Лозини ничего не возразил.
— Фактически, — продолжал Калезиан, — ты знаешь, откуда я приехал. Я летал к одному парню в Чикаго. Эрни готовит поле деятельности заранее и хочет знать, не будет ли высшее руководство против, не будет ли проблем, крови и войны, а просто — смена у руля.
Лозини проговорил упавшим голосом:
— К какому парню? Какому парню в Чикаго?
— К Каллигану.
Лозини кивнул:
— Так, и он не возражал?
— А зачем ему это?
— Конечно, — согласился Лозини, подумав. Потом он нахмурился и сказал:
— Докажи мне, что это Эрни!
Калезиан вздрогнул:
— Как?
— Позвони ему! Пошли: мы зайдем в квартиру, и ты позвонишь ему. А я послушаю, что он тебе скажет.
— А! Согласен. Почему бы нет! Ты, возможно, думаешь, что на самом деле это Датч и я пытаюсь прикрыть его? Сейчас я позвоню — и ты сам во всем убедишься.
Калезиан сделал вид, что хочет открыть портфель, все это время лежащий у него на коленях, но потом передумал, сказав:
— Подожди минуту, у меня есть что-то более убедительное! В этом портфеле письмо Эрни к Каллигану. Ты сможешь прочесть его.
Калезиан медленно приподнял портфель, щелкнул замками и стал открывать.
Лозини, нахмурившись, внимательно следил за ним.
— Письмо... вот оно! — сказал Калезиан. Потом резко выпрямился, в его руке был пистолет. У Калезиана не было времени поставить глушитель, но на высоте восьмого этажа...
Калезиан выстрелил, потом бросился вперед, чтобы помешать телу упасть через балюстраду. Он уложил старого Лозини на пол, вырвал из его руки пистолет и бросил в шезлонг.
Затем Калезиан вбежал в квартиру, вскочил в спальню. Шкаф для белья стоял около двери в ванную. Он достал пластиковую простыню-скатерть, которой всегда пользовался на пикниках, и вернулся на балкон. Расстелив скатерть на полу, быстро завернул в нее труп Лозини.
Старик получил пулю в самое сердце.
Калезиан перетащил завернутый труп Лозини в гостиную, закрыл двери на балкон, понизил термостат кондиционера до двенадцати градусов — на предельно низкую температуру. Затем прошел в ванную и зачем-то начал смывать те места на лице, которые особенно напекло солнце.
Внезапно его стала бить дрожь, и он вынужден был присесть. Руки у Калезиана судорожно сжались в кулаки, а глаза бессмысленно уставились в стену. Все тело сотрясала мелкая непрерывная дрожь. Вероятно, это была реакция на только что пережитое...
Лозини... Не какой-нибудь мелкий мошенник; не незначительный неудобный флик, а сам Лозини!..
«Я всегда боялся этого мерзавца», — промелькнуло в голове Калезиана.
Через несколько минут он успокоился, проглотив два бокала «алказельцер», и вышел из дому, чтобы позвонить из автомата.
Калезиан не был уверен, не прослушивается ли фэбээровцами или местными фликами его собственный телефон, и не хотел рисковать.
Из телефона-автомата он позвонил Луису Буанаделла. Но линия была занята...
Глава 25
Глава 26
Часть вторая
Глава 1
— Фактически, — продолжал Калезиан, — ты знаешь, откуда я приехал. Я летал к одному парню в Чикаго. Эрни готовит поле деятельности заранее и хочет знать, не будет ли высшее руководство против, не будет ли проблем, крови и войны, а просто — смена у руля.
Лозини проговорил упавшим голосом:
— К какому парню? Какому парню в Чикаго?
— К Каллигану.
Лозини кивнул:
— Так, и он не возражал?
— А зачем ему это?
— Конечно, — согласился Лозини, подумав. Потом он нахмурился и сказал:
— Докажи мне, что это Эрни!
Калезиан вздрогнул:
— Как?
— Позвони ему! Пошли: мы зайдем в квартиру, и ты позвонишь ему. А я послушаю, что он тебе скажет.
— А! Согласен. Почему бы нет! Ты, возможно, думаешь, что на самом деле это Датч и я пытаюсь прикрыть его? Сейчас я позвоню — и ты сам во всем убедишься.
Калезиан сделал вид, что хочет открыть портфель, все это время лежащий у него на коленях, но потом передумал, сказав:
— Подожди минуту, у меня есть что-то более убедительное! В этом портфеле письмо Эрни к Каллигану. Ты сможешь прочесть его.
Калезиан медленно приподнял портфель, щелкнул замками и стал открывать.
Лозини, нахмурившись, внимательно следил за ним.
— Письмо... вот оно! — сказал Калезиан. Потом резко выпрямился, в его руке был пистолет. У Калезиана не было времени поставить глушитель, но на высоте восьмого этажа...
Калезиан выстрелил, потом бросился вперед, чтобы помешать телу упасть через балюстраду. Он уложил старого Лозини на пол, вырвал из его руки пистолет и бросил в шезлонг.
Затем Калезиан вбежал в квартиру, вскочил в спальню. Шкаф для белья стоял около двери в ванную. Он достал пластиковую простыню-скатерть, которой всегда пользовался на пикниках, и вернулся на балкон. Расстелив скатерть на полу, быстро завернул в нее труп Лозини.
Старик получил пулю в самое сердце.
Калезиан перетащил завернутый труп Лозини в гостиную, закрыл двери на балкон, понизил термостат кондиционера до двенадцати градусов — на предельно низкую температуру. Затем прошел в ванную и зачем-то начал смывать те места на лице, которые особенно напекло солнце.
Внезапно его стала бить дрожь, и он вынужден был присесть. Руки у Калезиана судорожно сжались в кулаки, а глаза бессмысленно уставились в стену. Все тело сотрясала мелкая непрерывная дрожь. Вероятно, это была реакция на только что пережитое...
Лозини... Не какой-нибудь мелкий мошенник; не незначительный неудобный флик, а сам Лозини!..
«Я всегда боялся этого мерзавца», — промелькнуло в голове Калезиана.
Через несколько минут он успокоился, проглотив два бокала «алказельцер», и вышел из дому, чтобы позвонить из автомата.
Калезиан не был уверен, не прослушивается ли фэбээровцами или местными фликами его собственный телефон, и не хотел рисковать.
Из телефона-автомата он позвонил Луису Буанаделла. Но линия была занята...
Глава 25
Луис Буанаделла разговаривал по телефону с Георгом Фаррелом, оторвавшим его своим звонком от семейного завтрака.
— Но какого черта вы назвали ему мое имя?
— Ничего другого я не мог сделать. Он был... он поставил меня в безвыходное положение... И он, в самом деле, хотел точно знать... Вы понимаете, что я хочу этим сказать?..
По телефону они могли разговаривать лишь намеками.
Фаррел так и начал этот разговор, спросив:
— Вы узнали, кто у телефона? Буанаделла сразу же ответил:
— Да, исчадие глупости, как все, кто слышал ваше слезливое выступление по радио!
До сих пор им удавалось достаточно успешно скрывать свои взаимоотношения, и теперь Луис Буанаделла был вне себя от ярости: надо же быть до такой степени олухом, чтобы рискнуть все уничтожить своим звонком!.. И это за два дня до выборов!.. Идиот!
Но десять минут спустя Буанаделла просто пришел в бешенство... Но уже по другой причине...
«Это дерьмо Паркер все же сумел провести проклятого слюнтяя Фаррела и его идиотов-телохранителей!.. Напугав до смерти, он вырвал его, Буанаделлы, имя!.. Его, который собирался руководить организацией. А этого никак не должно было случиться до выборов!.. — лихорадочно думал Луис Буанаделла, вполуха слушая оправдания Фаррела. — Это не должно было случиться! — повторил он про себя. — Такой человек, как Фаррел, выставивший свою кандидатуру на пост мэра по их совету, должен быть вне всяких подозрений. А он, Буанаделла, решив свергнуть с гангстерского трона Алана Лозини, все время оставался в тени, как бы вне игры. А теперь это дерьмо, неизвестно откуда прибывший бандит, этот Паркер, раскроет весь их заговор, и это будет похлеще взрыва!.. Паркер и его дружок давно уже должны быть трупами! — думал Буанаделла. — Что случилось с Абаданди, черт его возьми?! У него было достаточно времени, чтобы убрать и этого проклятого Паркера, и того, другого, Грина, кажется. Куда он делся, этот чертов Абаданди? А теперь вот новое дерьмо, которым надо срочно заняться?!»
— А когда произошел ваш разговор? — спросил Буанаделла.
Фаррел немного замешкался с ответом, он был еще слишком взбудоражен, чтобы быстро соображать.
— Э... минут двадцать пять... около получаса назад.
— Полчаса назад? Но что же вы делали все эти полчаса, черт вас возьми?!
— Датч, нужно было... Мне нужно было всех успокоить там. Ведь со мной были полицейские, которым угрожали пистолетами. Датч, вы понимаете? Нужно же было как-то объяснить происшедшее. Я сказал им, что эти люди из секты Среднего Востока, что это связано с интернациональной политикой, и что мне еле-еле удалось уговорить их, чтобы меня отпустили.
— И кто поверил в это?
— Репортеры, полицейские, все! — в голосе Фаррела послышалась гордость за свою находчивость, потом он заговорил более спокойно: — Я хорошо знаю свое дело, Датч! Я умею говорить с людьми!
Это было правдой. Если Буанаделла нужно было время, чтобы переварить всю эту чепуху, то окружающие могли поверить словам Фаррела. Видимо, ему удалось полностью убедить всех, и уже полчаса спустя он мог позвонить Буанаделла. И это было хорошо.
— Ладно, — скрепя сердце, сказал тот. — Вы сделали все, что могли.
— Спасибо, Датч. Я хотел, чтобы вы как можно скорее были в курсе всего случившегося. Я, конечно, огорчен, но я не...
— Знаю, знаю, — оборвал его Буанаделла. — Повесьте трубку.
Луису Буанаделла было пятьдесят. Крупный, метр девяносто ростом, любитель поесть, он весил сто двадцать килограммов. По национальности — итальянец, родился и вырос в Балтиморе и после демобилизации вернулся туда же, чтобы стать «солдатом» уже другой «армии», и стал работать на тех, кто руководил городским рэкетом. Благодаря везению, ему удалось выполнить несколько интересных операций, повысивших его в ранге, и он стал откладывать заработанные таким путем деньги.
В Тэйлоре, куда затем переехал, он свел знакомство с Лозини и под его руководством стал заниматься производством и демонстрацией порнографических фильмов, купив сначала один, потом два, а затем и три кинотеатра.
Благодаря легальному прикрытию и деньгам, рэкет Лозини тоже получал от этого немалую выгоду. Таким образом, Луис Буанаделла быстро преуспел, а с удачей появились и амбиции.
Звезда Алана Лозини закатилась, он стал слишком стар для такого дела и неминуемо должен был устраниться, уступив свое место другому. Луис Буанаделла поспешил прозондировать почву и убедился, что никто другой, посильнее, не посягает на место Лозини: ни Эрни Дюлар, ни потом, позднее, Тэд Савелли.
Будучи человеком новой формации, в большей мере бизнесменом, чем гангстером, Буанаделла избрал надежный метод, чтобы сесть на место человека, гораздо выше его стоящего: за спиной Лозини он объединился с его помощниками, увеличил свою экономическую мощь, согласовал все дальнейшие действия со своими подручными.
Луису Буанаделла понадобилось более трех лет, чтобы хорошенько разработать эту операцию. Действовал он очень осторожно, неторопливо завоевывая позицию за позицией, никогда не высовываясь, никогда не выражая нетерпения.
Финальным этапом было замещение мэра Лозини мэром Буанаделла. Это должно было случиться в ближайший вторник, так как в его победе на выборах Буанаделла не сомневался! Вот тогда ему и объявят, что тайная война окончена, а Луису останется лишь поудобнее устроиться в кресле Лозини.
А Лозини? Во вторник и ему объявят об окончании тайной войны и о его поражении. Ему, Лозини, останется только покинуть Тэйлор и уехать куда-нибудь подальше... Или, может быть, посетить Европу... Буанаделла был готов предложить ему такое путешествие!
Все было так хорошо придумано! И последний этап казался таким простым. Но только казался... И теперь все рушится таким глупейшим образом... Из-за маленькой, абсолютно непредвиденной случайности...
Эти проклятые бабки из парка аттракционов! Семьдесят три тысячи долларов, половина из которых была уже истрачена на предвыборную кампанию Фаррела. Остальное тоже сослужило свою службу, чтобы смазать кое-кому лапы, и дать внушительную сумму Калезиану, потом еще двоим фликам. Потом пришлось дать, чтобы купить молчание одного из людей Лозини по имени Тони Сака. Ну, а остальное осталось в кармане самого Луиса Буанаделла.
И самым неприятным было сознание того что ему на самом деле не очень нужны были эти деньги. То что они появились, было лишь приятным сюрпризом. Совершенно неожиданным, к тому же. Но ведь он прекрасно мог обойтись и без них!
Да, приятный сюрприз, который повлек за собой второй, еще более приятный, в виде двух парней-головорезов по имени Паркер и Грин...
Все превратилось в настоящий бордель. Дурак Калезиан начал убивать фликов-очевидцев. Лозини стал подозрительным, нервным. Фаррел компрометировал свой облик «честного человека». А Буанаделла вынужден был отказаться от методов делового человека и перейти к другим, более действенным и простым.
Буанаделла никогда не приходило в голову избавиться подобным образом от таких людей, как Лозини, Франк Фаран или Эрни Дюлар.
Но эти иностранцы, это всего лишь два несчастных грабителя, без связей и поддержки... Живыми они были слишком опасны. И ведь никто не заметит их исчезновения!.. Но, Боже мой, когда же Абаданди удастся их прикончить?
Может быть, не раньше, чем они сами появятся в его доме, наведенные сюда этим трусом Фаррелом? Видимо, ему, Буанаделла, надо подготовить им достойную встречу!
Он все еще держал телефонную трубку в левой руке. После разговора с Фаррелом, Буанаделла медленно сосчитал до пяти, потом снял правую руку с телефонного аппарата и стал ждать сигнала.
Тщетно! Линия молчала!
Луис Буанаделла нахмурился. Он несколько раз клал и поднимал трубку: ему внезапно представилось, что Паркер и Грин перерезали телефонные провода, чтобы изолировать его в доме.
Но вот все же раздалось долгожданное:
— Алло!
— Что? — Буанаделла вдруг почувствовал, как все его лицо покрылось испариной. — Что происходит в этом проклятом борделе? — завопил он.
— Датч? — продолжал тот же голос. — Это ты?
— Кто это? Опять Фаррел?
Но голос был каким-то другим.
— Нет! Ты знаешь кто.
Наконец, он узнал своего собеседника. Это был Калезиан.
— Но Боже мой! — крикнул он. — Что еще случилось?
— Найди безопасный телефон, — сказал Калезиан. — Мне необходимо поговорить с тобой.
— У меня нет никакого безопасного телефона! — в бешенстве заорал Буанаделла. — И времени у меня тоже нет. У меня свои проблемы!
— Тогда мне придется приехать! Это важно!
— Ладно, приезжай, раз так необходимо. А теперь повесь-ка трубку. Мне нужно срочно позвонить.
— Я буду через десять-двенадцать минут.
— Повесь же трубку! — рявкнул Буанаделла, кипя злобой на всех и вся...
Калезиан тут же повесил трубку. Буанаделла тоже. Потом снова поднял ее, чтобы услышать гудок освободившейся линии. Он уже хотел набрать нужный номер, как вдруг какой-то шорох заставил его замереть на месте.
С порога застекленного выхода на террасу, позади него, раздался чей-то голос:
— Положите трубку! Ну-ка, быстро!
Сперва Буанаделла даже не понял, откуда этот голос: извне или в телефонной трубке. И еще больше взбешенный, он воскликнул:
— Чертов телефон! — и швырнул его в ближайшую картину с видом Монмартра.
— Но какого черта вы назвали ему мое имя?
— Ничего другого я не мог сделать. Он был... он поставил меня в безвыходное положение... И он, в самом деле, хотел точно знать... Вы понимаете, что я хочу этим сказать?..
По телефону они могли разговаривать лишь намеками.
Фаррел так и начал этот разговор, спросив:
— Вы узнали, кто у телефона? Буанаделла сразу же ответил:
— Да, исчадие глупости, как все, кто слышал ваше слезливое выступление по радио!
До сих пор им удавалось достаточно успешно скрывать свои взаимоотношения, и теперь Луис Буанаделла был вне себя от ярости: надо же быть до такой степени олухом, чтобы рискнуть все уничтожить своим звонком!.. И это за два дня до выборов!.. Идиот!
Но десять минут спустя Буанаделла просто пришел в бешенство... Но уже по другой причине...
«Это дерьмо Паркер все же сумел провести проклятого слюнтяя Фаррела и его идиотов-телохранителей!.. Напугав до смерти, он вырвал его, Буанаделлы, имя!.. Его, который собирался руководить организацией. А этого никак не должно было случиться до выборов!.. — лихорадочно думал Луис Буанаделла, вполуха слушая оправдания Фаррела. — Это не должно было случиться! — повторил он про себя. — Такой человек, как Фаррел, выставивший свою кандидатуру на пост мэра по их совету, должен быть вне всяких подозрений. А он, Буанаделла, решив свергнуть с гангстерского трона Алана Лозини, все время оставался в тени, как бы вне игры. А теперь это дерьмо, неизвестно откуда прибывший бандит, этот Паркер, раскроет весь их заговор, и это будет похлеще взрыва!.. Паркер и его дружок давно уже должны быть трупами! — думал Буанаделла. — Что случилось с Абаданди, черт его возьми?! У него было достаточно времени, чтобы убрать и этого проклятого Паркера, и того, другого, Грина, кажется. Куда он делся, этот чертов Абаданди? А теперь вот новое дерьмо, которым надо срочно заняться?!»
— А когда произошел ваш разговор? — спросил Буанаделла.
Фаррел немного замешкался с ответом, он был еще слишком взбудоражен, чтобы быстро соображать.
— Э... минут двадцать пять... около получаса назад.
— Полчаса назад? Но что же вы делали все эти полчаса, черт вас возьми?!
— Датч, нужно было... Мне нужно было всех успокоить там. Ведь со мной были полицейские, которым угрожали пистолетами. Датч, вы понимаете? Нужно же было как-то объяснить происшедшее. Я сказал им, что эти люди из секты Среднего Востока, что это связано с интернациональной политикой, и что мне еле-еле удалось уговорить их, чтобы меня отпустили.
— И кто поверил в это?
— Репортеры, полицейские, все! — в голосе Фаррела послышалась гордость за свою находчивость, потом он заговорил более спокойно: — Я хорошо знаю свое дело, Датч! Я умею говорить с людьми!
Это было правдой. Если Буанаделла нужно было время, чтобы переварить всю эту чепуху, то окружающие могли поверить словам Фаррела. Видимо, ему удалось полностью убедить всех, и уже полчаса спустя он мог позвонить Буанаделла. И это было хорошо.
— Ладно, — скрепя сердце, сказал тот. — Вы сделали все, что могли.
— Спасибо, Датч. Я хотел, чтобы вы как можно скорее были в курсе всего случившегося. Я, конечно, огорчен, но я не...
— Знаю, знаю, — оборвал его Буанаделла. — Повесьте трубку.
Луису Буанаделла было пятьдесят. Крупный, метр девяносто ростом, любитель поесть, он весил сто двадцать килограммов. По национальности — итальянец, родился и вырос в Балтиморе и после демобилизации вернулся туда же, чтобы стать «солдатом» уже другой «армии», и стал работать на тех, кто руководил городским рэкетом. Благодаря везению, ему удалось выполнить несколько интересных операций, повысивших его в ранге, и он стал откладывать заработанные таким путем деньги.
В Тэйлоре, куда затем переехал, он свел знакомство с Лозини и под его руководством стал заниматься производством и демонстрацией порнографических фильмов, купив сначала один, потом два, а затем и три кинотеатра.
Благодаря легальному прикрытию и деньгам, рэкет Лозини тоже получал от этого немалую выгоду. Таким образом, Луис Буанаделла быстро преуспел, а с удачей появились и амбиции.
Звезда Алана Лозини закатилась, он стал слишком стар для такого дела и неминуемо должен был устраниться, уступив свое место другому. Луис Буанаделла поспешил прозондировать почву и убедился, что никто другой, посильнее, не посягает на место Лозини: ни Эрни Дюлар, ни потом, позднее, Тэд Савелли.
Будучи человеком новой формации, в большей мере бизнесменом, чем гангстером, Буанаделла избрал надежный метод, чтобы сесть на место человека, гораздо выше его стоящего: за спиной Лозини он объединился с его помощниками, увеличил свою экономическую мощь, согласовал все дальнейшие действия со своими подручными.
Луису Буанаделла понадобилось более трех лет, чтобы хорошенько разработать эту операцию. Действовал он очень осторожно, неторопливо завоевывая позицию за позицией, никогда не высовываясь, никогда не выражая нетерпения.
Финальным этапом было замещение мэра Лозини мэром Буанаделла. Это должно было случиться в ближайший вторник, так как в его победе на выборах Буанаделла не сомневался! Вот тогда ему и объявят, что тайная война окончена, а Луису останется лишь поудобнее устроиться в кресле Лозини.
А Лозини? Во вторник и ему объявят об окончании тайной войны и о его поражении. Ему, Лозини, останется только покинуть Тэйлор и уехать куда-нибудь подальше... Или, может быть, посетить Европу... Буанаделла был готов предложить ему такое путешествие!
Все было так хорошо придумано! И последний этап казался таким простым. Но только казался... И теперь все рушится таким глупейшим образом... Из-за маленькой, абсолютно непредвиденной случайности...
Эти проклятые бабки из парка аттракционов! Семьдесят три тысячи долларов, половина из которых была уже истрачена на предвыборную кампанию Фаррела. Остальное тоже сослужило свою службу, чтобы смазать кое-кому лапы, и дать внушительную сумму Калезиану, потом еще двоим фликам. Потом пришлось дать, чтобы купить молчание одного из людей Лозини по имени Тони Сака. Ну, а остальное осталось в кармане самого Луиса Буанаделла.
И самым неприятным было сознание того что ему на самом деле не очень нужны были эти деньги. То что они появились, было лишь приятным сюрпризом. Совершенно неожиданным, к тому же. Но ведь он прекрасно мог обойтись и без них!
Да, приятный сюрприз, который повлек за собой второй, еще более приятный, в виде двух парней-головорезов по имени Паркер и Грин...
Все превратилось в настоящий бордель. Дурак Калезиан начал убивать фликов-очевидцев. Лозини стал подозрительным, нервным. Фаррел компрометировал свой облик «честного человека». А Буанаделла вынужден был отказаться от методов делового человека и перейти к другим, более действенным и простым.
Буанаделла никогда не приходило в голову избавиться подобным образом от таких людей, как Лозини, Франк Фаран или Эрни Дюлар.
Но эти иностранцы, это всего лишь два несчастных грабителя, без связей и поддержки... Живыми они были слишком опасны. И ведь никто не заметит их исчезновения!.. Но, Боже мой, когда же Абаданди удастся их прикончить?
Может быть, не раньше, чем они сами появятся в его доме, наведенные сюда этим трусом Фаррелом? Видимо, ему, Буанаделла, надо подготовить им достойную встречу!
Он все еще держал телефонную трубку в левой руке. После разговора с Фаррелом, Буанаделла медленно сосчитал до пяти, потом снял правую руку с телефонного аппарата и стал ждать сигнала.
Тщетно! Линия молчала!
Луис Буанаделла нахмурился. Он несколько раз клал и поднимал трубку: ему внезапно представилось, что Паркер и Грин перерезали телефонные провода, чтобы изолировать его в доме.
Но вот все же раздалось долгожданное:
— Алло!
— Что? — Буанаделла вдруг почувствовал, как все его лицо покрылось испариной. — Что происходит в этом проклятом борделе? — завопил он.
— Датч? — продолжал тот же голос. — Это ты?
— Кто это? Опять Фаррел?
Но голос был каким-то другим.
— Нет! Ты знаешь кто.
Наконец, он узнал своего собеседника. Это был Калезиан.
— Но Боже мой! — крикнул он. — Что еще случилось?
— Найди безопасный телефон, — сказал Калезиан. — Мне необходимо поговорить с тобой.
— У меня нет никакого безопасного телефона! — в бешенстве заорал Буанаделла. — И времени у меня тоже нет. У меня свои проблемы!
— Тогда мне придется приехать! Это важно!
— Ладно, приезжай, раз так необходимо. А теперь повесь-ка трубку. Мне нужно срочно позвонить.
— Я буду через десять-двенадцать минут.
— Повесь же трубку! — рявкнул Буанаделла, кипя злобой на всех и вся...
Калезиан тут же повесил трубку. Буанаделла тоже. Потом снова поднял ее, чтобы услышать гудок освободившейся линии. Он уже хотел набрать нужный номер, как вдруг какой-то шорох заставил его замереть на месте.
С порога застекленного выхода на террасу, позади него, раздался чей-то голос:
— Положите трубку! Ну-ка, быстро!
Сперва Буанаделла даже не понял, откуда этот голос: извне или в телефонной трубке. И еще больше взбешенный, он воскликнул:
— Чертов телефон! — и швырнул его в ближайшую картину с видом Монмартра.
Глава 26
Следуя за Паркером, входящим в окно-дверь, Грофилд подумал:
«Все, как в театре. Наш „выход на сцену“ и эта обстановка в комнате — прямо-таки театральная декорация, к тому же очень удачная!»
Над отделкой комнаты поработал кто-то с весьма утонченным вкусом. Она выглядела настоящим произведением искусства. Это была то ли библиотека, то ли студия, то ли домашний рабочий кабинет. Но наверняка это была комната «папы», как ее, вероятно, называли в семье.
Человек, стоявший посередине комнаты и только что в бешенстве швырнувший в стену телефонный аппарат тоже очень вписывался в декор, и Грофилд с усмешкой подумал, уж не ошиблись ли они адресом.
Перед ними стоял деловой человек, член Ротари-клуба, столп общества, аккуратный налогоплательщик, человек, внушающий доверие.
Если бы Грофилд и Паркер не слышали разговора Луиса Буанаделла по телефону и не видели этого взрыва ярости, то, пожалуй, подумали бы, что все это ошибка и попали они отнюдь не к Луису Датчу Буанаделла, отпетому дельцу-гангстеру, желающему уничтожить Лозини и сесть на его место.
Но когда Буанаделла повернулся к ним лицом, Грофилд сразу же отмел все сомнения.
У Луиса Буанаделла была тяжелая челюсть, ледяной взгляд, мощные плечи. Все это не соответствовало впечатлению респектабельного бизнесмена. С первого взгляда было видно, что этот человек привык доводить дело до конца, и уж наверняка не гнушается насилием.
Увидев их, Луис Буанаделла разразился бранью:
— Мерзкие подонки! Вы ворвались в этот чертов бордель... Если хотите еще пожить, то советую вам быстрее выкатиться из этого города! Даю вам три четверти часа.
В руках Паркера и Грофилда пока не было оружия, но им ничего не стоило достать его, если потребуется.
Войдя в комнату, Паркер направился налево, а Грофилд, закрыв окно-дверь, встал справа.
— Садись, Буанаделла, — проговорил Паркер. — Настало время и нам побеседовать.
— Я не разговариваю с мошенниками! Убирайтесь отсюда немедленно!
Грофилд небрежно достал из своего кармана бумажник Абаданди и бросил его на стол.
— Думаю, вы захотите послать это семье Абаданди...
Буанаделла нахмурился:
— Что?
— ...Вместе с трогательным письмом, — невозмутимо продолжал Грофилд. — Я, дескать, горжусь этим молодым человеком! Он погиб, исполняя поручение своего начальника. Это большая утрата... Вы можете повесить его портрет в рамке над камином.
Луис Буанаделла подошел к столу, схватил бумажник, раскрыл его и просмотрел две или три бумаги. Паркер и Грофилд молча следили за его действиями. Наконец, Буанаделла поднял голову и злобно уставился на Грофилда:
— Откуда это у вас?
— От мертвеца.
— Не верю!
Грофилд пожал плечами.
Буанаделла несколько секунд смотрел на него в раздумье, потом с отвращением бросил бумажник на стол.
— После него будут другие!
— Такие же удачливые? — спросил с улыбкой Грофилд.
— Я могу послать сразу десятерых.
Паркер сделал шаг к Буанаделла, сказав:
— Вы никого не пошлете! Мы здесь одни и можем все решить немедленно!
Угрожающий взгляд Луиса Буанаделла перебегал с Паркера на Грофилда.
— Мне нечего решать с вами.
— Семьдесят три тысячи долларов!
— ...украденных вами денег, — подсказал Буанаделла. — Вы не имеете никаких прав на них. К тому же у вас нет доказательств, что я их вообще видел, что они у меня есть, что я истратил из них хоть доллар. Вы хотите судить меня?
— Вы и находитесь перед судом! — твердо заявил Паркер.
Грофилд, желая избежать ненужных оскорблений и обвинений, решил вмешаться:
— Мистер Буанаделла, маленький совет. Мой друг очень нетерпелив по натуре. Я не знаю никого другого, кто бы так болезненно переносил обман. До этого момента он был чрезвычайно спокоен и еще не причинил вам неприятностей, но я считаю...
— Неприятностей? — перебил Буанаделла. Охватившее его возмущение помешало и дальше изображать непреклонность: — А вы отдаете себе отчет в том, что...
Он словно захлебнулся злобой и, сильно жестикулируя, не смог подобрать дальнейших слов, чтобы объяснить этим мерзавцам все, что он может сделать с ними.
— Поверьте мне, — между тем спокойно продолжал Грофилд, — мы здесь уже пять дней, и единственное, что мы хотим, это получить наши деньги! А мы еще ничего не получили, к сожалению... Скоро состоятся выборы, идет война гангстеров, всевозможные идиотские происшествия, то там, то здесь... Нас это совершенно не касается, деритесь себе на здоровье! Повторяю: единственное, что нас по-настоящему интересует, это наши семьдесят три тысячи долларов...
— И из-за вас все взлетело на воздух! — заявил Буанаделла. — Вы совершили ограбления, убили людей, вы угрожали будущему мэру, срываете мои личные планы, на которые я положил три года... — он не договорил. — Вы говорите о войне гангстеров? Какая война гангстеров? Здесь было все абсолютно спокойно, пока не появились вы!..
— Если бы вы вернули наши деньги сразу же, в четверг, — все так же спокойно продолжал Грофилд, — или даже в пятницу, то и не было бы никаких проблем ни у нас, ни у вас!
— Меня тошнит от вашего вонючего городишки! — снова вмешался Паркер. — Если я получу мои деньги, тут же удалюсь!
— Семьдесят три тысячи долларов! — настаивал Грофилд. — Не такая уж большая сумма! Но ведь это наш профессиональный заработок!
Луис Буанаделла хотел возмутиться, но внезапно замолчал, задумавшись. Выражение «профессиональный заработок», похоже, заинтересовало его. Грофилд подметил эту перемену и внимательно посмотрел на Буанаделла.
— Подождите немного, — сказал Буанаделла.
Он подвинул к столу стоявший слева от него стул, сел и, облокотившись на зеленый бювар, уставился на окно-дверь.
Грофилд бросил быстрый взгляд на Паркера, внимательно следившего за Буанаделла со своим обычным непроницаемым выражением лица. Грофилду хотелось знать, понял ли тот, что они почти выиграли, что Буанаделла, видимо, отдаст им деньги.
Луис Буанаделла действительно собирался отдать им деньги. Сидя за письменным столом, он продумывал все обстоятельства, прикидывал варианты, взвешивал все «за» и «против».
«За семьдесят три тысячи долларов избавиться от этих мошенников! Безусловно, это высокая цена, конечно. Но если я откажусь, то возникнут еще более сложные проблемы... К тому же, ведь я заплачу этим подонкам их же деньгами, а не своими!». Все эти мысли быстро проносились в голове Буанаделла.
Наконец он заговорил. Он не знал, к кому надо обращаться: к Паркеру или Грофилду. Поэтому сперва посмотрел на одного, потом на другого, и решил, что с Грином будет легче сговориться.
— Я не смогу сразу заплатить всю сумму, — сказал он.
— Сожалею, — ответил Грофилд, — но нам дорого наше время. Нам нужна вся сумма полностью.
— Проклятые семьдесят три тысячи долларов, — пробурчал Буанаделла.
— Но вы можете их собрать!
— Вы явились в тот момент, когда я особенно нуждаюсь в деньгах...
— Прекратите, Буанаделла, — сказал Паркер. — Есть только один выход: заплатить нам, и вы это прекрасно знаете! Полностью всю сумму, и наличными! И вы так же хорошо знаете, почему только наличными.
Луис Буанаделла, деловой человек, знал, конечно, что они правы, но не хотел так быстро соглашаться.
— Может, лучше дать официальную расписку, — проворчал он, — и вы сможете привлечь меня к суду, если я откажусь вам заплатить. Я согласен заплатить, и я заплачу!
— Нет, мистер Буанаделла, так не пойдет! — огорченно отозвался Грофилд. — Чтобы составить официальный документ, понадобится открыть мое настоящее имя, а я предпочитаю его не сообщать. Не говоря уж об адресе.
— Черт возьми! — Буанаделла барабанил пальцами по бювару. — Я не смогу немедленно достать всю сумму. И вообще... убирайтесь к дьяволу! Устраивайтесь как хотите!
— Вы не знаете, на что мы способны, мистер Буанаделла, — медленно проговорил Грофилд.
Луис Буанаделла наклонил голову, чтобы попристальнее рассмотреть их обоих, и Грофилду показалось, что Буанаделла впервые понял всю серьезность угрозы.
«Всегда необходимо под конец изменить тон, — подумал Грофилд. — Это производит определенный эффект».
Буанаделла размышлял.
— Собрать всю сумму, конечно, можно. Но это займет все же дня два.
— Немедленно! — бросил Паркер. Грофилд повернулся к Паркеру:
— Погоди минуту, дай ему сказать. У него тоже есть сложности.
Буанаделла поочередно посмотрел на обоих, но опять обратился к Грофилду:
— Нельзя получить наличными так быстро. На это надо время. А сейчас лето, и публика не так многочисленна. У меня совсем небольшая выручка. Потом еще выборы...
— Вот именно, — перебил Грофилд. — О выборах как раз и думает мой товарищ. Это произойдет во вторник, не так ли?
— Да... Во вторник.
— Послезавтра! — Грофилд пожал плечами и покачал головой с явно огорченным видом. — Вы понимаете, эти выборы играют решающую роль и для нас! Благодаря им мы и можем оказывать давление на вас.
— Если вы не отдадите деньги до утра вторника, ваш кандидат проиграет, — твердо сказал Паркер. — Так или иначе он проиграет.
— Я не смогу собрать всю сумму за такой срок.
— Сможете, если по-настоящему постараетесь, — заявил Грофилд. — Я вам позвоню завтра утром, около десяти часов, чтобы узнать, как у вас идут дела.
— Не слышать бы никогда об этих проклятых деньгах! — воскликнул Буанаделла с горечью.
— Конечно, так было бы лучше, — согласился Грофилд. — Не провожайте нас, — и он взглянул на Паркера, кивнувшего головой.
Грофилд прошел первым. Он вышел на лужайку, окруженную цветущим кустарником. И тут увидел человека, вооруженного пистолетом...
У него не было ни секунды, чтобы реагировать как-то по-другому... Он не слышал выстрела, но ощутил страшный удар, словно его стукнули железным кулаком так, что грудь раскололась надвое.
Этот удар заставил Грофилда упасть навзничь.
Цветущая лужайка перед его глазами опрокинулась, как в кино...
«Проклятье! Он меня убил...» — в отчаянье подумал Грофилд и почувствовал, как падает, падает... в какую-то пустоту, в страшную бездну...
«Все, как в театре. Наш „выход на сцену“ и эта обстановка в комнате — прямо-таки театральная декорация, к тому же очень удачная!»
Над отделкой комнаты поработал кто-то с весьма утонченным вкусом. Она выглядела настоящим произведением искусства. Это была то ли библиотека, то ли студия, то ли домашний рабочий кабинет. Но наверняка это была комната «папы», как ее, вероятно, называли в семье.
Человек, стоявший посередине комнаты и только что в бешенстве швырнувший в стену телефонный аппарат тоже очень вписывался в декор, и Грофилд с усмешкой подумал, уж не ошиблись ли они адресом.
Перед ними стоял деловой человек, член Ротари-клуба, столп общества, аккуратный налогоплательщик, человек, внушающий доверие.
Если бы Грофилд и Паркер не слышали разговора Луиса Буанаделла по телефону и не видели этого взрыва ярости, то, пожалуй, подумали бы, что все это ошибка и попали они отнюдь не к Луису Датчу Буанаделла, отпетому дельцу-гангстеру, желающему уничтожить Лозини и сесть на его место.
Но когда Буанаделла повернулся к ним лицом, Грофилд сразу же отмел все сомнения.
У Луиса Буанаделла была тяжелая челюсть, ледяной взгляд, мощные плечи. Все это не соответствовало впечатлению респектабельного бизнесмена. С первого взгляда было видно, что этот человек привык доводить дело до конца, и уж наверняка не гнушается насилием.
Увидев их, Луис Буанаделла разразился бранью:
— Мерзкие подонки! Вы ворвались в этот чертов бордель... Если хотите еще пожить, то советую вам быстрее выкатиться из этого города! Даю вам три четверти часа.
В руках Паркера и Грофилда пока не было оружия, но им ничего не стоило достать его, если потребуется.
Войдя в комнату, Паркер направился налево, а Грофилд, закрыв окно-дверь, встал справа.
— Садись, Буанаделла, — проговорил Паркер. — Настало время и нам побеседовать.
— Я не разговариваю с мошенниками! Убирайтесь отсюда немедленно!
Грофилд небрежно достал из своего кармана бумажник Абаданди и бросил его на стол.
— Думаю, вы захотите послать это семье Абаданди...
Буанаделла нахмурился:
— Что?
— ...Вместе с трогательным письмом, — невозмутимо продолжал Грофилд. — Я, дескать, горжусь этим молодым человеком! Он погиб, исполняя поручение своего начальника. Это большая утрата... Вы можете повесить его портрет в рамке над камином.
Луис Буанаделла подошел к столу, схватил бумажник, раскрыл его и просмотрел две или три бумаги. Паркер и Грофилд молча следили за его действиями. Наконец, Буанаделла поднял голову и злобно уставился на Грофилда:
— Откуда это у вас?
— От мертвеца.
— Не верю!
Грофилд пожал плечами.
Буанаделла несколько секунд смотрел на него в раздумье, потом с отвращением бросил бумажник на стол.
— После него будут другие!
— Такие же удачливые? — спросил с улыбкой Грофилд.
— Я могу послать сразу десятерых.
Паркер сделал шаг к Буанаделла, сказав:
— Вы никого не пошлете! Мы здесь одни и можем все решить немедленно!
Угрожающий взгляд Луиса Буанаделла перебегал с Паркера на Грофилда.
— Мне нечего решать с вами.
— Семьдесят три тысячи долларов!
— ...украденных вами денег, — подсказал Буанаделла. — Вы не имеете никаких прав на них. К тому же у вас нет доказательств, что я их вообще видел, что они у меня есть, что я истратил из них хоть доллар. Вы хотите судить меня?
— Вы и находитесь перед судом! — твердо заявил Паркер.
Грофилд, желая избежать ненужных оскорблений и обвинений, решил вмешаться:
— Мистер Буанаделла, маленький совет. Мой друг очень нетерпелив по натуре. Я не знаю никого другого, кто бы так болезненно переносил обман. До этого момента он был чрезвычайно спокоен и еще не причинил вам неприятностей, но я считаю...
— Неприятностей? — перебил Буанаделла. Охватившее его возмущение помешало и дальше изображать непреклонность: — А вы отдаете себе отчет в том, что...
Он словно захлебнулся злобой и, сильно жестикулируя, не смог подобрать дальнейших слов, чтобы объяснить этим мерзавцам все, что он может сделать с ними.
— Поверьте мне, — между тем спокойно продолжал Грофилд, — мы здесь уже пять дней, и единственное, что мы хотим, это получить наши деньги! А мы еще ничего не получили, к сожалению... Скоро состоятся выборы, идет война гангстеров, всевозможные идиотские происшествия, то там, то здесь... Нас это совершенно не касается, деритесь себе на здоровье! Повторяю: единственное, что нас по-настоящему интересует, это наши семьдесят три тысячи долларов...
— И из-за вас все взлетело на воздух! — заявил Буанаделла. — Вы совершили ограбления, убили людей, вы угрожали будущему мэру, срываете мои личные планы, на которые я положил три года... — он не договорил. — Вы говорите о войне гангстеров? Какая война гангстеров? Здесь было все абсолютно спокойно, пока не появились вы!..
— Если бы вы вернули наши деньги сразу же, в четверг, — все так же спокойно продолжал Грофилд, — или даже в пятницу, то и не было бы никаких проблем ни у нас, ни у вас!
— Меня тошнит от вашего вонючего городишки! — снова вмешался Паркер. — Если я получу мои деньги, тут же удалюсь!
— Семьдесят три тысячи долларов! — настаивал Грофилд. — Не такая уж большая сумма! Но ведь это наш профессиональный заработок!
Луис Буанаделла хотел возмутиться, но внезапно замолчал, задумавшись. Выражение «профессиональный заработок», похоже, заинтересовало его. Грофилд подметил эту перемену и внимательно посмотрел на Буанаделла.
— Подождите немного, — сказал Буанаделла.
Он подвинул к столу стоявший слева от него стул, сел и, облокотившись на зеленый бювар, уставился на окно-дверь.
Грофилд бросил быстрый взгляд на Паркера, внимательно следившего за Буанаделла со своим обычным непроницаемым выражением лица. Грофилду хотелось знать, понял ли тот, что они почти выиграли, что Буанаделла, видимо, отдаст им деньги.
Луис Буанаделла действительно собирался отдать им деньги. Сидя за письменным столом, он продумывал все обстоятельства, прикидывал варианты, взвешивал все «за» и «против».
«За семьдесят три тысячи долларов избавиться от этих мошенников! Безусловно, это высокая цена, конечно. Но если я откажусь, то возникнут еще более сложные проблемы... К тому же, ведь я заплачу этим подонкам их же деньгами, а не своими!». Все эти мысли быстро проносились в голове Буанаделла.
Наконец он заговорил. Он не знал, к кому надо обращаться: к Паркеру или Грофилду. Поэтому сперва посмотрел на одного, потом на другого, и решил, что с Грином будет легче сговориться.
— Я не смогу сразу заплатить всю сумму, — сказал он.
— Сожалею, — ответил Грофилд, — но нам дорого наше время. Нам нужна вся сумма полностью.
— Проклятые семьдесят три тысячи долларов, — пробурчал Буанаделла.
— Но вы можете их собрать!
— Вы явились в тот момент, когда я особенно нуждаюсь в деньгах...
— Прекратите, Буанаделла, — сказал Паркер. — Есть только один выход: заплатить нам, и вы это прекрасно знаете! Полностью всю сумму, и наличными! И вы так же хорошо знаете, почему только наличными.
Луис Буанаделла, деловой человек, знал, конечно, что они правы, но не хотел так быстро соглашаться.
— Может, лучше дать официальную расписку, — проворчал он, — и вы сможете привлечь меня к суду, если я откажусь вам заплатить. Я согласен заплатить, и я заплачу!
— Нет, мистер Буанаделла, так не пойдет! — огорченно отозвался Грофилд. — Чтобы составить официальный документ, понадобится открыть мое настоящее имя, а я предпочитаю его не сообщать. Не говоря уж об адресе.
— Черт возьми! — Буанаделла барабанил пальцами по бювару. — Я не смогу немедленно достать всю сумму. И вообще... убирайтесь к дьяволу! Устраивайтесь как хотите!
— Вы не знаете, на что мы способны, мистер Буанаделла, — медленно проговорил Грофилд.
Луис Буанаделла наклонил голову, чтобы попристальнее рассмотреть их обоих, и Грофилду показалось, что Буанаделла впервые понял всю серьезность угрозы.
«Всегда необходимо под конец изменить тон, — подумал Грофилд. — Это производит определенный эффект».
Буанаделла размышлял.
— Собрать всю сумму, конечно, можно. Но это займет все же дня два.
— Немедленно! — бросил Паркер. Грофилд повернулся к Паркеру:
— Погоди минуту, дай ему сказать. У него тоже есть сложности.
Буанаделла поочередно посмотрел на обоих, но опять обратился к Грофилду:
— Нельзя получить наличными так быстро. На это надо время. А сейчас лето, и публика не так многочисленна. У меня совсем небольшая выручка. Потом еще выборы...
— Вот именно, — перебил Грофилд. — О выборах как раз и думает мой товарищ. Это произойдет во вторник, не так ли?
— Да... Во вторник.
— Послезавтра! — Грофилд пожал плечами и покачал головой с явно огорченным видом. — Вы понимаете, эти выборы играют решающую роль и для нас! Благодаря им мы и можем оказывать давление на вас.
— Если вы не отдадите деньги до утра вторника, ваш кандидат проиграет, — твердо сказал Паркер. — Так или иначе он проиграет.
— Я не смогу собрать всю сумму за такой срок.
— Сможете, если по-настоящему постараетесь, — заявил Грофилд. — Я вам позвоню завтра утром, около десяти часов, чтобы узнать, как у вас идут дела.
— Не слышать бы никогда об этих проклятых деньгах! — воскликнул Буанаделла с горечью.
— Конечно, так было бы лучше, — согласился Грофилд. — Не провожайте нас, — и он взглянул на Паркера, кивнувшего головой.
Грофилд прошел первым. Он вышел на лужайку, окруженную цветущим кустарником. И тут увидел человека, вооруженного пистолетом...
У него не было ни секунды, чтобы реагировать как-то по-другому... Он не слышал выстрела, но ощутил страшный удар, словно его стукнули железным кулаком так, что грудь раскололась надвое.
Этот удар заставил Грофилда упасть навзничь.
Цветущая лужайка перед его глазами опрокинулась, как в кино...
«Проклятье! Он меня убил...» — в отчаянье подумал Грофилд и почувствовал, как падает, падает... в какую-то пустоту, в страшную бездну...
Часть вторая
Жестокая месть
Глава 1
Когда Грофилда отбросило от выхода, Паркеру не нужно было слышать выстрела, чтобы догадаться: его товарища подстрелили типы, спрятавшиеся снаружи, в кустах... Видимо, они, черт знает каким образом, были предупреждены Буанаделла о появлении Паркера и Грофилда и ожидали их выхода из дома.
Но выстрелы раздались несколькими секундами раньше, чем нужно, чтобы захватить врасплох обоих.
Паркер, согнувшись, бросился вправо, выхватил свой пистолет.
«Пристрелить для начала Буанаделла, — мелькнула мысль, — а потом скрыться через дом. Неизвестно, сколько их во дворе».
Но когда Паркер повернулся к Буанаделла, по его ошеломленному виду понял, что он здесь ни при чем. Типы снаружи следовали, видимо, указаниям кого-то другого.
«Возможно, Фаррела, а может, Калезиана, — пронеслось в голове Паркера. — Буанаделла не такой хороший актер, чтобы так искусно торговаться с Грофилдом. Да и сейчас он не смог бы более удачно изображать изумление».
Снаружи снова раздался выстрел, и пуля застряла где-то в стене, в глубине комнаты.
Грофилд не шевелился. Получив пулю прямо в грудь, он, как думал Паркер, был мертв, а нападавшие с минуты на минуту должны были ворваться в комнату.
Паркер повернулся, выразительно погрозив Буанаделла своим пистолетом, и бросился к двери кабинета.
Все это произошло так быстро, что не было произнесено ни единого слова, лишь Буанаделла издал какое-то восклицание в тот момент, когда Паркер открыл дверь и бросился из комнаты. Паркер не понял, что сказал Буанаделла, но не стал тратить времени на разговоры. Хлопнув дверью, он быстро пробежал по коридору. Миновав дверь справа, он проник в большую пустую комнату со столиком для пинг-понга, баром и телевизором посередине. Все это промелькнуло мгновенно, но отложилось в его сознании, схваченное цепким взглядом.
Паркер держал пистолет в правой руке, прижимая его к бедру на случай, если бы вдруг столкнулся с кем-либо из членов семьи Буанаделла.
Где-то здесь была столовая, где, видимо, уже собирались к обеду, и откуда он вовремя услышал стук вилок и ножей и обрывки разговора. Выстрелы во дворе сюда не доносились.
Паркер устремился в другом направлении, выскочил в какой-то коридор и быстро побежал по нему. Позади не слышалось шума преследования, но он считал необходимым поторапливаться: ему хотелось быть как можно дальше от этого места, если его решатся преследовать.
Паркер пересек гостиную, тоже пустую, и достиг, наконец, входной двери. Осторожно приоткрыв ее, он окинул взглядом ухоженную лужайку, окруженную подстриженными кустами. За ними виднелась оживленная улица. Мимо проехал синий «линкольн», за ним — фургон телекомпании, который затормозил и остановился напротив дома. Из фургона, видимо, велось полицейское наблюдение.
Но выстрелы раздались несколькими секундами раньше, чем нужно, чтобы захватить врасплох обоих.
Паркер, согнувшись, бросился вправо, выхватил свой пистолет.
«Пристрелить для начала Буанаделла, — мелькнула мысль, — а потом скрыться через дом. Неизвестно, сколько их во дворе».
Но когда Паркер повернулся к Буанаделла, по его ошеломленному виду понял, что он здесь ни при чем. Типы снаружи следовали, видимо, указаниям кого-то другого.
«Возможно, Фаррела, а может, Калезиана, — пронеслось в голове Паркера. — Буанаделла не такой хороший актер, чтобы так искусно торговаться с Грофилдом. Да и сейчас он не смог бы более удачно изображать изумление».
Снаружи снова раздался выстрел, и пуля застряла где-то в стене, в глубине комнаты.
Грофилд не шевелился. Получив пулю прямо в грудь, он, как думал Паркер, был мертв, а нападавшие с минуты на минуту должны были ворваться в комнату.
Паркер повернулся, выразительно погрозив Буанаделла своим пистолетом, и бросился к двери кабинета.
Все это произошло так быстро, что не было произнесено ни единого слова, лишь Буанаделла издал какое-то восклицание в тот момент, когда Паркер открыл дверь и бросился из комнаты. Паркер не понял, что сказал Буанаделла, но не стал тратить времени на разговоры. Хлопнув дверью, он быстро пробежал по коридору. Миновав дверь справа, он проник в большую пустую комнату со столиком для пинг-понга, баром и телевизором посередине. Все это промелькнуло мгновенно, но отложилось в его сознании, схваченное цепким взглядом.
Паркер держал пистолет в правой руке, прижимая его к бедру на случай, если бы вдруг столкнулся с кем-либо из членов семьи Буанаделла.
Где-то здесь была столовая, где, видимо, уже собирались к обеду, и откуда он вовремя услышал стук вилок и ножей и обрывки разговора. Выстрелы во дворе сюда не доносились.
Паркер устремился в другом направлении, выскочил в какой-то коридор и быстро побежал по нему. Позади не слышалось шума преследования, но он считал необходимым поторапливаться: ему хотелось быть как можно дальше от этого места, если его решатся преследовать.
Паркер пересек гостиную, тоже пустую, и достиг, наконец, входной двери. Осторожно приоткрыв ее, он окинул взглядом ухоженную лужайку, окруженную подстриженными кустами. За ними виднелась оживленная улица. Мимо проехал синий «линкольн», за ним — фургон телекомпании, который затормозил и остановился напротив дома. Из фургона, видимо, велось полицейское наблюдение.