Страница:
ног, но он снова вскочил и снова бросился на ненавистного врага. Фелан
схватил Влада за руку и, словно стрелку хронометра, повернул ее вокруг
своей оси. Ноги Влада оторвались от земли, он описал в воздухе дугу и
упал на спину. На этот раз удар о землю был, видимо, очень силен.
Раздался страшный хруст, ноги и руки Влада неестественно дернулись и
застыли. Внезапно раздался тихий хрип, и Фелан увидел, как зрачки глаз
Влада начали медленно закатываться.
- Как хорошо, что мне не придется тратить на тебя последний заряд, -
произнес Фелан и, подойдя к Владу, снял с него пояс. Перекинув его через
плечо, Фелан повернулся, но, к своему изумлению, услышал тихий голос
Влада.
- Ты воин, - шептал он. - Прошу, убей меня.
- Ну и живучий же ты, - произнес Фелан и прибавил: - Да, я именно
воин, а не убийца. И когда ты поймешь эту разницу, вот тогда и выиграешь
битву за родовое имя.
Дворец, Имперская столица,
Люсьен военный округ Пешт,
Синдикат Драконов
30 мая 3052 г
Шина встретили во дворце очень почтительно. И причиной тому был не
его новый шелковый костюм, безукоризненно сшитый императорским портным.
Шин понимал, что отношение к нему диктуется не приказом великого Такаси
Куриты, а его очевидной симпатией. Однако, несмотря на внешние
проявления дружелюбия, Шин все-таки иногда чувствовал некоторую
неуверенность и дискомфорт. Что ни говори, а для простого якудзы
приглашение к Координатору было событием чрезвычайного значения. Шин
неторопливо шел длинными коридорами дворца. После многодневного полета
на Люсьен, постоянных прыжков по системам ему было приятно ощутить
спокойствие и неторопливую жизнь столицы. Да и костюм был в самом деле
неплох - зеленое кимоно, широкий черный пояс и мягкие туфли. После
пропитанного потом и пылью мундира он казался майору мягкой пушинкой.
Шин искоса поглядывал на вышитые на груди кимоно гербы, ярко-красные на
фоне черных кругов, и довольно улыбался.
Еще до аудиенции Шин часами любовался поясом, широким оби. Частью
одежды его назвать просто язык не поворачивался, это было настоящее
произведение искусства. Вышитый тончайшими золотыми нитями узор,
замысловатый, завораживающий, по красоте мог вполне конкурировать с
татуировкой на теле самого Шина. Издали узор казался всего лишь
причудливым набором линий, и, только приглядевшись, можно было заметить,
что это рисунки, фрагменты битв и описание дел Шина, его службы трону.
Войдя в комнату для чайных церемоний, Шин сел на предложенное ему
место - слева от камина. Небольшой коврик - татами, на который опустился
Шин, был нежно-розового цвета. Искушенный в дворцовых тонкостях майор
понимал, что и цвет его кимоно, и цвет коврика, а уж тем более его
положение - все это имеет свой смысл. В центральной части комнаты стоял
низенький столик, и Шин заметил, что его татами находится совсем
недалеко от него, во всяком случае ближе, чем предполагает его
общественное положение. Шин всегда был реалистом и, как говорится, знал
свое место. Он прекрасно понимал, что, несмотря на все его заслуги перед
правителями Синдиката Драконов, особо претендовать на что-нибудь
существенное он не мог. Еще во время битвы за Люсьен Такаси Курита
недвусмысленно заявил, что ему, как обычному якудзе, при дворе
рассчитывать не на что. Только благодаря Теодору Курите, который в
трудные времена обороны Люсьена скрепя сердце зачислил на службу
некоторых бандитов, Шин смог получить хоть какое-то признание и почести.
Сидя в одиночестве, оглядывая чайную комнату, якудза анализировал
свою жизнь и пришел к неутешительному выводу - он достиг максимума из
того, что ему положено. "Ничего, - подумал Шин. - Этого тоже немало".
По-своему Шин был прав, он достиг многого - из простого бандита он
превратился в воина, участвовал в обороне Люсьена и даже удостоился
чести возглавить операцию по спасению Хосиро. А подобные дела, какими бы
ничтожными людишками они ни совершались, во дворце забывать было не
принято. Не говоря уже о том, что некоторое время назад сам Шин не мог и
мечтать о том, чтобы быть принятым во дворце. Внезапно Шин вспомнил
прорицателя из группировки "Черный туман", древнего старика с длинной
седой бородой и пронизывающим взглядом, который когда-то нагадал ему
необычную судьбу, и тихо усмехнулся. "Старик в чем-то оказался прав", -
довольно подумал якудза.
Послышался шорох. Шин обернулся и увидел, как одна из
перегородок-седзи отъехала в сторону и в комнату вошел Теодор Курита. Он
повернулся к стоящему в центре комнаты столику, поклонился, затем
посмотрел на Шина и кивнул ему, но не вскользь, а довольно почтительно.
Шин ответил Теодору долгим глубоким поклоном, как и положено вассалу.
Вслед за Теодором в комнату, мелко семеня крошечными ножками, вошла Оми,
а за ней - Хосиро. Оба потомка императорского рода поклонились отцу и
Шину и заняли свои места на татами. Как Шин и предполагал, Теодор и
Хосиро сели рядом на татами, расположенные почти в самом центре комнаты,
Оми опустилась на белое татами чуть позади них.
Хосиро выглядел крайне усталым. Темные круги под глазами принца и
бледное лицо говорили о бессонных ночах и болях. Шин увидел и следы от
инъекций - красно-синие точки на его руках. Принц, как отметил про себя
Шин, был одет в такое же кимоно, только цвет герба на его груди был
другой. Хосиро садился медленно, чувствовалось, что раны сильно
беспокоят его.
Шин не отрываясь смотрел на принца. Для него Хосиро был идеалом
правителя, прекрасным полководцем, настоящим отцом нации. На Таниенте
отряд выжил только благодаря его смелости и сообразительности. Шин знал,
что сейчас о Хосиро слагают стихи и песни, причем делают это не только
придворные поэты. Популярность принца росла поминутно, его называли не
иначе как вернувшимся из ада. Намекали также и на то, что дед и отец не
слишком-то торопились спасать наследника, отчего симпатии народа к
принцу только увеличивались. Шину, разумеется, льстило и то, что в
стихах, песнях, сагах, рунах, одах, пословицах, поговорках, крылатых
народных выражениях и балладах его имя непременно упоминалось рядом с
именем принца. Появлялись и картины, на которых, к удовольствию Шина, он
видел и себя.
Шин искоса взглянул на Оми. Девушка сидела, слегка склонив голову.
Прелестное белое кимоно с тонким розовым кантом удивительно шло ей. Шину
показалось, что он уже видел Оми в этом наряде. Он ненадолго задумался и
вспомнил, что на голодиске, который он смотрел вместе с Виктором
Дэвионом, девушка была в этом же кимоно. Скоро он понял, что и одежда
Оми совсем не случайна. В том, что девушка пришла на встречу с отцом и
дедом в этом кимоно, есть своя символика. В комнате для чайных церемоний
ничего никогда не делалось просто так.
Шин попытался предположить, что затеяла Оми, но мысли его
разбегались. В конце концов он стал размышлять о том, что могло ждать
его после этой встречи, но от этого занятия его отвлек звук отодвигаемой
перегородки.
Шин вскинул голову и увидел, как в открывшемся проеме показался
Такаси Курита. Старый правитель сидел на коленях. Он поклонился сидящим
и, опираясь на руки, придвинулся к своему татами в центре комнаты.
Присутствующие низко опустили головы, почтительно ожидая, когда Такаси
займет почетное место.
В отличие от Шина и Хосиро, Координатор был одет в черное кимоно с
вышитыми на нем зелеными гербами на красном фоне. Шин пригляделся
повнимательнее и увидел, что гербы Синдиката Драконов на кимоно
Координатора вышиты точно так же, как на его кимоно. Шин счел это
немаловажной деталью.
Тем временем Такаси начал чайную церемонию. Из искусно вырезанного
ящичка Координатор достал пять одинаковых, нежно-голубого цвета чашек.
Такаси неторопливо выставил их у края стола, но Шин сразу же отметил,
что стоят они неровно, некоторые чашки чуть выступают вперед, а третья
чашка справа стоит ближе к краю стола, чем все остальные.
По неторопливым, но отточенным движениям рук Координатора Шин понял,
что расположение чашек не небрежность и не ошибка. Тя-но-ю, то есть
чайная церемония, ритуал совершенства линий и движений, в ней нет ничего
лишнего и ничего бессмысленного. Всякий жест в чайной церемонии, всякое
движение, даже то, как кладется и заваривается чай, как расставляется
посуда, имеет свой тайный смысл. Непосвященному трудно во всем этом
разобраться, но Шин понимал все очень хорошо. Он сразу же догадался,
что, неровно поставив чашки, Координатор хотел привлечь к себе внимание
присутствующих, и ждал.
Координатор повернулся к камину, где на тихом огне стоял небольшой
старинный чайник с открытой крышкой, и опустил в него бамбуковый ковшик
такой же старинной работы. Согласно классическому ритуалу, ковшик нужно
было достать сразу же, но Такаси немного подождал. И это тоже не было
случайностью. Взяв широкую плошку, Такаси налил в нее воды, ополоснул
края и вылил в огонь. Затем Координатор налил в плошку пять ковшиков
воды. Шин внимательно смотрел за действиями Такаси. Особо его
заинтересовала плошка. Было похоже, что она самодельная, выполнена
непрофессионалом из листа брони боевого робота. Шину показалось, что он
даже видит на ней царапины. "Неужели она все-таки существует?" - подумал
Шин, вспомнив ходящую среди воинов легенду о том, что после одного из
боев на дальних мирах Такаси сам сделал плошку для чайной церемонии.
Такаси поставил плошку на чайник, и в ту же секунду едва тлеющие угли
вспыхнули, словно в магическом сеансе, и по комнате распространился
пьяняший запах ели. На сердце Шина вдруг стало так радостно, что он
улыбнулся. Оглядев присутствующих, якудза увидел на их лицах то же
выражение восторга. Улыбался и старый Координатор.
- Добрый вечер, - произнес он, обращаясь к присутствующим.
- Добрый вечер, - ответили ему гости и поклонились.
- Благодарю вас за честь, которую вы оказали мне своим присутствием,
- сказал Такаси. - Сегодня исполнилось шестьдесят четыре года с того
дня, как я впервые увидел свою возлюбленную, прекрасную Жасмин. - Такаси
посмотрел на огонь, затем медленно повернулся к присутствующим. - Чайная
церемония - это все, что я могу сделать для вас в благодарность за
спасение Синдиката Драконов. Я понимаю, что этого крайне мало... Но
доставьте старику радость. Как иначе я могу доказать, что только через
служение другим человек удостаивается того, чтобы кто-то услужил и ему.
От воды начала подниматься тоненькая струйка пара. Такаси смотрел на
воду и, когда она забурлила, взял в руки ковшик и начал разливать
кипяток по чашкам. Наполнив первую чашку до краев, затем отлил из нее
немного кипятку в другую чашку, затем в следующую и так до последней.
Ополоснув таким образом все чашки, Такаси начал наливать в них кипяток.
Когда все чашки были наполнены, Координатор левой рукой открыл шкатулку
с чаем, бамбуковой ложечкой взял из нее крупно нарезанные листья чая и
положил их во вторую чашку. Небольшой бамбуковой щеточкой он растер
листья. Налитый в чашку, кипяток приобрел бледно-зеленый цвет. Такаси
слегка повернул чашку вокруг своей оси и подал ее сыну.
- Теодор, ты до конца стоял на своем. Другие бы на твоем месте
сдались, но ты проявил выдержку и упорство. Ты спорил со мной, потому
что видишь дальше меня. Перед моими глазами начинает расстилаться туман,
в твоих же глазах еще день. Твоя способность видеть будущее спасла нас.
Если бы не ты, мне пришлось бы принять страшное решение. Боги, избавьте
родителей от необходимости расставаться со своими детьми.
Шин внимательно следил за Координатором. Такаси склонил голову над
следующей чашкой, третьей от края. Приготовив напиток, он подал чашку
своему внуку.
- Хосиро, ты не только принял мантию правителя, но и подвергся
страданиям. Ты выполнил свой долг, ради своей нации пошел на муки. Я
вижу, что тебе не чуждо сострадание. То, что большинство из твоих воинов
выжило на Таниенте, в тылу кланов, - твоя заслуга. Ты заслужил свое
будущее.
Склонив голову, Шин слушал тихое постукивание щеточки и нежный звон
тончайшего фарфора. Такаси положил в четвертую чашку чай и, слегка
выдвинув ее вперед, поставил между двумя остальными. Оми слегка
покраснела, поняв, что эта чашка предназначается ей.
- Оми, - произнес Такаси, - внучка моя, ты была настойчива в своем
стремлении спасти брата. Я искренне восхищаюсь и горжусь тобой. Счастлив
дом, где есть такие женщины. В Доме Куриты не всегда между
родственниками царили такие отношения. Твое желание помочь Хосиро,
жертвы, которые ты принесла ради него, заставляют меня думать, что
будущее нашей семьи светло и радостно. Многие кричат о тяготах, которые
война принесла им, но немногие сделали бы то, что сделала ты. Как бы я
хотел, чтобы все те, кто меня окружает, были столь же благородны и чисты
в своих делах, и помыслах.
Произнеся это, Такаси принялся за чашку, которая стояла пятой в ряду.
Шин сразу догадался, что она готовится для него, и еще ниже склонил
голову, пытаясь не выдать своих чувств. Он был потрясен словами
Координатора. Наконец Такаси закончил и, слегка поклонившись, подвинул
чашку с чаем Шину.
- Что я могу сказать тебе, Шин Йодама? - проговорил Координатор, не
поднимая глаз.
Шин поразился, такого он не ожидал. Смотреть в лицо слушающему
считалось во дворце верхом неприличия, но чтобы сам великий правитель
Такаси Курита опустил голову, обращаясь к нему, было знаком высокого
почтения.
- Ты был отребьем, - продолжал Такаси. - Разбойником, но заслужил
право стать водителем боевого робота. Мы поверили тебе и не ошиблись. Ты
стал воином, для которого бушидо, путь самурая, не пустые, ничего не
значащие заклинания. Очень многие критикуют моего сына за то, что он
принимает к себе на службу якудзу, каким когда-то был ты. Они считают,
что бандитам не место в нашей армии. Дай им волю, они тебе глотку
перережут. Но я думаю иначе. Я знаю, что ты, простолюдин, человек без
образования, не щадил своей жизни ради Дома Куриты, и ценю твои заслуги.
Скажу тебе, что не все представители знати могут похвастать таким же
благородством. За это и за твои заслуги перед правящим Домом ты достоин
Ордена Дракона...
Сначала Шин не поверил своим ушам. Орден Дракона давал заслужившему
его титул рыцаря королевства. Шин вздрогнул и едва не поднял голову. Ему
казалось, что Координатор или шутит, или смеется над ним. И тут он
услышал окончание фразы:
- Но твое прошлое мешает мне наградить им тебя. И тем не менее я
нашел способ отплатить тебе за честную службу. Ты, конечно, заметил, что
на тебе и на моем внуке одинаковые кимоно. Так вот, я назначаю тебя
командиром моей личной охраны. Отныне "Когти Дракона" находятся в твоем
подчинении. В твою же честь они получают другое имя и с этой минуты
будут называться "Воины Идзанаги".
Шин не двигаясь смотрел на стоящую перед ним чашку с чаем. Он знал
старинную легенду о древнем воине по имени Идзанаги, который отправился
в ад, победил всех врагов и вернулся на землю. "Совершенно верно. Если
сложить все те битвы, которые мы прошли с Хосиро, то как раз ад и
получится. Да и врагов мы не меньше уничтожили. Скорее даже побольше".
Тем временем Такаси поправил кимоно и придвинул к себе оставшуюся
чашку.
- А теперь мне хотелось бы сказать о главном. Я знаю, что вы все
сейчас думаете. Вы хотите сказать, что без помощи Виктора Дэвиона и его
воинов нам бы не удалось спасти Хосиро. И это правильно. Я награжу и их.
Каждый воин Федеративного Содружества, участвовавший в операции, получит
такое же кимоно, как у Хосиро и Шина. Кроме того, я учреждаю денежный
фонд, из которого их детям будут платить стипендии все время, пока они
учатся. Я также буду просить Виктора Дэвиона принять участие в их судьбе
и зачислить в свою личную гвардию. Следить за выполнением взятых
Виктором Дэвионом обещаний будет... - Такаси немного помолчал. - Мне
кажется, что наиболее для этого подходит тот, кто в будущем станет
хранителем чести нашей семьи.
Оми низко поклонилась Такаси.
- А теперь позвольте мне еще раз поблагодарить вас. Все вы герои и
заслуживаете высоких почестей, - произнес Такаси, приподнимая чашку. -
Здесь нас пятеро. Так давайте же как один думать и действовать во благо
Синдиката Драконов. Давайте считать нашу чайную церемонию началом пути к
сохранению единства Синдиката Драконов. И посвятим себя служению нашей
стране и нашему великому народу.
Военная база Высшего круга,
остров Хилтон-Хид
Северная Америка, Терра
6 июня 3052 г.
Анастасиус Фохт, военный регент Ком-Стара и победитель кланов на
Токкайдо, стоял в центре зала, разглядывая величественный монумент,
возведенный в честь его славной победы. Черный мраморный обелиск с
массивным постаментом, усыпанным золотыми звездами покоренных Ком-Старом
миров, возвышался над Фохтом. Военный регент был не взволнован, а скорее
шокирован. Имитировать радость становилось ему все труднее. Он кашлянул
и снова начал читать, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более
искренне и душевно:
- Сознавая, какую страшную угрозу установлению Священного Порядка
несут кланы, следуя приказу примаса Ком-Стара Миндо Уотерли, Анастасиус
Фохт и подчиненная ему Ком-Гвардия бесстрашно вступили в битву с
захватчиками и разбили их в первые три недели три тысячи пятьдесят
второго года. Благодаря победе Анастасиуса Фохта мы смогли возродить
основы Священного Порядка в том виде, какими их представлял себе великий
Джером Блейк, основатель Ком-Стара.
Фохт замолчал, вглядываясь в текст, хмыкнул и недовольно покачал
головой. Несмотря на его неоднократные донесения о потерях, Миндо
Уотерли так ничего и не поняла. Или не захотела ни понять, ни увидеть,
что победа на Токкайдо стоила Ком-Гвардии тысяч убитых и раненых. В душе
Фохт возмущался властолюбием и коварством примаса. Она считала кровавую
бойню на Токкайдо всего лишь неплохим поводом для установки очередного
памятника.
Миндо Уотерли видела в Токкайдо средство для достижения своей цели -
власти Ком-Стара во всей Вселенной. И примаса совершенно не беспокоило,
что ее патологическое стремление к господству оставляет повсюду свои
страшные, кровавые следы. "Я должен раскрыть ей глаза на реальность", -
подумал Фохт и молча расстегнул золоченую пряжку на плече. Скользнула на
пол широкая мантия, под ней оказался оливкового цвета костюм офицера
Восемьдесят второго дивизиона. Он был поднесен Фохту в подарок в тот
день, когда военный регент принимал во Второй армии присягу у
новобранцев. К ремню была пристегнута большая толстая сумка, в которой
находился список погибших на Токкайдо. Больше всего воинов Ком-Гвардия
потеряла в схватке Восемьдесят второго дивизиона с Пауками Наташи
Керенской. Анастасиус Фохт положил руку на сумку, пальцы его скользнули
по корешку книги и коснулись рукоятки пистолета, спрятанного во
внутреннем кармане на бедре. "Я обязан рассказать ей все, что мы
испытали на Токкайдо. Кроме меня, сделать это некому".
Обелиск представлял собой высокую стелу, пробитую стрелой. Острие ее
указывало на зал истории Ком-Стара. Там, в резной каменной беседке,
военного регента ждала примас. Обойдя гранитный многоугольник
постамента, Фохт направился в зал. Войдя, он увидел Миндо Уотерли и
рядом с ней Шарилар Мори. На настоятельнице была золотая мантия, а на ее
любимице - ярко-красная. Военный регент остановился и поднял руку в
комстаровском приветствии. Примас в знак восхищения действиями своего
главнокомандующего сложила ладони, поднесла их к груди и учтиво склонила
голову. То же сделала и Шарилар.
Когда военный регент приблизился к Уотерли, та спросила его:
- Вы, конечно, видели монумент. Как он вам понравился?
- Прекрасный памятник, госпожа примас, - ответил Фохт.
- Я очень рада, что вы довольны, - пропела Уотерли и улыбнулась.
Смахнув с плеча упавшую на нее прядь длинных серебристых волос, она
продолжила: - За все двадцать лет существования Ком-Гвардии ей еще
никогда не приходилось биться с таким опасным и сильным противником. Не
будем лукавить, сражение на Токкайдо имеет колоссальное значение для
всех нас. - Миндо Уотерли снова улыбнулась. - Честно говоря, Анастасиус,
я не верила, что вы способны разгромить кланы. И не только я, многие
регенты Высшего круга говорили, что отправлять на битву необстрелянных
воинов - безумие. Но мы проявили настойчивость, - с этими словами Миндо
посмотрела на Шарилар, - и, как оказалось, правильно сделали.
- Я крайне благодарен вам за ту поддержку, которую вы оказали мне, -
ответил военный регент. - Но я удивлен тем, что, кроме нас, здесь никого
нет. Где остальные регенты Высшего круга? Разве я не буду выступать
перед ними с отчетом?
Примас развела руками.
- Увы, слушать вас некому, - ответила она и хитро посмотрела на
Фохта. - Все регенты заняты своими делами. Как вы уже слышали,
Анастасиус, наступает новая эра Ком-Стара. И зажглась она с победой на
Токкайдо. Считайте, что свет нам принесли вы.
- Надеюсь, вы не хотите сравнить меня с Люцифером? - спросил Фохт.
- Совсем нет, - отмахнулась примас. - Вы наш Прометей. Своей победой
вы осветили человечеству путь к новой жизни, к новым знаниям.
Уотерли встала, взяла Фохта за руку и повела в глубь зала. За ними
грациозно двигалась Шарилар.
- Сейчас я покажу вам чудо, - сказала примас. - Лучшие мастера
Ком-Стара днем и ночью работали над его созданием. Уверяю вас,
Анастасиус Фохт, ваш компьютерный мир - детский лепет по сравнению с
тем, что вы сейчас увидите.
Войдя в следующий зал, военный регент остолбенел. Перед ним
расстилалась целая галерея, в которой было собрано все, что имело
отношение к Ком-Стару. Здесь находились все священные реликвии, личные
вещи Джерома Блейка и его книги. На стенах висели картины, отображающие
историю Ком-Стара от самых первых дней существования до битвы на
Токкайдо. На длинных многочисленных столах лежали макеты планет и битв,
в которых участвовала Ком-Гвардия. Сердце военного регента защемило, он
хорошо помнил и эти битвы, и цену, которую Ком-Гвардия платила за свои
славные победы.
Макеты были великолепны, выполнены с большим искусством и старанием.
Фохт видел бьющиеся армии, горящие поля, разрушенные города и
окровавленные тела воинов. Мастера потрудились на славу, работая над
деталями. Им удалось даже передать рваные раны и смертельные муки на
лицах умирающих воинов. Фохт с ужасом смотрел на удивительно точно
воспроизведенные пиршества смерти. Особенно поразил его макет битвы на
Токкайдо, боль о которой еще не истерлась из сознания военного регента.
"Бог мой! - думал он. - Неужели все это было? Да, было, и совсем
недавно. Вот сражение под Лаком. А это горы Динджу. А это что? А,
Прзено. Точно, там были очень сильные бои".
Как мотылек, привлеченный ярким светом, Фохт в молчании двигался
среди пламени битв. Военный регент был подавлен обилием пылающих планет.
Примас оказалась права, такой ужасающей реальности его мир, моделируемый
компьютером, не давал. Даже у него, старого, закаленного воина,
прошедшего сотни битв, кровь стыла в жилах, когда он рассматривал
муляжи. Но хуже всего было другое: Анастасиус внезапно вспомнил то, что
не могли передать мастера, - жуткие стоны и крики о помощи, проклятия и
мольбу умирающих. Поразило Фохта и то, с каким умением, точнее, даже с
садистским сладострастием, мастера создавали и выписывали сцены битв.
"Неужели эта зараза начинает проникать во все поры Ком-Стара?!" -
напряженно думал военный регент, разглядывая эпизоды битвы на Токкайдо.
Его начало знобить, он почти физически ощутил ледяной холод Токкайдо,
разрушенного, неприютного мира.
Главный сюрприз ждал военного регента в центре зала. Там на громадном
столе стоял макет битвы в горах Позористу. Медленно обходя стол, Фохт
рассматривал боевые роботы воинов Ком-Гвардии и Клана Волка, отмечая,
какой громадный кровавый след оставило их продвижение вперед. Фохт
увидел долину, в которой погиб Хан Гард Радик, горящих роботов, подбитую
бронетехнику и отметил, что, стремясь польстить настоятельнице, мастера
сильно преувеличили потери клана и преуменьшили потери Ком-Гвардии. Фохт
устало усмехнулся.
- Да, Анастасиус, - произнесла примас, и глаза ее засияли от
восторга. - Вот здесь вся наша слава. Но это только начало нашего
шествия, всего лишь маленький шажок. Впоследствии, когда знамя Ком-Стара
будет развеваться над всей Вселенной, мы выбросим эти примитивные
муляжи. Мы выстроим гигантский театр, в котором будем ставить сцены
битв. Мы поразим воображение людей нашим величием и могуществом!
Фохт посмотрел на настоятельницу, увидел ее возбужденное лицо, и в
его голове снова, в который уже раз, мелькнула мысль о безумии Миндо
Уотерли.
- Зачем вам эти кровавые представления? - спросил он. - Для истории
вполне сгодятся и эти макеты. К тому же есть еще и лазерные диски,
записи битв. Не проще ли просто повесить гигантский экран? Я уже не
говорю о том, что это будет и гуманней.
Уотерли снисходительно посмотрела на Фохта, затем повернулась к
Шарилар. В ответ на взгляд примаса Мори улыбнулась тонкой улыбкой. Миндо
Уотерли снова посмотрела на Фохта, и тот краем глаза заметил, как
вздрогнули плечи Шарилар.
- Ах, Анастасиус, Анастасиус, - томно протянула примас. - Вы воин. Не
задумывайтесь, что нужно для истории, а что нет. Просто пишите ее, а уж
схватил Влада за руку и, словно стрелку хронометра, повернул ее вокруг
своей оси. Ноги Влада оторвались от земли, он описал в воздухе дугу и
упал на спину. На этот раз удар о землю был, видимо, очень силен.
Раздался страшный хруст, ноги и руки Влада неестественно дернулись и
застыли. Внезапно раздался тихий хрип, и Фелан увидел, как зрачки глаз
Влада начали медленно закатываться.
- Как хорошо, что мне не придется тратить на тебя последний заряд, -
произнес Фелан и, подойдя к Владу, снял с него пояс. Перекинув его через
плечо, Фелан повернулся, но, к своему изумлению, услышал тихий голос
Влада.
- Ты воин, - шептал он. - Прошу, убей меня.
- Ну и живучий же ты, - произнес Фелан и прибавил: - Да, я именно
воин, а не убийца. И когда ты поймешь эту разницу, вот тогда и выиграешь
битву за родовое имя.
Дворец, Имперская столица,
Люсьен военный округ Пешт,
Синдикат Драконов
30 мая 3052 г
Шина встретили во дворце очень почтительно. И причиной тому был не
его новый шелковый костюм, безукоризненно сшитый императорским портным.
Шин понимал, что отношение к нему диктуется не приказом великого Такаси
Куриты, а его очевидной симпатией. Однако, несмотря на внешние
проявления дружелюбия, Шин все-таки иногда чувствовал некоторую
неуверенность и дискомфорт. Что ни говори, а для простого якудзы
приглашение к Координатору было событием чрезвычайного значения. Шин
неторопливо шел длинными коридорами дворца. После многодневного полета
на Люсьен, постоянных прыжков по системам ему было приятно ощутить
спокойствие и неторопливую жизнь столицы. Да и костюм был в самом деле
неплох - зеленое кимоно, широкий черный пояс и мягкие туфли. После
пропитанного потом и пылью мундира он казался майору мягкой пушинкой.
Шин искоса поглядывал на вышитые на груди кимоно гербы, ярко-красные на
фоне черных кругов, и довольно улыбался.
Еще до аудиенции Шин часами любовался поясом, широким оби. Частью
одежды его назвать просто язык не поворачивался, это было настоящее
произведение искусства. Вышитый тончайшими золотыми нитями узор,
замысловатый, завораживающий, по красоте мог вполне конкурировать с
татуировкой на теле самого Шина. Издали узор казался всего лишь
причудливым набором линий, и, только приглядевшись, можно было заметить,
что это рисунки, фрагменты битв и описание дел Шина, его службы трону.
Войдя в комнату для чайных церемоний, Шин сел на предложенное ему
место - слева от камина. Небольшой коврик - татами, на который опустился
Шин, был нежно-розового цвета. Искушенный в дворцовых тонкостях майор
понимал, что и цвет его кимоно, и цвет коврика, а уж тем более его
положение - все это имеет свой смысл. В центральной части комнаты стоял
низенький столик, и Шин заметил, что его татами находится совсем
недалеко от него, во всяком случае ближе, чем предполагает его
общественное положение. Шин всегда был реалистом и, как говорится, знал
свое место. Он прекрасно понимал, что, несмотря на все его заслуги перед
правителями Синдиката Драконов, особо претендовать на что-нибудь
существенное он не мог. Еще во время битвы за Люсьен Такаси Курита
недвусмысленно заявил, что ему, как обычному якудзе, при дворе
рассчитывать не на что. Только благодаря Теодору Курите, который в
трудные времена обороны Люсьена скрепя сердце зачислил на службу
некоторых бандитов, Шин смог получить хоть какое-то признание и почести.
Сидя в одиночестве, оглядывая чайную комнату, якудза анализировал
свою жизнь и пришел к неутешительному выводу - он достиг максимума из
того, что ему положено. "Ничего, - подумал Шин. - Этого тоже немало".
По-своему Шин был прав, он достиг многого - из простого бандита он
превратился в воина, участвовал в обороне Люсьена и даже удостоился
чести возглавить операцию по спасению Хосиро. А подобные дела, какими бы
ничтожными людишками они ни совершались, во дворце забывать было не
принято. Не говоря уже о том, что некоторое время назад сам Шин не мог и
мечтать о том, чтобы быть принятым во дворце. Внезапно Шин вспомнил
прорицателя из группировки "Черный туман", древнего старика с длинной
седой бородой и пронизывающим взглядом, который когда-то нагадал ему
необычную судьбу, и тихо усмехнулся. "Старик в чем-то оказался прав", -
довольно подумал якудза.
Послышался шорох. Шин обернулся и увидел, как одна из
перегородок-седзи отъехала в сторону и в комнату вошел Теодор Курита. Он
повернулся к стоящему в центре комнаты столику, поклонился, затем
посмотрел на Шина и кивнул ему, но не вскользь, а довольно почтительно.
Шин ответил Теодору долгим глубоким поклоном, как и положено вассалу.
Вслед за Теодором в комнату, мелко семеня крошечными ножками, вошла Оми,
а за ней - Хосиро. Оба потомка императорского рода поклонились отцу и
Шину и заняли свои места на татами. Как Шин и предполагал, Теодор и
Хосиро сели рядом на татами, расположенные почти в самом центре комнаты,
Оми опустилась на белое татами чуть позади них.
Хосиро выглядел крайне усталым. Темные круги под глазами принца и
бледное лицо говорили о бессонных ночах и болях. Шин увидел и следы от
инъекций - красно-синие точки на его руках. Принц, как отметил про себя
Шин, был одет в такое же кимоно, только цвет герба на его груди был
другой. Хосиро садился медленно, чувствовалось, что раны сильно
беспокоят его.
Шин не отрываясь смотрел на принца. Для него Хосиро был идеалом
правителя, прекрасным полководцем, настоящим отцом нации. На Таниенте
отряд выжил только благодаря его смелости и сообразительности. Шин знал,
что сейчас о Хосиро слагают стихи и песни, причем делают это не только
придворные поэты. Популярность принца росла поминутно, его называли не
иначе как вернувшимся из ада. Намекали также и на то, что дед и отец не
слишком-то торопились спасать наследника, отчего симпатии народа к
принцу только увеличивались. Шину, разумеется, льстило и то, что в
стихах, песнях, сагах, рунах, одах, пословицах, поговорках, крылатых
народных выражениях и балладах его имя непременно упоминалось рядом с
именем принца. Появлялись и картины, на которых, к удовольствию Шина, он
видел и себя.
Шин искоса взглянул на Оми. Девушка сидела, слегка склонив голову.
Прелестное белое кимоно с тонким розовым кантом удивительно шло ей. Шину
показалось, что он уже видел Оми в этом наряде. Он ненадолго задумался и
вспомнил, что на голодиске, который он смотрел вместе с Виктором
Дэвионом, девушка была в этом же кимоно. Скоро он понял, что и одежда
Оми совсем не случайна. В том, что девушка пришла на встречу с отцом и
дедом в этом кимоно, есть своя символика. В комнате для чайных церемоний
ничего никогда не делалось просто так.
Шин попытался предположить, что затеяла Оми, но мысли его
разбегались. В конце концов он стал размышлять о том, что могло ждать
его после этой встречи, но от этого занятия его отвлек звук отодвигаемой
перегородки.
Шин вскинул голову и увидел, как в открывшемся проеме показался
Такаси Курита. Старый правитель сидел на коленях. Он поклонился сидящим
и, опираясь на руки, придвинулся к своему татами в центре комнаты.
Присутствующие низко опустили головы, почтительно ожидая, когда Такаси
займет почетное место.
В отличие от Шина и Хосиро, Координатор был одет в черное кимоно с
вышитыми на нем зелеными гербами на красном фоне. Шин пригляделся
повнимательнее и увидел, что гербы Синдиката Драконов на кимоно
Координатора вышиты точно так же, как на его кимоно. Шин счел это
немаловажной деталью.
Тем временем Такаси начал чайную церемонию. Из искусно вырезанного
ящичка Координатор достал пять одинаковых, нежно-голубого цвета чашек.
Такаси неторопливо выставил их у края стола, но Шин сразу же отметил,
что стоят они неровно, некоторые чашки чуть выступают вперед, а третья
чашка справа стоит ближе к краю стола, чем все остальные.
По неторопливым, но отточенным движениям рук Координатора Шин понял,
что расположение чашек не небрежность и не ошибка. Тя-но-ю, то есть
чайная церемония, ритуал совершенства линий и движений, в ней нет ничего
лишнего и ничего бессмысленного. Всякий жест в чайной церемонии, всякое
движение, даже то, как кладется и заваривается чай, как расставляется
посуда, имеет свой тайный смысл. Непосвященному трудно во всем этом
разобраться, но Шин понимал все очень хорошо. Он сразу же догадался,
что, неровно поставив чашки, Координатор хотел привлечь к себе внимание
присутствующих, и ждал.
Координатор повернулся к камину, где на тихом огне стоял небольшой
старинный чайник с открытой крышкой, и опустил в него бамбуковый ковшик
такой же старинной работы. Согласно классическому ритуалу, ковшик нужно
было достать сразу же, но Такаси немного подождал. И это тоже не было
случайностью. Взяв широкую плошку, Такаси налил в нее воды, ополоснул
края и вылил в огонь. Затем Координатор налил в плошку пять ковшиков
воды. Шин внимательно смотрел за действиями Такаси. Особо его
заинтересовала плошка. Было похоже, что она самодельная, выполнена
непрофессионалом из листа брони боевого робота. Шину показалось, что он
даже видит на ней царапины. "Неужели она все-таки существует?" - подумал
Шин, вспомнив ходящую среди воинов легенду о том, что после одного из
боев на дальних мирах Такаси сам сделал плошку для чайной церемонии.
Такаси поставил плошку на чайник, и в ту же секунду едва тлеющие угли
вспыхнули, словно в магическом сеансе, и по комнате распространился
пьяняший запах ели. На сердце Шина вдруг стало так радостно, что он
улыбнулся. Оглядев присутствующих, якудза увидел на их лицах то же
выражение восторга. Улыбался и старый Координатор.
- Добрый вечер, - произнес он, обращаясь к присутствующим.
- Добрый вечер, - ответили ему гости и поклонились.
- Благодарю вас за честь, которую вы оказали мне своим присутствием,
- сказал Такаси. - Сегодня исполнилось шестьдесят четыре года с того
дня, как я впервые увидел свою возлюбленную, прекрасную Жасмин. - Такаси
посмотрел на огонь, затем медленно повернулся к присутствующим. - Чайная
церемония - это все, что я могу сделать для вас в благодарность за
спасение Синдиката Драконов. Я понимаю, что этого крайне мало... Но
доставьте старику радость. Как иначе я могу доказать, что только через
служение другим человек удостаивается того, чтобы кто-то услужил и ему.
От воды начала подниматься тоненькая струйка пара. Такаси смотрел на
воду и, когда она забурлила, взял в руки ковшик и начал разливать
кипяток по чашкам. Наполнив первую чашку до краев, затем отлил из нее
немного кипятку в другую чашку, затем в следующую и так до последней.
Ополоснув таким образом все чашки, Такаси начал наливать в них кипяток.
Когда все чашки были наполнены, Координатор левой рукой открыл шкатулку
с чаем, бамбуковой ложечкой взял из нее крупно нарезанные листья чая и
положил их во вторую чашку. Небольшой бамбуковой щеточкой он растер
листья. Налитый в чашку, кипяток приобрел бледно-зеленый цвет. Такаси
слегка повернул чашку вокруг своей оси и подал ее сыну.
- Теодор, ты до конца стоял на своем. Другие бы на твоем месте
сдались, но ты проявил выдержку и упорство. Ты спорил со мной, потому
что видишь дальше меня. Перед моими глазами начинает расстилаться туман,
в твоих же глазах еще день. Твоя способность видеть будущее спасла нас.
Если бы не ты, мне пришлось бы принять страшное решение. Боги, избавьте
родителей от необходимости расставаться со своими детьми.
Шин внимательно следил за Координатором. Такаси склонил голову над
следующей чашкой, третьей от края. Приготовив напиток, он подал чашку
своему внуку.
- Хосиро, ты не только принял мантию правителя, но и подвергся
страданиям. Ты выполнил свой долг, ради своей нации пошел на муки. Я
вижу, что тебе не чуждо сострадание. То, что большинство из твоих воинов
выжило на Таниенте, в тылу кланов, - твоя заслуга. Ты заслужил свое
будущее.
Склонив голову, Шин слушал тихое постукивание щеточки и нежный звон
тончайшего фарфора. Такаси положил в четвертую чашку чай и, слегка
выдвинув ее вперед, поставил между двумя остальными. Оми слегка
покраснела, поняв, что эта чашка предназначается ей.
- Оми, - произнес Такаси, - внучка моя, ты была настойчива в своем
стремлении спасти брата. Я искренне восхищаюсь и горжусь тобой. Счастлив
дом, где есть такие женщины. В Доме Куриты не всегда между
родственниками царили такие отношения. Твое желание помочь Хосиро,
жертвы, которые ты принесла ради него, заставляют меня думать, что
будущее нашей семьи светло и радостно. Многие кричат о тяготах, которые
война принесла им, но немногие сделали бы то, что сделала ты. Как бы я
хотел, чтобы все те, кто меня окружает, были столь же благородны и чисты
в своих делах, и помыслах.
Произнеся это, Такаси принялся за чашку, которая стояла пятой в ряду.
Шин сразу догадался, что она готовится для него, и еще ниже склонил
голову, пытаясь не выдать своих чувств. Он был потрясен словами
Координатора. Наконец Такаси закончил и, слегка поклонившись, подвинул
чашку с чаем Шину.
- Что я могу сказать тебе, Шин Йодама? - проговорил Координатор, не
поднимая глаз.
Шин поразился, такого он не ожидал. Смотреть в лицо слушающему
считалось во дворце верхом неприличия, но чтобы сам великий правитель
Такаси Курита опустил голову, обращаясь к нему, было знаком высокого
почтения.
- Ты был отребьем, - продолжал Такаси. - Разбойником, но заслужил
право стать водителем боевого робота. Мы поверили тебе и не ошиблись. Ты
стал воином, для которого бушидо, путь самурая, не пустые, ничего не
значащие заклинания. Очень многие критикуют моего сына за то, что он
принимает к себе на службу якудзу, каким когда-то был ты. Они считают,
что бандитам не место в нашей армии. Дай им волю, они тебе глотку
перережут. Но я думаю иначе. Я знаю, что ты, простолюдин, человек без
образования, не щадил своей жизни ради Дома Куриты, и ценю твои заслуги.
Скажу тебе, что не все представители знати могут похвастать таким же
благородством. За это и за твои заслуги перед правящим Домом ты достоин
Ордена Дракона...
Сначала Шин не поверил своим ушам. Орден Дракона давал заслужившему
его титул рыцаря королевства. Шин вздрогнул и едва не поднял голову. Ему
казалось, что Координатор или шутит, или смеется над ним. И тут он
услышал окончание фразы:
- Но твое прошлое мешает мне наградить им тебя. И тем не менее я
нашел способ отплатить тебе за честную службу. Ты, конечно, заметил, что
на тебе и на моем внуке одинаковые кимоно. Так вот, я назначаю тебя
командиром моей личной охраны. Отныне "Когти Дракона" находятся в твоем
подчинении. В твою же честь они получают другое имя и с этой минуты
будут называться "Воины Идзанаги".
Шин не двигаясь смотрел на стоящую перед ним чашку с чаем. Он знал
старинную легенду о древнем воине по имени Идзанаги, который отправился
в ад, победил всех врагов и вернулся на землю. "Совершенно верно. Если
сложить все те битвы, которые мы прошли с Хосиро, то как раз ад и
получится. Да и врагов мы не меньше уничтожили. Скорее даже побольше".
Тем временем Такаси поправил кимоно и придвинул к себе оставшуюся
чашку.
- А теперь мне хотелось бы сказать о главном. Я знаю, что вы все
сейчас думаете. Вы хотите сказать, что без помощи Виктора Дэвиона и его
воинов нам бы не удалось спасти Хосиро. И это правильно. Я награжу и их.
Каждый воин Федеративного Содружества, участвовавший в операции, получит
такое же кимоно, как у Хосиро и Шина. Кроме того, я учреждаю денежный
фонд, из которого их детям будут платить стипендии все время, пока они
учатся. Я также буду просить Виктора Дэвиона принять участие в их судьбе
и зачислить в свою личную гвардию. Следить за выполнением взятых
Виктором Дэвионом обещаний будет... - Такаси немного помолчал. - Мне
кажется, что наиболее для этого подходит тот, кто в будущем станет
хранителем чести нашей семьи.
Оми низко поклонилась Такаси.
- А теперь позвольте мне еще раз поблагодарить вас. Все вы герои и
заслуживаете высоких почестей, - произнес Такаси, приподнимая чашку. -
Здесь нас пятеро. Так давайте же как один думать и действовать во благо
Синдиката Драконов. Давайте считать нашу чайную церемонию началом пути к
сохранению единства Синдиката Драконов. И посвятим себя служению нашей
стране и нашему великому народу.
Военная база Высшего круга,
остров Хилтон-Хид
Северная Америка, Терра
6 июня 3052 г.
Анастасиус Фохт, военный регент Ком-Стара и победитель кланов на
Токкайдо, стоял в центре зала, разглядывая величественный монумент,
возведенный в честь его славной победы. Черный мраморный обелиск с
массивным постаментом, усыпанным золотыми звездами покоренных Ком-Старом
миров, возвышался над Фохтом. Военный регент был не взволнован, а скорее
шокирован. Имитировать радость становилось ему все труднее. Он кашлянул
и снова начал читать, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более
искренне и душевно:
- Сознавая, какую страшную угрозу установлению Священного Порядка
несут кланы, следуя приказу примаса Ком-Стара Миндо Уотерли, Анастасиус
Фохт и подчиненная ему Ком-Гвардия бесстрашно вступили в битву с
захватчиками и разбили их в первые три недели три тысячи пятьдесят
второго года. Благодаря победе Анастасиуса Фохта мы смогли возродить
основы Священного Порядка в том виде, какими их представлял себе великий
Джером Блейк, основатель Ком-Стара.
Фохт замолчал, вглядываясь в текст, хмыкнул и недовольно покачал
головой. Несмотря на его неоднократные донесения о потерях, Миндо
Уотерли так ничего и не поняла. Или не захотела ни понять, ни увидеть,
что победа на Токкайдо стоила Ком-Гвардии тысяч убитых и раненых. В душе
Фохт возмущался властолюбием и коварством примаса. Она считала кровавую
бойню на Токкайдо всего лишь неплохим поводом для установки очередного
памятника.
Миндо Уотерли видела в Токкайдо средство для достижения своей цели -
власти Ком-Стара во всей Вселенной. И примаса совершенно не беспокоило,
что ее патологическое стремление к господству оставляет повсюду свои
страшные, кровавые следы. "Я должен раскрыть ей глаза на реальность", -
подумал Фохт и молча расстегнул золоченую пряжку на плече. Скользнула на
пол широкая мантия, под ней оказался оливкового цвета костюм офицера
Восемьдесят второго дивизиона. Он был поднесен Фохту в подарок в тот
день, когда военный регент принимал во Второй армии присягу у
новобранцев. К ремню была пристегнута большая толстая сумка, в которой
находился список погибших на Токкайдо. Больше всего воинов Ком-Гвардия
потеряла в схватке Восемьдесят второго дивизиона с Пауками Наташи
Керенской. Анастасиус Фохт положил руку на сумку, пальцы его скользнули
по корешку книги и коснулись рукоятки пистолета, спрятанного во
внутреннем кармане на бедре. "Я обязан рассказать ей все, что мы
испытали на Токкайдо. Кроме меня, сделать это некому".
Обелиск представлял собой высокую стелу, пробитую стрелой. Острие ее
указывало на зал истории Ком-Стара. Там, в резной каменной беседке,
военного регента ждала примас. Обойдя гранитный многоугольник
постамента, Фохт направился в зал. Войдя, он увидел Миндо Уотерли и
рядом с ней Шарилар Мори. На настоятельнице была золотая мантия, а на ее
любимице - ярко-красная. Военный регент остановился и поднял руку в
комстаровском приветствии. Примас в знак восхищения действиями своего
главнокомандующего сложила ладони, поднесла их к груди и учтиво склонила
голову. То же сделала и Шарилар.
Когда военный регент приблизился к Уотерли, та спросила его:
- Вы, конечно, видели монумент. Как он вам понравился?
- Прекрасный памятник, госпожа примас, - ответил Фохт.
- Я очень рада, что вы довольны, - пропела Уотерли и улыбнулась.
Смахнув с плеча упавшую на нее прядь длинных серебристых волос, она
продолжила: - За все двадцать лет существования Ком-Гвардии ей еще
никогда не приходилось биться с таким опасным и сильным противником. Не
будем лукавить, сражение на Токкайдо имеет колоссальное значение для
всех нас. - Миндо Уотерли снова улыбнулась. - Честно говоря, Анастасиус,
я не верила, что вы способны разгромить кланы. И не только я, многие
регенты Высшего круга говорили, что отправлять на битву необстрелянных
воинов - безумие. Но мы проявили настойчивость, - с этими словами Миндо
посмотрела на Шарилар, - и, как оказалось, правильно сделали.
- Я крайне благодарен вам за ту поддержку, которую вы оказали мне, -
ответил военный регент. - Но я удивлен тем, что, кроме нас, здесь никого
нет. Где остальные регенты Высшего круга? Разве я не буду выступать
перед ними с отчетом?
Примас развела руками.
- Увы, слушать вас некому, - ответила она и хитро посмотрела на
Фохта. - Все регенты заняты своими делами. Как вы уже слышали,
Анастасиус, наступает новая эра Ком-Стара. И зажглась она с победой на
Токкайдо. Считайте, что свет нам принесли вы.
- Надеюсь, вы не хотите сравнить меня с Люцифером? - спросил Фохт.
- Совсем нет, - отмахнулась примас. - Вы наш Прометей. Своей победой
вы осветили человечеству путь к новой жизни, к новым знаниям.
Уотерли встала, взяла Фохта за руку и повела в глубь зала. За ними
грациозно двигалась Шарилар.
- Сейчас я покажу вам чудо, - сказала примас. - Лучшие мастера
Ком-Стара днем и ночью работали над его созданием. Уверяю вас,
Анастасиус Фохт, ваш компьютерный мир - детский лепет по сравнению с
тем, что вы сейчас увидите.
Войдя в следующий зал, военный регент остолбенел. Перед ним
расстилалась целая галерея, в которой было собрано все, что имело
отношение к Ком-Стару. Здесь находились все священные реликвии, личные
вещи Джерома Блейка и его книги. На стенах висели картины, отображающие
историю Ком-Стара от самых первых дней существования до битвы на
Токкайдо. На длинных многочисленных столах лежали макеты планет и битв,
в которых участвовала Ком-Гвардия. Сердце военного регента защемило, он
хорошо помнил и эти битвы, и цену, которую Ком-Гвардия платила за свои
славные победы.
Макеты были великолепны, выполнены с большим искусством и старанием.
Фохт видел бьющиеся армии, горящие поля, разрушенные города и
окровавленные тела воинов. Мастера потрудились на славу, работая над
деталями. Им удалось даже передать рваные раны и смертельные муки на
лицах умирающих воинов. Фохт с ужасом смотрел на удивительно точно
воспроизведенные пиршества смерти. Особенно поразил его макет битвы на
Токкайдо, боль о которой еще не истерлась из сознания военного регента.
"Бог мой! - думал он. - Неужели все это было? Да, было, и совсем
недавно. Вот сражение под Лаком. А это горы Динджу. А это что? А,
Прзено. Точно, там были очень сильные бои".
Как мотылек, привлеченный ярким светом, Фохт в молчании двигался
среди пламени битв. Военный регент был подавлен обилием пылающих планет.
Примас оказалась права, такой ужасающей реальности его мир, моделируемый
компьютером, не давал. Даже у него, старого, закаленного воина,
прошедшего сотни битв, кровь стыла в жилах, когда он рассматривал
муляжи. Но хуже всего было другое: Анастасиус внезапно вспомнил то, что
не могли передать мастера, - жуткие стоны и крики о помощи, проклятия и
мольбу умирающих. Поразило Фохта и то, с каким умением, точнее, даже с
садистским сладострастием, мастера создавали и выписывали сцены битв.
"Неужели эта зараза начинает проникать во все поры Ком-Стара?!" -
напряженно думал военный регент, разглядывая эпизоды битвы на Токкайдо.
Его начало знобить, он почти физически ощутил ледяной холод Токкайдо,
разрушенного, неприютного мира.
Главный сюрприз ждал военного регента в центре зала. Там на громадном
столе стоял макет битвы в горах Позористу. Медленно обходя стол, Фохт
рассматривал боевые роботы воинов Ком-Гвардии и Клана Волка, отмечая,
какой громадный кровавый след оставило их продвижение вперед. Фохт
увидел долину, в которой погиб Хан Гард Радик, горящих роботов, подбитую
бронетехнику и отметил, что, стремясь польстить настоятельнице, мастера
сильно преувеличили потери клана и преуменьшили потери Ком-Гвардии. Фохт
устало усмехнулся.
- Да, Анастасиус, - произнесла примас, и глаза ее засияли от
восторга. - Вот здесь вся наша слава. Но это только начало нашего
шествия, всего лишь маленький шажок. Впоследствии, когда знамя Ком-Стара
будет развеваться над всей Вселенной, мы выбросим эти примитивные
муляжи. Мы выстроим гигантский театр, в котором будем ставить сцены
битв. Мы поразим воображение людей нашим величием и могуществом!
Фохт посмотрел на настоятельницу, увидел ее возбужденное лицо, и в
его голове снова, в который уже раз, мелькнула мысль о безумии Миндо
Уотерли.
- Зачем вам эти кровавые представления? - спросил он. - Для истории
вполне сгодятся и эти макеты. К тому же есть еще и лазерные диски,
записи битв. Не проще ли просто повесить гигантский экран? Я уже не
говорю о том, что это будет и гуманней.
Уотерли снисходительно посмотрела на Фохта, затем повернулась к
Шарилар. В ответ на взгляд примаса Мори улыбнулась тонкой улыбкой. Миндо
Уотерли снова посмотрела на Фохта, и тот краем глаза заметил, как
вздрогнули плечи Шарилар.
- Ах, Анастасиус, Анастасиус, - томно протянула примас. - Вы воин. Не
задумывайтесь, что нужно для истории, а что нет. Просто пишите ее, а уж