Спиллейн Микки. Змея

   — Ты навостришь уши, детка. Я старый солдат и разбираюсь в этих делах, тебе меня не одурачить. Ты можешь делать что хочешь. Возвращайся. За тобой кто-то охотится. Живя в надежном месте, ты развяжешь мне руки, и я смогу спокойно заняться твоим делом.
   Она грустно улыбнулась и посмотрела на свои руки.
   — Отчим хочет моей смерти.
   — Ладно, допустим. Хотя я с тобой и не согласен. Но в таком случае он не сможет ничего сделать, пока ты живешь в его доме. Там за ним наблюдает слишком много народу.
   — И вы тоже будете наблюдать, Майк? Я рассмеялся:
   — Конечно. Я глаз с тебя не спущу.
   — Только не обманывайте меня, Майк.
   — Хорошо. Теперь слушай меня, Сью.. Твой отчим дал мне пять тысяч долларов, чтобы я занялся твоим делом. Поэтому и речи не может быть о том, что он замешан в этом деле и просто пытается навести меня на ложный след: по-моему, он знает, с кем имеет дело. Я не новичок, я уничтожил столько гангстеров, что меня так просто не проведешь.
   — Вы действительно в этом убеждены, Майк?
   — Детка, пока все не кончено и не подведена черта под делом, я ни в чем не убежден. Но судя по теперешнему положению вещей, со стороны отчима тебе опасность не грозит. Итак, ты вернешься домой?
   — Если вы хотите.
   — Хочу.
   — Вы будете меня навещать?
   Большие карие глаза были, пожалуй, чересчур большими.
   — Конечно. Но что может быть общего у такого парня, как я, с такой девушкой, как ты? Она улыбнулась:
   — По-моему, очень много...
   Сима Торренса не было дома, но Джеральдина Кинг сразу же выслала машину за Сью. Я дождался ее отъезда и затем отправился в свое бюро. Лифт поднял меня на восьмой этаж. Я вышел из кабины и чуть не налетел на человека, стоявшего спиной ко мне, привалившись к стене. Если бы мне в голову не пришла мысль, что поза его необычна и что это, возможно, потому, что он себя плохо чувствует, — то через секунду я уже лежал бы мертвым лицом вниз на Мраморном полу.
   На сотую долю секунды я увидел его лицо, искаженное болью и ненавистью. Я бросился на пол возле стены и потянулся за своим пистолетом, но мой противник успел дважды выстрелить, и обе пули ударились в пол рядом с моей головой.
   Наконец я вытащил пистолет, но было уже поздно. Он вскочил в лифт и закрыл дверь. Гнаться за ним не было смысла. Лифт был довольно быстрым, а лестница находилась в противоположном конце коридора. Я встал, отряхнул пыль с костюма и посмотрел на человека, высунувшего голову из соседней двери.
   — В чем дело? — спросил он.
   — Понятия не имею. Похоже, в лифте что-то грохнуло.
   v-Я — В этом лифте всегда что-то не в порядке, — проворчал он и скрылся за дверью.
   Обе пули отскочили от пола и застряли в стене. Они сильно сплющились, но все-таки по ним можно было опознать оружие. Я выковырнул их из штукатурки, сунул в карман и вошел в бюро. Я позвонил Пату и рассказал о том, что произошло. Он коротко рассмеялся:
   — Тебе по-прежнему везет, Майк. Как долго это будет продолжаться?
   — Кто знает...
   — Ты узнал его?
   — Это тот парень, которого ранил Бэзил Левит. Кажется, его зовут Марв Каниа.
   — Майк...
   — Мне известна его биография. У вас есть что-нибудь против него?
   — Рассказывать пришлось бы не меньше месяца. Он в розыске. Ты уверен, что это был он?
   — Вполне.
   — Кажется, он довольно зол на тебя.
   — Пат, у него пуля в животе. Он терпит невыносимую боль, и если он вообще еще жив, то только потому, что хочет меня убить. Если мы его поймаем, тогда нам, возможно, удастся узнать, что скрывается за этим делом. Если он понимает, что умрет, тогда он сделает все, чтобы в ближайшее время покончить со мной. Но ведь ты понимаешь, что, раненый, он не может так просто разгуливать по городу.
   — Но именно этим он и занимается.
   — Значит, он упадет. Любого, кто захочет ему помочь, он постарается прикончить. Но он не может постоянно следить за мной, я слишком много двигаюсь.
   — Значит, он будет тебя где-то поджидать, Майк.
   — Когда... и где?
   — Ты не понимаешь важной вещи. Если ему известно, что скрывается за этим делом, тогда он сообразит, что рано или поздно ты появишься в определенном месте. Ему нужно будет только дождаться тебя там.
   — А в этот промежуток времени?
   — Об этом уж я позабочусь. Если он оставит за собой след, то мы найдем его. Существует не так уж много мест, где он может спрятаться.
   — Ладно.
   — И еще...
   — Да, Пат?
   — Не трогай его, если найдешь, понял? У меня уже и без того довольно неприятностей. Новый окружной прокурор пытается лишить тебя лицензии.
   — Это ему удастся?
   — Возможно.
   — Ну что ж, тогда передай ему, что я работаю вместе с вами. Кстати... если ты покопаешься в комнате, находящейся напротив окон Вельды, то найдешь там винтовку с оптическим прицелом, принадлежавшую Бэзилу Левиту. Возможно, тебе удастся установить, где он ее приобрел.
   — И ты говоришь мне об этом только теперь? — спокойно сказал он.
   — Я сам ее только что нашел.
   — Что все это значит?
   Я не стал рассказывать ему о своих предположениях.
   — Не знаю. Подумай сам.
   — Ладно. А теперь пришли мне пули побыстрее.
   — Я пришлю их с посыльным.
   Я позвонил в агентство “Стрела”. От них пришел посыльный, забрал конверт, в который я положил два кусочка свинца, и ушел. Я растянулся на кушетке...
   Возможно, я проспал часа три Это был глубокий сон без сновидений, и, когда зазвонил телефон, я услышал, наверное, только четвертый или пятый звонок. Я сказал “алло” и услышал в трубке голос Вельды:
   — Майк...
   — Да, детка. В чем дело?
   — Можем мы встретиться, чтобы немного поболтать? Я крепко сжал пальцами трубку. “Поболтать” — это было наше кодовое слово. Оно означало — “опасность, будь настороже”.
   Я понизил голос на случай, если нас кто-нибудь подслушивает, и небрежно сказал:
   — Конечно, крошка. Где ты будешь?
   — В небольшом ресторанчике на Восьмой авеню, неподалеку от Мэдисон-Гарден. Бар Лью Грина.
   — Знаю. Сейчас приеду.
   — Только, Майк... приезжай один.
   По дороге к лифту я зашел в бюро Ната Дратмана и уговорил его дать мне автоматический пистолет тридцать второго калибра, который я сунул сзади за пояс брюк. Затем я взял такси и поехал к бару. Воздух был насыщен влагой, и на мокрых тротуарах отражался свет фонарей. Был один из тех вечеров, которые не сулят ничего хорошего.
   В баре пара крепких парней полупьяными голосами обменивалась какими-то историями, вопил телевизор. Узкий сводчатый коридор вел в заднюю комнату, погруженную в полутьму. Проходя мимо, я услышал тонкий голос:
   — Тихо, мистер.
   У стены стоял человек, держа руку в кармане пиджака. Мне не стоило бы большого труда справиться с ним — безразлично, вооружен он был или нет, — но я повиновался ему. Он провел меня к боковой двери, где ждал еще один тип, нагло усмехнувшийся при виде меня.
   — Он всегда носит с собой большую пушку. Ты уже обыскал его?
   — Обыщи сам, — сказал худой. Второй знал, где надо искать. Он вытащил мой сорок пятый из кобуры и сказал:
   — Красивая штучка...
   Усмехнувшись еще раз, он сунул пистолет в карман и указал на дверь:
   — Пошли. У входа нас ждет машина. Вы у нас важная персона.
   Они привезли меня в Лонг-Айленд-Сити. Дом находился в районе, где все здания предназначались на слом, чтобы расчистить место для фабрики. Машина остановилась перед заброшенным магазином, и, когда старший из двух кивнул, я вылез из машины и последовал за ним в проход между зданиями. Тощий шел за нами в некотором отдалении.
   Трое сидели за столом, в кресле на дальнем конце — Вельда. Комната была освещена ярким резким светом переносной лампы. Этот свет четко обрисовывал контуры людей и придавал их лицам нереальный вид.
   Я посмотрел на Вельду:
   — Ты в порядке, дорогая?
   Она кивнула, но рот ее был крепко сжат.
   Здоровенный парень сказал:
   — Значит, вы и есть Майк Хаммер? Я свирепо ответил:
   — А вы — Дел Пеннер. Его лицо стало жестким.
   — Вы его обыскали?
   Оба парня у двери кивнули, и один вытащил из кармана мой пистолет.
   Дел сказал:
   — Вы рассчитывали слишком быстро справиться с нами, Хаммер. Но мы не дураки...
   — Откуда же я знал?
   — При вашей профессии всегда нужно быть готовым к неожиданностям.
   — Учту. Так в чем дело, Пеннер?
   — Вы послали эту девушку разведать обо мне. Зачем?
   — Затем, что кое-кто наступил мне на ногу. Парень по имени Кид Хэнд. Насколько я слышал, вы должны унаследовать его место. А я не люблю, когда меня трогают. Ясно?
   — С вами может произойти еще нечто худшее, чем просто нападение, Хаммер. Но мы слышали, что вы теперь большая шишка, так что если вас убрать, то поднимется слишком много шума. Не то чтобы мы его боялись, но просто кому охота вешать себе на шею следствие? Однако вам придется кое-что выложить нам. Ну, начинайте.
   — Ясно. Вы, стало быть, поднялись наверх. Пеннер подчеркнуто незаинтересованно пожал плечами:
   — Кто-то всегда бывает наверху. Дальше.
   — Кто такой Дикерсон?
   Они все молча переглянулись, потом Дел Пеннер решил мне ответить. Подумав немного, он сказал:
   — Раз вам известно имя, остальное мы вам можем сказать. Никому не известно, кто такой Дикерсон.
   — Кому-то все-таки известно.
   — Возможно. Но не мне и не вам. Что еще?
   — Значит, вы действуете на собственный страх и риск?
   — Не беспокойтесь за меня. Когда девушка появилась в баре и стала расспрашивать обо мне, я просто заинтересовался, почему она это делает. Я спросил ее, и она мне ответила, что это поручение ей дали вы. Теперь послушайте меня, Хаммер. Мне известны обстоятельства, при которых были убиты Кид Хэнд и ранен в живот Марв Каниа. Пока что я не получал относительно вас никаких распоряжений, но, как я уже сказал, если за мной начинают шпионить, то меня интересует, почему это происходит.
   — Допустим, Пеннер. Я такой же обидчивый, как и вы. Пусть каждый, кто захочет обменяться со мной выстрелами, учтет это. А похоже, у вас есть такое намерение, и я не единственный, кто так думает. Только запомните, что в этом городе не так-то просто совершить убийство и потом скрыться безнаказанно. Раз уж вы унаследовали пост Кида Хэнда, вы обязаны знать это.
   Пеннер принужденно улыбнулся:
   — Картина ясна, Хаммер. Но я как раз и пытаюсь воспрепятствовать крупной пальбе.
   — Значит, приглашение сюда я должен расценивать как предупреждение?
   — Что-то в этом роде.
   — Или, может быть, вы хотите заранее оказать кому-то услугу?
   — То есть?
   — Ну, точно так же, как Кид Хэнд, желая оказать кому-то личную услугу, спустился со своего высокого пьедестала и решил снова побаловаться с пистолетом.
   Атмосфера накалялась. Однако Дел Пеннер смотрел на меня так, будто до него не дошли мои слова.
   — Итак, это предупреждение, Хаммер. И оставьте меня в покое... Я думаю, что вы стоите полторы тысячи долларов. Две ваши смерти обойдутся мне в полторы тысячи. Я заплачу их — и больше у меня никто не будет стоять на дороге. Понятно?
   Опершись о стол, я придвинулся к его лицу и спросил:
   — А сколько стоите вы, Дел?
   Он не моргая смотрел на меня жесткими светлыми глазами. Я сказал:
   — Пошли, Вельда. Джентльмены доставят нас домой... В машине мы сидели впереди, рядом со старшим гангстером, а тощий тип уселся сзади. Всю дорогу до Манхэттена он поигрывал моим пистолетом. Затормозив у моего бюро, старший сказал:
   — Выметайтесь!
   — А мой пистолет?
   — Он слишком хорош для такого слабака, как ты, — сказал он. — Я оставлю его себе на память.
   Я молниеносно выхватил из-за пояса пистолет тридцать второго калибра и приставил к его шее, а Вельда повернулась и направила браунинг на тощего типа. От неожиданности тот поперхнулся, потом отдал мой пистолет, облизав пересохшие губы, и попытался что-то выдавить из себя.
   .Старший гангстер сказал:
   — Послушай, приятель...
   — Я никому ничего не спускаю, парень. Передай это своим.
   Он закатил глаза. По-видимому, он меня понял. Мы вышли из машины, и она, взвизгнув шинами, укатила. Я посмотрел на Вельду и улыбнулся:
   — Как ты догадалась, что я собираюсь сделать?
   — В последнее время мне слишком часто приходится читать чужие мысли. Я поняла, что произойдет.
   — Не знаю, что мне сделать: поцеловать тебя или отшлепать?
   Она лукаво улыбнулась:
   — Ты всегда можешь меня поцеловать.
   — Ты только не проси меня.
   — Почему бы и нет? Иначе, мне кажется, я от тебя ничего не добьюсь...
   Мы отправились поужинать в ресторан Тедди, находящийся в деловой части города. За одним из столиков сидели супруги Адаме и Хай Гарднер. Они пригласили нас к себе.
   Заказав нам по бифштексу, Хай осведомился:
   — Вы пришли поужинать или что-то разузнать?
   — И то и другое.
   — Джо неплохо поохотился для тебя. Он обратился ко мне, а я еще кое к кому, и постепенно картина жизни интересующей тебя особы начала проясняться. Когда ты разрешишь опубликовать эту историю?
   — Когда срок подойдет.
   — Ну ладно. Итак, что же произошло с этой Салли Девон?
   — Рассказывай, Джо, — сказал я. Он с трудом дождался возможности высыпать на нас только что полученный ворох новостей.
   — Ну, Майк, и задал же ты мне задачку! Здесь уже почти никто не помнит эту женщину. Все старые истории давно позабыты. И ты знаешь, кто откопал информацию для тебя?
   — Конечно, Синди!
   — Как ты догадался?
   — А кто же еще?
   — Итак, слушай. Нам удалось найти нескольких танцовщиц, работавших вместе с Салли, и мы нажали на этих старых дам. Оказывается, Салли была в шоу-бизнесе, но недолго, а кроме того, это был просто фасад для других ее дел. Бывшим подругам не хотелось выдавать Салли, идти против старой дружбы... Но кое-что мы смогли узнать. Салли Девон была не чем иным, как шикарной шлюхой. Одно время она водилась с разными денежными тузами, а когда ее время прошло, она связалась с парой крупных гангстеров. Вельда озадаченно посмотрела на меня:
   — Но если она спуталась с гангстерами, то как же ей потом удалось подцепить Сима Торренса, который производил впечатление совершенно порядочного человека? Здесь что-то не вяжется.
   — Отлично вяжется, — сказал Хью. — Он помогал ей, еще в бытность свою помощником окружного прокурора. Знаешь, как это бывает: она все еще была красавица и при этом неглупа. Итак, они стали друзьями, а позже он женился на ней. Я могу назвать вам кучу политиков, женатых на бывших танцовщицах. Это случается чаще, чем ты думаешь. — Он положил вилку на тарелку и отпил из стакана. — Так в чем суть дела, которым ты занимаешься? — спросил он. — Шантаж?
   — Не знаю, — ответил я.
   — Что же ты тогда знаешь? Подумав, я спросил.
   — Торренс сейчас довольно влиятельная личность, не правда ли?
   — Настолько влиятельная, насколько можно быть, не будучи губернатором.
   — Ясно. Он сказал мне, что в различное время ему угрожали парни, которых он упрятал за решетку.
   — Они все это делают.
   — Но другие не попадают в такую кашу.
   — Ну, и дальше?
   — Хай, мне нужно проглядеть отчеты о всех больших процессах Торренса и о людях, которые ему угрожали. Наверняка у тебя в архиве есть все это.
   Пожав плечами, он рассмеялся:
   — Насколько я понимаю, все это нужно тебе сегодня же.
   — Почему бы нет?
   — Итак, отложим ужин и поедем ко мне в контору. Вставайте...
   Досье, заведенное Хаем на Сима Торренса, было довольно обширным и состояло из множества газетных вырезок. Мы разделили их между собой и уселись читать за письменный стол. Вскоре все вырезки были разобраны. Джо нашел четыре угрозы в адрес Сима Торренса. Синди — шесть. Мы с Вельдой — три. И Хай еще одну. Он засунул вырезки в копировальный аппарат, дал мне копии, а сами вырезки опять разложил по местам.
   — Можно нам теперь разойтись по домам? — спросил он.
   Джо был еще не прочь продолжить, но Синди слегка ткнула его под ребро.
   — Ну что ж, по домам так по домам, — сказал я. Внизу все распрощались, и мы с Вельдой пошли вместе. В одном отеле на Сороковой улице я снял два номера — для себя и для Вельды. Поцеловав ее на прощанье, я отправился к себе. Вельде это не понравилось, но у меня была еще работа.
   Приняв душ, я уселся на кровати и стал просматривать копии газетных вырезок. Одну за другой я сбрасывал их на пол, пока у меня не осталось четыре. Все остальные люди, когда-то угрожавшие Симу Торренсу, были или мертвы, или сидели в тюрьме. На свободе оставались четверо: трое из них были освобождены условно и находились под наблюдением полиции, и один полностью отсидел тридцать лет, хотя был осужден пожизненно. Его освободили за хорошее поведение, как это иногда бывает.
   Ему было сорок два года, когда он вошел в камеру, и семьдесят два, когда он вышел из нее. Его звали Сонни Мотли, и на снимке он был изображен в своей небольшой обувной мастерской на Амстердам-авеню. Я отложил эту вырезку и просмотрел остальные.
   У Шермана Баффа было две судимости. Сим Торренс имел полное право упрятать его за решетку. Бафф при всех угрожал в зале отомстить всем присяжным и судье, а в особенности Симу Торренсу.
   Затем был еще Арнольд Гудвин, сексуальный маньяк. Насильник. Он считал Торренса ответственным за тяжелый приговор. Адреса Гудвина не было, но раз он освобожден условно, его будет нетрудно найти через полицию.
   Николае Бекхауз, бандит с целым рядом приводов, оказал сопротивление при аресте и заколол полицейского. Адреса тоже не было, но его также можно было узнать в полиции.
   Я сложил три вырезки и сунул их в карман брюк, потом лег на кровать. И тут раздался стук в дверь.
   Держа в руке свой сорок пятый, я отодвинул задвижку и отступил в сторону. В комнату, улыбаясь, вошла Вельда, затворила дверь и прислонилась к ней спиной.
   — Собираешься застрелить меня, Майк?
   — С ума сошла! Чего тебе надо?
   — А ты не знаешь?
   Я притянул ее к себе, поцеловал в волосы, но тотчас почувствовал огонь ее губ. Вельда прильнула всем телом ко мне, ее твердые груди прижались к моей груди.
   — Я буду вести себя нагло, любовь моя... пока ты не уступишь.
   — Ты отправишься немедленно к себе в постель!
   — В постель — да, но не к себе.
   Вельда отстранилась и направилась к моей кровати. Медленно-медленно, рассчитанными движениями сняла с себя одежду. Немного постояла передо мной обнаженная, с улыбкой, потом скользнула в постель и стала ждать.
   — Теперь посмотрим, кто из нас наглее, — сказал я и лег рядом с ней. Выключил свет, накрылся простыней и покрывалом, повернулся на бок спиной к Вельде и закрыл глаза.
   — Настоящий ублюдок, — ласково произнесла она. — Я убила бы тебя... если бы не любила!

Глава 5

   Я встал и оделся еще до восьми. Большое, красивое, черноволосое и сильно растрепанное существо, всю ночь с удобством проспавшее в моей постели, потянулось, поглядело на меня сонными глазами, потом выпрямилось и расхохоталось.
   — Злишься? — спросил я.
   — Определенно. — Она показала мне язык. — Ты еще заплатишь мне за эту ночь!
   — Вылезай-ка из постели. У нас много дел.
   — Посмотри на меня.
   — Ни за что.
   Я отвернулся к зеркалу и принялся повязывать галстук. Сказать по правде, не так-то легко было отвести глаза от ее большого и такого красивого в своей почти пугающей гармонии тела. Она постояла немного, прекрасно зная, что я все-таки смотрю на нее, потом нагая прошествовала в душ, не позаботившись закрыть за собой дверь. На этот раз я увидел нечто новое. Большой свежий рубец, который пересекал бедро, и еще несколько параллельных ему на нижней части спины. Я не раз видел такого рода отметины. Их оставляли ножи. Или хлыст. Руки мои замерли на секунду, потом я снова взялся за галстук.
   Вельда вышла, завернувшись в махровое полотенце на манер саронга; она благоухала свежестью и туалетным мылом, но я уже не смотрел на нее. Достал копии вырезок и сделал вид, что читаю их, пока она одевалась, потом дал вырезки Вельде, чтобы она убрала их в свою сумочку, и пропустил ее первой в дверь.
   Нажав в лифте кнопку, я взял Вельду под руку и сказал:
   — Больше не делай этого, котенок. Ее зубы сверкнули в улыбке.
   — О нет, Майк. Ты заставляешь меня ждать слишком долго. Я готова на что угодно, только бы заполучить тебя. Можешь жениться на мне прямо теперь...
   — Теперь у нас нет на это времени.
   — Тогда приготовься страдать, джентльмен! Позавтракав, я отправился к Пату в бюро, чтобы он связал меня с офицерами, которые наблюдали за Баффом, Гудвином и Бекхаузом. Оказалось, что за Баффом и Бекхаузом наблюдает один человек, и он охотно дал мне сведения.
   Шерман Бафф женился, жил в Бруклине и имел мастерскую электроприборов, где выполнял заказы больших фирм. Его дом находился в хорошем районе, у него был значительный доход, любимая жена, — и, судя по всему, он не имел ни малейшего намерения возвращаться к прошлому. Наблюдавший за ним полицейский сообщил, что Бафф стал полезным членом общества.
   Николае Бекхауз тоже регулярно отмечался в полиции, но его приводил брат, зубной врач, заботившийся о нем. В драке во время тюремного заключения Бекхаузу повредили позвоночник, так что его частично парализовало. Мозг его тоже пострадал — у него было сознание десятилетнего ребенка.
   Наблюдавший за Арнольдом Гудвином полицейский говорил со мной более чем обеспокоенно. С Гудвином всегда были трудности, и уже три месяца как он не отмечался. Офицер попросил меня, в случае если будет найден след Гудвина, уведомить его. Он опасался, что Гудвин, прежде чем его найдут, успеет убить еще кого-нибудь.
   Кажется, Арнольд Гудвин был тем человеком, которого мы разыскивали.
   Вельда спросила меня:
   — А ты не хочешь посетить четвертого?
   — Сонни Мотли?
   — Это займет всего пару минут.
   — Ему уже за семьдесят. Почему ты считаешь это нужным?
   Она задумчиво сказала:
   — Когда-то это было очень громкое дело — “Убийца за три миллиона долларов”.
   — Но он получил срок не за убийство. У него было три судимости, и поэтому, когда его схватили во время грабежа, его автоматически ждало пожизненное заключение.
   — За это время можно накопить много злости.
   — Конечно. Но в семьдесят лет не очень-то хочется бегать в поисках наемных убийц после тридцатилетней отсидки Будь разумной.
   — Ладно Но ведь это не займет много времени — Сдаюсь. От продавца газет мы узнали, что мастерская Сонни Мотли всегда открывается в семь часов утра.
   Сонни — усталый, сутулый старик — сидел у окна и чинил каблук у дамской туфли. Он был похож на плешивого Деда Мороза.
   Вельда и я уселись на деревянные стулья, и он отложил молоток и подошел к нам, чтобы почистить нам туфли. Мастерская была старая, и вдоль одной стены тянулись полки с обувью.
   Когда он кончил, я дал ему доллар и спросил:
   — Давно уже здесь работаете? Он опустил деньги в кассу и усмехнулся, когда я отказался от сдачи.
   — Полтора года. — Он сдвинул очки на нос и испытующе поглядел на меня. — Репортер?
   — Нет.
   — Вы похожи на полицейского, но полицию я уже давно не интересую. Значит, вы частный сыщик, верно? Я не ответил ему, и он, тихонько хихикнув, сказал:
   — У меня большой опыт общения с сыщиками, молодой человек. Поэтому не наводите тень на плетень. Так что вас интересует?
   — Эта мастерская принадлежит вам?
   — Конечно. В течение тридцати лет в заключении я откладывал по паре центов в день от того, что платило государство, а кроме того, делал бумажники и пояса и продавал их, и на эти деньги купил мастерскую. Она стоила недорого, а сапожное дело — это единственное, чему я учился... Правда, вам это совсем неинтересно.
   Засмеявшись, я кивнул:
   — Ладно, Сонни. Мы пришли расспросить о делах давно минувших дней: вы угрожали убить Сима Торренса?
   — Ну да. Об этом меня часто спрашивают. Большей частью репортеры. — Он подвинул свой табурет и усмехнулся. — Я тогда здорово разозлился. — Он рассмеялся и сдвинул очки на лоб. — Правда, если бы его сейчас убили, я не стал бы проливать слез, но знаете, мистер...
   — Хаммер. Майк Хаммер.
   — Да, мистер Хаммер... Ну так вот, я вдоволь насиделся, с меня хватит. Не то чтобы моя жизнь теперь сильно отличалась от тюремной: та же работа и по стольку же. Но я теперь на свободе. Понимаете?
   — Конечно.
   — Ну и есть кое-что еще. Я уже стар. Мой образ мыслей изменился. — Он посмотрел на Вельду. — То же произошло и в отношении к женщинам. Когда-то я мог с ума сойти при мысли, что не смогу получить понравившуюся мне женщину. О, в то время я очень хотел убить Торренса. Но огонь постепенно угасает, и становишься равнодушным. Точно так же я думаю сейчас и о Торренсе. Он мне безразличен. Я почти не вспоминаю о нем — разве только репортер или кто-то вроде вас начинает расспросы, — и эта история кажется мне забавной. Глупо, не правда ли?
   — Нет, не глупо, Сонни.
   Он захихикал и закашлялся, потом посмотрел на меня:
   — Так же глупо, как мое имя. Сонни. Да, приятель, когда-то я имел успех у женщин. У меня был чертовски юный вид, и каждой хотелось согреть меня материнской лаской. Тут я и снимал сливки. — На секунду в его глазах появилось печальное выражение, но потом он опять пустился в воспоминания. — Сонни... Да, было время. Но теперь огонь погас...
   — Ну... — Я взял Вельду под руку, и он понял, что мы собираемся уходить.
   Он поспешно сказал, как человек, страшащийся одиночества и не желающий терять слушателей:
   — Если хотите, я покажу вам газетный отчет о моем процессе. Кто-то сохранил его для меня. Подождите минуту. — Он быстро встал и засеменил в заднюю комнату, дверь которой была прикрыта занавеской.