Соул Джон. Присутствие

   Но это было совершенно немыслимо: Homo habilis исчез с лица Земли два миллиона лет назад!
   Следовательно, то, что они видят – инсценировка.
   – Ты можешь приостановить это? – спросила Катарина, когда камера задержалась на лице.
   Роб щелкнул мышью по кнопке окна. Изображение замерло. Катарина нагнулась, вглядываясь в лицо. Видимо, это был актер, загримированный с тщательностью, достойной голливудских профессионалов. Но как они умудрились так мастерски скосить ему лоб? Можно, конечно, объяснить это использованием накладок, но накладки сильно бы увеличили голову.
   Между тем размеры ее вполне пропорциональны телу.
   Потянувшись к мыши, Катарина восстановила картинку до ее начальной величины и снова запустила фильм.
   Мгновенье спустя последовал первый удар копьем.
   Линзы камеры по-прежнему брали изображение крупным планом, и непонятно, как можно было сыграть удивление, отобразившееся в глазах мальчика, так оно было искренне. Глаза расширились, потом заметались, словно ища, откуда ударила та палка, что торчит теперь у него из груди.
   Но уже летели второе и третье копья, и потрясение в глазах мальчика сменилось столь неподдельной гримасой боли, что оставалось лишь радоваться немоте фильма, – ведь даже в тишине комнаты Катарина вздрогнула от вырвавшегося из его груди вопля.
   Рот его открылся, он рухнул ничком на землю, несколько раз сильно вздрогнул и замер.
   Роб потянулся, чтобы взять руку Катарины в свою.
   Между тем, на экране мужчины и юноши племени собрались вокруг тела, пиная его, пока не убедились, что жизни в нем нет.
   Затем они привязали его за руки и за ноги к шесту и, раскачивая на ходу, понесли в деревню.
   Там они выпотрошили свою добычу, выбросив внутренности собакам, которые сначала передрались, а потом устроились пировать, недоверчиво косясь друг на друга.
   Мужчины обжарили тело над костром, и племя собралось вокруг, предвкушая нежданное лакомство.
   Камера ненадолго задержалась на лице женщины, которая стояла в стороне, смотрела, блестя глазами.
   Дикари принялись есть, причем кости бросали не собакам, а в котел, где сварится потом наваристый бульон.
   Потом сцена опять изменилась, и теперь уже над деревней нависла ночь.
   Кто-то двигался в темноте, и приходилось напрягать глаза, чтобы рассмотреть детали.
   Это была та самая женщина. Она выуживала при помощи петли кости из котла и выкладывала их на разостланную на земле ткань. Она занималась этим, пока не убедилась, что в котле больше ничего нет. Тогда она завернула останки в ткань, но перед этим камера на мгновенье задержалась на жалкой кучке костей.
   Похоже, женщина нашла все кости, кроме одной.
   Не было черепа.
   Окно, в котором показывался фильм, внезапно свернулось. Катарина и Роб опять молча смотрели на череп.
   Значение увиденного было очевидно.
   Молчание первым нарушил Роб.
   – Что скажешь? Есть хоть какая-нибудь вероятность, что съемка документальна?
   Катарина потрясла головой.
   – Исключено. Никакой. Ничего подобного на Земле нет уже... – но смолкла, вспомнив скелет, и сейчас еще лежащий у очага в нескольких милях отсюда.
   Скелет, который вполне мог принадлежать тому существу, которое они только что наблюдали на экране компьютера.
   И все-таки в это невозможно поверить. Фильм – наверняка мастерская подделка.
   – Давай-ка посмотрим еще раз, – попросила она.
   Роб потянулся к мыши вызвать отсылку еще раз. Едва он повел стрелку по экрану, как окошко с черепом вдруг закрылось.
   – Черт, – пробормотал он. – Извини. Я сейчас.
   Там, где секунду назад было окно с черепом, теперь появился список файлов. Роб потянул стрелку, чтобы еще раз открыть тот же файл.
   Однако и название файла исчезло тоже.
   – Да где ж он? – спросила Катарина.
   Целый час они охотились за пропажей и наконец сдались. Файл исчез, словно и не существовал вовсе...

* * *

   Такео Йошихара у себя в офисе откинулся на спинку стула, любуясь черепом, который курьер привез из Манилы. Такео сам его сфотографировал, пользуясь цифровой камерой, и перевел в цифровое изображение содержание видеофильма, прибывшего вместе с черепом. Оригинал пленки теперь заперт в его личном сейфе, и только он один знает комбинацию цифр.
   Прежде чем выйти из офиса, он спрячет туда же и череп.
   Графические файлы в его компьютере надежно защищены паролями, известными, кроме него, лишь нескольким доверенным подчиненным, которым он только что, час назад, переслал копии файлов.
   Да, череп стоил истраченных на него денег. Жаль, впрочем, что мальчику пришлось умереть.
   И все-таки без жертв нет прогресса. Что за беда извести несколько жизней, учитывая величие цели, которая стоит перед ним!

Глава 12

   Сержант Кэл Олани только заступил на утреннее дежурство, когда звонок телефона погнал его на тот пустынный участок дороги, где Элис Сантойя нашла тело своего сына. По дороге он думал, что обнаружит жертву дорожного происшествия – сбили и бросили. Но когда прибыл на место происшествия, то уже через пять минут понял, что никакого наезда не было. Отсутствие следов колес само по себе ничего особенного не значит – их мог смыть ночной дождь. Но подобная версия опровергалась состоянием тела.
   Не считая пореза правой ладони, на теле не было никаких заметных травм, а будь причиной смерти столкновение с автомобилем, они были бы непременно.
   Олани работал рядом с медиками, которые пытались вернуть мальчику жизнь несмотря на то, что даже из температуры его тела следовало, что он мертв уже несколько часов. Приехал и уехал фотограф; после этого сержант обыскал окрестности в поисках улик.
   Он попробовал взять показания у Элис Сантойя, но она только невнятно рыдала над телом своего единственного ребенка.
   Час спустя он закончил работу, не обнаружив никаких свидетельств преступления. Но Киоки Сантойя весь день, чем бы Олани ни занимался, не шел у него из ума. В Пайе был громкий семейный скандал. Он разрешил его очень просто: остановился перед домом и пару раз нажал на клаксон, чем намекнул Ли и Рози Чин, что если они не угомонятся, он быстро угомонит их сам.
   Потом была мелкая, бампер-мампер, автомобильная стычка, когда пришлось убеждать владельца дряхлого шевроле выпуска 1976 года, что у того нет никаких шансов получить приличную компенсацию от туриста, который «сечешь, парень, так дал мне в зад, что у меня – ну, искры из глаз!» Проблема владельца шевроле состояла в том, что нашлись три свидетеля, подтвердивших показания туриста, – тот заявил, что ждал зеленого света у светофора, когда стоявшая впереди машина вдруг дала задний ход. Не будь его нога прочно влеплена в тормоза, он сам бы врезался в ту, что стояла за ним.
   Разобравшись с этим, Олани немного покурсировал взад-вперед по Фронт-стрит в Лахайне, так, слегка, просто чтобы задиры знали, что он тут поблизости.
   И все это время он не переставал думать о Киоки Сантойя. Теперь же, всего за час до окончания смены, когда он сможет вернуться домой к Малии и близнецам, он решил по пути в управление заглянуть в Мемориальную больницу Мауи. Она всего в четверти мили от управления, а он знал, что не успокоится, если не разузнает хоть что-нибудь о подростке, умершем вчера ночью.
   Он оставил машину на пустынной больничной парковке и прошел входом в приемный покой для срочных случаев. Дежурная сестра Джо-Нелл Симс подняла на него глаза.
   – Десять минут, – простонала она, узнав его. – Десять минут до конца моей смены! – И с шутливым неудовольствием погрозила ему пальцем. – Только не говори, что привез кого-нибудь, Кэл, умоляю тебя!
   – Успокойся, Джо, – сказал ей Олани. – Все тихо-мирно. Я просто заехал узнать, что случилось с этим пареньком, которого доставили утром, с Киоки Сантойя.
   Улыбка погасла в глазах Джо-Нелл.
   – Вот ужас, да? Как же мне жаль его мать!
   – Как там, сделали вскрытие? – не стал отвлекаться Олани.
   Покачивая головой от сочувствия к Элис Сантойя, Джо-Нелл сверилась с расписанием.
   – Да, сделали. Лора Хэтчер. – Она сняла трубку, сказала в нее несколько слов и кивнула Олани. – Прозекторская там. Первая дверь налево. Лора выйдет через минутку.
   Лора пришла минут через пять. Крошечного роста, худенькая, она казалась совсем девочкой, но Олани сталкивался с ней не раз и знал, что за этой обманчиво хрупкой внешностью кроется опытный паталогоанатом.
   – Что с Киоки Сантойя? – спросил он. – Есть какие-нибудь идеи?
   Лора Хэтчер открыла блокнот, перелистала несколько страниц, нашла, что искала.
   – Ну, я могу сказать, чего там нет, – сказала она. – Из внешних повреждений тканей – всего-то, что несколько царапин на левой ладони и глубокий порез правой.
   – Да, я видел. Похоже скорей на осколок стекла, чем на ножевое ранение.
   – Бесспорно, – кивнула Лора. – И это совершенно не тот случай, чтобы умереть от потери крови.
   – А как насчет алкоголя? Подростки сейчас так пьют, что...
   – Я сразу об этом подумала. Ни грамма.
   – Так какой же вывод? Неужто так просто взял и умер? У ребят в этом возрасте сердечных приступов не бывает!
   – На самом деле, это не так уж и невозможно, но в этом случае никаких свидетельств нарушения сердечной деятельности нет. Единственное, что выглядит несколько странновато, – его легкие, но пока не получу результатов из лаборатории, ничего определенного сказать не могу. – Она беспомощно развела руками. – Увы, это все, чем сейчас я располагаю. Может быть, причина смерти – вирус, какой-нибудь из последних, но если так, то он не проявил себя никакими болезненными симптомами. Мать говорит, мальчик был абсолютно здоров.
   – Но и в этом нельзя быть уверенным, – вздохнул Олани.
   Хэтчер кивнула, соглашаясь.
   – Жаль, что больше ничем не могу помочь. – Она взглянула в свои записи. – Послушайте, а имена: Рик Пайпер, Джош Малани и Джефф Кина – что-нибудь вам говорят?
   – С Джеффом были кое-какие проблемы. Здоровый такой парень, с пунктиком насчет хаоле. А Джош Малани хочет казаться крутым, да это одна видимость. А что?
   – По словам Элис Сантойя, прошлый вечер ее "сын провел с ними. Позвонил, что идет с ними в кино. Я подумала, в зависимости от того, что покажут результаты анализов, может понадобиться поговорить с ними.
   Кэл Олани переписал эти имена в свой блокнот. Может, заедет в школу потолковать с мальчишками.

* * *

   Через десять минут после того, как Кэл Олани закончил разговор с Лорой Хэтчер, кто-то вошел в небольшое помещение, служившее больнице моргом. Убедившись, что никто не видел, как он вошел, человек запер за собой дверь и выдвинул полку холодильника с телом Киоки Сантойя. Иметь дело с покойниками – самое противное в работе санитара. Все другие обязанности – уборка нечистот, перестилка кроватей – Элвиса Динкинса ничуть не утруждали.
   Его не утруждали даже больные.
   Но покойники...
   Несмотря на то, что труп вызывал у него острое отвращение – или, может быть, как раз из-за этого – Элвис Динкинс не мог оторваться от лица Киоки Сантойя. Глаза мальчика были открыты, лицо выглядело опухшим. Рот был разинут, и Элвису показалось, что язык здорово раздуло. Когда он увидел то место, где доктор Хэтчер надсекла язык, чтобы взять лабораторную пробу, подкатила тошнота.
   Натягивая позаимствованные в подсобке хирургические перчатки, Элвис думал, не стоит ли и ему взять кусочек языка. Но тогда придется залезть мертвому мальчику в рот, а он не уверен, что у него хватит на это духу.
   Разве мало того, что он берет образец ткани с разреза, который доктор Хэтчер сделала, вскрывая мальчика для аутопсии? Ему и так тошно от всей этой крови.
   По правде сказать, тошно до того, что он уже подумывает, не поискать ли другой работы.
   Например, у Такео Йошихары, который, по слухам, платит своим больше всех на Мауи.
   Однажды, вскоре после того, как устроился в больницу, он убирался в какой-то палате, когда туда зашел один врач. Хотя Элвис работал в больнице меньше недели, он уже знал, кто это.
   Стивен Джеймсон. Личный врач Такео Йошихары.
   Не просто там кто-нибудь.
   Поэтому Элвис очень внимательно выслушал предложение доктора Джеймсона, состоявшее в том, что если он, Элвис, вдруг заметит в больнице что-то примечательное и необычное, то доктор Джеймсон будет благодарен ему за информацию.
   В то время Элвис, конечно, слабо представлял себе, что может считаться примечательным в больнице. Он выжидал, приглядывался, но ничего необычного не попадалось. До сегодняшнего дня.
   Подросток, который умер по причине, найти которую не удалось даже доктору Хэтчер, – разве это обычно? Ему здорово повезло, что он был в приемной, когда туда явился сержант Олани.
   Он болтался в холле, пока коп беседовал с Хэтчер, а затем, сразу после Джо-Нелл Симе, отметился, что сдал смену. Но не ушел из больницы, а выждал, когда уйдет доктор Хэтчер, и распечатал еще одну копию ее отчета о вскрытии. Он подумал сначала, что, может, этого с доктора Джеймсона хватит, но потом вспомнил, что паталогоанатом говорила про легкие, будто они выглядят как-то странно. Тут он и решил взять еще и образчик легочной ткани покойника.
   Впрочем, теперь, глядя на широкие стежки, какими доктор Хэтчер зашила огромный У-образный надрез, который сделала, чтобы добраться до внутренностей Киоки Сантойя, он колебался и руки тряслись так, что не получалось рассечь нитку.
   Стиснув в потной ладони скальпель, позаимствованный в операционной, собравшись с духом, Элвис Динкинс склонился над трупом.
   Один за другим разрезал он стежки, пока торс покойника не оказался распахнут настежь.
   Элвис Динкинс с ужасом смотрел на мешанину внутренних органов, вложенных обратно в тело, когда аутопсия закончилась. Удержаться, чтобы не вырвало прямо тут, на месте, удавалось с трудом. Но глубоко вонзив скальпель в левое легкое, он подумал, что большой разницы с тем, как когда режешь печень, которую мать так вкусно готовит с луком, нет.
   Тошнота откатила.
   Секунду спустя, отрезав кусок легкого, он положил его в пластиковый пакет, который нашел в том же шкафчике, где и скальпель. Конечно, трудно даже представить, что там доктор Джеймсон отыщет в этом куске, но вдруг что-то важное?
   По-настоящему важное?
   И если да, то...
   Выскальзывая из больницы, Элвис Динкинс размечтался о будущем. Может, если выгорит с работой у Йошихары, он снимет себе другую квартиру...
   Черт, если повезет, содержимое этого пластикового пакета изменит ход его жизни!
   Мысль о том, что оно может запросто погубить ему жизнь, Элвису Динкинсу в голову не пришла.

Глава 13

   Джек Питерс не знал, что сказать десятку сгрудившихся вокруг него подростков. Сегодня не было шуток, подначек и смеха, обычно предшествующих тренировке; все казались погруженными в свои мысли, и, вглядываясь в лица ребят, тренер видел одно, общее для всех, чувство.
   Страх.
   Никто не знал, отчего умер прошлой ночью Киоки Сантойя, и страшила именно неизвестность.
   Он почти слышал, что они думают.
   Что, если у Киоки была какая-нибудь эта новая болезнь, вроде эболы, от которой страшная рвота и кровотечение и каюк в несколько часов?
   Что, если Киоки убили?
   Что, если...
   Но этих «что, если...» было так много! Джек Питерс знал: на все не ответишь. В самом деле, пока они не узнают, что на самом деле случилось с Киоки, разговора не выйдет.
   – Сдается мне, никто из нас не расположен тренироваться сегодня, – сказал он. – Сужу по себе. Но я знаю, многие считают, что когда случается что-то подобное, лучше всего – не сидеть без дела, а заняться чем угодно, лишь бы не думать все время о том, что произошло. Но мне будет не хватать Киоки и... – он понизил голос, стараясь перебороть возникший в горле комок. – Наверно, я просто хочу его повспоминать. Поэтому тренировку сегодняшнюю отменяю. И если кто-то из вас хочет поговорить, я здесь. Если говорить не хотите, это тоже нормально. – Он снова обвел взглядом команду. – Пожалуй, больше сказать мне вам нечего.
   Все молча постояли, не двигаясь, каждый словно ждал, что кто-то другой начнет действовать. Наконец Рик Пайпер, сутулясь, руки в карманах, направился к раздевалке. Киоки – Питерсу это было известно – был лучшим другом Рика. Потом за Риком последовали Джефф Кина и Майкл Сандквист. Будто следуя примеру тех, кто последним видел Киоки живым, потянулась остальная команда. Но и в раздевалке, переодеваясь, ребята оставались тихими и задумчивыми.
   Минут через десять, по-прежнему вместе, Майкл, Джефф Кина и Рик Пайпер вышли из спортзала. Их уже ждал Джош Малани.
   – Голодные? Хотите перекусить? – спросил Джош, и Майкл по неуверенности в голосе понял, что Джош боится, как бы кто-то из ребят не обвинил его в смерти Киоки.
   – Я – не очень, – сказал. Джефф Кина.
   – Послушайте, – прищурился Джош, – то, что случилось с Киоки, – не наша вина.
   – Никто и не говорит, что наша, – ответил Джефф. – Мне просто позарез надо знать, что же произошло. Я хочу ска... – он смолк на полуслове, завидев, как сворачивает на школьную парковку полицейская машина. – Ну и ну...
   Остальные трое обернулись поглядеть, что там.
   – Думаешь, они вычислили, что это мы вломились в магазин Кихей-Кена? – спросил Рик Пипер.
   – Никуда мы не вламывались, – быстро сказал Джош. Полицейский выбрался из машины и шел к ним. – Откуда нам знать, что они уже вычислили? Так что все как один талдычим ему, что играли в видеотеке в Кихей. Понятно? Играли, и все.
   Тут Джош признал в приближающемся полицейском Кэла Олани, и Майкл заметил в глазах приятеля враждебный блеск.
   Кэл Олани тоже его заметил.
   – Спокойно, Джош, – сказал он. – Я тут не по твою душу. Просто хотел задать вам, ребята, вам и вашим приятелям, пару-тройку вопросов про прошлую ночь. – Он поглядел каждому в глаза, остановясь на Майкле. – Что-то я тебя не припомню, – и протянул руку. – Я – Кэл Олани.
   – Майкл Сандквист, – ответил Майкл, машинально отвечая на рукопожатие.
   – Значит, ты тоже вчера вечером был с Киоки Сантойя, верно?
   Майкл кивнул.
   – Можно задать тебе несколько вопросов?
   Майкл пожал плечами.
   – Чем вы, ребята, занимались, а?
   Майкл почувствовал, как в животе сжимается страх. Он был уверен, что коп тут же поймет, когда он примется врать. Но прежде чем он открыл рот, вмешался Джош Малани.
   – Ну, что ты молчишь, скажи ему, что мы были в видеотеке!
   – Это так? – спросил Майкла Олани.
   Майкл чувствовал, как Джош сверлит его взглядом. Наконец, решив про себя, что если он" не скажет ни слова, это считаться ложью не может, неопределенно пожал плечами и постарался изобразить на физиономии то угрюмое выражение, какое появилось у Джоша и Джеффа, едва они увидели копа.
   Теперь Олани повернулся к Рику Пайперу.
   – Это ты подвозил Киоки?
   Рик кивнул.
   – Я предложил довезти его до дому, но он не хотел будить мать. Поэтому я высадил его у поворота.
   – Как он выглядел?
   Рик нахмурился.
   – Вы спрашиваете, не был ли он больным и все такое? – Полицейский кивнул, и Роб продолжил: – По-моему, он был в порядке. То есть он ничего не сказал, что у него что-нибудь не так, и раз он не захотел, чтобы я подкинул его до дому, значит, с ним было все нормально, верно?
   Олани обвел взглядом лица ребят.
   – А как вы, парни? У вас все нормально?
   – С каких это пор вас заботит наше самочувствие? – взвился Джош Малани.
   Прежде чем Олани ответил, вмешался Рик:
   – Так вот что случилось с Киоки, да? Он заболел?
   Олани помолчал, зная: что бы он сейчас ни ответил, оно тут же разнесется по всей школе – и отсюда по всему острову – быстрей, чем эпидемия гриппа. А Лора Хэтчер о том, что сгубило Киоки, по существу не сказала ничего определенного; она просто пыталась исключить некоторые версии.
   – Пока не знаю. Но ран никаких у него вроде не было. – Он снова взглянул на Джоша. – Послушай, Малани. Я тут никого не запугиваю. Я просто пытаюсь понять, что случилось с вашим другом – хотя бы для того, чтобы этого не произошло с кем-то еще. Так что не принимай это на свой счет, ладно?
   Джош сунул руки в карманы.
   – А я – что? Я спокоен, – сказал он. – Просто мы ничего не знаем, и все тут.
   Олани еще раз внимательно изучил лица мальчишек. Он чувствовал, что есть что-то, чего они ему не рассказывают. Но с другой стороны, попробуй припомнить случай, чтобы он разговаривал с любым из мальчишек на острове и у него не было того же, в той или иной степени, чувства. И пока он не знал в точности, что убило Киоки Сантойя, не было никакого смысла давить на них. Как-нибудь в другой раз, не сейчас.
   – Хорошо, – сказал он. – Не ввязывайтесь пока ни во что, ладно? Мое дежурство завтра.
   – Ну, как вы думаете, знает он что-нибудь про магазин? – спросил Джефф, когда Олани вырулил со стоянки.
   – Не знает! – уверенно сказал Джош. – Знал бы, не отвязался б. – И повернулся к Майклу: – Подбросить тебя домой?
   Майкл ответил не сразу. Он еще сомневался, правильно ли они сделали, не рассказав полицейскому все, как было. И когда тот спросил, как они себя чувствуют, сразу вспомнился урок физкультуры, когда...
   Но он же справился с этим!
   Справился? Если бы! У него и сейчас в груди что-то само не свое – ничего особенного, по правде сказать, но странное что-то. Но если другие парни в порядке, он ныть не собирается.
   – Конечно, – ответил он наконец на вопрос Джоша. – Поехали.
   Но когда они въезжали в Макавао, стало ясно, что от Джоша его сомнения не укрылись.
   – Ты что, на меня злишься?
   Майкл пожал плечами.
   – Да нет. Я просто...
   – К тебе, небось, легавые никогда не привязывались, верно? – Майкл покосился на друга, но Джош смотрел прямо перед собой. – Тебя никогда не доставали, что да что ты делал на пляже посреди ночи? И что тут было ответить, если не хочешь признаться, что папаша надрался и идти домой просто тошно?
   Майкл закусил губу.
   – Что, никогда не приходилось всю ночь торчать в полиции, потому что родители за тобой не приезжают?
   Майкл молча помотал головой.
   – Ну, ладно, может, и надо было ему сказать, – признал Джош. – Но мне осточертело, что меня все время донимают расспросами, понял? Так что не сердись, Майк, идет? – Он помолчал. – Давай лучше что-нибудь придумаем!
   – Например? – устало спросил Майкл.
   Джош подумал, а когда заговорил, то не отрывая глаз от дороги, и голос его звучал почти робко.
   – Как ты думаешь, может твоя мама показать нам, что она там раскапывает?
   – Ты это серьезно? – удивился Майкл. – Что, в самом деле хочешь увидеть археологический раскоп?
   Джош покраснел.
   – А почему нет? Что я, глупый, что ли?
   Майкл засмеялся.
   – Ну, иногда может так показаться. – Потом заметил телефонную будку на улице. – Притормози там.
   Джош послушался.
   – Так мы что, уже не друзья?
   – Конечно, друзья, – уверил его Майкл. – Надо позвонить маме, чтобы встретила нас у ворот.
   – У ворот? Каких ворот?
   – Слышал когда-нибудь о парне по имени Такео Йошихара?
   Джош раскрыл рот.
   – Так твоя мама работает на него?
   Майкл вскинул бровь:
   – А что, большая шишка?
   Джош кивнул.
   – Здесь, в округе, – больше некуда. Никто его никогда не видит, и никто не знает, чем он занимается. И очень мало кто видел, где он живет.
   – Тогда на старт, – сказал Майкл, выскакивая из машины. – Сейчас мы все и увидим.
   Вряд ли, подумал Джош Малани. Ох, что-то не верится.
   – Ну и ну, – пробормотал Джош, за джипом Роба Силвера выводя свой пикап из зарослей джунглей на парковые просторы поместья Такео Йошихары. – Ты погляди только! Ты только подумай, сколько это ему стоило!
   Хотя мама и рассказывала ему про поместье, Майкл оказался почти так же не подготовлен к этому зрелищу, как Джош. Переводил глаза от пруда к водопадам и оттуда – к саду камней и чувствовал, что не может на чем-нибудь остановиться.
   – Миллионов десять? – предположил он.
   – Куда больше, – протянул Джош. – Только взгляни на здания. Они из дерева коа, парень, сечешь? Ему цены нет. – Из-за деревьев выплыл павлин-альбинос, картинно замер и развернул свой огромный хвост белым веером. – С ума сойти, – выдохнул Джош. – Как ты думаешь, сколько народу тут за всем присматривает?
   – Может, устроимся на лето садовниками? – ухмыльнулся Майкл.
   – Ага. Только, похоже, чтобы стричь здесь лужайки, надо иметь диплом ландшафтного архитектора.
   Через минуту они выехали из поместья на ухабистую дорогу, по которой надо было трястись еще две мили.

* * *

   Стивен Джеймсон смотрел незряче из окна своего кабинета, помещавшегося в длинном, приземистом здании в другом конце сада, подальше от резиденции патрона. Хотя глаза его машинально следили за продвижением джипа и древнего пикапа, минуту спустя после того, как они исчезли из виду, он не мог бы сказать с уверенностью, какого цвета были машины. Так занят он был обнаружившейся вдруг проблемой.
   На его столе лежала копия отчета о вскрытии. Рядом стояла банка с образцом легочной ткани Киоки Сантойя. Он подумал, не распорядиться ли о доставке трупа в поместье, но решил, что это только привлечет к делу внимание, которого и без того больше, чем нужно. А потом, какой смысл? Причина смерти им, Джеймсоном, установлена достоверно. Он уже бегло взглянул на срез в свой микроскоп. Полный лабораторный анализ только подтвердит его выводы. В этом он был абсолютно уверен.