Соул Джон. Присутствие

   Вопрос состоял в том, каким образом Киоки подвергся воздействию. И, что столь же важно, подверглись ли воздействию еще три мальчика, упомянутые в отчете?
   Стивен Джеймсон снял телефонную трубку, набрал четырехзначный номер и заговорил сразу, как только на том конце сняли трубку.
   – Это доктор Джеймсон. У меня тут три имени: Джефф Кина, Джош Малани и Рик Пайпер. Все – примерно шестнадцати-семнадцати лет. Всех троих взять под наблюдение. И если с ними что-то случится – если вдруг заболеют – немедля доставить сюда. Ясно?
   Человек на другом конце провода отчетливо повторил три имени. Стивен Джеймсон уже собирался повесить трубку, но передумал:
   – Да, тут есть еще одно имя. Элвис Динкинс. Выехал из поместья пятнадцать минут назад. Будет лучше, если до Вайлуки он не доедет.

* * *

   За те четверть мили, что они проехали, покинув поместье Йошихары, пикап Джоша дважды сносило в кювет, и второй раз Робу Силверу пришлось вытягивать его на буксире.
   – Может, бросить твой лимузин здесь, а дальше отправиться в джипе? – предложил он, отвязывая от бампера буксирный трос.
   – Доедем, – твердо сказал Джош. – Видали мы и похуже дорожки.
   Вид при этом у него был такой, что Роб решил не настаивать. Бросил трос в багажник форда и двинул вперед, поглядывая в зеркальце заднего обзора, там ли еще Джошева развалюха.
   Каким-то чудом пикап благополучно преодолел остаток пути и, дернувшись, затормозил на той поляне, где над столами с находками были натянуты навесы. Джош озирался, явно разочарованный видом каких-то несчастных камней.
   – Это еще не раскопки, – сказала Катарина, выходя к мальчикам из-под навеса. – Нам сюда. Пошли.
   Следуя за ней по крутой тропке в ущелье, Майкл снова ощутил в груди то странное чувство.
   Не то чтобы боль.
   Просто странное чувство, такое, будто он бежал и запыхался, хотя дышится вроде бы нормально.
   Непонятно.
   Решив не обращать внимания на эту ерунду, он спустился к выступу, на котором нашли скелет и кострище.
   – Вот это да, – прошептал Джош, глядя на останки, лежащие точно в том положении, в каком Катарина их раскопала. – Что это? Шимпанзе?
   – И не шимпанзе, и не горилла, – ответила Катарина, опустилась на колени и стала объяснять, в чем необычность скелета. Однако Майкл, едва увидев скелет, перестал ее слушать, потому что почувствовал вдруг что-то даже еще более странное, чем та, только что сдавившая грудь тяжесть.
   Ледяной бег пальцев по позвоночнику.
   Что-то вроде страха, но не совсем страх.
   Он стоял, глядя на скелет, как завороженный, а потом с усилием отвел взгляд.
   Огляделся.
   Может, дело в том, что это место напоминает ему какое-то другое, где они с матерью были много лет назад, какой-нибудь другой раскоп, в Африке?
   Но те места в Африке ни чуточки не походили на это. Там было знойно, пустынно, сухо, дождя выпадало так мало, что почти ничего не росло, а тут они в джунглях, деревья упираются кронами в небеса, стволы обвивают лианы, крутые стены ущелья украшены папоротником, всюду мох.
   Ничего похожего на ту Африку, где он бывал, – и вообще ни на одно другое место.
   Он снова посмотрел на скелет. Наклонился, потянулся рукой, положил ладонь на покатое надбровье черепа.
   «Зачем?» – подумал он. «Зачем я это сделал?»
   – Осторожней, – услышал он голос матери.
   Виновато отдернув руку, он поднял на нее глаза.
   – Кто это? – спросил он.
   Катарина вскинула брови.
   – Разве ты не слушал? Я только что говорила Джошу, что он не вписывается ни во что, с чем я раньше сталкивалась.
   Но Майкл неотрывно смотрел на скелет. Его снова пробрала странная, холодная дрожь, и снова сдавило грудь. И невольно он потянулся к черепу, но на полпути замер, настигнутый голосом матери:
   – Майкл? Милый, ты здоров?
   Он отдернул руку и выпрямился. Как ему рассказать ей, что он чувствует? Как рассказать это кому бы то ни было, если он сам себя едва понимает? Он с усилием оторвался от черепа и посмотрел на мать.
   – Что такое? – спрашивала она. – Что случилось?
   Майкл лихорадочно искал ответа, но на выручку пришел Джош:
   – Один наш друг вчера вечером умер.
   У Катарины открылся рот.
   – Ваш друг? – переспросила она, глядя то на Майкла, то на Джоша. – Ты хочешь сказать, один из тех, с кем вы были вчера вечером?
   Майкл кивнул.
   – Киоки Сантойя. Он был в нашей легкоатлетической команде.
   Катарина без сил села на валун.
   – Но как? Что случилось?
   Мало-помалу мальчики рассказали ей то немногое, что знали о смерти Киоки.
   – И что, он так и умер? – спросила она, все выслушав. – Посреди тростникового поля?
   Мальчики кивнули, и Катарина, поднявшись с места, порывисто обняла Майкла.
   – Какой ужас, – сказала она. – Наверно, тебе...
   – Все в порядке, мам, – перебил ее Майкл, жарко покраснел и вывернулся из объятья. – Я... я почти и не знал его. – Тут взгляд его метнулся к Джошу, и он тут же пожалел, что эти слова у него вырвались. – Я хочу сказать... – он запнулся, – ой, да не знаю я, что я хочу сказать! – Повернулся и, спотыкаясь, стал карабкаться тропкой к тому разлому в стене ущелья, где теплилась древняя фумарола^[5]. Там, скрытый листвой, уселся на поваленный ствол.
   Черт!
   Да что с ним такое? Почему он это сказал?
   Вдруг он заметил движение ярдах в пяти ниже по тропке. Только этого не хватало! Теперь еще мама пойдет его искать, будто он маленький.
   Или будто у него астма.
   Но из зарослей вышел Джош Малани, и Майкл опять залился краской:
   – Послушай, я не хотел этого, про Киоки. Я хотел...
   – Да брось ты, – сказал Джош, садясь рядом с ним на ствол. – Я говорю вещи, которых не думаю, не переставая.
   Жару в щеках поубавилось:
   – Мир?
   – Думаешь, так легко от меня отделаться? – ухмыльнулся Джош. Ребята посидели молча немного, слушая, как заливаются птицы, как плещется водопад. Потом Джош снова заговорил: – Слушай, а почему тебе неприятно, когда мама тебя обнимает?
   Майкл нахмурился.
   – Ну я же уже больше не маленький, – простонал он. – Разве не ясно, Джош! Разве тебе нравится, когда твоя мама обнимает тебя у всех на глазах?
   Джош посмотрел Майклу прямо в глаза.
   – Не знаю, – сказал он. – Моя меня никогда не обнимает. – Он поднялся. – Ну что, может, пойдем?
   Они начали спуск, когда из-за поворота вышел Роб Силвер.
   – Эй, что вы там затеваете?
   – Ничего, – сказал Майкл. – Просто сидели себе, разговаривали.
   – Это здесь-то?! – изумился Роб, скривясь от густого запаха серы. – Да как вы выносите эту вонь?
   Майкл и Джош переглянулись.
   – Какую вонь? – спросил Майкл.
   – Из фумаролы, – ответил Роб. – Разве не слышишь серы? Мы с твоей мамой весь день попросту задыхаемся!
   Майкл собирался ответить, когда снова вмешался Джош.
   – Да не такой он и сильный, запах. Бывает куда хуже.
   – Ну, разве что на помойке, – хмыкнул Роб. – Ладно, пошли отсюда.
   Они спустились на поляну, к скелету, и Майкл, не в силах сопротивляться желанию, все смотрел и смотрел на череп, и прежнее чувство охватывало его даже с большей силой, веля склониться ниже, вглядеться. Затем, заставив себя отвести глаза, он понял вдруг, что та странная тяжесть в груди, будто он вот-вот собьется с дыхания, – отпустила.
   Немного спустя, когда они усаживались в пикап Джоша, Катарина спросила:
   – Как, ребятки, будете отбивные на ужин?
   Майкл глянул на Джоша, тот кивнул.
   – Конечно.
   – Тогда заедете по дороге домой в Макавао и купите, ладно?
   – Какие проблемы! – откликнулся Джош, включил зажигание, нажал на акселератор и пулей исчез с поляны.
   Катарина только головой покачала.
   – Как ты думаешь, он всегда так ездит или только сейчас выпендривается?
   Роб обнял ее за плечи.
   – Да что ж ты такая беспокойная! Поверь мне, Джош мастерски водит эту колымагу. По дороге сюда мне всего раз пришлось вытягивать его из канавы.
   Катарина так и не поняла, шутит он или нет.

* * *

   Пикап так мотало на колдобинах, что Майкл вцепился в приборную доску и жалел, что нет привязных ремней.
   – Может, слегка сбавишь? – не выдержал он. – И что, если полетит ось?
   Джош заливисто засмеялся.
   – С какой стати! А если и полетит, подумаешь! До твоего дома здесь пешком близко!
   – Рехнулся, что ли? – удивился Майкл. – Да мы Бог знает где от дома!
   Джош помотал головой.
   – Это мы сделали круг. Если пойти от поляны в другую сторону, придешь к тропинке. Только и надо, что перелезть через пару-другую заборов, и она выведет тебя к месту полумилей выше твоего дома. Я в этом ущелье бывал раз сто. Только, конечно, не знал, что там кто-то похоронен.

* * *

   Сгущались сумерки, когда Джош выехал из эвкалиптовой рощи и остановил пикап перед домом Сандквистов. Но вместо того, чтобы выйти, Майкл остался сидеть, глядя на лежащую внизу долину.
   – Джош, а, Джош, – позвал он.
   Что-то в его голосе заставило мальчика помедлить.
   – Да?
   – Там, наверху, у серной трещины, – проговорил Майкл, переведя наконец взгляд на лицо друга, – ты там в самом деле чувствовал запах?
   Джош подумал и помотал головой.
   – Ни чуточки.
   – Так почему ж соврал?
   Джош пожал плечами.
   – Как-то не было настроения спорить. Как-то подумал, что лучше согласиться, и все.
   – Так ты думаешь, Роб в самом деле чувствовал вонь?
   – Конечно. Зачем бы ему врать?
   Майкл поежился от предчувствия.
   – Тогда почему ж ее не чувствовали мы? Почему мы с тобой не чувствовали ну совсем никакого запаха?
   По лицу Джоша разлилось удивление.
   – Да что с тобой? Похоже, ты будто испуган?
   Майкл покачал головой.
   – Нет, я не испуган. Просто я думаю о Киоки, и...
   Джош дернул за ручку дверцы и выскочил из машины.
   – Может, хватит ломать себе голову? Говорю же тебе, то, что случилось с Киоки, нам без разницы! Мы ни при чем, понял? Все в порядке!
   Но Майкл, выбираясь из пикапа, просто не мог не думать.
   Если все, в порядке, отчего же тогда умер Киоки?

Глава 14

   Дым и пар рвались из огромной расщелины, перерезавшей горный склон, и зарево заливало ночное небо. Сама гора, казалось, вот-вот взорвется. Катарина, глядя на экран, поежилась.
   Сидящий рядом с ней на диване Роб Силвер тут же уловил ее страх.
   – Ну, не дрейфь, – сказал он. – На вид это страшней, чем на самом деле.
   Уже с полчаса они наблюдали прямую трансляцию с места извержения, и хотя Роб третий раз пытался ее урезонить, Катарина все-таки, холодея от ужаса, смотрела на этот ад, разгоревшийся на соседнем Большом Острове, который внезапно стал казаться куда ближе, чем всего час назад.
   – Я все понимаю, – сказала она в ответ, – я знаю, что этот вид вулканов не взрывоопасен. Но, согласись, выглядит жутковато.
   Джош Малани, который валялся на полу рядом с Майклом, не мог отвести глаз от экрана.
   – Вот бы здорово там оказаться, а? Можно было бы подойти прямо к потоку и заглянуть в трещины, пока они еще красные от жара.
   – Может, можно полетать над вулканом? – предложил Майкл. – Может...
   – Может, Джошу отправиться домой, а тебе – в постель? – перебила Катарина, выключая телевизор кнопкой дистанционного управления. – Вам завтра в школу, забыли?
   – Ну, мам, включи еще ненадолго, – попросил Майкл. – Сейчас всего только десять, и...
   – И это образовательная программа? – перебила Катарина, читая мысль сына. – Давай не будем, дорогой, а?
   Джош Малани, уловив нотку напряжения в голосе Катарины, поднялся на ноги.
   – Пожалуй, я пойду, – сказал он, и чуть позже, когда Майкл провожал его до пикапа, прибавил: – Классная у тебя ма.
   – Еще бы, – хмыкнул Майкл. – Она ведь только что выставила тебя из дому!
   – Ну и что? Зато позволила мне остаться на ужин, и никто не напился и не переругался.
   – А что, у тебя так бывает? – посмотрел на него Майкл.
   – Ну, не каждый же день, – поспешно отозвался Джош, уже пожалевший, что раскрыл рот. – В конце концов, иногда это бывает у всех, верно?
   – Конечно, – отозвался в жизни не видевший ничего подобного Майкл и прибавил: – Эй, а может, останешься переночевать?
   Джош поколебался, потом покачал головой.
   – Нет, лучше поеду. Не хватало, чтоб твоя ма подумала, что я к вам вселился. – Сверкнул улыбкой. – А потом, знаешь, совсем не хочется спать. Пожалуй, поколесю немного по округе. Хочешь со мной?
   – А то мне кто-нибудь разрешит!
   Джош пожал плечами, запуская мотор.
   – Тогда пока. Завтра увидимся.
   Рывком двинув рычаг передачи, развернулся, нажал на газ, белозубо расхохотался, видя, как Майкл выскакивает из облака пыли, и умчался. Но когда он свернул на Олинда-роуд, улыбка сползла с лица и странное беспокойство, тревожившее душу весь вечер, вступило в свои права.
   То есть это было как бы и не вполне беспокойство.
   Что-то еще – что-то, имени чему он не знал.
   Отчасти дело было в грудной клетке, которая была какая-то не своя. Не то чтобы болела, и на простуду не походило.
   Вот не своя, и все тут!
   По Олинда-роуд поехал в гору. Хотя ночь становилась прохладной, окно оставил настежь открытым. Наконец, почти на вершине, свернул налево и стал спускаться серпантином вниз, к Макавао. Огибая поворот, мазанул светом фар по знакомой фигуре.
   По обочине ссутулившись, понурив голову шел Джефф Кина. Джош, догнав его, притормозил.
   – Эй! Ты это чего?
   Джефф вздрогнул, шарахнулся в темноту, но потом признал знакомый пикап.
   – Да вот иду себе, – сказал он. – Спать неохота и... не знаю... как-то не по себе мне. Так, будто если не выйти из дому, то спятишь или еще что-нибудь. – Он помолчал, а потом прибавил: – Непонятно что. Слушай, может так оно было и с Киоки, а?
   – Кто его знает, что было с Киоки, – сказал Джош. – Ну, давай, что ль, куда прокатимся?
   – Давай, – пожал Джефф плечами. Открыв дверцу, уселся рядом, и пикап направился вниз в Макавао.
   Никто из них не обратил внимания на машину, которая стояла на обочине сразу за следующим поворотом.
   Между тем, ее водитель их очень даже заметил, потому что тронул с места, едва пикап его миновал. Согласно полученному несколько часов назад приказу, он продолжал наблюдение за Джеффом Киной.
   Тот, кто сидел за рулем пикапа, кто бы он ни был, был чьей-то еще заботой.

* * *

   Джош повернул на шоссе, ведущее в Халеакала, не обращая внимания на машину, неотступно следующую за ним. Он заметил сияние над горящим тростниковым полем. Столбом поднимавшийся дым напомнил об извержении на Большом Острове, и дрожь предчувствия охватила все тело.
   – Видел когда-нибудь, как жгут тростник? – спросил он Джеффа и, не дождавшись ответа, поглядел на него через плечо. Взгляд Джеффа – точно так же, как его собственный мгновение назад – был прикован к бушующему в отдалении пожару. – Джефф! – позвал он погромче, и когда тот обратил наконец на него глаза, уверенности, что Джефф его видит, у Джоша не было. – Ты в порядке?
   Джефф кивнул.
   – Видел когда-нибудь, как жгут тростник? – в точности повторил он слова Джоша.
   Джош удивился, но, решив не вдаваться в странности поведения приятеля, предложил:
   – Хочешь, подъедем ближе?
   Джефф снова кивнул, но больше не сказал ничего, и глаза его вновь приковало к себе пылающее тростниковое поле. Джош нажал на акселератор, и пикап, набирая скорость, помчался по почти пустому шоссе.

* * *

   Видя это, водитель нажал на одну из двух кнопок памяти на своем сотовом телефоне и с нетерпением ждал, когда ему ответят.
   – Меня, похоже, засек мой парень, – сказал он в трубку. – Кроме того, его кто-то подобрал, и тот, к кому он сел, рванул сейчас так, будто у него скипидар в заднице. У нас есть кто-нибудь в Кахулуи?
   – Ты прикрыт, – ответили ему. – Только дай мне описание той машины.
   – Это пикап, старье, битый-перебитый. В кабине двое мальчишек.
   – Номер запомнил?
   – Нет, не мог подойти близко. – И, прервав связь, нажал на педаль газа, держась так, чтобы видны были хвостовые огни пикапа.

* * *

   Джош свернул на проселочную дорогу, которая вела от шоссе к разгоравшемуся все сильней полю.
   – Господи, – прошептал Джефф. – Ты видел что-нибудь подобное?
   – Да миллион раз, – отозвался Джош. Но не выговорив до конца фразу, понял, что сегодня это совсем другое дело.
   Раньше он всегда старался держаться от горящего тростника подальше, плотно закрывал окна и даже выключал вентиляцию, чтобы дым не просачивался в машину.
   Однажды – всего пару месяцев назад – он возвращался из Пукалани и ему пришлось ехать мимо горящего поля. Тогда, поразмыслив, не повернуть ли назад, он решил, что жаль делать круг в двадцать миль, но, оказавшись в эпицентре пожарища, пожалел, что не сделал этого. Жар опалял лицо, и вой огня страшил почти так же, как языки пламени.
   Но сегодня кипящий вокруг ад возбуждал и завораживал даже больше, чем зрелище извержения на Большом Острове.
   Он нажал на педаль газа.
   – Йе-хо! – завопил Джефф. – Давай-давай!
   Пикап рванулся вперед. Дорожная пыль смешалась с черным пеплом, который дождем сыпался с неба и влетал в окна машины. Воздух был перенасыщен дымом, и Джефф дышал им жадно и глубоко.
   Джош не останавливался. Пикап ехал теперь по обугленной, обожженной земле. Поля пылали с обеих сторон, стебли стояли черные, дымящаяся листва наливалась злой краснотой. Наконец Джош нажал на тормоз и замер ошеломленный, потрясенный этим зрелищем преисподней.
   Странное, удушливое ощущение в легких, угнетающее его весь вечер, куда-то ушло.

* * *

   Джефф Кина смотрел на пляшущие вокруг языки пламени. Всюду, куда ни взгляни, был огонь, и, глубоко дыша дымом, он чувствовал, что его подхватывает волна возбуждения, что каждый нерв – на пределе и все чувства обострены. Всей кожей он нежился в этом пекле, и сладость горящего тростника радовала рот. Пламя танцевало вокруг, и по мере того, как дым все наплывал и наплывал с обгоревшего конца поля, ему начали мерещиться странные, призрачные фигуры, танцующие над пеклом.
   Это напоминало наркотическое опьянение, и прекрасное чувство полноты бытия охватило его, заставив позабыть то странное беспокойство, что выгнало его час назад из дому. Затем, когда завилась вокруг жаркая огненная буря, он услышал еще один звук – манящую песнь сирены.
   Она словно обращалась к нему, звала оставить пикап, влиться в танец огня.
   Даже дым склонялся перед ним, выманивая, приглашая. Джефф Кина распахнул дверь и выскользнул из пикапа...

* * *

   Вой сирен нарушил дремотный транс Джоша Малани, а когда хлопнула дверь пикапа, он очнулся совсем.
   – Ты куда? – заорал он, увидев, что Джефф стоит рядом, самозабвенно уставясь в огонь. Передвинувшись на пассажирское место, Джош потянулся и схватил Джеффа за руку, и в этот самый момент сирена завыла громче и сквозь клубы дыма пробились слепящие фары приближающейся пожарной машины. Джефф вырывался, но Джош держал его крепко. – Джефф, Джефф! Давай назад! Это пожарные! Да что с тобой, черт побери!
   Желтый фургон резко остановился прямо перед пикапом, и пока кто-то один выскакивал из кабины, двое других выпрыгнули из кузова. Двое схватили Джеффа и потащили к фургону, а третий закричал Джошу:
   – Вы что, ребята, сдурели? Давай убирай свою чертову колымагу, покуда не полыхнула!
   Вернувшись за руль, Джош дал задний ход и стал пятиться по дороге. Но тут ему опалил лоб влетевший в окно уголек. От боли он на мгновенье отпустил руль. Пикап резко занесло вправо. На долю секунды Джош восстановил контроль над управлением, но потом руль опять крутануло. Машина развернулась, задний мост снесло с дороги на горящее поле, но прежде, чем она встала, Джош переключил передачу и с силой газанул. Задние колеса прокрутились, потом схватились с землей, и Джош дернул вперед, не снижая скорости, пока не оказался на дороге с покрытием.
   Джефф.
   Где же Джефф?
   Может, надо вернуться и найти его?
   Перед ним вспыхнули фары, и Джош впервые осознал, что у обочины стояла машина. Затем, когда она завелась и умчалась по проселку, с которого только что выехал Джош, он заметил другую, на скорости идущую из Кахулуи.
   На ее крыше сверкали голубые огни.
   Легавые!
   Черт! Что же ему делать?
   Что он, вообще, может?
   Еще раз бросив взгляд на проселок и не увидев ни Джеффа, ни фургона, к которому тащили его те двое, ни машины, только что стоявшей у обочины, Джош принял решение.
   С Джеффом все обойдется. Эти парни, наверно, были пожарные. Они Джеффа там не оставят.
   Но что до него самого – ему надо делать ноги. Он тронул с места и скоро проехал мчащуюся навстречу машину с синей мигалкой, так и не заметив, что никакая она не полицейская.
   Миновав ее, он глянул в зеркало заднего обзора, уверенный, что легавые развернутся и вдарят за ним. Но машина свернула с шоссе на горящее тростниковое поле.

Глава 15

   Катарина проснулась в мгновение ока, материнским чутьем безошибочно разгадав, что ее пробудило.
   В конце концов, сколько раз до того она вскидывалась в кровати точно таким же образом, секунду назад еще крепко спящая, и вот уже – сна ни в одном глазу?
   Чаще, чем хочется припоминать.
   Она лежала в темноте, надеясь, что ошибается, надеясь, что больше этого не случится, напрягая слух.
   А потом услышала звук, ее разбудивший.
   Он исходил из комнаты Майкла – страшный всхрип человека, не способного набрать воздуха в грудь.
   Она вскочила с кровати, схватила со стула в углу свой светлый халат и выбежала из комнаты.

* * *

   Вокруг него колыхался серебряный полумрак, и он понял, что снова в воде.
   Он понял также, что сейчас ночь.
   И что он – один.
   Страх сковал члены: в воде нельзя одному.
   Оглянулся вокруг, стараясь сориентироваться.
   Где дно? Он посмотрел вниз, вглядываясь в глубину, но у серебряных сумерек дна не было. Ни рыбок, ни коралловых кустов, ни песка, волнуемого течением.
   Перевернулся на спину, всматриваясь вверх.
   Ни намека на то, что поверхность близко. Только и видно, что то же подсвеченное серебром пространство, у которого ни конца, ни начала.
   Сердце забилось так, что стук его слышался даже в беззвучной глубине.
   Глубине? Но на какой же он глубине?
   На нем нет даже плавательного костюма.
   Оглушенный сильно бьющимся сердцем, понял, что мало того, что он один; он еще и совсем не в безопасных стенах маленькой заводи на краю лавового языка.
   Он один в океанских просторах.
   Впрочем, нет, не один.
   Тут есть кто-то еще, кто-то – рядом.
   Он чувствует чье-то присутствие, хоть никого и не видит.
   Паника потянулась к нему, готовая стиснуть в своих щупальцах жертву.
   Он перекувырнулся, ища то незримое присутствие, и уловил, мельком, тень смотрящего в упор призрачно-бледного создания.
   Щупальца сжимались.
   Он снова ощутил то присутствие, на этот раз ближе, и обернулся вокруг себя.
   И снова поймал лишь тень тени.
   А потом увидел их, одно, другое, третье – бесформенные, призрачные видения, сжимающие вокруг него свой круг.
   Нужно бежать.
   Он поплыл, но вода сделалась как желе, и едва получалось шевелить руками и ногами. Тут он почувствовал липкое прикосновение к ноге – это одно из существ коснулось его, и попытался вырваться.
   Нет, они были уже всюду, окружили, заполонили, обвились вокруг тела так тесно, что мешали дышать.
   Воздух!
   Воздух кончается!
   Он удвоил усилия, чтобы освободиться, но обвив ему грудную клетку, они сжимали объятья, все тесней и тесней, пока наконец он не понял, что уже безразлично, есть ли воздух в баллоне – все равно у него нет сил дышать.
   Он умрет сейчас здесь, в глубине!
   Он рванулся еще раз, да так сильно, что вытащил себя из кошмара.
   Очнулся, скатился с кровати на пол и полежал немного, стараясь поймать дыхание, борясь с видениями, не разжимающими объятий.
   Простыня!
   Он сорвал ее, стряхнул с себя, но вдохнуть полной грудью так и не смог.
   Хотя он проснулся, казалось, что кошмар так и не кончился.
   И вдруг в темноту комнаты ворвался ослепительный луч света, и во внезапной белизне он увидел, как одно из существ, преследовавших его в океане, почти невидимое во всепоглощающей яркости, склонилось над ним.
   С предсмертным хрипом Майкл сумел наконец втянуть немного воздуха в слипшиеся легкие. В одно мгновение он вскочил с пола и, распахнув окно, выпрыгнул в ночь.

* * *

   – Майкл! – крикнула Катарина вслед сыну. – Майкл, не надо! Майкл, погоди!
   Слышал ли он ее, неизвестно, и к тому времени, когда секундой позже она подбежала к окну, его уже не было, его поглотила тьма столь непроглядная, словно он исчез с лица Земли.
   Плотней запахнув халат, Катарина нашла фонарик и, выйдя на веранду, зажгла свет, но тут же выключила, потому что поняла, что за пределом светового круга ничего не видно. Когда глаза привыкли к темноте, она включила фонарик и пробежалась его лучом по поляне.
   Никого.
   Ничего, кроме густой эвкалиптовой рощи с ее древними деревьями, похожими на великанов из страшной сказки. Свет мелькал по их перекрученным стволам, и казалось, что они шевелятся, как живые, движутся в темноте, протягивают к ней лапы.
   – Вздор, – сказала она себе. – Это всего лишь деревья.
   – Майкл! Майкл, вернись!
   И опять – никакого ответа, но она чувствовала, что он ее слышит. И если он еще в роще, почему же она не слышит его шагов?
   Но конечно же, как же услышать – он ведь босой, и шаги его глушит толстый ковер листьев, покрывающих землю, влажную от частых дождей. Такой ковер не шуршит даже под кожаными подошвами.