Смит Лиза Джейн. Избранная

   «Теперь меня убьют», – думала она, когда острые когти вонзились ей в спину, а лицо обожгло горячее дыхание зверя.
   Это был Руди, который сумел освободиться из подвала.
   Ракель попыталась сбросить зверя с себя и перевернулась, но тот отпрыгнул в сторону, а потом вскочил ей на грудь. Ракель подняла руки, чтобы защитить горло.
   Вервольф был невероятно тяжелым и очень разъяренным. Его челюсти все ближе и ближе подбирались к ее лицу. Ракель видела вставшую дыбом шерсть и чувствовала, как когти рвут ее одежду.
   Она старалась удержать его голову одной рукой, а вторую протянула в сторону, чтобы поднять нож. Бесполезно. Пальцы хватали лишь песок.
   Желтые зубы Руди почти касались ее лица. Ракель видела его черные влажные десны, сверкающие глаза, ей было дурно от его зловонного дыхания.
   Ракель удалось блокировать очередную попытку вервольфа вцепиться ей в горло. Но так не могло продолжаться долго: силы ее были на исходе.
   «Все кончено», – подумала она. Те, кто способен был помочь ей – Дафна, Найла или Анна, – уже стояли на пристани около лодок.
   Другие девушки были слишком напуганы, чтобы хоть попытаться вступить в схватку с вервольфом. Ракель осталась одна, и ее ждала скорая смерть.
   «Я сама виновата», – думала она, почти теряя сознание.
   По ее расцарапанным рукам текла кровь. Ракель быстро теряла силы, и волк знал это. Он издал победный рык. Еще немного – и его зубы начнут рвать ее на куски.
   «Прости, Дафна. Прости, Найла. Умоляю вас, бегите и сохраните свою жизнь!»
   Но тут волк вдруг замер и откинулся назад. Его глаза будто остекленели, а челюсти перестали двигаться. Казалось, сейчас он нанесет ей смертельный удар. Но вместо этого вервольф упал на Ракель, и его тело сотрясла предсмертная судорога.
   Ракель тут же выскользнула из-под него. Первое, что она увидела, был ее нож, торчавший из загривка уже мертвого вервольфа. Рядом стоял Квин.
   – Как ты? – спросил он.
   Дыхание Квина было частым, но выглядел он достаточно спокойным. Лунный свет серебрил его длинные волосы. Ракель казалось, что все происходит будто в замедленной съемке.
   Некоторые девушки были уже в лодках, другие бежали к ней на помощь. Дафна и Найла были совсем рядом, но замерли на месте, увидев Квина. Найла, узнав его, смотрела на вампира со страхом и ненавистью.
   Волны тихо шуршали у кромки берега.
   «Думай, думай», – говорила себе Ракель.
   Она странно себя чувствовала. Ее руки были холодны, голова кружилась, но сознание оставалось ясным.
   Теперь все зависело от того, как она поведет себя в ближайшие минуты.
   – Это ты сделал? – тихо спросила Ракель.
   В то же время она бросила на Дафну взгляд, который, казалось, кричал: «Бегите!»
   Ракель надеялась, что Дафна поймет этот немой крик.
   – Ты потерял охранника, – продолжала она, медленно поднимаясь на ноги.
   «Не спускай с него глаз, продолжай двигаться, заставляй его разговаривать», – приказывала себе Ракель мысленно.
   – Это был плохой охранник. – Квин презрительно глянул на мертвого вервольфа.
   «Давай, Дафна, беги!» – напряженно повторяла беззвучный призыв Ракель.
   Она знала, что у девушек еще есть шанс спастись. Вокруг не было других вампиров, значит, Руди либо испугался поднимать общую тревогу, либо был слишком разозлен, чтобы поступать разумно. Вервольфы практически всегда действуют импульсивно.
   Теперь главную опасность представлял собой Квин.
   – Почему плохой? – спросила Ракель. – Потому что он испортил товар?
   С этими словами она подняла разорванный край рубашки и обнажила расцарапанный бок.
   Квин рассмеялся. Ракель воспользовалась моментом и подошла ближе к «волку». Нож находился на уровне ее руки.
   – Вот именно, – сказал Квин с горькой улыбкой. – Он был неосторожен. Шелли, ты едва не отдалась тьме, но это была не та тьма, о которой мы говорили. Да! Откуда у тебя серебряный нож?
   «Он не знает, кто я такая. Думает, что я глупая девочка из клуба, а если и считает меня охотником за вампирами, то не догадывается, что я та, с кем он встретился на чердаке».
   Поняв это, она почувствовала одновременно облегчение и досаду, ведь ту девушку он считал человеком чести.
   «Квин не опасается меня, значит, если я покончу с ним одним ударом, он не успеет позвать подмогу, а девушки смогут уплыть с острова».
   Она снова посмотрела в сторону причала, но ни Дафна, ни остальные и не думали бежать. Глупые создания, они не хотят оставлять ее!
   «Сейчас или никогда!» – подумала Ракель и обратилась к Квину:
   – Ты спас мне жизнь. Спасибо.
   Она осторожно протянула вперед правую руку. Квин, явно удивленный, заметил ее движение и схватил за запястье, как она и рассчитывала.
   Тогда Ракель левой рукой вытащила деревянный нож из застрявших в шее вервольфа ножен. Квин попытался оттолкнуть ее, но движения Ракель были заученно-автоматическими. Она четко блокировала его удары и отражала атаки. Их схватка напоминала танец. Ракель двигалась плавно, но стремительно и расчетливо. Сильным ударом она повалила Квина на землю, и наконец ее нож оказался у его горла.
   «Все, кончай с ним».
   Но она не двигалась.
   «Ты должна, тебе следует это сделать. Скорее, пока он не позвал остальных или не загипнотизировал тебя. Ты знаешь, как он умеет это делать».
   Но почему он не пытается завладеть ее сознанием?
   Квин лежал неподвижно. Деревянное лезвие упиралось в светлую полоску кожи над воротником.
   Ракель услышала шаги за спиной.
   – Дафна, садитесь в лодки и отплывайте. Оставьте меня здесь. Понятно?
   – Но, Ракель…
   – Немедленно! – Ракель постаралась вложить в свои слова всю силу убеждения.
   Шаги начали быстро удаляться.
   Все это время она не спускала глаз с Квина. Деревянный нож, как и все вокруг, тоже блестел в лунном свете. Железное дерево должно убить вампира. Один удар рассечет ему горло, второй пробьет сердце.
   – Прости… – прошептала Ракель.
   Она действительно чувствовала раскаяние за неизбежное убийство. Но у нее не было выхода. Квина следовало убить ради Найлы, ради многих замученных девушек и ради тех, кто будет страдать в будущем, если он останется жив.
   – Ты охотник, – продолжала Ракель, пытаясь собраться с силами, – и я тоже. Мы оба это понимаем. Таков закон: убей или будешь убит. Всегда конец один. Ты согласен?
   – Да…
   – Если я не остановлю тебя, ты будешь убивать вечно. Я не могу этого допустить. – Она поймала себя на мысли, что пытается убедить его в своей правоте. В ее глазах стояли слезы. – Не могу!
   Квин молча смотрел на нее бездонными глазами. Его волосы разметались по лбу.
   «Он не собирается сопротивляться, – поняла Ракель. – Значит, все нужно сделать быстро. Не нужно резать горло, удара в сердце вполне достаточно».
   Она взяла нож обеими руками и занесла его над грудью Квина. Одно быстрое движение – и все кончено.
   Впервые она не стала произносить ритуальные слова, как обычно при убийстве существа из Царства Ночи. Она не чувствовала себя Кошкой. Это была не месть, а жестокая необходимость.
   – Прости… – еще раз прошептала она и закрыла глаза.
   – У котенка есть коготки, – раздался шепот Квина.
   Ракель замерла и открыла глаза.
   – Не останавливайся, – сказал Квин, – делай свое дело. Ты должна была убить меня еще при первой встрече.
   Его глаза были такими же спокойными, как у Фэй. Ракель видела отражающуюся в них луну.
   Он не шутил, не злился и не выказывал сожаления. Его лицо было серьезным и немного усталым.
   – Мне надо было раньше догадаться, что ты именно та девушка с чердака. Я чувствовал, что с тобой что-то не так, но не мог понять, что именно. По крайней мере, на этот раз я увидел твое лицо.
   Рука Ракель с ножом зависла в воздухе. Что с ней творится? Она чувствовала, что силы покидают ее, а тело охватывает безудержная дрожь.
   – Все, что ты сказала сейчас, истинная правда, – продолжал Квин. – Иначе мне придется убить тебя. Так что лучше пусть все идет обычным порядком.
   Квин отвернулся и закрыл глаза.
   – Кроме того, я видел твое лицо и свое отражение в твоих глазах. Я знаю, что ты обо мне думаешь.
   Ракель бессильно опустила руки, едва не выронив нож. Она сидела на корточках, ее взгляд был устремлен в темнеющие у подножия утеса заросли ежевики.
   Она снова предала Найлу, ее сестру, сотни других людей.
   – Я не могу убить тебя, – прошептала она. – Господи, помоги мне, я не могу этого сделать.
   Квин повернул к ней голову. Он мог напасть на нее в любое мгновение, но продолжал лежать без движения.
   – Я уже говорил, что ты сумасшедшая, – сказал он и открыл глаза.
   Ракель ударила его рукояткой ножа в челюсть, был неожиданным, и Квин не успел отклониться. Он потерял сознание.
   Ракель вытерла непрошеные слезы и поднялась на ноги, оглядываясь вокруг в поисках какой-нибудь веревки, чтобы связать Квина.
 
   …Вся ее жизнь разваливалась на части. Она перестала что-либо понимать и не могла сделать то, зачем приехала сюда.
   Ей нужно было как-то отвлечься, начать действовать. Мысли могут подождать. Она посмотрела в сторону причала и не поверила своим глазам.
   Ей казалось, что прошла целая вечность с того момента, как она приказала Дафне бежать, но все бывшие пленницы были на месте.
   Лодки качались у причала, девушки стояли рядом, а Дафна бежала к ней. Когда она подбежала, Ракель схватила ее за плечи.
   – У-би-рай-тесь от-сю-да! Что мне делать с вами? Сбросить в воду?
   Дафна смотрела на нее широко раскрытыми глазами и дрожала, то ли от холода, то ли от страха.
   – Но теперь ты можешь ехать с нами!
   – Нет, не могу. У меня остались дела.
   – Какие? Ты хочешь вернуться в дом? Ты сошла с ума! – Она схватила Ракель за руку. – Ракель, там восемь могущественных вампиров, Лили, Айван и неизвестно кто еще! Ты не сможешь расправиться со всеми!
   – Но мне не нужно убивать всех. Достаточно будет поквитаться с тем, кто все это затеял, – с клиентом.
   Дафна почти рыдала.
   – Это не стоит твоей жизни! Если они убьют тебя, а они убьют…
   – Стоит, если я смогу остановить их. Значит, они больше никогда не повторят этого, – тихо сказала Ракель. – Скажи девушкам, чтобы бросили мне веревку, а потом уезжайте. Нет, дайте мне пять минут, чтобы подняться на утес. Тогда я сумею появиться перед ними до того, как они узнают о вашем побеге.
   Теперь Дафна просто тихонько плакала. Ракель снова заговорила, не давая ей переубедить себя:
   – Дафна, они могут узнать о побеге в любую минуту. Кто-то вдруг спустится в подвал, и все откроется. Прошу тебя, не спорь со мной.
   – Пожалуйста, постарайся выжить, – еле слышно сказала девушка. Она обняла Ракель и прижала к себе. – Мы знаем, что ты делаешь это ради нас. Я горжусь, что могу называть себя твоим другом.
   Она повернулась и побежала к лодкам.
   Спустя минуту Ракель бросили два мотка веревки. Она связала Квина, потом вервольфа с пристани, который все еще не пришел в себя.
   – Пять минут!.. – крикнула она Дафне.
   Та кивнула, едва сдерживая слезы.
   Ракель не любила прощаний, поэтому не стала говорить прощальных слов, хотя знала, что вряд ли когда увидит Дафну.
   Ни разу не обернувшись, она начала быстро подниматься вверх по утесу.

Глава 14

   Первым, кого Ракель встретила в доме, был Айван.
   Воистину этой ночью ей сопутствовала настоящая удача. Ракель проскользнула на кухню. Музыка все еще гремела где-то в глубине дома.
   Подойдя к двери, ведущей в подвал, Ракель увидела Айвана, бегом поднимающегося по лестнице. Он только что обнаружил исчезновение девушек, и его лицо было перекошено от гнева. В одной руке он держал шокер, в другой – несколько пар полицейских наручников.
   Увидев Ракель, стоявшую у него на пути, Айван остановился. Ракель воспользовалась его замешательством. Она сильно ударила его ногой, и вампир покатился вниз по лестнице. Ракель сбежала вслед за ним.
   – Где все собираются? Куда ты должен был отвести девушек? – спросила она, поддев носком сапога наручники.
   Но Айван был без сознания и не мог ответить.
   Ракель взглянула на часы. Четверть девятого, слишком рано для начала праздника. Возможно, Айван просто должен был отвести девушек в душ. Она быстро поднялась из подвала и закрыла за собой дверь.
   Теперь Ракель шла на звуки музыки. Ей нужно было найти вампиров, увидеть, где они и чем заняты, а также решить, как лучше и эффективнее напасть на них. От более решительных действий ее останавливало только то, что она не знала, где находилась в этот момент Лили.
   Кухня выходила в просторную столовую со встроенным в стену разделочным столом огромных размеров. На нем вполне могла поместиться свиная туша или что-то в этом роде, но Ракель живо представила себе лежащую на нем связанную девушку и вампиров, подходящих один за другим, чтобы напиться ее крови.
   Она постаралась отогнать от себя это видение. Из столовой Ракель двинулась через холл к комнате, откуда доносилась музыка, и увидела впереди неяркий свет.
   «Это здесь», – подумала она, подходя ближе.
   Вдруг чья-то фигура заслонила свет. Ракель пришлась к стене в поисках спасительной тени. Если из комнаты выйдет один или даже два вампира, она с ними справится. Но никто не вышел, и Ракель догадалась: кто-то просто прошел мимо светильника. В этот момент она поняла, что музыка звучит слишком громко.
   Перед ней была не другая комната, а перегородка из резного дерева, которая делила пополам довольно просторную гостиную. Тонкая, как кружево, резьба пропускала свет.
   Гостиную, выполненную в строгом стиле, украшали панели темного дерева. Окна были необычными: из стеклянных, почти непрозрачных блоков. Так что опасения Ракель, что кто-то заметит их побег, глядя из окна, оказались напрасными. В большом камине горел яркий огонь, бросавший малиновые блики на стены.
   Вампиры, предвкушавшие кровавую фиесту, уже собрались.
   Фэй говорила, что это были семь самых влиятельных вампиров в мире. Их в гостиной действительно собралось семеро, но Лили нигде не было видно.
   – А вы, ребята, совсем не страшные на вид, – пробормотала Ракель.
   Обращенные вампиры, в отличие от ламий, которые могли останавливать процесс взросления, а потом запускать его вновь, с возрастом не меняли обличья. Процесс превращения человека в вампира был очень тяжелым, его могли выдержать только молодые люди.
   Если попробовать превратить в вампира человека старше двадцати лет, он просто умрет, вернее, сгорит. Превратится в пепел. Поэтому все обращенные вампиры выглядели как тинэйджеры.
   То, что предстало глазам Ракель, напоминало сцену из молодежного сериала. Семеро молодых людей разного роста и цвета кожи, и все настоящие голливудские красавцы. Они могли беззаботно болтать о рыбалке или школьной вечеринке, но их выдавали глаза. В этих глазах была такая глубина, какой никогда не увидишь у юных. В них были ум, жизненный опыт и… ледяной холод.
   Некоторые из этих юнцов прожили уже сто, а может быть, и тысячу лет. И все они были невероятно опасны, иначе не приехали бы сюда. Каждый из них собирался в полночь убить трех невинных девушек.
   Все это мгновенно промелькнуло в сознании Ракель. Она начала обдумывать, как лучше напасть на вампиров, но смущало одно – отсутствие восьмого участника фиесты.
   Этот восьмой явно был тем самым клиентом, который нанял Квина и задумал все это действо. Вполне возможно, что он уже находился в гостиной. Например, им мог быть тот высокий темнокожий красавец или блондин со странной улыбкой…
   Нет, никто из них не выглядел как хозяин. Клиент еще не появился. Но ждать опасно. Вампиры могли услышать шум моторов, когда девушки заведут лодки. Может быть, стоит попробовать…
   Вдруг кто-то схватил Ракель сзади. Для нее это снова стало неожиданностью, но она не удивилась. В последнее время она стала критичнее относиться к собственным способностям.
   Однако Ракель все же попыталась сопротивляться и нагнулась, чтобы схватить нападавшего за лодыжки и повалить на спину.
    Не делай этого. Я не хочу причинять тебе боль, но мне придется.
   Квин!
   Она узнала этот голос, звучавший только в ее голове, и прикосновение ладони, зажимавшей ей рот. На этот раз она не почувствовала ни взрыва, ни головокружения, а только близость, скорее, даже единение с Квином. Ракель опять смогла проникнуть в его сознание, где обнаружила только тьму и хаос, способные убить любого, даже самого Квина.
   Он осторожно приподнял ее и выволок из комнаты в холл, откуда повел вверх по лестнице. Ракель не сопротивлялась, пытаясь собраться с мыслями, а потом выбрать момент и сбежать.
   Но когда он втащил ее в комнату на втором этаже и закрыл дверь, она поняла, что сбежать не удастся. Квин был так силен, что мог отключить ее телепатическим ударом при малейшей попытке сопротивления. Ракель оставалось лишь достойно встретить смерть. По крайней мере, вместе с ней умрут и все ее тревоги.
   Квин ослабил хватку, и Ракель посмотрела на него. Его глаза были такими же темными, как его душа. Эта тьма была страшнее, чем голод, который она видела в глазах собравшихся внизу вампиров.
   И тут он улыбнулся. Улыбка озарила его лицо, как радуга. Ракель прижалась спиной к стене.
   – Отдай мне нож.
   С этими словами он сорвал с нее пояс и бросил его на кровать.
   – Мне не нравится, когда меня бьют в челюсть, – сказал он. – Лучше сказать, я этого не люблю.
   – Квин, давай покончим со всем без лишних слов.
   – Мне понадобилось много времени, чтобы прийти в себя. Каждый раз, когда мы встречаемся, я оказываюсь связанным и без сознания. Знаешь, это становится чересчур однообразным.
   – Квин, ты вампир, а я охотник за вампирами. Делай то, что должен.
   – А еще мы постоянно угрожаем друг другу. Ты заметила? Конечно, мы говорим правильные вещи: убей или будешь убит и тому подобное. Ракель, знаменитая Кошка, ты убила много моих людей.
   – А ты погубил много моих людей, Джон Квин.
   – Меньше, чем ты думаешь, – сказал он, отводя глаза. – Я не убиваю ради пропитания. Но ты права: на моем счету достаточно жертв. Я уже говорил: мне известно, что ты обо мне думаешь.
   Ракель промолчала. Она была напугана, как загнанный в ловушку зверь.
   – Мы принадлежим к двум враждующим расам, которые ненавидят друг друга, и это нельзя изменить. – Квин поднял на нее глаза и лучезарно улыбнулся. – Если только мы сами не сделаем это.
   – О чем ты?
   – Я хочу превратить тебя в вампира.
   Ракель почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Место и время для шуток было неподходящим. И она поняла вдруг, что Квин сделает это. Так вот как он разрешает подобные проблемы!
   – Ты не сможешь… – прошептала Ракель.
   – А я уверен, что смогу. Все очень просто: нужно смешать нашу кровь – и готово. Это единственный выход. – Он взял ее руку повыше локтя. – неужели ты не понимаешь? Пока ты остаешься человеком, по законам Царства Ночи тебе грозит смерть. Но я люблю тебя.
   Ракель замерла.
   Квин, похоже, сам был удивлен тем, что сказал. Он коротко рассмеялся и покачал головой.
   – Да, я люблю тебя… – повторил он.
   Если бы не стена, Ракель, наверное, не удержалась бы на ногах. Она не могла думать, не могла даже дышать. Она вся дрожала.
   – Я влюбился в тебя с первой встречи. Мне очень не хотелось признаваться в этом, но это правда.
   Он все еще крепко обнимал ее, а его взгляд был устремлен куда-то в неведомое.
   – Я никогда не встречал людей, похожих на тебя, – тихо говорил он. – Ты сильная, но ты умеешь сострадать. И у тебя есть понятие чести. Да, я люблю тебя. – И Квин вновь устремил взгляд на Ракель. – Было бы безумием отрицать это.
   Отдаться тьме… Ракель чувствовала непреодолимое желание просто упасть в его крепкие объятия, подчиниться его красоте и внутренней силе.
   Конечно, она тоже полюбила его и теперь поняла это со всей ясностью. С самого начала он затронул такие струны ее души, о существовании которых Ракель даже не подозревала. Он был так похож на нее! Квин-охотник, Квин-воин. И у него тоже было понятие чести, хотя он, как и она, постоянно сталкивался с темными сторонами жизни, болью и жестокостью. Они оба видели и делали вещи, непонятные и недоступные нормальным людям.
   Ракель должна была ненавидеть его, но узнала в нем некоторые свои черты, и между ними возникла невидимая связь.
   Неожиданно ей стало страшно.
   – Нет! – воскликнула она. – Я не хочу отдаться тьме.
   – Ты знаешь, что не сможешь остановить меня, – тихо сказал Квин. – Поэтому все просто. Тебе даже не придется принимать решение. Во всем буду виноват только я. Я – настоящее исчадие ада и желаю сделать из тебя вампира.
   – Но как ты можешь поступать так с той, которую любишь?
   – Потому что не хочу видеть тебя мертвой! Потому что, если ты останешься человеком, тебя убьют. – Он приблизил к ней свое лицо. – Я не позволю тебе умереть.
   – Если ты превратишь меня в вампира, я сама убью себя, – сказала Ракель.
   Ее сознание окончательно прояснилось. Минутная слабость, когда она была почти готова отдаться тьме, прошла. Теперь Ракель понимала, чем все закончится: став вампиром, она, как и другие, будет утолять жажду кровью и превратится в чудовище.
   Квин отпрянул от нее. Ракель видела, что напугала его.
   – Ты будешь чувствовать себя по-другому, когда это произойдет, – умолял он.
   – Нет, Квин, послушай меня. – Она смотрела ему прямо в глаза. – Если ты сделаешь меня вампиром, я воткну себе в сердце собственный нож, едва придя в себя. Не думай, что мне не хватит смелости сделать это.
   – Ты слишком смелая, и в этом твоя проблема.
   Он почти сдался, поняла Ракель, хотя не видел другого решения. Но и у нее не было иного выхода, кроме как погибнуть этой ночью.
   Выражение лица Квина изменилось. Он отбросил последние сомнения.
   – Ты привыкнешь, – хрипло произнес он. – Вот увидишь. Давай не будем больше откладывать.
   И он укусил ее.
   Все произошло невероятно быстро. Он поймал ее за подбородок и повернул голову в сторону. Его движения были не грубыми, а уверенными и точными. Ракель не успела ни вскрикнуть, ни пошевелиться, только почувствовала, как острые зубы вампира впиваются в ее горло.
   «Все – это смерть», – обреченно подумала она.
   Но пока это не было смертью. Она не могла превратиться в вампира лишь после обмена кровью. Нет, это будет медленная пытка, многие дни агонии и боли.
   Она ждала этой боли, но вместо нее почувствовала тепло и истому. Может быть, он не пил ее кровь? Ракель чувствовала его губы на своей шее, его руки, обнимающие ее, и… его мысли.
   Это произошло внезапно, словно внутри нее включили яркий свет. Такой же свет шел на нее со всех сторон. Она плыла в нем, ощущая, что они с Квином соединены в одно целое.
   Она знала его, видела его душу или то, что называлось Джоном Квином. Казалось, этот яркий свет обнажил их друг перед другом, безжалостно выхватывая из мрака самые потаенные уголки их сознания.
   Это должно было перепугать ее, ведь Ракель бежала от этих ощущений всю жизнь. Но ей, на удивление, не было страшно. Она видела черные шрамы в душе Квина и такие же шрамы в собственной душе. Истерзанную плоть, наполненную злобой и ненавистью. Но в их душах было и много светлого, чистого. Эти цельные островки стремились стать больше и заполнить собой темные участки.
   Мы так мало знаем себя и так плохо заботимся о своей душе. А ведь мы могли бы быть…
    Я не хочу, чтобы ты была другой. Я люблю тебя такой, какая ты есть.
   Это был Квин. Даже не голос его, а он сам, его мысли и чувства, проникавшие в сознание Ракель без малейших преград.
    Как странно. Это всегда происходит с вампирами?
    Такого никогда не было в моей жизни, – отвечал Квин.
   Теплые волны пробегали от Ракель к Квину и обратно, и никакие слова не могли выразить испытываемое ими наслаждение.
   Происходящее между ними вновь подтверждало очевидное: в этом потоке яркого света выявилось, что различия между вампиром и человеком незначительны и не имеют никакого значения. Они оба просто люди. Джон Квин и Ракель Джордан, два человека, которые шли по этой жизни, борясь с внутренней болью.
   Боли было много. Ракель чувствовала ее в Квине.
    Твой отец… убил Доув! О Джон, я сожалею. Я ничего не знала об этом.
   Радужные искры в его душе засверкали ярче, когда она назвала его Джоном. Светлая часть существа Квина становилась все больше и больше, и Ракель понимала это.
    Не удивительно, что ты ненавидишь людей. После всего, что ты пережил, после того, как твой отец хотел убить тебя…
    Не удивительно, что ты ненавидишь вампиров. Они убили кого-то из твоих близких? Твою мать? А ты была совсем ребенком. Мне… мне тоже очень жаль.
   Ему все труднее становилось подбирать слова, но Ракель слова были не нужны. Она чувствовала его сожаление, стыд и желание защитить ее. И еще она уловила его немой вопрос:
    Кто это сделал?
    Не знаю и, наверное, не узнаю никогда.
   Ракель не хотелось думать об этом и пробуждать черные мысли у Квина. Ей хотелось, чтобы мрак исчез из его души, уступив место свету.
    Ракель, может быть, этого не случится, – с сожалением и горечью думал он. – Вряд ли мне удастся стать лучше…
    Конечно, удастся. Мы все можем измениться к лучшему, – прервала его Ракель, чувствуя, как душа Квина ускользает, снова покрываясь коркой льда. – Я не дам тебе снова замерзнуть, – добавила она, мысленно целуя его шрамы.