Страница:
Из другого конца дома, из танцевального зала, доносились отголоски кипящего веселья, но здесь, в библиотеке, было слышно, как за стеной поднимался, завывая, ветер. Джон слышал его краем уха, почти подсознательно, пока любовался восхитительной женщиной, имя которой было Марго Пулвер.
Она хлопотала, готовя, отбирая и смешивая яства и предлагая их ему. Джон сначала рассердился – кто посмел отвлечь ее внимание от его персоны, – но в этот момент с удовольствием заметил, что самое вкусное она откладывает для него.
Наконец Марго протянула ему тарелку, вилку, нож и салфетку. Слегка приподняв брови, она спросила:
– Может, вина?
– Здесь есть отличное белое вино, оно прекрасно подойдет к этим закускам, – тоном знатока произнес Джон.
– Вы говорите так, будто разбираетесь в винах.
– Качество и букет зависят от места, где вино производят.
– Правда?
– С Лемоном не соскучишься: он всегда что-нибудь придумает. Вот как-то от скуки он научил меня разбираться в винах. У него вообще можно многому научиться.
– Он хорошо разбирается и в людях, – поддержала Марго.
– Думаю, это у него в крови.
– Но вы тоже разбираетесь в людях, и даже лучше, чем он. Вы можете найти подход к человеку с первой же встречи и никогда не ошибаетесь.
– Откуда вы это взяли?
– Услышала от Лемона на крыльце.
И поскольку Джона еще тогда это заинтересовало, он решил воспользоваться случаем и спросил:
– Почему вы не пригласили Лемона в дом?
– Я была одна, а в таких случаях я никогда не приглашаю в дом мужчин.
– Но почему? – Ему вдруг стало обидно за мужчин. – Мы не все такие развратники.
– Конечно, не все. Но зачем рисковать и доводить дело до рукопашной с теми, кто все же не так хорош?
– Не забывайте, сейчас вы заперты в комнате наедине со мной.
– Да-да, – она улыбнулась: это почему-то ее рассмешило.
– Откуда вы знаете, что я не опасен?
– В случае опасности я кричу, причем громко и пронзительно.
– Ух ты!
Марго состроила хитрую рожицу, показывая, как она гордится своими способностями.
– Но закричать вы могли и тогда, если бы Лемон позволил себе что-нибудь лишнее.
– Вопли надрывают горло, – поделилась она опытом. – И потом, ему совсем незачем было входить, вот я его и не впустила.
– Итак, вы очень осторожны. – Джон, внимательно разглядывал ее. – Однако сейчас вы заперли дверь уже во второй раз, и сделали это намеренно. Как это объяснить?
– Я компрометирую вас.
– Чепуха.
– Если честно, я не хочу, чтобы кто-нибудь нам мешал. Я хочу узнать вас поближе.
– Ммм... – Он расхаживал по толстому восточному ковру, устилавшему пол библиотеки, и делал вид, что занят изучением этого ковра. Потом резюмировал раздумчиво: – Вы хотели встретиться со мной. Теперь хотите меня узнать. Что потом? Станете изучать шрамы и родинки на моем теле? – Он взял со стола бокал вина и неторопливо отхлебнул глоток, как мужчина, уверенный, что держит ситуацию под контролем.
Но Марго протянула ему в тон:
– Да вроде пока не собираюсь.
От неожиданности Джон поперхнулся и закашлялся так, что ей пришлось постучать его по спине. Потом она велела ему поднять левую руку как можно выше. Как ни странно, это помогло.
– Когда еще раз соберетесь сказать что-нибудь дурацкое, предупреждайте заранее.
– Да, сэр.
– Вот-вот, уже лучше. Продолжайте в том же духе.
– Не уверена, что мои заявления дурацкие, но если мы покончим с экивоками, полагающимися при первом знакомстве, и вы будете не против, то можно перейти и к теме шрамов и родинок.
– Кажется, мне лучше сесть.
– Что, перебрали?
– Ваше платье положительно меня искушает, это выше моих сил.
– Выше ваших сил? – Марго нахмурилась, но тут же улыбнулась. – Правда?
– Вы флиртуете по каким-то своим правилам, я даже не знаю, с какой стороны к вам подступиться. Но...
Она хихикнула.
– Прекратите! – сердито оборвал ее Джон.
– Но я наконец оценила ваше чувство юмора.
– Не слишком ли быстро?
– Быстро?
– Именно, – подтвердил он с кислой миной. – Скольких же мужчин вы вот так довели до психушки, и теперь бедняги сидят в темных углах больничных палат и бормочут себе под нос: «А ПОТОМ она сказала...»?
– Пока никого, но я еще ни с кем не была настолько откровенна.
– Не уверен, что это правильно.
– Ладно, не будем об этом. Я вижу, на нашем чайном столике есть скатерть; почему бы не откинуть вот эти боковины и не сервировать настоящий стол?
– Отлично. – Он поднялся и пошел за стульями. Попробовав сдвинуть один, он удивился его тяжести. Пришлось поочередно отрывать их от пола и с трудом перетаскивать к чайному столику. – Хотел бы я посмотреть, как вы сами справились бы с этими стульями.
– А что?
– Они такие тяжелые, монолитные – вы не сдвинули бы их с места.
– Поэтому-то я и занялась столиком: я знала, что тогда вы принесете стулья.
– Ух! Похоже, я что-то себе растянул. Может, посмотрите?..
Марго даже не взглянула на него, поглощенная выбором закусок.
– Самое нелепое ухищрение из всех, которые мне приходилось выслушивать.
– И кто же еще просил вас обследовать его?
– Ну, первым, кажется, был Джо, а может, его звали Барни? Я не помню точно.
– И когда произошло это знаменательное событие?
– Мне тогда было лет пять... Фрэнсис велела не обращать на них внимания.
– А потом кто еще?..
– Какой-то тип в библиотеке, который...
– Вы думаете, что я тоже намереваюсь... – Он сурово сжал губы. – Я шокирован вашим мнением обо мне. И это после всех разговоров о моей порядочности?
Она любезно согласилась объяснить:
– Мужчина ведет себя на людях совсем не так, как наедине с женщиной.
– Вы считаете, что я выхожу за рамки?
Она широко улыбнулась.
– Дорогой мой, я считаю, что вы будете выходить за рамки, даже когда вам будет за сто и вас будут катать в инвалидном кресле в доме для престарелых.
– Да что вы?
– Точно.
– Почему вы тогда не обижаетесь на меня?
– Вы ведете себя так, потому что Пассия ранила ваше самолюбие.
– Люсия.
– Какая разница? Я уже давно ломаю голову: и как такая женщина могла вам понравиться?
– Давно?
– Я видела вас на вечеринке у Лемона в прошлом году.
– В Сан-Антонио?
– Да.
– Так вы там тоже были?
– Конечно, я же говорю, что видела вас.
– Не могу поверить. Как я вас не заметил?
– Вы ни на кого не обращали внимания, кроме этой...
– А ведь я мог бы уже целый год знать вас...
– Нет. Чтобы оценить меня, нужно было сначала узнать Пассию.
Джон, глядя на нее с шутливым укором, покачал головой. Его глаза заблестели.
– Многие мужчины таковы, – продолжала Марго свои нравоучения, не забывая выбирать с тарелки кусочки мяса и отправлять их в рот. При этом она облизывала пальцы с таким видом, будто так и положено, оттого это получалось у нее как-то особенно элегантно. Затем задумчиво произнесла: – Однажды я видела двух собак у нас на газоне. Мне показалось, что одну из них сбила машина: она лежала на животе, тяжело дыша. Эта собака, наполовину лайка, была очень пушистая, ее шерсть напомнила мне... концы волос Пассии.
– Ладно, никакая машина ее не сбивала, и?..
– Пушистую собаку охранял другой пес, крупный и короткошерстный. Он не издавал ни звука, но чувствовалось, что он настороже. Меня растрогало, когда большой пес подошел и лизнул лежащую собаку в нос. Я уже было собралась пойти и позвонить в общество защиты животных, когда собака, казавшаяся больной, поднялась.
– Значит, с ней все было в порядке?
– Она прихрамывала. Вместе с большим псом они пересекли улицу, а когда я пошла посмотреть, куда они направляются, увидела, как к ним подбежали два других пса. Оказалось, у той сучки была течка.
Казалось, Марго полностью поглощена перебиранием лакомых кусочков в своей тарелке. Потом она медленно подняла глаза от тарелки на своего собеседника.
– Вы сравниваете Пассию с той сучкой?..
Ошеломленная его догадливостью, Марго изо всех сил старалась остаться невозмутимой и не выдать, что именно это она и имела в виду. Но все же не выдержала.
– Как вы узнали? А, понимаю. Цвет волос! Впрочем, у собаки шерсть была хотя бы одного цвета от корней до самых кончиков, не то что у вашей Пассии. Может быть, собака использовала краску получше.
Джон снова изобразил укор.
– Вы просто несносны! Вы хоть это осознаете? Я пришел в библиотеку, чтобы побыть одному, вспоминая уходящий год. Ведь после полуночи наступит новый год, где нет места моим отношениям с Па... Люсией.
– Удивительно романтично! – Она заломила руки. Потом разжала пальцы и – будто в мольбе – вытянула их перед собой. – Какая же она клуша, что пренебрегла вами! Не могу поверить, чтобы женщина могла быть настолько глупа. – Она покачала головой, показывая, что это выше ее разумения. – Да к тому же у корней ее волосы мышиного – нет, вы подумайте, даже не светлого – цвета! За это нет ей прощенья. – Она еще пуще принялась жестикулировать. – Нет! Нет прощенья! Вы просто чудом вырвались из ее хищных лап. Радоваться надо.
Марго поискала в тарелке, чего бы такого повкуснее съесть, выбирая понравившиеся кусочки, и при этом со вкусом облизывалась. В исполнении ритуала чревоугодия принимало участие все ее тело: спина была вытянута изящной струной, которая, вибрируя, с грацией кобры покачивалась из стороны в сторону, изображая крайнюю степень наслаждения. Неожиданно вскинув глаза на Джона, Марго, как и ожидала, нашла его совершенно загипнотизированным и довольно ухмыльнулась, чем заставила рассмеяться самого Джона.
Она снова принялась за еду, а он откинулся в кресле и продолжил наблюдение.
– Если вы действительно только проверяете на мне свои чары, прощу вас, будьте любезны, оставьте меня в покое. – И прежде, чем она успела что-нибудь ответить, добавил: – После полуночи.
Марго окинула его высокомерным взглядом.
– После полуночи?
– Я хочу поцеловать вас.
– Я разрешаю, но только один раз.
– Может, два. Или три...
Она вновь предалась чревоугодию.
– Мы попробуем. Разочек.
– Но с правом дальнейшего выбора.
– Я перечитаю контракт. Не помню, чтобы там говорилось о каких-нибудь правах.
Джон раздраженно проворчал:
– Не знаю, и зачем только у нас разрешают женщинам получать образование!
– А скажем, в Иране им действительно не разрешают. И в некоторых других местах тоже.
– Ну вот, началось. Я не готов к тому, чтобы вновь выслушивать ваши лекции.
Ее взгляд стал серьезным.
– Это очень важно.
– Ну хорошо! Будь по-вашему.
– О! Какое великодушие! Какая жертва!
– Вы сущее наказание, – задумчиво произнес Джон, – своим поведением вы с легкостью можете отпугнуть любого мужчину.
Марго слегка улыбнулась, когда он добавил:
– Вы сотканы из противоречий.
– Правда? – Она с, интересом разглядывала его. – А вы предпочитаете не осложнять свою жизнь?
– Поверьте, так гораздо удобнее.
– Мне больше нравятся мужчины, которые переносят все тяготы жизни вместе с женщиной, а не те, кто только дает указания направо и налево или, наоборот, послушно следует за ней по пятам.
– Представляю, как мы смотрелись бы в одной упряжке. Ты так и норовишь отойти в сторону и ждать, чтобы тебе все принесли на блюдечке с голубой каемочкой.
– Возможно. Все зависит от того, почему мы что-то стали бы тянуть и куда.
– Да уж. Я вижу.
– А это вы пробовали? – Марго положила ему на тарелку два крекера с креветками под соусом и веточками петрушки. Она с интересом наблюдала, как он сосредоточенно жевал, а потом произнес: «Очень вкусно». – Теперь это, – она аккуратно, двумя пальчиками подала ему половинку вареного яйца, намазанную икрой и украшенную зеленью.
Он засунул это сооружение в запрокинутый рот и задумчиво прожевал, после чего одобрительно закивал.
Она подождала, пока он закончит, и предложила:
– Возьмите немного вина, прополощите рот, а потом попробуйте вот это. – Она подала ему великолепно приготовленный мясной салат с яйцами, приправами, луком и горошком, сдобренный соусом.
Джон усмехнулся:
– Колбасный фарш.
– Откуда вы знаете?
– Вы заставили меня прополоскать рот и... Ну ладно, я просто знал это.
– Фу, как прозаично!
Опять она заставила его улыбнуться. Марго взглянула на крошечные часики у себя на руке.
– Уже больше одиннадцати. Может, мне лучше уйти, чтобы вы могли в тиши и спокойствии погрустить о своей бывшей пассии?
Джон вскинул брови с неподдельным удивлением. Он уж и не думал, что она про это помнит.
– Спасибо, не стоит.
– Если нам суждено когда-нибудь закончить этот дурацкий разговор и поговорить о серьезных вещах, хочу попросить вас, чтобы никогда... или по крайней мере в ближайшие 20 лет я не слышала от вас никаких упреков в том, что я оборвала вашу меланхолию и не дала погрустить об этой Пассии-мисс-грязно-серые-корни-волос.
– Пассии... мисс... кто?
Она насупила брови и утвердительно кивнула головой.
– Да-да. Давайте договоримся.
– Нам действительно так уж важно дождаться полуночи, чтобы я смог узнать, как вы целуетесь?
Марго оглядела его, всем своим видом давая понять, что удивлена подобным вопросом.
– А как же?
– Какая принципиальность!
Довольно колко Марго парировала:
– Ожидание – часть удовольствия.
– Ну что ж, поглядим, как вы будете смотреться в другой части.
Марго прыснула. Она хотела сдержаться, но не смогла и весело расхохоталась, отчего ее глаза озорно заблестели.
Она заразила и Джона весельем, но в его глазах читалось, помимо прочего, восхищение этой женщиной.
Они обсудили свои пристрастия в еде, подискутировали, что из лежащего перед ними на столике вкуснее, хотя в основном их мнения совпадали. Один раз Марго обвинила его в бессмысленном упорстве из-за того только, чтобы доказать, что она имеет собственное мнение. На что он ответил полным согласием и этим снова рассмешил ее.
Приближалась полночь, ветер за окном усилился. Марго и Джон прикончили сырный пирог и выпили еще немного вина.
Марго снова взглянула на свои часики.
– Мне нужно ненадолго выйти. Вы сможете в мое отсутствие защитить наш скромный уголок от вторжений пришельцев?
– Я постараюсь...
– Отлично. – Она поднялась, и Джон тоже встал, чтобы помочь ей отодвинуть в сторону тяжелый стул.
Марго смотрела, как он это делает.
– О, вы все же в силах сдвинуть его!
– Но, увы, вы опять мне не помогаете.
– Помочь вам... в чем?
– Ну, скажем, подержать дверь, сдвинуть фиговый листочек или еще какую-нибудь мелочь.
– Ладно, посмотрим.
– Буду надеяться.
Он пошел и отпер дверь, потом встал рядом с Марго и пристально посмотрел ей в глаза. Слабое освещение не позволяло Марго уловить выражение лица Джона, но на его губах играла самая многозначительная улыбка.
– О чем вы думаете?
– Думал, может, проводить вас и посторожить там, но, боюсь, пока я буду ходить, кто-нибудь захватит этот тихий уголок для собственных целей.
– Не волнуйтесь, я буду крайне осторожна.
– Я тоже. Вы уж постарайтесь не привлекать внимания праздношатающихся мужчин.
– Что вы! Я?! Да ни за что.
– Секундочку, я должен разведать, свободен ли путь и нет ли кого-нибудь в холле.
Марго терпеливо вздохнула. Джон осторожно выглянул из-за двери, внимательно осмотрел холл, и, обернувшись к ней, произнес шепотом:
– Там никого нет, идите быстрее!
Когда она вернулась, Джон в свою очередь заявил:
– Теперь ваша очередь охранять наше убежище, а мне тоже надо почистить перышки.
– Подождите. Там в холле две распутного вида охотницы за черепами, явно пытающиеся заманить в свои сети первого попавшегося мужчину.
– Что вы говорите! – Он сделал движение в сторону двери, будто желая удостовериться, и был приятно удивлен тем, что она, едва не вскрикнув, загородила ему рукой дорогу.
Удовлетворенный, Джон счел своим долгом пожурить ее:
– Э-эх, обманщица!..
– Нет, это только проверка.
Марго сама выглянула и, убедившись, что за дверью никого нет, подала ему знак. Джон распахнул дверь настежь.
– Не пускайте никого, пока я не вернусь.
– Конечно, – прошептала она.
Их голоса звучали так тихо, что почти тонули в грохоте разыгрывавшейся за окном бури.
Джон исчез за дверью. Запершись, Марго стала ждать. Через некоторое время раздались шаги, стук и знакомый голос произнес: «Откройте, это я, пришелец».
Марго открыла дверь и увидела Джона. Его развеселила ее доверчивость.
– Откуда вы узнали, что за пришелец?
– Я пока знакома только с одним.
– Дело в том, что я забыл придумать пароль и решил, что уж так-то вы не сможете меня не узнать.
Он запер замок, а Марго, стоя поодаль, наблюдала за его действиями. Уже в третий раз она оставалась наедине с ним в запертой комнате. Они стояли и с интересом изучали друг друга.
– Скоро полночь, – вдруг заметил он.
– Новый год. Другой год.
– Да, совсем новый год. – Он произнес эти слова с каким-то удовлетворением и, покачав головой, несколько раз прошелся по комнате. Его блуждающий взгляд остановился на изображении Адама. Оторвавшись от картины, он наконец спросил: – О чем вы думаете?
– Я никогда раньше не целовала мужчину с отросшей щетиной.
– Ну, если подумать, то я тоже.
Она протянула руку:
– Можно потрогать?
Джон отступил назад, выражая изумление.
– Потрогать? Что? – Он решительно скрестил руки на груди.
Подняв глаза к потолку, она, неизвестно к кому обращаясь, взмолилась:
– Я заперта в одной комнате с комединтом. Я хочу потрогать его бороду, и если она окажется жесткой, то я попрошу его уйти, прежде чем наступит полночь. У него есть еще три минуты, чтобы сойти вниз и отыскать женщину, которой нравятся колючие лица.
– Ну что ж, потрогайте. – Он наклонился к ней, и лицо его посерьезнело. – Если вам не понравится, я побреюсь.
Она оказалась совсем близко, протянула руку, чтобы дотронуться до его лица.
– Она очень мягкая, мне нравится. И...
... И он поцеловал ее. Он притянул ее к себе сильными руками, крепко обнял и по-настоящему поцеловал прямо в губы.
Не скоро он, прерывисто дыша, оторвался от нее и посмотрел сверху вниз горящими от волнения глазами.
– Ух ты! – нервно вырвалось у нее. – О!.. Ого! Это... это здорово. Прямо не знаю, что сказать. – Она сглотнула. – Но... может, все же отпустите меня?
Ветер все сильнее стучал в окно и неистово хлопал где-то незакрытыми ставнями. В тихую библиотеку вдруг откуда-то снизу вторгся шум внезапно взорвавшейся вечеринки, стали слышны голоса, хором отсчитывающие от десяти до единицы. «Пять... четыре...» – донеслось издалека.
Их взгляды встретились, и ожидание, наполнявшее их, заставило сердца биться сильнее. Несмотря на слабые протесты, Марго оставалась в объятиях Джона, распластанная, буквально лежа на нем, и могла почувствовать едва заметную мелкую дрожь, охватившую его. Ее губы все еще горели, обожженные первым поцелуем, и, хотя они уговорились только об одном разе, Джон явно собирался попробовать еще, и Марго вдруг поняла, что не хочет, а может быть, не в силах ему препятствовать.
«Два... ОДИН! С Новым годом!»
И сразу же ударили далекие трубы, тягуче зазвучал новогодний гимн «Старые добрые времена» и стали слышны такие же заплетающиеся, вразнобой подпевающие голоса, перекрывшие шум ветра.
Джон все так же держал Марго и очень серьезно смотрел ей прямо в глаза. Он еще крепче прижал ее к себе и, наклонив лицо, приник к ее губам. И Марго снова почувствовала, как что-то похожее на бурю растет в ней, заставляя дрожать всем телом. Это было потрясающе!
Таким оно и должно было быть для женщины, никогда раньше не испытывавшей настоящей страсти, по силе и неотвратимости сравнимой разве что только с голодом. Марго, конечно, интересовали мужчины и ей нравилось, когда они обнимали и целовали ее, но сейчас было совсем по-другому. Это было желание. Оно лежало где-то посередине между диким восторгом и исступлением, и от него можно было по-настоящему сойти с ума.
Марго вдруг испугалась своих ощущений, ее поразило собственное тело, бедра, которые, будто сами собой, не слушаясь своей хозяйки, вжимались в бедра Джона, да так, что Марго могла чувствовать, как что-то упирается ей в живот. Относительно этого «чего-то» не оставалось никаких сомнений: Джон был возбужден.
Ей показалось грубоватым то, что он был так нагло прямолинеен и скор.
Джон медленно закончил поцелуй и отстранился от Марго, так осторожно, что были почти слышны нежные звуки разлипающихся губ. Марго едва заметно дернулась в его сторону, как только он стал отпускать ее, а ее рот потянулся к его губам, не желая прекращения ласки. Это произошло инстинктивно, само собой, тогда как в голове у нее пронеслось: «Что с тобой, Марго Пулвер? Как ты можешь!»
С губ Джона сорвался стон, открывая глубину его переживаний. Он наклонил голову и прижался к ее щеке, одновременно сжав Марго в своих объятиях. Она могла чувствовать, как подрагивают его руки у нее на спине. Неужели это она с ним такое сотворила? Так вот о чем предупреждала ее мать и о чем болтали другие женщины, округляя глаза и томно вздыхая. Именно об этом Марго запрещала себе думать все годы своей сознательной жизни, а теперь столкнулась с этим лицом к лицу. Что же делать?
Ей почему-то вспомнился мюзикл «Оклахома», в котором одна женщина просто не могла сказать «нет». Разве она, Марго Пулвер, такая же бесхребетная?
Конечно, нет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Она хлопотала, готовя, отбирая и смешивая яства и предлагая их ему. Джон сначала рассердился – кто посмел отвлечь ее внимание от его персоны, – но в этот момент с удовольствием заметил, что самое вкусное она откладывает для него.
Наконец Марго протянула ему тарелку, вилку, нож и салфетку. Слегка приподняв брови, она спросила:
– Может, вина?
– Здесь есть отличное белое вино, оно прекрасно подойдет к этим закускам, – тоном знатока произнес Джон.
– Вы говорите так, будто разбираетесь в винах.
– Качество и букет зависят от места, где вино производят.
– Правда?
– С Лемоном не соскучишься: он всегда что-нибудь придумает. Вот как-то от скуки он научил меня разбираться в винах. У него вообще можно многому научиться.
– Он хорошо разбирается и в людях, – поддержала Марго.
– Думаю, это у него в крови.
– Но вы тоже разбираетесь в людях, и даже лучше, чем он. Вы можете найти подход к человеку с первой же встречи и никогда не ошибаетесь.
– Откуда вы это взяли?
– Услышала от Лемона на крыльце.
И поскольку Джона еще тогда это заинтересовало, он решил воспользоваться случаем и спросил:
– Почему вы не пригласили Лемона в дом?
– Я была одна, а в таких случаях я никогда не приглашаю в дом мужчин.
– Но почему? – Ему вдруг стало обидно за мужчин. – Мы не все такие развратники.
– Конечно, не все. Но зачем рисковать и доводить дело до рукопашной с теми, кто все же не так хорош?
– Не забывайте, сейчас вы заперты в комнате наедине со мной.
– Да-да, – она улыбнулась: это почему-то ее рассмешило.
– Откуда вы знаете, что я не опасен?
– В случае опасности я кричу, причем громко и пронзительно.
– Ух ты!
Марго состроила хитрую рожицу, показывая, как она гордится своими способностями.
– Но закричать вы могли и тогда, если бы Лемон позволил себе что-нибудь лишнее.
– Вопли надрывают горло, – поделилась она опытом. – И потом, ему совсем незачем было входить, вот я его и не впустила.
– Итак, вы очень осторожны. – Джон, внимательно разглядывал ее. – Однако сейчас вы заперли дверь уже во второй раз, и сделали это намеренно. Как это объяснить?
– Я компрометирую вас.
– Чепуха.
– Если честно, я не хочу, чтобы кто-нибудь нам мешал. Я хочу узнать вас поближе.
– Ммм... – Он расхаживал по толстому восточному ковру, устилавшему пол библиотеки, и делал вид, что занят изучением этого ковра. Потом резюмировал раздумчиво: – Вы хотели встретиться со мной. Теперь хотите меня узнать. Что потом? Станете изучать шрамы и родинки на моем теле? – Он взял со стола бокал вина и неторопливо отхлебнул глоток, как мужчина, уверенный, что держит ситуацию под контролем.
Но Марго протянула ему в тон:
– Да вроде пока не собираюсь.
От неожиданности Джон поперхнулся и закашлялся так, что ей пришлось постучать его по спине. Потом она велела ему поднять левую руку как можно выше. Как ни странно, это помогло.
– Когда еще раз соберетесь сказать что-нибудь дурацкое, предупреждайте заранее.
– Да, сэр.
– Вот-вот, уже лучше. Продолжайте в том же духе.
– Не уверена, что мои заявления дурацкие, но если мы покончим с экивоками, полагающимися при первом знакомстве, и вы будете не против, то можно перейти и к теме шрамов и родинок.
– Кажется, мне лучше сесть.
– Что, перебрали?
– Ваше платье положительно меня искушает, это выше моих сил.
– Выше ваших сил? – Марго нахмурилась, но тут же улыбнулась. – Правда?
– Вы флиртуете по каким-то своим правилам, я даже не знаю, с какой стороны к вам подступиться. Но...
Она хихикнула.
– Прекратите! – сердито оборвал ее Джон.
– Но я наконец оценила ваше чувство юмора.
– Не слишком ли быстро?
– Быстро?
– Именно, – подтвердил он с кислой миной. – Скольких же мужчин вы вот так довели до психушки, и теперь бедняги сидят в темных углах больничных палат и бормочут себе под нос: «А ПОТОМ она сказала...»?
– Пока никого, но я еще ни с кем не была настолько откровенна.
– Не уверен, что это правильно.
– Ладно, не будем об этом. Я вижу, на нашем чайном столике есть скатерть; почему бы не откинуть вот эти боковины и не сервировать настоящий стол?
– Отлично. – Он поднялся и пошел за стульями. Попробовав сдвинуть один, он удивился его тяжести. Пришлось поочередно отрывать их от пола и с трудом перетаскивать к чайному столику. – Хотел бы я посмотреть, как вы сами справились бы с этими стульями.
– А что?
– Они такие тяжелые, монолитные – вы не сдвинули бы их с места.
– Поэтому-то я и занялась столиком: я знала, что тогда вы принесете стулья.
– Ух! Похоже, я что-то себе растянул. Может, посмотрите?..
Марго даже не взглянула на него, поглощенная выбором закусок.
– Самое нелепое ухищрение из всех, которые мне приходилось выслушивать.
– И кто же еще просил вас обследовать его?
– Ну, первым, кажется, был Джо, а может, его звали Барни? Я не помню точно.
– И когда произошло это знаменательное событие?
– Мне тогда было лет пять... Фрэнсис велела не обращать на них внимания.
– А потом кто еще?..
– Какой-то тип в библиотеке, который...
– Вы думаете, что я тоже намереваюсь... – Он сурово сжал губы. – Я шокирован вашим мнением обо мне. И это после всех разговоров о моей порядочности?
Она любезно согласилась объяснить:
– Мужчина ведет себя на людях совсем не так, как наедине с женщиной.
– Вы считаете, что я выхожу за рамки?
Она широко улыбнулась.
– Дорогой мой, я считаю, что вы будете выходить за рамки, даже когда вам будет за сто и вас будут катать в инвалидном кресле в доме для престарелых.
– Да что вы?
– Точно.
– Почему вы тогда не обижаетесь на меня?
– Вы ведете себя так, потому что Пассия ранила ваше самолюбие.
– Люсия.
– Какая разница? Я уже давно ломаю голову: и как такая женщина могла вам понравиться?
– Давно?
– Я видела вас на вечеринке у Лемона в прошлом году.
– В Сан-Антонио?
– Да.
– Так вы там тоже были?
– Конечно, я же говорю, что видела вас.
– Не могу поверить. Как я вас не заметил?
– Вы ни на кого не обращали внимания, кроме этой...
– А ведь я мог бы уже целый год знать вас...
– Нет. Чтобы оценить меня, нужно было сначала узнать Пассию.
Джон, глядя на нее с шутливым укором, покачал головой. Его глаза заблестели.
– Многие мужчины таковы, – продолжала Марго свои нравоучения, не забывая выбирать с тарелки кусочки мяса и отправлять их в рот. При этом она облизывала пальцы с таким видом, будто так и положено, оттого это получалось у нее как-то особенно элегантно. Затем задумчиво произнесла: – Однажды я видела двух собак у нас на газоне. Мне показалось, что одну из них сбила машина: она лежала на животе, тяжело дыша. Эта собака, наполовину лайка, была очень пушистая, ее шерсть напомнила мне... концы волос Пассии.
– Ладно, никакая машина ее не сбивала, и?..
– Пушистую собаку охранял другой пес, крупный и короткошерстный. Он не издавал ни звука, но чувствовалось, что он настороже. Меня растрогало, когда большой пес подошел и лизнул лежащую собаку в нос. Я уже было собралась пойти и позвонить в общество защиты животных, когда собака, казавшаяся больной, поднялась.
– Значит, с ней все было в порядке?
– Она прихрамывала. Вместе с большим псом они пересекли улицу, а когда я пошла посмотреть, куда они направляются, увидела, как к ним подбежали два других пса. Оказалось, у той сучки была течка.
Казалось, Марго полностью поглощена перебиранием лакомых кусочков в своей тарелке. Потом она медленно подняла глаза от тарелки на своего собеседника.
– Вы сравниваете Пассию с той сучкой?..
Ошеломленная его догадливостью, Марго изо всех сил старалась остаться невозмутимой и не выдать, что именно это она и имела в виду. Но все же не выдержала.
– Как вы узнали? А, понимаю. Цвет волос! Впрочем, у собаки шерсть была хотя бы одного цвета от корней до самых кончиков, не то что у вашей Пассии. Может быть, собака использовала краску получше.
Джон снова изобразил укор.
– Вы просто несносны! Вы хоть это осознаете? Я пришел в библиотеку, чтобы побыть одному, вспоминая уходящий год. Ведь после полуночи наступит новый год, где нет места моим отношениям с Па... Люсией.
– Удивительно романтично! – Она заломила руки. Потом разжала пальцы и – будто в мольбе – вытянула их перед собой. – Какая же она клуша, что пренебрегла вами! Не могу поверить, чтобы женщина могла быть настолько глупа. – Она покачала головой, показывая, что это выше ее разумения. – Да к тому же у корней ее волосы мышиного – нет, вы подумайте, даже не светлого – цвета! За это нет ей прощенья. – Она еще пуще принялась жестикулировать. – Нет! Нет прощенья! Вы просто чудом вырвались из ее хищных лап. Радоваться надо.
Марго поискала в тарелке, чего бы такого повкуснее съесть, выбирая понравившиеся кусочки, и при этом со вкусом облизывалась. В исполнении ритуала чревоугодия принимало участие все ее тело: спина была вытянута изящной струной, которая, вибрируя, с грацией кобры покачивалась из стороны в сторону, изображая крайнюю степень наслаждения. Неожиданно вскинув глаза на Джона, Марго, как и ожидала, нашла его совершенно загипнотизированным и довольно ухмыльнулась, чем заставила рассмеяться самого Джона.
Она снова принялась за еду, а он откинулся в кресле и продолжил наблюдение.
– Если вы действительно только проверяете на мне свои чары, прощу вас, будьте любезны, оставьте меня в покое. – И прежде, чем она успела что-нибудь ответить, добавил: – После полуночи.
Марго окинула его высокомерным взглядом.
– После полуночи?
– Я хочу поцеловать вас.
– Я разрешаю, но только один раз.
– Может, два. Или три...
Она вновь предалась чревоугодию.
– Мы попробуем. Разочек.
– Но с правом дальнейшего выбора.
– Я перечитаю контракт. Не помню, чтобы там говорилось о каких-нибудь правах.
Джон раздраженно проворчал:
– Не знаю, и зачем только у нас разрешают женщинам получать образование!
– А скажем, в Иране им действительно не разрешают. И в некоторых других местах тоже.
– Ну вот, началось. Я не готов к тому, чтобы вновь выслушивать ваши лекции.
Ее взгляд стал серьезным.
– Это очень важно.
– Ну хорошо! Будь по-вашему.
– О! Какое великодушие! Какая жертва!
– Вы сущее наказание, – задумчиво произнес Джон, – своим поведением вы с легкостью можете отпугнуть любого мужчину.
Марго слегка улыбнулась, когда он добавил:
– Вы сотканы из противоречий.
– Правда? – Она с, интересом разглядывала его. – А вы предпочитаете не осложнять свою жизнь?
– Поверьте, так гораздо удобнее.
– Мне больше нравятся мужчины, которые переносят все тяготы жизни вместе с женщиной, а не те, кто только дает указания направо и налево или, наоборот, послушно следует за ней по пятам.
– Представляю, как мы смотрелись бы в одной упряжке. Ты так и норовишь отойти в сторону и ждать, чтобы тебе все принесли на блюдечке с голубой каемочкой.
– Возможно. Все зависит от того, почему мы что-то стали бы тянуть и куда.
– Да уж. Я вижу.
– А это вы пробовали? – Марго положила ему на тарелку два крекера с креветками под соусом и веточками петрушки. Она с интересом наблюдала, как он сосредоточенно жевал, а потом произнес: «Очень вкусно». – Теперь это, – она аккуратно, двумя пальчиками подала ему половинку вареного яйца, намазанную икрой и украшенную зеленью.
Он засунул это сооружение в запрокинутый рот и задумчиво прожевал, после чего одобрительно закивал.
Она подождала, пока он закончит, и предложила:
– Возьмите немного вина, прополощите рот, а потом попробуйте вот это. – Она подала ему великолепно приготовленный мясной салат с яйцами, приправами, луком и горошком, сдобренный соусом.
Джон усмехнулся:
– Колбасный фарш.
– Откуда вы знаете?
– Вы заставили меня прополоскать рот и... Ну ладно, я просто знал это.
– Фу, как прозаично!
Опять она заставила его улыбнуться. Марго взглянула на крошечные часики у себя на руке.
– Уже больше одиннадцати. Может, мне лучше уйти, чтобы вы могли в тиши и спокойствии погрустить о своей бывшей пассии?
Джон вскинул брови с неподдельным удивлением. Он уж и не думал, что она про это помнит.
– Спасибо, не стоит.
– Если нам суждено когда-нибудь закончить этот дурацкий разговор и поговорить о серьезных вещах, хочу попросить вас, чтобы никогда... или по крайней мере в ближайшие 20 лет я не слышала от вас никаких упреков в том, что я оборвала вашу меланхолию и не дала погрустить об этой Пассии-мисс-грязно-серые-корни-волос.
– Пассии... мисс... кто?
Она насупила брови и утвердительно кивнула головой.
– Да-да. Давайте договоримся.
– Нам действительно так уж важно дождаться полуночи, чтобы я смог узнать, как вы целуетесь?
Марго оглядела его, всем своим видом давая понять, что удивлена подобным вопросом.
– А как же?
– Какая принципиальность!
Довольно колко Марго парировала:
– Ожидание – часть удовольствия.
– Ну что ж, поглядим, как вы будете смотреться в другой части.
Марго прыснула. Она хотела сдержаться, но не смогла и весело расхохоталась, отчего ее глаза озорно заблестели.
Она заразила и Джона весельем, но в его глазах читалось, помимо прочего, восхищение этой женщиной.
Они обсудили свои пристрастия в еде, подискутировали, что из лежащего перед ними на столике вкуснее, хотя в основном их мнения совпадали. Один раз Марго обвинила его в бессмысленном упорстве из-за того только, чтобы доказать, что она имеет собственное мнение. На что он ответил полным согласием и этим снова рассмешил ее.
Приближалась полночь, ветер за окном усилился. Марго и Джон прикончили сырный пирог и выпили еще немного вина.
Марго снова взглянула на свои часики.
– Мне нужно ненадолго выйти. Вы сможете в мое отсутствие защитить наш скромный уголок от вторжений пришельцев?
– Я постараюсь...
– Отлично. – Она поднялась, и Джон тоже встал, чтобы помочь ей отодвинуть в сторону тяжелый стул.
Марго смотрела, как он это делает.
– О, вы все же в силах сдвинуть его!
– Но, увы, вы опять мне не помогаете.
– Помочь вам... в чем?
– Ну, скажем, подержать дверь, сдвинуть фиговый листочек или еще какую-нибудь мелочь.
– Ладно, посмотрим.
– Буду надеяться.
Он пошел и отпер дверь, потом встал рядом с Марго и пристально посмотрел ей в глаза. Слабое освещение не позволяло Марго уловить выражение лица Джона, но на его губах играла самая многозначительная улыбка.
– О чем вы думаете?
– Думал, может, проводить вас и посторожить там, но, боюсь, пока я буду ходить, кто-нибудь захватит этот тихий уголок для собственных целей.
– Не волнуйтесь, я буду крайне осторожна.
– Я тоже. Вы уж постарайтесь не привлекать внимания праздношатающихся мужчин.
– Что вы! Я?! Да ни за что.
– Секундочку, я должен разведать, свободен ли путь и нет ли кого-нибудь в холле.
Марго терпеливо вздохнула. Джон осторожно выглянул из-за двери, внимательно осмотрел холл, и, обернувшись к ней, произнес шепотом:
– Там никого нет, идите быстрее!
Когда она вернулась, Джон в свою очередь заявил:
– Теперь ваша очередь охранять наше убежище, а мне тоже надо почистить перышки.
– Подождите. Там в холле две распутного вида охотницы за черепами, явно пытающиеся заманить в свои сети первого попавшегося мужчину.
– Что вы говорите! – Он сделал движение в сторону двери, будто желая удостовериться, и был приятно удивлен тем, что она, едва не вскрикнув, загородила ему рукой дорогу.
Удовлетворенный, Джон счел своим долгом пожурить ее:
– Э-эх, обманщица!..
– Нет, это только проверка.
Марго сама выглянула и, убедившись, что за дверью никого нет, подала ему знак. Джон распахнул дверь настежь.
– Не пускайте никого, пока я не вернусь.
– Конечно, – прошептала она.
Их голоса звучали так тихо, что почти тонули в грохоте разыгрывавшейся за окном бури.
Джон исчез за дверью. Запершись, Марго стала ждать. Через некоторое время раздались шаги, стук и знакомый голос произнес: «Откройте, это я, пришелец».
Марго открыла дверь и увидела Джона. Его развеселила ее доверчивость.
– Откуда вы узнали, что за пришелец?
– Я пока знакома только с одним.
– Дело в том, что я забыл придумать пароль и решил, что уж так-то вы не сможете меня не узнать.
Он запер замок, а Марго, стоя поодаль, наблюдала за его действиями. Уже в третий раз она оставалась наедине с ним в запертой комнате. Они стояли и с интересом изучали друг друга.
– Скоро полночь, – вдруг заметил он.
– Новый год. Другой год.
– Да, совсем новый год. – Он произнес эти слова с каким-то удовлетворением и, покачав головой, несколько раз прошелся по комнате. Его блуждающий взгляд остановился на изображении Адама. Оторвавшись от картины, он наконец спросил: – О чем вы думаете?
– Я никогда раньше не целовала мужчину с отросшей щетиной.
– Ну, если подумать, то я тоже.
Она протянула руку:
– Можно потрогать?
Джон отступил назад, выражая изумление.
– Потрогать? Что? – Он решительно скрестил руки на груди.
Подняв глаза к потолку, она, неизвестно к кому обращаясь, взмолилась:
– Я заперта в одной комнате с комединтом. Я хочу потрогать его бороду, и если она окажется жесткой, то я попрошу его уйти, прежде чем наступит полночь. У него есть еще три минуты, чтобы сойти вниз и отыскать женщину, которой нравятся колючие лица.
– Ну что ж, потрогайте. – Он наклонился к ней, и лицо его посерьезнело. – Если вам не понравится, я побреюсь.
Она оказалась совсем близко, протянула руку, чтобы дотронуться до его лица.
– Она очень мягкая, мне нравится. И...
... И он поцеловал ее. Он притянул ее к себе сильными руками, крепко обнял и по-настоящему поцеловал прямо в губы.
Не скоро он, прерывисто дыша, оторвался от нее и посмотрел сверху вниз горящими от волнения глазами.
– Ух ты! – нервно вырвалось у нее. – О!.. Ого! Это... это здорово. Прямо не знаю, что сказать. – Она сглотнула. – Но... может, все же отпустите меня?
Ветер все сильнее стучал в окно и неистово хлопал где-то незакрытыми ставнями. В тихую библиотеку вдруг откуда-то снизу вторгся шум внезапно взорвавшейся вечеринки, стали слышны голоса, хором отсчитывающие от десяти до единицы. «Пять... четыре...» – донеслось издалека.
Их взгляды встретились, и ожидание, наполнявшее их, заставило сердца биться сильнее. Несмотря на слабые протесты, Марго оставалась в объятиях Джона, распластанная, буквально лежа на нем, и могла почувствовать едва заметную мелкую дрожь, охватившую его. Ее губы все еще горели, обожженные первым поцелуем, и, хотя они уговорились только об одном разе, Джон явно собирался попробовать еще, и Марго вдруг поняла, что не хочет, а может быть, не в силах ему препятствовать.
«Два... ОДИН! С Новым годом!»
И сразу же ударили далекие трубы, тягуче зазвучал новогодний гимн «Старые добрые времена» и стали слышны такие же заплетающиеся, вразнобой подпевающие голоса, перекрывшие шум ветра.
Джон все так же держал Марго и очень серьезно смотрел ей прямо в глаза. Он еще крепче прижал ее к себе и, наклонив лицо, приник к ее губам. И Марго снова почувствовала, как что-то похожее на бурю растет в ней, заставляя дрожать всем телом. Это было потрясающе!
Таким оно и должно было быть для женщины, никогда раньше не испытывавшей настоящей страсти, по силе и неотвратимости сравнимой разве что только с голодом. Марго, конечно, интересовали мужчины и ей нравилось, когда они обнимали и целовали ее, но сейчас было совсем по-другому. Это было желание. Оно лежало где-то посередине между диким восторгом и исступлением, и от него можно было по-настоящему сойти с ума.
Марго вдруг испугалась своих ощущений, ее поразило собственное тело, бедра, которые, будто сами собой, не слушаясь своей хозяйки, вжимались в бедра Джона, да так, что Марго могла чувствовать, как что-то упирается ей в живот. Относительно этого «чего-то» не оставалось никаких сомнений: Джон был возбужден.
Ей показалось грубоватым то, что он был так нагло прямолинеен и скор.
Джон медленно закончил поцелуй и отстранился от Марго, так осторожно, что были почти слышны нежные звуки разлипающихся губ. Марго едва заметно дернулась в его сторону, как только он стал отпускать ее, а ее рот потянулся к его губам, не желая прекращения ласки. Это произошло инстинктивно, само собой, тогда как в голове у нее пронеслось: «Что с тобой, Марго Пулвер? Как ты можешь!»
С губ Джона сорвался стон, открывая глубину его переживаний. Он наклонил голову и прижался к ее щеке, одновременно сжав Марго в своих объятиях. Она могла чувствовать, как подрагивают его руки у нее на спине. Неужели это она с ним такое сотворила? Так вот о чем предупреждала ее мать и о чем болтали другие женщины, округляя глаза и томно вздыхая. Именно об этом Марго запрещала себе думать все годы своей сознательной жизни, а теперь столкнулась с этим лицом к лицу. Что же делать?
Ей почему-то вспомнился мюзикл «Оклахома», в котором одна женщина просто не могла сказать «нет». Разве она, Марго Пулвер, такая же бесхребетная?
Конечно, нет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Джон тихонько поднял голову, чтобы взглянуть в глаза Марго, и она увидела, какой у него все-таки ошарашенный вид.
Она чувствовала его руку у себя на спине, причем его ладонь, казалось, была такой широкой, что лежала с одного бока, а его длинные пальцы охватывали Марго с другого, и если большой палец лежал в ямочке между лопаток, то мизинец нежно поглаживал самый низ спины, там, где она начинает так соблазнительно закругляться. Горячие и нежные подушечки его пальцев ласково надавливали на кожу Марго, заставляя ее буквально трепетать, забывая обо всем, кроме этих прикосновений.
И все же его взгляд был каким-то напряженным, он попытался что-то сказать, у него не получилось, наконец он откашлялся и выговорил:
– Давайте лучше спустимся вниз и присоединимся к остальным.
Это озадачило Марго. При чем тут «остальные»? Пусть сами присоединяются к кому хотят. Вдруг неожиданная догадка осенила ее, и она сосредоточилась на этой мысли. Ага, так, значит, он хочет уйти отсюда, оставить этот тихий, укромный уголок и перебраться из закрытой от постороннего взгляда библиотеки в шумную толпу гостей! Отсюда Марго сделала незамедлительный – и вполне справедливый! – вывод, что он хочет общества, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Как умно! Ясно, что он чувствовал, как безнадежно гибнет наедине с ней, как он теряется, и решил выйти из затруднительного положения джентльменом – сменить обстановку!
Из глубокого раздумья ее вывел осторожный голос Джона:
– Что с вами? Все в порядке?
Она кивнула, опуская руки, обвивавшие его плечи.
Джон не остановил ее, попутно заметив не без иронии:
– Вы настоящая угроза мужской половине человечества.
Марго снова молча кивнула и нетвердой походкой прошлась по комнате. Ей казалось, что она совсем разучилась ходить.
Джон наблюдал за ее неловкими попытками, при этом сам приглаживал волосы, потирал живот, восстанавливал дыхание, и вообще его явно не занимала проблема прямохождения, ему хотелось быстрее добраться до двери из библиотеки.
Отперев ее, Джон оглянулся на Марго, которая все еще была озабочена проблемой передвижения на двух ногах.
Поколебавшись, он все же отворил дверь, всем своим видом показывая, что на самом деле не хочет оставлять это теплое местечко. По-прежнему не говоря ни слова, Марго наконец справилась с непослушными ногами и нетвердой походкой взяла прямой курс к открытой двери. Поравнявшись с Джоном, она взглянула ему в лицо, и он увидел, какое смятение вызвал в Марго его поцелуй. Она так и не смогла совладать с собой и изменить выражение своих глаз: они, необыкновенно расширенные, смотрели на мир по-детски изумленно и – ошарашенно.
«Неужели эта двадцатишестилетняя женщина могла быть вот так потрясена совершенным пустяком – поцелуем?!» – думал Джон и, сам того не осознавая, улыбался.
Марго прошла мимо Джона, галантно придерживающего даме дверь, и, почувствовав себя снаружи в безопасности, обернулась, чтобы откровенно посмотреть прямо ему в глаза. От того, что она там увидела, у нее вырвался нежный, едва различимый вздох, полный нескромного удовольствия.
И как ни тих и незаметен был этот вздох, Джон его уловил, а уловив, вспыхнул, поняв его сокровенный смысл. Кровь жаркой волной ударила изнутри, заставив напрячься его чресла.
Марго медленно отвела глаза и пошла по холлу от библиотеки к танцевальному залу, в то время как Джон, не сразу собравшись с мыслями, поспешил следом за своей новой знакомой. К счастью, холл был огромным, и он успел нагнать ее. Они пошли вместе молча, а Марго все так же безуспешно пыталась взять под контроль собственное тело.
Эта же проблема занимала и Джона. Он никак не мог обрести уверенность, одна его рука беспокойно трогала то волосы, то подбородок, то живот; другой рукой он вел свою спутницу. Эта рука покоилась на талии Марго, так что могло показаться, будто она находится там с единственной целью – помочь Марго добиться устойчивости на нетвердых ногах, но на самом деле Джону просто хотелось прикасаться к Марго.
Она чувствовала его руку у себя на спине, причем его ладонь, казалось, была такой широкой, что лежала с одного бока, а его длинные пальцы охватывали Марго с другого, и если большой палец лежал в ямочке между лопаток, то мизинец нежно поглаживал самый низ спины, там, где она начинает так соблазнительно закругляться. Горячие и нежные подушечки его пальцев ласково надавливали на кожу Марго, заставляя ее буквально трепетать, забывая обо всем, кроме этих прикосновений.
И все же его взгляд был каким-то напряженным, он попытался что-то сказать, у него не получилось, наконец он откашлялся и выговорил:
– Давайте лучше спустимся вниз и присоединимся к остальным.
Это озадачило Марго. При чем тут «остальные»? Пусть сами присоединяются к кому хотят. Вдруг неожиданная догадка осенила ее, и она сосредоточилась на этой мысли. Ага, так, значит, он хочет уйти отсюда, оставить этот тихий, укромный уголок и перебраться из закрытой от постороннего взгляда библиотеки в шумную толпу гостей! Отсюда Марго сделала незамедлительный – и вполне справедливый! – вывод, что он хочет общества, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Как умно! Ясно, что он чувствовал, как безнадежно гибнет наедине с ней, как он теряется, и решил выйти из затруднительного положения джентльменом – сменить обстановку!
Из глубокого раздумья ее вывел осторожный голос Джона:
– Что с вами? Все в порядке?
Она кивнула, опуская руки, обвивавшие его плечи.
Джон не остановил ее, попутно заметив не без иронии:
– Вы настоящая угроза мужской половине человечества.
Марго снова молча кивнула и нетвердой походкой прошлась по комнате. Ей казалось, что она совсем разучилась ходить.
Джон наблюдал за ее неловкими попытками, при этом сам приглаживал волосы, потирал живот, восстанавливал дыхание, и вообще его явно не занимала проблема прямохождения, ему хотелось быстрее добраться до двери из библиотеки.
Отперев ее, Джон оглянулся на Марго, которая все еще была озабочена проблемой передвижения на двух ногах.
Поколебавшись, он все же отворил дверь, всем своим видом показывая, что на самом деле не хочет оставлять это теплое местечко. По-прежнему не говоря ни слова, Марго наконец справилась с непослушными ногами и нетвердой походкой взяла прямой курс к открытой двери. Поравнявшись с Джоном, она взглянула ему в лицо, и он увидел, какое смятение вызвал в Марго его поцелуй. Она так и не смогла совладать с собой и изменить выражение своих глаз: они, необыкновенно расширенные, смотрели на мир по-детски изумленно и – ошарашенно.
«Неужели эта двадцатишестилетняя женщина могла быть вот так потрясена совершенным пустяком – поцелуем?!» – думал Джон и, сам того не осознавая, улыбался.
Марго прошла мимо Джона, галантно придерживающего даме дверь, и, почувствовав себя снаружи в безопасности, обернулась, чтобы откровенно посмотреть прямо ему в глаза. От того, что она там увидела, у нее вырвался нежный, едва различимый вздох, полный нескромного удовольствия.
И как ни тих и незаметен был этот вздох, Джон его уловил, а уловив, вспыхнул, поняв его сокровенный смысл. Кровь жаркой волной ударила изнутри, заставив напрячься его чресла.
Марго медленно отвела глаза и пошла по холлу от библиотеки к танцевальному залу, в то время как Джон, не сразу собравшись с мыслями, поспешил следом за своей новой знакомой. К счастью, холл был огромным, и он успел нагнать ее. Они пошли вместе молча, а Марго все так же безуспешно пыталась взять под контроль собственное тело.
Эта же проблема занимала и Джона. Он никак не мог обрести уверенность, одна его рука беспокойно трогала то волосы, то подбородок, то живот; другой рукой он вел свою спутницу. Эта рука покоилась на талии Марго, так что могло показаться, будто она находится там с единственной целью – помочь Марго добиться устойчивости на нетвердых ногах, но на самом деле Джону просто хотелось прикасаться к Марго.