— Соня не стала бы жить в такой дыре, — сказал я.
— Мы тоже так подумали. Я считаю, что она просто сказала шоферу первый попавшийся адрес, а потом поменяла машину.
— Где теперь Хукер и Джеймс?
— Они по очереди проверяют отели. Один отдыхает, а другой просматривает книги регистрации жильцов.
— Хорошо. Что ты думаешь делать?
Она усмехнулась, встала, сбросила накидку и начала стягивать с себя одежду:
— Я хочу выспаться, Тайгер. Я... видишь ли, не успела найти комнату и собираюсь спать здесь. Возражения будут?
— Пожалуйста, будь моей гостьей!
Она высвободилась из блузки, и я удивился тому, что она вовсе не худенькая и незаметная, как мышка. У этой разбойницы грудь была хоть куда. Я в жизни не встречал такой полногрудой женщины. Призывная зелень ведьми-ных глаз была настолько очевидной, что она даже прикрыла их пушистыми ресницами.
Я не хотел больше смотреть, а она, как нарочно, дразнила во мне зверя. Но, продолжая игру, я одобрительно посмотрел на ее пальцы, нащупавшие «молнию» на юбке, и сказал:
— Не теряй времени, крошка.
У нее был чудесный грудной смех.
— Твои таланты все еще не проявились, Тайгер?
— Когда они проявятся, ты будешь кричать.
— Громко?
— Тебя услышат все кругом.
— Жду не дождусь. — И она легла на кровать нагая.
Дама с туго стянутым пучком седых волос на затылке спросила:
— Да? — и стала ждать ответа.
— Я хотел бы посмотреть регистрационную книгу за позавчерашний вечер.
— С какой целью?
— Ищу подружку. Возможно, она тут, но под чужим именем.
Ее улыбка была твердой и сардонической.
— Прошу прощения, но это невозможно.
Слишком много мужчин пытались таким образом надуть ее. Многие просто отступали под ее тяжелым взглядом старой девы, в котором горел огонь костров времен матриархата. Я был счастливее этих неудачников. Подобные особы всегда пугаются, если им хамят в лицо.
Я облокотился на конторку и сказал как можно грубее:
— Как насчет небольшого скандальчика для начала?
— Прекратите...
— Заткнись. Отвечай, когда тебя спрашивают!
— Если вы думаете, что...
— Я думаю, что сумею заткнуть тебе рот, старушка, и эта конторка мне ничуть не помешает. Думаю, смогу тут у вас все разнести вдребезги, а если ты против, попробуй-ка меня удержать, старая кукушка!
Теперь в ее глазах не осталось и следа враждебности, они были просто испуганными.
— А ты, — обратился я к другой, — живо брось эти штучки с телефоном. Оставь трубку в покое, говорю! Ну?!
Обе они сразу стали старыми, усталыми леди; нервно покусывая губы и облизывая их, они молчали. Одна смотрела на другую, ожидая от нее решительных действий, но обе не могли двинуться с места. Наконец одна достала книгу и положила на конторку рядом со мной.
В тот вечер зарегистрировалось девять женщин. Четыре из них сообщили свои фамилии, остальные указали только социальный статус. Следуя списку, я требовал описания наружности. Регистраторшам приходилось подолгу копаться в памяти, но в общем они с задачей справились. Три женщины были похожи на Соню Дутко, но одна важная деталь не совпадала. Две оказались брюнетками, а третья — рыжей. Никаких пепельных блондинок здесь не появлялось.
Но эра париков уже наступила, а для женщины парик — отличное средство изменения внешности. Я запомнил номера комнат и положил полсотни долларов на конторку, чтобы сгладить дурное впечатление, которое произвел на старых крыс, затем вернул регистрационную книгу:
— Спасибо за сотрудничество и советую забыть о нашем свидании. Ясно?
Я ждал до тех пор, пока одна из них не взяла деньги. Теперь я мог быть уверен, что забыт навеки.
Но снаружи про меня не забыли. Я почувствовал толчок в левую полу своего пальто, и хотя звука выстрела не услышал, но знал, что откуда-то из ночи в меня стреляли и что эта пуля не останется одинокой. Быстро добежал до припаркованных у бровки тротуара машин и достал сорок пятый из кобуры. Где-то впереди меня ударилась рикошетом об асфальт вторая пуля. Я пролез между машинами и пригнулся.
Оба выстрела раздались с левой стороны и не выдали стрелка вспышкой. Из окна стрелять не могли, потому что дистанция, судя по рикошету второй пули, была слишком короткой.
Как раз в этот момент я услышал взрыв хохота, и целая стая подростков выбежала из какого-то дома, оглашая воплями все вокруг и толкая друг друга. Улица вновь ожила. Подъехали две машины, из них вышли пассажиры; проехал молочник, и несколько человек вышли из-за угла и двинулись в моем направлении.
Медленно поднявшись, я спрятал пистолет, прошел между машинами и двинулся вниз по улице.
Две вещи подтвердились этой ночью. Соня Дутко была в этом отеле, и они за ней следили. Ее схватят как заложницу, и тогда Мартрель никогда не откроет рта.
Я все еще не был вычеркнут из советского списка "А", и меня узнали. Посмотрим, кто первым до нее доберется.
Глава 5
— Мы тоже так подумали. Я считаю, что она просто сказала шоферу первый попавшийся адрес, а потом поменяла машину.
— Где теперь Хукер и Джеймс?
— Они по очереди проверяют отели. Один отдыхает, а другой просматривает книги регистрации жильцов.
— Хорошо. Что ты думаешь делать?
Она усмехнулась, встала, сбросила накидку и начала стягивать с себя одежду:
— Я хочу выспаться, Тайгер. Я... видишь ли, не успела найти комнату и собираюсь спать здесь. Возражения будут?
— Пожалуйста, будь моей гостьей!
Она высвободилась из блузки, и я удивился тому, что она вовсе не худенькая и незаметная, как мышка. У этой разбойницы грудь была хоть куда. Я в жизни не встречал такой полногрудой женщины. Призывная зелень ведьми-ных глаз была настолько очевидной, что она даже прикрыла их пушистыми ресницами.
Я не хотел больше смотреть, а она, как нарочно, дразнила во мне зверя. Но, продолжая игру, я одобрительно посмотрел на ее пальцы, нащупавшие «молнию» на юбке, и сказал:
— Не теряй времени, крошка.
У нее был чудесный грудной смех.
— Твои таланты все еще не проявились, Тайгер?
— Когда они проявятся, ты будешь кричать.
— Громко?
— Тебя услышат все кругом.
— Жду не дождусь. — И она легла на кровать нагая.
* * *
Я взял такси и отправился в женский отель. Первое, что я увидел, были две старые совы за конторкой, которые одновременно повернулись в мою сторону и поджали сухие морщинистые губы. Я был мужчиной, а по их понятиям это означало быть дьяволом.Дама с туго стянутым пучком седых волос на затылке спросила:
— Да? — и стала ждать ответа.
— Я хотел бы посмотреть регистрационную книгу за позавчерашний вечер.
— С какой целью?
— Ищу подружку. Возможно, она тут, но под чужим именем.
Ее улыбка была твердой и сардонической.
— Прошу прощения, но это невозможно.
Слишком много мужчин пытались таким образом надуть ее. Многие просто отступали под ее тяжелым взглядом старой девы, в котором горел огонь костров времен матриархата. Я был счастливее этих неудачников. Подобные особы всегда пугаются, если им хамят в лицо.
Я облокотился на конторку и сказал как можно грубее:
— Как насчет небольшого скандальчика для начала?
— Прекратите...
— Заткнись. Отвечай, когда тебя спрашивают!
— Если вы думаете, что...
— Я думаю, что сумею заткнуть тебе рот, старушка, и эта конторка мне ничуть не помешает. Думаю, смогу тут у вас все разнести вдребезги, а если ты против, попробуй-ка меня удержать, старая кукушка!
Теперь в ее глазах не осталось и следа враждебности, они были просто испуганными.
— А ты, — обратился я к другой, — живо брось эти штучки с телефоном. Оставь трубку в покое, говорю! Ну?!
Обе они сразу стали старыми, усталыми леди; нервно покусывая губы и облизывая их, они молчали. Одна смотрела на другую, ожидая от нее решительных действий, но обе не могли двинуться с места. Наконец одна достала книгу и положила на конторку рядом со мной.
В тот вечер зарегистрировалось девять женщин. Четыре из них сообщили свои фамилии, остальные указали только социальный статус. Следуя списку, я требовал описания наружности. Регистраторшам приходилось подолгу копаться в памяти, но в общем они с задачей справились. Три женщины были похожи на Соню Дутко, но одна важная деталь не совпадала. Две оказались брюнетками, а третья — рыжей. Никаких пепельных блондинок здесь не появлялось.
Но эра париков уже наступила, а для женщины парик — отличное средство изменения внешности. Я запомнил номера комнат и положил полсотни долларов на конторку, чтобы сгладить дурное впечатление, которое произвел на старых крыс, затем вернул регистрационную книгу:
— Спасибо за сотрудничество и советую забыть о нашем свидании. Ясно?
Я ждал до тех пор, пока одна из них не взяла деньги. Теперь я мог быть уверен, что забыт навеки.
Но снаружи про меня не забыли. Я почувствовал толчок в левую полу своего пальто, и хотя звука выстрела не услышал, но знал, что откуда-то из ночи в меня стреляли и что эта пуля не останется одинокой. Быстро добежал до припаркованных у бровки тротуара машин и достал сорок пятый из кобуры. Где-то впереди меня ударилась рикошетом об асфальт вторая пуля. Я пролез между машинами и пригнулся.
Оба выстрела раздались с левой стороны и не выдали стрелка вспышкой. Из окна стрелять не могли, потому что дистанция, судя по рикошету второй пули, была слишком короткой.
Как раз в этот момент я услышал взрыв хохота, и целая стая подростков выбежала из какого-то дома, оглашая воплями все вокруг и толкая друг друга. Улица вновь ожила. Подъехали две машины, из них вышли пассажиры; проехал молочник, и несколько человек вышли из-за угла и двинулись в моем направлении.
Медленно поднявшись, я спрятал пистолет, прошел между машинами и двинулся вниз по улице.
Две вещи подтвердились этой ночью. Соня Дутко была в этом отеле, и они за ней следили. Ее схватят как заложницу, и тогда Мартрель никогда не откроет рта.
Я все еще не был вычеркнут из советского списка "А", и меня узнали. Посмотрим, кто первым до нее доберется.
Глава 5
Теперь, когда известно, что я слежу за Соней Дутко, они будут действовать очень быстро. Конечно, запросят инструкции, но могут сначала взломать дверь, и тогда...
Мне не нравится причинять беспокойство городским службам, но иногда невозможно привлечь внимание к какому-то зданию иным путем. Я нашел будку в нескольких шагах от отеля, позвонил в пожарное депо, проорал, как какая-нибудь истеричка, что из верхнего окна «Шривспорт-отеля» клубами вырывается дым, и повесил трубку. Потом поджег мусорный ящик на заднем дворе гостиницы и ухмыльнулся. Сначала приедут пожарные, потом — полиция, и все тут перекроют, мышь не пробежит, пока они не выяснят, в чем дело, и не уберутся восвояси. Я сел в такси и отправился в «Брайам-отель».
Энн не слышала, как я вошел, спала, свернувшись, на кровати. Одеяло сползло, она расслабилась в глубоком сне; одежда была свалена в кучу на стуле.
Я присел на краешек кровати и провел пальцами вдоль ее атласной спины, потом стал гладить затылок, где были такие пушистые завитки волос, пока она не задвигалась нетерпеливо, повернувшись ко мне лицом и улыбаясь во сне...
— Энн!
Она зачмокала губами, и я ущипнул ее за попку:
— Эй, крошка, проснись!
Как ребенок, она поджала ноги и свернулась калачиком. Я усмехнулся и пощекотал ее:
— Вставай!
Она проснулась, но не сразу узнала меня.
— К черту...
— Прости, котенок. Должен был тебя разбудить. Я нашел Соню, и ты мне нужна.
Она встала с кровати и с полным равнодушием к прелестной наготе своего тела стала натягивать одежду. Теперь она уже окончательно проснулась. Пока Энн одевалась, я подошел к окну и посмотрел вниз. Даже в этот час город напоминал чудовищного спрута, обвившего мерцающими щупальцами ряды домов и ждущего свою жертву.
— Что случилось?
— Она в «Шривспорт-отеле», все в порядке. У нее с собой темный парик, записалась под чужим именем. Трое подходят под ее приметы: Робертс — номер 511, Хопкинс — 300 и Грэйс — 434. Снаружи за ней следят, мне влепили вслед две пули. Я поджег ящик с мусором и вызвал пожарных. На некоторое время улицу перекроют, так что никто не пройдет ни туда, ни обратно, особенно мужчины, вот я и хочу, чтобы пошла ты.
Она согласно кивнула.
— Запишись как провинциалка и постарайся попасть к этим трем дамам. Ты ее узнаешь, если увидишь.
— Уверен, что за ней следила не женщина?
— Надеюсь, что нет. Но если это и так, они не смогут ничего предпринять, пока ты будешь действовать. Я тебя прикрою с тыла и, если мне удастся изобрести какой-нибудь предлог, тоже проникну в отель.
Она закончила одеваться. За эти несколько минут она сделала со своими волосами и чертами лица что-то неуловимое, превратившее ее в привычную обитательницу женских отелей. Она вывернула накидку, переменила жакет — и не осталось ни красоты, ни сексапильности! Передо мной опять стояла «серая мышь».
— Тебе бы в актрисы, — только и сказал я.
— Я там уже была, — просто ответила она.
— А как тебя занесло в нашу маленькую игру?
Она улыбнулась и потрепала меня по щеке:
— Это долгая история, Тайгер. Когда-нибудь с удовольствием расскажу — на досуге.
— А я с удовольствием послушаю.
Улыбка медленно сошла с ее лица.
— Особые указания?
— Постарайся ничем себя не выдать. Помни, я поблизости. Попробуй вывести ее оттуда, не подцепив хвост. Там должно быть несколько выходов.
— Постараюсь управиться.
— Ты знаешь безопасное место, куда ее можно было бы поместить?
— Лучше ты подбери что-нибудь.
На листке почтовой бумаги я написал адрес меблированных комнат в не слишком фешенебельном квартале; хозяин любил деньги Мартина Грейди. Добавил кодовое слово и сказал:
— Он знает, что нужно делать. Просто отдай ему бумажку.
Энн спрятала ее в лифчик и согласно кивнула.
— Дай мне пять минут форы, — попросила она.
— Хорошо.
Внизу в холле я взял газету и просмотрел ее, чтобы убить время. На второй странице была небольшая заметка, извещающая, что Габен Мартрель находится в Центральной больнице Нью-Йорка под наблюдением врачей. Я снова внимательно прочел ее, но ничего не нашел, кроме общих мест, — заметка явно была тщательно подготовлена для прессы.
Держа Мартреля в больнице, они имеют великолепный повод для наблюдения за ним и всеми, кто захочет увидеться или попытаться связаться с ним.
Или тут скрывалось что-то другое?
Я достал монету, нашел телефон Томаса Уотфорда и набрал номер. Когда у меня накопилось достаточно злобы, Уотфорд взял трубку. Его голос был настороженным:
— Что тебе нужно, Мэнн?
— Информация.
— Тогда иди к нам.
— Твои парни упустили меня?
Он негромко выругался.
Я спросил:
— Экспертиза установила, что Билл Копли был убит?
— Мы бы хотели поболтать с тобой об этом.
— Конечно, но сначала я должен кое-что выяснить.
Он молчал. Тогда я спросил как можно небрежнее:
— Каким образом отравили Мартреля?
— Тайгер...
— Смотри, приятель. Я уже подарил вам Копли. Теперь быстренько скажи то, что я хочу знать, и, может быть, я снова дам вам отправную точку.
— К черту, Мэнн.
— Не тратьте время на отслеживание звонка, ребята. Я уберусь отсюда в течение ближайших тридцати секунд. Ответь мне.
Он подумал несколько секунд, потом решил, что дело есть дело, и сказал:
— Ему всыпали в еду какую-то дрянь. У нас нет никаких зацепок, кроме того, что обслуживающий номер официант на минуту остановился с сервировочным столиком, чтобы объяснить дорогу двум иностранцам. Один из них, конечно, отвлекал его, а другой подсыпал в еду эту гадость. Мы искали этих двоих, но безрезультатно.
— Как он?
— Жив. Теперь давай послушаем тебя, Тайгер.
— Скоро услышите, — сказал я и повесил трубку.
Возвращение к «Шривспорт-отелю» заняло пятнадцать минут. К этому времени пожарные уже уехали, остались только красный седан с начальником пожарного дивизиона и водителем и две патрульные машины. Один из полицейских разговаривал с несколькими ребятами, ища свидетелей, но их, как всегда, не было: если кто-то поджигает мусорный ящик для забавы, то вряд ли остается на месте, когда начинается заваруха.
Я не любил пользоваться своей карточкой репортера, но она позволяла идти напрямик и ни в ком не вызывала подозрений. Я подошел к водителю красного седана, показал ему карточку и стал расспрашивать, но он только рукой махнул:
— Ложная тревога.
— Что, ящик подожгли?
— Да... и еще пожарных вызвали. Визгу много, а толку...
Один из копов направился ко мне вместе с сержантом. Узнав, что я репортер, сержант сказал:
— Иди домой, дружище, здесь нечего делать, просто какой-то идиот захотел позабавиться.
— Кого-нибудь задержали?
— Нет. Это уже второй случай за неделю. Либо пьяницы, либо мальчишки.
— Ну уж если я тут, из пальца высосу материал на вторую полосу. Это что, отель для женщин?
— Закрытый. Мужчину не пускают дальше нижнего холла. Эти две старые летучие мыши за конторкой караулят так, что лучше не придумаешь!
Я кивнул, соглашаясь, потом спросил:
— А с обитательницами отеля вы говорили?
— Нет, а к чему это?
— Просто пришла в голову одна мысль. Дамы, знаете ли, делают странные вещи, когда им наскучит одиноко сидеть в номере. А вдруг одна из них нарочно устроила этот переполох, чтобы за это время к ней мог проскользнуть поклонник?
Сержант и коп переглянулись.
— Это мысль, — сказал сержант. — У нас была одна птичка, которая проделывала то же самое в отеле для пожилых супружеских пар.
— Давайте проверим отель? — предложил сержанту коп.
— Черт побери, давай.
— Не возражаете, если я пойду с вами?
— Нет. Пошли. Маленькая реклама отучит дамочек прятать любовников.
Я стоял спиной к конторке и разговаривал с копом, пока сержант втолковывал старым леди, чего он хочет от них. Один из полицейских остался внизу, рядом с конторкой, напротив входной двери, а другому было дано указание отправиться к черному ходу, если обыск вынудит кого-либо бежать с насиженного или, как выразился сержант, належанного местечка.
Мы проверяли все комнаты подряд. Это отнимало массу времени, но я не мог вести себя иначе, чтобы не вызвать подозрений своей торопливостью. Мне-то, собственно говоря, нужны были только три номера: 300, 434 и 511. Спустя полтора часа мы добрались до трехсотого и познакомились с дамой по фамилии Робертс — она полностью подходила под описание Сони Дутко, если читать его с листа на столе. Но ее лицо просило кирпича, а говорила она без всякого акцента.
Когда мы добрались до следующего этажа, я потрепал одного из копов по плечу и предложил:
— Дело займет у нас гораздо меньше времени, если я тоже начну опрос с другого конца коридора.
Нетерпение — вот порок, свойственный всей полиции. Сержант выразил согласие взмахом руки, и я взялся за дело.
Шесть комнат я опросил, как положено, но в номере 434 на мой стук никто не отозвался. После того как я примерно полминуты стучался в дверь, я обратился к горничной, которая в смиренном молчании наблюдала за мной из подсобного помещения, и попросил ее открыть номер.
Ни о чем не спрашивая, она подошла, вставила ключ в замочную скважину, повернула его и вернулась в подсобное помещение.
Я не нашел в номере девушки, зарегистрированной в книге как Элен Грэйс.
Но я нашел Энн Лайтер. Она лежала на полу со свернутой шеей и мертвыми глазами, в которых застыл ужас. Через всю шею сзади шла красная полоса.
Смерть встречалась мне слишком часто, чтобы оставаться незнакомкой, но на этот раз я не мог сдержать ярость, переполнявшую меня. На секунду я потерял власть над собой, хотел разорвать кого-нибудь на куски и выкинуть за окно, и еще...
Придя в себя, я потрогал ее кожу. Она почти остыла. Не больше секунды мне понадобилось, чтобы найти и взять ее двадцать пятый в мягкой черной кобуре. Я засунул его к себе в карман. Потом перевернул Энн на спину и расстегнул пуговицы на блузке, ища записку, которую ей дал.
Записки не было. Окно было открыто, рядом с окном проходила пожарная лестница. Я не стал рыться в ее сумке. Для этого не оставалось времени, и к тому же я знал, что никаких вещей, выдающих ее принадлежность к нашей организации, с собой у нее нет. Все, оставшееся у нее, только подтвердит личность, а мы останемся в тени. Я вышел из номера, ничего не тронув, подозвал полицейских и, подведя их к дверям, коротко сказал:
— Зайдите.
Пока они делали свое дело, я не двигался с места. Сержант поднял взгляд от трупа и спросил:
— Трогали что-нибудь?
Я отрицательно покачал головой.
— Как это произошло?
Пришлось описать ему мой стук и приход горничной. Они вызвали горничную, чтобы она подтвердила мои показания.
Взглянув на труп на полу, горничная сразу рухнула рядом в глубоком обмороке.
— Слушайте, — сказал я. — Хотите, я вызову ваших или мне подождать? Я могу хорошо заработать на этом.
Я быстро направился к телефону, но услышал сзади окрик:
— Назад, не трогать трубку!
— Прошу прощения. Я позвоню снизу, из холла. Хотите, чтобы я сообщил вашему начальству?
Он покачал головой.
— Я позвоню из соседней комнаты. Старая дама оттуда будет счастлива узнать новости.
Я ушел так же легко, как и вошел в гостиную. Но теперь твердо знал, что кто-то получит от меня пулю в живот или я сверну ему шею, когда до него доберусь. Или до нее. И она будет похожа на Соню Дутко. Я не мог представить, чтобы какой-то мужчина мог проникнуть сюда; а если Дутко была олимпийской чемпионкой, то у нее достаточно силы, чтобы сломать шейные позвонки Энн. Ну что ж, это будет не первая женщина, которую я убью.
Я вернулся обратно в «Брайам-отель», вызвал Ньюаркский контрольный центр и передал отчет о своих действиях на имя Мартина Грейди. Потом вызвал Хукера и Джеймса и велел им прекратить действия. С этой минуты дело целиком переходило в мои руки, и я не хотел, чтобы кто-то еще вмешивался в игру.
Двое уже умерли, мужчина и женщина: одному сделали инъекцию, другой сломали шейные позвонки, а операция «Платон» еще только начиналась. Убить или быть убитым. Безопасность страны была поставлена на карту.
Но к черту безопасность! Я не мог думать ни о чем, кроме того, как, должно быть, приятно будет чувствовать треск шейных позвонков убийцы Энн под моими руками; я знал, что не успокоюсь до смертного часа, пока не найду этого человека.
И я заснул, думая об этом.
Я перевернул еще несколько газетных страниц, ничего не нашел и взялся за бульварный листок, где и наткнулся на изобиловавшую деталями статью, автор которой сваливал все на строгий режим женского отеля и намекал на возможность лесбийской любви, которой способствуют такие порядки.
На четвертой странице я прочел еще более интересную заметку: тело, не опознанное до недавнего времени, оказалось телом матроса Клемента Флетчера, который после экскурсии в ряд салунов на берегу напился и, возвращаясь на свой корабль, свалился с пристани в реку.
Великолепно. Беднягу вычеркнули из жизни, и он теперь никогда не попадет на свои разработки в Пердесе. Одним ударом я разбил все его надежды, он попробовал забыться в вине — и вот чем все это кончилось. Лучше уж было дать ему утонуть в первый раз, тогда, в Панаме.
Господи! Все, к чему бы я ни притрагивался, пахло смертью. Включая женитьбу.
Я скомкал газету, бросил в корзину для мусора, и в тот же момент раздался телефонный звонок.
— Да? — Мой голос прозвучал хрипло и злобно.
— Это мистер Тайгер Мэнн?
Голос женщины на другом конце провода был какой-то неуловимо странный.
Я не стал называть себя, а спросил:
— Кто говорит?
— Тайгер Мэнн? — настаивала она:
— Да, говорите.
— Это... Соня Дутко.
Она говорила с запинкой, испуганно и, видимо, боялась, что ее подслушают. Я сделал глубокий вдох, чтобы полностью овладеть собой и попытаться отбросить личное отношение к делу. Энн Лайтер умерла. И надо разобраться, что к чему.
— Где вы?
— Та женщина, ваша приятельница, назвала мне отель и дала листок, чтобы передать хозяину. Я поехала туда. В газете прочла, что в моем номере найден труп женщины. Кажется, это она?
— Как вы узнали, где меня найти?
— Из записки. Там было название вашего отеля. В конце было указано ваше имя. — Она запнулась, и я услышал в трубке прерывистое дыхание. — Я боюсь возвращаться. Не знаю, что мне теперь делать.
— Где вы находитесь?
— В том отеле, который указан в записке. Я отсюда и звоню.
— Оставайтесь там. Ни с кем не говорите и никого к себе не впускайте до тех пор, пока я не приду. Если захотите есть, еду вам принесут.
— Когда вы придете?
— Ждите. Я буду у вас.
Черта с два я туда попаду!
Я положил трубку и потянулся за пальто, но внезапно дверь отворилась, и на пороге появились Хукер и Джеймс. Оба тяжело дышали, у них был озабоченный вид. Наконец Хукер выдавил:
— Ты в ловушке, Тайгер. Полиция проверяет все отели в городе, разыскивая тебя. — Как только обнаружили труп Энн, две дамы в «Шривспорт-отеле» описали парня, который просматривал книгу регистрации. Полицейский, записывавший их показания, случайно оказался тем самым, с которым ты обходил гостей отеля. Как только личность Энн была установлена, стало известно, что она работала в ночных клубах; один дошлый репортеришка припомнил случай, когда ее имя упоминалось в связи с именем Мартина Грейди. А те, кто умеет хорошо соображать, докопались до тебя.
— Что, служба безопасности тоже сюда влезла?
— Да. Как раз это тебе передает Ньюаркский контрольный центр. Задействована также группа из ЦРУ и некоторые другие службы. Сюда они пока не добрались, так что линяй поскорее. Мартин Грейди дает тебе персональный приказ продолжать дело согласно инструкциям.
— Что известно о Мартреле?
— Он все еще в больнице.
— Ладно. Если понадобитесь, вызову через Ньюарк. Теперь мне придется выходить по ночам, а днем сидеть в кино. В полиции есть мое фото. Оставайтесь на связи, ребята.
— Пока, сэр. Будьте осторожны.
Я почувствовал, как мои губы складываются в улыбку. Потом набрал номер Уотфорда и сообщил, что убийство Энн имеет самое непосредственное отношение к делу Мартреля и что она принадлежит к нашей организации. Сменила на посту Билла Копли и была выслежена той самой бандой, которая жаждет пристукнуть Мартреля.
— Что она там искала, в отеле?
Я расхохотался:
— Что искала, приятель? Нет, не скажу, лучше в один прекрасный день продемонстрирую в натуре!
Я выбрал киношку на Таймс-сквер и просидел в ней десять часов подряд. Хорошо выспался, но вынужденное безделье мне порядком наскучило. Потом, к вечеру, по спешил в лабораторию к Эрни Бентли.
Он старался вникнуть во все детали, но, как все технари в нашем особом деле, интересовался ими лишь со своей профессиональной точки зрения. Делал то, о чем его просили. При помощи грима настолько изменил мое лицо, что вряд ли меня кто узнал бы при встрече. Я снял одежду, потом облачился в твидовый пиджак и слаксы, достаточно поношенные, чтобы они выглядели как надо в том районе, где мне лучше пожить. Под конец я проверил свой пистолет.
— Жаль Энн, — сказал Эрни.
— Да уж, что говорить.
— Полиция отметила, что у убийцы очень мощные руки. Энн умерла мгновенно. — Он посмотрел на меня, ожидая ответа, потом заговорил снова: — В чем-то она опростоволосилась. Я сам вручал ей автоматический пистолет, когда она получила задание.
— Ты найдешь его в моей сумке.
— Такая опытная... — начал он.
— Мы все опытные, Эрни. Всего-то и надо, что совершить единственный промах.
— Если все шло как надо, у нее оставался шанс. Как же она прошляпила?
— Пока не знаю, — сказал я. — Есть одна мыслишка, но я не уверен до конца.
— Другая женщина?
— Возможно.
Эрни нырнул куда-то и через несколько секунд вернулся с небольшим пластиковым футляром. Открыл его достав черную самописку, положил ее себе на ладонь. Одним из его увлечений были сильнодействующие взрывные устройства, и он постоянно изготавливал их в форме безобидных на вид мелких вещиц.
— Как тебе это?
— Аккуратненько. Для чего оно?
— Кто знает? Выглядит как обыкновенная ручка и пишет нормально, но, если ты снимешь защитный колпачок, наденешь на другой конец и сдвинешь на полоборота, произойдет взрыв силой в три заряда динамита. Может пригодиться.
— Надежное?
— Надежнее того, что я тебе давал в последний раз. Это нечувствительно к повышению температуры. Происходит кислотная реакция, которой ты можешь управлять по своей воле. — Эрни вручил мне устройство с самым серьезным видом. — Если используешь, дай потом подробное описание.
Я взял у него ручку, рассмотрел получше и сунул во внутренний карман пиджака, заметив:
— Не очень-то хочется таскать при себе эту чертовщину.
Эрни уставился на меня, распахнув глаза во всю ширь:
— Судя по всему, тебе оно может понадобиться. Надо быть заранее готовым к сражению.
Я хмыкнул нечто, отдаленно напоминающее благодарность, и поднял телефонную трубку. По второму из набранных номеров мне ответил нужный голос, и я попросил ответившего встретиться со мной через двадцать минут в ресторане «Голубая лента» на Сорок четвертой улице.
Мне не нравится причинять беспокойство городским службам, но иногда невозможно привлечь внимание к какому-то зданию иным путем. Я нашел будку в нескольких шагах от отеля, позвонил в пожарное депо, проорал, как какая-нибудь истеричка, что из верхнего окна «Шривспорт-отеля» клубами вырывается дым, и повесил трубку. Потом поджег мусорный ящик на заднем дворе гостиницы и ухмыльнулся. Сначала приедут пожарные, потом — полиция, и все тут перекроют, мышь не пробежит, пока они не выяснят, в чем дело, и не уберутся восвояси. Я сел в такси и отправился в «Брайам-отель».
Энн не слышала, как я вошел, спала, свернувшись, на кровати. Одеяло сползло, она расслабилась в глубоком сне; одежда была свалена в кучу на стуле.
Я присел на краешек кровати и провел пальцами вдоль ее атласной спины, потом стал гладить затылок, где были такие пушистые завитки волос, пока она не задвигалась нетерпеливо, повернувшись ко мне лицом и улыбаясь во сне...
— Энн!
Она зачмокала губами, и я ущипнул ее за попку:
— Эй, крошка, проснись!
Как ребенок, она поджала ноги и свернулась калачиком. Я усмехнулся и пощекотал ее:
— Вставай!
Она проснулась, но не сразу узнала меня.
— К черту...
— Прости, котенок. Должен был тебя разбудить. Я нашел Соню, и ты мне нужна.
Она встала с кровати и с полным равнодушием к прелестной наготе своего тела стала натягивать одежду. Теперь она уже окончательно проснулась. Пока Энн одевалась, я подошел к окну и посмотрел вниз. Даже в этот час город напоминал чудовищного спрута, обвившего мерцающими щупальцами ряды домов и ждущего свою жертву.
— Что случилось?
— Она в «Шривспорт-отеле», все в порядке. У нее с собой темный парик, записалась под чужим именем. Трое подходят под ее приметы: Робертс — номер 511, Хопкинс — 300 и Грэйс — 434. Снаружи за ней следят, мне влепили вслед две пули. Я поджег ящик с мусором и вызвал пожарных. На некоторое время улицу перекроют, так что никто не пройдет ни туда, ни обратно, особенно мужчины, вот я и хочу, чтобы пошла ты.
Она согласно кивнула.
— Запишись как провинциалка и постарайся попасть к этим трем дамам. Ты ее узнаешь, если увидишь.
— Уверен, что за ней следила не женщина?
— Надеюсь, что нет. Но если это и так, они не смогут ничего предпринять, пока ты будешь действовать. Я тебя прикрою с тыла и, если мне удастся изобрести какой-нибудь предлог, тоже проникну в отель.
Она закончила одеваться. За эти несколько минут она сделала со своими волосами и чертами лица что-то неуловимое, превратившее ее в привычную обитательницу женских отелей. Она вывернула накидку, переменила жакет — и не осталось ни красоты, ни сексапильности! Передо мной опять стояла «серая мышь».
— Тебе бы в актрисы, — только и сказал я.
— Я там уже была, — просто ответила она.
— А как тебя занесло в нашу маленькую игру?
Она улыбнулась и потрепала меня по щеке:
— Это долгая история, Тайгер. Когда-нибудь с удовольствием расскажу — на досуге.
— А я с удовольствием послушаю.
Улыбка медленно сошла с ее лица.
— Особые указания?
— Постарайся ничем себя не выдать. Помни, я поблизости. Попробуй вывести ее оттуда, не подцепив хвост. Там должно быть несколько выходов.
— Постараюсь управиться.
— Ты знаешь безопасное место, куда ее можно было бы поместить?
— Лучше ты подбери что-нибудь.
На листке почтовой бумаги я написал адрес меблированных комнат в не слишком фешенебельном квартале; хозяин любил деньги Мартина Грейди. Добавил кодовое слово и сказал:
— Он знает, что нужно делать. Просто отдай ему бумажку.
Энн спрятала ее в лифчик и согласно кивнула.
— Дай мне пять минут форы, — попросила она.
— Хорошо.
Внизу в холле я взял газету и просмотрел ее, чтобы убить время. На второй странице была небольшая заметка, извещающая, что Габен Мартрель находится в Центральной больнице Нью-Йорка под наблюдением врачей. Я снова внимательно прочел ее, но ничего не нашел, кроме общих мест, — заметка явно была тщательно подготовлена для прессы.
Держа Мартреля в больнице, они имеют великолепный повод для наблюдения за ним и всеми, кто захочет увидеться или попытаться связаться с ним.
Или тут скрывалось что-то другое?
Я достал монету, нашел телефон Томаса Уотфорда и набрал номер. Когда у меня накопилось достаточно злобы, Уотфорд взял трубку. Его голос был настороженным:
— Что тебе нужно, Мэнн?
— Информация.
— Тогда иди к нам.
— Твои парни упустили меня?
Он негромко выругался.
Я спросил:
— Экспертиза установила, что Билл Копли был убит?
— Мы бы хотели поболтать с тобой об этом.
— Конечно, но сначала я должен кое-что выяснить.
Он молчал. Тогда я спросил как можно небрежнее:
— Каким образом отравили Мартреля?
— Тайгер...
— Смотри, приятель. Я уже подарил вам Копли. Теперь быстренько скажи то, что я хочу знать, и, может быть, я снова дам вам отправную точку.
— К черту, Мэнн.
— Не тратьте время на отслеживание звонка, ребята. Я уберусь отсюда в течение ближайших тридцати секунд. Ответь мне.
Он подумал несколько секунд, потом решил, что дело есть дело, и сказал:
— Ему всыпали в еду какую-то дрянь. У нас нет никаких зацепок, кроме того, что обслуживающий номер официант на минуту остановился с сервировочным столиком, чтобы объяснить дорогу двум иностранцам. Один из них, конечно, отвлекал его, а другой подсыпал в еду эту гадость. Мы искали этих двоих, но безрезультатно.
— Как он?
— Жив. Теперь давай послушаем тебя, Тайгер.
— Скоро услышите, — сказал я и повесил трубку.
Возвращение к «Шривспорт-отелю» заняло пятнадцать минут. К этому времени пожарные уже уехали, остались только красный седан с начальником пожарного дивизиона и водителем и две патрульные машины. Один из полицейских разговаривал с несколькими ребятами, ища свидетелей, но их, как всегда, не было: если кто-то поджигает мусорный ящик для забавы, то вряд ли остается на месте, когда начинается заваруха.
Я не любил пользоваться своей карточкой репортера, но она позволяла идти напрямик и ни в ком не вызывала подозрений. Я подошел к водителю красного седана, показал ему карточку и стал расспрашивать, но он только рукой махнул:
— Ложная тревога.
— Что, ящик подожгли?
— Да... и еще пожарных вызвали. Визгу много, а толку...
Один из копов направился ко мне вместе с сержантом. Узнав, что я репортер, сержант сказал:
— Иди домой, дружище, здесь нечего делать, просто какой-то идиот захотел позабавиться.
— Кого-нибудь задержали?
— Нет. Это уже второй случай за неделю. Либо пьяницы, либо мальчишки.
— Ну уж если я тут, из пальца высосу материал на вторую полосу. Это что, отель для женщин?
— Закрытый. Мужчину не пускают дальше нижнего холла. Эти две старые летучие мыши за конторкой караулят так, что лучше не придумаешь!
Я кивнул, соглашаясь, потом спросил:
— А с обитательницами отеля вы говорили?
— Нет, а к чему это?
— Просто пришла в голову одна мысль. Дамы, знаете ли, делают странные вещи, когда им наскучит одиноко сидеть в номере. А вдруг одна из них нарочно устроила этот переполох, чтобы за это время к ней мог проскользнуть поклонник?
Сержант и коп переглянулись.
— Это мысль, — сказал сержант. — У нас была одна птичка, которая проделывала то же самое в отеле для пожилых супружеских пар.
— Давайте проверим отель? — предложил сержанту коп.
— Черт побери, давай.
— Не возражаете, если я пойду с вами?
— Нет. Пошли. Маленькая реклама отучит дамочек прятать любовников.
Я стоял спиной к конторке и разговаривал с копом, пока сержант втолковывал старым леди, чего он хочет от них. Один из полицейских остался внизу, рядом с конторкой, напротив входной двери, а другому было дано указание отправиться к черному ходу, если обыск вынудит кого-либо бежать с насиженного или, как выразился сержант, належанного местечка.
Мы проверяли все комнаты подряд. Это отнимало массу времени, но я не мог вести себя иначе, чтобы не вызвать подозрений своей торопливостью. Мне-то, собственно говоря, нужны были только три номера: 300, 434 и 511. Спустя полтора часа мы добрались до трехсотого и познакомились с дамой по фамилии Робертс — она полностью подходила под описание Сони Дутко, если читать его с листа на столе. Но ее лицо просило кирпича, а говорила она без всякого акцента.
Когда мы добрались до следующего этажа, я потрепал одного из копов по плечу и предложил:
— Дело займет у нас гораздо меньше времени, если я тоже начну опрос с другого конца коридора.
Нетерпение — вот порок, свойственный всей полиции. Сержант выразил согласие взмахом руки, и я взялся за дело.
Шесть комнат я опросил, как положено, но в номере 434 на мой стук никто не отозвался. После того как я примерно полминуты стучался в дверь, я обратился к горничной, которая в смиренном молчании наблюдала за мной из подсобного помещения, и попросил ее открыть номер.
Ни о чем не спрашивая, она подошла, вставила ключ в замочную скважину, повернула его и вернулась в подсобное помещение.
Я не нашел в номере девушки, зарегистрированной в книге как Элен Грэйс.
Но я нашел Энн Лайтер. Она лежала на полу со свернутой шеей и мертвыми глазами, в которых застыл ужас. Через всю шею сзади шла красная полоса.
Смерть встречалась мне слишком часто, чтобы оставаться незнакомкой, но на этот раз я не мог сдержать ярость, переполнявшую меня. На секунду я потерял власть над собой, хотел разорвать кого-нибудь на куски и выкинуть за окно, и еще...
Придя в себя, я потрогал ее кожу. Она почти остыла. Не больше секунды мне понадобилось, чтобы найти и взять ее двадцать пятый в мягкой черной кобуре. Я засунул его к себе в карман. Потом перевернул Энн на спину и расстегнул пуговицы на блузке, ища записку, которую ей дал.
Записки не было. Окно было открыто, рядом с окном проходила пожарная лестница. Я не стал рыться в ее сумке. Для этого не оставалось времени, и к тому же я знал, что никаких вещей, выдающих ее принадлежность к нашей организации, с собой у нее нет. Все, оставшееся у нее, только подтвердит личность, а мы останемся в тени. Я вышел из номера, ничего не тронув, подозвал полицейских и, подведя их к дверям, коротко сказал:
— Зайдите.
Пока они делали свое дело, я не двигался с места. Сержант поднял взгляд от трупа и спросил:
— Трогали что-нибудь?
Я отрицательно покачал головой.
— Как это произошло?
Пришлось описать ему мой стук и приход горничной. Они вызвали горничную, чтобы она подтвердила мои показания.
Взглянув на труп на полу, горничная сразу рухнула рядом в глубоком обмороке.
— Слушайте, — сказал я. — Хотите, я вызову ваших или мне подождать? Я могу хорошо заработать на этом.
Я быстро направился к телефону, но услышал сзади окрик:
— Назад, не трогать трубку!
— Прошу прощения. Я позвоню снизу, из холла. Хотите, чтобы я сообщил вашему начальству?
Он покачал головой.
— Я позвоню из соседней комнаты. Старая дама оттуда будет счастлива узнать новости.
Я ушел так же легко, как и вошел в гостиную. Но теперь твердо знал, что кто-то получит от меня пулю в живот или я сверну ему шею, когда до него доберусь. Или до нее. И она будет похожа на Соню Дутко. Я не мог представить, чтобы какой-то мужчина мог проникнуть сюда; а если Дутко была олимпийской чемпионкой, то у нее достаточно силы, чтобы сломать шейные позвонки Энн. Ну что ж, это будет не первая женщина, которую я убью.
Я вернулся обратно в «Брайам-отель», вызвал Ньюаркский контрольный центр и передал отчет о своих действиях на имя Мартина Грейди. Потом вызвал Хукера и Джеймса и велел им прекратить действия. С этой минуты дело целиком переходило в мои руки, и я не хотел, чтобы кто-то еще вмешивался в игру.
Двое уже умерли, мужчина и женщина: одному сделали инъекцию, другой сломали шейные позвонки, а операция «Платон» еще только начиналась. Убить или быть убитым. Безопасность страны была поставлена на карту.
Но к черту безопасность! Я не мог думать ни о чем, кроме того, как, должно быть, приятно будет чувствовать треск шейных позвонков убийцы Энн под моими руками; я знал, что не успокоюсь до смертного часа, пока не найду этого человека.
И я заснул, думая об этом.
* * *
В утренних газетах была статья об Энн, названной миссис Ромеро из Паттерсона, Нью-Джерси. Она зарегистрировалась в отеле, ей отвели номер 727, и никакой связи между ней и отсутствующей Элен Грэйс не установлено. Полиция настаивала, что убийцей был мужчина, но администрация категорически отрицала присутствие лиц мужского пола в отеле. За мужчинами, находившимися в холле гостиницы, тщательно следил специальный персонал. Все было на виду, все проверено, однако дух убийства витал в воздухе.Я перевернул еще несколько газетных страниц, ничего не нашел и взялся за бульварный листок, где и наткнулся на изобиловавшую деталями статью, автор которой сваливал все на строгий режим женского отеля и намекал на возможность лесбийской любви, которой способствуют такие порядки.
На четвертой странице я прочел еще более интересную заметку: тело, не опознанное до недавнего времени, оказалось телом матроса Клемента Флетчера, который после экскурсии в ряд салунов на берегу напился и, возвращаясь на свой корабль, свалился с пристани в реку.
Великолепно. Беднягу вычеркнули из жизни, и он теперь никогда не попадет на свои разработки в Пердесе. Одним ударом я разбил все его надежды, он попробовал забыться в вине — и вот чем все это кончилось. Лучше уж было дать ему утонуть в первый раз, тогда, в Панаме.
Господи! Все, к чему бы я ни притрагивался, пахло смертью. Включая женитьбу.
Я скомкал газету, бросил в корзину для мусора, и в тот же момент раздался телефонный звонок.
— Да? — Мой голос прозвучал хрипло и злобно.
— Это мистер Тайгер Мэнн?
Голос женщины на другом конце провода был какой-то неуловимо странный.
Я не стал называть себя, а спросил:
— Кто говорит?
— Тайгер Мэнн? — настаивала она:
— Да, говорите.
— Это... Соня Дутко.
Она говорила с запинкой, испуганно и, видимо, боялась, что ее подслушают. Я сделал глубокий вдох, чтобы полностью овладеть собой и попытаться отбросить личное отношение к делу. Энн Лайтер умерла. И надо разобраться, что к чему.
— Где вы?
— Та женщина, ваша приятельница, назвала мне отель и дала листок, чтобы передать хозяину. Я поехала туда. В газете прочла, что в моем номере найден труп женщины. Кажется, это она?
— Как вы узнали, где меня найти?
— Из записки. Там было название вашего отеля. В конце было указано ваше имя. — Она запнулась, и я услышал в трубке прерывистое дыхание. — Я боюсь возвращаться. Не знаю, что мне теперь делать.
— Где вы находитесь?
— В том отеле, который указан в записке. Я отсюда и звоню.
— Оставайтесь там. Ни с кем не говорите и никого к себе не впускайте до тех пор, пока я не приду. Если захотите есть, еду вам принесут.
— Когда вы придете?
— Ждите. Я буду у вас.
Черта с два я туда попаду!
Я положил трубку и потянулся за пальто, но внезапно дверь отворилась, и на пороге появились Хукер и Джеймс. Оба тяжело дышали, у них был озабоченный вид. Наконец Хукер выдавил:
— Ты в ловушке, Тайгер. Полиция проверяет все отели в городе, разыскивая тебя. — Как только обнаружили труп Энн, две дамы в «Шривспорт-отеле» описали парня, который просматривал книгу регистрации. Полицейский, записывавший их показания, случайно оказался тем самым, с которым ты обходил гостей отеля. Как только личность Энн была установлена, стало известно, что она работала в ночных клубах; один дошлый репортеришка припомнил случай, когда ее имя упоминалось в связи с именем Мартина Грейди. А те, кто умеет хорошо соображать, докопались до тебя.
— Что, служба безопасности тоже сюда влезла?
— Да. Как раз это тебе передает Ньюаркский контрольный центр. Задействована также группа из ЦРУ и некоторые другие службы. Сюда они пока не добрались, так что линяй поскорее. Мартин Грейди дает тебе персональный приказ продолжать дело согласно инструкциям.
— Что известно о Мартреле?
— Он все еще в больнице.
— Ладно. Если понадобитесь, вызову через Ньюарк. Теперь мне придется выходить по ночам, а днем сидеть в кино. В полиции есть мое фото. Оставайтесь на связи, ребята.
— Пока, сэр. Будьте осторожны.
Я почувствовал, как мои губы складываются в улыбку. Потом набрал номер Уотфорда и сообщил, что убийство Энн имеет самое непосредственное отношение к делу Мартреля и что она принадлежит к нашей организации. Сменила на посту Билла Копли и была выслежена той самой бандой, которая жаждет пристукнуть Мартреля.
— Что она там искала, в отеле?
Я расхохотался:
— Что искала, приятель? Нет, не скажу, лучше в один прекрасный день продемонстрирую в натуре!
Я выбрал киношку на Таймс-сквер и просидел в ней десять часов подряд. Хорошо выспался, но вынужденное безделье мне порядком наскучило. Потом, к вечеру, по спешил в лабораторию к Эрни Бентли.
Он старался вникнуть во все детали, но, как все технари в нашем особом деле, интересовался ими лишь со своей профессиональной точки зрения. Делал то, о чем его просили. При помощи грима настолько изменил мое лицо, что вряд ли меня кто узнал бы при встрече. Я снял одежду, потом облачился в твидовый пиджак и слаксы, достаточно поношенные, чтобы они выглядели как надо в том районе, где мне лучше пожить. Под конец я проверил свой пистолет.
— Жаль Энн, — сказал Эрни.
— Да уж, что говорить.
— Полиция отметила, что у убийцы очень мощные руки. Энн умерла мгновенно. — Он посмотрел на меня, ожидая ответа, потом заговорил снова: — В чем-то она опростоволосилась. Я сам вручал ей автоматический пистолет, когда она получила задание.
— Ты найдешь его в моей сумке.
— Такая опытная... — начал он.
— Мы все опытные, Эрни. Всего-то и надо, что совершить единственный промах.
— Если все шло как надо, у нее оставался шанс. Как же она прошляпила?
— Пока не знаю, — сказал я. — Есть одна мыслишка, но я не уверен до конца.
— Другая женщина?
— Возможно.
Эрни нырнул куда-то и через несколько секунд вернулся с небольшим пластиковым футляром. Открыл его достав черную самописку, положил ее себе на ладонь. Одним из его увлечений были сильнодействующие взрывные устройства, и он постоянно изготавливал их в форме безобидных на вид мелких вещиц.
— Как тебе это?
— Аккуратненько. Для чего оно?
— Кто знает? Выглядит как обыкновенная ручка и пишет нормально, но, если ты снимешь защитный колпачок, наденешь на другой конец и сдвинешь на полоборота, произойдет взрыв силой в три заряда динамита. Может пригодиться.
— Надежное?
— Надежнее того, что я тебе давал в последний раз. Это нечувствительно к повышению температуры. Происходит кислотная реакция, которой ты можешь управлять по своей воле. — Эрни вручил мне устройство с самым серьезным видом. — Если используешь, дай потом подробное описание.
Я взял у него ручку, рассмотрел получше и сунул во внутренний карман пиджака, заметив:
— Не очень-то хочется таскать при себе эту чертовщину.
Эрни уставился на меня, распахнув глаза во всю ширь:
— Судя по всему, тебе оно может понадобиться. Надо быть заранее готовым к сражению.
Я хмыкнул нечто, отдаленно напоминающее благодарность, и поднял телефонную трубку. По второму из набранных номеров мне ответил нужный голос, и я попросил ответившего встретиться со мной через двадцать минут в ресторане «Голубая лента» на Сорок четвертой улице.