Страница:
здесь на самом деле, ты бы сидел в роботе, воюя с Кланами. Как бы ни
хотелось тебе утешить меня, чувство долга пересилило бы. Тише, не надо,
не надо это отрицать, потому что это не вина и не порок. И я понимаю
это.
Оми нежно поцеловала его в губы, выскользнула из его объятий и
отступила в тень вишни.
- Знаешь ли ты, что я - Хранительница Чести Дома?
Виктор кивнул.
- Ты арбитр в вопросах того, что правильно и что неправильно. - Он
прижал руки к груди, пытаясь сохранить на своей коже ее тепло.
- И ты знаешь о двух идеях, которые здесь, в Синдикате, правят всем?
- В ее глазах поблескивали отсветы огней, проникающих сквозь шевелящуюся
листву, и она казалась похожей на духа, не на земную женщину. - Всем
правят Гармония и Чистота. Этим двум идеям внимаем мы.
- Я знаю это.
- Правда? - Она внимательно поглядела на него. Ў Сегодня - день
памяти и траура, но завтра, в день после великой победы, будет большое
празднество, но и это празднество содержит Гармонию и Чистоту. Завтра с
утра люди будут делать то, что делали семь лет назад. Они выйдут на
улицы и вместе будут собирать мусор, чинить сломанные изгороди,
подстригать кусты и полоть сорняки; будут делать то, что в их силах,
чтобы убрать шрамы дисгармонии и нечистоты, нанесенные Кланами и
неназываемыми из нас. Лишь после этого они предадутся веселью.
Виктор поежился. Он знал много людей, которые в праздники занимались
домашней работой или уходом за садом, но представить себе такое
обязательное общественное действо, как описала Оми, у себя дома...
Хоть наши люди, несомненно, любят Содружество ничуть не меньше, чем
эти люди любят свой Синдикат, мы - нация индивидуалистов, а не
монолитное общество, объединенное великой философией.
- Хотя мой народ живет не так, как твой, я, побывав здесь, думаю, что
многое понимаю из твоих слов. Мне кажется, что содержание важнее формы,
- Так и есть, но у нас имеются собственные способы обращать форму в
содержание и наоборот. Милый мой, в Диктум Гонориум полно историй,
правил и афоризмов, показывающих, как много у этих вещей оттенков.
Например, когда твой отец послал сюда Гончих Келла и Волчьих Драгун для
противостояния Кланам, этот акт имел вид дисгармонии. У твоего отца с
моим отцом было соглашение о взаимном уважении границ. Твой отец знал,
что нам нужна помощь, но он сказал, что не разрешит войскам
Федеративного Содружества переступить границу, пока Кланы не будут
разбиты.
Оми медленно улыбнулась и отступила в поток света, лившийся в сад из
дверей дворца.
- Решением твоего отца было приказать наемникам лететь на Люсьен нам
на помощь. Они не были в собственном смысле слова войсками Федеративного
Содружества, таким образом, он не нарушил Гармонию, при этом достигнув
цели. Точно так же часто считают, что девственность или воздержание
служат Чистоте, но и это не так. - Оми раскрыла ладони и подошла ближе.
- Если бы это было правдой, в Синдикате не было бы детей. Чистота по
смыслу своему связана с верностью и скромностью, выбором должного
партнера и сохранением между ними всего, что между ними происходит. -
Оми прижалась к Виктору, положив руки ему на плечи. - Виктор, в эту ночь
ты будешь моим, как мечтала я семь лет назад. Я дам тебе утешение,
которое желала дать тогда, и ты утешишь меня, как мог бы тогда утешить.
Виктор обхватил ее руками за талию и крепко прижал к себе.
- Я хочу этого так, как ты и понять не можешь, Оми, но я не стану
причиной дисгармонии, не заставлю тебя ослушаться твоего отца.
- Тише, любовь моя. - Она взяла его лицо в ладони.- Я не могу
ослушаться его, сделав то, что не запрещено.
Не запрещено? Но Координатор должен был знать, что такое могло
случиться.
- А твой отец знает...
- Он знает то, что хочет знать. - Оми поцеловала Виктора в лоб, в
губы. - Этот дворец - мой мир, наш мир. Мы бы породили дисгармонию,
отвергнув чистоту чувств, которые разделяем друг с другом. Мое святилище
станет сегодня нашим святилищем.
Виктор наклонился поцеловать ее в шею, впивая аромат ее тела,
смешанный с ароматом цветущей вишни в один пьянящий запах. Под шелком
кимоно было мягкое и теплое, стройное и сильное тело. Оми развязала
волосы, и они упали в руки Виктору.
Подняв голову, он поцеловал ее.
- Оми, я люблю тебя.
- И я тебя, Виктор.
Ў Йе!
Рык, отрицающий их любовь, хлестнул как плеть и оторвал их друг от
друга. Виктор обернулся и увидел три фигуры, одетые в черное с головы до
ног. Свет отражался от очков ночного видения, бывших у этих людей вместо
глаз. У всех трех на спине катаны, и передний выхватил ее с отработанной
плавностью. Свет заиграл на бритвенно-остром клинке, и у Виктора
пересохло в горле.
В голосе Оми прозвучала резкость, которой Виктор никогда не слышал.
- Что значит это вторжение?
- Мы пришли спасти вас от осквернения этим варваром. - Говоривший
указал мечом на грудь Виктора. Их разделяло четыре метра, но Виктор
знал, что сейчас его жизнь в руках этого человека. - Вы не станете
шлюхой Дэвиона.
Виктор ткнул пальцем в сторону говорившего:
- Как смеете вы ее бесчестить?
- Ха! Ее невозможно обесчестить - она уже обесчестила себя тем, как
вела себя с тобой! - Мужчина качнул головой, - Я убью тебя и прослежу,
чтобы высокородная Оми совершила самоубийство. Только так может она
вернуть себе честь,
- Нет, - твердо покачал головой Виктор. - Она не сделала ничего
плохого. Я клянусь в этом своей честью, как самурай.
- Что знаешь ты о чести самурая?
- Я знаю Гармонию, и я знаю Чистоту. - Виктор оглянулся на Оми. - Я
знаю, что она чиста и не осквернена. И я знаю, что ее смерть нарушит
гармонию Синдиката. А о чести я знаю, что самурай исполняет свой долг
как можно лучше, и тогда другие могут выказать ему сочувствие.
Слова "долг" и "сочувствие" Виктор подчеркнул голосом, потом рванул
левой рукой ворот кимоно.
- Тебе нужен я, а не она. И я исполню свой долг. Я умру, как должен
умирать самурай, если ты исполнишь свой долг и нанесешь единственный
чистый удар. Ты скажешь, что услышал ее крики о помощи, когда я пытался
учинить над ней насилие. Пусть вас сделают героями, но она пусть
останется жива.
- Нет, Виктор, нет! - Оми вцепилась ему в левую руку. - Я не допущу.
- Йе, Омико-сама, я должен так поступить. - Виктор поднял голову,
обнажая горло. - Ты согласен?
- Хай! - Предводитель оглянулся на своих людей, обменялся с ними
кивками и сделал крадущийся шаг вперед. - Я дам тебе почетную смерть,
которой ты не стоишь.
- Я ее заслужу.
Виктор высвободил руку из хватки Оми, шагнул вперед и припал на левое
колено. Левую руку он протянул поперек груди, взялся за правый трицепс и
склонил голову.
Ну, не выдай, удача.
Под ногами убийцы захрустел гравий. Человек остановился перед
Виктором. Когда он поднял меч, Виктор уронил правую руку на рукоять
катаны и, вставая, выхватил меч. Удар при выхватывании был не силен, но
полоснул по лицу, сбив очки набок. Человек попытался уйти от атаки
поворотом, но Виктор движением кисти заставил острие меча описать дугу в
сто двадцать градусов. Держа теперь рукоять обеими руками, он ударил
катаной сверху и справа, чисто перерубив противнику хребет.
Клинок вышел из тела, плеснув черной струйкой крови на белые камни.
- Бега, Оми, беги! - крикнул Виктор, становясь между Оми и двумя
оставшимися убийцами и угрожающе выставив меч.
- Йе, Виктор, я не стану убегать.
В ее голосе слышались страх и решимость, но второй убийца уже прыгнул
вперед, и времени убеждать Оми не осталось. Атака наемника была быстрой
и яростной, и Виктору пришлось отступать. Он нырял влево и вправо,
стараясь заставить убийцу повторить ошибку своего сообщника.
Очки ночного видения резко ограничивают поле зрения. Когда я припал
на колено, я в буквальном смысле слова скрылся из глаз противника. Этот,
кажется, поумнее своего напарника.
Виктор видел, как за спиной убийцы Оми опустилась на колени возле
тела первого нападавшего. Третий убийца склонился на одно колено рядом и
рукой трогал шею упавшего, очевидно нащупывая пульс. Больше Виктор
ничего не видел, потому что его противник оттеснил его к двери дворца и
дальше, в дубовый зал с высоким потолком.
Виктор парировал удар сверху в голову, попытался высвободить клинок и
полоснуть противника по животу, но убийца отпрыгнул назад. Хуже того, он
левой рукой сорвал с лица очки и бросил их в Виктора, а когда Виктор,
уходя, пригнулся, сократил дистанцию.
Виктор блокировал косой удар, ушел от удара сверху и отступил. Клинки
звенели, соударяясь, и вибрация лезвия ощущалась в руке. Принц уклонился
от выпада, ощутил жгучий режущий удар по ребрам, перепрыгнул дубовые
перила, оказавшись в узком коридоре. Удар противника срезал вьющуюся
стружку с перил, потом убийца перескочил через перила и стал еще сильнее
теснить Виктора.
Принца едва не охватила паника, но Виктор усилием воли отогнал ее
прочь. Он сосредоточился на середине корпуса противника, не глядя на
руки и ноги, только на сердце и живот. Все остальное он видел лишь
боковым зрением, но, глядя на середину тела, он предвидел атаки
противника и предугадывал его финты. Виктор сузил свой конус обороны,
блокируя выпады, но не позволяя клинку уйти в финте слишком далеко в
сторону.
Парировав рубящий удар в левое плечо, Виктор быстро перевел оружие
вверх и вокруг, в подобии кругового фехтовального парирования, которое
показал ему Танкред Сандовал. Когда острие катаны снова оказалось на
одной линии с грудью убийцы, Виктор сделал выпад. Клинок прорезал
рубашку убийцы слева, и тот зашипел сквозь зубы. Виктор задел его, хотя
всего лишь поцарапал кожу на ребрах.
Внезапно убийца хватил принца боковым ударом левого кулака. У Виктора
посыпались искры из глаз, и он начал падать назад. Мир померк на одно
мгновение, но в глазах прояснилось, и Виктор понял, что падает. Левый
локоть наткнулся на твердое дерево пола на секунду раньше, чем руку
пронзила острая боль. Еще через полсекунды он приземлился на спину,
как-то сумел не удариться головой, но выпустил из руки меч.
Катана прозвенела по полу, и убийца навис как тень самой Смерти.
Подняв катану как кинжал в жертвоприношении, он с силой опустил ее вниз,
но Виктор извернулся влево и правой ногой въехал убийце в пах.
Через мгновение после того, как ударили серебряные молнии боли,
Виктор почувствовал давление клинка, ломающего ребро справа. Меч прошел
насквозь и вонзился в дубовый пол. Из глотки Виктора вырвался крик, и на
миг он заглушил даже пылающую боль. Она отступила, и в эту секунду
ясности мысли Виктор понял, что ранен серьезно, как никогда.
Полыхнувшая злость на себя скомандовала прекратить хныкать.
Я не буду встречать смерть мяуканьем, как выпоротый котенок!
Только стиснув зубы, чтобы подавить звук, Виктор понял, что уже не
издает его. Приподняв голову, он глянул в сторону, мимо торчащего из
груди клинка, и увидел скрюченный силуэт нападавшего. Человек катался по
земле, зажав руками раздавленные половые органы.
Я не буду подыхать такой дурацкой смертью,
Не разжимая зубов, Виктор поднял руку, схватился за рукоять меча,
пригвоздившего его к полу, и потянул влево, насколько хватало сил, но
клинок еле шелохнулся. Тут Виктор заметил, что левая рука почти ничего
не чувствует, а локоть не хочет работать.
Не важно. Я все равно не останусь приколотым, как жук на булавке!
Он снова потянул меч, потом ударил в крестовину рукояти основанием
правой ладони. Меч выскочил из досок пола и сдвинулся в груди.
Послышался хруст стали о разломанную кость. Каждая подвижка, любая чуть
заметная вибрация вызывали в теле мучительную дрожь. Хотелось
остановиться, дать себе хоть секундную передышку, но Виктор знал, что
временно поверженный враг ни за что не даст ему такого шанса, и
продолжал толкать меч.
Лезвие высвободилось с шипением и бульканьем.
Задето легкое. Очень плохо.
На Виктора черной стеной накатило отчаяние. Он стая подтягивать
колени к груди, желая свернуться в шар, остановить боль.
Нет! Меня освободит лишь смерть, а умереть здесь и сейчас я не имею
права. Я еще нужен Оми.
Виктор перекатился направо, выровнялся, чтобы подобрать колени под
себя. Отбросив меч убийцы, он схватил тот, который уронил секунду назад.
По сантиметру подползая вперед, волоча за собой колени, он подобрался к
убийце и приставил клинок к его горлу.
- Ты! Глупец! Грязь! - Виктору отчаянно не хватало японских слов,
чтобы обругать противника как следует. - Дэвиона убить очень трудно,
Ему хотелось поднять меч и обезглавить убийцу одним ударом, но он
знал, что на это у него нет сил. Положив левую руку на обратную сторону
клинка возле острия, он наклонился и, давя всем весом, стал пилить.
Первый пропил разрезал сонную артерию, и Виктора окатило кровью, залив
лицо и грудь. Второй пропил оборвал приглушенные стоны, а третий
перерезал хребет. Булькнув, убийца умер в луже собственной крови.
Да и моей к ней немало примешалось.
Опираясь на меч, Виктор поднялся на ноги, но поскользнулся в крови и
распростерся поверх своей жертвы. Он пытался остановить падение,
упершись левой рукой в пол, но она подломилась, и ее передернуло острой
болью. Правое плечо ударилось об пол, но не сильно, и Виктор не выпустил
катаны.
Надо идти. Оми по-прежнему в опасности.
Соскользнув с трупа, Виктор пополз. Пополз к стене.
Вставай, Виктор. Тебе надо увеличить мобильность,
И снова он поднялся на ноги и даже улыбнулся слегка, несмотря на
рвущую все тело боль. Шатаясь, он сделал шаг вперед, потом другой, и
каждый шаг сопровождался неглубоким вдохом, вызывавшим влажный кашель.
Голова стала кружиться, и Виктор прислонился к стене, чтобы обрести
равновесие.
Иди.
Шипение в груди и огонь в легком не давали забыть, насколько серьезно
он ранен.
Слишком много крови теряю.
Виктор прижал локоть к груди, закрывая рану, но из выходного
отверстия на спине продолжали вырываться кровавые пузыри.
Времени мало. Ты должен спасти Оми. Времени мало. Иди, иди!
Еще шаг - и Виктор свалился на пол. Самого падения он не заметил, но
ощутил жжение в лице, ободранном о дубовый паркет. В зеркальной
поверхности пола Виктор увидел свое призрачное отражение и попытался
улыбнуться ему.
Всегда мечтал оставить после себя красивый труп.
Края поля зрения начала заливать темнота, но Виктор что-то услышал и
заставил себя посмотреть в ту сторону. В дымке дали он увидел силуэт,
женщину, которая шла к нему по золотому туннелю света. Он узнал белое
кимоно, вышитый цвет вишни, но не мог понять, почему у нее рукава
другие. Они от локтя до запястья были смочены темной, густой краснотой,
но почему - Виктор не мог понять.
От внезапной ясности он пошатнулся, как от удара в лицо.
Этот гад заставил ее взрезать себе вены. Она тоже мертва.
Из последних сил Виктор попытался улыбнуться ей.
Не бойся, Оми. Мы наконец-то будем вместе. Нашу Гармонию найдем мы в
смерти.
Он искал на ее лице ответную улыбку, знак, что она поняла его,
согласилась, но темнота накрыла его раньше, чем он мог хоть что-нибудь
разглядеть.
Дворец Святилища Безмятежности
Имперская столица
Люсьен
Военный округ Пешт
Синдикат Дракона
5 января 3059 года
Для Кая Аллард-Ляо этот вечер начался как упражнение в сюрреальности,
а дальше события стали развиваться так, как он себе и представить не
мог. Они с Прецентором, который прибыл через два дня после Кая и
Виктора, были приглашены на традиционный синдикатский обед с Теодором и
Хохиро Куритой. Все началось очень обыкновенно, но до Кая быстро дошло,
что он сидит за одним столом с Координатором Синдиката Дракона и
Анастасиусом Фохтом, человеком, который разгромил Кланы при Токкайдо.
В какой-то момент они меня заметят и выгонят, как щенка.
От Кая не ускользнуло особое значение этой встречи. Он легко мог себе
представить, как поколения будущих историков спорят до хрипоты о
содержании и важности этого собрания. Действительно, казалось, что в
отношениях Теодора и Фохта есть глубинные слои, о которых ему, Каю,
ничего не известно, и он хорошо понимал, что события происходят на
многих уровнях - даже на таких, существование которых ему и не приснится
никогда.
Теодор Курита наклонил голову в направлении Прецентора.
- Создается впечатление, что достигнут прорыв в переговорах с Кошками
Новой Звезды. Наши офицеры связи подарили им голозапись церемонии
подписания Конституции Звездной Лига, а также факсимильную копию самого
документа. На голодиске имелась также запись прибытия Виктора на Люсьен.
Фохт улыбнулся:
- И это произвело впечатление на Кошек Новой Звезды?
- Насколько мы можем судить, образы обеих презентаций совпали с
элементами видений, очевидно посетивших Ханов Кошек Новой Звезды. Мы
сначала говорили с ними о двух годах и видели уже серьезные подвижки в
сторону разрешения нашей проблемы, когда - и если - у кого-нибудь из их
Ханов или прославленных воинов случится видение, относящееся к нашей
ситуации. - Теодор просиял улыбкой. - Очевидно, увидев Виктора Дэвиона в
образе самурая, они поняли, насколько мы искренни в нашем желании
создать действенную Звездную Лигу. Как и было предсказано, это вызвало у
них что-то вроде кризиса совести. К тому времени, как начнется наше
контрвторжение, мы, согласно моим ожиданиям, настолько привлечем их на
свою сторону, что можно будет гарантировать их нейтралитет.
Хохиро улыбнулся:
- А если представить себе, что они выступят на нашей стороне...
Кай кивнул:
- Волки Фелана - это уже серьезно, но если к нам присоединится еще
один Клан, это будет для Дымчатых Ягуаров тяжелым ударом.
Координатор не успел ничего на это ответить, как быстро вошел чем-то
потрясенный слуга и зашептал ему на ухо. У Теодора расширились глаза, и
он резко что-то скомандовал слуге, потом Хохиро, настолько быстро, что
Кай ни одной команды не разобрал. Теодор тут же поднялся и быстро вышел.
- В чем дело? - нахмурился Кай.
Кланы, что ли, вернулись на Люсьен в годовщину своего поражения?
Хохиро встал:
- Что-то случилось. Отец просил меня доставить вас во дворец моей
сестры.
Виктор должен был провести этот вечер с Оми.
- Хохиро, что там стряслось?
- Знаю только в общих чертах. Когда приедем, узнаем подробнее.
Фохт и Кай последовали за Хохиро в глайдер и понеслись по затемненным
улицам во дворец, который Оми звала своим домом. Когда глайдер подъехал
ближе, Кай заметил несущуюся навстречу карету "Скорой". Мелькнули огни
мигалки, взвыла сирена - и машина исчезла. Под ложечкой у Кая свернулся
холодный ком.
С Виктором что-то случилось. Плохо, очень плохо.
Дворец Святилища Безмятежности окружали чины полиции Люсьена. Они
пытались махать руками, отгоняя глайдер, но водитель высунулся, резко
что-то сказал, и начальник велел пропустить машину. Глайдер остановился
за машинами полиции, дверцы открылись, все трое выпрыгнули и бросились
во дворец.
Тут же сердце Кая будто стиснула ледяная рука. Он увидел кровь, много
крови, не каплями, но красными реками, текущими по полу. Потом он увидел
яркий свет голокамер, снимающих место происшествия. Вслед за Хохиро Кай
вошел в дом, потом в сад и тут увидел Теодора, который говорил с кем-то
- Кай решил, что это инспектор полиции.
Координатор и полицейский стояли над двумя телами, и Кай заметил, что
у одного трупа голова отделена от тела.
Теодор поднял глаза, кивнул инспектору и подошел к Каю.
- Примите мои глубочайшие извинения за этот инцидент. Полной картины
я пока не знаю и буду знать, лишь когда поговорю с дочерью. Как мне
сказали, она сильно потрясена, но физически невредима. Сейчас ее вместе
с Виктором везут в военный госпиталь Дзихен.
- А как Виктор?
- Наши люди делают все, что могут. - Руки Теодора сжались в кулаки. -
Насколько сейчас можно заключить, произошло следующее: в этот сад через
стену проникли трое человек и напали на Виктора и на мою дочь. Они
угрожали убить обоих, и Виктор предложил свою жизнь за жизнь моей
дочери. Когда первый убийца к нему приблизился, Виктор припал на одно
колено и убил нападавшего ударом паи - с выхватыванием меча. У этого
убийцы резаная рана на лице и разрублен позвоночник. - Координатор
указал на второе тело: - Пока второй убийца атаковал Виктора, этот вот,
третий, остановился посмотреть, что с его сообщником. Моя дочь отрубила
ему голову мечом его друга.
Кай вздрогнул. Он хорошо знал Оми и понимал, что у нее хватит силы
духа - и физической силы, - чтобы сделать почти все, что ей пришлось бы
сделать. И все равно: одним ударом отрубить голову врагу - это задача,
перед которой может спасовать даже очень сильная личность. В минуту
смертельной опасности человек способен на выдающиеся действия, но редко
эти действия связаны с лишением жизни другого человека.
Но если она чувствовала, что смерть угрожает и ей, и Виктору, она
могла не колебаться ни секунды.
Прецентор поглядел на дверь, ведущую во дворец.
- Второй убийца преследовал Виктора внутри дворца?
- Хай. - Теодор замялся. - То, что вы сейчас увидите, не слишком
красиво. Виктор бился с этим вторым до самого коридора.
Кай молча пошел за Теодором и остановился у входа в коридор. Впереди,
вокруг, где суетились эксперты-криминалисты, повсюду была кровь. И как
остров в ее океане, посередине лежало тело. От него уходили кровавые
следы, и отпечатки окровавленной руки виднелись на одной стене. Даже на
потолке засохли мелкие капельки крови, будто кто-то плавал в этом океане
и сильно плескался.
- И здесь мы тоже не знаем точно, что произошло, но Виктор был сбит с
ног и получил сквозное ранение в грудь в дальнем конце коридора.
Осталось отверстие в полу, где вошел клинок, который его пригвоздил.
Предположительно в момент ранения Виктор каким-то образом вывел
противника из строя. После этого он освободился, убил нападавшего и
попытался вернуться в сад. - Теодор показал на ближайшее к нему
размазанное пятно. - Он сумел добраться досюда, когда Оми его нашла.
Пока Координатор рассказывал, Кай увидел схватку мысленным взором. Он
видел, как его друг, пригвожденный к полу спиной, вытаскивает меч
сантиметр за сантиметром, потом убивает своего неудавшегося убийцу. Он
слышал отрывистое дыхание Виктора, оскользающегося в собственной крови и
упрямо встающего снова. Из кровавой маски лица глядели на него пылающие
глаза Виктора, потом его друг рухнул снова, уже окончательно.
Кай опустился на колени - в горле застрял душивший ком. Виктор всегда
верил в него, помогал, продвигал. Виктор был другом, который от своих
друзей требовал многого, но никогда не жалел наград за их усилия.
Если бы не Виктор, не его поощрение и одобрение, я бы ни за что не
был тем, кем я стал. Никогда ни у кого не было друга лучше, но, когда я
был ему нужен, меня рядом не оказалось.
Чьи-то руки легли Каю на плечи. Он поднял глаза и увидел стоящего над
собой Прецентора.
- Ты ничего не мог сделать, и здесь ты никак не мог оказаться.
- Вы правы, Прецентор, но все равно я чувствую свою вину.
- Вина здесь моя, - прозвучал тяжелый, насыщенный чувством голос
Теодора. - Моей дочери не могло прийти в голову, что кто-нибудь захочет
причинить вред Виктору или ей. Она была права, поскольку любима моим
народом; это мои враги хотели использовать ее и Виктора против меня.
Когда она попросила разрешения провести здесь вечер с Виктором, как
проводила вечера во время битвы на Люсьене, я позволил ей.
Фохт нахмурился:
- И сегодня здесь не было охраны?
Теодор вскинул голову,
- Я не оставил ее без защиты. Она желала уединения, и с этим желанием
я посчитался, но вся местность вокруг патрулировалась. Очевидно, патрули
оказались... скомпрометированы.
Он позволил Виктору и Оми провести вечер наедине?
Кай поднялся на ноги.
- Вы доверили безопасность своей дочери Виктору. Теодор кивнул.
- Мне жаль, что таким образом я убедился в правильности своего
выбора. Но я и не сомневался в ней.
Кай с Фохтом обменялись понимающими взглядами, потом снова
повернулись к Теодору и подходившему инспектору полиции. Инспектор
что-то зашептал на ухо Координатору, и Теодор побелел. Он кивнул
полицейскому, и тот поспешил к выходу, выкрикивая приказы своим
подчиненным.
Теодор махнул рукой, приглашая за собой:
- Пойдемте. Мы едем в госпиталь. Горло
Каю передавил холодный ужас.
- Это Виктор?
- Хай. - Голос Координатора упал до шепота. - Там... там осложнения.
Виктор оказался где-то, и невозможность понять, где именно, испугала
его. Он был будто в прозрачной сфере, окруженной белым туманом, который
светился, не давая тепла. Вверху, вовне, вдали виднелся яркий диск,
свет, похожий на солнце, когда смотришь на него через облака.
Он отметил, что было очень тихо, и ничто не шевелилось в тумане.
Виктор посмотрел себе на грудь и увидел под правым соском неровную
рану шириной сантиметра три. Какая-то очень маленькая, чтобы вызвать
такую огромную боль. Вспомнилось, что куда больнее было при выходе меча,
чем когда он вошел. И сильнее собственной наготы Виктора удивило
смолкнувшее шипение воздуха из проколотого легкого.
Что-то здесь явно неправильно.
- Это вряд ли точно сказано.
Не думая, Виктор повернулся на голос и оказался лицом к лицу с
человеком в белой мантии. Лицо он узнал только потому, что видел его на
монетах да в старых голозаписях.
- Вы похожи на моего отца.
- Я и есть твой отец, - улыбнулся Ханс Дэвион. - В загробной жизни
теряешь малость седины, жирок с талии уходит - и становишься таким, как
был в своем зените.
- В загробной жизни? Ханс чуть нахмурился:
хотелось тебе утешить меня, чувство долга пересилило бы. Тише, не надо,
не надо это отрицать, потому что это не вина и не порок. И я понимаю
это.
Оми нежно поцеловала его в губы, выскользнула из его объятий и
отступила в тень вишни.
- Знаешь ли ты, что я - Хранительница Чести Дома?
Виктор кивнул.
- Ты арбитр в вопросах того, что правильно и что неправильно. - Он
прижал руки к груди, пытаясь сохранить на своей коже ее тепло.
- И ты знаешь о двух идеях, которые здесь, в Синдикате, правят всем?
- В ее глазах поблескивали отсветы огней, проникающих сквозь шевелящуюся
листву, и она казалась похожей на духа, не на земную женщину. - Всем
правят Гармония и Чистота. Этим двум идеям внимаем мы.
- Я знаю это.
- Правда? - Она внимательно поглядела на него. Ў Сегодня - день
памяти и траура, но завтра, в день после великой победы, будет большое
празднество, но и это празднество содержит Гармонию и Чистоту. Завтра с
утра люди будут делать то, что делали семь лет назад. Они выйдут на
улицы и вместе будут собирать мусор, чинить сломанные изгороди,
подстригать кусты и полоть сорняки; будут делать то, что в их силах,
чтобы убрать шрамы дисгармонии и нечистоты, нанесенные Кланами и
неназываемыми из нас. Лишь после этого они предадутся веселью.
Виктор поежился. Он знал много людей, которые в праздники занимались
домашней работой или уходом за садом, но представить себе такое
обязательное общественное действо, как описала Оми, у себя дома...
Хоть наши люди, несомненно, любят Содружество ничуть не меньше, чем
эти люди любят свой Синдикат, мы - нация индивидуалистов, а не
монолитное общество, объединенное великой философией.
- Хотя мой народ живет не так, как твой, я, побывав здесь, думаю, что
многое понимаю из твоих слов. Мне кажется, что содержание важнее формы,
- Так и есть, но у нас имеются собственные способы обращать форму в
содержание и наоборот. Милый мой, в Диктум Гонориум полно историй,
правил и афоризмов, показывающих, как много у этих вещей оттенков.
Например, когда твой отец послал сюда Гончих Келла и Волчьих Драгун для
противостояния Кланам, этот акт имел вид дисгармонии. У твоего отца с
моим отцом было соглашение о взаимном уважении границ. Твой отец знал,
что нам нужна помощь, но он сказал, что не разрешит войскам
Федеративного Содружества переступить границу, пока Кланы не будут
разбиты.
Оми медленно улыбнулась и отступила в поток света, лившийся в сад из
дверей дворца.
- Решением твоего отца было приказать наемникам лететь на Люсьен нам
на помощь. Они не были в собственном смысле слова войсками Федеративного
Содружества, таким образом, он не нарушил Гармонию, при этом достигнув
цели. Точно так же часто считают, что девственность или воздержание
служат Чистоте, но и это не так. - Оми раскрыла ладони и подошла ближе.
- Если бы это было правдой, в Синдикате не было бы детей. Чистота по
смыслу своему связана с верностью и скромностью, выбором должного
партнера и сохранением между ними всего, что между ними происходит. -
Оми прижалась к Виктору, положив руки ему на плечи. - Виктор, в эту ночь
ты будешь моим, как мечтала я семь лет назад. Я дам тебе утешение,
которое желала дать тогда, и ты утешишь меня, как мог бы тогда утешить.
Виктор обхватил ее руками за талию и крепко прижал к себе.
- Я хочу этого так, как ты и понять не можешь, Оми, но я не стану
причиной дисгармонии, не заставлю тебя ослушаться твоего отца.
- Тише, любовь моя. - Она взяла его лицо в ладони.- Я не могу
ослушаться его, сделав то, что не запрещено.
Не запрещено? Но Координатор должен был знать, что такое могло
случиться.
- А твой отец знает...
- Он знает то, что хочет знать. - Оми поцеловала Виктора в лоб, в
губы. - Этот дворец - мой мир, наш мир. Мы бы породили дисгармонию,
отвергнув чистоту чувств, которые разделяем друг с другом. Мое святилище
станет сегодня нашим святилищем.
Виктор наклонился поцеловать ее в шею, впивая аромат ее тела,
смешанный с ароматом цветущей вишни в один пьянящий запах. Под шелком
кимоно было мягкое и теплое, стройное и сильное тело. Оми развязала
волосы, и они упали в руки Виктору.
Подняв голову, он поцеловал ее.
- Оми, я люблю тебя.
- И я тебя, Виктор.
Ў Йе!
Рык, отрицающий их любовь, хлестнул как плеть и оторвал их друг от
друга. Виктор обернулся и увидел три фигуры, одетые в черное с головы до
ног. Свет отражался от очков ночного видения, бывших у этих людей вместо
глаз. У всех трех на спине катаны, и передний выхватил ее с отработанной
плавностью. Свет заиграл на бритвенно-остром клинке, и у Виктора
пересохло в горле.
В голосе Оми прозвучала резкость, которой Виктор никогда не слышал.
- Что значит это вторжение?
- Мы пришли спасти вас от осквернения этим варваром. - Говоривший
указал мечом на грудь Виктора. Их разделяло четыре метра, но Виктор
знал, что сейчас его жизнь в руках этого человека. - Вы не станете
шлюхой Дэвиона.
Виктор ткнул пальцем в сторону говорившего:
- Как смеете вы ее бесчестить?
- Ха! Ее невозможно обесчестить - она уже обесчестила себя тем, как
вела себя с тобой! - Мужчина качнул головой, - Я убью тебя и прослежу,
чтобы высокородная Оми совершила самоубийство. Только так может она
вернуть себе честь,
- Нет, - твердо покачал головой Виктор. - Она не сделала ничего
плохого. Я клянусь в этом своей честью, как самурай.
- Что знаешь ты о чести самурая?
- Я знаю Гармонию, и я знаю Чистоту. - Виктор оглянулся на Оми. - Я
знаю, что она чиста и не осквернена. И я знаю, что ее смерть нарушит
гармонию Синдиката. А о чести я знаю, что самурай исполняет свой долг
как можно лучше, и тогда другие могут выказать ему сочувствие.
Слова "долг" и "сочувствие" Виктор подчеркнул голосом, потом рванул
левой рукой ворот кимоно.
- Тебе нужен я, а не она. И я исполню свой долг. Я умру, как должен
умирать самурай, если ты исполнишь свой долг и нанесешь единственный
чистый удар. Ты скажешь, что услышал ее крики о помощи, когда я пытался
учинить над ней насилие. Пусть вас сделают героями, но она пусть
останется жива.
- Нет, Виктор, нет! - Оми вцепилась ему в левую руку. - Я не допущу.
- Йе, Омико-сама, я должен так поступить. - Виктор поднял голову,
обнажая горло. - Ты согласен?
- Хай! - Предводитель оглянулся на своих людей, обменялся с ними
кивками и сделал крадущийся шаг вперед. - Я дам тебе почетную смерть,
которой ты не стоишь.
- Я ее заслужу.
Виктор высвободил руку из хватки Оми, шагнул вперед и припал на левое
колено. Левую руку он протянул поперек груди, взялся за правый трицепс и
склонил голову.
Ну, не выдай, удача.
Под ногами убийцы захрустел гравий. Человек остановился перед
Виктором. Когда он поднял меч, Виктор уронил правую руку на рукоять
катаны и, вставая, выхватил меч. Удар при выхватывании был не силен, но
полоснул по лицу, сбив очки набок. Человек попытался уйти от атаки
поворотом, но Виктор движением кисти заставил острие меча описать дугу в
сто двадцать градусов. Держа теперь рукоять обеими руками, он ударил
катаной сверху и справа, чисто перерубив противнику хребет.
Клинок вышел из тела, плеснув черной струйкой крови на белые камни.
- Бега, Оми, беги! - крикнул Виктор, становясь между Оми и двумя
оставшимися убийцами и угрожающе выставив меч.
- Йе, Виктор, я не стану убегать.
В ее голосе слышались страх и решимость, но второй убийца уже прыгнул
вперед, и времени убеждать Оми не осталось. Атака наемника была быстрой
и яростной, и Виктору пришлось отступать. Он нырял влево и вправо,
стараясь заставить убийцу повторить ошибку своего сообщника.
Очки ночного видения резко ограничивают поле зрения. Когда я припал
на колено, я в буквальном смысле слова скрылся из глаз противника. Этот,
кажется, поумнее своего напарника.
Виктор видел, как за спиной убийцы Оми опустилась на колени возле
тела первого нападавшего. Третий убийца склонился на одно колено рядом и
рукой трогал шею упавшего, очевидно нащупывая пульс. Больше Виктор
ничего не видел, потому что его противник оттеснил его к двери дворца и
дальше, в дубовый зал с высоким потолком.
Виктор парировал удар сверху в голову, попытался высвободить клинок и
полоснуть противника по животу, но убийца отпрыгнул назад. Хуже того, он
левой рукой сорвал с лица очки и бросил их в Виктора, а когда Виктор,
уходя, пригнулся, сократил дистанцию.
Виктор блокировал косой удар, ушел от удара сверху и отступил. Клинки
звенели, соударяясь, и вибрация лезвия ощущалась в руке. Принц уклонился
от выпада, ощутил жгучий режущий удар по ребрам, перепрыгнул дубовые
перила, оказавшись в узком коридоре. Удар противника срезал вьющуюся
стружку с перил, потом убийца перескочил через перила и стал еще сильнее
теснить Виктора.
Принца едва не охватила паника, но Виктор усилием воли отогнал ее
прочь. Он сосредоточился на середине корпуса противника, не глядя на
руки и ноги, только на сердце и живот. Все остальное он видел лишь
боковым зрением, но, глядя на середину тела, он предвидел атаки
противника и предугадывал его финты. Виктор сузил свой конус обороны,
блокируя выпады, но не позволяя клинку уйти в финте слишком далеко в
сторону.
Парировав рубящий удар в левое плечо, Виктор быстро перевел оружие
вверх и вокруг, в подобии кругового фехтовального парирования, которое
показал ему Танкред Сандовал. Когда острие катаны снова оказалось на
одной линии с грудью убийцы, Виктор сделал выпад. Клинок прорезал
рубашку убийцы слева, и тот зашипел сквозь зубы. Виктор задел его, хотя
всего лишь поцарапал кожу на ребрах.
Внезапно убийца хватил принца боковым ударом левого кулака. У Виктора
посыпались искры из глаз, и он начал падать назад. Мир померк на одно
мгновение, но в глазах прояснилось, и Виктор понял, что падает. Левый
локоть наткнулся на твердое дерево пола на секунду раньше, чем руку
пронзила острая боль. Еще через полсекунды он приземлился на спину,
как-то сумел не удариться головой, но выпустил из руки меч.
Катана прозвенела по полу, и убийца навис как тень самой Смерти.
Подняв катану как кинжал в жертвоприношении, он с силой опустил ее вниз,
но Виктор извернулся влево и правой ногой въехал убийце в пах.
Через мгновение после того, как ударили серебряные молнии боли,
Виктор почувствовал давление клинка, ломающего ребро справа. Меч прошел
насквозь и вонзился в дубовый пол. Из глотки Виктора вырвался крик, и на
миг он заглушил даже пылающую боль. Она отступила, и в эту секунду
ясности мысли Виктор понял, что ранен серьезно, как никогда.
Полыхнувшая злость на себя скомандовала прекратить хныкать.
Я не буду встречать смерть мяуканьем, как выпоротый котенок!
Только стиснув зубы, чтобы подавить звук, Виктор понял, что уже не
издает его. Приподняв голову, он глянул в сторону, мимо торчащего из
груди клинка, и увидел скрюченный силуэт нападавшего. Человек катался по
земле, зажав руками раздавленные половые органы.
Я не буду подыхать такой дурацкой смертью,
Не разжимая зубов, Виктор поднял руку, схватился за рукоять меча,
пригвоздившего его к полу, и потянул влево, насколько хватало сил, но
клинок еле шелохнулся. Тут Виктор заметил, что левая рука почти ничего
не чувствует, а локоть не хочет работать.
Не важно. Я все равно не останусь приколотым, как жук на булавке!
Он снова потянул меч, потом ударил в крестовину рукояти основанием
правой ладони. Меч выскочил из досок пола и сдвинулся в груди.
Послышался хруст стали о разломанную кость. Каждая подвижка, любая чуть
заметная вибрация вызывали в теле мучительную дрожь. Хотелось
остановиться, дать себе хоть секундную передышку, но Виктор знал, что
временно поверженный враг ни за что не даст ему такого шанса, и
продолжал толкать меч.
Лезвие высвободилось с шипением и бульканьем.
Задето легкое. Очень плохо.
На Виктора черной стеной накатило отчаяние. Он стая подтягивать
колени к груди, желая свернуться в шар, остановить боль.
Нет! Меня освободит лишь смерть, а умереть здесь и сейчас я не имею
права. Я еще нужен Оми.
Виктор перекатился направо, выровнялся, чтобы подобрать колени под
себя. Отбросив меч убийцы, он схватил тот, который уронил секунду назад.
По сантиметру подползая вперед, волоча за собой колени, он подобрался к
убийце и приставил клинок к его горлу.
- Ты! Глупец! Грязь! - Виктору отчаянно не хватало японских слов,
чтобы обругать противника как следует. - Дэвиона убить очень трудно,
Ему хотелось поднять меч и обезглавить убийцу одним ударом, но он
знал, что на это у него нет сил. Положив левую руку на обратную сторону
клинка возле острия, он наклонился и, давя всем весом, стал пилить.
Первый пропил разрезал сонную артерию, и Виктора окатило кровью, залив
лицо и грудь. Второй пропил оборвал приглушенные стоны, а третий
перерезал хребет. Булькнув, убийца умер в луже собственной крови.
Да и моей к ней немало примешалось.
Опираясь на меч, Виктор поднялся на ноги, но поскользнулся в крови и
распростерся поверх своей жертвы. Он пытался остановить падение,
упершись левой рукой в пол, но она подломилась, и ее передернуло острой
болью. Правое плечо ударилось об пол, но не сильно, и Виктор не выпустил
катаны.
Надо идти. Оми по-прежнему в опасности.
Соскользнув с трупа, Виктор пополз. Пополз к стене.
Вставай, Виктор. Тебе надо увеличить мобильность,
И снова он поднялся на ноги и даже улыбнулся слегка, несмотря на
рвущую все тело боль. Шатаясь, он сделал шаг вперед, потом другой, и
каждый шаг сопровождался неглубоким вдохом, вызывавшим влажный кашель.
Голова стала кружиться, и Виктор прислонился к стене, чтобы обрести
равновесие.
Иди.
Шипение в груди и огонь в легком не давали забыть, насколько серьезно
он ранен.
Слишком много крови теряю.
Виктор прижал локоть к груди, закрывая рану, но из выходного
отверстия на спине продолжали вырываться кровавые пузыри.
Времени мало. Ты должен спасти Оми. Времени мало. Иди, иди!
Еще шаг - и Виктор свалился на пол. Самого падения он не заметил, но
ощутил жжение в лице, ободранном о дубовый паркет. В зеркальной
поверхности пола Виктор увидел свое призрачное отражение и попытался
улыбнуться ему.
Всегда мечтал оставить после себя красивый труп.
Края поля зрения начала заливать темнота, но Виктор что-то услышал и
заставил себя посмотреть в ту сторону. В дымке дали он увидел силуэт,
женщину, которая шла к нему по золотому туннелю света. Он узнал белое
кимоно, вышитый цвет вишни, но не мог понять, почему у нее рукава
другие. Они от локтя до запястья были смочены темной, густой краснотой,
но почему - Виктор не мог понять.
От внезапной ясности он пошатнулся, как от удара в лицо.
Этот гад заставил ее взрезать себе вены. Она тоже мертва.
Из последних сил Виктор попытался улыбнуться ей.
Не бойся, Оми. Мы наконец-то будем вместе. Нашу Гармонию найдем мы в
смерти.
Он искал на ее лице ответную улыбку, знак, что она поняла его,
согласилась, но темнота накрыла его раньше, чем он мог хоть что-нибудь
разглядеть.
Дворец Святилища Безмятежности
Имперская столица
Люсьен
Военный округ Пешт
Синдикат Дракона
5 января 3059 года
Для Кая Аллард-Ляо этот вечер начался как упражнение в сюрреальности,
а дальше события стали развиваться так, как он себе и представить не
мог. Они с Прецентором, который прибыл через два дня после Кая и
Виктора, были приглашены на традиционный синдикатский обед с Теодором и
Хохиро Куритой. Все началось очень обыкновенно, но до Кая быстро дошло,
что он сидит за одним столом с Координатором Синдиката Дракона и
Анастасиусом Фохтом, человеком, который разгромил Кланы при Токкайдо.
В какой-то момент они меня заметят и выгонят, как щенка.
От Кая не ускользнуло особое значение этой встречи. Он легко мог себе
представить, как поколения будущих историков спорят до хрипоты о
содержании и важности этого собрания. Действительно, казалось, что в
отношениях Теодора и Фохта есть глубинные слои, о которых ему, Каю,
ничего не известно, и он хорошо понимал, что события происходят на
многих уровнях - даже на таких, существование которых ему и не приснится
никогда.
Теодор Курита наклонил голову в направлении Прецентора.
- Создается впечатление, что достигнут прорыв в переговорах с Кошками
Новой Звезды. Наши офицеры связи подарили им голозапись церемонии
подписания Конституции Звездной Лига, а также факсимильную копию самого
документа. На голодиске имелась также запись прибытия Виктора на Люсьен.
Фохт улыбнулся:
- И это произвело впечатление на Кошек Новой Звезды?
- Насколько мы можем судить, образы обеих презентаций совпали с
элементами видений, очевидно посетивших Ханов Кошек Новой Звезды. Мы
сначала говорили с ними о двух годах и видели уже серьезные подвижки в
сторону разрешения нашей проблемы, когда - и если - у кого-нибудь из их
Ханов или прославленных воинов случится видение, относящееся к нашей
ситуации. - Теодор просиял улыбкой. - Очевидно, увидев Виктора Дэвиона в
образе самурая, они поняли, насколько мы искренни в нашем желании
создать действенную Звездную Лигу. Как и было предсказано, это вызвало у
них что-то вроде кризиса совести. К тому времени, как начнется наше
контрвторжение, мы, согласно моим ожиданиям, настолько привлечем их на
свою сторону, что можно будет гарантировать их нейтралитет.
Хохиро улыбнулся:
- А если представить себе, что они выступят на нашей стороне...
Кай кивнул:
- Волки Фелана - это уже серьезно, но если к нам присоединится еще
один Клан, это будет для Дымчатых Ягуаров тяжелым ударом.
Координатор не успел ничего на это ответить, как быстро вошел чем-то
потрясенный слуга и зашептал ему на ухо. У Теодора расширились глаза, и
он резко что-то скомандовал слуге, потом Хохиро, настолько быстро, что
Кай ни одной команды не разобрал. Теодор тут же поднялся и быстро вышел.
- В чем дело? - нахмурился Кай.
Кланы, что ли, вернулись на Люсьен в годовщину своего поражения?
Хохиро встал:
- Что-то случилось. Отец просил меня доставить вас во дворец моей
сестры.
Виктор должен был провести этот вечер с Оми.
- Хохиро, что там стряслось?
- Знаю только в общих чертах. Когда приедем, узнаем подробнее.
Фохт и Кай последовали за Хохиро в глайдер и понеслись по затемненным
улицам во дворец, который Оми звала своим домом. Когда глайдер подъехал
ближе, Кай заметил несущуюся навстречу карету "Скорой". Мелькнули огни
мигалки, взвыла сирена - и машина исчезла. Под ложечкой у Кая свернулся
холодный ком.
С Виктором что-то случилось. Плохо, очень плохо.
Дворец Святилища Безмятежности окружали чины полиции Люсьена. Они
пытались махать руками, отгоняя глайдер, но водитель высунулся, резко
что-то сказал, и начальник велел пропустить машину. Глайдер остановился
за машинами полиции, дверцы открылись, все трое выпрыгнули и бросились
во дворец.
Тут же сердце Кая будто стиснула ледяная рука. Он увидел кровь, много
крови, не каплями, но красными реками, текущими по полу. Потом он увидел
яркий свет голокамер, снимающих место происшествия. Вслед за Хохиро Кай
вошел в дом, потом в сад и тут увидел Теодора, который говорил с кем-то
- Кай решил, что это инспектор полиции.
Координатор и полицейский стояли над двумя телами, и Кай заметил, что
у одного трупа голова отделена от тела.
Теодор поднял глаза, кивнул инспектору и подошел к Каю.
- Примите мои глубочайшие извинения за этот инцидент. Полной картины
я пока не знаю и буду знать, лишь когда поговорю с дочерью. Как мне
сказали, она сильно потрясена, но физически невредима. Сейчас ее вместе
с Виктором везут в военный госпиталь Дзихен.
- А как Виктор?
- Наши люди делают все, что могут. - Руки Теодора сжались в кулаки. -
Насколько сейчас можно заключить, произошло следующее: в этот сад через
стену проникли трое человек и напали на Виктора и на мою дочь. Они
угрожали убить обоих, и Виктор предложил свою жизнь за жизнь моей
дочери. Когда первый убийца к нему приблизился, Виктор припал на одно
колено и убил нападавшего ударом паи - с выхватыванием меча. У этого
убийцы резаная рана на лице и разрублен позвоночник. - Координатор
указал на второе тело: - Пока второй убийца атаковал Виктора, этот вот,
третий, остановился посмотреть, что с его сообщником. Моя дочь отрубила
ему голову мечом его друга.
Кай вздрогнул. Он хорошо знал Оми и понимал, что у нее хватит силы
духа - и физической силы, - чтобы сделать почти все, что ей пришлось бы
сделать. И все равно: одним ударом отрубить голову врагу - это задача,
перед которой может спасовать даже очень сильная личность. В минуту
смертельной опасности человек способен на выдающиеся действия, но редко
эти действия связаны с лишением жизни другого человека.
Но если она чувствовала, что смерть угрожает и ей, и Виктору, она
могла не колебаться ни секунды.
Прецентор поглядел на дверь, ведущую во дворец.
- Второй убийца преследовал Виктора внутри дворца?
- Хай. - Теодор замялся. - То, что вы сейчас увидите, не слишком
красиво. Виктор бился с этим вторым до самого коридора.
Кай молча пошел за Теодором и остановился у входа в коридор. Впереди,
вокруг, где суетились эксперты-криминалисты, повсюду была кровь. И как
остров в ее океане, посередине лежало тело. От него уходили кровавые
следы, и отпечатки окровавленной руки виднелись на одной стене. Даже на
потолке засохли мелкие капельки крови, будто кто-то плавал в этом океане
и сильно плескался.
- И здесь мы тоже не знаем точно, что произошло, но Виктор был сбит с
ног и получил сквозное ранение в грудь в дальнем конце коридора.
Осталось отверстие в полу, где вошел клинок, который его пригвоздил.
Предположительно в момент ранения Виктор каким-то образом вывел
противника из строя. После этого он освободился, убил нападавшего и
попытался вернуться в сад. - Теодор показал на ближайшее к нему
размазанное пятно. - Он сумел добраться досюда, когда Оми его нашла.
Пока Координатор рассказывал, Кай увидел схватку мысленным взором. Он
видел, как его друг, пригвожденный к полу спиной, вытаскивает меч
сантиметр за сантиметром, потом убивает своего неудавшегося убийцу. Он
слышал отрывистое дыхание Виктора, оскользающегося в собственной крови и
упрямо встающего снова. Из кровавой маски лица глядели на него пылающие
глаза Виктора, потом его друг рухнул снова, уже окончательно.
Кай опустился на колени - в горле застрял душивший ком. Виктор всегда
верил в него, помогал, продвигал. Виктор был другом, который от своих
друзей требовал многого, но никогда не жалел наград за их усилия.
Если бы не Виктор, не его поощрение и одобрение, я бы ни за что не
был тем, кем я стал. Никогда ни у кого не было друга лучше, но, когда я
был ему нужен, меня рядом не оказалось.
Чьи-то руки легли Каю на плечи. Он поднял глаза и увидел стоящего над
собой Прецентора.
- Ты ничего не мог сделать, и здесь ты никак не мог оказаться.
- Вы правы, Прецентор, но все равно я чувствую свою вину.
- Вина здесь моя, - прозвучал тяжелый, насыщенный чувством голос
Теодора. - Моей дочери не могло прийти в голову, что кто-нибудь захочет
причинить вред Виктору или ей. Она была права, поскольку любима моим
народом; это мои враги хотели использовать ее и Виктора против меня.
Когда она попросила разрешения провести здесь вечер с Виктором, как
проводила вечера во время битвы на Люсьене, я позволил ей.
Фохт нахмурился:
- И сегодня здесь не было охраны?
Теодор вскинул голову,
- Я не оставил ее без защиты. Она желала уединения, и с этим желанием
я посчитался, но вся местность вокруг патрулировалась. Очевидно, патрули
оказались... скомпрометированы.
Он позволил Виктору и Оми провести вечер наедине?
Кай поднялся на ноги.
- Вы доверили безопасность своей дочери Виктору. Теодор кивнул.
- Мне жаль, что таким образом я убедился в правильности своего
выбора. Но я и не сомневался в ней.
Кай с Фохтом обменялись понимающими взглядами, потом снова
повернулись к Теодору и подходившему инспектору полиции. Инспектор
что-то зашептал на ухо Координатору, и Теодор побелел. Он кивнул
полицейскому, и тот поспешил к выходу, выкрикивая приказы своим
подчиненным.
Теодор махнул рукой, приглашая за собой:
- Пойдемте. Мы едем в госпиталь. Горло
Каю передавил холодный ужас.
- Это Виктор?
- Хай. - Голос Координатора упал до шепота. - Там... там осложнения.
Виктор оказался где-то, и невозможность понять, где именно, испугала
его. Он был будто в прозрачной сфере, окруженной белым туманом, который
светился, не давая тепла. Вверху, вовне, вдали виднелся яркий диск,
свет, похожий на солнце, когда смотришь на него через облака.
Он отметил, что было очень тихо, и ничто не шевелилось в тумане.
Виктор посмотрел себе на грудь и увидел под правым соском неровную
рану шириной сантиметра три. Какая-то очень маленькая, чтобы вызвать
такую огромную боль. Вспомнилось, что куда больнее было при выходе меча,
чем когда он вошел. И сильнее собственной наготы Виктора удивило
смолкнувшее шипение воздуха из проколотого легкого.
Что-то здесь явно неправильно.
- Это вряд ли точно сказано.
Не думая, Виктор повернулся на голос и оказался лицом к лицу с
человеком в белой мантии. Лицо он узнал только потому, что видел его на
монетах да в старых голозаписях.
- Вы похожи на моего отца.
- Я и есть твой отец, - улыбнулся Ханс Дэвион. - В загробной жизни
теряешь малость седины, жирок с талии уходит - и становишься таким, как
был в своем зените.
- В загробной жизни? Ханс чуть нахмурился: