Страница:
Спинрад Норман
Стальная мечта
Норман Спинрад
Стальная мечта
Позвольте Адольфу Гитлеру перенести вас в далекое будущее нашей Земли, где один лишь Феррик Яггер со своим могучим оружием, Стальным Командиром, стоит между жалкими останками истинно человеческой расы и ордами безмозглых мутантов. Судьба человечества находится в руках доминаторов, носителей абсолютного Зла, угрожающих миру аннигиляцией.
"Вождь под Свастикой", роман, собравший широкую читательскую аудиторию во всем мире, по праву считается наиболее выдающимся произведением, вышедшим из-под пера этого писателя. В 1954 году "Вождь под Свастикой" был удостоен премии Хьюго как лучший научно-фантастический роман года. По прошествии долгого времени мы рады представить вам новое издание этого замечательного произведения с послесловием самого Гомера Уиппла из нью-йоркского университета. Книга перед вами, дорогие читатели. Теперь вы сами можете судить, почему именно произведение в жанре научной фантастики стало светочем надежды в наши мрачные и опасные времена.
Другие научно-фантастические романы Адольфа Гитлера:
ИМПЕРАТОР АСТЕРОИДОВ
СТРОИТЕЛИ МАРСА
БОРЬБА ЗА ЗВЕЗДЫ
ЗАКАТ ЗЕМЛИ
СПАСИТЕЛЬ ИЗ КОСМОСА
РАСА ГОСПОД
ТЫСЯЧА ЛЕТ ПОРЯДКА
ТРИУМФ ВОЛИ
ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ НАШЕГО МИРА
Об авторе
Адольф Гитлер родился в Австрии 20 апреля 1889 года. В юности эмигрировал в Германию. Во время Великой Войны был мобилизован в немецкую армию. После войны сблизился с мюнхенскими радикалами, участвуя в их движении вплоть до своего окончательного отъезда в Америку в 1919 году. Поселился в Нью-Йорке. Первые годы на новой родине отданы изучению английского языка. В это время будущий писатель перебивается случайными заработками в качестве уличного художника или переводчика в Гринвич-Виллидж, в квартале, населенном преимущественно творческой богемой. По прошествии нескольких лет Гитлер начинает брать отдельные заказы на иллюстрирование журналов и комиксов. К 1930 году относятся его первые работы по иллюстрированию текстов, публикуемых в популярном журнале "Эмейзинг". В 1932 году Гитлер сотрудничает с редакциями нескольких НФ-журналов. И вот наконец 1935 год. Гитлер уже настолько освоился в новой языковой среде, что отваживается на литературный дебют в качестве писателя. К этому времени он определил для себя дело, которому посвятит остаток жизни. Отныне и до конца своей жизни Гитлер выступает как автор, иллюстратор и издатель научно-фантастических произведений. Сегодня, говоря о Гитлере, мы конечно же имеем в виду Гитлера-писателя. Но давайте не будем забывать и о других гранях таланта этой неординарной личности. Вспомним золотые тридцатые годы. В это время Гитлер славился и как популярный иллюстратор, и как замечательный редактор, составитель нескольких антологий. Он написал ряд отличных обзоров. Кроме того, в течение целого десятка лелдон редактировал и издавал популярный в свое время научно-фантастический журнал "Шторм".
Уже после его смерти, в 1955 году Всемирный конгресс по НФ удостоил роман "Вождь под свастикой" премии Хьюго. Роман был закончен Гитлером перед самой его кончиной в 1953 году. Но еще при жизни Адольф Гитлер успел стать заметной фигурой в НФ-кругах, снискав себе заслуженную славу незаурядного мыслителя и талантливого рассказчика. После первой публикации колоритные типажи и костюмы, воссозданные им в "Вожде под свастикой" стали излюбленной темой маскарадов, устраиваемых в рамках НФ-конвентов. Гитлер ушел от нас в 1953 году, но наследие, оставленное им, продолжает жить, вдохновляя энтузиастов НФ на новые свершения.
Адольф Гитлер
ВОЖДЬ ПОД СВАСТИКОЙ
Научно-фантастический роман
Глава 1
С тяжким стоном натруженного металла, в облаках пара прибыл в мрачное депо Порми паробус из Гормонда, запоздав на какие-то три часа, что по местным обычаям считалось удачей. Уродливые, человекоподобные твари нестройной толпой повалили наружу, демонстрируя характерное для боргравийского сброда многообразие оттенков кожи и телесных форм. Крошки от непрерывной жратвы, которой мутанты предавались в течение всех двадцати часов поездки, обильно усеивали их рваные и грязные одежды. Тяжелым, мерзостным духом разило во все стороны от этих ублюдков, бредущих и ковыляющих в сторону унылого бетонного строения, служившего здесь вокзалом.
Тем неожиданнее оказался облик того, кто последним сошел из кабины локомотива на землю; на фоне сброда благородство, излучаемое им, прямо-таки ошарашивало: высокий, атлетического сложения представитель человеческой расы в расцвете сил. Волосы цвета соломы, безупречно белая кожа, голубые сияющие глаза. Мускулатура, конституция, внешность - все в нем было гармонично и совершенно. Одеянием ему служила безупречно чистая и опрятная голубая туника.
Каждый квадратный дюйм внешности Феррика Яггера обличал в нем носителя чистого и беспримесного человеческого генотипа, челдон, собственно, и являлся. Лишь чистота породы и помогла ему уцелеть в течение столь долгого времени в дебрях биологической помойки Боргравии: квази-люди за версту чуяли чистый генотип. Внешний облик Феррика быстро ставил мутантов и ублюдков на место. И редко случалось, чтобы кто-нибудь из них осмелился хоть пикнуть против него.
Феррик сошел на землю и легко вскинул на плечо кожаный баул, в котором умещались все его пожитки. Ему не нужно будет толкаться на выдаче багажа среди вонючего сброда. Он прямиком направится в сторону Ульм-авеню, которая кратчайшим путем выведет его через грязный и убогий приграничный городишко к мосту. Феррик рассчитывал уже сегодня покинуть тошнотворные пределы Боргравии. Сегодня наконелдон сможет заявить свои права, принадлежащие ему как генотипически чистому представителю человеческой расы и как хелдонцу, чья незапятнанная родословная прослеживается на двадцать поколений.
Весь в думах о будущем, Феррик шел, почти не замечая того гнусного спектакля, что разворачивался вокруг него. Боргравийская действительность яростно осаждала его глаза, его уши, его ноздри в то время, как он уверенно шагал по утоптанному бульвара в сторону реки. Критическому взору Ульм-авеню представлялась пересохшей сточной канавой, стиснутой меж двумя рядами лачуг, неряшливо сколоченных из неструганых досок, листов кровельного железа и строительного мусора. Этот, с позволения сказать, бульвар являлся, очевидно, предметом особой любви и гордости жителей Порми. На каждом фасаде красовались корявые доски вывесок, с которых бездарная мазня зазывала прохожих внутрь, вовсю расхваливая убогий ассортимент. В качестве товара предлагалась продукция местного производства, а также подобранные с помойки артефакты высшей цивилизации, чьи владения раскинулись за рекой. Но торговле было тесно внутри лавчонок. Местами Феррику приходилось пробираться между лотками, которые хозяева выносили на середину улицы, навязывая прохожим гнусные на вид овощи, подгнившие фрукты и засиженные мухами сласти; все это расхваливалось пронзительными, визгливыми голосами, которые сливались с голосами прохожих, то и дело вступавших с хозяевами в перебранку, пытаясь сбить бессовестно завышенные цены.
Вонь, гам, толкотня и в целом нездоровая атмосфера этого места напомнили Феррику о большом рынке Гормонда, столицы Боргравии, города, где судьбе было угодно продержать его столько лет. Ребенком он был надежно защищен от соприкосновения с реалиями квартала, в котором родился и рос. Юношелдон глубоко скорбел, глядя на окружавший его мир. Теперь он старался по возможности избегать подобных мест. К чему изнурять себя ненужным унынием? Непрактично. Со временем в нем все больше крепло желание поскорее вырваться из Боргравии.
Взять хотя бы мутантов. Конечно, в Гормонде это досадное зрелище представало глазам неминуемо. Мутанты кишмя кишели повсюду, они лезли из каждой щели, из каждого закоулка. Не было в Гормонде места, свободного от мутантов. Здешний генофонд уродов, судя по всему, был немногим беднее столичного. Внешность местного сброда в Порми свидетельствовала о том, что и здесь скрещивание разных мутированных форм идет полным ходом. Как и повсюду в Боргравии, мутанты были представлены здесь четырьмя основными группами: синюшники, ящеромордые, арлекины и краснорылые. По крайней мере, в отношении некоторых из мутантов можно было утверждать, что в рамках своей группы они чистопородны. Но преобладали все-таки смешанные типы. Например, ящеромордые с синей или пурпурной, а не типично зеленой чешуей. Или синюшник с узором арлекина. Или приземистый жабоид ярко-красного цвета.
Скрещивание вело к новым мутациям, тут уж ничего не попишешь. Две генетические катастрофы в одном существе - явление слишком частое, чтобы не стать устойчивой тенденцией. Появлялись нежизнеспособные, узкоспециализированные формы. Взять хотя бы здешних пормийских лавочников: большинство из них карлики. Причем горбатые, заросшие густым черным волосом, с покатыми лбами, многие с признаками вторичной мутации кожных покровов - они были уже попросту неспособны к любой другой, требующей физических усилий, работе. В больших боргравийских городах можно повстречать немало типов и более причудливых форм. Впрочем, и в этой заштатной дыре Феррик заметил, прокладывая себе путь в вонючей толпе, троицу яйцеголовых. Их голые хитиновые черепа отливали красным в солнечном свете. Яйцеголовые отвлекли внимание Феррика, и он налетел на попугаеклювого. Тот резко повернулся и угрожающе щелкнул на Феррика своим огромным хайлом. И лишь затем до монстра дошло, кто перед ним.
Произошло то, что и должно было произойти. Попугаеклювый отвел в сторону вялый взгляд склеротика и обнажил безнадежно деформированные мутацией зубы.
- Простите, Истинный, - пробормотал он смиренно.
Феррик не удостоил его ответом, он молча проследовал дальше, не желая задерживаться в этой клоаке.
Но не прошло и минуты, как знакомое ощущение завладело его мозгом. Феррик замедлил шаг. Психическая аура указывала на то, что где-то рядом присутствует доминатор. Феррик безошибочно различал психоизлучение силы.
Вдоль небольшой улочки выстроились в ряд пять лотков. Заправляли там двое уродов: синюшно-жабоидный гибрид с бородавчатой голубой кожей и ящеромордый. Обращал на себя внимание остекленевший взгляд этих существ, характерный для мутантов, долгое время пребывающих под воздействием ауры власти. Яства на лотках находились в таком состоянии, что даже по невзыскательным боргравийским стандартам у них не было ни малейших шансов найти покупателя. Тем не менее мутанты и ублюдки кидались на эту тухлятину словно очумелые, скупая все по безбожно вздутым ценам.
Это могло объясняться лишь присутствием доминатора. В Гормонде такое случалось часто. В силу своей природы доминаторы предпочитали крупные города, где жертв для них находилось в достатке. Тот факт, что даже такой маленький городишко оказался зараженным, неоспоримо указывал, что власть Зинда над Боргравией была сильнее, чем представлялось Феррику.
Первым побуждением было остановиться, выявить доминатора, а затем свернуть отвратительному монстру шею. Однако Феррик немедленно взял себя в руки, рассудив, что ради освобождения нескольких ничтожных тварей от морока доминатора не стоит отдалять тот долгожданный миг, когда Боргравия со всеми ее мерзостями останется позади. Посему он спокойно продолжил свой путь.
Мало-помалу белдонечно петлявшая улица перешла в простую тропу, пересекавшую замусоренную рощу чахлых сосенок с болезненно искривленными стволами и порыжелой хвоей. Язык не поворачивался назвать это место усладительным для взора; однако для жителей Порми оно, похоже, служило местом отдыха, составляя разительный контраст со зловонной помойкой, которую являл из себя город. Еще один поворот - и роща осталась позади. Теперь тропа бежала вдоль южного берега Ульма.
Выйдя к реке, Феррик невольно остановился. Взор его был обращен на северный берег Ульма - в направлении границы между безнадежно больной и разлагающейся Боргравией и Верховной Республикой Хелдон.
По ту сторону реки зеленел Изумрудный лес. Могучие, генетически здоровые красавцы дубы выстроились стройными рядами на берегу. Для Феррика эти прекрасные деревья с безукоризненным генотипом, растущие на плодородном и незараженном черноземе Хелдона, воплощали в себе все то, ради чего и стояла в неприступном одиночестве на выродившейся и деградировавшей Земле Верховная Республика. Как Изумрудный лес был лесом генетически здоровых деревьев, так и сам Хелдон являлся лесом генетически здоровых людей, крепостью, о которую разбивались волны мутационного шторма, несущие генетический мусор. Все вокруг вырождалось, принимая все более и более чудовищные формы; Хелдон же стоял величавым и неприступным оплотом человеческой породы.
Тропа уходила к мосту через Ульм, великолепному мосту, грациозной аркой соединившему два берега. Уже на подходе к нему, Феррик не мог не восхититься несокрушимостью каменных опор, маслянистым отблеском нержавеющей стали. Мост яснее всяких слов говорил о колоссальном превосходстве Хелдона, являя собой очевидный продукт высшей цивилизации. Феррик невольно ускорил шаг и вскоре с величайшим удовлетворением для себя отметил, что Хелдон и здесь смог показать жалким квази-людям, кто есть кто в этом мире. Ибо хелдонский контрольно-пропускной пункт стоял у входа на мост, простирая, таким образом, власть Хелдона на боргравийскую территорию.
Черно-красно-белое здание КПП красноречиво свидетельствовало, что Верховная Республика Хелдон не уступит мутантам и пяди здоровой и плодородной земли. До тех пор пока Хелдон сохраняет в неприкосновенной чистоте свой генофонд, до тех пор пока расовые законы Верховной Республики служат надежной преградой генетической скверне - до тех пор в сердцах истинных людей будет жить надежда, что когда-нибудь вся планета окажется свободной от нечисти и станет, как и прежде, планетой людей.
Несколько троп с разных сторон сходились к зданию КПП. Перед входом, охраняемым чисто символическим отрядом хелдонских пограничников, вооруженных стальными дубинками - табельным оружием, - выстроился в очередь целый паноптикум квази-людей и мутантов. Это несказанно удивило Феррика, ибо ни у одного из этих жалких ублюдков не было ни малейшего шанса пройти жесткий экзамен на право стать гражданином Верховной Республики. На что надеялись эти несчастные? Или они вообразили себе, что в здании КПП сидят слепцы? Внешность недочеловеков говорила сама за себя. Взять любого из этих, с позволения сказать, "соискателей". Вон стоит явный ящеромордый, а следом за ним - квази-человек, уповающий на то, что лишний сустав его нижних конечностей останется незамеченным. За ним томится в очереди синюшник, за ним - пара горбатых карликов-гномов, дальше - яйцеголовый. И так вся очередь - представители почти всех отклонений, типичных для Боргравии. И все же на что надеялись эти убогие? Недоумевая, Феррик встал в очередь за довольно опрятно одетым боргравийцем без внешне выраженных генетических дефектов.
Феррик был готов к предстоящей генетической проверке, без которой нечего и думать о получении хелдонского гражданства. Проверка должна окончательно подтвердить чистоту его генотипа. Сам Феррик от всей души приветствовал грядущее испытание, мечтая лишь об одном: чтобы испытание это оказалось как можно более трудным, даже мучительным.
Ибо душа Феррика Яггера жаждала определенности. Незадолго до этого он прошел генетическую проверку в Боргравии, несмотря на все трудности и большие расходы. Проверка показала стопроцентную чистоту его генотипа, что, собственно говоря, и следовало ожидать при родословной Феррика - десять поколений истинных людей. Но сомнения по-прежнему одолевали юношу. Ибо немногого стоит проверка на чистоту породы в стране, где большинство населения составляют ублюдки и квази-люди, где сами аналитики являются мутантами. Пусть даже у обоих его родителей имелись хелдонские сертификаты о чистоте генотипа, пусть лишь так называемые военные преступления отца обрекли того на ссылку, а его, Феррика, - на рождение в боргравийской помойке. Убедительное доказательство того, что он является истинным представителем человеческой породы, Феррик мог получить только здесь, на боргравийско-хелдонской границе. А выводы о его чистоте, преподнесенные боргравийской наукой, в глазах Феррика не стоили ломаного гроша. Лишь получение гражданства Верховной Республики Хелдон - этого единственного бастиона истинно человеческого генотипа - могло послужить подтверждением его, Феррика, расовой чистоты.
Чего же в таком случае столь терпеливо дожидаются местные ублюдки? На что они рассчитывают? Ведь генетическую грязь не скроешь. Боргравиец, стоявший перед Ферриком, был тому превосходным подтверждением. Внешне он ничем не отличался от нормального человека, но его выдавал едкий запах, источаемый кожными покровами, - явное указание на измененную соматику, что является типичным признаком мутаций. Настоящий генетик-хелдонец определил бы это мгновенно, не прибегая к анализам, - по одному только запаху. Боргравийские генетики, понятное дело, не могли заметить вони, по той причине, что сами были мутантами. И вновь Феррик задавался вопросом: что же, в самом деле, заставляет этих несчастных, убогих ублюдков искать хелдонского гражданства?
Кармакское соглашение вынудило в свое время Хелдон открыть границы но только для истинных людей, чья чистота подтверждена хелдонским сертификатом. Возможно, здесь и крылся ответ. Быть может, этими жалкими ублюдками двигало бессознательное желание приобщиться к братству истинных людей.
Очередь двигалась быстро. Все новые и новые мутанты-соискатели появлялись у дверей КПП и скрывались за ними. Несомненно, большинство квази-людей тут же отбраковывалось строгой комиссией. Прошло совсем немного времени - и вот Феррик, миновав охрану у входа, первый раз в своей жизни ступил на территорию Верховной Республики Хелдон.
Интерьер КПП был чисто хелдонским. Пол, выложенный красными, черными и белыми плитками из мрамора. Добротные дубовые стены с черно-красно-белыми государственными флагами Хелдона. Помещение было ярко освещено электрическим светом от матово-белых шаров под потолком. Какой контраст с убогой обстановкой боргравийских жилищ, где волей судьбы пришлось провести свою жизнь Феррику, где он вырос и возмужал - среди голых стен, при скудном свете самодельных светильников, смрадных сальных свечей, - таков был интерьер боргравийских общественных зданий.
Пограничник, которому по мнению Феррика, следовало бы побольше обращать внимание на свой внешний вид, разделял очередь на два потока. Явные мутанты и нелюди - а такие составляли большинство - сразу же направлялись к дальней двери, через которую выпроваживались вон. Те же немногие счастливчики, которые не несли в своем облике явных признаков дегенеративности, выстраивались в очередь к другим дверям, за которыми работала комиссия. Феррик в душе одобрил подобную организацию работы КПП: незачем генетикам тратить время на безнадежных. Любой пограничник-хелдонец с ходу выявит типичные формы мутации. Впрочем, Феррик находил, что пограничник пропускает к дверям комиссии слишком уж много в высшей степени подозрительных экземпляров. Взять хотя бы смердящего квази-человека соседа Феррика по очереди. Ясно как день - генетик его отбракует.
Однако, приблизившись к пограничнику, Феррик отметил некоторые странности в его поведении. Порой он едва заметно кивал некоторым из отбракованных. Более того, сами отбракованные вели себя на диво сговорчиво, будто были посвящены в какую-то общую с пограничником тайну.
Может быть, эти несчастные дегенераты настолько утратили человеческий облик, что их скудного разумения не хватает даже на то, чтобы осознать крушение своих надежд? Или они изо дня в день становятся в эту очередь с тем, чтобы в очередной раз потерпеть неудачу? Феррику приходилось слышать, что подобное поведение мутантов - обычное явление в Крессии и Арбонне, где процесс деградации зашел так далеко, что мутация принимала немыслимо чудовищные формы. Однако в Боргравии генофонд постоянно обогащался и облагораживался за счет изгнанников из соседнего Хелдона, и здесь Феррик ни с чем подобным еще не встречался. Боргравийцы все же стояли неизмеримо ближе к истинным людям, нежели монстры из Арбонны или Зинда.
Когда настала очередь Феррика, пограничник равнодушно спросил:
- Дневной пропуск или соискание гражданства? - Голос его был усталым.
- Соискание гражданства, - четко и ясно ответил Феррик. Он недоумевал. Лишь официальный сертификат о генетической чистоте позволял ступить на благословенную землю Хелдона. Либо ты уже имеешь хелдонский сертификат, либо проходишь освидетельствование и получаешь сертификат - в противном случае все дороги для тебя закрыты. Тогда что означают эти загадочные дневные пропуска? Феррик слышал о них впервые.
Пограничник лениво мотнул головой, указывая Феррику место в очереди на комиссию. Беспокойство Феррика росло. Что-то здесь было не так. Где знаменитая хелдонская четкость? Нет ее и в помине. Пограничник едва ли не спит на ходу. В воздухе висит оцепенение. Может быть, на истинных хелдонцев так губительно действуют гнусные миазмы Боргравии?
Погруженный в свои мысли и сомнения, Феррик и не заметил, как миновал заветные двери и очутился в длинном узком помещении, стены которого были обшиты светлыми сосновыми досками, покрытыми искусной резьбой по дереву. На барельефе были искусно запечатлены сцены охоты в Изумрудном лесу. Вдоль помещения тянулся барьер из полированного черного камня, чей благородный цвет подчеркивали накладки из нержавеющей стали. Барьер отделял очередь от четырех таможенных офицеров-хелдонцев. Несмотря на то, что все четверо офицеров являли собой великолепные образчики истинно человеческого генотипа, в их форме Феррик заметил ту же небрежность, что и у пограничника в соседнем помещении. Офицерам определенно не хватало и выправки. Они стояли за барьером сутулясь, выпятив животы, с расстегнутыми воротниками мундиров, со сбившейся портупеей и больше напоминали клерков в монетном депозитарии, нежели облеченных властью охранников цитадели истинно человеческого генофонда - Верховной Республики Хелдон.
Беспокойство Феррика значительно усилилось после того, как давешний смердящий боргравиец после краткого собеседования с первым из таможенников, который снял у него отпечатки пальцев, оттер палец от чернил довольно-таки захватанной тряпицей, небрежно бросил ее таможеннику и проследовал к следующему из офицеров. Двери в дальнем конце комнаты были распахнуты, и за ними виднелся Ульмский мост, уводящий к Хелдону. В крайнем беспокойстве Феррик заметил, как за дверями охранник, вооруженный дубинкой, с кобурой на поясе, явно собирается поднять шлагбаум перед целой толпой боргравийского сброда весьма подозрительного вида.
Первый из таможенных офицеров оказался молодым и светловолосым хелдонцем. Все обличало в нем носителя беспримесного человеческого генотипа. Несмотря на то, что и от него веяло той же странной оцепенелостью, его мундир был, по крайней мере, отутюжен, а пуговицы и пряжка - начищены. Перед офицером лежала стопка бланков, чернильница с воткнутой в нее ручкой, пресс-папье, чернильная подушечка и кучка тряпиц не первой свежести, предназначенных для вытирания пальцев.
Офицер уставился на Феррика.
- У вас есть сертификат, выданный Верховной Республикой Хелдон, подтверждающий чистоту вашего генотипа?
Феррик отметил странный взгляд офицера. Будто таможенник смотрел сквозь него, куда-то вдаль.
- Я ходатайствую о выдаче мне сертификата и о получении хелдонского гражданства, - с достоинством ответил Феррик.
- Хорошо, - протянул офицер неопределенным тоном. Не глядя он взял ручку и пустой бланк и лишь после этого, будто с трудом, отвел взгляд своих голубых глаз от Феррика. - Тогда уладим формальности. Имя?
- Феррик Яггер, - гордо ответствовал Феррик, в глубине души надеясь, что офицеру фамилия Яггер что-нибудь да скажет. Хотя во времена заключения Кармакского соглашения Хеермарк Яггер был лишь одной из второстепенных фигур при правящем кабинете, в фатерлянде наверняка еще живы те, кто помнит имена кармакских мучеников. Но офицеру это имя, похоже, ничего не говорило - он просто занес его в бланк, к тому же, как показалось Феррику, несколько нетвердой рукой.
- Место рождения? - продолжал офицер.
- Гормону Боргравия.
- Кем являетесь в настоящий момент?
Феррик поморщился и через силу выговорил:
- Боргравийцем.
- Однако, - поспешил добавить Феррик, - мои родители - урожденные хелдонцы. Чистота их генотипа подтверждена хелдонскими сертификатами. Моим отцом был Хеермарк Яггер. Во время Великой Войны он служил унтер-секретарем генетической службы.
- Надеюсь, вы понимаете, что даже самая блестящая родословная не может заменить сертификат о чистоте.
Феррик побагровел.
- Я лишь хотел заметить, что мой отец стал изгнанником не вследствие нарушения расовых законов, но вследствие его преданности отечеству Верховной Республике Хелдон. Подобно многим честным хелдонцам, он стал жертвой предательского Кармакского соглашения.
- Это меня не касается, - отрезал офицер. - Дайте руку. - Он снял у Феррика отпечатки пальцев. - Я не очень-то интересуюсь политикой.
Стальная мечта
Позвольте Адольфу Гитлеру перенести вас в далекое будущее нашей Земли, где один лишь Феррик Яггер со своим могучим оружием, Стальным Командиром, стоит между жалкими останками истинно человеческой расы и ордами безмозглых мутантов. Судьба человечества находится в руках доминаторов, носителей абсолютного Зла, угрожающих миру аннигиляцией.
"Вождь под Свастикой", роман, собравший широкую читательскую аудиторию во всем мире, по праву считается наиболее выдающимся произведением, вышедшим из-под пера этого писателя. В 1954 году "Вождь под Свастикой" был удостоен премии Хьюго как лучший научно-фантастический роман года. По прошествии долгого времени мы рады представить вам новое издание этого замечательного произведения с послесловием самого Гомера Уиппла из нью-йоркского университета. Книга перед вами, дорогие читатели. Теперь вы сами можете судить, почему именно произведение в жанре научной фантастики стало светочем надежды в наши мрачные и опасные времена.
Другие научно-фантастические романы Адольфа Гитлера:
ИМПЕРАТОР АСТЕРОИДОВ
СТРОИТЕЛИ МАРСА
БОРЬБА ЗА ЗВЕЗДЫ
ЗАКАТ ЗЕМЛИ
СПАСИТЕЛЬ ИЗ КОСМОСА
РАСА ГОСПОД
ТЫСЯЧА ЛЕТ ПОРЯДКА
ТРИУМФ ВОЛИ
ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ НАШЕГО МИРА
Об авторе
Адольф Гитлер родился в Австрии 20 апреля 1889 года. В юности эмигрировал в Германию. Во время Великой Войны был мобилизован в немецкую армию. После войны сблизился с мюнхенскими радикалами, участвуя в их движении вплоть до своего окончательного отъезда в Америку в 1919 году. Поселился в Нью-Йорке. Первые годы на новой родине отданы изучению английского языка. В это время будущий писатель перебивается случайными заработками в качестве уличного художника или переводчика в Гринвич-Виллидж, в квартале, населенном преимущественно творческой богемой. По прошествии нескольких лет Гитлер начинает брать отдельные заказы на иллюстрирование журналов и комиксов. К 1930 году относятся его первые работы по иллюстрированию текстов, публикуемых в популярном журнале "Эмейзинг". В 1932 году Гитлер сотрудничает с редакциями нескольких НФ-журналов. И вот наконец 1935 год. Гитлер уже настолько освоился в новой языковой среде, что отваживается на литературный дебют в качестве писателя. К этому времени он определил для себя дело, которому посвятит остаток жизни. Отныне и до конца своей жизни Гитлер выступает как автор, иллюстратор и издатель научно-фантастических произведений. Сегодня, говоря о Гитлере, мы конечно же имеем в виду Гитлера-писателя. Но давайте не будем забывать и о других гранях таланта этой неординарной личности. Вспомним золотые тридцатые годы. В это время Гитлер славился и как популярный иллюстратор, и как замечательный редактор, составитель нескольких антологий. Он написал ряд отличных обзоров. Кроме того, в течение целого десятка лелдон редактировал и издавал популярный в свое время научно-фантастический журнал "Шторм".
Уже после его смерти, в 1955 году Всемирный конгресс по НФ удостоил роман "Вождь под свастикой" премии Хьюго. Роман был закончен Гитлером перед самой его кончиной в 1953 году. Но еще при жизни Адольф Гитлер успел стать заметной фигурой в НФ-кругах, снискав себе заслуженную славу незаурядного мыслителя и талантливого рассказчика. После первой публикации колоритные типажи и костюмы, воссозданные им в "Вожде под свастикой" стали излюбленной темой маскарадов, устраиваемых в рамках НФ-конвентов. Гитлер ушел от нас в 1953 году, но наследие, оставленное им, продолжает жить, вдохновляя энтузиастов НФ на новые свершения.
Адольф Гитлер
ВОЖДЬ ПОД СВАСТИКОЙ
Научно-фантастический роман
Глава 1
С тяжким стоном натруженного металла, в облаках пара прибыл в мрачное депо Порми паробус из Гормонда, запоздав на какие-то три часа, что по местным обычаям считалось удачей. Уродливые, человекоподобные твари нестройной толпой повалили наружу, демонстрируя характерное для боргравийского сброда многообразие оттенков кожи и телесных форм. Крошки от непрерывной жратвы, которой мутанты предавались в течение всех двадцати часов поездки, обильно усеивали их рваные и грязные одежды. Тяжелым, мерзостным духом разило во все стороны от этих ублюдков, бредущих и ковыляющих в сторону унылого бетонного строения, служившего здесь вокзалом.
Тем неожиданнее оказался облик того, кто последним сошел из кабины локомотива на землю; на фоне сброда благородство, излучаемое им, прямо-таки ошарашивало: высокий, атлетического сложения представитель человеческой расы в расцвете сил. Волосы цвета соломы, безупречно белая кожа, голубые сияющие глаза. Мускулатура, конституция, внешность - все в нем было гармонично и совершенно. Одеянием ему служила безупречно чистая и опрятная голубая туника.
Каждый квадратный дюйм внешности Феррика Яггера обличал в нем носителя чистого и беспримесного человеческого генотипа, челдон, собственно, и являлся. Лишь чистота породы и помогла ему уцелеть в течение столь долгого времени в дебрях биологической помойки Боргравии: квази-люди за версту чуяли чистый генотип. Внешний облик Феррика быстро ставил мутантов и ублюдков на место. И редко случалось, чтобы кто-нибудь из них осмелился хоть пикнуть против него.
Феррик сошел на землю и легко вскинул на плечо кожаный баул, в котором умещались все его пожитки. Ему не нужно будет толкаться на выдаче багажа среди вонючего сброда. Он прямиком направится в сторону Ульм-авеню, которая кратчайшим путем выведет его через грязный и убогий приграничный городишко к мосту. Феррик рассчитывал уже сегодня покинуть тошнотворные пределы Боргравии. Сегодня наконелдон сможет заявить свои права, принадлежащие ему как генотипически чистому представителю человеческой расы и как хелдонцу, чья незапятнанная родословная прослеживается на двадцать поколений.
Весь в думах о будущем, Феррик шел, почти не замечая того гнусного спектакля, что разворачивался вокруг него. Боргравийская действительность яростно осаждала его глаза, его уши, его ноздри в то время, как он уверенно шагал по утоптанному бульвара в сторону реки. Критическому взору Ульм-авеню представлялась пересохшей сточной канавой, стиснутой меж двумя рядами лачуг, неряшливо сколоченных из неструганых досок, листов кровельного железа и строительного мусора. Этот, с позволения сказать, бульвар являлся, очевидно, предметом особой любви и гордости жителей Порми. На каждом фасаде красовались корявые доски вывесок, с которых бездарная мазня зазывала прохожих внутрь, вовсю расхваливая убогий ассортимент. В качестве товара предлагалась продукция местного производства, а также подобранные с помойки артефакты высшей цивилизации, чьи владения раскинулись за рекой. Но торговле было тесно внутри лавчонок. Местами Феррику приходилось пробираться между лотками, которые хозяева выносили на середину улицы, навязывая прохожим гнусные на вид овощи, подгнившие фрукты и засиженные мухами сласти; все это расхваливалось пронзительными, визгливыми голосами, которые сливались с голосами прохожих, то и дело вступавших с хозяевами в перебранку, пытаясь сбить бессовестно завышенные цены.
Вонь, гам, толкотня и в целом нездоровая атмосфера этого места напомнили Феррику о большом рынке Гормонда, столицы Боргравии, города, где судьбе было угодно продержать его столько лет. Ребенком он был надежно защищен от соприкосновения с реалиями квартала, в котором родился и рос. Юношелдон глубоко скорбел, глядя на окружавший его мир. Теперь он старался по возможности избегать подобных мест. К чему изнурять себя ненужным унынием? Непрактично. Со временем в нем все больше крепло желание поскорее вырваться из Боргравии.
Взять хотя бы мутантов. Конечно, в Гормонде это досадное зрелище представало глазам неминуемо. Мутанты кишмя кишели повсюду, они лезли из каждой щели, из каждого закоулка. Не было в Гормонде места, свободного от мутантов. Здешний генофонд уродов, судя по всему, был немногим беднее столичного. Внешность местного сброда в Порми свидетельствовала о том, что и здесь скрещивание разных мутированных форм идет полным ходом. Как и повсюду в Боргравии, мутанты были представлены здесь четырьмя основными группами: синюшники, ящеромордые, арлекины и краснорылые. По крайней мере, в отношении некоторых из мутантов можно было утверждать, что в рамках своей группы они чистопородны. Но преобладали все-таки смешанные типы. Например, ящеромордые с синей или пурпурной, а не типично зеленой чешуей. Или синюшник с узором арлекина. Или приземистый жабоид ярко-красного цвета.
Скрещивание вело к новым мутациям, тут уж ничего не попишешь. Две генетические катастрофы в одном существе - явление слишком частое, чтобы не стать устойчивой тенденцией. Появлялись нежизнеспособные, узкоспециализированные формы. Взять хотя бы здешних пормийских лавочников: большинство из них карлики. Причем горбатые, заросшие густым черным волосом, с покатыми лбами, многие с признаками вторичной мутации кожных покровов - они были уже попросту неспособны к любой другой, требующей физических усилий, работе. В больших боргравийских городах можно повстречать немало типов и более причудливых форм. Впрочем, и в этой заштатной дыре Феррик заметил, прокладывая себе путь в вонючей толпе, троицу яйцеголовых. Их голые хитиновые черепа отливали красным в солнечном свете. Яйцеголовые отвлекли внимание Феррика, и он налетел на попугаеклювого. Тот резко повернулся и угрожающе щелкнул на Феррика своим огромным хайлом. И лишь затем до монстра дошло, кто перед ним.
Произошло то, что и должно было произойти. Попугаеклювый отвел в сторону вялый взгляд склеротика и обнажил безнадежно деформированные мутацией зубы.
- Простите, Истинный, - пробормотал он смиренно.
Феррик не удостоил его ответом, он молча проследовал дальше, не желая задерживаться в этой клоаке.
Но не прошло и минуты, как знакомое ощущение завладело его мозгом. Феррик замедлил шаг. Психическая аура указывала на то, что где-то рядом присутствует доминатор. Феррик безошибочно различал психоизлучение силы.
Вдоль небольшой улочки выстроились в ряд пять лотков. Заправляли там двое уродов: синюшно-жабоидный гибрид с бородавчатой голубой кожей и ящеромордый. Обращал на себя внимание остекленевший взгляд этих существ, характерный для мутантов, долгое время пребывающих под воздействием ауры власти. Яства на лотках находились в таком состоянии, что даже по невзыскательным боргравийским стандартам у них не было ни малейших шансов найти покупателя. Тем не менее мутанты и ублюдки кидались на эту тухлятину словно очумелые, скупая все по безбожно вздутым ценам.
Это могло объясняться лишь присутствием доминатора. В Гормонде такое случалось часто. В силу своей природы доминаторы предпочитали крупные города, где жертв для них находилось в достатке. Тот факт, что даже такой маленький городишко оказался зараженным, неоспоримо указывал, что власть Зинда над Боргравией была сильнее, чем представлялось Феррику.
Первым побуждением было остановиться, выявить доминатора, а затем свернуть отвратительному монстру шею. Однако Феррик немедленно взял себя в руки, рассудив, что ради освобождения нескольких ничтожных тварей от морока доминатора не стоит отдалять тот долгожданный миг, когда Боргравия со всеми ее мерзостями останется позади. Посему он спокойно продолжил свой путь.
Мало-помалу белдонечно петлявшая улица перешла в простую тропу, пересекавшую замусоренную рощу чахлых сосенок с болезненно искривленными стволами и порыжелой хвоей. Язык не поворачивался назвать это место усладительным для взора; однако для жителей Порми оно, похоже, служило местом отдыха, составляя разительный контраст со зловонной помойкой, которую являл из себя город. Еще один поворот - и роща осталась позади. Теперь тропа бежала вдоль южного берега Ульма.
Выйдя к реке, Феррик невольно остановился. Взор его был обращен на северный берег Ульма - в направлении границы между безнадежно больной и разлагающейся Боргравией и Верховной Республикой Хелдон.
По ту сторону реки зеленел Изумрудный лес. Могучие, генетически здоровые красавцы дубы выстроились стройными рядами на берегу. Для Феррика эти прекрасные деревья с безукоризненным генотипом, растущие на плодородном и незараженном черноземе Хелдона, воплощали в себе все то, ради чего и стояла в неприступном одиночестве на выродившейся и деградировавшей Земле Верховная Республика. Как Изумрудный лес был лесом генетически здоровых деревьев, так и сам Хелдон являлся лесом генетически здоровых людей, крепостью, о которую разбивались волны мутационного шторма, несущие генетический мусор. Все вокруг вырождалось, принимая все более и более чудовищные формы; Хелдон же стоял величавым и неприступным оплотом человеческой породы.
Тропа уходила к мосту через Ульм, великолепному мосту, грациозной аркой соединившему два берега. Уже на подходе к нему, Феррик не мог не восхититься несокрушимостью каменных опор, маслянистым отблеском нержавеющей стали. Мост яснее всяких слов говорил о колоссальном превосходстве Хелдона, являя собой очевидный продукт высшей цивилизации. Феррик невольно ускорил шаг и вскоре с величайшим удовлетворением для себя отметил, что Хелдон и здесь смог показать жалким квази-людям, кто есть кто в этом мире. Ибо хелдонский контрольно-пропускной пункт стоял у входа на мост, простирая, таким образом, власть Хелдона на боргравийскую территорию.
Черно-красно-белое здание КПП красноречиво свидетельствовало, что Верховная Республика Хелдон не уступит мутантам и пяди здоровой и плодородной земли. До тех пор пока Хелдон сохраняет в неприкосновенной чистоте свой генофонд, до тех пор пока расовые законы Верховной Республики служат надежной преградой генетической скверне - до тех пор в сердцах истинных людей будет жить надежда, что когда-нибудь вся планета окажется свободной от нечисти и станет, как и прежде, планетой людей.
Несколько троп с разных сторон сходились к зданию КПП. Перед входом, охраняемым чисто символическим отрядом хелдонских пограничников, вооруженных стальными дубинками - табельным оружием, - выстроился в очередь целый паноптикум квази-людей и мутантов. Это несказанно удивило Феррика, ибо ни у одного из этих жалких ублюдков не было ни малейшего шанса пройти жесткий экзамен на право стать гражданином Верховной Республики. На что надеялись эти несчастные? Или они вообразили себе, что в здании КПП сидят слепцы? Внешность недочеловеков говорила сама за себя. Взять любого из этих, с позволения сказать, "соискателей". Вон стоит явный ящеромордый, а следом за ним - квази-человек, уповающий на то, что лишний сустав его нижних конечностей останется незамеченным. За ним томится в очереди синюшник, за ним - пара горбатых карликов-гномов, дальше - яйцеголовый. И так вся очередь - представители почти всех отклонений, типичных для Боргравии. И все же на что надеялись эти убогие? Недоумевая, Феррик встал в очередь за довольно опрятно одетым боргравийцем без внешне выраженных генетических дефектов.
Феррик был готов к предстоящей генетической проверке, без которой нечего и думать о получении хелдонского гражданства. Проверка должна окончательно подтвердить чистоту его генотипа. Сам Феррик от всей души приветствовал грядущее испытание, мечтая лишь об одном: чтобы испытание это оказалось как можно более трудным, даже мучительным.
Ибо душа Феррика Яггера жаждала определенности. Незадолго до этого он прошел генетическую проверку в Боргравии, несмотря на все трудности и большие расходы. Проверка показала стопроцентную чистоту его генотипа, что, собственно говоря, и следовало ожидать при родословной Феррика - десять поколений истинных людей. Но сомнения по-прежнему одолевали юношу. Ибо немногого стоит проверка на чистоту породы в стране, где большинство населения составляют ублюдки и квази-люди, где сами аналитики являются мутантами. Пусть даже у обоих его родителей имелись хелдонские сертификаты о чистоте генотипа, пусть лишь так называемые военные преступления отца обрекли того на ссылку, а его, Феррика, - на рождение в боргравийской помойке. Убедительное доказательство того, что он является истинным представителем человеческой породы, Феррик мог получить только здесь, на боргравийско-хелдонской границе. А выводы о его чистоте, преподнесенные боргравийской наукой, в глазах Феррика не стоили ломаного гроша. Лишь получение гражданства Верховной Республики Хелдон - этого единственного бастиона истинно человеческого генотипа - могло послужить подтверждением его, Феррика, расовой чистоты.
Чего же в таком случае столь терпеливо дожидаются местные ублюдки? На что они рассчитывают? Ведь генетическую грязь не скроешь. Боргравиец, стоявший перед Ферриком, был тому превосходным подтверждением. Внешне он ничем не отличался от нормального человека, но его выдавал едкий запах, источаемый кожными покровами, - явное указание на измененную соматику, что является типичным признаком мутаций. Настоящий генетик-хелдонец определил бы это мгновенно, не прибегая к анализам, - по одному только запаху. Боргравийские генетики, понятное дело, не могли заметить вони, по той причине, что сами были мутантами. И вновь Феррик задавался вопросом: что же, в самом деле, заставляет этих несчастных, убогих ублюдков искать хелдонского гражданства?
Кармакское соглашение вынудило в свое время Хелдон открыть границы но только для истинных людей, чья чистота подтверждена хелдонским сертификатом. Возможно, здесь и крылся ответ. Быть может, этими жалкими ублюдками двигало бессознательное желание приобщиться к братству истинных людей.
Очередь двигалась быстро. Все новые и новые мутанты-соискатели появлялись у дверей КПП и скрывались за ними. Несомненно, большинство квази-людей тут же отбраковывалось строгой комиссией. Прошло совсем немного времени - и вот Феррик, миновав охрану у входа, первый раз в своей жизни ступил на территорию Верховной Республики Хелдон.
Интерьер КПП был чисто хелдонским. Пол, выложенный красными, черными и белыми плитками из мрамора. Добротные дубовые стены с черно-красно-белыми государственными флагами Хелдона. Помещение было ярко освещено электрическим светом от матово-белых шаров под потолком. Какой контраст с убогой обстановкой боргравийских жилищ, где волей судьбы пришлось провести свою жизнь Феррику, где он вырос и возмужал - среди голых стен, при скудном свете самодельных светильников, смрадных сальных свечей, - таков был интерьер боргравийских общественных зданий.
Пограничник, которому по мнению Феррика, следовало бы побольше обращать внимание на свой внешний вид, разделял очередь на два потока. Явные мутанты и нелюди - а такие составляли большинство - сразу же направлялись к дальней двери, через которую выпроваживались вон. Те же немногие счастливчики, которые не несли в своем облике явных признаков дегенеративности, выстраивались в очередь к другим дверям, за которыми работала комиссия. Феррик в душе одобрил подобную организацию работы КПП: незачем генетикам тратить время на безнадежных. Любой пограничник-хелдонец с ходу выявит типичные формы мутации. Впрочем, Феррик находил, что пограничник пропускает к дверям комиссии слишком уж много в высшей степени подозрительных экземпляров. Взять хотя бы смердящего квази-человека соседа Феррика по очереди. Ясно как день - генетик его отбракует.
Однако, приблизившись к пограничнику, Феррик отметил некоторые странности в его поведении. Порой он едва заметно кивал некоторым из отбракованных. Более того, сами отбракованные вели себя на диво сговорчиво, будто были посвящены в какую-то общую с пограничником тайну.
Может быть, эти несчастные дегенераты настолько утратили человеческий облик, что их скудного разумения не хватает даже на то, чтобы осознать крушение своих надежд? Или они изо дня в день становятся в эту очередь с тем, чтобы в очередной раз потерпеть неудачу? Феррику приходилось слышать, что подобное поведение мутантов - обычное явление в Крессии и Арбонне, где процесс деградации зашел так далеко, что мутация принимала немыслимо чудовищные формы. Однако в Боргравии генофонд постоянно обогащался и облагораживался за счет изгнанников из соседнего Хелдона, и здесь Феррик ни с чем подобным еще не встречался. Боргравийцы все же стояли неизмеримо ближе к истинным людям, нежели монстры из Арбонны или Зинда.
Когда настала очередь Феррика, пограничник равнодушно спросил:
- Дневной пропуск или соискание гражданства? - Голос его был усталым.
- Соискание гражданства, - четко и ясно ответил Феррик. Он недоумевал. Лишь официальный сертификат о генетической чистоте позволял ступить на благословенную землю Хелдона. Либо ты уже имеешь хелдонский сертификат, либо проходишь освидетельствование и получаешь сертификат - в противном случае все дороги для тебя закрыты. Тогда что означают эти загадочные дневные пропуска? Феррик слышал о них впервые.
Пограничник лениво мотнул головой, указывая Феррику место в очереди на комиссию. Беспокойство Феррика росло. Что-то здесь было не так. Где знаменитая хелдонская четкость? Нет ее и в помине. Пограничник едва ли не спит на ходу. В воздухе висит оцепенение. Может быть, на истинных хелдонцев так губительно действуют гнусные миазмы Боргравии?
Погруженный в свои мысли и сомнения, Феррик и не заметил, как миновал заветные двери и очутился в длинном узком помещении, стены которого были обшиты светлыми сосновыми досками, покрытыми искусной резьбой по дереву. На барельефе были искусно запечатлены сцены охоты в Изумрудном лесу. Вдоль помещения тянулся барьер из полированного черного камня, чей благородный цвет подчеркивали накладки из нержавеющей стали. Барьер отделял очередь от четырех таможенных офицеров-хелдонцев. Несмотря на то, что все четверо офицеров являли собой великолепные образчики истинно человеческого генотипа, в их форме Феррик заметил ту же небрежность, что и у пограничника в соседнем помещении. Офицерам определенно не хватало и выправки. Они стояли за барьером сутулясь, выпятив животы, с расстегнутыми воротниками мундиров, со сбившейся портупеей и больше напоминали клерков в монетном депозитарии, нежели облеченных властью охранников цитадели истинно человеческого генофонда - Верховной Республики Хелдон.
Беспокойство Феррика значительно усилилось после того, как давешний смердящий боргравиец после краткого собеседования с первым из таможенников, который снял у него отпечатки пальцев, оттер палец от чернил довольно-таки захватанной тряпицей, небрежно бросил ее таможеннику и проследовал к следующему из офицеров. Двери в дальнем конце комнаты были распахнуты, и за ними виднелся Ульмский мост, уводящий к Хелдону. В крайнем беспокойстве Феррик заметил, как за дверями охранник, вооруженный дубинкой, с кобурой на поясе, явно собирается поднять шлагбаум перед целой толпой боргравийского сброда весьма подозрительного вида.
Первый из таможенных офицеров оказался молодым и светловолосым хелдонцем. Все обличало в нем носителя беспримесного человеческого генотипа. Несмотря на то, что и от него веяло той же странной оцепенелостью, его мундир был, по крайней мере, отутюжен, а пуговицы и пряжка - начищены. Перед офицером лежала стопка бланков, чернильница с воткнутой в нее ручкой, пресс-папье, чернильная подушечка и кучка тряпиц не первой свежести, предназначенных для вытирания пальцев.
Офицер уставился на Феррика.
- У вас есть сертификат, выданный Верховной Республикой Хелдон, подтверждающий чистоту вашего генотипа?
Феррик отметил странный взгляд офицера. Будто таможенник смотрел сквозь него, куда-то вдаль.
- Я ходатайствую о выдаче мне сертификата и о получении хелдонского гражданства, - с достоинством ответил Феррик.
- Хорошо, - протянул офицер неопределенным тоном. Не глядя он взял ручку и пустой бланк и лишь после этого, будто с трудом, отвел взгляд своих голубых глаз от Феррика. - Тогда уладим формальности. Имя?
- Феррик Яггер, - гордо ответствовал Феррик, в глубине души надеясь, что офицеру фамилия Яггер что-нибудь да скажет. Хотя во времена заключения Кармакского соглашения Хеермарк Яггер был лишь одной из второстепенных фигур при правящем кабинете, в фатерлянде наверняка еще живы те, кто помнит имена кармакских мучеников. Но офицеру это имя, похоже, ничего не говорило - он просто занес его в бланк, к тому же, как показалось Феррику, несколько нетвердой рукой.
- Место рождения? - продолжал офицер.
- Гормону Боргравия.
- Кем являетесь в настоящий момент?
Феррик поморщился и через силу выговорил:
- Боргравийцем.
- Однако, - поспешил добавить Феррик, - мои родители - урожденные хелдонцы. Чистота их генотипа подтверждена хелдонскими сертификатами. Моим отцом был Хеермарк Яггер. Во время Великой Войны он служил унтер-секретарем генетической службы.
- Надеюсь, вы понимаете, что даже самая блестящая родословная не может заменить сертификат о чистоте.
Феррик побагровел.
- Я лишь хотел заметить, что мой отец стал изгнанником не вследствие нарушения расовых законов, но вследствие его преданности отечеству Верховной Республике Хелдон. Подобно многим честным хелдонцам, он стал жертвой предательского Кармакского соглашения.
- Это меня не касается, - отрезал офицер. - Дайте руку. - Он снял у Феррика отпечатки пальцев. - Я не очень-то интересуюсь политикой.