался голос Стива.
   – Интереснее, что она делала вместе с ним, – фыркнула в ответ Вики. – Помните, ребята, – обернулась она, – он нужен нам живым.
   Ракель сильно толкнула Квина сзади.
   – Беги, – прошипела она. – Неужели ты не понимаешь, что с тобой сейчас сделают?
   Он повернулся к ней так, чтобы никто, кроме нее, не видел его лица.
   – С тобой они тоже не будут церемониться, – тихо промолвил Квин.
   – Я смогу позаботиться о себе, – в отчаянии произнесла она. – Уходи скорее! Давай!
   Квин злился. Ракель поняла, что он не хочет принимать от нее помощь. Он привык полагаться только на себя, и зависимое положение приводило его в ярость.
   Но у него не было иного выхода. Наконец, бросив на нее прощальный взгляд, Квин побежал к почти не видимой в темноте лестнице.
   Лучи света заметались по чердаку. Ракель обрела способность двигаться и бросилась наперерез Пикадорам, мешая им добраться до второго выхода с чердака.
   Затем последовала полная неразбериха. Люди метались, наталкиваясь друг на друга, а Ракель, получившая возможность сбросить с себя наваждение последних минут, путалась у всех под ногами до тех пор, пока Квин не покинул здание.
   После этого все стихло, и свет нескольких фонарей оказался направленным прямо на нее. Семь пар рассерженных глаз смотрели на Ракель.
   Она почувствовала, что ее щеки становятся пунцовыми. Пришло время отвечать за свой поступок. Ракель стояла с гордо поднятой головой и смотрела на окруживших ее охотников.
   – Что произошло? – спросил Стив. – Он тебя загипнотизировал?
   Дружище Стив! Он предлагал ей самое логичное и безопасное объяснение произошедшего, но она не могла им воспользоваться.
   – Я не знаю, что произошло, – ответила Ракель.
   И это было правдой. Даже себе самой она не могла объяснить, что за нить протянулась между ней и вампиром. Никогда ранее она не слышала ни о чем подобном.
   – Думаю, она нарочно отпустила его, – сказала Вики. Ракель не видела ее глаз, но не сомневалась, что они сверкают, как осколки льда. – Она наверняка запланировала это с самого начала. Именно поэтому отослала нас всех на улицу.
   – Это правда? – раздался напряженный голос, и перед Ракель возникла фигурка Найлы.
   Глаза девушки умоляюще смотрели на Ракель, и в них читалась немая просьба опровергнуть слова Вики.
   – Ты сделала это нарочно?
   Ракель почувствовала, что на нее наваливается смертельная усталость. В представлении Найлы она была настоящим героем, и теперь ей придется развеять эти иллюзии.
   Если б только она могла солгать, хотя бы ради этой девушки! Но ложь грозила еще более мрачными последствиями.
   – Да, я сделала это нарочно, – спокойно призналась Ракель.
   Найла отпрянула в сторону, словно Ракель дала ей пощечину.
   «Что ж, я не могу осуждать тебя, – подумала Ракель. – Мне и самой все это кажется полным безумием».
   С каждой минутой она все меньше понимала, что совершила. Когда Квин был рядом, все казалось волшебным сном, а теперь могло обернуться настоящим кошмаром.
   – Но почему? – спросил один из Пикадоров.
   Пикадоры знали Ракель и не могли думать о ней плохо. Им, как и Найле, хотелось оправдать ее.
   – Я не знаю почему, – сказала Ракель, избегая встречаться с кем-либо глазами. – Но он не контролировал мое сознание.
   – Я тебя ненавижу! – закричала вдруг Найла. Она дрожала от ярости, и ее слова вонзались в сердце Ракель, как отравленные стрелы. – Это мог быть тот вампир, который убил мою сестру, а может, он знал, кто это сделал. Я собиралась спросить его об этом, а ты отняла у меня этот шанс. Ты его отпустила! Мы его поймали, а ты отпустила!
   – Хуже другое, – ледяным голосом проговорила Вики. – Мы собирались спросить его о пропавших девушках. Теперь не сможем этого сделать. Если похищения будут продолжаться, то в этом будет твоя вина.
   Они все были правы. Даже Найла. Квин вполне мог быть убийцей ее сестры.
   – Ты – любовница вампира, – продолжала Вики. – Я почувствовала это с самого начала. Не знаю, может быть, ты одна из тех ненормальных, что объединились в Рассветный Круг и постоянно призывают нас жить в мире с этими тварями. Значит, ты не на нашей стороне.
   Пикадоры хотели возразить, но тут раздался голос Найлы:
   – Так она с ними? – Взгляд Найлы перебегал с Ракель на Вики и обратно. – Ну что же, тогда пусть знает: я расскажу всем, что Ракель, знаменитая Кошка, продалась Царству Ночи. Я всем расскажу!
   «Она в истерике», – догадалась Ракель.
   Состояние Найлы, похоже, удивило даже Вики.
   – Найла, послушай… – начала Ракель.
   Но Найла уже достигла того пика ярости, когда ничто не могло ее остановить.
   – Я расскажу всем в Бостоне! Вот увидишь! – Резко повернувшись, она бросилась к лестнице, словно собиралась осуществить свою угрозу прямо сейчас.
   Ракель молча смотрела ей вслед, а потом сказала, обращаясь к Вики:
   – Пошли ребят. Пусть они присмотрят за ней. Найле небезопасно оставаться одной на улице.
   Вики бросила на нее злобный взгляд, но согласилась:
   – Да, ты права. Все, кроме Стива, отправляйтесь за ней. Проводите ее до дома.
   Пикадоры, постоянно оглядываясь на Ракель, направились к выходу.
   – Мы отвезем тебя, – сказала Вики.
   В ее голосе не чувствовалось тепла, но и прежней враждебности уже не было.
   – Я поеду на своей машине, – ответила Ракель.
   – Отлично. – Вики некоторое время колебалась, но потом добавила: – Думаю, Найла не будет никому ничего говорить. Просто она очень расстроилась.