Старк Ричард. Роковой рубеж

   — Наш план мог бы провалиться, если бы я не надел эту униформу. Хочешь, я скажу тебе, какого рода эта хитрость? Это хитрость болвана.
   Паркер нагнулся, чтобы посмотреть на Докери, который, казалось, страдал, наполовину оглушенный.
   — Если вы будете продолжать так действовать, я не отвечаю за его поступки.
   Докери смотрел на него, моргая глазами.
   — Я не забуду вас, парни!
   — Снимите ваш галстук! — приказал Паркер. И так как Докери не шевелился, Брили завопил:
   — Видит Бог, что я превращу его в сосиску, это я тебе говорю!
   Паркер, не спуская глаз с Докери, обратился к Брили:
   — Этого достаточно. Он послушается. Он захочет быть в форме, чтобы опознать нас, когда нас схватят.
   Паркер наконец нашел нужное слово. Докери почти улыбался, и в его голосе было уже больше силы, когда он ответил:
   — И вас повесят, не сомневайтесь. И я ни за что на свете не хочу пропустить этот момент.
   Внезапно резким жестом он поднял руку и потянул свой галстук, распустил его и с отвращением бросил Брили, на лету поймавшего его.
   Докери не торопился. Брили ловил каждую вещь и перекидывал через другую руку. По натуре он не был опасен, и к тому времени, когда Докери дошел до брюк, он успокоился. У Докери были свежие ссадины на обеих ногах выше щиколоток, и из некоторых сочилась кровь. Брюки были последней вещью, которую он снял, и, когда Брили получил их, он несколько секунд смотрел на ноги Докери, потом сказал приглушенным голосом:
   — Огорчен, что сделал это.
   — Вам придется еще больше огорчиться, — сказал Докери, продолжая мрачно и угрожающе смотреть на Брили.
   — Я разнервничался, вот и все, — пояснил Брили, оправдываясь. Докери не дал себе труда ответить. Он повернул голову к Паркеру, рассматривая его как шефа, и ждал, что он должен делать дальше.
   — Войдите в первую кабину, — приказал Паркер. Докери был в кальсонах, майке и носках. Забавно было видеть ею в таком виде, но, надо заметить, он не утратил своего достоинства. Без униформы его внешность выиграла, он твердыми шагами направился к кабине, не выказывая своего унижения.
   Брили пошел переодеваться в другую кабину, Киган караулил Докери, пока Паркер доставал свой пистолет и наручники. Он заставил Докери сесть на сиденье, заложив руки за спину, надел ему наручники, потом цепочку наручников провел позади трубы, выходящей из стены на расстоянии семидесяти пяти сантиметров от пола.
   Докери не был стеснен в движениях, но освободиться не мог.
   Паркер вышел из кабины.
   Брили появился в униформе и без маски. Брюки ему были немного коротковаты и слишком широки в талии, но пояс с пистолетом скрывал это.
   Брили в роли сторожа — это изменение произошло в последнюю минуту в их плане. Раньше планировалось, что им будет один старик по имени Берридж. Они сходились три раза, чтобы уточнить план, и при третьей встрече Берридж заявил:
   — Не стоит вам врать, парни. Я потерял мужество. Может быть, я слишком стар или, возможно, я слишком долго сидел в камере, не знаю. Но у меня в желудке ком, и я чувствую, что не смогу участвовать в деле и подведу вас.
   Паркер и другие слишком хорошо понимали настроение старика, чтобы требовать от человека сделать то, на что он считает себя неспособным. Они слишком зависели один от другого во время работы, но ситуация сложилась так, что было слишком поздно найти замену Берриджу. Этот последний спектакль в субботу перед разрушением “Сивис-зала” был их единственным шансом: народу было полно, места все были проданы. Каждый доллар, потраченный на то, чтобы войти в переполненную супницу, был еще на месте сегодня вечером. Поэтому им пришлось изменить план, предусматривающий пятерых, на четверых, и в результате этого Брили оказался в форме сторожа. Он улыбался и стеснялся того, что на нем были напялены символы власти.
   — На кого я похож?
   — Сойдет! — сказал Паркер.
   — Штаны слишком коротки, — сказал Киган.
   Брили посмотрел на него.
   — Ты хочешь, чтобы я отдал их удлинить?
   — Я просто так сказал.
   — Сойдет, — повторил Паркер.
   — Фуражка была слишком велика, — сказал Брили, — и я засунул в нее гигиеническую бумагу.
   Он снял фуражку, с улыбкой посмотрел внутрь и снова надел на голову.
   — Хорошо, я выхожу.
   Паркер и Киган подождали тридцать секунд, потом вышли из туалета, Киган по-прежнему нес ящик с инструментами. Они посмотрели направо и увидели Брили около окошка, смотрящего вниз на музыкантов. Музыка прекратилась, и шум толпы немного утих. Брили старался подражать Докери: выставил живот, наклонил голову, руки за спиной. Паркер посмотрел налево через стекло, рассмотрел сцену, расположенную посредине зала. Четверо музыкантов, выглядевших как пришельцы с другой планеты, по сравнению с публикой, сворачивали красный ковер посредине сцены, перемещали микрофоны и усилители и принесли из-за кулис инструмент, похожий на карликовый рояль.
   Паркер встал около Брили, и Киган последовал его примеру. Брили кивнул головой в сторону сцены и заявил:
   — Звезды собираются начать.
   По словам Морриса, последняя группа должна была играть минимум двадцать пять минут. Если они чувствуют себя хорошо, если они наладят контакт с публикой, то, как сказал Моррис, они смогут продолжать играть час и более. Но двадцать пять минут был минимум, на который они рассчитывали.
   Паркер посмотрел на часы: один час двадцать пять минут.
   — Нам нужно выйти без десяти минут два.
   — Тогда пора действовать, — сказал Киган.
   — Подожди, они сейчас начнут играть.
   В зале пока было не так шумно, толпа находилась в ожидании. Музыканты закончили свои приготовления, потом вышли, раскачивая и виляя бедрами. По дороге забрали сигары, которые положили на край стола. Шум еще более затих, так что можно было расслышать покашливание людей, потом, внезапно освещение погасло, и наступил черный мрак.
   Мгновением позже яркий луч белого света упал с потолка на сцену: там находились пять музыкантов, один перед клавишным инструментом, двое с электрическими гитарами, один перед ударными, и последний посредине с микрофоном в руке.
   Этот был одет во все красное, и, когда прожектор осветил сцену, он широко раскрыл рот, прижав микрофон к нижней губе, и испустил такой громкий крик, что он исказился в громкоговорителе. Аудитория эхом ответила ему.
   — Подходящий момент, — сказал Паркер. Он и Киган отошли от окна. Паркер сосчитал двери, отделяющие их от той, которая им была нужна. Он повернул ручку, вошел, и человек, сидящий за письменным столом, выронил ручку и воскликнул:
   — Вот это да!
   — Спокойнее, — сказал Паркер.
   Он сделал большой шаг в комнату и перешел влево. Большая часть стены слева была застеклена, и он не хотел, чтобы его увидели из другой комнаты. По той же причине, Киган остался на пороге.
   Человеку за письменным столом было около сорока лет. Он был коренастым, но выглядел добродушным. У него были очки в черепаховой оправе, темно-серый костюм, узкий галстук и белая рубашка с воротничком в крапинку.
   — У меня здесь нет денег, — сказал он.
   Он говорил пронзительным, паническим голосом, он был из типа людей, способных из-за паники совершить глупость.
   Насколько позволяла оглушающая музыка, Паркер заговорил спокойным, успокаивающим голосом:
   — Нам это известно. Мы пришли не к вам. С вами ничего не случится.
   Человек за письменным столом провел языком по губам, с ужасом посмотрел на Кигана, потом на коридор.
   — Что вы сделали с... что вы сделали с человеком, который находился снаружи.
   — Докери ничего не грозит, и вам тоже. Не беспокойтесь. Киган сделал шаг в комнату, переместился налево, чтобы быть около Паркера, положил ящик с инструментами на пол и закрыл дверь. Человек за письменным столом снова запаниковал.
   — Вы, должно быть, мистер Стевенсон, так? — спросил Паркер.
   — Что? Я... это так. Кто вы?
   — Рональд Стевенсон?
   — Я ничего никому не сделал. Что вы хотите?
   — Я вам сказал, что вы нам не нужны. Ваши друзья, как они вас зовут? Рон? Ронни?
   — Я...я... большинство зовет меня Рэ.
   — Рэ. Так вот, это ограбление, Рэ. Мы никому не хотим причинить плохого. Мы хотим взять деньги. Дирекция застраховалась на этот счет, так что бесполезно, чтобы кто-нибудь был убит. Мы предпочитаем хорошую работу, и вы также. Так что в определенном пункте наши интересы сходятся.
   — Но у меня нет денег.
   — Рядом они есть, — сказал Киган.
   Стевенсон посмотрел на стеклянную перегородку напротив его стола. Стекло начиналось в тридцати сантиметрах от потолка. С их стороны стена была сплошной, шириной в один метр, с другого конца была стеклянная дверь.
   — Кто-нибудь на вас смотрит, Рэ? — спросил Паркер.
   — Что?
   Внезапно Стевенсон снова стал выказывать панику и нерешительность.
   — Нет, никто.
   — Смотрите на бумаги, лежащие на столе, Рэ. Возьмите ручку, пишите.
   Наклонив голову к своему столу, Стевенсон спросил:
   — Что писать?
   — Что вы хотите, Рэ. Только для того, чтобы все выглядело нормально в глазах людей рядом.
   Стевенсон стал писать. Паркер дал ему минуту, чтобы успокоиться, потом сказал:
   — Согласен, Рэ. Продолжайте писать, пока я буду вам говорить. Рядом в комнате трое сторожей. Как зовут их шефа?
   С опущенными глазами, не переставая писать, Стевенсон ответил:
   — Это, вероятно, лейтенант Гаррисон.
   — Имя?
   — Я думаю... кажется, Даниел.
   — Его зовут Даном?
   Стевенсон кивнул головой над бумагами.
   — Я слышал, как его называли Дан. Да.
   — Хорошо. А двое других? Как их зовут? Стевенсон поднял голову и быстро взглянул в соседнюю комнату, потом тут же опустил глаза и, продолжая писать, сказал:
   — Более молодой — это Левенштейн, Эдвард Левенштейн. Его зовут Красавчик. А другой — это Хал Прессбюри.
   — Дан Гаррисон, Красавчик Левенштейн, Хал Прессбюри?
   — Да.
   — Хорошо, продолжайте писать, Рэ, еще минуту. Стевенсон продолжал писать. Паркер тронул Кигана за локоть. Киган кивнул головой и встал на одно колено около ящика с инструментами. Он положил свой пистолет на пол, открыл ящик и вынул из него зеркало заднего обзора машины и больше ничего. Потом ползком, чтобы находиться ниже застекленной части стены, он по диагонали пересек комнату. Когда он дополз до стены, он сел по-турецки, немного наклонив голову, и медленно поднял перед собой зеркало.
   Он сидел наискосок от стеклянной перегородки и поставил свое зеркало под определенным углом: соседняя комната отразилась в зеркале.
   — Я их вижу, — сказал он.
   — Что происходит?
   — Комната вдвое больше.
   Он медленно двигал зеркало.
   — Две двери выходят в коридор, одна совсем близко, другая подальше. Между ними софа, на которой сидит один сторож. Стол у стены у дальней двери, и сторож, сидящий на стуле за столом лицом к стене, раскладывает пасьянс.
   Он переместил зеркало.
   — Четыре письменных стола посредине комнаты со счетными машинами. Трое мужчин и одна женщина. Деньги на четырех столах. Они их считают, делают пакеты, перевязанные пленкой, и бросают на пол в металлические ящики. Около стены, в глубине, ничего, кроме картотеки и двери, нет.
   Он передвинул зеркало.
   — Стена справа, четыре окна. Стол между третьим и четвертым окном с пустыми и полными мешками и джутовыми веревками на нем. Женщина подходит к ним.
   Десять секунд молчания: он передвинул зеркало.
   — Они, вероятно, положили деньги в мешки. Взяла один из полных мешков, отнесла на письменный стол, вытряхнула из него деньги и отнесла пустой обратно. Теперь она продолжила считать их.
   — А где третий сторож?
   — Направо.
   Он повернул зеркало.
   — Он оперся о стену около стола с деньгами. У него вид, как будто он наблюдает за всем.
   — Это, вероятно, Гаррисон. Рэ, не поднимайте голову, продолжайте писать. Около денег действительно Гаррисон?
   — Да, это был он, когда я в последний раз смотрел туда.
   — Красавчик Левенштейн это тот, который раскладывает пасьянс?
   — Да, это он.
   Паркер кивнул. Значит, тот, который сидит на софе, это Хал Прессбюри. Паркер обратился к Кигану:
   — Сколько телефонов?
   Тот повернул зеркало.
   — Один на первом письменном столе.
   — Рэ, если вы хотите обратиться к ним, каким номером вы пользуетесь?
   — Двадцать три.
   — Это номер, который вы набираете?
   — Нет. Нужно сперва набрать девять.
   — Значит, девять, два и три, и аппарат звонит?
   — Да.
   — Хорошо. Теперь, Рэ, вы сослужите нам службу. Встаньте и подойдите к картотеке, что позади вас. Откроете верхний ящик и сделаете вид, что ищите что-то. Хорошо. Вот так. Оставайтесь там.
   Паркер встал на корточки на ковер и поместился позади письменного стола. Киган продолжал в свое зеркало наблюдать за соседней комнатой, а Стевенсон, стоя около картотеки, повернулся к происходящему спиной.
   Паркер с предосторожностями поднялся, чтобы иметь возможность посмотреть через стеклянную перегородку, и убедился, что все было так, как описал Киган. Никто не смотрел в его сторону.
   Паркер протянул руку и взял телефонный аппарат, поставил его на пол, сел перед ним и набрал номер 9-2-3. Через стекло и звуки, доносившейся сюда сумасшедшей музыки, слабо было слышно, как зазвучал телефон в соседней комнате.
   — Служащий пошел отвечать, — сказал Киган, и в трубке, которую держал Паркер, послышался щелчок.
   — Алло? — спросил голос.
   — Послание для Эдварда Левенштейна, — сказал Паркер.
   — Секунду, пожалуйста! Паркер подождал.
   — Он идет, — сказал Киган. — Гаррисон смотрит, но не двигается.
   — Алло!
   — Красавчик?
   — Кто у телефона?
   — Пожалуйста, подождите. У нас есть для вас послание. Паркер опустил вниз трубку и зажал ее ладонью. Теперь, что бы ни случилось, никто из соседней комнаты не сможет воспользоваться телефоном: линия будет занята, пока Паркер, со своей стороны, не прервет соединение.
   — Рэ, не поворачивайтесь, у меня есть еще для вас инструкция. Когда я вам скажу, вы подойдете к двери, откроете ее, и вы скажете Гаррисону, что хотите его видеть. Пусть войдет сюда. Когда он войдет, оставайтесь слева от двери, чтобы он не видел моего коллегу. Говорите ему что-нибудь, когда он будет входить, займите его разговором. Когда он войдет, закройте дверь и скажите: “Тут находятся люди, которые наставили на вас пистолеты. Будет лучше, если не будет убитых. Я обещал, что не доставлю им неприятностей”. Понятно?
   — Мне кажется...
   От нервного напряжения голос Стевенсона дрожал.
   — Повторите мне, что вы ему скажете, когда закроете дверь.
   — Здесь находятся люди с пистолетами, будет лучше, если не будет убитых. Я обещал, что мы не доставим им неприятностей.
   — Отлично, идите.
   Стевенсон повернулся и направился к двери. Он шел неуверенным шагом, как будто он очень устал или был пьян. Паркер лег на живот позади письменного стола так, чтобы его голова и плечи выходили с правой стороны стола, и чтобы он мог видеть дверь, к которой направлялся Стевенсон.
   Его левая рука, держащая трубку, лежала сбоку, на полу. Правая рука, державшая автоматический пистолет, была протянута вперед: дуло лежало на ковре.
   Стевенсон подошел к двери и схватился за ручку, как за опору, чтобы не упасть. Он оперся другой рукой о дверную раму на высоте плеча, потом открыл дверь и крикнул:
   — Лейтенант Гаррисон! Можете зайти на минутку?
   На Полу, около левой руки Паркера, далекий голос говорил:
   — Алло! Алло!
   Через открытую дверь голос доносился до него более ясно.
   Киган тихим голосом проговорил:
   — Вот он идет. Это хорошо.
   Паркер сперва заметил ноги. Он видел Стевенсона, неловко продвигающегося влево, дверь открывалась направо, и услышал:
   — Так что же? Сегодня нет нехватки денег? Зал набит, да? Отличный конец для этой старой развалины. В новом помещении мы не будем чувствовать так себя, не правда ли? Здесь я...
   Гаррисон не видел ни Паркера, ни Кигана и стоял на пороге, он ждал, Стевенсон скажет ему, что он хочет. Ему было примерно столько же лет, что и Стевенсону, около сорока, но он был тоньше и крепче, лицо его было покрыто глубокими складками. Стевенсон попробовал протянуть руку, чтобы закрыть дверь.
   Гаррисон нехотя приблизился.
   — Что случилось, мистер Стевенсон? — спросил он. Он старался говорить нейтральным тоном, но все же в голосе его чувствовалась глубокая неприязнь. Еще другой Докери, который мог доставить им большие неприятности!
   Закрывая дверь, очень волновавшийся Стевенсон потерял равновесие и был вынужден ухватиться за правую руку Гаррисона. Это было отлично. Это была непредвиденная помощь. Задыхаясь, Стевенсон проговорил:
   — Здесь находятся люди с пистолетами. Ради Бога, не двигайтесь!
   — Что?
   Гаррисон отступил, стукнулся о закрытую дверь и попытался освободиться от Стевенсона.
   — Лейтенант Гаррисон, не шевелитесь!
   — Этого достаточно. Дан! — бросил Паркер.
   Гаррисон, потрясенный на мгновение, услышал свое имя, перестал бороться со Стевенсоном, осмотрелся и никого не увидел.
   — Что тут происходит, во имя Господа Бога?
   Паркер наставил свой автоматический пистолет на грудь Гаррисона.
   — Рэ, отойдите налево! — приказал он. Стевенсон поспешно отступил, он сильно дрожал.
   — Я не хочу, чтобы кого-нибудь убили. Я обещал, что им не будут чинить препятствий! Мы застрахованы, так что это ничего, они возьмут только деньги.
   Гаррисон быстро сделал шаг вперед. Его рука лежала на кобуре, но не двигалась. Он внезапно увидел Кигана и нахмурил брови.
   — Здесь, Дан, здесь пистолет, — сказал Паркер. Гаррисон быстро посмотрел в направлении голоса и увидел Паркера и его пистолет. Он не шевельнулся, но лицо его стало еще более жестким.
   Киган, продолжающий наблюдать в зеркало, заявил:
   — В той комнате проявляют любопытство.
   Он хотел сказать, что несколько людей из соседней комнаты обратили внимание на странное поведение Стевенсона и заинтересовались этим.
   — Дан, ложитесь лицом к полу, — приказал Паркер. — Не вынуждайте меня стрелять вам в коленную чашечку. Сегодня вечером я могу взорвать бомбу, и никто этого не заметит. Плашмя, на живот!
   — Вы не будете...
   — Не теряйте время, Дан. Плашмя на живот, или я стреляю. И немедленно!
   Стевенсон отступил до письменного стола и нагнулся вперед, облокотился на него и закричал:
   — Делайте то, что он сказал, ради Бога!
   — Вы заплатите за это, — мрачно проворчал Гаррисон и медленно лег на пол.
   Паркер поднял трубку к уху.
   — Красавчик?
   — Кто же у аппарата, черт возьми!
   — Женщина что-то говорит ему, — сказал Киган. — Судя по всему: насчет того, что происходит здесь.
   — Красавчик, — начал Паркер, — я хочу сказать, что Дан Гаррисон лежит лицом к полу в кабинете Рэ Стевенсона и что на них наставлены пистолеты. Если вы станете действовать необдуманно или по-глупому, они убьют Дана, потом они убьют и вас через стекло. Теперь посмотрите на Рэ, и он наклоном головы подтвердит, что я говорю правду. Кивните, Рэ.
   Паркер поднял глаза и увидел, как Стевенсон поднял и опустил голову механическим движением робота.
   — Он закрыл трубку рукой! — воскликнул Киган.
   — Снимите вашу руку с трубки. Красавчик! Не будите Хала, этим вы все усложните. Теперь повернитесь спиной к письменному столу. Держите трубку у рта и положите вашу другую руку на голову, — сказал Паркер.
   — Он послушался, — сказал Киган. Паркер, не спуская глаз с Гаррисона, который поднял голову, чтобы видеть, что происходит, согнул ноги и встал.
   — Отойдите влево, Рэ, — приказал он.
   Стевенсон послушно выполнил его приказ. Теперь Паркер смог видеть все, что происходит в соседней комнате.
   Теперь там уже поняли, что что-то случилось. Прессбюри, примерно в возрасте Докери, но более расплывшийся, встал и подошел к Левенштейну, с беспокойным видом нахмурив брови. Трое служащих по-прежнему были за своими рабочими столами, но прекратили работу. Они все смотрели на Левенштейна, стоявшего перед ними. Женщина, ее письменный стол был первым и на нем находился телефон, стояла около Левенштейна: по телефону он смутно слышал, как она возмущенно обратилась к Левенштейну, и его ответ:
   — Я знаю, знаю.
   Паркер обратился к Кигану:
   — Займись-ка Даном.
   По телефону он приказал:
   — Красавчик, скажите, чтобы Хал оставался там, где он находится. Быстро скажите ему это.
   — Оставайся на месте, Хал. Они наставили на нас пистолеты. Оставайся на месте.
   — Скажите, чтобы он положил руки на голову.
   — Они говорят, чтобы ты положил руки на голову. Полагаю, что тебе лучше сделать это.
   — Скажите ему, чтобы он повернулся налево.
   — Они говорят, чтобы ты повернулся влево.
   — Скажите ему, чтобы он отступил к двери.
   Он имел в виду ближайшую дверь.
   — Скажите служащим, чтобы они пошли к софе и сели. Женщина тоже.
   — Они хотят, чтобы вы все сели на софу.
   Женщина пронзительным голосом стала протестовать: у нее был возмущенный вид.
   — Вы тоже, Кимберли. Да, вам будет лучше послушать. У них преимущество.
   — Они не сопротивляются, — сказал Киган. Он встал, держал свой пистолет в правой руке, револьвер Гаррисона в левой.
   — У него был только этот револьвер.
   Служащие направились к софе, женщина последней, с возмущенным видом. Дойдя до софы, один из служащих внезапно бросился к другой двери. Все замерли. Он открыл дверь наружу.
   Киган спокойно открыл разделяющую обе комнаты дверь и прошел вдоль стеклянной стены, чтобы иметь под надзором всех людей.
   Служащий вошел в комнату с руками на голове. Выслушав приказание, он опустил руки и закрыл дверь. Киган сказал ему несколько слов, и тот сел на софу. Другие тоже сели.
   — Рэ, пройдите в соседнюю комнату, — сказал Паркер, — и встаньте около стены.
   Он подождал, пока Стевенсон занял место, потом продолжил:
   — Отлично. Дан, вы можете встать.
   Гаррисон встал. У него был мрачный и злобный вид. Он посмотрел на Паркера, хотел что-то сказать, но только смог покачать головой.
   — Пройдите в соседнюю комнату. Дан, и остановитесь перед Халом.
   Паркер последовав за Гаррисоном и прошел позади Левенштейна, вынул у него револьвер, потом сказал:
   — Положите трубку, Красавчик. Присоединитесь к остальным и встаньте спиной к двери, через которую ваш друг пытался убежать.
   Киган стоял в другом конце комнаты спиной к картотеке, наставив автоматический пистолет на людей, выстроившихся вдоль стены.
   Паркер подошел к Халу Прессбюри, у которого был возмущенный вид.
   — Вы не унесете это в рай, — сказал Прессбюри. — Вы что, исполняете вестерн?
   — Повернитесь, Хал.
   — Чтобы выстрелить мне в спину? Тебе придется смотреть мне в глаза, подонок!
   — Хал, или вы повернетесь, чтобы я смог вас обезоружить, или я буду вынужден вас оглушить!
   — Действуйте!
   Паркер переложил автоматический пистолет в левую руку, поднял правый кулак и ударил Прессбюри между глаз. Голова Прессбюри стукнулась о дверь, а лицо потеряло всякое выражение. Удержав его одной рукой, Паркер не дал ему свалиться, и тот лишь потерял сознание и соскользнул на пол, где и остался сидеть. Потом Паркер взял револьвер Прессбюри, быстро обшарил его одежду, чтобы убедиться, что у него нет больше оружия, и отступил.
   Приглушенным голосом Гаррисон бросил:
   — Вы за это заплатите.
   — Возможно, и заплатим, но позднее, — возразил Паркер, повернув голову направо, потом налево, чтобы они поняли, что он говорит им всем, — но если один из вас не послушается, он заплатит сейчас же.
   Он подошел к софе, держа свой автоматический пистолет в левой руке, и встал перед человеком, который пытался убежать.
   — Встаньте! — сказал он.
   Теперь этому человеку стало страшно.
   — Что вы со мной сделаете?
   — Вы не послушались один раз. Этого на сегодня достаточно. Встаньте!
   — Вы бы лучше сделали, что он вам говорит, Георг, — сказала женщина, сидящая рядом.
   Георг захлопал веками, стараясь принять непринужденный вид: он нагнулся вперед, чтобы встать, и Паркер ударил его кулаком по носу. Человек повалился назад на софу. Паркер подождал, чтобы увидеть есть ли кровь.
   Возмущенная и негодующая женщина закричала, все зашумели, а Георг поднес руку к лицу, и, когда он опустил ее, его пальцы были красными от крови. Несколько капель упало на рубашку.
   — О, у вас идет кровь, — воскликнула женщина и судорожно вытащила носовой платок.
   — Никто не должен до него дотрагиваться, — приказал Паркер. — И я запрещаю ему пользоваться помощью. Вы можете откинуть голову назад, но не трогайте руками лицо.
   — Вы просто скоты, — сказала женщина.
   — Тогда вы особенно должны быть внимательными, — ответил Паркер.
   Он повернулся к ним спиной и подошел к ближайшему письменному столу, куда положил свой автоматический пистолет, потом достал из кармана револьверы обоих сторожей. Он знал, что все они смотрели на Георга, находившегося в ситуации, в которой никто из них не хотел бы быть: не опасной, но унизительной и тяжелой. Голова его была запрокинута назад, кровь сочилась из ноздрей, и он был вынужден, задыхаясь, с шумом дышать открытым ртом. Остальные не хотели испытать это на себе, и было мало шансов на то, что они сделают глупость.
   Киган держал их под дулом своего пистолета. Ранее было предусмотрено, что Берридж останется перед дверью, а Киган и Брили будут сторожить пленников, каждый в одном из концов комнаты. Угроза кажется сильней, когда нельзя видеть сразу все наставленные на вас пистолеты. И Паркеру пришлось поменять план.