– Однако и лейтенант Ухура может постоять за себя, – с вызовом заявил Мартэн. – Кажется, несколько минут назад она это продемонстрировала.
Клингонка пронзила музыканта взглядом.
– Бессмысленно спорить о расовом превосходстве, – вмешалась Ухура. – Пусть каждый останется при своем мнении. Капитан Кирк был прав, когда заявил, что мы должны работать вместе, чтобы постичь природу искривления пространства-времени. Интересно, какое мнение сложилось у вас о тайгетянах теперь, когда вы имели возможность взглянуть на них?
– Часть наших офицеров считает, что они – просто животные, – опустив глаза, сказала Кали. – И вообще большинство считает эту планету ничем не примечательной, разве что ее природные условия адекватны нашим, хотя климат и несколько суров.
– Ну а сами вы что думаете?
– Я считаю их разумными существами, но никак не могу взять в толк, какую связь вы находите между ними и феноменом.
– Я тоже, – поддержал клингонку Мартэн. Он покинул свой валун и удобно устроился на песке между двумя женщинами. – Это все – теория Спока. Мы не можем ни доказать, ни опровергнуть ее, пока не поймем, о чем они поют.
– Если эти «песни» – язык тайгетян, их средство общения, то почему бы вам не задействовать ваш универсальный суперпереводчик? – спросила Кали, обнаружив прекрасную осведомленность об уровне технического прогресса федератов.
– Спок уже пытался его использовать, – сообщила Ухура.
– Но прибор выдал сплошную тарабарщину, – воодушевленно добавил Мартэн. – Когда я впервые услышал тайгетянские «песни», я понял, что в записи отсутствуют большие куски. Очевидно, переводчик также столкнулся с купюрами, поэтому и не смог определить содержание этих «песен».
– С чего вы взяли, что в песнях есть пропуски? – усомнилась Кали, скрестив руки на груди.
– Музыка – это математика в звуках. Любую мелодию можно описать математическими символами, – сел на любимого конька маэстро. – Мы имеем возможность описать гармонию языком цифр. А что касается семантики звукоряда, то у любого мало-мальски имеющего слух человека при прослушивании мелодии начинает работать свой внутренний генератор; другими словами, даже не будучи выдающимся композитором, можно воссоздать любую внезапно прерванную мелодию. Вот почему, услышав записи, я решил, что они неполные.
– Вы и теперь так думаете?
– Сейчас это еще более очевидно.
– Я почти ничего не поняла из того, что вы сказали, – призналась Кали. – Но мне было бы любопытно посмотреть на вашу работу.
– Тогда приходите и смотрите, – пригласил Мартэн. – Завтра я введу в синтезатор программу анализа тайгетянских «песен» и воссоздания недостающих частей. С его помощью я надеюсь выстроить полную картину их музыкальной гармонии.
– И это позволит вам понять их язык?
– Без сомнения.
Кали надолго замолчала. Лишь через несколько минут она робко подняла глаза на маэстро и тихо казала:
– Возможно, я решусь завтра нанести визит в ваш лагерь.
– Будем рады, – любезно ответила Ухура и подняла выроненный клингонкой бластер. Надеюсь, нам не придется убивать друг друга.
Кали быстро схватила свое оружие и спрятала его в кобуру.
– Уже стемнело, и мне пора возвращаться в лагерь.
– Нам тоже, – вспомнила Ухура, отряхиваясь и поправляя униформу. – Спок нас убьет, если мы не вернемся к назначенному времени.
Мартэн протянул девушке руку, и она помогла ему подняться на ноги.
– Приходите завтра, Кали. Мы будем рады видеть вас, – в свою очередь сказал маэстро.
– Постараюсь. А вы в самом деле профессиональный композитор? – неожиданно спросила клингонка. – Вы сыграете что-нибудь для меня? Я люблю музыку. – С этими словами Кали исчезла в темноте.
– Играть специально для нее! Меня приняли за тапера из ночного балагана, который играет на заказ в любое время! По-моему, она так и не поняла, кто я такой, – с апломбом произнес Мартэн.
– Насколько мне известно, в клингонском обществе музыкант – не самая уважаемая профессия. Но поверьте, эта женщина говорила с вами весьма уважительно. Вы ведь играли для команды «Энтерпрайза», насколько мне помнится.
– Я играл только для кандидатов в экспедицию. Для тренировки слуха и поддержания формы, – возразил маэстро, следуя за Ухурой. – Я привык, что за мой труд мне платят. Жалование лейтенанта Звездного Флота но идет ни в какое сравнение с теми гонорарами, которые я привык получать, – Мартэн гордо вздернул вверх подбородок.
– А я думала, что вы наконец осознали свою роль в экспедиции и гордитесь причастностью к Звездному Флоту.
– Меня заинтриговала тайна, не более. Но я до пор не забыл, каким образом ваш капитан загнал меня на службу… А что касается гордости… – маэстро положил руку девушке на плечо, останавливая ее. Оранжево-багровый диск уже почти скрылся за горизонтом, лишь последние лучи окрашивали окрестные скалы. – Я горжусь вами.
Губы их слились. Так они долго стояли, скрытые темнотой. Небо затянулось облаками, сквозь разрывы которых выглянули первые звезды. Детеныши на пляже неподвижно лежали в своих песчаных постелях. Их тихие и жалобные «песни» гармонично вплетались в голоса взрослых.
– Печально, как же печально, – тронутый нежной мелодией, покачал головой Мартэн. – Если бы я только знал, о чем они поют.
– Вскоре узнаете. Я надеюсь, что мы сумеем им помочь.
С наступлением ночи звуки постепенно стихли. Детеныши засыпали. Вдалеке показались огни лагеря. Высоко в горах, словно горящие глаза хищной птицы мерцали прожекторы клингонцев. Лишь изредка в шум морского прибоя вплетался шелестящий голос какого-нибудь беспокойного детеныша.
Ги и Ухура спешили вернуться в уют и безопасность палатки. Загадочность незнакомого мира и таинственные звуки в темноте стали пугающими. Страхи путешественников кончились лишь когда у высокой ограды они столкнулись с круглолицым охранником Фредом Регсдейлом.
Я странником прибыл сюда, Странником и исчезну.
Для скитаний моих Времени не выбрать.
В этой кромешной тьме Я должен найти Свой единственный путь.
Лишь только луна Моим останется другом.
Я снов не потревожу твоих – Отдохнуть ты должна.
Тебя не разбудят мои шаги – Мягко ступая, найду дверь во тьме.
Покинув обитель, я напишу На ее вратах: «Спокойной ночи!»
Чтобы ты знала, что я помню о тебе.
Глава 6
Клингонка пронзила музыканта взглядом.
– Бессмысленно спорить о расовом превосходстве, – вмешалась Ухура. – Пусть каждый останется при своем мнении. Капитан Кирк был прав, когда заявил, что мы должны работать вместе, чтобы постичь природу искривления пространства-времени. Интересно, какое мнение сложилось у вас о тайгетянах теперь, когда вы имели возможность взглянуть на них?
– Часть наших офицеров считает, что они – просто животные, – опустив глаза, сказала Кали. – И вообще большинство считает эту планету ничем не примечательной, разве что ее природные условия адекватны нашим, хотя климат и несколько суров.
– Ну а сами вы что думаете?
– Я считаю их разумными существами, но никак не могу взять в толк, какую связь вы находите между ними и феноменом.
– Я тоже, – поддержал клингонку Мартэн. Он покинул свой валун и удобно устроился на песке между двумя женщинами. – Это все – теория Спока. Мы не можем ни доказать, ни опровергнуть ее, пока не поймем, о чем они поют.
– Если эти «песни» – язык тайгетян, их средство общения, то почему бы вам не задействовать ваш универсальный суперпереводчик? – спросила Кали, обнаружив прекрасную осведомленность об уровне технического прогресса федератов.
– Спок уже пытался его использовать, – сообщила Ухура.
– Но прибор выдал сплошную тарабарщину, – воодушевленно добавил Мартэн. – Когда я впервые услышал тайгетянские «песни», я понял, что в записи отсутствуют большие куски. Очевидно, переводчик также столкнулся с купюрами, поэтому и не смог определить содержание этих «песен».
– С чего вы взяли, что в песнях есть пропуски? – усомнилась Кали, скрестив руки на груди.
– Музыка – это математика в звуках. Любую мелодию можно описать математическими символами, – сел на любимого конька маэстро. – Мы имеем возможность описать гармонию языком цифр. А что касается семантики звукоряда, то у любого мало-мальски имеющего слух человека при прослушивании мелодии начинает работать свой внутренний генератор; другими словами, даже не будучи выдающимся композитором, можно воссоздать любую внезапно прерванную мелодию. Вот почему, услышав записи, я решил, что они неполные.
– Вы и теперь так думаете?
– Сейчас это еще более очевидно.
– Я почти ничего не поняла из того, что вы сказали, – призналась Кали. – Но мне было бы любопытно посмотреть на вашу работу.
– Тогда приходите и смотрите, – пригласил Мартэн. – Завтра я введу в синтезатор программу анализа тайгетянских «песен» и воссоздания недостающих частей. С его помощью я надеюсь выстроить полную картину их музыкальной гармонии.
– И это позволит вам понять их язык?
– Без сомнения.
Кали надолго замолчала. Лишь через несколько минут она робко подняла глаза на маэстро и тихо казала:
– Возможно, я решусь завтра нанести визит в ваш лагерь.
– Будем рады, – любезно ответила Ухура и подняла выроненный клингонкой бластер. Надеюсь, нам не придется убивать друг друга.
Кали быстро схватила свое оружие и спрятала его в кобуру.
– Уже стемнело, и мне пора возвращаться в лагерь.
– Нам тоже, – вспомнила Ухура, отряхиваясь и поправляя униформу. – Спок нас убьет, если мы не вернемся к назначенному времени.
Мартэн протянул девушке руку, и она помогла ему подняться на ноги.
– Приходите завтра, Кали. Мы будем рады видеть вас, – в свою очередь сказал маэстро.
– Постараюсь. А вы в самом деле профессиональный композитор? – неожиданно спросила клингонка. – Вы сыграете что-нибудь для меня? Я люблю музыку. – С этими словами Кали исчезла в темноте.
– Играть специально для нее! Меня приняли за тапера из ночного балагана, который играет на заказ в любое время! По-моему, она так и не поняла, кто я такой, – с апломбом произнес Мартэн.
– Насколько мне известно, в клингонском обществе музыкант – не самая уважаемая профессия. Но поверьте, эта женщина говорила с вами весьма уважительно. Вы ведь играли для команды «Энтерпрайза», насколько мне помнится.
– Я играл только для кандидатов в экспедицию. Для тренировки слуха и поддержания формы, – возразил маэстро, следуя за Ухурой. – Я привык, что за мой труд мне платят. Жалование лейтенанта Звездного Флота но идет ни в какое сравнение с теми гонорарами, которые я привык получать, – Мартэн гордо вздернул вверх подбородок.
– А я думала, что вы наконец осознали свою роль в экспедиции и гордитесь причастностью к Звездному Флоту.
– Меня заинтриговала тайна, не более. Но я до пор не забыл, каким образом ваш капитан загнал меня на службу… А что касается гордости… – маэстро положил руку девушке на плечо, останавливая ее. Оранжево-багровый диск уже почти скрылся за горизонтом, лишь последние лучи окрашивали окрестные скалы. – Я горжусь вами.
Губы их слились. Так они долго стояли, скрытые темнотой. Небо затянулось облаками, сквозь разрывы которых выглянули первые звезды. Детеныши на пляже неподвижно лежали в своих песчаных постелях. Их тихие и жалобные «песни» гармонично вплетались в голоса взрослых.
– Печально, как же печально, – тронутый нежной мелодией, покачал головой Мартэн. – Если бы я только знал, о чем они поют.
– Вскоре узнаете. Я надеюсь, что мы сумеем им помочь.
С наступлением ночи звуки постепенно стихли. Детеныши засыпали. Вдалеке показались огни лагеря. Высоко в горах, словно горящие глаза хищной птицы мерцали прожекторы клингонцев. Лишь изредка в шум морского прибоя вплетался шелестящий голос какого-нибудь беспокойного детеныша.
Ги и Ухура спешили вернуться в уют и безопасность палатки. Загадочность незнакомого мира и таинственные звуки в темноте стали пугающими. Страхи путешественников кончились лишь когда у высокой ограды они столкнулись с круглолицым охранником Фредом Регсдейлом.
* * *
Ночью, лежа без сна, Мартэн прислушивался к звукам таинственной Тайгеты-Пять. Прижавшись теплым телом к возлюбленному, Ухура безмятежно спала. Маэстро выбрался из спального мешка и вышел на воздух. Едва слышные мелодии взрослых тайгетян, заглушаемые шелестом прибоя, напомнили ему старинную песню «Die Wmterrise». Боясь разбудить Ухуру, он едва слышно запел:Я странником прибыл сюда, Странником и исчезну.
Для скитаний моих Времени не выбрать.
В этой кромешной тьме Я должен найти Свой единственный путь.
Лишь только луна Моим останется другом.
Я снов не потревожу твоих – Отдохнуть ты должна.
Тебя не разбудят мои шаги – Мягко ступая, найду дверь во тьме.
Покинув обитель, я напишу На ее вратах: «Спокойной ночи!»
Чтобы ты знала, что я помню о тебе.
Глава 6
– Удалось ли лейтенанту Мендес перевести сообщение, записанное Ухурой? – поинтересовался Спок, беря стул и усаживаясь у входа в штабную палатку. Со своего места он мог наблюдать и за клингонским лагерем, и за резвящимися на пляже детенышами, которые время от времени ныряли в холодные воды океана.
– Разумеется, мистер Спок, – послышался из переговорного устройства голос Кирка. – Мои подозрения подтвердились. У Кора хлопот полон рот.
– В каком смысле, капитан?
Однако выслушать ответ Споку не удалось: в палатке Мартэна раздались громкие голоса. Маэстро и Брентано выскочили за порог, бесцеремонно толкаясь и визгливо выкрикивая оскорбления в лицо друг другу. Спок собрался примирить коллег и даже вскочил со стула, но тут увидел спешащую к месту происшествия Ухуру и с облегчением вернулся на место. Эта дама не даст разгореться ссоре. Что уж там у них случилось?
– Спок, вы слушаете меня? – встревожился Кирк.
– Да, капитан. Я на минутку отвлекся. Так о чем вы говорили?
– Похоже, леди Кор играет в свою игру. Для докладов мужу она использует секретный канал.
– Но какой смысл ей секретничать с Кором?
– Я тоже задаюсь этим вопросом. В ее сообщении нет ничего интересного. Пока. Но сам факт тайной связи указывает на то, что Кор не доверяет собственному экипажу или хотя бы части офицеров.
– Вы полагаете, что среди клингонов назревает бунт?
– У них это не редкость, – напомнил Кирк.
– Остается надеяться, что Кали не испытывает ненависти к нам и правильно информирует своего мужа. Будет весьма некстати, если Кора заменит шовинист из числа «ястребов».
– Однако нам стоит усилить бдительность, Спок. Не забывайте, что мы имеем меньшую численность, и нам некому помочь. Я приказал следить за каждым шагом новоиспеченных «друзей». Как обстоят дела у вас?
– В общем-то, все идет по плану. Мистер Мартэн закончил монтаж аппаратуры и сегодня начнет программировать синтезатор.
– Сколько времени на это потребуется, Спок?
– Не знаю, сэр. Выяснилось, что универсальный суперпереводчик не смог идентифицировать тайгетянские «песни» как средство общения.
– Вы не утешили меня, мистер Спок.
– Считаю необходимым сообщать только правдивую информацию, а не составлять бодряческие рапорты.
– Извините, Спок, это была шутка. – Повисла неловкая пауза.
– Да, капитан, понимаю, – первым нарушил молчание Спок. – Будут какие-нибудь указания?
– Пока нет. Возможно, я навещу вас через день-другой, а сейчас меня вызывает технологическая служба. Райли сообщает о странных изменениях в свойствах кристалла дилития.
– Не лучше ли мне вернуться и помочь Райли? Будет очень печально, если «Энтерпрайз» придется переводить на другой источник энергии.
– Да нет, ничего серьезного, – успокоил офицера Кирк. – Я не вижу необходимости в вашем возвращении, этой проблемой может заняться и Скотти.
– Тогда до встречи, капитан. Конец связи, – Спок выключил переговорное устройство и спрятал его в специальный кармашек на ремне.
В лагере клингонов началось какое-то движение, о причине которого Спок мог только догадываться. Вулканцу крайне не нравилось вынужденное столь близкое соседство с неожиданными союзниками, их кажущееся бесцельным пребывание на планете, извечная подозрительность, и, безусловно, неприкрытая враждебность. Он решил проверить, как обстоят дела у службы безопасности. Нельзя, ох, как нельзя расслабляться даже среди убаюкивающих рулад тайгетян!
Так она ползала на четвереньках, разгребая песок, пока что-то теплое и мягкое не ткнулась в ее бедро. Испуганно повернув голову, офицер связи увидела премиленькую мордашку с вытаращенными светло-голубыми глазами. Представшая перед глазами Ухуры картина была вполне достойна кисти карикатуриста из какого-нибудь журнала общества охраны животных: в улыбающейся пасти маленького тайгетянина торчал пресловутый звуковой датчик. Очевидно, малыш так и не придумал, что делать с невкусной железякой.
– Ну, спасибо тебе, – сердечно поблагодарила Ухура, ухватившись за бесценный датчик. – Отдай его мне, если хочешь помочь.
Не без усилий прибор покинул пасть детеныша и вскоре был водворен на место. Недовольный тайгетянин издал несколько возмущенных воплей, затем зашипел, энергично вертя головой.
– По-моему, ты понятия не имеешь, о чем я тебе говорю, – улыбнулась девушка. – Впрочем, и я не понимаю тебя. Надеюсь, это временно.
В ответ детеныш радостно защебетал и начал обнюхивать трикодер.
– Любопытно узнать, что это такое? Всего лишь трикодер, – ласковым голосом объясняла Ухура, настраивая прибор. – Это самый большой трикодер, который у нас есть. Он будет постоянно контролировать окружающую среду на вашей планете и регистрировать изменения. А мы тем временем попытаемся выяснить историю вашей жизни. Ну, что ты об этом думаешь?
Казалось, маленького тайгетянина нисколько не интересовали собственные предки, однако он глаз не сводил с фазера, висевшего на поясе Ухуры. В конце концов, высунув длинный розовый язык, детеныш попытался в буквальном смысле слизать оружие.
– Ну-ну, с этим не шутят! – Ухура помахала фазером перед мордашкой тайгетянина. – Эта штука может доставить большие неприятности.
В ответ малыш весело зажужжал и запрыгал вокруг удивленной девушки. Ухура вспомнила своих маленьких сестер, которые вот так же много лет назад втягивали ее в свои игры на лужайке перед отцовским домом. Рассмеявшись, она слегка пошлепала детеныша по спинке. Шерсть оказалась на удивление мягкой и шелковистой. Ухура вскочила на ноги и отбежала на несколько шагов. Тайгетянин быстро понял правила игры. Издавая радостные вопли, он запрыгал, ловко перебирая ластами.
Игра в догонялки продолжалась несколько минут, пока малыш не потерял всякую надежду догнать проворную девушку и не нырнул в пучину океана. Появился детеныш не скоро. Ухура взволнованно бегала по берегу в том месте, где холодные волны поглотили ее маленького друга. Наконец, над поверхностью показалась серебристая голова тайгетянина.
– Если бы у меня был с собой гидрокостюм, а вода не такая холодная, я показала бы тебе, кто из нас лучше плавает! – крикнула девушка, помахав рукой на прощание.
Довольная неожиданным знакомством, Ухура направилась к лагерю. Заметно потеплело, и она облегченно расстегнула парку. Малыш выбрался из воды, догнал девушку и вприпрыжку побежал за ней, смешно выгибая спину и распевая радостные песни.
Через некоторое время Мартэн застал Ухуру в компании нового друга. Маленький тайгетянин растянулся у ее ног, явно получая удовольствие от поглаживаний.
– Так я могу и приревновать, – шутливым тоном заявил Мартзн, однако лицо его было омрачено.
Ухура с тревогой взглянула на возлюбленного, но от вопросов воздержалась.
– Не беспокойтесь, это всего лишь ребенок.
– Ребенок? Не так давно они были просто животными. Тебе не кажется, что ласки возбуждают в нем ответные чувства?
– Вот даже как? – изумилась Ухура, поглаживая присевшего рядом Мартэна по волосам.
– Похоже, что этот парень предлагает вам заняться сексом прямо на берегу, Ухура, – раздался сердитый голос. Возникший словно ниоткуда Скотти недвусмысленно указывал рукой на Мартэна.
Музыкант нахмурился и окинул бортинженера свирепым взглядом.
– Неужели вы не понимаете, Ухура, что счастье вам может принести только тот мужчина, который относится к вам с уважением, больше того, с трепетом, – продолжил Скотти.
– Ну и ну, мистер Скотт! – изумилась девушка. – Вот уж не думала, что вы интересуетесь мной.
– Но вы ведь никогда и не смотрите на меня! – в голосе Скотти послышались нотки мольбы.
– А чего Ухуре смотреть на вас, – в свою очередь взорвался Мартэн. – Она предпочитает мужчин, которые изъясняются понятно, а не на дурацком шотландском диалекте.
– Ну, хватит, вы похожи на петухов! – вмешалась Ухура. – Не хватало еще вам подраться!
Маэстро вперил в неожиданного соперника испепеляющий взгляд.
– Ладно, черт с вами, я подожду своего часа, – прошипел Скотти. – Однако клянусь, я этого не забуду.
– Ничуть не сомневаюсь. Ваш народец только и способен, что на подлость и зависть, – не унимался Мартэн.
– Пожалуйста, Скотти, не обращайте внимания на его слова, – встревожилась Ухура.
– Учтите, что я никому не позволю оскорблять честь шотландцев! – сквозь зубы процедил Скотти.
– А у шотландцев есть честь? – ухмыльнулся Мартэн.
– Вам нужны доказательства?
– Прошу вас, джентльмены, прекратите! – рассердилась Ухура.
Возвращение в лагерь остальных исследователей заставило соперников замолчать. Тайгета клонилась к закату, окрашивая пейзаж в не правдоподобно сочные цвета. Чоу и Донован взялись за приготовление ужина. Охранники разожгли в центре лагеря большой костер и, собравшись у огня, земляне делились впечатлениями. Один Спок устроился в некотором отдалении и что-то наговаривал на диктофон. Вулканец не переставал удивляться тому, что в каждой экспедиции его коллеги непременно норовят разжечь костер, хотя среди снаряжения десанта есть мощные источники энергии. Что люди находят в кострах? А сложности с дровами! Откуда в этих голых скалах, скажите на милость, взяться деревьям? И так каждый раз! К сожалению, логика землян иррациональна и непредсказуема! То ли дело вулканцы.
После ужина все вновь расположились вокруг костра. Повинуясь древнему инстинкту, земляне завороженно смотрели на пляшущие языки пламени. Мартэн безмятежно положил голову на колени Ухуры, а девушка ласково перебирала его волосы, не обращая внимания на окружающих. Однако пасторальность и истинную умиротворенность картине придавало присутствие маленького «певца», который, презрев всякую осторожность, расположился в ногах Мартэна.
Лицо маэстро выражало столь сладостную истому, что, казалось, он вот-вот замурлычет. Лениво привстав, он завладел рукой Ухуры и поднес ее к своим губам. Улыбнувшись, девушка склонилась и поцеловала возлюбленного в лоб. На борту космического корабля, да еще в служебное время такой жест был бы немыслим, однако здесь, на чужой планете, в участии и поддержке люди нуждались столь же сильно, как в древнем ритуале вечернего костра. Усталые и полусонные исследователи снисходительно наблюдали за проявлением полузабытой нежности. Чоу смутилась и подошла к огню, чтобы поправить потухающие головешки.
Спок достал из чехла вулканскую лиру и извлек замысловатый аккорд, нарушивший безмятежную тишину морозного вечера. Его длинные пальцы заплясали по струнам, и Ухура узнала вступление к романсу «Оставив Антарес». Она написала его очень давно, во время одного из приступов одиночества и ностальгии, поэтому пела крайне редко и неохотно.
Глубоко вздохнув, Ухура подхватила мелодию. Вначале чуть слышный, ее голос набирал силу и вскоре поднялся до самых вершин окрестных скал, разносясь далеко вокруг. Спок, не случайно имевший славу телепата и провидца, и здесь оказался верен себе: волна тревоги и дискомфорта заставила его всмотреться в темноту. Вскоре он различил одинокую фигурку, застывшую у подножия скалы. Не прерывая игру, первый офицер взглядом подозвал охранника и предупредил:
– Мистер Регсдейл, у нас, кажется, будут гости. Посмотрите, вон там, у скалы, в тридцати ярдах от выступа. Ведите себя как ни в чем не бывало, но усильте бдительность.
– Есть, сэр.
Позевывая и нарочито волоча ноги, офицер службы безопасности направился к одной из палаток. Песня Ухуры закончилась, умолкла и лира. Девушка насторожилась. Ей стало страшно. За ее спиной таилась незримая опасность. Она чувствовала себя живой мишенью. Почему клингон пришел один? Или его задача отвлечь внимание, пока остальные окружают лагерь федералов? И только когда Регсдейл скрылся в темноте, Ухура поняла, кто из клингонов мог пожаловать к ним в гости.
– Мистер Спок, – взволнованно сказала она. – Думаю, что это та молодая женщина, которую мы с Ги встретили вчера в скалах и пригласили в гости. Если мы проявим враждебность, это может испортить наши отношения с клингонами.
Вулканец с опаской взглянул в сторону, где прятался ночной визитер.
– Боюсь, уже поздно отзывать Регсдейла. Если нам не угрожает опасность, то никто не причинит вреда и нашей гостье.
– У меня появилась прекрасная идея, – подал голос Мартэн, привставая. – Почему бы нам не позвать молодую леди, пока ваш орангутанг не поломал ей ребра?
– По-моему, это логично, – поддержала Ухура.
Спок недовольно взглянул на музыканта, удивляясь, почему такая простая мысль не пришла в голову ему самому, и сухо распорядился:
– Хорошо. Пригласите ее, лейтенант, раз уж вы знакомы. Но учтите: никаких вольностей. Боюсь, клингоны могут расценить наше гостеприимство по-своему.
Ухура решительно поднялась с места и направилась в темноту. Она не видела никого, но не сомневалась в уникальных способностях вулканца и потому была уверена, что на подступах к лагерю действительно кто-то есть.
– Кали! – звонко крикнула она. – Идите к нам!
Ответа не последовало. Но вот из тьмы показалась хрупкая фигурка клингонки. Кали медленно, с опаской приближалась к костру. Она знала, что нарушает инструкции Кора, но любопытство взяло верх.
Земляне не отрывали глаз от необычной гостьи. Свет пламени мерцал в их удивленных глазах. Кали показалось, что все они очень бледны. Лишь лицо негритянки Ухуры было темнее, чем ее собственное. Кто же они такие, эти люди? Странные и чужие… Эти байки об их кровожадности – правда или пропагандистский трюк? Клингонка сжала побелевшими пальцами бластер. Она решила, что если кто-нибудь из федератов сделает угрожающее движение, она, не раздумывая, уничтожит их всех.
Однако земляне сидели неподвижно, удивляя Кали своим спокойствием. «А чего им, собственно, волноваться? – спохватилась Кали. – Ведь я на их территории, одна против всех».
Когда до собравшихся у костра людей оставалось не более десяти ярдов, клингонка заметила отсутствие капитана и одного из офицеров. Можно допустить, что Кирк вернулся на корабль, но где же охранник?
Высокий темноволосый человек со знаками различия службы безопасности снял с огня закопченный котелок и обратился к гостье:
– Не желаете ли чашечку кофе?
Его сосед, полноватый и светловолосый, осуждающе посмотрел на коллегу. «Очевидно, не все жаждут сотрудничать с нами», – подумала Кали.
– Это ваш напиток? – спросила она.
– Да, – ответил Спок. – Люди находят его приятным, однако в нем содержится большое количество кофеина. Вот мы, вулканцы, не нуждаемся в искусственных стимуляторах.
– И поэтому они холодны как рыбы! – съязвил Скотти, прихлебывая обжигающий кофе.
Кали переводила удивленный взгляд с одного мужчины на другого. Ухура пришла ей на помощь и, взяв за руку, подвела к свободному стулу.
– Вам трудно так сразу разобраться в тонкостях наших отношений, и вы не раз еще услышите язвительные замечания по доводу привычек мистера Спока. Как правило, что есть и что пить решает наш корабельный врач, мистер Маккой. Но здесь его нет, и поэтому мистер Спок взял на себя бремя его забот. Пожалуйста, садитесь.
Оглядев еще раз собравшихся у костра людей, Кали приняла предложение. Темноволосый охранник протянул ей чашку кофе, которую она также не отвергла. После краткой дегустации гостья произнесла:
– Мне нравится. Только ваш кофе очень горький.
– Вот видите, мистер Спок, – вспомнил о давнем споре Скотти, – представители другой расы имеют такое же обоняние и вкусовые рецепторы.
Шаркая ногами, увязавшими в тайгетянском песке, появился Регсдейл. Приблизившись к костру, он доложил:
– Я облазил все окрестности, но ничего не нашел.
– Тем не менее нарушитель в действительности был, – осуждающим тоном заявил Спок.
– И это – наша гостья, – иронически добавил Мартэн.
Кали уже освоилась в кругу людей и расслабленно откинулась на спинку стула. Безусловно, земляне не собираются брать ее в заложники. Казалось, они потеряли к незнакомке интерес и вновь уставились на танцующие языки пламени. Клингонка первая нарушила тишину:
– Я слышала вашу музыку. Красивая песня.
– Спасибо. Я очень люблю это занятие, – ответила Ухура.
– Не могли бы вы еще что-нибудь спеть?
– Если вы хотите.
– Пожалуй, я схожу за скрипкой. Давай продемонстрируем леди, что такое настоящая человеческая музыка, – сказал Мартэн и, направился к своей палатке.
Через несколько минут маэстро вернулся и попросил Спока дать ему тон. Посоветовавшись, они затянули простую, но задушевную песню. Популярные куплеты сменялись явной импровизацией. Временами скрипка Мартэна в гордом одиночестве взлетала ввысь, но затем стройный хор голосов подхватывал ее довольно сложные джазовые пассажи.
Кали потрясла не только музыка, но и охвативший всех единый порыв. Держа в ладонях чашку с горячим кофе, клингонка слегка покачивалась в такт музыке. Как же их мелодии отличаются от тех, к которым она привыкла!
Внезапно молодая женщина погрустнела. Она вспомнила, как несколько месяцев тому назад Кор пригласил ее в винный сад в Клинзае. Они пели и танцевали до утра, пока на небе столицы не взошли три большие луны. На глаза Кали навернулись слезы. Сердце сжалось от острого чувства одиночества. Интересно, как обстоят дела на «Клотосе»?
Мысли о кознях Карсула, о феномене, о размолвках с мужем вихрем закружились в ее голове. Славная компания людей, красивая музыка, бодрящий напиток – все это казалось странным сном.
– Кали? – окликнул ее кто-то из людей.
– Вы, кажется, своими песнями усыпили гостью. Обидно для музыкантов! – воскликнул Мартэн.
– Я не спала, – начала оправдываться Кали. – Я задумалась.
– Вы чем-то опечалены? – спросил темноволосый охранник, угощавший ее кофе. – Можем ли мы вам чем-то помочь?
Клингонка подозрительно взглянула на офицера безопасности, но к этому времени в ее сознании почти разрушились твердыни мифов и легенд, которые имперская пропаганда распространяла о людях.
– Не хотелось бы вмешиваться в чужие дела, – сказал Спок, – но, сдается мне, что ваше присутствие здесь чревато неприятностями. Ясно, что ваши коллеги не поверят, что жуткой ночью вы провели несколько часов, например, на пляже в обществе тайгетянских детенышей.
– Разумеется, мистер Спок, – послышался из переговорного устройства голос Кирка. – Мои подозрения подтвердились. У Кора хлопот полон рот.
– В каком смысле, капитан?
Однако выслушать ответ Споку не удалось: в палатке Мартэна раздались громкие голоса. Маэстро и Брентано выскочили за порог, бесцеремонно толкаясь и визгливо выкрикивая оскорбления в лицо друг другу. Спок собрался примирить коллег и даже вскочил со стула, но тут увидел спешащую к месту происшествия Ухуру и с облегчением вернулся на место. Эта дама не даст разгореться ссоре. Что уж там у них случилось?
– Спок, вы слушаете меня? – встревожился Кирк.
– Да, капитан. Я на минутку отвлекся. Так о чем вы говорили?
– Похоже, леди Кор играет в свою игру. Для докладов мужу она использует секретный канал.
– Но какой смысл ей секретничать с Кором?
– Я тоже задаюсь этим вопросом. В ее сообщении нет ничего интересного. Пока. Но сам факт тайной связи указывает на то, что Кор не доверяет собственному экипажу или хотя бы части офицеров.
– Вы полагаете, что среди клингонов назревает бунт?
– У них это не редкость, – напомнил Кирк.
– Остается надеяться, что Кали не испытывает ненависти к нам и правильно информирует своего мужа. Будет весьма некстати, если Кора заменит шовинист из числа «ястребов».
– Однако нам стоит усилить бдительность, Спок. Не забывайте, что мы имеем меньшую численность, и нам некому помочь. Я приказал следить за каждым шагом новоиспеченных «друзей». Как обстоят дела у вас?
– В общем-то, все идет по плану. Мистер Мартэн закончил монтаж аппаратуры и сегодня начнет программировать синтезатор.
– Сколько времени на это потребуется, Спок?
– Не знаю, сэр. Выяснилось, что универсальный суперпереводчик не смог идентифицировать тайгетянские «песни» как средство общения.
– Вы не утешили меня, мистер Спок.
– Считаю необходимым сообщать только правдивую информацию, а не составлять бодряческие рапорты.
– Извините, Спок, это была шутка. – Повисла неловкая пауза.
– Да, капитан, понимаю, – первым нарушил молчание Спок. – Будут какие-нибудь указания?
– Пока нет. Возможно, я навещу вас через день-другой, а сейчас меня вызывает технологическая служба. Райли сообщает о странных изменениях в свойствах кристалла дилития.
– Не лучше ли мне вернуться и помочь Райли? Будет очень печально, если «Энтерпрайз» придется переводить на другой источник энергии.
– Да нет, ничего серьезного, – успокоил офицера Кирк. – Я не вижу необходимости в вашем возвращении, этой проблемой может заняться и Скотти.
– Тогда до встречи, капитан. Конец связи, – Спок выключил переговорное устройство и спрятал его в специальный кармашек на ремне.
В лагере клингонов началось какое-то движение, о причине которого Спок мог только догадываться. Вулканцу крайне не нравилось вынужденное столь близкое соседство с неожиданными союзниками, их кажущееся бесцельным пребывание на планете, извечная подозрительность, и, безусловно, неприкрытая враждебность. Он решил проверить, как обстоят дела у службы безопасности. Нельзя, ох, как нельзя расслабляться даже среди убаюкивающих рулад тайгетян!
* * *
Ухура подсоединила сенсор, регистрирующий сейсмические изменения на планете, к большому стационарному трикодеру и потянулась за звуковым датчиком. Однако прибора не оказалось на месте. «Очевидно, засыпало песком», – решила она. Выругавшись, девушка принялась осматривать пляж, но проклятый датчик словно в воду канул.Так она ползала на четвереньках, разгребая песок, пока что-то теплое и мягкое не ткнулась в ее бедро. Испуганно повернув голову, офицер связи увидела премиленькую мордашку с вытаращенными светло-голубыми глазами. Представшая перед глазами Ухуры картина была вполне достойна кисти карикатуриста из какого-нибудь журнала общества охраны животных: в улыбающейся пасти маленького тайгетянина торчал пресловутый звуковой датчик. Очевидно, малыш так и не придумал, что делать с невкусной железякой.
– Ну, спасибо тебе, – сердечно поблагодарила Ухура, ухватившись за бесценный датчик. – Отдай его мне, если хочешь помочь.
Не без усилий прибор покинул пасть детеныша и вскоре был водворен на место. Недовольный тайгетянин издал несколько возмущенных воплей, затем зашипел, энергично вертя головой.
– По-моему, ты понятия не имеешь, о чем я тебе говорю, – улыбнулась девушка. – Впрочем, и я не понимаю тебя. Надеюсь, это временно.
В ответ детеныш радостно защебетал и начал обнюхивать трикодер.
– Любопытно узнать, что это такое? Всего лишь трикодер, – ласковым голосом объясняла Ухура, настраивая прибор. – Это самый большой трикодер, который у нас есть. Он будет постоянно контролировать окружающую среду на вашей планете и регистрировать изменения. А мы тем временем попытаемся выяснить историю вашей жизни. Ну, что ты об этом думаешь?
Казалось, маленького тайгетянина нисколько не интересовали собственные предки, однако он глаз не сводил с фазера, висевшего на поясе Ухуры. В конце концов, высунув длинный розовый язык, детеныш попытался в буквальном смысле слизать оружие.
– Ну-ну, с этим не шутят! – Ухура помахала фазером перед мордашкой тайгетянина. – Эта штука может доставить большие неприятности.
В ответ малыш весело зажужжал и запрыгал вокруг удивленной девушки. Ухура вспомнила своих маленьких сестер, которые вот так же много лет назад втягивали ее в свои игры на лужайке перед отцовским домом. Рассмеявшись, она слегка пошлепала детеныша по спинке. Шерсть оказалась на удивление мягкой и шелковистой. Ухура вскочила на ноги и отбежала на несколько шагов. Тайгетянин быстро понял правила игры. Издавая радостные вопли, он запрыгал, ловко перебирая ластами.
Игра в догонялки продолжалась несколько минут, пока малыш не потерял всякую надежду догнать проворную девушку и не нырнул в пучину океана. Появился детеныш не скоро. Ухура взволнованно бегала по берегу в том месте, где холодные волны поглотили ее маленького друга. Наконец, над поверхностью показалась серебристая голова тайгетянина.
– Если бы у меня был с собой гидрокостюм, а вода не такая холодная, я показала бы тебе, кто из нас лучше плавает! – крикнула девушка, помахав рукой на прощание.
Довольная неожиданным знакомством, Ухура направилась к лагерю. Заметно потеплело, и она облегченно расстегнула парку. Малыш выбрался из воды, догнал девушку и вприпрыжку побежал за ней, смешно выгибая спину и распевая радостные песни.
Через некоторое время Мартэн застал Ухуру в компании нового друга. Маленький тайгетянин растянулся у ее ног, явно получая удовольствие от поглаживаний.
– Так я могу и приревновать, – шутливым тоном заявил Мартзн, однако лицо его было омрачено.
Ухура с тревогой взглянула на возлюбленного, но от вопросов воздержалась.
– Не беспокойтесь, это всего лишь ребенок.
– Ребенок? Не так давно они были просто животными. Тебе не кажется, что ласки возбуждают в нем ответные чувства?
– Вот даже как? – изумилась Ухура, поглаживая присевшего рядом Мартэна по волосам.
– Похоже, что этот парень предлагает вам заняться сексом прямо на берегу, Ухура, – раздался сердитый голос. Возникший словно ниоткуда Скотти недвусмысленно указывал рукой на Мартэна.
Музыкант нахмурился и окинул бортинженера свирепым взглядом.
– Неужели вы не понимаете, Ухура, что счастье вам может принести только тот мужчина, который относится к вам с уважением, больше того, с трепетом, – продолжил Скотти.
– Ну и ну, мистер Скотт! – изумилась девушка. – Вот уж не думала, что вы интересуетесь мной.
– Но вы ведь никогда и не смотрите на меня! – в голосе Скотти послышались нотки мольбы.
– А чего Ухуре смотреть на вас, – в свою очередь взорвался Мартэн. – Она предпочитает мужчин, которые изъясняются понятно, а не на дурацком шотландском диалекте.
– Ну, хватит, вы похожи на петухов! – вмешалась Ухура. – Не хватало еще вам подраться!
Маэстро вперил в неожиданного соперника испепеляющий взгляд.
– Ладно, черт с вами, я подожду своего часа, – прошипел Скотти. – Однако клянусь, я этого не забуду.
– Ничуть не сомневаюсь. Ваш народец только и способен, что на подлость и зависть, – не унимался Мартэн.
– Пожалуйста, Скотти, не обращайте внимания на его слова, – встревожилась Ухура.
– Учтите, что я никому не позволю оскорблять честь шотландцев! – сквозь зубы процедил Скотти.
– А у шотландцев есть честь? – ухмыльнулся Мартэн.
– Вам нужны доказательства?
– Прошу вас, джентльмены, прекратите! – рассердилась Ухура.
Возвращение в лагерь остальных исследователей заставило соперников замолчать. Тайгета клонилась к закату, окрашивая пейзаж в не правдоподобно сочные цвета. Чоу и Донован взялись за приготовление ужина. Охранники разожгли в центре лагеря большой костер и, собравшись у огня, земляне делились впечатлениями. Один Спок устроился в некотором отдалении и что-то наговаривал на диктофон. Вулканец не переставал удивляться тому, что в каждой экспедиции его коллеги непременно норовят разжечь костер, хотя среди снаряжения десанта есть мощные источники энергии. Что люди находят в кострах? А сложности с дровами! Откуда в этих голых скалах, скажите на милость, взяться деревьям? И так каждый раз! К сожалению, логика землян иррациональна и непредсказуема! То ли дело вулканцы.
После ужина все вновь расположились вокруг костра. Повинуясь древнему инстинкту, земляне завороженно смотрели на пляшущие языки пламени. Мартэн безмятежно положил голову на колени Ухуры, а девушка ласково перебирала его волосы, не обращая внимания на окружающих. Однако пасторальность и истинную умиротворенность картине придавало присутствие маленького «певца», который, презрев всякую осторожность, расположился в ногах Мартэна.
Лицо маэстро выражало столь сладостную истому, что, казалось, он вот-вот замурлычет. Лениво привстав, он завладел рукой Ухуры и поднес ее к своим губам. Улыбнувшись, девушка склонилась и поцеловала возлюбленного в лоб. На борту космического корабля, да еще в служебное время такой жест был бы немыслим, однако здесь, на чужой планете, в участии и поддержке люди нуждались столь же сильно, как в древнем ритуале вечернего костра. Усталые и полусонные исследователи снисходительно наблюдали за проявлением полузабытой нежности. Чоу смутилась и подошла к огню, чтобы поправить потухающие головешки.
Спок достал из чехла вулканскую лиру и извлек замысловатый аккорд, нарушивший безмятежную тишину морозного вечера. Его длинные пальцы заплясали по струнам, и Ухура узнала вступление к романсу «Оставив Антарес». Она написала его очень давно, во время одного из приступов одиночества и ностальгии, поэтому пела крайне редко и неохотно.
Глубоко вздохнув, Ухура подхватила мелодию. Вначале чуть слышный, ее голос набирал силу и вскоре поднялся до самых вершин окрестных скал, разносясь далеко вокруг. Спок, не случайно имевший славу телепата и провидца, и здесь оказался верен себе: волна тревоги и дискомфорта заставила его всмотреться в темноту. Вскоре он различил одинокую фигурку, застывшую у подножия скалы. Не прерывая игру, первый офицер взглядом подозвал охранника и предупредил:
– Мистер Регсдейл, у нас, кажется, будут гости. Посмотрите, вон там, у скалы, в тридцати ярдах от выступа. Ведите себя как ни в чем не бывало, но усильте бдительность.
– Есть, сэр.
Позевывая и нарочито волоча ноги, офицер службы безопасности направился к одной из палаток. Песня Ухуры закончилась, умолкла и лира. Девушка насторожилась. Ей стало страшно. За ее спиной таилась незримая опасность. Она чувствовала себя живой мишенью. Почему клингон пришел один? Или его задача отвлечь внимание, пока остальные окружают лагерь федералов? И только когда Регсдейл скрылся в темноте, Ухура поняла, кто из клингонов мог пожаловать к ним в гости.
– Мистер Спок, – взволнованно сказала она. – Думаю, что это та молодая женщина, которую мы с Ги встретили вчера в скалах и пригласили в гости. Если мы проявим враждебность, это может испортить наши отношения с клингонами.
Вулканец с опаской взглянул в сторону, где прятался ночной визитер.
– Боюсь, уже поздно отзывать Регсдейла. Если нам не угрожает опасность, то никто не причинит вреда и нашей гостье.
– У меня появилась прекрасная идея, – подал голос Мартэн, привставая. – Почему бы нам не позвать молодую леди, пока ваш орангутанг не поломал ей ребра?
– По-моему, это логично, – поддержала Ухура.
Спок недовольно взглянул на музыканта, удивляясь, почему такая простая мысль не пришла в голову ему самому, и сухо распорядился:
– Хорошо. Пригласите ее, лейтенант, раз уж вы знакомы. Но учтите: никаких вольностей. Боюсь, клингоны могут расценить наше гостеприимство по-своему.
Ухура решительно поднялась с места и направилась в темноту. Она не видела никого, но не сомневалась в уникальных способностях вулканца и потому была уверена, что на подступах к лагерю действительно кто-то есть.
– Кали! – звонко крикнула она. – Идите к нам!
Ответа не последовало. Но вот из тьмы показалась хрупкая фигурка клингонки. Кали медленно, с опаской приближалась к костру. Она знала, что нарушает инструкции Кора, но любопытство взяло верх.
Земляне не отрывали глаз от необычной гостьи. Свет пламени мерцал в их удивленных глазах. Кали показалось, что все они очень бледны. Лишь лицо негритянки Ухуры было темнее, чем ее собственное. Кто же они такие, эти люди? Странные и чужие… Эти байки об их кровожадности – правда или пропагандистский трюк? Клингонка сжала побелевшими пальцами бластер. Она решила, что если кто-нибудь из федератов сделает угрожающее движение, она, не раздумывая, уничтожит их всех.
Однако земляне сидели неподвижно, удивляя Кали своим спокойствием. «А чего им, собственно, волноваться? – спохватилась Кали. – Ведь я на их территории, одна против всех».
Когда до собравшихся у костра людей оставалось не более десяти ярдов, клингонка заметила отсутствие капитана и одного из офицеров. Можно допустить, что Кирк вернулся на корабль, но где же охранник?
Высокий темноволосый человек со знаками различия службы безопасности снял с огня закопченный котелок и обратился к гостье:
– Не желаете ли чашечку кофе?
Его сосед, полноватый и светловолосый, осуждающе посмотрел на коллегу. «Очевидно, не все жаждут сотрудничать с нами», – подумала Кали.
– Это ваш напиток? – спросила она.
– Да, – ответил Спок. – Люди находят его приятным, однако в нем содержится большое количество кофеина. Вот мы, вулканцы, не нуждаемся в искусственных стимуляторах.
– И поэтому они холодны как рыбы! – съязвил Скотти, прихлебывая обжигающий кофе.
Кали переводила удивленный взгляд с одного мужчины на другого. Ухура пришла ей на помощь и, взяв за руку, подвела к свободному стулу.
– Вам трудно так сразу разобраться в тонкостях наших отношений, и вы не раз еще услышите язвительные замечания по доводу привычек мистера Спока. Как правило, что есть и что пить решает наш корабельный врач, мистер Маккой. Но здесь его нет, и поэтому мистер Спок взял на себя бремя его забот. Пожалуйста, садитесь.
Оглядев еще раз собравшихся у костра людей, Кали приняла предложение. Темноволосый охранник протянул ей чашку кофе, которую она также не отвергла. После краткой дегустации гостья произнесла:
– Мне нравится. Только ваш кофе очень горький.
– Вот видите, мистер Спок, – вспомнил о давнем споре Скотти, – представители другой расы имеют такое же обоняние и вкусовые рецепторы.
Шаркая ногами, увязавшими в тайгетянском песке, появился Регсдейл. Приблизившись к костру, он доложил:
– Я облазил все окрестности, но ничего не нашел.
– Тем не менее нарушитель в действительности был, – осуждающим тоном заявил Спок.
– И это – наша гостья, – иронически добавил Мартэн.
Кали уже освоилась в кругу людей и расслабленно откинулась на спинку стула. Безусловно, земляне не собираются брать ее в заложники. Казалось, они потеряли к незнакомке интерес и вновь уставились на танцующие языки пламени. Клингонка первая нарушила тишину:
– Я слышала вашу музыку. Красивая песня.
– Спасибо. Я очень люблю это занятие, – ответила Ухура.
– Не могли бы вы еще что-нибудь спеть?
– Если вы хотите.
– Пожалуй, я схожу за скрипкой. Давай продемонстрируем леди, что такое настоящая человеческая музыка, – сказал Мартэн и, направился к своей палатке.
Через несколько минут маэстро вернулся и попросил Спока дать ему тон. Посоветовавшись, они затянули простую, но задушевную песню. Популярные куплеты сменялись явной импровизацией. Временами скрипка Мартэна в гордом одиночестве взлетала ввысь, но затем стройный хор голосов подхватывал ее довольно сложные джазовые пассажи.
Кали потрясла не только музыка, но и охвативший всех единый порыв. Держа в ладонях чашку с горячим кофе, клингонка слегка покачивалась в такт музыке. Как же их мелодии отличаются от тех, к которым она привыкла!
Внезапно молодая женщина погрустнела. Она вспомнила, как несколько месяцев тому назад Кор пригласил ее в винный сад в Клинзае. Они пели и танцевали до утра, пока на небе столицы не взошли три большие луны. На глаза Кали навернулись слезы. Сердце сжалось от острого чувства одиночества. Интересно, как обстоят дела на «Клотосе»?
Мысли о кознях Карсула, о феномене, о размолвках с мужем вихрем закружились в ее голове. Славная компания людей, красивая музыка, бодрящий напиток – все это казалось странным сном.
– Кали? – окликнул ее кто-то из людей.
– Вы, кажется, своими песнями усыпили гостью. Обидно для музыкантов! – воскликнул Мартэн.
– Я не спала, – начала оправдываться Кали. – Я задумалась.
– Вы чем-то опечалены? – спросил темноволосый охранник, угощавший ее кофе. – Можем ли мы вам чем-то помочь?
Клингонка подозрительно взглянула на офицера безопасности, но к этому времени в ее сознании почти разрушились твердыни мифов и легенд, которые имперская пропаганда распространяла о людях.
– Не хотелось бы вмешиваться в чужие дела, – сказал Спок, – но, сдается мне, что ваше присутствие здесь чревато неприятностями. Ясно, что ваши коллеги не поверят, что жуткой ночью вы провели несколько часов, например, на пляже в обществе тайгетянских детенышей.