Страница:
Он подумал: действительно ли парень такой профессионал, чтобы выйти, когда О'Хара его позовет? У Келайто был план, согласно которому О'Хара и Данстен должны войти в форме полицейских и предложить парню сдаться. В патрульной машине есть рация, так что он сможет услышать их разговор. Профессионал выйдет, не будет никакого убийства, и ему предъявят только обвинение в краже. Профессионал должен выйти: ведь ему грозит только тюремное заключение, он не станет прятаться, зная, что в этом случае его застрелят.
Но никогда нельзя быть уверенным заранее. Парень может растеряться и, так как кража не удалась, поступить глупо, непрофессионально. А если, что вполне возможно, разыскивают еще и за убийство, то сдаваться ему бессмысленно. Именно поэтому Келайто согласился на предложение Лозини прислать троих. Он сможет потратить триста долларов, держа их в запасе на случай, если план с О'Харой и Данстеном не удастся.
Шум на улице заставил выглянуть в боковое окно, и он увидел, что прибыл фургон. Он остановился на улице, дал задний ход и замер у “линкольна”, там, где раньше стояла патрульная машина О'Хары. Келайто гадал, кого прислал Лозини, и увидел троих громил, вылезающих из машины. Тони Чейка, Майк Эбаданди и Арти Палсон. Отлично.
— Открой дверь, Бенни, к нам гости, — сказал Келайто.
Бенниджио вздрогнул, как будто спал.
— Хорошо!
Он встал со стола, выпрямился, охая, затем подвигал плечами и потер затылок.
— Можно попросить одного из них помочь мне с окном?
— Конечно, — согласился Келайто.
Бенниджио подошел к двери, отворил ее, и они дружно ввалились в контору. На холодном воздухе от их дыхания струился пар. Первым вошел Чейка, за ним Палсон и Эбаданди.
— Привет, Бенни, — поздоровался Чейка. — Здравствуйте, мистер Келайто.
Келайто кивнул в ответ. Он подождал, когда Бенниджио закроет дверь, затем спросил:
— Лозини объяснил вам, в чем дело?
— Нет, сэр. Он сказал, что вы введете нас в курс.
— Бенни, встань на минутку у окна, — сказал Келайто.
Бенниджио поднял глаза к небу, но усмехнулся, показывая, что это лишь шутка. Он вернулся к окну, но на этот раз не присел. Стоял, опираясь о подоконник, и смотрел на улицу.
— Сегодня ограбили бронированный автомобиль, — сказал Келайто.
— Да, — ответил Чейка. — Мы слышали об этом.
Двое других кивнули. Келайто заинтересовался.
— Знаете, сколько украли?
— Говорят, семьдесят три тысячи долларов.
Бенниджио оглянулся, затем снова стал смотреть в окно. Келайто не показал виду, что удивлен.
— Через дорогу в парке парень с кое-какими деньгами. Я не знаю, сколько там. Мы должны взять их у него и отдать мистеру Лозини.
Все они были готовы на это, но, казалось, без особого энтузиазма.
— Он спрятался там, когда их машина перевернулась, — продолжил Келайто. — Нам известно: он в парке и он не сможет оттуда выбраться. Выход один. Только через ворота. С нами работают двое копов. Как только они снимутся с дежурства, приедут сюда и посмотрят, смогут ли взять его тихо. Если нет, мы войдем туда и отыщем его.
— Оставим в живых? — спросил Палсон.
— Нет.
Они согласно кивнули.
— Есть ли возможность получить дополнительные деньги, мистер Келайто?
Келайто отрицательно покачал головой.
— Нет. Деньги перейдут к мистеру Лозини, а вы получите по сто долларов из сумки, когда мы ее заберем. Остальное достанется мистеру Лозини.
Бенниджио опять оглянулся и снова посмотрел в окно.
Келайто владел методикой лидерства. Один из основных принципов заключался в том, что подчиненные не должны знать полного несоответствия того, что получают они, и того, что получает он. Пока Чейка, Палсон и Эбаданди думают, что остальные присутствующие работают за жалованье, они останутся довольными своими ста долларами. Но если обнаружат, что получили только по сотне, тогда как некоторые из участников поделят семьдесят три тысячи, почувствуют себя несчастными. А несчастные подчиненные хорошо не работают. Поэтому Келайто прибегнул к невинной лжи, и они остались довольными.
— Эбаданди, займи ненадолго место Бенни у окна, — велел Келайто. — Наблюдай за всем происходящим у ворот. А вы двое сидите тихо. Если мимо пройдут какие-либо полицейские, не показывайтесь в окне.
Они устроились, Бенниджио опять выпрямился, ворча отошел от окна и сел на складной стул в углу, вытянув ноги. Келайто неохотно вынул сигару, окурок которой был таким же аккуратным и плотным, как вначале, когда он только что закурил. Он курил тоже терпеливо и ловко, испытывая полное удовлетворение от того, что никогда не торопился.
Было четверть пятого. О'Хара и Данстен должны приехать самое большее через два часа, то есть в начале седьмого. Остальные разговаривали вполголоса, в основном о профессиональном футболе. Эбаданди сидел на месте Бенниджио, наблюдая за воротами. Все было готово. Келайто положил руки в карманы пальто и снова сел на вертящийся стул. Он ждал.
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Но никогда нельзя быть уверенным заранее. Парень может растеряться и, так как кража не удалась, поступить глупо, непрофессионально. А если, что вполне возможно, разыскивают еще и за убийство, то сдаваться ему бессмысленно. Именно поэтому Келайто согласился на предложение Лозини прислать троих. Он сможет потратить триста долларов, держа их в запасе на случай, если план с О'Харой и Данстеном не удастся.
Шум на улице заставил выглянуть в боковое окно, и он увидел, что прибыл фургон. Он остановился на улице, дал задний ход и замер у “линкольна”, там, где раньше стояла патрульная машина О'Хары. Келайто гадал, кого прислал Лозини, и увидел троих громил, вылезающих из машины. Тони Чейка, Майк Эбаданди и Арти Палсон. Отлично.
— Открой дверь, Бенни, к нам гости, — сказал Келайто.
Бенниджио вздрогнул, как будто спал.
— Хорошо!
Он встал со стола, выпрямился, охая, затем подвигал плечами и потер затылок.
— Можно попросить одного из них помочь мне с окном?
— Конечно, — согласился Келайто.
Бенниджио подошел к двери, отворил ее, и они дружно ввалились в контору. На холодном воздухе от их дыхания струился пар. Первым вошел Чейка, за ним Палсон и Эбаданди.
— Привет, Бенни, — поздоровался Чейка. — Здравствуйте, мистер Келайто.
Келайто кивнул в ответ. Он подождал, когда Бенниджио закроет дверь, затем спросил:
— Лозини объяснил вам, в чем дело?
— Нет, сэр. Он сказал, что вы введете нас в курс.
— Бенни, встань на минутку у окна, — сказал Келайто.
Бенниджио поднял глаза к небу, но усмехнулся, показывая, что это лишь шутка. Он вернулся к окну, но на этот раз не присел. Стоял, опираясь о подоконник, и смотрел на улицу.
— Сегодня ограбили бронированный автомобиль, — сказал Келайто.
— Да, — ответил Чейка. — Мы слышали об этом.
Двое других кивнули. Келайто заинтересовался.
— Знаете, сколько украли?
— Говорят, семьдесят три тысячи долларов.
Бенниджио оглянулся, затем снова стал смотреть в окно. Келайто не показал виду, что удивлен.
— Через дорогу в парке парень с кое-какими деньгами. Я не знаю, сколько там. Мы должны взять их у него и отдать мистеру Лозини.
Все они были готовы на это, но, казалось, без особого энтузиазма.
— Он спрятался там, когда их машина перевернулась, — продолжил Келайто. — Нам известно: он в парке и он не сможет оттуда выбраться. Выход один. Только через ворота. С нами работают двое копов. Как только они снимутся с дежурства, приедут сюда и посмотрят, смогут ли взять его тихо. Если нет, мы войдем туда и отыщем его.
— Оставим в живых? — спросил Палсон.
— Нет.
Они согласно кивнули.
— Есть ли возможность получить дополнительные деньги, мистер Келайто?
Келайто отрицательно покачал головой.
— Нет. Деньги перейдут к мистеру Лозини, а вы получите по сто долларов из сумки, когда мы ее заберем. Остальное достанется мистеру Лозини.
Бенниджио опять оглянулся и снова посмотрел в окно.
Келайто владел методикой лидерства. Один из основных принципов заключался в том, что подчиненные не должны знать полного несоответствия того, что получают они, и того, что получает он. Пока Чейка, Палсон и Эбаданди думают, что остальные присутствующие работают за жалованье, они останутся довольными своими ста долларами. Но если обнаружат, что получили только по сотне, тогда как некоторые из участников поделят семьдесят три тысячи, почувствуют себя несчастными. А несчастные подчиненные хорошо не работают. Поэтому Келайто прибегнул к невинной лжи, и они остались довольными.
— Эбаданди, займи ненадолго место Бенни у окна, — велел Келайто. — Наблюдай за всем происходящим у ворот. А вы двое сидите тихо. Если мимо пройдут какие-либо полицейские, не показывайтесь в окне.
Они устроились, Бенниджио опять выпрямился, ворча отошел от окна и сел на складной стул в углу, вытянув ноги. Келайто неохотно вынул сигару, окурок которой был таким же аккуратным и плотным, как вначале, когда он только что закурил. Он курил тоже терпеливо и ловко, испытывая полное удовлетворение от того, что никогда не торопился.
Было четверть пятого. О'Хара и Данстен должны приехать самое большее через два часа, то есть в начале седьмого. Остальные разговаривали вполголоса, в основном о профессиональном футболе. Эбаданди сидел на месте Бенниджио, наблюдая за воротами. Все было готово. Келайто положил руки в карманы пальто и снова сел на вертящийся стул. Он ждал.
Глава 6
Без четверти шесть Бенниджио выиграл пятьдесят семь долларов. Он распахнул пальто и включился в игру, почти забыв, зачем они на самом деле здесь находятся. Покер увлек его настолько, что он забыл обо всем на свете, кроме Келайто, которого Бенниджио услышал бы, несмотря на игру.
Бенниджио был молод, но понимал многое, в частности то, что он, как и остальные, подчиненный. И так будет всю жизнь. Он никогда не окажется наверху, но для Альфреда Бенниджио и так неплохо. Тем, наверху, перепадали взятки, это верно. Но у них принятие решений, ответственность и неудобства, а также опасность, тревога и необходимость заботиться о тех, кто внизу, о таких, как Бенниджио. Да, быть, как и остальные, подчиненным во многих отношениях выгодно. А поскольку это так, можно стать помощником подходящего парня. Нельзя не быть с кем-либо связанным, но если ошибешься и спутаешься с парнем, которому на роду написано плохо кончить, то можешь последовать за ним. Этого не должно случиться с Бенниджио, о нет, сэр. Он связал себя с парнем по имени Келайто, и не возникло ни малейшего сомнения или сожаления. Келайто надежный и станет важным лицом, а его приятель Бенниджио будет отставать от него лишь на шаг.
— Бенни!
Бенниджио поднял глаза на голос хозяина. Он только что начал серьезную игру, но тотчас оторвался, чтоб ответить:
— Да?
— Телефон звонит.
Бенниджио казался озадаченным. На другом столе стоял телефон, но не на том, за которым он, Тони Чейка, Майк Эбаданди и Арти Палсон играли в покер, и он не звонил. Во всяком случае, Бенниджио звонка не слышал.
— Телефон? — спросил он.
— В машине, — пояснил Келайто.
Он сидел у стола, около окна кассы, и поэтому мог его слышать. Остальные находились у стола, откуда они могли выглянуть через переднее окно и увидеть ворота “Острова развлечений” через дорогу.
— О-о, — сказал Бенниджио и встал, бросив остальным: — Играйте без меня. — Он сказал бы это, даже имея на руках выигрышные карты. Затем вышел и подошел к “линкольну”.
Было странно слышать телефонный звонок из автомобиля, Бенниджио никак не мог привыкнуть к этому. Чувствуя даже по другую сторону окна присутствие Келайто за спиной, сел на заднее сиденье “линкольна” и взял телефон.
— Алло?
— Келайто? — быстро спросил чей-то голос.
— Кто у телефона?
— Это Келайто?
— Мистер Келайто хотел бы знать, кто звонит, — сказал Бенни.
На другом конце линии слегка замялись, затем тот же голос неохотно сказал:
— Скажите ему, что звонит мистер О'Хара.
— О! Почему ты раньше не сказал? Это Бенни.
— Я не был уверен, кто говорит, — ответил О'Хара.
— Подожди немного.
Бенниджио прикрыл трубку ладонью и высунулся в открытое окно, позвав Келайто.
— Это О'Хара.
В окне кассы ясно виднелось стекло с длинной щелью внизу. Бенниджио увидел, что Келайто кивнул, и услышал:
— Спроси, чего он хочет.
Стекло несколько заглушило голос. Бенниджио кивнул, втянул голову в машину и сказал в трубку:
— Кел интересуется, чего ты хочешь.
— Меня задержали здесь, — сердито ответил О'Хара. — Нас вызвали дежурить у заграждения на дороге. Передай ему, я не знаю, когда отсюда выберемся. Я отошел только на минутку, сказав, что мне нужно в туалет.
— Подожди.
Бенниджио опять прикрыл трубку, высунулся из машины снова и крикнул:
— Он не придет в шесть. Они задержали его на дорожном заграждении.
— Спроси, когда освободится.
— Говорит, что не знает.
Келайто нахмурился. Бенниджио, наблюдая за ним, почувствовал, что в машине холоднее, чем в здании, хотя оно не отапливалось. А может, его нагрели они, пятеро, своими телами? В любом случае пожалел, что не застегнул пальто, прежде чем выйти на улицу.
— Передай ему, сторож приедет в десять. Скажи, что он — честный человек, и лучше, если покончим с этим до его появления.
— Хорошо. — Бенниджио приложил трубку к уху и повторил сказанное Келайто.
— Господи! — воскликнул О'Хара. — Я постараюсь приехать и сделаю все от меня зависящее.
— Хорошо.
— Передай Келайто... — наступила небольшая пауза. — Скажи ему, чтобы без нас не начинал.
— Он знает, — ответил Бенниджио.
— Да. Хорошо. Скажи, что я позвоню позже, когда узнаю точно, в чем дело.
— Я передам, — сказал Бенниджио и вышел из машины.
Он взглянул на “Остров развлечений” — там ничего не происходило. Никакого движения. Все оставалось неизменным с тех самых пор, как туда вошел этот парень. А вдруг парень неслышно ушел? Они все здесь ждут, чтобы ворваться и схватить его, а он уже удрал через какую-нибудь другую дыру, как мышка от кошки. Но Кел сказал, что другого выхода, кроме ворот, нет, а Кел никогда не говорит о том, в чем не уверен. Никогда. Значит, парень все еще там.
Бенниджио вернулся в здание и захлопнул за собой дверь. У стены около двери стоял карабин Тони Чейка, красное одеяло сползло, приоткрыв ствол. Когда он некоторое время назад о нем упомянул, Кел приказал забрать оружие из машины. На случай, если полицейские заинтересуются стоящими здесь двумя машинами и один из них пройдет мимо и заглянет в них. На всякий случай не стоит привлекать их внимание к таким вещам, как завернутый в одеяло карабин на заднем сиденье. Это лишний раз подтвердило, что Кел действует осторожно и основательно, чем и вызывает восхищение Бенниджио. Когда он вошел, Келайто посмотрел на него и спросил:
— Что-нибудь еще?
— Нет, все. Позвонит снова, если что-нибудь узнает. — Бенниджио усмехнулся. — Очень беспокоится, что справимся без него, — добавил он.
Келайто нахмурился и слегка покачал головой. Бенниджио сразу понял, что сделал какую-то ошибку, и очень расстроился, хотя и не догадывался, какую именно. А потому стоял, моргая. Келайто слегка кивнул в сторону троих находившихся тут же парней, Тони Чейка бил их карты. И Бенниджио вдруг понял, в чем ошибся: они не должны знать, что кто-то с ними в доле. Бенниджио незаметно кивнул в ответ, показав, что понял, и застенчиво улыбнулся, извиняясь и прося прощения. Келайто кивнул в ответ, но не улыбнулся, а повернул голову, чтобы выглянуть в окно. Майк Эбаданди, сдавая карты, сказал:
— Играешь, Бенни?
— Конечно, — ответил тот громко и дружески. Пересек комнату и сел на свое место. — Когда я отказывался от игры?
Бенниджио был молод, но понимал многое, в частности то, что он, как и остальные, подчиненный. И так будет всю жизнь. Он никогда не окажется наверху, но для Альфреда Бенниджио и так неплохо. Тем, наверху, перепадали взятки, это верно. Но у них принятие решений, ответственность и неудобства, а также опасность, тревога и необходимость заботиться о тех, кто внизу, о таких, как Бенниджио. Да, быть, как и остальные, подчиненным во многих отношениях выгодно. А поскольку это так, можно стать помощником подходящего парня. Нельзя не быть с кем-либо связанным, но если ошибешься и спутаешься с парнем, которому на роду написано плохо кончить, то можешь последовать за ним. Этого не должно случиться с Бенниджио, о нет, сэр. Он связал себя с парнем по имени Келайто, и не возникло ни малейшего сомнения или сожаления. Келайто надежный и станет важным лицом, а его приятель Бенниджио будет отставать от него лишь на шаг.
— Бенни!
Бенниджио поднял глаза на голос хозяина. Он только что начал серьезную игру, но тотчас оторвался, чтоб ответить:
— Да?
— Телефон звонит.
Бенниджио казался озадаченным. На другом столе стоял телефон, но не на том, за которым он, Тони Чейка, Майк Эбаданди и Арти Палсон играли в покер, и он не звонил. Во всяком случае, Бенниджио звонка не слышал.
— Телефон? — спросил он.
— В машине, — пояснил Келайто.
Он сидел у стола, около окна кассы, и поэтому мог его слышать. Остальные находились у стола, откуда они могли выглянуть через переднее окно и увидеть ворота “Острова развлечений” через дорогу.
— О-о, — сказал Бенниджио и встал, бросив остальным: — Играйте без меня. — Он сказал бы это, даже имея на руках выигрышные карты. Затем вышел и подошел к “линкольну”.
Было странно слышать телефонный звонок из автомобиля, Бенниджио никак не мог привыкнуть к этому. Чувствуя даже по другую сторону окна присутствие Келайто за спиной, сел на заднее сиденье “линкольна” и взял телефон.
— Алло?
— Келайто? — быстро спросил чей-то голос.
— Кто у телефона?
— Это Келайто?
— Мистер Келайто хотел бы знать, кто звонит, — сказал Бенни.
На другом конце линии слегка замялись, затем тот же голос неохотно сказал:
— Скажите ему, что звонит мистер О'Хара.
— О! Почему ты раньше не сказал? Это Бенни.
— Я не был уверен, кто говорит, — ответил О'Хара.
— Подожди немного.
Бенниджио прикрыл трубку ладонью и высунулся в открытое окно, позвав Келайто.
— Это О'Хара.
В окне кассы ясно виднелось стекло с длинной щелью внизу. Бенниджио увидел, что Келайто кивнул, и услышал:
— Спроси, чего он хочет.
Стекло несколько заглушило голос. Бенниджио кивнул, втянул голову в машину и сказал в трубку:
— Кел интересуется, чего ты хочешь.
— Меня задержали здесь, — сердито ответил О'Хара. — Нас вызвали дежурить у заграждения на дороге. Передай ему, я не знаю, когда отсюда выберемся. Я отошел только на минутку, сказав, что мне нужно в туалет.
— Подожди.
Бенниджио опять прикрыл трубку, высунулся из машины снова и крикнул:
— Он не придет в шесть. Они задержали его на дорожном заграждении.
— Спроси, когда освободится.
— Говорит, что не знает.
Келайто нахмурился. Бенниджио, наблюдая за ним, почувствовал, что в машине холоднее, чем в здании, хотя оно не отапливалось. А может, его нагрели они, пятеро, своими телами? В любом случае пожалел, что не застегнул пальто, прежде чем выйти на улицу.
— Передай ему, сторож приедет в десять. Скажи, что он — честный человек, и лучше, если покончим с этим до его появления.
— Хорошо. — Бенниджио приложил трубку к уху и повторил сказанное Келайто.
— Господи! — воскликнул О'Хара. — Я постараюсь приехать и сделаю все от меня зависящее.
— Хорошо.
— Передай Келайто... — наступила небольшая пауза. — Скажи ему, чтобы без нас не начинал.
— Он знает, — ответил Бенниджио.
— Да. Хорошо. Скажи, что я позвоню позже, когда узнаю точно, в чем дело.
— Я передам, — сказал Бенниджио и вышел из машины.
Он взглянул на “Остров развлечений” — там ничего не происходило. Никакого движения. Все оставалось неизменным с тех самых пор, как туда вошел этот парень. А вдруг парень неслышно ушел? Они все здесь ждут, чтобы ворваться и схватить его, а он уже удрал через какую-нибудь другую дыру, как мышка от кошки. Но Кел сказал, что другого выхода, кроме ворот, нет, а Кел никогда не говорит о том, в чем не уверен. Никогда. Значит, парень все еще там.
Бенниджио вернулся в здание и захлопнул за собой дверь. У стены около двери стоял карабин Тони Чейка, красное одеяло сползло, приоткрыв ствол. Когда он некоторое время назад о нем упомянул, Кел приказал забрать оружие из машины. На случай, если полицейские заинтересуются стоящими здесь двумя машинами и один из них пройдет мимо и заглянет в них. На всякий случай не стоит привлекать их внимание к таким вещам, как завернутый в одеяло карабин на заднем сиденье. Это лишний раз подтвердило, что Кел действует осторожно и основательно, чем и вызывает восхищение Бенниджио. Когда он вошел, Келайто посмотрел на него и спросил:
— Что-нибудь еще?
— Нет, все. Позвонит снова, если что-нибудь узнает. — Бенниджио усмехнулся. — Очень беспокоится, что справимся без него, — добавил он.
Келайто нахмурился и слегка покачал головой. Бенниджио сразу понял, что сделал какую-то ошибку, и очень расстроился, хотя и не догадывался, какую именно. А потому стоял, моргая. Келайто слегка кивнул в сторону троих находившихся тут же парней, Тони Чейка бил их карты. И Бенниджио вдруг понял, в чем ошибся: они не должны знать, что кто-то с ними в доле. Бенниджио незаметно кивнул в ответ, показав, что понял, и застенчиво улыбнулся, извиняясь и прося прощения. Келайто кивнул в ответ, но не улыбнулся, а повернул голову, чтобы выглянуть в окно. Майк Эбаданди, сдавая карты, сказал:
— Играешь, Бенни?
— Конечно, — ответил тот громко и дружески. Пересек комнату и сел на свое место. — Когда я отказывался от игры?
Глава 7
В половине десятого Келайто вынул из кармана куртки металлический ракетообразный портсигар, чтобы достать очередную сигару, но раздумал, посмотрел внимательно, повертел его в руке и положил обратно в карман. Он уже выкурил три сигары, последняя оставила во рту неприятный привкус, и незачем попусту закуривать еще одну. Курить только для того, чтобы убить время, расточительно, а для хорошей сигары даже преступно. Но, Господи, как медленно! К шести тридцати стало слишком темно — не разглядеть карты. Пришлось покер оставить и поискать другое занятие. Начались разговоры. Эбаданди и в особенности Палсон были от природы хорошими рассказчиками, Эбаданди поведал истории об удавшихся или неудавшихся обольщениях женщин из своего богатого прошлого, а Палсон — сюжеты кинофильмов и третьесортные военные анекдоты. Но становилось все темнее и темней. Когда уже не смогли различать лиц собеседников, разговор смолк, и они теперь сидели там, в темноте, один или двое с закуренной сигаретой, словно солдаты, ожидающие высадки на какой-то остров. На “Остров развлечений”. Но когда?
В желудке у Келайто урчало. Около восьми он послал Чейку за пиццей и кофе для всех. Аромат еды все еще висел в воздухе, смешиваясь с затхлым запахом окурков сигар Келайто и свежим запахом дыма сигарет, а также едва уловимым запахом пятерых крупных мужчин, закутанных в плотную одежду и три часа проторчавших вместе в небольшой холодной комнате с плохой вентиляцией. Смесь их “благовоний” была скорее неприятной, чем непереносимой. Но желудок Келайто плохо воспринял пиццу и кофе, кроме того, они все еще были здесь и ждали.
О'Хара позвонил без четверти девять, и в этот раз Келайто разговаривал сам, но О'Хара не знал, когда освободится. Он был взбешен, нетерпелив и на грани невменяемости, что помогло Келайто умерить собственное растущее беспокойство, вернуть обычное терпение. Он слишком долго сидел в одном месте, в холоде, в одной и той же одежде, и ел плохую пиццу, пил плохой кофе, слишком много курил, и почувствовал первые острые приступы изжоги. Терпение — одно, самоистязание — другое. Стоит ли терпеть неудобства, выжидая, чтобы совершить преступление, ведущее в ад?
Можно, конечно, потерпеть неудобства перед одним-двумя днями свободы до приговора суда, но зачтется ли это? Он почти усмехнулся, вообразив реакцию своей матери, очень религиозной женщины, на подобный вопрос. Эта мысль на малое время успокоила его, рассмешила и, как показалось, сняла небольшую напряженность в плечах и неприятное ощущение в желудке.
Но все больше и больше темнело. Помимо прочего, включая личное удобство, беспокоил вопрос о стороже, который должен прийти в десять вечера. Хотелось бы со всем покончить и исчезнуть до появления сторожа, но О'Хара не сможет примчаться сюда за несколько минут. И что тогда? Келайто резко встал. Это взволновало остальных, они очнулись от полудремы, поменяли положение и не отрывали глаз от его неясной в темноте фигуры.
Если бы только можно было зажечь свет! Сидеть в темноте не очень приятно даже самому терпеливому человеку. Но этого сделать нельзя, так как поблизости ходят полицейские. Вернувшись с пиццей, Чейка сказал, что бронированный автомобиль, все еще перевернутый, лежит на улице Абелард. Копы привезли туда передвижной электрогенератор, и огни там сияют так, словно в бейсбольном парке через дорогу идет ночная игра. Полно копов и их машин. Поэтому ни в коем случае нельзя включать свет в этом здании.
Существенное неудобство, еще больше закручивающее гайки.
Келайто осторожно пробрался в темноте к двери, задевая плечом то стол, то стену. Бенниджио, чей голос зазвучал удивительно близко и громко, сказал:
— Хотите, чтобы я что-нибудь сделал?
— Смотри за воротами, — велел Келайто, хотя все они уже знали, что парень не выйдет. Во всяком случае, сегодня вечером. Келайто открыл дверь.
— Я сейчас вернусь, — бросил он и вышел, закрыв ее за собой.
Взглянув через дорогу на “Остров развлечений”, один или два раза они вроде бы видели там слабый свет и слышали звуки музыки, как в летний сезон, но не были уверены в этом. Во всяком случае, все уже прекратилось. Что делает парень там, за воротами? Сидит, спрятавшись где-нибудь в уголке? Келайто стало интересно, подозревает ли он, что здесь происходит и что произойдет? Он, конечно, видел их, как и они его. Он понимает это? Может быть, даже сомневается в этом? Они знают, что рано или поздно войдут туда. Если вообще войдут.
Келайто обошел вокруг здания, подошел к “линкольну”, сел на заднее сиденье, достал телефон, набрал домашний номер Лозини и подождал. Вечерами на звонки отвечала дочь босса. Келайто представился, и через минуту Лозини подошел и сказал приятным голосом:
— Ты опоздал на ужин.
— Мы еще ничего не предприняли, — доложил Келайто. — Все еще ждем наших копов. — Сообщил, что О'Хара и Данстен работают сверхурочно.
— Жаль, — ответил Лозини. — Значит, вы там просто сидите?
— Пока да.
— Ты ничего не предпримешь без полиции, — предупредил Лозини. — Мы не хотим поднимать шума, Кел.
— Знаю. Вопрос упирается в ночного сторожа.
— Что именно?
— В десять часов в парке на дежурство заступает ночной сторож, — пояснил Келайто. — Что нам делать, когда он придет?
— Боюсь, тебе придется отступить, Кел.
— Но есть и еще проблема.
— Какая?
— Двое наших полицейских сообщили начальству, что парень пересел в другую машину и уехал, а они преследовали его, но упустили. Что будет, если ночной сторож на “Острове развлечений” обнаружит его? Или если он убьет сторожа и убежит, а позднее выяснится, что убил именно он? Если полицейские каким-то образом узнают, что их добыча находится на “Острове развлечений”, а двое их копов сказали неправду?
— Сложно, — отозвался Лозини.
— Конечно, сложно. О'Хара и Данстен приедут. Тот или другой может отказаться, это тоже надо учитывать. Тогда у нас останутся одни проблемы.
— Мне это не нравится, Кел, — сказал Лозини. — Я согласился, когда это представлялось простым делом. Усложнять ситуацию на тебя не похоже.
— Это вышло само собой, — оправдывался Келайто. — У меня есть идея.
— Надеюсь, хорошая, — сказал Лозини. Он, должно быть, фыркнул.
— Когда придет сторож, — продолжил Келайто, — мы захватим его, предварительно закрыв лица, свяжем и посадим где-нибудь на холодке, откуда он не увидит и не услышит, что происходит. Затем, когда прибудут наши копы, сделаем все, как запланировали. Когда сорвем куш, отпустим сторожа. Он вызовет полицейских, они все осмотрят, но ничего не найдут. И никогда не поймут, что случилось на самом деле.
— Звучит рискованно, Кел, — засомневался Лозини.
— Думаю, это менее рискованно, чем отказаться, — возразил Келайто. — Но все, разумеется, зависит от вас. Если прикажете выйти из дела, я так и поступлю.
На другом конце линии наступило молчание. Чистый холодный наружный воздух творил чудеса со ртом, носом и желудком Келайто. Наконец он получит план и предельный срок действий. Не вечно же ждать и только ждать. Если Лозини скажет “да”, они станут дожидаться определенного времени. Не позднее десяти часов.
— Полагаю, лучше рискнуть, — сказал наконец Лозини. — Я доверяю твоему благоразумию, Кел.
— Надеюсь оправдать его, мистер Лозини.
— Позвони, когда все закончится.
— Да, сэр.
Келайто вышел из машины, выпрямился, глубоко вздохнул, посмотрел через дорогу на парк и вошел в здание, чтобы передать остальным хорошие новости.
В желудке у Келайто урчало. Около восьми он послал Чейку за пиццей и кофе для всех. Аромат еды все еще висел в воздухе, смешиваясь с затхлым запахом окурков сигар Келайто и свежим запахом дыма сигарет, а также едва уловимым запахом пятерых крупных мужчин, закутанных в плотную одежду и три часа проторчавших вместе в небольшой холодной комнате с плохой вентиляцией. Смесь их “благовоний” была скорее неприятной, чем непереносимой. Но желудок Келайто плохо воспринял пиццу и кофе, кроме того, они все еще были здесь и ждали.
О'Хара позвонил без четверти девять, и в этот раз Келайто разговаривал сам, но О'Хара не знал, когда освободится. Он был взбешен, нетерпелив и на грани невменяемости, что помогло Келайто умерить собственное растущее беспокойство, вернуть обычное терпение. Он слишком долго сидел в одном месте, в холоде, в одной и той же одежде, и ел плохую пиццу, пил плохой кофе, слишком много курил, и почувствовал первые острые приступы изжоги. Терпение — одно, самоистязание — другое. Стоит ли терпеть неудобства, выжидая, чтобы совершить преступление, ведущее в ад?
Можно, конечно, потерпеть неудобства перед одним-двумя днями свободы до приговора суда, но зачтется ли это? Он почти усмехнулся, вообразив реакцию своей матери, очень религиозной женщины, на подобный вопрос. Эта мысль на малое время успокоила его, рассмешила и, как показалось, сняла небольшую напряженность в плечах и неприятное ощущение в желудке.
Но все больше и больше темнело. Помимо прочего, включая личное удобство, беспокоил вопрос о стороже, который должен прийти в десять вечера. Хотелось бы со всем покончить и исчезнуть до появления сторожа, но О'Хара не сможет примчаться сюда за несколько минут. И что тогда? Келайто резко встал. Это взволновало остальных, они очнулись от полудремы, поменяли положение и не отрывали глаз от его неясной в темноте фигуры.
Если бы только можно было зажечь свет! Сидеть в темноте не очень приятно даже самому терпеливому человеку. Но этого сделать нельзя, так как поблизости ходят полицейские. Вернувшись с пиццей, Чейка сказал, что бронированный автомобиль, все еще перевернутый, лежит на улице Абелард. Копы привезли туда передвижной электрогенератор, и огни там сияют так, словно в бейсбольном парке через дорогу идет ночная игра. Полно копов и их машин. Поэтому ни в коем случае нельзя включать свет в этом здании.
Существенное неудобство, еще больше закручивающее гайки.
Келайто осторожно пробрался в темноте к двери, задевая плечом то стол, то стену. Бенниджио, чей голос зазвучал удивительно близко и громко, сказал:
— Хотите, чтобы я что-нибудь сделал?
— Смотри за воротами, — велел Келайто, хотя все они уже знали, что парень не выйдет. Во всяком случае, сегодня вечером. Келайто открыл дверь.
— Я сейчас вернусь, — бросил он и вышел, закрыв ее за собой.
Взглянув через дорогу на “Остров развлечений”, один или два раза они вроде бы видели там слабый свет и слышали звуки музыки, как в летний сезон, но не были уверены в этом. Во всяком случае, все уже прекратилось. Что делает парень там, за воротами? Сидит, спрятавшись где-нибудь в уголке? Келайто стало интересно, подозревает ли он, что здесь происходит и что произойдет? Он, конечно, видел их, как и они его. Он понимает это? Может быть, даже сомневается в этом? Они знают, что рано или поздно войдут туда. Если вообще войдут.
Келайто обошел вокруг здания, подошел к “линкольну”, сел на заднее сиденье, достал телефон, набрал домашний номер Лозини и подождал. Вечерами на звонки отвечала дочь босса. Келайто представился, и через минуту Лозини подошел и сказал приятным голосом:
— Ты опоздал на ужин.
— Мы еще ничего не предприняли, — доложил Келайто. — Все еще ждем наших копов. — Сообщил, что О'Хара и Данстен работают сверхурочно.
— Жаль, — ответил Лозини. — Значит, вы там просто сидите?
— Пока да.
— Ты ничего не предпримешь без полиции, — предупредил Лозини. — Мы не хотим поднимать шума, Кел.
— Знаю. Вопрос упирается в ночного сторожа.
— Что именно?
— В десять часов в парке на дежурство заступает ночной сторож, — пояснил Келайто. — Что нам делать, когда он придет?
— Боюсь, тебе придется отступить, Кел.
— Но есть и еще проблема.
— Какая?
— Двое наших полицейских сообщили начальству, что парень пересел в другую машину и уехал, а они преследовали его, но упустили. Что будет, если ночной сторож на “Острове развлечений” обнаружит его? Или если он убьет сторожа и убежит, а позднее выяснится, что убил именно он? Если полицейские каким-то образом узнают, что их добыча находится на “Острове развлечений”, а двое их копов сказали неправду?
— Сложно, — отозвался Лозини.
— Конечно, сложно. О'Хара и Данстен приедут. Тот или другой может отказаться, это тоже надо учитывать. Тогда у нас останутся одни проблемы.
— Мне это не нравится, Кел, — сказал Лозини. — Я согласился, когда это представлялось простым делом. Усложнять ситуацию на тебя не похоже.
— Это вышло само собой, — оправдывался Келайто. — У меня есть идея.
— Надеюсь, хорошая, — сказал Лозини. Он, должно быть, фыркнул.
— Когда придет сторож, — продолжил Келайто, — мы захватим его, предварительно закрыв лица, свяжем и посадим где-нибудь на холодке, откуда он не увидит и не услышит, что происходит. Затем, когда прибудут наши копы, сделаем все, как запланировали. Когда сорвем куш, отпустим сторожа. Он вызовет полицейских, они все осмотрят, но ничего не найдут. И никогда не поймут, что случилось на самом деле.
— Звучит рискованно, Кел, — засомневался Лозини.
— Думаю, это менее рискованно, чем отказаться, — возразил Келайто. — Но все, разумеется, зависит от вас. Если прикажете выйти из дела, я так и поступлю.
На другом конце линии наступило молчание. Чистый холодный наружный воздух творил чудеса со ртом, носом и желудком Келайто. Наконец он получит план и предельный срок действий. Не вечно же ждать и только ждать. Если Лозини скажет “да”, они станут дожидаться определенного времени. Не позднее десяти часов.
— Полагаю, лучше рискнуть, — сказал наконец Лозини. — Я доверяю твоему благоразумию, Кел.
— Надеюсь оправдать его, мистер Лозини.
— Позвони, когда все закончится.
— Да, сэр.
Келайто вышел из машины, выпрямился, глубоко вздохнул, посмотрел через дорогу на парк и вошел в здание, чтобы передать остальным хорошие новости.
Глава 8
Точно в десять часов шестидесятичетырехлетний Дональд Снайдер в своем голубом “фольксвагене” подъехал к воротам “Острова развлечений”. Он всегда был точен как часы и очень гордился этим. Он тридцать восемь лет проработал на вестмаунтской литейке, пока его в шестьдесят лет не отправили на пенсию, и за все это время ни разу не опоздал. Бывало, неподолгу отсутствовал, когда болел гриппом или еще чем-нибудь, но в остальные дни приходил всегда вовремя. Того же придерживался и будучи на пенсии. С тех пор у него было несколько работ, сезонных или с неполным рабочим днем, но рекорд неопозданий держался. Даже здесь, на “Острове развлечений”, где не надо было отмечать приход и не было начальника, чтобы следить, в какое время он прибудет, Снайдер был пунктуален. Он приходил в десять вечера, регулярно делал обход и уходил ровно в шесть утра. Хорошая работа для пожилого человека, во всяком случае, для того, кто не может много спать. Дайте только ему занятие, чтобы скоротать время, возможность всю ночь упражняться в ходьбе по парку и немного карманных денег, добавку к пенсии.
Снайдер, плотный пожилой человек в длинном пальто и невообразимой шляпе, вышел из “фольксвагена”, испытывая из-за холода небольшую неподвижность в суставах. Подошел к воротам в свете фар своего автомобиля, из кармана пальто вынул связку ключей, нашел нужный, открыл ворота и распахнул обе створки достаточно для свободного проезда машины. Затем вернулся, снова сел за руль, въехал в парк и остановился за воротами. Он выключил двигатель, но фары оставил включенными, чтобы снова закрыть и запереть ворота. Как только он вылез из машины, через ворота прошли трое с оружием в руках, прикрыв носовым платком нижнюю часть лица. Сторож уставился на них, отказываясь верить своим глазам. Они ему что-то сказали, голоса звучали приглушенно из-за холода и носовых платков, он не понял что. Просто пристально смотрел. Они рассердились и стали размахивать оружием. Он увидел их холодные раздраженные глаза над носовыми платками и понял, чего они требуют, хотя оставалось неясным: почему? Он медленно поднял руки над головой.
Двое наставили на него оружие, а третий встал за спиной и обыскал его, найдя в правом кармане пальто “Кольт-44”, вытащил.
Снайдер долгие годы носил его с собой, но на работе ни разу не использовал. В прежние дни, когда жил около городской свалки, где сейчас стоят новые дома с меблированными комнатами, стрелял по мишеням и убивал крыс, но ни единого разу не поднял оружие на человека. Даже не направлял. Он не подумал об этом, когда увидел подходящих к нему троих вооруженных в масках. А теперь револьвер у него отобрали.
Он был по годам стар, но до сегодняшнего дня никогда этого не чувствовал и не осознавал себя слабым, беспомощным или обреченным. Никогда — до нынешнего момента.
— Вы не сделаете этого, — сказал он с ненавистью, услышав новую интонацию своего голоса. Он никогда не был раздражительным.
— Идите в контору. Живо! — приказал один из них.
Он послушался. Шел медленно, с поднятыми руками. Двое следовали за ним, подталкивая его. Третий остался у машины и ворот.
— В это время года здесь нет денег, — сказал Снайдер, но они молчали.
Дверь в контору оказалась прикрытой, но замок был сломан.
— Посмотрите на это, — сказал он. — Ваша работа? Зачем?
Один из них посветил фонариком на дырку в двери.
— Думаешь, он еще там? — спросил другой.
— Есть один способ узнать, — ответил первый и подтолкнул Снайдера. — Открой дверь, старик, — приказал он. — Войди и зажги свет. Но не делай резких движений и не поворачивайся.
Снайдер послушался. Вошел в контору, включил свет и сразу увидел, что кто-то там побывал. Кофейная чашка стоит на полу, открытая карта парка лежит на столе, а стул придвинут к окну. Они подождали несколько секунд, затем тоже вошли.
— Садись, — велел один из них, и он сел. — Убери руки за спину. — И он убрал руки за спину.
Они грубо и туго привязали его к стулу. Затем клейкой лентой залепили рот. Один из них прошел в туалет, вернулся с двумя небольшими шариками скомканной туалетной бумаги и засунул их Снайдеру в уши, а другой наклеил поверх них ту же ленту. Он подчинился всему, но когда увидел, что хотят заклеить глаза, попытался сопротивляться, откинувшись назад, мотая головой вперед и назад. Это было совсем другое дело, намного худшее, пугающее. Но они сделали это. Один из них держал его голову, другой заклеил глаза, и он оказался в темноте и тишине. Не мог ни видеть и ни слышать их. Стал совершенно беспомощным, но мозг работал напряженно, стараясь догадаться, что они делают. Опираясь ногами о пол, чувствовал вибрацию. Люди ходили по конторе, что-то там делая, но не трогали его.
Ему казалось, что он отдаленно слышит их. Через закрытые веки и толщину ленты проник темно-красный с оранжевым отливом свет. Значит, включили электричество. Огонь? Он вдруг подумал об огне и ужаснулся при мысли: что, если сожгут контору вместе с ним? Он не знал, по какой причине кто-либо может сотворить нечто подобное, и не было разумных оснований так думать, но раз эта мысль пришла ему в голову и он утвердился в ней, сердце заколотилось от ужаса и он задвигался на стуле, пытаясь убежать.
На плечо легла чья-то рука и задержалась там, сжимая не сильно и не причиняя боли. Просто крепко сжала плечо, в некотором смысле ободряюще. Снайдер успокоился, и рука, похлопав по плечу, исчезла. После этого ему стало легче.
Через минуту вибрация пола прекратилась, и красно-оранжевый отсвет почернел. Появилось ощущение, что дверь закрыли. Он был один. Знал, что остался один.
Снайдер, плотный пожилой человек в длинном пальто и невообразимой шляпе, вышел из “фольксвагена”, испытывая из-за холода небольшую неподвижность в суставах. Подошел к воротам в свете фар своего автомобиля, из кармана пальто вынул связку ключей, нашел нужный, открыл ворота и распахнул обе створки достаточно для свободного проезда машины. Затем вернулся, снова сел за руль, въехал в парк и остановился за воротами. Он выключил двигатель, но фары оставил включенными, чтобы снова закрыть и запереть ворота. Как только он вылез из машины, через ворота прошли трое с оружием в руках, прикрыв носовым платком нижнюю часть лица. Сторож уставился на них, отказываясь верить своим глазам. Они ему что-то сказали, голоса звучали приглушенно из-за холода и носовых платков, он не понял что. Просто пристально смотрел. Они рассердились и стали размахивать оружием. Он увидел их холодные раздраженные глаза над носовыми платками и понял, чего они требуют, хотя оставалось неясным: почему? Он медленно поднял руки над головой.
Двое наставили на него оружие, а третий встал за спиной и обыскал его, найдя в правом кармане пальто “Кольт-44”, вытащил.
Снайдер долгие годы носил его с собой, но на работе ни разу не использовал. В прежние дни, когда жил около городской свалки, где сейчас стоят новые дома с меблированными комнатами, стрелял по мишеням и убивал крыс, но ни единого разу не поднял оружие на человека. Даже не направлял. Он не подумал об этом, когда увидел подходящих к нему троих вооруженных в масках. А теперь револьвер у него отобрали.
Он был по годам стар, но до сегодняшнего дня никогда этого не чувствовал и не осознавал себя слабым, беспомощным или обреченным. Никогда — до нынешнего момента.
— Вы не сделаете этого, — сказал он с ненавистью, услышав новую интонацию своего голоса. Он никогда не был раздражительным.
— Идите в контору. Живо! — приказал один из них.
Он послушался. Шел медленно, с поднятыми руками. Двое следовали за ним, подталкивая его. Третий остался у машины и ворот.
— В это время года здесь нет денег, — сказал Снайдер, но они молчали.
Дверь в контору оказалась прикрытой, но замок был сломан.
— Посмотрите на это, — сказал он. — Ваша работа? Зачем?
Один из них посветил фонариком на дырку в двери.
— Думаешь, он еще там? — спросил другой.
— Есть один способ узнать, — ответил первый и подтолкнул Снайдера. — Открой дверь, старик, — приказал он. — Войди и зажги свет. Но не делай резких движений и не поворачивайся.
Снайдер послушался. Вошел в контору, включил свет и сразу увидел, что кто-то там побывал. Кофейная чашка стоит на полу, открытая карта парка лежит на столе, а стул придвинут к окну. Они подождали несколько секунд, затем тоже вошли.
— Садись, — велел один из них, и он сел. — Убери руки за спину. — И он убрал руки за спину.
Они грубо и туго привязали его к стулу. Затем клейкой лентой залепили рот. Один из них прошел в туалет, вернулся с двумя небольшими шариками скомканной туалетной бумаги и засунул их Снайдеру в уши, а другой наклеил поверх них ту же ленту. Он подчинился всему, но когда увидел, что хотят заклеить глаза, попытался сопротивляться, откинувшись назад, мотая головой вперед и назад. Это было совсем другое дело, намного худшее, пугающее. Но они сделали это. Один из них держал его голову, другой заклеил глаза, и он оказался в темноте и тишине. Не мог ни видеть и ни слышать их. Стал совершенно беспомощным, но мозг работал напряженно, стараясь догадаться, что они делают. Опираясь ногами о пол, чувствовал вибрацию. Люди ходили по конторе, что-то там делая, но не трогали его.
Ему казалось, что он отдаленно слышит их. Через закрытые веки и толщину ленты проник темно-красный с оранжевым отливом свет. Значит, включили электричество. Огонь? Он вдруг подумал об огне и ужаснулся при мысли: что, если сожгут контору вместе с ним? Он не знал, по какой причине кто-либо может сотворить нечто подобное, и не было разумных оснований так думать, но раз эта мысль пришла ему в голову и он утвердился в ней, сердце заколотилось от ужаса и он задвигался на стуле, пытаясь убежать.
На плечо легла чья-то рука и задержалась там, сжимая не сильно и не причиняя боли. Просто крепко сжала плечо, в некотором смысле ободряюще. Снайдер успокоился, и рука, похлопав по плечу, исчезла. После этого ему стало легче.
Через минуту вибрация пола прекратилась, и красно-оранжевый отсвет почернел. Появилось ощущение, что дверь закрыли. Он был один. Знал, что остался один.
Глава 9
Келайто стоя смотрел из окна на “Остров развлечений”. Он видел, как Чейка, Эбаданди и Палсон пересекли улицу и окружили старика. Один из них подал рукой сигнал отбоя.
— Хорошо. Пойдем туда, — предложил Келайто, открывая дверь.
— Да, — сказал Бенниджио и шагнул вслед за ним.
Келайто был рад наконец выбраться из комнаты, где проторчал шесть часов, ничего не делая. Для него это слишком долго. Выйдя на улицу, вдохнул холодный ночной воздух и подождал, пока Бенниджио снова осторожно закрыл дверь и запер ее.
— Завтра, — сказал Келайто, — нужно будет послать кого-нибудь убрать оставшуюся после нас грязь.
— Ладно, Кел, — согласился Бенниджио. — Я запомню.
— Хорошо. Пойдем туда, — предложил Келайто, открывая дверь.
— Да, — сказал Бенниджио и шагнул вслед за ним.
Келайто был рад наконец выбраться из комнаты, где проторчал шесть часов, ничего не делая. Для него это слишком долго. Выйдя на улицу, вдохнул холодный ночной воздух и подождал, пока Бенниджио снова осторожно закрыл дверь и запер ее.
— Завтра, — сказал Келайто, — нужно будет послать кого-нибудь убрать оставшуюся после нас грязь.
— Ладно, Кел, — согласился Бенниджио. — Я запомню.