Смолл Лэсс. Новогодняя ночь

   – Нет, она только просила остерегаться разных развратников, притворяющихся, будто они ничего не знают о сексе.
   – Такая же, как все матери. – Он был явно разочарован.
   – К счастью, – колко уточнила Марго.
   Он покачал головой.
   – Совсем не обязательно.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Превосходная музыка и легкие шаги танцующих вызвали в Джоне ощущение мужского превосходства. Он вел. Марго подняла голову, заглядывая ему в глаза. Он, отведя ее слегка в сторону, закружил в немыслимом па и снова притянул к себе.
   – Я еще не встречала мужчины, который бы так шел в наступление. Думаю, что вы забегаете вперед самого себя и общение с вами может шокировать неопытную женщину.
   – Неопытную?
   – Я никогда еще не была так близка с мужчиной.
   Джон посмотрел сверху вниз на ее склоненную головку, удивившись:
   – С вашим-то язычком? Да вы самая испорченная женщина из всех, кого я знаю.
   – Ну, мне-то далеко до Пассии, с ее... репутацией.
   Джон сбавил темп, слегка приподнял ее и осторожно развернул. Марго превосходно знала, что он будет делать дальше, потому что он великолепно вел. Никто, танцуя с ним, не сбился бы и не спотыкался. Марго чувствовала себя настоящей эгоисткой, потому что не позволила ему танцевать с другими женщинами и не дала им насладиться настоящим партнером, умеющим и знающим, что делать с женщиной в танце.
   Но Джон еще не отошел после неудачи с Пассией. Марго страстно желала сблизиться с ним, ведь она так долго ждала, когда он наконец обратит на нее внимание.
   Она вспомнила, как впервые увидела Джона и спросила у Лемона, кто он такой. Тогда Лемон ответил: «Это превосходный человек. Сейчас он прилип к одной особе, а старушка Люсия ведет крупную игру и вот-вот разобьет бедняге сердце».
   Лемон оказался прав: в конце концов Пассия отвергла Джона и ее уход заставил его страдать. Неужели Джон действительно любил эту ужасную женщину? Марго украдкой бросила взгляд на танцующего с ней высокого блондина.
   Джон заметил этот изучающий, ищущий взгляд. В его глазах засверкал озорной блеск, а рука крепче обняла ее талию.
   – Не могу поверить, что сегодня в мансарде соберутся четыре девственницы для целомудренного сна. Четыре девственницы? Или же четыре очень осторожные женщины?
   – Я говорю только о себе. Хоть я знаю всех их, но не могу судить о чьей-то личной жизни.
   – Вы кажетесь очень корректной.
   – Совершенно верно. Что вас так удивляет?
   – Это платье, которое сейчас скрыто под моим пиджаком.
   – Это скромное платье. Вы просто отстали от жизни, ухаживая за той язвой. Вы вообще-то обращали внимание на платья других женщин сегодня?
   – Нет, меня интересовало только ваше.
   – Вас, должно быть, прельстил красный цвет.
   – Думаю, мне больше нравится то, что под этим платьем.
   Марго кивнула, подтверждая его наблюдение:
   – Женщина. Вы оказались очень внимательным наблюдателем. Всего один вечер, и вы смогли определить мой пол.
   – Да на вас мешок из-под картошки станет вызывающим одеянием.
   – Комплимент? Спасибо.
   – А можно вообще ничего не надевать и смотреться просто... Ну, я имею в виду, что это будет очень естественно.
   – Что это вы так расфантазировались, что мне надевать, а что нет? Неужто вы так долго томились своим одиночеством, что забыли, как приятно просто танцевать с женщиной?
   – Отчасти.
   – Я думаю, вам бы не помешало назначить пару свиданий, чтобы акклиматизироваться.
   – И кого вы предлагаете? – Джон лениво посмотрел вокруг, слегка закусив нижнюю губу, но, медленно покачиваясь в такт музыке, не обращал особого внимания на двигающихся рядом.
   Марго оглянулась на великолепных смеющихся женщин, которые выглядели очень мило уставшими после долгой ночи. Их макияж и прически были несколько в беспорядке. Посмотрев на любую, можно представить, как она будет выглядеть в постели: немного сонная, улыбающаяся и дружелюбно настроенная. Желающая, свободная и соблазнительная.
   – Думаю, они все уже заняты. – Марго прямо взглянула на Джона.
   Но тот лишь засмеялся, крепче прижав ее к себе. Марго резко заметила:
   – Мне кажется, пора признать, что эта ночь закончилась.
   – Что, уже?
   – Уже почти шесть часов. Вы не заметили, все почти разошлись. Три мои соседки, с которыми я делю комнату сегодня ночью, уже ушли. Мне тоже пора идти. Это был восхитительный вечер, мне было очень хорошо с вами. Вы прекрасный человек. Я оценила ваш юмор и... ваше терпение. Вы были очень добры ко мне.
   Джон наклонил голову, давая понять, что принимает ее комплименты.
   – С вами приятно пообщаться. Конечно, не все еще у вас гладко, но можно отшлифовать. Вы податливы, – мягко заметил он.
   – О-о-о!
   Джон искусно изобразил испуг.
   – Я что, что-нибудь не так сделал? Черт!
   – О, да вы не так далеко ушли от Клинта, как я думала.
   – Клинта?
   – Он похож на волка из прерии, – поделилась Марго своими наблюдениями, которые, правда, не расходились с общим мнением.
   – Это вы впали в панику после моего поцелуя?
   – Сработала сигнализация.
   – Пожарная?
   – Нет, установленная моей матерью. Ни одна мать не отпускает свою дочь в этот дикий мир, не снабдив ее полезными советами. Такие, как Клинт, представляют самую большую опасность для нас, женщин.
   – Клинт хороший человек, – вступился за него Джон.
   – Для мужчин. Но для женщин он опасен.
   – Почему же? – Джон нахмурился.
   – Откуда мне знать? Мне известно только одно: если хочешь избежать неприятностей, обходи стороной таких, как Клинт.
   – А я безопасен?
   Джон делал вид, что пытается скрыть негодование, и у него неплохо получалось. Марго заметила, что ее слова задели его, но не могла удержаться от смеха.
   – Вы, должно быть, когда-то выступали на сцене.
   – Не я, а моя приемная мать.
   – Теперь понимаю. – Новые сведения из его биографии вписывались в то, что она знала про него раньше. – А вы, значит, пытаетесь стать волком из прерии?
   – Да нет, не совсем. Я слишком стар для таких игр. Я ведь на восемь лет старше вас. Со мной многое случалось. Конечно, ваше замечание о том, что Клинт опаснее меня, задевает, да к тому же вы не побоялись остаться со мной на несколько часов в запертой библиотеке. Вы же чувствовали себя в безопасности? Это обидело бы любого американца, у которого в жилах кровь, а не вода.
   Марго старалась удержаться от смеха, но ее буквально разбирало, плечи тряслись, а в глазах плясали смешливые искорки.
   – Я собираюсь поцеловать вас и пожелать спокойной ночи, а потом мы выясним, кто для вас опаснее.
   Марго перестала смеяться, а ее глаза расширились от удивления. Джон с удовлетворением отметил это про себя.
   – Ладно, пойдемте, я провожу вас до вашей комнаты. Вам нужен отдых, – сказал он.
   – Какой такой «отдых»?
   – Видите? Может быть, ваша мать объяснила вам, как делаются дети и что следует опасаться мужчин, но она не обращала внимания на ваш злой язык. Вы когда-нибудь разговаривали так со своей матерью?
   – Она всегда правильно выражала свои мысли. Она бы сказала: «Тебе нужно отдохнуть», а вы сказали: «Вам нужен отдых». Это разные вещи.
   – Вы что, филолог?
   – Нет, я просто люблю, чтобы все было правильно.
   Джон вздохнул.
   – Ох, уж с этим-то я согласен. Весь вечер вы читали мне лекции, проверяли и соблазняли меня. Вы – э... э... Ну хорошо, это я объясню после завтрака.
   – А перед завтраком вы часто ворчите?
   – Нет, со сна я обычно бодр и готов.
   – Видите? Вот еще вам доказательство. Готов... К чему?
   Джон спокойно взглянул на нее.
   – А к чему пожелаете.
   Марго не отрывала глаз от него, но тело выдало ее. Она задрожала и обхватила себя руками, чувствуя волнение.
   – Я лучше пойду, – сказала она.
   – Куда это?
   – В мансарду.
   – Я буду вас сопровождать.
   Марго не возражала и, окинув последним взглядом зал, пошла к выходу. По-видимому, оркестр уже ушел, потому что музыка звучала из магнитофона. Оставалось совсем немного гостей. Большинство женщин ушло, а оставшихся окружили мужчины, как ястребы окружают свои жертвы.
   Лемон тоже ушел. Зная Лемона, можно было предположить, что он отправился проверять, как идет работа у его людей. Даже Марго знала об этом. Они покинули зал под понимающими взглядами. Эти взгляды жгли Марго спину, отчего она испытывала сильное желание обернуться и крикнуть: «Нет! Мы не собираемся делать это!»
   Но поскольку такой протест скорее подтвердил бы, что они с Джоном все же могут отправиться в постель, Марго сдержалась и промолчала.
   На лестнице, после первого пролета, Джон вдруг предложил:
   – Ложитесь спать в моей постели. Мне можно доверять, – и добавил: – Я до вас не дотронусь. Если, конечно, вы сами того не захотите. – На следующем пролете: – Я умею держать себя в руках. – И этажом выше: – Вам нечего бояться.
   На последнем перед мансардой пролете он продолжил атаку:
   – Я никогда не буду заниматься такими вещами с женщиной, если она сама того не захочет, – и совершенно откровенно прибавил: – Вы можете доверять мне, я могу просто согреть вас, не занимаясь с вами любовью... Может быть.
   Марго фыркнула.
   – Почему вас так трудно уломать? Это начинает раздражать.
   И она рассмеялась.
   Они остановились в коридоре перед дверью, Джон хотел сказать что-то еще, но под шум ужасной бури Марго прошептала:
   – Тише, они, должно быть, все спят.
   Джон застыл в дверях, пока она шарила в темноте в том месте, где должен был быть выключатель.
   – Превратитесь опять в пришельца, пожалуйста.
   – Вы все-таки хотите показать мне, что такое секс?
   – Нет. Просто пришельцы светятся в темноте. – Она посмотрела в его сторону с нетерпением, раздосадованная. – А вы не светитесь.
   – Я свечусь под одеялом.
   – Тсс! Они же спят!
   Наконец она нащупала выключатель и повернула его. В комнате никого не оказалось. Все постели были аккуратно застелены. Похоже, сюда вообще никто не приходил.
   – Спасибо, что проводили меня, – сказала Марго.
   – Я еще посторожу вас, пока не придут соседки. Мне не хочется оставлять вас одну.
   – В этом нет необходимости, я закрою дверь.
   – И запрете ее.
   – Я запираю двери только в библиотеку.
   – Пойдемте лучше в мою комнату.
   – Это противоречит соглашению, которое мы заключили с Лемоном на пороге моего дома. Я не должна спать у вас в комнате.
   – Какая глупость. Мне вы можете доверять, как самой себе. И пальцем не трону, – заверил Джон, когда Марго вдруг с присвистом резко вдохнула воздух. – Что это вы так вздыхаете? Я что-нибудь не так сказал?
   – Здесь очень хорошо.
   – Да вы вся дрожите! Как мерзко сейчас залезать одной в холодную, пустую постель! Пойдемте ко мне, там вам будет теплее.
   – У меня фланелевая пижама.
   Джон проворчал:
   – Это какая-то старая дряхлая мужененавистница изобрела фланелевую пижа... – и тут же: – Как это вы посмели обсуждать с Лемоном, можете ли вы спать со мной?
   – Он хотел знать, соглашусь ли я пойти в вашу комнату.
   – Господи! Вы двое были... Мы же только-только познакомились! Или, может быть, вы договорились еще до той нашей первой встречи? Так вы все спланировали заранее! И Лемон не для себя приглашал вас сюда? И вы не собирались провести вечер вместе с ним?
   Она ответила: «Нет» – и вручила ему пиджак. И снова открылось взору ее платье. Оно было вызывающе. Почему? Красное, оно, как чешуя невиданного морского дива, облегало тело, и, когда Марго вдыхала воздух, ее грудь подымалась и платье сверкало блестками. Это могло совратить любого. Обычно, когда человек дышит, ничего подобного не происходит. А она совращала.
   Зачарованный, Джон отключился и прослушал часть ее обличительного монолога; когда же он очнулся от сладкого забытья, то услышал только:
   – ... Это было не «первый раз», когда вы меня увидели. Мы иногда встречались с вами в течение двух последних лет. Просто-напросто вы меня не «видели». И, кажется, не помните, как тогда в Гальвестоне за партией бриджа вы покрыли козырем моего туза.
   – Да я никогда не бил туза! – сказал Джон, снимая галстук и пряча его в карман пиджака. И, расстегивая рубашку, предположил: – Наверное, у меня были одни козыри.
   – Вы не обращали на меня внимания. Пассия сидела за соседним столом с каким-то молодчиком, они смеялись, а вы не сводили с них глаз.
   – Я никогда в жизни не стал бы крыть туза козырем. Моя приемная мать, Фелисия, учила меня играть в бридж, она его очень любит. Так вот она тысячу раз говорила мне: «Джон, никогда не бей туза козырем!» Единственное правило, которое я слышал от нее чаще, – это что нужно ходить в масть.
   – Мне надо почистить зубы, – заявила Марго. – Это был чудесный Новый год. Большое вам спасибо.
   – Не стоит благодарности. Надо же такое придумать! Я крыл туза козырной картой.
   – Спокойной ночи.
   – Ага.
   Подойдя к дверям в ванную, Марго посмотрела назад. Джон стоял в пустом коридоре, задумчиво потирая плечо. Она отвернулась, подумав, что неплохо было бы ей потереть ему это плечо, заставляя его стонать от удовольствия.
   Марго умылась и почистила зубы. Растеревшись теплым полотенцем, она почувствовала себя очень усталой. Единственным ее желанием было поскорее добраться до постели...
   Надев фланелевую пижаму и накинув на плечи толстый халат, она подобрала свои вещи, сунула ноги в мягкие тапочки и вышла в холодный коридор. Она надеялась лечь до того, как окончательно закоченеет, и поспешила в свою комнату. И обнаружила растянувшегося на кровати Джона.
   – Уже? – спросил тот, оторвав голову от подушки.
   – Да. – Марго положила вещи в шкаф и решительно повернулась к нему. Он лежал на ее постели, не давая ей забраться быстрее под одеяло. Марго совсем замерзла.
   – Ты выглядишь лет на двенадцать.
   – Мне в два раза больше. Спокойной ночи, – сказала Марго, а сама вдруг подумала: «"Ты?" Неужели он сказал мне «ты»?»
   – Я хочу получить поцелуй.
   Ого! Она не могла запретить себе один поцелуй. Или два. Она слегка улыбнулась.
   Джон встал и, решительно шагнув ей навстречу, крепко обнял ее. Марго застыла в его объятиях, чувствуя, как халат соскользнул с плеч и упал на пол. Джон прошептал:
   – Как ты Чудесно пахнешь! Я рад, что ты не принимала душ.
   – Откуда вы знаете? – Она упорно говорила «вы».
   – У тебя сухие волосы.
   – Да, иначе они превратились бы в сосульки.
   – Я мог бы согреть тебя.
   Марго ничего не ответила.
   – Я только побуду грелкой для холодной постели. – Он сел на кровать, стягивая одеяло в сторону. Его ботинки уже стояли рядом на полу.
   Марго закрыла глаза, не в силах противиться искушению.
   – Этого нельзя делать, – прошептала она.
   – Я не понимаю, чего ты боишься. Единственное, о чем я забочусь, – это как бы ты не умерла здесь от холода. Кто же думал, что именно сегодня ночью начнется этот ураган?
   – Он начался в обычное время.
   Джон наконец расправил простыню и забрался под одеяло. Лежа на боку, он с интересом наблюдал за Марго.
   – Я здесь, чтобы согреть тебя. Глупо мерзнуть, стоя посреди комнаты! Иди лучше сюда.
   – Я не очень уверена в том, что вы не такой же, как Клинт. Сначала вы заманиваете меня в постель, притворившись грелкой, а что будет потом?
   – Все, что пожелаешь.
   Марго терпеливо вздохнула.
   – Думаю, что тревога, которую ты все еще ощущаешь, – мягко проговорил Джон, – осталась от встречи с Клинтом.
   – Нет, это по вашей вине.
   – Ну хорошо, иди сюда, и я помогу избавиться от нее.
   Марго в ответ только рассмеялась.
   – Здесь стало совсем тепло, забирайся ко мне. – Он приподнял одеяло. – Скорее!
   И тогда она взяла и залезла прямиком к нему под одеяло. Не раздумывая. А Джон оказался чрезвычайно горячим, даже лучше, чем грелка, лучше любого обогревателя.
   Он обнял ее и прижал к себе. Его дыхание обжигало. Джон просунул свою горячую ногу между ее холодных, дрожащих коленей, еще больше согревая Марго и заставляя чуть заметно стонать от наслаждения. Тогда он поцеловал ее.
   Его губы тыкались, целуя, ей в лицо: в глаза, лоб, нос, – пока она, сдаваясь, не встретила их своими, и тогда их губы слились в жарком, жгущем замерзшие уста Марго поцелуе. Джон так впился в нее, что казалось, он сейчас ее съест, – даже издавал чмокающие, смакующие звуки. Марго была в восторге.
   С усилием отрываясь от его поцелуев, она отвернулась и почти беззвучно произнесла только:
   – Спокойной ночи.
   На что Джон рассмеялся тем роковым, соблазняющим смехом.
   Услышав его смех, Марго спросила:
   – Значит, ты не оставишь меня в покое? – и заметила, что тоже перешла на «ты».
   Его дыхание участилось.
   – Я надеюсь, что так и будет.
   – Послушай, Джон, ты не должен находиться здесь. Иди вниз, в свою комнату. К себе в кровать.
   – И оставить тебя одну! Нет, ни в коем случае. Я твой защитник.
   – А от тебя кто меня защитит? – спросила она осторожно.
   Джон на мгновение замер. Затем, откинув голову назад, чтобы хорошо ее видеть, спросил дрогнувшим голосом:
   – Так ты совсем меня не хочешь?
   – Я знаю тебя очень хорошо. Давно знаю. Но ты, Джон, ты совсем ничего про меня не знаешь. Ты никогда не замечал меня раньше, до той встречи у меня на крыльце. По-настоящему ты познакомился со мной только прошлой ночью.
   – Значит, тебя беспокоит, что я не обращал на тебя раньше внимания? Так? И это все?
   – Нет. Но я хочу, чтобы ты был уверен в себе перед тем, как соберешься заводить со мной серьезные отношения. Меня может ранить твое безразличие. Не хотелось бы, чтобы наши отношения развивались так быстро.
   – Умеешь держать себя в руках.
   – Секс, конечно, важен. Но мне не нужен один секс, это слишком просто. Отдаваясь тебе, я хочу быть уверена, что это ради любви, а не ради удовлетворения.
   – Когда же...
   – Понятное дело, я хочу соблазнить тебя. Но нужно, чтобы и ты по-настоящему хотел.
   – Черт! Я хочу тебя так, как никакой другой мужчина не может хотеть женщину.
   – Ты хочешь секса, я же – любви.
   – Да уж. Если захочешь, ты любого загонишь в тупик.
   – Я ничего такого не делала.
   – А платье?
   – Боже мой! В этом платье нет ничего особенного. Платье вполне приличное. – Марго вылезла из постели и достала его из шкафа. Она аккуратно встряхнула его, разгладила и посмотрела на Джона хмуро. – Видишь? – она приложила платье к груди и, расправив во всю длину, прижала нижний край к бедру. – Видишь, с ним все в порядке.
   – Да, ты права. Видимо, это твое тело такое соблазнительное, а платье тут ни при чем.
   – Чушь! – Марго, в пижаме, встала по стойке «смирно», приложив руки к бедрам, и, демонстрируя свое безупречное тело, возмущенно спросила: – Что? Что в нем такого?
   – Лучше сними пижаму и дай мне посмотреть на тебя настоящую, – предложил Джон, развалившись на постели.
   – Я еще не окончательно потеряла голову.
   – Иди сюда, ты можешь простудиться, стоя на холодном полу.
   И черт возьми! Она снова кинулась к нему под одеяло! Джон подхватил ее, обнял и поцеловал опять. Марго дрожала в его объятиях.
   – Видишь, ты, кажется, уже простудилась, – упрекнул он.
   – Я дрожу оттого, что хочу тебя, – прошептала она.
   Джон мгновенно затих.
   – Марго?
   – Нет.
   – Но ты же сказала...
   – Я могу подождать, – уверенно произнесла она.
   – А я не уверен, что могу.
   – Чем же тебе помочь?
   – А ты можешь?
   Она кивнула.
   – Да. Я знаю, это больно.
   Джон поймал ее руку.
   – О черт! – не сдержался он, потом смолк и призадумался. – Конечно, если можешь ты, я тоже смогу подождать, – и добавил: – Сколько? Пятнадцать минут?
   Она хихикнула и высвободила из-под одеяла руку, чтобы игриво потрепать его волосы.
   Из-за резкого движения ее тело обнажилось, и Джон придвинулся ближе. Он вжался в нее и застонал от напряжения.
   – О Джон! – зашептала Марго. – Сколько раз я мечтала об этом. Ты в моей постели.
   – Позволь мне превратить мечту в реальность.
   Ее тихий смешок раззадорил его, и он еще крепче обнял ее.
   – Ты сводишь меня с ума, – признался Джон.
   – Думаю, тебе нужен только секс. Ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы заниматься любовью.
   – Я привык принимать быстрые решения.
   Марго вдруг напомнила ему:
   – Я нарушила твое печальное одиночество, и хотя ты и сопротивлялся, но мы встретили Новый год без воспоминаний о той мерзкой женщине.
   – Ты что, будешь поминать мне ее всю жизнь? Ты, кажется, говорила, что не хочешь больше слышать о ней по меньшей мере лет двадцать. И вот не прошло и нескольких часов, как ты сама начала... Ты понимаешь, мы же вместе уже двенадцать часов? Это больше, чем три свидания. Но, может быть, ты будешь подружелюбнее после трех свиданий?
   – Но твой поцелуй не был дружеским, а руки слишком любопытны.
   – Значит, ты заметила? Мне казалось, у меня получается делать это как бы невзначай.
   – Ты делаешь это с того самого момента, как впервые положил голову мне на колени.
   – Оттуда открывался чудесный вид.
   – Ну вот! Ты вовсе не любишь меня, а только желаешь близости. Что ты делаешь?
   – Я только проверяю, хочешь ли и ты того же.
   – Прекрати!
   – О, да ты возбуждена! Так ты хочешь меня?
   – Я уже говорила об этом.
   – Но я хотел проверить сам. Теперь я убедился, что ты не обманываешь меня, чтобы не задеть мое мужское самолюбие. Ты не просто покоряешься...
   – Покоряюсь? – Она нахмурилась.
   – Да. Сначала ты сводишь мужчину с ума, а потом прекращаешь игру, хотя сама не хочешь этого.
   – Ничего подобного.
   – Признайся, что хочешь меня. – Он дразнил ее.
   – Я уже...
   – Поцелуй меня и повтори свои слова. – Его голос стал напряженным.
   – Это будет слишком глупо с моей стороны.
   – У меня есть презерватив.
   – Когда ты успел? – Она была изумлена.
   – Когда ходил в туалет.
   – Там что, стоит автомат, торгующий презервативами? Еще один символ мужского превосходства? В женском его нет.
   – Значит, так нужно. А где твои компаньонки?
   – Думаю, засиделись в какой-нибудь компании.
   – Поцелуй меня и скажи, что хочешь, – не унимался Джон.
   – Я начинаю потеть, ты как печка.
   – Мне лучше раздеться. – Он задвигался, расстегивая пуговицы и стягивая с себя брюки. Марго все еще протестовала:
   – Не надо!
   Но Джон уже сбросил брюки на пол рядом с ботинками.
   – Ну вот, это слегка охладит меня.
   – Так это от них ты так разогрелся?
   – Без них мне легче.
   Марго пыталась соблюсти осторожность:
   – Не уверена, что это хорошо.
   – Ты хочешь, чтобы мне было жарко?
   – Нет, но тебе лучше надеть их.
   – Что?
   – Свои брюки.
   – Ты хочешь, чтобы я надел их снова и ты сама сняла бы их с меня? Милая, не думаю, чтобы я это выдержал. Ты бы подурачилась, поиграла со мной, и... Иди, иди ко мне. Обними.
   – О Джон, сейчас. Давай...
   Джон прервал ее страстным обжигающим поцелуем. Его горячая рука ласкала ее тело под пижамой, поглаживала ее грудь.
   На тонкой, нежной коже с внутренней стороны ее бедра прикосновения грубых мужских ладоней оказались на удивление нежными и вместе с тем страстными. Это были руки человека, привыкшего к физическому труду; Джон был сильный, мускулистый мужчина, который к тому же неплохо держался в седле. А прикосновения его горячих рук так приятны! Марго не сдержалась и подалась вперед всем телом в ответ на его ласку.
   Он осторожно расстегнул пуговицы пижамной рубашки и забрался с головой под одеяло. Его рот дразнил ее, он отыскал сосок, и Марго, замерев, буквально задохнулась от нахлынувшего желания. Его руки нежно поглаживали ее всю. Он выпрямился рядом с ней, снова отыскал ее губы и впился в них, обжигая своим дыханием. Марго «пропала».
   Джон просто лелеял ее. Он наслаждался ею. Он прижимал ее к себе и задыхался от возбуждавшего его присутствия обнаженной Марго, прижатой к его телу.
   Они были абсолютно, обнажены! Эта мысль заставила Марго застыть в волнении. Но Джон не переставал гладить ее. Его поцелуи становились все нежнее. Он любил ее руками и губами, он делал все, чтобы ей было приятно, но не собирался идти до конца.
   Марго задвигалась, показывая, что уже готова принять его. Она вздыхала и тянулась ему навстречу, но Джон, похоже, не собирался овладевать ею. Он трогал, гладил ее руками, губами и носом. Он был нежен и горяч, испускал радостные бессвязные возгласы одобрения. Но он не занимался с ней любовью!
   В конце концов Джон так крепко обнял Марго, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, и, поглаживая ее свободной рукой по голове, прошептал: «Шшш...» – стараясь успокоить скорее самого себя, нежели ее.
   Марго лежала не двигаясь. Она не могла понять, почему он так спокоен. Она прислушивалась к звукам на лестнице, стараясь определить, не подходит ли кто-нибудь к двери. Что, если кто-нибудь из трех ее знакомых придет и застанет их здесь, в постели? Это будет ужасно как для нее, так и для них.
   Она совсем забыла о Джоне, и из состояния оцепенения ее вывел странный звук. Она услышала тихий храп. Его объятия ослабли, он обмяк и, устроившись поудобнее, заснул. Он СПАЛ!
   Марго не верила своим глазам. Она осталась одна, жаждущая, ждущая его ласк, а он, забыв о ней, уснул. Она не просто хотела, она сгорала от страсти! Она не могла... хотела... она... Тут ей вдруг стало дико смешно, и Марго чуть-чуть не расхохоталась.